сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 86 страниц)
Одна смерть Тайвина Ланнистера, всемогущего десницы, чего только стоила! Тирек, узнав эту новость, был и изумлен и опечален. Дядя всегда казался ему человеком, выкованным из железа, и как-то не верилось, что его могут убить. И он, хоть и никогда не обращал особого внимания на многочисленных племянников, всегда был справедлив, и вся его многочисленная родня чувствовала себя за ним, как за каменной стеной.
Матросы и офицеры Морской Тени не пресмыкались перед ним, как перед Ланнистером. Они просто делали свою работу, проявляли необходимое уважение. Вот и все. Они с гордостью называли себя «людьми короля» и слушать такое было, по меньшей мере, странно и необычно. Да и дисциплина, что демонстрировал весь экипаж, внушала интересные мысли. Здесь чувствовалась чья-то не только железная, но и крайне разумная рука.
На следующий день, когда где-то далеко по правому борту они проходили Грачиный Приют, их все же заметили. Большая сторожевая галея с Морским Конем на флаге попыталась догнать их, но спустя час поменяла курс, сообразив, что ничего у нее не получится.
— Это судно из Дрифтмарка, милорд, — на всякий случай пояснил Лотар, и не удержавшись, рассмеялся. — Лорд Мейс Тирелл не так давно повел весь наш флот к Западным берегам, и ныне Веларионы вновь вспомнили, что они смелые мужи, и вылезли на море, словно крабы из под камней. Эти паскуды еще месяц назад сидели на своем острове и боялись лишний раз пернуть, дабы не привлечь внимание. А ныне, гляньте-ка, вновь считают себя морскими королями!
— Значит, и Драконий Камень еще не сложил оружие?
— Пока нет. Сил-то у нас на них всех не хватает, вот они и осмелели, — с сожалением ответил Некос.
Они стояли на кормовом мостике, держась за тщательно отлакированную доску борта и смотрели, как чужой корабль с помощью сигнальных флажков подает тщетные приказы остановиться для досмотра.
Матросы не высказывали никакого страха и вообще, не обращали особого внимания на судно Веларионов. Чувствовалось, что подобная ситуация у них не впервой, и вообще, они многое успели повидать.
Похоже, днище Морской Тени еще не успело порасти моллюсками и ракушками, и судно могло похвастаться удивительной скоростью. Глубокой ночью они бросили якорь в Королевской Гавани, и Тирек Ланнистер, в сопровождении нескольких человек, отправился в Красный замок.
Радостное нетерпение медленно, но верно нарастало в его сердце. Столица, это конечно, не родной Утес, но все же он дома. И его ждут родные, те, кто не забыл и не бросил. Все будет хорошо…
========== Глава XVII. Слово и дело ==========
Глава XVII. Слово и дело
— Бой! — я выхватил из ножен Ветер Перемен, и, привстав на стременах, еще раз закричал во всё горло. — Бой!
— А-а-рх! — в едином порыве строй Золотых плащей качнулся вперед и их мечи замелькали быстро-быстро. И сотни испуганных голубей с шумом взлетели с ближайших крыш.
Огромная толпа издала единый, пугающий вой — так воет дикое животное, когда понимает, что смерть, вот она, на расстоянии удара.
А в следующий момент с другого конца площади, со стороны Грязной улицы единым строем выступили конники Ланнистеров. Их натиск и напор был страшен. Особенно он был чудовищен по отношению к беззащитной и тупой толпе.
С Кошачьего переулка выход заблокировали войска Тиреллов — пикинеры и арбалетчики. Испуганный крик взметнулся до небес!
Все это началось несколько дней назад, сразу после изгнания из города Серсеи — ох, и наворотила она дел! Я тогда не поленился и в сопровождении Тириона, многочисленной свиты и охраны отправился в Блошиный конец.
Собралась огромная толпа, которой руководил Его Воробейшество — худой, тихий старик в ветхой хламиде, с острыми чертами лица, темно-русой бородкой и обманчиво ласковым взглядом серых глаз.
Видят Боги, я хотел по-хорошему, выслушивая основные требования и надежды простых людей, стараясь узнать, что они хотят и о чем мечтают.
Думаю, я бы сумел с ними договориться — не так уж и много они и требовали, на самом-то деле. Тем более я и сам все это хотел им дать со временем.
