сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 86 страниц)
— Сядь у этого камня и положи на него руку, — сказал Старейший и лишь сейчас я заметил, что слева от его трона из травы высовывается небольшой плоский камень, похожий на алтарь.
Остановившись у камня, я в нерешительности замер.
— Не бойся, — негромко произнес Старейший. — Давным-давно твой предок Ланн Умный уже проходил подобное посвящение. Его кровь в тебе необычайно сильна, и ты все выдержишь. Обязан выдержать. Зелень в твоих глазах поможет в этом.
Вновь опустившись на пятки, я еще раз кинул взгляд на собеседника и положил правую руку на алтарь. В тот же момент две женщины подошли и опустились около меня.
— Тебе будет больно, король, ибо ничего в мироздании не дается просто так, — бесстрастно сказал Старейший. — Если ты не готов, или сомневаешься в себе, то лучше отступи.
— Я пройду обряд.
— Ты сказал!
В тот же миг женщины с двух сторон с удивительной силой схватили мою руку и прижали ее к алтарю.
Я успел почувствовать приятную прохладу камня. А потом появилось пламя — зеленое, словно весенняя травка. Его языки с угрожающим гулом взметнулись вверх, дернулись, как живые и охватили руку до локтя.
Всепоглощающая боль пронзила тело. Мне показалось, что под ногти загнали иголки, что плоть начала таять, словно воск на жарком солнце, что с руки заживо сдирают мясо…
Я дернулся и попробовал оторвать руку от камня. Женщины не дали мне этого сделать — они держали крепче стальных кандалов.
Запутывающая разум зелень родилась где-то в глубине глаз. Как неистовый зверь, рывком, она выскочила из глубины и заполнила сознание.
Полянка, две женщины, алтарь и Старейший пропали. Зелень, одна лишь зелень, заполнила сознание.
Боль во всем теле стала просто невероятной. Она выкручивала и перекручивала меня. И я закричал.
А потом я понял, что все закончилось. Или, наоборот, лишь готовилось начаться.
Я находился непонятно где. Казалось, весь мир стал этой зеленью, и ничего больше в нем не осталось. Она окружала со всех сторон, и я находился внутри огромного кокона.
Зелень «бурлила» вокруг меня всполохами, вспышками и мерцанием. Иногда она напоминала листья деревьев, что колышутся в грозу. Иногда в ней мелькали разрывы, и тогда я видел лица людей. Первым появился Старейший.
— Прими свою судьбу, — крикнул он, и пропал во взметнувшейся листве.
Следом мелькнул улыбающийся молодой мужчина, странным образом напоминающий меня самого, Джейме, Тириона и Тайвина. Золото солнца сверкало в его волосах, а с лица, казалось, никогда не сходит ехидная улыбка. Его зеленые глаза поражали умом и хитростью.
— Охренеть как весело, да? — он усмехнулся и пропал, стертый очередным всплеском листьев.
Новое видение и новый человек — невысокий, непропорционально широкий в плечах и груди, суровый мужчина с большой головой, выпуклым лбом и свернутым на сторону носом. Он стоит в центре нарисованной на каменном полу звезды, которая сверкает холодным светом. Около него горят две высокие свечи — зеленая и черная. Об их острые, как бритва, грани можно запросто порезаться.
Мужчина внимательно смотрит прямо перед собой. Он видит и не видит меня.
— Кто ты? — вопрос прозвучал на валирийском. В хриплом голосе слышится тревога и ожидание.
В следующее мгновение он растворяется в зелени.
В небе сражаются два дракона… Несколько молодых лиц, и я понимаю, что это Старки, что смотрят на меня с немалой яростью и укором… Из морозной дымки приближается величественная Стена… Маргери кормит грудью двух прелестных малышей...
— Я найду тебя, — в ночи слышится чей-то резкий крик, и я успеваю заметить ледяной блеск синих глаз.
Эти, и другие, не такие отчетливые видения мелькали передо мной. И, несмотря на то, что они все что-то значат, я понимаю, что это не самое важное. То, что гораздо важнее, притаилось где-то дальше. И оно ждет, сумею или нет, я к нему пробиться.
Зеленое море бросало меня из стороны в сторону, забавляясь, как с игрушкой. Меня кидало вверх и вниз, влево и вправо, одно мимолетное виденье сменялось другим, а сознание странным образом искажалось. Я воспринимал чужие мысли, чувства и забывал свои.
