Текст книги "За день до нашей смерти: 208IV (СИ)"

Автор книги: Shkom

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 51 страниц)

Старый и ржавый тёмно-коричневый джип притормозил у очередного дорожного знака: «Гайон». Только подъезжая к этому месту, к разобранным до основания жилым домам (целые из которых были идеально сохранены и закрыты на амбарные, без преувеличения, замки), к барам и кучам полусгнивших трупов, Уильям «Из Джонсборо» Хантер понял, что у него возникнут проблемы. Увы, но с падением всепоглощающих экономик, правил и кодексов человек всё ещё оставался человеком и пытался поживиться даже там, где не следовало бы. Многие люди оседали прямиком на местах своей удачи, а у рек и переправ добыча для беспринципного рейдера была просто гарантированной. В итоге единственные дороги, мосты и траншеи перекрывались, а на них устанавливалась «индивидуальная для каждого клиента» плата за вход – так организовывали многочисленные мелкие банды и, в простоте слов, занимались вымогательством.

Однако, у него было практически нечего брать. Вернее, он бы ничего не отдал из того, что имел, даже если бы очень настаивали: старый джип, который он припрятал в посёлке Линн, что находился в непосредственной близи к Хоупу; карты последнего издания (тридцать седьмого года) – поистине бесценная вещь; компас; огниво; механические часы с трещиной на стекле и протёртым ремешком; винтовка; револьвер; тесак; нож; бронежилет; патроны; еда – базовый набор выжившего наёмника в Новом мире.

Проехав абсолютно пустую центральную дорогу и, скорее всего, разграбленный до нитки город, Хантер увидел впереди то, чего и боялся – мост через реку Уайт Ривер. Покрытый колючей проволокой с холмов, полной застрявших костей и жил, загороженный стальными стенами с бойницами внутри, что ближе к краю моста только увеличивались в размерах, и трёхметровыми воротами на цепях, в центре коих висела проржавевшая от времени табличка «Платная дорога». Вся эта конструкция была сделана из не очень хорошо сваренных стальных пластин, балок, перегородок, кусков дверей и даже номерных знаков – частей старого города. Где-то даже была ещё не облезшая краска, а на стенах красовались вывески из кафе и баров.

– Тормози! – раздалось из одной из бойниц.

Наёмник не стал перечить и медленно остановился у самых ворот. Трезво расценивая ситуацию, он решил подчиняться. В конце концов, он был в меньшинстве и в проигрышной позиции. Тем более, что за такими воротами обычно следовал целый лагерь, который занимал весь мост, оставляя одну полосу для проезжих. Люди выпивали всю кровь из таких мест – жили там до той поры, пока мост не разваливался или их не выбивали другие.

– Назови себя! – послышался женский голос.

– Уильям из Джонсборо. Один, без попутчиков, – умеренным тоном ответил он и закашлялся.

Спустя минуту непродолжительной тишины в стенах начало раздаваться отчётливое эхо от ударов – двери. Один десяток за другим. Учитывая то, что кроме этих стен лагерь больше не имел защиты, они строились по высшим меркам безопасности. За воротами послышались лязг стали и звон цепей. Тяжёлые, тяжелее любого универсала, затворы спали с огромных дверей, и они начали подниматься, но вдруг где-то на уровне пояса всё внезапно затихло. Сквозь лобовое стекло наёмник видел утонченный женский силуэт вплоть до талии. Она стояла неподвижно и смотрела куда-то в сторону стен, пока к ней не присоединилась пара рабочих джинсов, отрезанных до колен.

– Кто там, женщина? Сколько их? Оружие есть?

– Одна машина. Водитель говорит, что попутчиков не везёт, но вооружён он до зубов, – Хан едва-едва слышал речи через боковое окно. – Зовут его, вроде, Уильям. Уильям из Джонсборо, – она ответила и погрузила весь мир на несколько мгновений в тишину.

– Уилл?! – раздался внезапно пропитый старческий крик. – Это ты, ублюдок?!

– Кто?.. – удивился водитель в ответ. – Да нет… Да ладно…

Пока огромные стальные пластины со страшным скрипом продолжали подниматься, на их место твёрдой походкой ступили мужские ноги, обутые в сандалии, сквозь тень выглянула грязная клетчатая рубашка красного цвета с наполовину оторванным воротником, а довершала всё это джинсовая кепка с незамысловатой белой надписью.

