сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 86 страниц)
Его советы, указания и подсказки не раз выручали меня, помогая не допускать ошибок и глупых решений. Одно его присутствие помогало мне постигать мудрость управления государством. Очень жаль, что он погиб так рано…
Был ли он простым человеком? Конечно, нет. Как и каждый великий лорд, он был тщеславным, гордым, обидчивым и властным. Да, именно таким он был. А еще надежным, спокойным, дальновидным. И он умел держать всю эту свору, что нынче делала вид, что скорбит, в руках.
Вначале он был чужим человеком, но сейчас я бы уже не смог так сказать. Он занял определенное место в моей жизни, и теперь на этом месте образовалась пустота.
Служба шла долго. Маргери держала меня под руку и ничего не говорила. Пару раз она присаживалась на небольшую, богато отделанную золотом и слоновой костью скамеечку — беременность проходила непросто, и ей было сложно стоять все время. Около нее также часто отдыхала и Санса — после Севера ей здесь даже тяжелее. Мирцелла и жена Эдмара Талли — леди Рослин, находились по левую руку от меня. За ними стояла задумчивая Серсея. Скорбь по отцу соседствовала на ее лице с властностью и отстранённостью.
Мои мысли, под звон колоколов и слова молитвы текли неспешно…
Все эти люди, что меня окружали, были кровью и плотью самого Вестероса. А я здесь чужак. И сейчас я начал понимать, что пытаясь остаться собой, пытаясь сохранить в себе честь и достоинство, справедливость и милосердие, доброту и искренность, я показывал себя не самым лучшим образом. Я пытался остаться человеком — как я это понимаю, но Вестерос жестокий мир и зачастую доброту здесь воспринимают как слабость. Особенно, когда такие качества демонстрирует король.
Конечно, хороший монарх должен быть таким, как я его видел, но в то же время он должен уметь быть жестким и властным, суровым и воинственным. Одной рукой он должен давать, а второй наказывать. Он должен уметь гнуть гордые шеи. Политика кнута и пряника. И вот о кнуте я, похоже, немного позабыл…
Что ж, будет вам кнут. Видят Боги, не таким я хотел стать. Я думал, что смогу сохранить в себе многое из прошлого. Но я жил в совершенно ином времени и другом месте, там, где моральные и нравственные нормы сильно отличались от Вестероса, и где жизнь имела куда более высокую цену, чем здесь.
Вы хотели сильного короля? Вы его получите, сиры и леди! Я сжал челюсти и обвел взглядом всю эту богато одетую толпу. Похоже, пришло время меняться.
Служба закончилась. В тот же вечер на Запад, в Утес Кастерли отправился погребальный кортеж, включающий в себя более пятидесяти рыцарей, сопровождающих тело Тайвина Ланнистера.
На следующий день, совершенно случайно, отравили королевского гвардейца Меррина Транта. Джейме предоставил ему выходной, и так уж получилось, что у Гарольда Орма нашлись надежные люди в том постоялом дворе Королевской Гавани, где Трант частенько отдыхал и просто любил покушать.
Такой вариант показался мне более спокойным и эффективным. Это куда лучше, чем брать Меррина под стражу, отстранять его от службы и искать, а потом предъявлять официальные доказательства вины и предательства. Все это требовало определённых усилий и времени. А дел и помимо этого хватало.
Вину за смерть гвардейца мы незамедлительно возложили на врагов Короны. Джейме лишь тяжело вздохнул — он в общих чертах знал о готовящемся. Впрочем, это не значило, что он был в полном восторге, ведь гвардейцев не хватало.
Он написал письмо в Старомест и Гарт Серая Сталь с восторгом принял предложение вступить в Королевскую гвардию. Но пока он еще не прибыл, у нас имелись целых три свободных места.
Мы встретились с Киваном в моем кабинете — этот разговор было нельзя откладывать.
— Итак, каково твое решение? — спросил я его, когда Джекоб разлил вино в бокалы и удалился. Мы остались вдвоем, сев друг напротив друга в удобные кресла.
— Я только начал понимать, что же такое быть мастером над шептунами, и вот ты предлагаешь мне новую должность, — в его голосе слышались ворчливые нотки. А еще в них слышалось удовлетворение — словно я польстил ему своей просьбой. Хотя, почему польстил? Так оно и есть. Несмотря на то, что еще при жизни Тайвина я всячески показывал симпатию и уважение к Кивану, такое предложение явно не пустой звук.