Из всего, что там было, я чувствовал лишь одно — в том месте я не двигался, но странным образом знал, что мне надо идти. Просто идти, прилагая невероятные усилия. Просто идти. Разве это сложно?
В том месте это было невероятно сложно.
Зелень игралась со мной, сбивала с шага, заставляя забывать, кто я и что здесь делаю? Зачем я живу?
Просто идти… Шаг, еще один, и еще…
А потом зелень отступила. И я оказался на полянке. Передо мной высится чародрево и стоит Старейший.
— Ты пробился, — раздался бесстрастный голос.
Оглядевшись, я понял, что мы здесь одни. Ни других зеленых людей, ни Джейме, ни гвардейцев на поляне не наблюдалось.
Старейший подошел и взял за руку. Встав на ноги, он оказался выше меня практически на голову. И меня вновь затянуло в зелень.
В одном месте образовался разрыв. Миг и вот уже я стою на краю леса. Вокруг меня множество чародрев, и около одного из них, на каменном алтаре, привязанный за руки и ноги, находится мощный, высокий мужчина. Он яростно кричит и пытается вырваться.
Группа из маленьких фигурок вокруг не обращают на него никакого внимания. Это Дети Леса. Позади них, образуя второй круг, находятся несколько зеленых людей — высоких и величественных. Они что-то поют, подняв руки. На их ладонях переливается странный свет.
— Так все начиналось, — раздался негромкий голос, и я только сейчас сообразил, что на полшага позади меня стоит Старейший. В его глазах бесконечная усталость и разочарование.
Я невольно хмыкнул. Похоже, именно так Трехглазый Ворон показывал Брану Старку различные картины. Неужели и я приобщился к подобному?
Ритуал продолжался. Мы стояли и молча смотрели, как мужчина на алтаре перестал кричать и обессиленный закрыл глаза и затих. Раздались последние слова, и магия, взметнувшись, единым порывом взбудоражила всю полянку. И все затихло…
Воздух отчетливо пахнет тревогой.
В следующий миг мужчина на алтаре открыл холодные, насквозь промороженные глаза изумительного синего цвета. И он начал смеяться — жутко, холодно, предвкушающе…
Дети Леса забегали, засуетились, начали что-то кричать.
— Тогда нашим предкам удалось на некоторое время его обездвижить, — негромко произнес Старейший. — Но со временем он освободился.
— Почему он раньше не пытался захватить Вестерос?
— Пытался, и не раз, — последовал ответ. — Просто условия этому не способствовали. Да и всегда находились те, кто не давал ему набрать окончательную силу.
— И что теперь?
— Теперь настают очень сложные времена. Король Ночи может стать сильным, как никогда. И он сумеет преодолеть Стену.
— Значит, теперь это моя головная боль?
— Ты король. И если хочешь им остаться, то тебе необходимо что-то делать, чтобы защитить свои земли и своих людей.
— И что именно?
— Теперь ты сможешь смотреть сквозь зелень. Я знаю, в Красном замке еще осталась богороща. Она поможет тебе, — увидев, как я кивнул, он продолжил. — С помощью чародрев ты сможешь увидеть все, что необходимо, и понять, что к чему. А сердце подскажет, что со всем этим делать.
Я еще раз молча кивнул. Похоже, кто-то начинает повторять путь Брандона Старка.
— Значит, я смогу увидеть прошлое… А будущее?
— Это невероятно сложно. Да и единого будущего просто нет. Оно как река, разделенное на множество рукавов. Какое из них ты сможешь увидеть? И нужно ли это? Вместо ответов на вопросы ты можешь лишь еще сильнее заплутать и запутаться.
— Мне кажется, что я понимаю…
— Еще ты должен знать, что Старки это не просто великий дом. У них древняя, мистическая связь со своими землями. Без Старка в Винтерфелле ты не сможешь удержать Стену и Север. А если падет Север, то падет и весь Вестерос.
— Старки так важны?
— Да.
— Почему?
— Потому что Король Ночи когда-то был Старком…
Эту мысль стоило обдумать. Во всем этом присутствовало что-то необычное, неуловимое, словно Старейший специально не говорил прямо, а лишь тонко намекая.
— Что еще я должен знать?
— Ты сам во всем разберешься, — по его губам проскользнул намек на улыбку. — И сам разыщешь тех, кого необходимо найти. Видишь? — он повел рукой в сторону, и, проследив за ней взглядом, я увидел на одной из веток огромного, черного, как ночь ворона. Птица с интересом смотрела в нашу сторону и все ее три глаза странно блестели, отражая свет.