– Уильям из Джонсборо, – промолвило всё ещё покрытое тенью лицо, – с пушками! Кто бы мог подумать! Последний раз, когда я тебя видел, ты вроде бы божился, что даже не хочешь прикасаться к оружию.

– А когда я в последний раз видел Хэнка из Детройта, то он клялся, что больше никогда не возьмёт к себе в команду женщину. Судя по твоему безымянному пальцу, ты тоже зашёл гораздо дальше, чем божился.

– «Из Детройта»? – вдруг спросила та самая женщина.

– Понятия не имею, о чём он, дорогая, видимо, забыл, как «Роуман» произносится.

Мужчина снял кепку, и наёмник наконец смог разглядеть своего давнего знакомого – то был самый настоящий сорокалетний старик. Каштановые волосы на короткой, но пышной бороде соседствовали с белыми, как снег, клоками. Пепельно-бледная короткая причёска с зачёсом вправо и лишь изредка пропущенными во время стрижки волосками перекрывала обзор прищуренным, но выразительным глазам цвета лесов. Ровные скулы и немного впавшие щёки, дополненные морщинами, сжимались и разжимались, когда хозяин находился в раздумьях да почёсывал то римский короткий нос, то низкий лоб, покрытый волнами старости – типичный сборный образ типичного американского мужчины, которого впору было бы наряжать в военную форму и наносить на какой-нибудь агитационный плакат.

– Позволь представить тебе: Джанет, – рукой указал он на фигуру за воротами, – вакцина для всей моей отравленной жизни.

Глаза мужчин остановились на женщине: ростом до метра семидесяти, темнокожей, спортивно-худощавого телосложения. Острое лицо с круглыми, на удивление, щёчками и полноватыми губами не было покрыто ни одним следом от старости – ни морщин, ни складок, ничего, – только сама острота лица, небольшие полосы у век и на шее говорили о том, что возрастом она была примерно таким же, как и сам Хэнк, пускай и выглядела, сравнительно, гораздо моложе (как и, наверное, кто угодно, если сравнивать приходилось с Хэнком). Светло-карие глаза шныряли то на одного мужчину, то на другого, а довершала всё короткая стрижка – где-то под четыре сантиметра с зачёсом назад. В своих руках она держала трёхствольное охотничье ружье Merkel 96KS – смертельное на ближней и средней дистанции.

– Опасное оружие для такой хрупкой женщины. Уильям из Джонсборо, – произнёс наёмник, протягивая руку.

– Для хороших знакомых – Уилл Хантер, – тут же добавил Роуман.

– Я бы и сам мог это сказать.

– Мы оба знаем, что хрен ты сам свою фамилию скажешь; не поверю, что ты настолько сильно изменился.

– А я не…

– Значит, это ты «самый угрюмый пилигрим Северной Америки»? – перебила Джанет спор. – Да ладно?..

– «Самый угрюмый»? – взглянул тот на Хэнка то ли с улыбкой, то ли с укором. – Да. К твоим услугам. С недавнего времени – усовершенствованный пушками. Скидки только на протяжении недели и только по кредитным карточкам.

– Хэнни столько рассказывал о тебе и твоих странных шутках, – Джанет просто обняла наёмника, явно не сообразив, о чём шла речь. – Спасибо, что спас эту дурную голову.

– Обращайся, конечно, но не принимай рассказы Хэнка за чистую монету – «Хэнни» любит преувеличивать и всё наверняка было проще, чем тебе кажется.

– Нисколько! Я никогда не вру!

– Не врёшь, да, – кивнул он, – преувеличиваешь.

– Да я!.. Да ты!.. Хм… А ты, значит, наёмник сейчас?

– Так заметно?

– На тебе грёбаной крови больше, чем на мне грязи – только слепому не было бы заметно, что ты… – переведя взгляд на Хантера, Хэнк увидел, что охотник лыбится вовсю. – Ах ты ж… Хороший, надеюсь?

– Никто ещё не жаловался.