— Если откажешься, то десницей станет лорд Матис Рован. Других кандидатур я просто не вижу. Так что решение за тобой, как скажешь, так и будет, — я откинулся на спинку и задумчиво посмотрел на свет сквозь вино в хрустальном бокале.
На столике около нас стоял тонко нарезанный сыр из Вольного города Лорат и чудесные фрукты с Летних островов. Тамошние манго просто бесподобны.
— Да, непростой выбор, — он, по моему примеру откинулся назад и на мгновение прикрыл зеленые глаза — Ты же знаешь, Джоффри, что я никогда особо не стремился на первые роли. Твой дед и мой брат всегда любил выступать лидером и вождем. А вот мне вполне хватало места и за его плечом. До сей поры…
— Все меняется, дедушка. И сердце подсказывает, что сейчас начнутся трудности. Враги осмелеют, недруги поднимут голову. И нам всем нужен надежный и верный человек. Так что мое предложение, это не только честь, но и еще огромный долг. Так я могу на тебя рассчитывать?
— Что будет с Серсеей? Она не обрадуется мне в новой роли.
— Её я возьму на себя и постараюсь отправить в Утес. Итак?
— Тогда я согласен, — послышался глубокий вздох.
— Лорд Киван Ланнистер, с этой минуты я, король Джоффри Первый назначаю вас десницей и опорой государства, — я достал из небольшого сундучка тяжелую цепь в виде золотых рук, каждая из которых сжимала запястье другой. Раньше ее носил Тайвин.
Киван встал, наклонил голову и я возложил на него цепь — символы власти и достоинства второго лица в Семи Королевствах. Мой двоюродный дед, несмотря на возраст и опыт, выглядел взволнованным. Новое назначение для него явно не пустой звук. Да и к традициям в Вестеросе относятся весьма трепетно.
На следующий день мы официально представили подданным нового десницу, провели пир и небольшое ристалище в честь назначения. А заодно озвучили ряд новых решений — лорд Пакстер Редвин стал мастером над кораблями, а Квиберн занял пост мастера над шептунами.
Ирония судьбы состояла в том, что я сам совершаю действия, которые во многом повторяли известную мне последовательность канонных событий.
Эдмара Талли назначили мастером над оружием. По сути, эта должность в настоящий момент чисто номинальная. В других крепостях и городах мастер над оружием это тот, кто командует гарнизоном, отвечает за безопасность, набирает и тренирует солдат и поддерживает среди них дисциплину. Вот только в Королевской Гавани своя специфика — здесь есть лорд-командующий Джейме Ланнистер, который не только распоряжается гвардейцами, но формально имеет власть над всем войском Королевства. Еще здесь есть Золотые плащи и их командир сир Аддам Морбранд, а Святая Сотня подчинялась лишь мне и Бониферу Хасти.
Посоветовавшись с Киваном, мы и осуществили такое назначение. Нам обоим хотелось посмотреть, как мыслит и как себя поведет на заседаниях Малого Совета лорд Талли, что он скажет, и на что способен. Этого человека желательно сделать своим союзником, но вначале его стоило оценить и понять. И коль скоро он находится в Красном замке, то стоило к нему присмотреться.
И поэтому получается, что никакой реальной власти Эдмар Талли не заимел. А вот я получил возможность наблюдать за ним в ходе заседаний, оценивать его слова, поступки, ум и вообще, теперь можно понять, как мне к нему относиться и что от него ждать.
Правильно говорил один умный человек: держи друзей близко, а врагов еще ближе. Хотя мы с Киваном еще так и не решили, к какой категории причислить Речного лорда.
Сам Эдмар расценивал подобное назначение как несомненную честь, и мы всеми силами старались показать, что так и есть на самом деле.
Серсея была в бешенстве. Она ворвалась в мои покои, словно ураган и долго кричала в полный голос, называя меня неблагодарным, безответственным, недальновидным, глупым мальчишкой. И все это потому, что я не спросил ее совета и не назначил десницей ее человека — лорда Ортона Мерревизера. Ну и конечно, не посоветовавшись, провел еще несколько назначений.
Как итог, мы разругались окончательно. Не знаю, чем бы все это могло закончиться, так как она не собиралась покидать мои покои, выдвигая все новые и новые обвинения, а я не хотел унижаться и применять к ней силу, хотя она меня вывела из себя по-настоящему. Слуги также не горели желанием выпроваживать королеву-мать. Ситуацию спас пришедший Джейме — он просто схватил её за пояс и, несмотря на все крики, отвел в личные покои.
