Текст книги "За день до нашей смерти: 208IV (СИ)"

Автор книги: Shkom

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 51 страниц)

– И ты был в составе одной из них, – пытался продолжить Уилл, намекая, что пора бы переходить к заключению. – Я уже…

– Ты когда-нибудь генерала военных на разведке видел? Кардинала в бою с трупами? Перебежчиков в качестве пушечного мяса? Вот и завали – я, а не ты, тут историю рассказываю. Так вот… Билли, расскажи, как там всё было дальше. Не ты, старый – другой Билли. Сорян за каламбур.

– Ну… – полноватый паренёк позади начал свою речь грузным голосом. – Мы приехали и неделю ошивались здесь, ожидая, что ты заявишься. В один из таких даже услышали про какого-то наёмника, но им оказался треклятый черномазый и какой-то… Кстати… – старик буквально спиной чуял, что рассказчик всматривался в Айви.

– Я понял! – злобно выкрикнул Уилл. – Дальше.

– Короче, мы тебя так и не нашли. Но потом увидели машину группы Райана, но без Райана… Два дня его искали – всё гадали, с хера ли он приехал… – Босс язвительно хохотал над своим подчинённым, показывая прямое презрение. – Потом город перекрыли из-за какого-то убийцы. Мы-то думали – из-за черномазого, но рассказывали про старика в плаще. Мы сообщили Боссу. Он в ответ сообщил, что приедет лично, и…

– Нет, Билли, не так. Я сообщил, что вы, кхм: «Тупые выблядки, которые даже свой хер в штанах найти не смогут», – а только потом добавил, что приеду лично и найду его сам, так как был уже сыт по горло всей этой охотой на кролика – учитывай важные детали.

– Я… – Билли проскрипел зубами, но, столкнувшись взглядом со своим командующим, тут же уставился в пол. – Да, Босс… В общем, мы ждали, но потом…

– Потом пиздец пришёл, дедуля. Такой, блять, тотальный, что я даже в теории не мог представить – все переправы… Прикинь – все… В один день… – предводитель шайки смотрел на холодное рассветное солнце и даже не морщился. – Я, блять, до сих пор не понимаю… И уже четвёртый день тишина в ответ на запросы… Мёртвая, нагнетающая… И за эти четыре дня – когда блядский мост был поднят, потому что орда, мы тут поняли одну очень важную вещь: если бы мы не поехали за тобой в этот городишко, то наверняка бы кормили тех самых рыб, чьи желудки и так трескались от мяса старых жителей моей переправы… Представляешь, какая лютая херня?

– Хочешь сказать, что не убьёшь меня из чувства благодарности?

– Почти… Поверь, если бы сейчас мост был поднят, я бы не побрезговал всадить в тебя всю обойму и, выхватив ещё одно ружье, всадить следующую, а затем сбежать, словно крыса… Но, кроме всего прочего – чувства благодарности да другой херни – тут же где-то твои напарники шастают… Уильям из Джонсборо, – старик невольно оскалился. – Это, кстати, охренеть как объясняет то, почему ты такая живучая сволочь – ты же даже после того, что учудил в самом сердце Эволюции, умудрился уйти – что уж говорить о нас… Но мы сейчас не об этом, верно? Ну, где эти двое, а? Где гребучие Братья?

В ту секунду Уильям «Из Джонсборо» Хантер просто стоял, будто заворожённый, и молчал. Внешне он был похож на самого себя – абсолютно холодного и сосредоточенного на цели человека, но внутри его головы творился настоящий сумбур из эмоций и мыслей, очень близкий к истерике – хотелось кричать, смеяться и плакать одновременно: «Братья здесь из-за дурацкого совпадения. Братья, которые хотят меня убить, – думал он себя, пытаясь не улыбаться. – Но не будь здесь Братьев – я был бы уже мёртв. Этот татуированный идиот думает, будто мы участвуем в одном деле, и только из-за этого не стреляет. Блять. Ха-ха-ха-ха-ха… Бля-я-я-я-я-ять!»

– Рядом, – едва выдавил из себя тот. – Они рядом.

– Так и знал. Знаменитые ублюдки. Скажи: как думаешь, младшенький из них – тот, что ещё у наших себе клешню выбил, – смыкая и размыкая пальцы на поднятой у щеки руке, показывал Босс, – ему поначалу холодно от железа, когда самоудовлетворяется, а? – кажется, всю толпу потянуло на смех.

– Понятия не имею.