– Вот и отлично, не хотелось бы тратить время ради второго сорта. У меня к тебе и твоей ни хрена такой большой снайперской винтовке деловое предложение. Давай за мной, хороший наёмник, – он развернулся и пошёл к другой стороне моста.

– Он всегда такой или только по будням? – обратился Уилл к женщине. – Не помню его таким.

– Слушай, – улыбнулась мулатка. – Да, он груб и немного пьян, но на то есть свои причины. Если есть пушка побольше, тебе действительно стоит пойти и посмотреть, что он предлагает.

Припарковав машину в конце моста, он начал искать знакомые лица. Мистер и миссис стояли на стене у угла ворот. Он открыл дверь, ведущую в стену, и начал искать путь наверх; среди одинаково плохих стен, коридоров, лестниц, камер и бойниц так легко потеряться. Поднявшись к ним, наёмник заметил отсутствие радости на лицах людей, лишь волны взволнованности изредка колыхали океан безразличия. Он посмотрел вдаль и увидел, как на расстоянии около шестисот метров от моста бродит колосс.

– Со слов мужиков, он появился здесь пару месяцев назад и был где-то за пятьдесят километров от переправы, – начал Роуман. – Бродил себе без цели, отбившись от своих, но с каждым днём подбирался всё ближе, чувствовал как-то кровь свеженькую. Эти стены могут не выдержать и одного удара такой исполины, если он всё-таки решит, что по ним стоит ударить. А прятаться и выжидать неделю-другую, пока он пойдёт в другом направлении, мои люди не будут. Вот мой заказ тебе, человек, который не преувеличивает: убей его, и патроны, провизию да бензин я предоставлю тебе бесплатно – за счёт заведения, так сказать.

Уильям из Джонсборо вздохнул и медленно снял винтовку с плеча. Раскинув сошки и взглянув в прицел, он увидел свой заказ: гигантский кусок гнили и мышц. Колосс был одним из самых первых подтипов, которые давным-давно начали появляться в разных местах Соединенных Штатов.

– Мерзость, да? Хотя ты и не в таком дерьме плавал – привык, небось, – встав рядом со своим товарищем, мужчина смотрел вдаль. – Скажи, у тебя ещё сохранилась та книжечка с… очерками? Просто Джанет дёрнула меня и спросила насчёт…

Не отвлекаясь от прицела, стрелок нырнул в карман своих джинсовых штанов рукой, достал оттуда маленький блокнотик, величиной чуть больше, чем женская ладошка, и протянул жене своего товарища. На кожаной оплётке было выцарапано лишь одно слово: «Бестиарий».

– Шестидесятые страницы, – Хэнк развернул и начал вслух читать текст, который владелец блокнота помнил наизусть.

«Колосс. Выдержка из речи учёного-вирусолога с авианосца «Оплот», шестьдесят второй год: «Паразит начал принимать более гибкие формы воздействия на организм человека – использовать особенности физического развития. Как мы можем видеть на живых примерах, в больших количествах он способен влиять не только на умственные процессы через спинной мозг, мозжечок и шейный мозг, но также и регулировать метаболизм и поставление питательных веществ на отдельных участках тела».

«По нашим наблюдениям и гипотезам, те зараженные, которые при жизни обладали большой жировой или мышечной массой тела, во время мутаций переживают определенный период ускоренного метаболизма или, в простонародье, «эволюции»: их организм, переводя мозг в состояние спячки, потребляет калории и кальций в громадных количествах, расходуя их исключительно на мышечную и костную системы – удлиняется хребет, расширяются грудная клетка и таз, кость в целом становится толще и прочнее, растут мышцы и укрепляются сухожилия в геометрической, по соотношению ко времени и изначальным показателям, прогрессии. По последним данным на этот процесс уходит от месяца, но в конце концов получается особь от двух метров в высоту и ста пятидесяти килограммов в весе, обладающая буквально непробиваемым черепом».

«К счастью людей, данный подвид в процессе… перерождения полностью теряет ощущение передней части лица – черепная пластина передавливает переносицу и превращает глазные яблоки в труху, утолщаясь для последующей защиты особи от прямого урона по голове. Проще говоря, колосс, как вы назвали это, слеп и не имеет обоняния. Эти потерянные чувства ориентации только ещё раз подчёркивают стайный цикл жизни и предназначение данного подвида – служить защитой для более слабых особей в случае нападения».