Словно в отместку тем же вечером она выкинула очередной номер — взяла под стражу Великого Септона, обвинив его в неких туманных махинациях против Короны и «заигрывании» с врагами.
Это было так неправдоподобно глупо, что когда я об этом узнал, то на миг даже опешил, не желая верить в подобную нелепицу. Ранее и Киван, тогда еще мастер над шептунами, и Гарольд Орм докладывали, что Серсея стремится усилить свои позиции, и поставить на важные посты верных ей людей. Но зачем трогать Великого Септона? Люди дали ему кличку Флюгер не просто так — он чутко чувствовал новые веяния в стране и неизменно поворачивался в нужную сторону. Как говорится, скажут повернуться лицом — повернется лицом. Скажут повернуться задницей, он и это сделает, да еще и штаны приспустит. Это хороший, очень удобный человек, который за соответствующее вознаграждение готов закрыть глаза на очень и очень многое. И вот он в тюрьме.
Усилием воли я постарался сдержать раздражение и бешенство. То, что творила Серсея уже не лезло ни в какие ворота и мне хотелось сразу же начать действовать.
А потом я понял, что моя названная мать уже практически вырыла себе могилу. Всеми своими действиями, поступками и словами она, того не замечая, все больше и больше отталкивала от себя людей. И единственное, что еще могло принести ей верность чужих сердец — золото.
Вот только золото не у нее одной! А Верховный Септон пусть денек-другой посидит в камере. Это пойдет ему на пользу и поможет быстрее понять, кому следует служить. Особенно после того, как я его освобожу.
А на следующий день ко мне на прием попросился сир Аддам Марбранд.
Джекоб впустил его в кабинет. Орм, не мешая беседе, отошел в дальний угол комнаты и прислонился спиной к стене.
— Присаживайтесь, сир Марбранд, — я гостеприимно указал рукой на стул напротив себя.
— Благодарю за честь, ваше величество, — он кашлянул и осторожно присел на краешек стула. Командир Золотых Плащей был опытным воином, отличным наездником и мечником, человеком серьезным, но сейчас он явно испытывал некоторую неуверенность.
— Итак, я вас слушаю.
— Дело в том, ваше величество, что только что ваша мать, королева Серсея отдала мне приказание сжечь Башню Десницы. И для этого мне надлежит использовать Дикий Огонь.
— А вы?
— А я подумал о том, что это может вам не понравиться, — он оправил роскошный золотистый плащ и выпрямился в кресле.
Что ж, похоже, этот человек сделал свой выбор. В детстве он был оруженосцем в Утесе и там поддерживал дружеские отношения с Джейме. И сейчас, видя, как мы с ним неплохо ладим, принял решение.
Я постарался не показать лишние эмоции. Только в импульсивную голову Серсеи могла прийти идея сжечь целую башню в угоду своим сомнениям и страхам. А о том, сколько это будет стоить, сколько денег будет буквально сожжено и что потом на этом месте строить, она, конечно, не думала. Такие «мелочи» явно не занимают ее мозг.
Похоже, Башня Десницы внушала ей некое иррациональное чувство уязвимости Ланнистеров, ассоциировалась со смертью отца и теперь она требовала его уничтожить. И не просто так, а с помощью Дикого Огня. Охренеть!
Понятное дело, на подобное я не пойду — слишком глупо и неразумно уничтожать такое величественное и мощное сооружение. Да и ради чего? Только лишь из-за женского суеверия и каприза.
— Благодарю вас, сир Аддам, вы поступили правильно, — я встал, обошел стол и, не удержавшись, пожал ему руку.
— Очень рад, — он улыбнулся. — Но есть одна проблема, вы же понимаете, как воспримет мое поведение королева?
— Да, тут действительно все непросто, — я почесал подбородок и задумчиво прошелся по кабинету. — Давайте сделаем так — я изображу сильный гнев и скажу матери, что случайно узнал о готовящемся, и хочу взять вас под стражу за самовольство до выяснения обстоятельств. Хорошо? — Марбранд кивнул и я продолжил. — Отправляйтесь пока к своим людям.
Он ушел, а я начал готовиться к серьезному разговору. Если Серсею не нейтрализовать и не успокоить, то она таких дел тут наворочает, что никакие враги не нужны.