Я бы договорился, если бы не этот пидарас, которого все звали Его Воробейшество. Своим елейным голоском, тихими манерами, он, тем не менее, сумел разжечь ярость толпы.
Он не хотел идти на уступки и компромиссы. Увидев в моем визите слабость, он вдруг решил, что может диктовать королю условия и потребовал, не попросил, а именно потребовал, чтобы в Вестеросе возродили древние воинские Ордена — Сынов Воина и Бедных Ребят.
В свое время эти отряды защищали интересы простых людей и следили за честностью, милосердием и справедливостью во всем Вестеросе.
Мейгор Таргариен вырезал их под корень, так как понимал, какой вред они могут нести. Я не думал так категорично, и даже был готов признать, что при правильной организации Ордена могут принести немало пользы. Вот только я располагал знанием, к чему все это может привести, если сейчас дать слабину. И какие серьезные проблемы могут вырасти буквально на ровном месте! Упусти момент и прямо в столице новая, недружественная к власти, склонная к радикальным методам организация наберет силы и начнет действовать.
Сейчас движение бедняков, которых объединил Его Воробейшество не выглядит чем-то страшным и опасным. Кажется, что простые люди, уставшие от войн, несправедливости и бедности всего лишь пытаются отстоять свои права. Да вот только если их не остановить, буквально через несколько месяцев, а то и недель, они станут грозной силой и переродятся в религиозных фанатиков и политических экстремистов. Они начнут устраивать беспорядки, брать в плен людей, пытать их, пытаясь искоренить грехи и зло. Не надо быть пророком, чтобы понять — все это рано или поздно закончится открытым бунтом с тысячами жертв. Нужна ли нам в Вестеросе такая серьезная головная боль? Думаю, что ответ тут однозначный — не нужна.
Не вовремя Его Воробейшество поднял этот вопрос… И я так настойчиво, на грани потери королевского достоинства, убеждал его подождать.
Да что говорить — даже разливающийся соловьем Тирион, проявив чудеса красноречия и логики, не смог их уговорить.
В тот день, на площади, поняв, что ничего путного у нас не выйдет, я попросил его встретиться еще раз в более спокойной обстановке, и гарантировал и ему и его людям полную безопасность.
Они смелые сукины дети — это стоило признать. И Его Воробейшество в сопровождении трех таких же фанатичных и бесстрашных помощников навестили меня в Красном замке.
Мы с Киваном и Тирионом вновь старались их убедить. Причем инициатива исходила именно от меня — мои родичи достаточно быстро замолчали, посчитав, что это становится просто неприличным. Но чем больше мы говорили, тем больше видели, что они принимают наши слова за слабость. Они уперлись, как бараны, и не слышали доводов разума и логических аргументов. Они не хотели ждать, и жаждали получить все и сразу. Что ж, с баранами есть только один выход.
Я объявил им, что завтра мы встретимся вновь. И пусть Боги будут свидетелями нашей встречи.
— Мы обсудим все вопросы, связанные с вашими требованиями, — сказал я им напоследок. — Даю свое слово — мы решим ваши требования и недовольных не останется!
И они ушли, скрывая под постными и скромными лицами радость победителя. Двуличные ублюдки, вы сами этого захотели!
Ситуация набрала такие обороты, что убийство одного человека — Его Воробейшества, и даже его ближнего круга уже бы ничего не решило. Движение бедняков возникло и стремительно разрасталось, словно пожар в сухом лесу. Упавшее знамя сразу бы подхватили иные руки, а своих погибших они бы сделали святыми. Эту заразу следовало выжигать каленым железом — всю, без остатка! Тем более, у нас война, и в тылу нельзя оставлять пятую колонну!
— Бой! — прокричал я, когда мои люди с разных концов площади дали знак, что они полностью окружили и блокировали это место.
Я с умыслом выбрал одну из самых небольших площадей для нашего разговора. Лишних жертв мне не хотелось, и сюда как раз уместились самые резвые крикуны и верные последователи Его Воробейшества. Если тут и оказались случайные зеваки, то значит, таков их удел.
И я принципиально не привлек к такому Святой Отряд и начинающему набирать людей Честь и Доблесть. Не для них подобные занятия, и не стоит им мараться.