«Должно сказать, что сама методика «эволюции» данных существ с появлением Поколения Три практически всегда выдаёт одинаковые результаты в соотношении роста и веса особей, в отличие от Поколения Два, где самые ранние образцы тел обладали асимметрично короткими или длинными конечностями относительно позвоночного отдела, а некоторые и вовсе обладали ярко выраженными патологиями к частичному гигантизму/анорексии. Как и у остальных видов, тело постепенно умирает. Период жизни Поколения Три… Около пятнадцати лет. Давайте будем надеяться, что так и останется в будущем».

Наёмник смотрел в прицел и отчётливо видел перед собою противника: огромная мускулистая фигура двигалась в сторону моста. На его облысевшей голове с облезшей кожей было что-то вроде лётных очков, надетых набок, большая порванная и выцветшая синяя футболка свисала до пояса, закрывая отсутствие кожного покрова, а наверняка безразмерные ранее штаны спали по дороге и болтались на одном из когда-то белых кед. Было заметно, что это существо, будучи ещё человеком, заботилось о своей безопасности – на поясе у него сиял пистолет, через плечо был перекинут пистолет-пулемет, а на бедре висел обрез.

– И ты… убьешь его? – спросил Хэнк из Детройта, запах от которого всё больше напоминал коньяк.

– Само собой. С помощью этого, – ударив по стволу винтовки, ответил тот.

– И даже не покрасуешься пушкой или своими подвигами?

Охотник отлип от прицела и посмотрел на собеседника; от него действительно несло запахом дешёвого алкоголя, а неожиданная встреча, видимо, ещё сильнее разгоняла его по крови. И если всё это время поведение здравомыслящего мужчины нельзя было бы объяснить повышенным градусом, то явно бы пришлось предполагать, что товарищ «хорошего наёмника» тронулся головой.

– А с выпивкой и азартом ты так и не расстался… Идиот.

– Оскорблять меня будешь?!

– Нет, просто констатирую факт. И второе «нет»: красоваться не собираюсь. Мне не платят за риск. Мне платят за исполнение.

– Так монета, значит, теперь твой новый бог? Я доплачу. Поверь, тебе будет очень выгодно сейчас продаться.

– Ты… – Хан стиснул немного зубы. – Уверен, что хочешь этого?

– Рискну.

– Тогда иди за мной.

С этими словами Уильям из Джонсборо сложил сошки на винтовке и отправился вниз, к воротам. По его просьбе и доброму слову Хэнка железный занавес был поднят, а двое мужчин оказались за оградой. С той стороны мост выглядел менее приветливо: куча брошенного транспорта заслоняла дорогу то тут, то там, чтобы любой желающий проехать был вынужден неслабо маневрировать, а подожжённые когда-то покрышки до сих пор пробивали нос запахом горелой резины. Постояв секунду, наёмник выбрал позицию для стрельбы – старый байк, лежащий у ограды. Заняв правильное положение, он приготовился к выстрелу.

Огромное, более двух с половиной метров, тело шагало у линии деревьев, оборачиваясь на каждый шум. Рваная в плечах футболка, держащаяся лишь благодаря поясу с пистолетом-пулемётом, перекинутым через плечо, какой-то рюкзак, вросший, казалось, в спину, но ещё не порванный в лямках, болтающиеся на одной ноге штаны, тяжёлые ботинки, а вернее, их обрубки без подошвы – было видно, что тому колоссу явно больше трёх-четырёх лет. Оглушительный гул разлетелся по полям, лётные очки на голове колосса улетели в сторону вместе с нижней челюстью.

– Ха, промазал, – с толикой язвы констатировал Хэнк и продолжил на полтора тона громче: – Великий Уильям «Из Джонсборо» промахнулся! Неудачник.

– Я не убить его пытался, – молниеносно парировал тот. – Смотри вперёд.