Взяв Орма и пятерых «святош» я отправился к Серсее. Что ж, этот разговор должен был рано или поздно состояться. Терпеть и дальше все ее выходки я просто не мог.
Оставив свиту в коридоре, я прошел в покои королевы-матери.
— Джоффри, — Серсея не поздоровалась, а просто назвала имя, констатируя факт. Женщина сидела на низком диванчике и неторопливо потягивала «золотое борское» — в последнее время она вообще пристрастилась к алкоголю. Окна в комнате были открыты, и ласковый морской бриз неспешно колыхал занавески из тончайшего волантийского шелка.
Как и всегда, королева выглядела прекрасно и величественно. Бордового оттенка платье без плеч выгодно обозначало красивую грудь, и подчеркивало роскошные бедра. Распущенные, мерцающие золотом волосы струились по плечам. На ухоженных и тонких пальцах таинственно мерцало изящное и наверняка неимоверно дорогое кольцо с бриллиантом.
Серсея родила троих детей, но все еще оставалась одной из самых желанных женщин Вестероса.
— И что это было? — я остановился посередине комнаты и глубоко вздохнул, настраиваясь на очередную непростую беседу, которая должна окончательно расставить приоритеты и акценты.
Мои действия — как хирургическое вмешательство при сильном нагноении. Вроде есть и вонь, и признаки болезни, но если не вскрывать рану, то кажется, что больной может еще пожить. И один лишь врач понимает, что необходимо что-то делать. А вот если все вскрыть, то оттуда такое польется, что просто держись. И сегодня я собирался пойти до конца.
— О чем это ты? — она решила поиграть словами.
— О Великом Септоне.
— Этот "святоша" не стоит твоего внимания. Он жалок! Я уже нашла ему замену.
— И кто он? — во мне пробудилось любопытство. Неужели я услышу то, о чем думаю?
— У меня есть на примете свой человек, никому неизвестный, робкий и послушный. Он идеально послужит всем нам и будет выполнять все, что мы ему прикажем. У него даже имени нет, так он ничтожен, — Серсея презрительно усмехнулась и сделала глоток. — Простой люд дал ему прозвище «Его Воробейшество».
— Постой-ка, я правильно тебя понял? Значит Флюгер, который готов целовать нам руки и даже задницы, тебя не устроил, и ты решила его заменить?
— Так и есть.
— И ты не спросила моего мнения.
— Ты всегда был внимательным мальчиком — она явно наслаждалась сценой и улыбнулась, стараясь показать силу и независимость.
— Ага.., — я тоже улыбнулся, постаравшись поселить в ней толику неуверенности. — А что с Башней Десницы? Зачем ты приказала ее сжечь?
— Поверь, Джофф, так будет лучше. Это место нашего позора и нашей слабости. Людям не стоит помнить об этом.
— Нет, не поверю, — я прошелся по комнате. — В общем, матушка, я приказал сиру Марбрандту повременить с этим. Если я узнаю о его измене, он будет казнен. Также я намерен освободить Верховного Септона. И знаешь, в чем я уже практически не сомневаюсь? В том, что дай тебе волю, и ты всех нас погубишь и приведешь государство к краху! Да-да, именно так, не надо делать таких удивленных глаз.
Серсея действительно в первое время так удивилась, что даже растерялась. Но уже в следующее мгновение гнев и ярость заполыхали в ней с непередаваемой силой.
Она побелела, а ноздри ее красивого носа резко раздулись. Стакан полетел в стену и с грохотом разбился. Красное вино, так похожее на кровь, потекло вниз.
— Повтори, что ты сказал? — она встала и сделала шаг в моем направлении. В ее голосе зазвучала неприкрытая угроза и сталь.
— Я сказал, что более этого терпеть не намерен, — я набрал в грудь воздуха как перед прыжком в воду. — Собирай вещи, завтра ты отбываешь в Утес Кастерли. Нам всем порядком таки надоели твои безумства!
— Ах ты, неблагодарный щенок! — она схватила со стола хрустальный графин и запустила им в мою голову.
Я с трудом увернулся от дорогого предмета, который следом за бокалом разбился о мраморную плитку на полу. На миг мне стало неуютно и как-то не по себе. Ярость Серсеи просто ошеломляла в своем неистовстве и безумстве.
Она вытянула вперед руки и растопырила пальцы, словно хищная птица. На поясе у меня висел кинжал, но обнажать его было бы явно неправильно.