Как-то мне это не сильно пришлось по душе. Еще и Трехглазый Ворон — меня словно ведут по проторенному пути, не давая возможности свернуть вправо или влево.
Зелень вновь приняла меня в свои объятия, и в следующий момент я уже понял, что вернулся обратно — в свое время.
Все также ветер еле слышно шептал в листве. Все также на своем троне сидел Старейший, а мои люди стояли около деревьев и смотрели в нашу сторону.
— Иного можно убить? — я поднял взгляд на Старейшего.
— Всех можно убить.
— И как?
— Без дракона и Старка это практически невыполнимая задача.
— Живые Старки еще есть, — я невольно усмехнулся. — А вот с драконами сложнее.
— Разве? — в голосе зеленого человека послышалась ирония. Он молча кивнул, и к нам подошла женщина, держащая в руках большое яйцо.
— Это наш дар для короля, — женщина слегка наклонилась, протягивая предмет.
Медленно я беру яйцо в руки и осознаю его тяжесть. Шершавые чешуйки, из которых оно все состоит, ощущались ладонями как очень надежная и основательная вещь. Цвет яйца — красно-серый, с едва заметными фиолетовыми прожилками.
На ощупь оно немного теплое и странно пахнет — как сухой, нагретый металл.
— Откуда у вас яйцо дракона? — я повернулся к Старейшему.
— Ты не первый, кто приплыл на остров Ликов, ища мудрость. Лорды и рыцари древнего Вестероса были здесь частыми гостями. Один из тех, кто появился до тебя — Аддам Веларион. Он прилетел сюда на своем драконе по имени Морской Дым и оставил это яйцо.
— Это детеныш Морского Дыма?
— Нет, Морской Дым самец. Аддам забрал яйцо из Драконьего Логова в Красном замке. Кто его отложил, он и сам не знал. Да и мы так и не узнали — у Таргариенов в те времена имелось множество драконов. Возможно, яйцо отложила Сиракс, Лунная Плясунья, Пламенная Мечта или Мелеис. А может кто-то из более старых дракониц.
— И что мне с ним делать?
— Что хочешь. Это наш дар. Если ты сумеешь разбудить дракона, дашь возможность ему родиться, значит, ты сможешь и большее. И значит, что мы всё сделали правильно. А если дракон не проснется, то это будет означать, что ты самый заурядный, ничем не примечательный король на Железном троне…
Наш разговор закончился, и я подошел к своим людям.
— Сильно я кричал? — спросил я у Джейме.
— Когда?
— Когда дотронулся до камня.
— Ты вообще не кричал, — он усмехнулся. — У камня ты пробыл меньше минуты, а затем встал и продолжил разговаривать с тем суровым стариканом. Всё нормально?
— Еще не знаю, — я почесал подбородок и задумался. Похоже, что весь ритуал прошел не на этой полянке, а где-то в другом месте. И мои люди ничего не видели и не слышали. А это может означать лишь одно — время в том месте течет иначе. Там, преодолевая «зелень» я, по ощущениям, пробыл достаточно долго. А здесь прошла лишь минута.
— Это то, о чем я думаю? — Джейме дотронулся рукой до яйца.
— Ага.
— Вот дерьмо, — он выругался. — И что ты намерен делать с драконом, если он вылупится?
— Да я сам еще ничего не понял.
— Седьмое пекло. Яйцо дракона! — морщина пролегла между его бровей, но в следующий миг он громко рассмеялся. — Тирион усрется от восторга!
И вновь небольшие волны еле слышно качали нашу лодку. Теперь мы возвращались с острова Ликов. Я сидел на скамье и держал в руках тяжеленное драконье яйцо.
Джейме Ланнистер и остальные люди временами кидали в мою сторону странные взгляды. Казалось, что с тех пор, как я показал им подарок зеленых людей, что-то неуловимо изменилось.
Не знаю, как с отношением, но вот с яйцом повозиться придется. Теоретически я знаю, как создать условия, при которых дракон сможет родиться. Вот только почему мне кажется, что живой дракон это не только, и не сколько новые возможности, но и еще и огромные проблемы? Тем более, во мне нет крови Таргариенов. И хотя в истории имелись случаи, когда драконьими всадниками становились не Таргариены, для меня эти факты ни о чем не говорят — дракон, даже если он и родится, вполне может посчитать меня недостойным.
И вообще — это дар или проклятье?
Я вздохнул и посмотрел вперед, на приближающийся берег. Что ж, лишь время покажет, что из всего этого выйдет.