– Хотя… Зато после похмелья нужная рука не трясётся точно – в толчок попадает в ста процентах случаев, сто пудов… Короче, старый: прямо сейчас предлагаю разойтись друзьями. Не гарантирую, что не скажу Эволюции о том, где ты, и с кем работаешь, когда вернусь в Делавэр, и не пристрелю, если увижу после, но прямо сейчас стрелять не буду… За что ты, кстати говоря, должен быть благодарен. Не, даже не так – пиздец, как благодарен.

– Он благодарен, – мгновенно и быстро протараторил тут же Айви. – Если нужно – поблагодарю за него. От него благодарности… как это… хрен дождёшься, – толпу вновь пробрало на смех.

– Интересный у тебя пацан, старик. Так что?

– Твоя машина.

– Чего?

– Мне и Братьям нужна твоя машина – мустанг – одноразовое ТС для операции. В обмен возьми джип, у которого мы стоим – ты и так понял, что он принадлежит мне.

– Ха-ха-ха… Ты охерел?! Ты вообще понимаешь, как просто мне?..

– Тебе же выгоднее – доберешься до Делавэра даже по самой дерьмовой грязи, верно? К тому же, твоя развалюха – действительно развалюха, а за этой следили лучше, чем ты за своими зубами, – в ответ Босс мерзко облизнулся, улыбнувшись. – Нам обоим выгодно.

– Да, но вот одного я вдуплить не могу: с чего бы это?..

– Эй, Босс, тут!..

Билли не успел договорить, как из-за крупного джипа, загораживающего во всю обзор, показались две фигуры – Братья, оба во всеоружии, нацеленные на стрелка и толпу.

– Вы что-то перепутали, мальчики, – шепнул Илай, впритык подходя к двум, стоящим сзади Уилла, амбалам, – они – наши.

– Да мы уж поняли, – Босс опять принялся чесать щёку.

– Тогда вы сейчас или осторожненько опустите оружие, или… – в тот момент у мустанга раздался оглушительный гул – стрелок, целящий в толпу, упал, выключенный ударом Чарли. – Или вот это. Что, Уильям, какие-то проблемы?

– Слишком длинный список, чтобы перечислять. Босс, – старик осторожно и незаметно для Илая вытащил ключи от джипа из внутреннего кармана плаща, делая вид, что прячет пистолет, – по рукам?

Позади толпы медленно нарастал треск дерева и скрип железа. Обернувшись, предводитель шайки Эволюции увидел, что мост, наконец-то, начинал опускаться.

– По рукам! – парень, выкинув оружие, подошёл к Хантеру и что есть силы обнял его, просовывая правой рукой ключи в карман. – Не думай, что я не догадался, – шепнул он тому на прощание. – Но хрен с тобой – жить нам обоим больше, чем перестрелять друг друга, хочется. Парни! Стволы в кобуры – валим!

– Вот и чудненько… – шепнул старший Брат, убирая ружьё. – Погоди, какого?!

Прогремел выстрел. Уилл отлично понимал, что Братья, очевидно, мгновенно раскроют подвох, так что в тот момент, когда двигатель мустанга заревел, а мост опустился, он приказал Айви, сидящему на сиденье штурмана с канистрой топлива и рюкзаком, пригнуть голову и выстрелил в колесо массивного джипа – только из него, как он понял, Илай успел бы достать винтовку. Сам же выстрел не только замедлил преследование на час или более, но и заставил часовых города Кав принять роковое решение – вновь поднять мост. Мустанг, поднимая пыль, медленно удалялся прочь под крики старого охотника:

– Да! – Уильям «Из Джонсборо» Хантер и молотил по рулю кулаком от радости, когда Жемчужина Оклахомы осталась позади. – Да-а-а-а-а-а! Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! Да, да, да, да, да, сука! Да! Кх! – через секунду он уже забылся в порыве кашля. – Пацан, живой?

– Д-да… Кажется… Живой! – собеседник тоже улыбнулся. – Погоди! Мы же могли просто убежать! Зачем был весь этот цирк с машинами?!

– Затем, кх, парень, что те двое – с ожогом и железной рукой – Братья, чёртовы элитные наёмники. И, уж поверь… Кх-кх-кх! Уж поверь, если они, в своё время, смогли достать автомобиль с водородным двигателем, то достать жучок для них – вообще пара пустяков.

– «Жучок» – это?..

– Средство слежения. Это как… Забей. Штука в том, что они могли отслеживать ту машину, на которой мы приехали. Но теперь-то… Теперь да, блять, да! – он ещё раз ударил ладонью о руль. – Теперь осталось добраться до Картрайта.