Мужчина из Детройта перевёл взгляд на поле и не обнаружил там заражённого. Лишь через секунду, когда машина на дороге к мосту взлетела ввысь на несколько метров, он понял: колосс бежал прямо на них. Сметая весь металлолом, который ещё не успела забрать банда, разнося уже побитые лобовые стекла в клочья, бесчисленное количество раз ломая свои кости и болтая отвисшим языком да кровавыми зубами, заражённый с огромной скоростью нёсся прямо на источник выстрела. Не прошло и десятка секунд после падения машины, как прибор в прицеле охотника показывал фатальное расстояние – сто метров.

– Стреляй… – дрожащим голосом шепнул Хэнни. – Стреляй, Уилл, – монстр приближался всё ближе и ближе.

Но наёмник медлил: на кону был неизвестный ему приз, который, если учитывать ситуацию, должен быть стоящим. Менее пяти секунд понадобилось верзиле для того, чтобы преодолеть тридцать метров – накал увеличивался. Сердце начинало биться быстрее, но глаз и рука были по-прежнему твердыми. Нацелившись, стрелок затаил дыхание.

– Хантер, мать твою, стреляй в него! – проревел друг наёмника, когда оставалось всего шестьдесят метров. – Хантер! Хантер, сука!

Вдруг Хэнк схватился за уши и упал на ограждение моста – выстрел оглушил его и принёс страшную боль его ушам, потому что в час икс мужчина находился прямо у ствола снайперской винтовки. Человек из Джонсборо же, выкинув гильзу, начал отсчёт секунд. Пуля поразила исполина прямо в сердце, но датчик расстояния неумолимо сокращал числа: «Сорок метров», «Двадцать метров». В конце концов, громадная машина для убийства столкнулась бы с наёмником лицом к лицу, но тот, предвидя ситуацию, отпрыгнул прямиком к напарнику.

«Шесть», – отсчитал охотник за головами. В организме мутанта наступила рефлекторная остановка сердца. Мышцы свело в судорогах, и они потеряли былую силу. Пронёсшись мимо двух мужчин, верзила буквально влетел в ворота лагеря, заплетаясь в собственных ногах и падая в нелепо жуткой позе. Уильям поднялся первым и подошёл к лежащему на полу заказу – из его груди и рта ручьями выливалась кровь, а организм в судорогах пытался имитировать нечто похожее на дыхание и дёрганье глаз. Его язык болтался, не находя себе опоры, а из горла вместе с кровью вырывались непонятные человеку звуки, похожие на бульканье воды, когда только-только открываешь засов в ванной. Через несколько секунд от признаков жизни не осталось и следа, и лишь небольшое подёргивание последних пальцев рук давало понять то, что этот мертвец стал таковым лишь секунды назад.

Собравшиеся вокруг жители этого скромного убежища стояли, разинув рты не столько от удивления, сколько от страха. Женщины, некоторые из которых ни разу не держали в руках оружия, побледнели, облокотившись на ближайшее плечо. Испуганных парней, стоящих в первых рядах, трясло, часовые на стенах всё ещё держали палец на курке, готовые поразить труп, а откашлявшийся от припадка инстинктов Хэнк еле-еле вполз в ворота. К нему сразу же бросилась Джанет, но он оттолкнул её, поднявшись на ноги самостоятельно и демонстративно поправив воротник рубашки.

– Я протрезвел, – хриплым голосом начал он, вплотную подойдя к Уильяму. – Бар на окраине города, у моста, правая сторона. Я буду там.

И, вымолвив эти слова, старик медленно зашагал в сторону цели, спотыкаясь и немного шатаясь из стороны в сторону. Хантер стоял в молчаливом смятении. Посматривая то на мужчин и женщин, запуганных до смерти, то на полусгнивший труп Колосса, чьи пальцы до сих пор подергивались, он положил руку себе на запястье и сквозь кожу нащупал пульс – ровный, размеренный, словно ничего этого и не было. Но глаза его всё останавливались на часовых, которые до сих пор держали дрожащий палец на курке. «Странные люди, – думал он себе. – Пора бы привыкнуть».

– Думаешь, не стоило соглашаться? – обратился он к Джанет, стоящей рядом.