Резня вышла знатная. Сам Воробейшество, тупой и упертый козлина, поняв, что их заманили в ловушку и прямо здесь убивают, опустился на колени и принялся молиться.
Раньше это надо было делать, старик. Глядишь, Боги бы смогли запихнуть в твою упертую голову здравую мысль, и все бы вышло иначе.
Множество убитых — таков был итог того дня. Весь цвет нового движения Его Воробейшества остался лежать на присыпанных пылью красноватых камнях брусчатки. Этот день надолго похоронил надежды, что с властью позволительно и даже возможно шутить.
Я смотрел на побоище, скорбь медленно заползала в сердце, а в горле стоял ком. Здесь нечем хвалиться — наоборот, все вышло так, что я совершил страшный поступок. Вот только иначе никак не получалось.
Думал ли я раньше, что способен на подобное? И согласился бы я участвовать во всем этом, зная, что придется совершать такие поступки?
Вопросы, одни вопросы… Как хорошо и легко жить, зная все ответы и предвидя свою судьбу!
— Убрать и похоронить тела, — я отдал приказ и устало, словно и сам принимал в этом участие, направился в Красный замок.
Сотни солдатских лиц выстроились перед моим взором. Изумление, страх, неверие, ужас и даже удовлетворение — все это промелькнуло единой, пестрой лентой. Я так и не понял, как большинство оценивает произошедшее: одобряет, или наоборот, порицает?
В тот же вечер мы торжественно освободили из тюрьмы Верховного Септона. Старик был рад и даже безумно счастлив. Договорились мы с ним достаточно легко и быстро — он вновь возвращается на свою необременительную, но такую почетную должность, а взамен выпускает соответствующий официальный указ от имени всей Церкви Семерых, в котором осуждает действия Его Воробейшества и всех причастных к нему людей.
И действительно, такой указ вышел, и вороны разнесли его по всем крупным городам. В нем говорилось, что Его Воробейшество пытался организовать секту, а его фанатичные последователи нарушили волю Семерых и осмелились пойти против законной власти, самими Богами и благословенной!
Я не тешил себя иллюзиями и знал, что с помощью одной бумажки не смогу успокоить собственную совесть. Зато я дал моральное обоснование и нравственную опору другим людям. И теперь, когда они увидели, что светская и духовная власть идут нога в ногу, им стало легче жить.
Еще Великий Септон согласился в честь своего восстановления и возвращения на прежнюю должность простить долг Короне в размере ста тысяч золотых драконов. Я бы и больше смог с него «слупить», но не стал перегибать палку. А то и так, мастер над шептунами и служба Орма в один голос докладывают, что народ начинает считать, что бережливость короля Джоффри граничит с жадностью. Как бы и прозвище соответствующее мне не прилепили.
Вообще говоря, большая часть людей откровенно слепа, и не видит дальше собственного носа. Им подавай лишь хлеба и зрелищ, а на остальное плевать. И после алкоголика Роберта и его безумного времени с невероятными тратами, после первоначального Джоффри и Серсеи, которые также не знали счета деньгам, людям крайне сложно перестроиться, и понять, что действительно важно, а что и нет. И что для них истинное благо — веселые турниры или ремонт дорог, кровавые зрелища или строительство канализации.
Пришлось подсластить кое-кому горькую пилюлю. Я пообещал Великому Септону, что после войны, в пределах столицы, в одном из бедных кварталов, построю добротную каменную Септу. Конечно, она не сравнится с Великой Септой, архитектурным шедевром Таргариенов, но и не будет маленьким и никому не известным зданьицем.
Мы расстались с ним практически лучшими друзьями. Нет, я все же не понимаю, как и главное за что Серсея захотела его сместить?
Сегодня в Великой Септе проходила очередная церемония — два новых Королевских Гвардейца приносили клятвы верности своему королю.
Подумав, я ввел новый обычай — гвардейцы клянутся не просто монарху, а монарху перед лицом Семерых и конкретно одного из них — Воина. Теперь, в случае если они надумают предать, сами Боги будут недовольны — а они существуют, и я это знал.