– Ну, а это то что?! – совсем ничего не понимая, возмутился Айви.

– Небольшой городишко в Канаде… Или большая земляная коса. Но не суть. В общем, нам нужно туда – доставим тебя оттуда прямо за чёртово море. Ах, да… В общем – о том безопасном месте: если верить Александре и Салливану (а ты, как я понял, веришь им куда больше моего), то ты окажешься в самом безопасном месте на планете – твоя точка маршрута закончится на самом большом острове на земле под названием «Гренландия». И, если всё окажется правдой, то, уверяю: любой позавидовал бы твоей нынешней судьбе…

*ivy (англ.) – плющ.

**hunter (англ.) – охотник.

========== Глава 15. 208IV ==========

Родина – это то место, где пришлось родиться.

Обитель – то, в котором было решено жить.

Дом – куда хочется возвращаться.

Гул авто приятно разбивал утреннюю тишину. Среди голых деревьев и почерневших, сгнивших от постоянных дождей листьев было мало чего приятного глазу: пустые поля, пустые ветви, потрескавшиеся и обветшавшие редкие дома. В воздухе витал запах поздней осени – прекрасный своей свежестью, сулящей скорые перемены, и отвратительный своей сыростью с привкусом влажной земли. Тот запах всегда говорил только об одном: всё умирает, и всё точно умрёт, отдав своё место под жизнь. Пока шины старого, практически раритетного мустанга разгребали под собой слои грязи, Уильям внимательно следил за тем, чтобы двигались они в правильном направлении – он гнал практически точно на восток, взяв лишь немного севернее.

– А далеко до этого самого Картрайта?

Голова его была забита мыслями о грядущих проблемах и уже существующих. Их было много. Даже слишком много. Такой снежный ком препятствий вполне мог бы задавить даже нескольких человек, неготовых, но стоящих на пути. Наёмник себя таковым не считал. Да, он знал, что путь, предстоящий им – это путь не из лёгких в самом прямом, физическом смысле, но всё то меркло перед другими мыслями – о том, что же делать после этого пути.

– Уильям?! – голос прозвучал громче и уверенней.

– Что?

– Как далеко нам ехать? До этого «городка» в смысле?

– Около четырёх тысяч километров, – водитель, посмотрев на своего собеседника, не находил в его глазах понимания. – Два часа от реки Ред до Гатри – это всего двести десять, – позади послышалось скромное «ого». – Но сначала мы направимся не в Картрайт, а в Вашингтон – столицу бывших Соединённых Штатов Америки. Не рассчитывай, что всё будет быстро – я понимаю, что для тебя это мягкая поездка с лёгкими подёргиваниями из стороны в сторону, – съязвил он, минуя очередное препятствие, – но для моих глаз – это пытка. Нужно следить за дорогой всё время, сохранять внимательность, напрягать зрение. Если поначалу всё нормально, то через три часа эта самая внимательность понижается, через шесть – детали картины начинают сливаться, а через восемь и вовсе не будет смысла ехать дальше, так что мы…

– Так научи водить! – тут же подхватил инициативу Парень.

– Нам проще тратить остаток дня на отдых, чем убиваться обоим сразу. Потому что!.. – Айви хотел было что-то возразить, но не успел. – Потому что на следующий день всё равно настанет утро, и всё равно нужно будет вести машину. Я буду в состоянии это сделать. Ты – вряд ли. Без обид или чего-то ещё – ты этого не сможешь просто с непривычки.

Дорога продолжилась. Утреннее солнце уже поднялось достаточно высоко и даже через тучи освещало дорогу достаточно хорошо, чтобы даже малейшую деталь можно было заметить невооружённым зорким глазом. «Ха… – думал про себя охотник. – «Без обид», – с чего бы это я?»

Было примерно три часа дня к тому моменту, когда машина впервые остановилась. Учитывая время года, день уже был куда ближе к закату, нежели к пику. Перед Айви, открывшим глаза от короткого сна, предстало одинокое одноэтажное здание, что то ли было коричневым, то ли стало таковым из-за грязи и пыли. Знай Мальчик обычаи Старого Мира, он сразу же догадался бы, чем служил тот, окружённый редким кладбищем, дом.

– Где мы? – заспанным голосом произнёс тот.

– Только что проехали Спрингфилд, Миссури. Прямо сейчас стоим перед церковью. Вернее, этот сарай когда-то был таковой.

Уильям прошёл мимо самого здания и, зайдя на кладбище, точно и уверенно направился к одной конкретной могиле. На мемориальной табличке, висящей на плите, было выгравировано: «Джоэл Миллер, лучший отец», – достав нож, он начал методично откручивать винты, которыми та самая табличка крепилась к мрамору.