– Забей, – отвечала она шёпотом. – Эти люди тебе благодарны и завтра уже забудут всё это. Поверь мне, куда страшнее была бы та ситуация, в которой этот… колосс попытался бы вломиться в лагерь, а Хэнни… Он же обидчивый, ты знаешь его. Эмоциональный. Думаю, тебе стоит поговорить с ним и… по крайней мере, дать этим людям остыть. Так что я бы сейчас вышла отсюда, будь я тобой, и направилась бы в бар.

Хантер ухмыльнулся и, оставив оружие в лагере, пошёл к выходу. Ворота медленно поднялись над ним, и мужчина прошмыгнул на открытую территорию. Наконец вдохнув полной грудью, бывший пилигрим поплелся по пустому городу.

Заглядывая в разрушенные дома через разобранные оконные рамы, в которых уже проросли мох и лоза, он удивлялся тому, как человек ещё не потерялся в этом большом мире. Думал о том, что с момента катастрофы прошло целых сорок семь лет, а люди всё ещё не сдавались. Цеплялись за осколки былого мира и пытались выстроить себе новый. Напивались до потери пульса, чтобы на следующий день спасать свои жизни в битвах. «Говорят, что история всё время повторяется, – думал он, раскидывая пыль ногами. – Интересно, какой же из забытых периодов людского существования идёт сейчас? И остались ли люди такими, какими были после него? Вот бы знать ответ». Впрочем, это было неважно – заоблачные темы меркли перед земными потребностями, и, как и говорил Хэнк, на окраине города, которая была достигнута через сорок минут, красовалось единственное напоминание о цивилизации: с ветряком на крыше, что, видимо, питал большую неоновую вывеску оранжево-фиолетового цвета, решётками на окнах и старыми деревянными дверьми с колокольчиком, у края города стоял бар «Бранденбург».

Выдохнув, Хантер отворил дверь, и по всему помещению раздался тихий звон, ласкающий слух. Наёмнику открылся вид типичного центральноамериканского бара, чьи изображения он видел как на картинках, так и вживую: старый деревянный пол, поскрипывающий, скорее, по привычке, нежели от ходьбы простого человека; барная стойка из покрытого лаком тёмного дерева, которая сохранила свой былой вид и казалось, что если крикнуть шаблонную фразу вроде: «Повтори», – то к тебе тут же по лакированному дереву приедет стакан с выпивкой; проржавевшие высокие стулья с деревянными сидениями, обитыми коричневой кожей, разделяли то место с небольшими круглыми столиками, накрытыми невесть чем, а у окон стоял ряд высоких скамеек со спинками, которые были развернуты попарно друг к другу. И всё это нагромождение, на удивление, целой мебели, дополняли сотни, если не тысячи, пустых бутылок. Тёмно-зеленые, тёмно-синие, тёмно-коричневые, с давно выцветшими этикетками или вовсе без них, эти шедевры стеклотары буквально заполонили бар и были в нём законными владельцами.

– Хэнк? – окликнул товарища наёмник. – Ты здесь?

Из-за стойки послышались звон бутылок и невнятное шевеление. Сквозь заплетающийся язык и пьяные мямли Хэнк из Детройта пытался ответить Уильяму из Джонсборо на его вопрос, попутно стараясь подняться на ноги. Но, к сожалению, ни того, ни другого у него не получалось.

– Вэ… Уие… Ви… А, сука… Здесь я! – спустя некоторое время прорычал мужчина.

Хантер медленно зашагал в сторону своей цели, попутно откидывая ногами уже пустую тару, чтобы за стойкой вновь увидеть пьяное лицо товарища. Даже тогда, когда смерть проскочила от Хэнка из Детройта на расстоянии вытянутой руки, он был пьян; и после того, как был спасен, тоже был пьян; и в тот момент, когда его жизни ничего не угрожало, кроме него самого, он был пьян. Уилл с презрением глядел на этот остаток человеческого достоинства, как и на бутылку в общем. Иногда, впрочем, выпивка была ему полезна, но только в умеренных количествах и разумных дозах. В конце концов, он решил для себя, что с пьяным и обиженным другом разговор не получится.

– До чего же скатился Хэнк Роуман, – прошептал хриплым голосом Уильям, смотря сверху вниз, – пьёт в одиночку непонятно где и за что. Прошёл ведь всего час, а ты уже похож на дерьмо по состоянию. Утром следует тебя искать в ближайшей помойке? Или сразу вниз по течению идти?