Асио Копин
Все началось давным-давно, в небольшом домике в бедном квартале на окраине Пентоса.
Там, в скудно обставленной комнате, где из всей мебели имелся лишь самодельный топчан, колченогий, заляпанный рыбьим жиром стол, и парочка невзрачных стульев, он и родился. Его отец был потомственным моряком, который мечтал, что когда-нибудь он станет богатым и сможет купить собственную шхуну.
Когда Асио исполнилось семь лет, осенний шторм оборвал мечты отца, а заодно забрал и его жизнь.
Мать после этого прожила недолго — чуть больше года, и умерла от непонятной, загадочной болезни с востока.
С годами Асио стал все больше подозревать, что мать, чтобы свести концы с концами, начала продавать свое тело и болезнь попала к ней именно таким путем. Он плохо помнил ее лицо — а вот руки, натруженные и в мозолях, руки рыбачки и бедной, несчастной женщины, почему-то до сих пор появлялись у него перед глазами.
После смерти матери жить стало совсем худо — денег не было, а есть хотелось. Тогда еще детским умишком Асио подумал и решил пойти в добровольное рабство, которого официально вроде как и не существовало в Пентосе.
В тот момент в его жизни появился Варис и его друг Иллирио Мопатис. Иллирио был высоким, стройным, широкоплечим, стремительным в движениях и скорым на расправу. Он выглядел уверенно и дерзко, а из оружия предпочитал узкий клинок синеватого цвета, с которым никогда не расставался. Но самое главное, что так привлекало ребячьи сердца и взоры — он был браво, самым молодым и одним из самых известных в Пентосе. И каждый мальчишка мечтал стать таким же — независимым, высокомерным, одетым в одежды ярких цветов. Стать тем, кто взял судьбу в собственные руки и кому закон не писан.
А вот Варис — тихий и словно незаметный, был совсем иным. Он мало говорил, но много делал, умел появляться ниоткуда и исчезать в никуда.
Варис и Иллирио были старше его всего на несколько лет, но тогда ему казалось, что они взрослые и самостоятельные мужчины.
И Варис набирал себе детей, и рассказывал, что от них требуется. Он словно птицелов, который находил маленьких пташек, кормил и поил их, а потом помогал взлететь, подбрасывая в воздух.
Его птенцы со временем разлетелись по всем Вольным Городам. А потом забрались и еще дальше.
Варис собирал секреты и продавал их. И Асио стал его правой рукой. Вернее одной из рук, так как таких помощников у Вариса было не счесть, и никого особо он не выделял.
Пять следующих лет Асио прожил в Пентосе. А потом, по поручению Вариса, началась его служба и в других местах. Где он только не был! Он успел побывать во всех городах по обоим берегам Узкого моря, во всех Вольных городах, и даже добрался до дальнего острова Лэнга, от которого уже рукой подать до древнего, окутанного тайнами Асшая. Да, Асшай остался для него неизвестным — но возможно оно и к лучшему. Моряки рассказывали, что все те, кто видел собственными глазами Страну Теней, возвращались оттуда иными.
Со временем король Эйегон прослышал про Вариса и его «пташек», и пригласил его к себе в качестве мастера над шептунами. Иллирио остался в Пентосе, а вот он отправился в Вестерос вместе со своим патроном.
За несколько лет он успел побывать во многих землях Вестероса — от холодного, продуваемого ледяными ветрами Винтерфелла, до жгучего, плавящегося от зноя Солнечного Копья.
И всюду он добывал секреты — находил интересных людей, вином, золотом, угрозой, шантажом или хитрыми речами развязывал их языки и делал так, что они начинали работать на Вариса.
Да, тогда он был преданным и верным. И никаких крамольных, предательских мыслей не посещало его разум.
Время не стоит на месте. Завтра оно способно сделать то, что сегодня кажется невозможным. А уж как оно умеет менять людей, про то сам Асио знал не понаслышке.
С годами пришел опыт. Вместе с ним мудрость. За ней последовали сомнения и недовольства. Особенно сильно оно начало проявляться в последний год правления короля Роберта Баратеона.
Асио все также оставался «одним из». У Вариса имелось множество людей, и Копин все чаще задавался себе вопросом — кто же он в планах Паука? Какова его роль? И каково его место? И как долго все это будет продолжаться, не принося никаких изменений?
Служба стала тяготить. Вроде как он являлся ближним помощником. Но каким по счету? Варис ему доверял. Но на сколько? И как много он доверял другим своим людям?