Первый из людей был прибывший на днях сын владетеля Староместа, Гарт Хайтауэр, по прозвищу Серая Сталь — высокий и мощный рыцарь с длинными темными волосами и внушительным носом. Он мало улыбался и не любил праздных разговоров. Зато ни один из рода Хайтауэров за три века существования Гвардии при Таргариенах ни разу не дал повода усомниться в своей верности. Поэтому мы искренне считали, что и Серая Сталь не даст слабины.
Вторым новичком был Джон Кафферен Белый Олень из Штормовых земель. Кафферены являлись знаменосцами Баратеонов и владели расположенным у истоков реки Зыбкой замком Фаунтон, который часто называли Оленьим городом. Про физическую силу Джона ходило немало рассказов. Все знали и про его воинское мастерство, и любовь к боевому топору.
Джейме не был счастлив видеть кого-то из людей Штормового Предела. Но я сумел его уговорить, что нам надо укреплять связи и дружбу с этими землями, ведь формально я ношу имя Баратеон и просто не могу забыть или отвернуться от таких влиятельных и воинственных лордов и домов.
По уму, слухи о том, чей я сын, со временем утихнут — особенно если мы всех победим. И в Штормовой Предел необходимо сажать Баратеона, как Роберт сделал с Ренли. Такой человек, преданный и согласный на второстепенные роли у меня имелся. Я говорю о младшем брате Томмене, основная проблема с которым состоит в том, чтобы сделать из него нормального воина и смелого человека. Сейчас, без Серсеи, которая его часто баловала, все стало возможно.
Джон Кафферен, среднего роста, чрезвычайно широкоплечий и малость коротконогий, преклонил колено рядом с Гартом, и они вместе произносили слова заранее выученной клятвы, текст которой я составил при помощи Кивана и Матиса. Принимал их клятву Верховный Септон, успевший оправиться от недолгого тюремного заключения.
— Поздравляю вас, сиры, — после церемонии я пожал каждому из них руку. — Рад вас видеть в своих рядах!
За моей спиной находились Герольд Орм и Тирек Ланнистер. Служба Охраны Короны провела блестящую операцию и невероятным образом сумела отыскать этого парня. Все улики указывали на то, что его похищение дело рук Петира Бейлиша — этот человек не переставлял удивлять своей активностью и коварством.
Тирек — кудрявый и золотоволосый, хорошо сложенный юноша, выглядел худым и изможденным. После прибытия в столицу он отдыхал всего несколько дней, а потом, по его же собственной просьбе, я взял его в оруженосцы и телохранители. Он пока еще не получил рыцарские шпоры, но с его рвением и способностями, этот день был явно не за горами.
Со временем Тирек обещал вырасти если и не в легендарного воина, то в весьма искусного рыцаря. Его верность не подлежала сомнению, а о жажде отомстить Мизинцу уже сейчас можно слагать песни. Похоже, найдя и освободив этого парня, я приобрел не только верного человека, но и того, кто всем сердцем и всей душой желает поквитаться с Бейлишем.
Другие оруженосцы и стюарды еще до плена дали ему прозвище Нянюшка — незадолго до исчезновения Тайвин Ланнистер заставил его жениться на годовалой Эрмесанде, единственной наследнице богатейшего рода Хейфордов из Королевских земель. Брак, с точки зрения увеличения влияния Ланнистеров, был очень удачен, вот только нашелся прекрасный повод для шуток.
Тирек оставалось лишь хмуриться в ответ на заковыристые и временами очень острые шуточки языкастых товарищей.
Вечером мы устроили небольшой пир в честь двух новых гвардейцев. Ничего необычного и масштабного, просто общий ужин примерно на шестьдесят человек с нормальной атмосферой. Я рассчитывал, что множество мелких действий, включая вот такие пирушки, позволит мне лучше узнать людей и создать между нами прочные связи.
— Итак, сиры, приступим, — Киван, сидящий по правую от меня руку кашлянул, и ненадолго замолчал, собираясь с мыслями. Три дня назад я утвердил его в звании Хранителя Запада. Сам же Киван на время нахождения в Красном замке передал эти полномочия Давену Ланнистеру, так, чтобы тому было проще общаться с Серсеей.
Мы находились в моем кабинете, и наш общий стол стоял недалеко от масштабной и очень подробной карты Вестероса, что занимала всю стену. Практически все, кроме Пицеля, уже оценили, как удобно обсуждать те или иные вопросы и одновременно сверяться по ней.