– Иди н-н-на хер, – еле ответил ему Хэнк.

– Вот это достойный ответ, – то ли усмехнулся, то ли оскалился наёмник. – Сказала бы такое Джанет у алтаря, мир был бы чуточку лучше. Только ты это… громче говори, Хэнк, громче – я же старее всё-таки, хотя по тебе и не скажешь.

– Да вали ты на хер отсюда!

С заплетающимися ногами Хэнк из Детройта налетел на Уилла и ровно через долю секунды, в тот самый момент, когда его кулак был отведен в сторону трезвой рукой, уже нёсся на входную дверь. С хрустом костей алкоголик вылетел на улицу. Под звон колокольчика за ним спокойным шагом вышел Хантер, держа руки в карманах плаща. Сквозь стоны упавший ранее соперник встал на ноги. Смотря на свою жертву звериными от ярости глазами, он сжал кулаки и начал драку. Наёмник же, даже не доставая рук, корпусом уворачивался от ударов и уходил в разные стороны от сильных замахов. Правило хорошего боя состояло в том, чтобы не следовать ритму противника; бой вовсе не являлся тем танцем, каким его часто описывали и показывали различные деятели культуры, а совсем наоборот, чем менее ритмично, чем более неожиданно и неясно для соперника действовал человек, тем больше у него было шансов на победу. Но не в тот раз. В тот раз у охотника была цель лишь истощить своего соперника, а когда ему всё это надоело, то он, вновь оказавшись за спиной у своего нетрезвого друга, пнул его что есть силы ногой, заставив упасть на землю.

– Гра-а-а-а! Хватит! – прокричал Хэнк и выхватил из кармана пистолет. – Всё!

Хантер замер на месте, оценивая положение: ему до своего потенциального убийцы было метра три, плюс вытянутая трясущаяся рука, которая держит его на мушке.

– Что, убить меня собираешься? – с презрением спросил он.

– Я-то думал, ты нормальный мужик, а ты… – потрясывая пистолетом, подхватил Роуман. – Ты же не козёл! Там, на этом грёбаном шоссе, ты спас меня! Даже не задумываясь о последствиях! Ты просто возник из ниоткуда и, пока я про… проверял очередное авто, откинул ту тварь, что неслась на меня, вниз! Ни за что!

– Если бы, – Хан сделал вид, что разминает шею, и шагнул немного вперёд. – Я ведь тебе много раз рассказывал о своих причинах, но если бы ты хоть что-то запоминал… В тот день, в тот месяц мне очень не везло, и я, будучи ещё пилигримом, страдал от голода и жажды в гордом одиночестве. А потом увидел мужчину… – делая очень мелкие шаги, словно раскачиваясь из стороны в сторону, продолжил он, – стоящего на шоссе, что находилось в шести метрах над землёй, увидел, как к нему медленно, но уверенно плетётся бутон… И знаешь, что я подумал? – До пушки оставалось полтора метра.

– Ч-ч… что?!

– Я подумал, что это меня не касается. Что ему просто следует умереть, как и многим в этом мире, и… – он искренне засмеялся. – И лишь голод мне подсказал, что если его собьёт бутон, то он, как и все его припасы, просто пропадёт зря, а я не смогу поиметь с него выгоды.

– Не говори так! – дрожащим голосом, почти плача, просил друг наёмника.

– О да, – подойдя прямо под ствол и увидев поднятый предохранитель, сказал Хан. – Я всего лишь решил, что твоя смерть была бы мне невыгодна, и решил спасти тебя ровно за один обед. Представь: ты, Джанет, эта переправа – всего этого могло и не быть, будь я просто сыт в тот день!

– Сука!

Хэнк замахнулся пистолетом, пытаясь ударить Уильяма, но стоило ему отвести ствол от лица, как из его носа тут же хлынула кровь – Хантер, будучи на полголовы выше своего друга, одним широким шагом добрался до него и, перенеся вес корпуса вперёд, ударил головой что есть силы. По улицам разлетелось эхо от глухого удара, похожее на падение ковра – оглушенный Роуман, поднимая слои пыли, соприкоснулся с землёй.

– Жив? – спросил его Уилл, склонившись над ним.

В ответ он лишь услышал невнятное бормотание. Не дожидаясь ответа, он схватил своего друга под руку и пошёл вместе с ним прочь.

– Куда т-ты меня… куда, блядь?! – почувствовав под ногами рельсы, спросил Хэнк.

– К решению одной из двух твоих проблем, – кратко ответил наёмник.

Через десять с чем-то минут впереди уже виднелся берег реки Уайт Ривер. Подойдя к нему, Уильям из Джонсборо отпустил Хэнка из Детройта и отошёл ему за спину. Впереди, на том берегу, виднелся густой лес, неприступная чёрная стена деревьев, закрывающая тайны природы, а сверху по течению, где-то на расстоянии половины километра, светилась факелами переправа, на которой можно было заметить расхаживающих людей.

– Что, утопить меня собираешься?

– Лучше.

С этими словами Хантер пнул Роумана в реку и пошёл за ним. Упавшее пьяное тело нырнуло, знатно отхлебнув воды, но при попытках поднять голову оно натыкалось на твердую руку наёмника. Вода вскипела вокруг них двоих, но каким-то чудом никто из находящихся на мосту не заметил этой перепалки. И лишь потом, через несколько секунд агонии, Уилл вытащил своего протрезвевшего друга на берег.

– Свежо, не правда ли?

– Пошёл ты, – отплевываясь от воды, ответил тот. – Блядь…

Настало затишье. Оба мужчины сидели на берегу, сгорбившись и смотря на воду. Многое можно увидеть в собственном отражении: мысли, действия, поступки, но такие ли они, какими кажутся, или это просто волны на воде, поднятые ветром?

– Знаешь, – начал Роуман, – когда ты был пилигримом, ты не был настолько практичным.

– Ну да… В реку я людей до этого не совал.

– Ха-ха-ха. Чёрт… Вот на хрена всё это было? Зачем ты напросился на драку? Могли бы просто посидеть, выпить, поговорить… Как делают все нормальные люди!

– Ну, ты был обижен и пьян. Я решил не оставлять всё на самотёк – мы подрались, и ты остыл, мы окунулись в воду, и ты протрезвел.

– Но зачем, мать твою, было меня трезвить?! – с выпученными глазами спросил Хэнк.

– Затем, что это не меня ждёт жена на блокпосте с охотничьим карабином в руках.

Среди тишины мужчины хлопнули друг друга по рукам, и это был самый лучший знак примирения, который могли выдать друг другу два упёртых, пускай и не глупых, друга.

– Да… Джанет боевая, – с гордо поднятой и наполовину трезвой головой поддержал Роуман.

– За ней прямо как за каменной стеной?

– К чёрту! – откинувшись на спину, Хэнк лёг на песчаный берег и уставился на небо. – И тебя, и твои шуточки.

Ночь уже полностью вошла в свою роль владычицы неба, перекрывая свет звезды Солнечной системы миллионами других, а серые тучи, медленно проплывая в невесомом течении небес, лишь изредка закрывали Человеку Разумному вид на что-то прекрасное.

– Пошли потихоньку на мост, – поднимаясь сказал Роуман. – Кстати, обещанный бонус…

С этими словами он полез под рубашку и одним резким движением сорвал грубо пошитую нить с шеи. Уильям удивился, как она с такой прочностью не порвалась при драке. В руках у мужчины лежал небольшой амулет в виде армейского жетона с тремя кислотно-синими полосами на нём.

– Спасибо, но я не люблю бижутерию.

– Это пропуск. Любой из моих людей, завидевших такую штуку, пропустит тебя через переправу и заправит полный бак топлива.

– Сомневаюсь, что я когда-нибудь проеду здесь ещё раз.

– Здесь? Ха-ха-ха-ха-ха, – искренне расхохотался Хэнк. – Да в каком вакууме ты живешь? Неужели ты подумал, что я владею только этой переправой?! Мои люди во всех трёх штатах. Оклахома, Арканзас, Луизиана – каждая грёбаная река в этих местах моя. И да, я с лёгкостью добуду себе ещё один такой пропуск – не переживай.