– Мы грабим могилы?

– Нет. В той церквушке находится тайник. Здесь – ключ.

– И что в нём? Еда?

– Лучше – бензин. У нас расход тринадцать на сто, – кивнул водитель в сторону мустанга, – всего шестьдесят литров. Сейчас там почти пусто – меньше десятки. Да, наша канистра даёт нам ещё сорок, но этого мало. Даже для того места, куда мы движемся, – он снял табличку, в небольшой выбоине в мраморной плите лежал ключ; взяв его, он направился к церкви. – В каждом штате у меня есть места, подобные этому – каждое желательно посетить. Парадоксально, но большинство из товаров, находившихся там, я, так или иначе, распродал или использовал – оружие, амуниция, медикаменты, но не топливо.

– Понятно. Погоди… А почему топливо не распродал? Мы же отдали за него!.. Мы же то ружье за него отдали…

Двойная деревянная дверь, поросшая лозой, со скрипом открылась. Перед путниками предстал идеальный, слегка припорошённый пылью порядок – все скамьи были ровно выставлены на своих местах; постамент, с которого должен был вещать проповедник, также находился в целости и сохранности; даже окна были без единой трещины – лишь полностью покрытые с наружной стороны грязью от дождей. Осмотревшись, наёмник неспешно пошёл между скамьями – его интересовала комната за постаментом – «гримёрка».

– В тридцатых годах Япония представила формулу, – начал тот, отвечая на вопрос, – существенно увеличивающую срок годности горючего. Даже несмотря на то, что в то время весь мир массово заполняли альтернативные источники энергии, это было настоящим прорывом для тех стран, что не могли себе позволить электродвигатели, водородные, воздушные или прочие, – “гримёрка» открылась. – Учитывая потребление в США, основные склады с запасами «обновились» довольно быстро, так что Золоту, пришедшему в государственные склады, просто очень повезло. Но именно срок годности топлива давал и даёт мне повод не избавляться от него, – отвечающий отодвинул один из комодов, стоящих в комнате, под ним находился люк, ведущий в подвальное, редкое для таких зданий, помещение. – В Кав-Сити топливо я купил лишь затем, что не планировал пересаживаться на заправленный мустанг – лишь на почти пустой джип. Кстати говоря, тебе не кажется, что ты слишком сильно засыпаешь меня вопросами? Если следовать твоей системе, то ты мне должен уже очень-очень много.

– Вообще-то… – кажется, собеседник опомнился в тот момент. – Да… То есть, система хорошая, но не сейчас – ты же знаешь очень много, а я…

– А ты просто ходячий сборник вопросов, поглощающий информацию, как губка. Нужно думать прежде, чем предлагать.

Замок спал с люка, и охотник медленно пошёл вниз по знакомым ступеням, скомандовав напарнику ожидать. «Помещение» представляло из себя просто пространство в фундаменте – голая земля, бетонные стены и такой же потолок, скрывающийся сверху под деревянным каркасом.

Хантер, ища канистры, всё вспоминал о рассказе Вейлона – тот утверждал, что когда он только-только обустраивал тайник, то нашёл тело в выцветшей рясе, сидящее где-то под церковью. Поначалу это казалось Уильяму смешным – проповедник ведь, в таком случае, должен был попасть в ад, но потом, с возрастом, он осознал одну простую вещь: для кого-то ад проник в жизнь куда раньше, чем та самая жизнь закончилась.

«Рискну предположить, что мальчишку держали где-то взаперти, – вновь обдумывал он шрам в виде четвёрки. – Это бы объясняло, почему он слишком многого не знает, но не считает себя рабом. Не то, чтобы я ему верил насчёт этого – самолюбие у подростков всегда высокое. Быть может, это был какой-нибудь паж, по типу того, что имеет при себе Генрих? Но на востоке? Должно быть, кто-то вёл очень зажиточную жизнь, – взяв канистру, он выдохнул и пошёл обратно наверх – у него было ещё примерно три часа на езду. – Но тогда почему Четвёртый? И почему «наследник»? Нет, Генрих мог и соврать – не стоит учитывать его слова. Но даже так – всё равно нескладно как-то… Может, действительно – просто вырос в какой-то долбанутой семейке? Тогда зачем он этим туристам? Надавил на жалость, пока меня не было? В принципе…»

– Уильям! – раздался крик из люка прямо в лицо поднимающемуся старику, отчего тот пошатнулся и чудом не лишился равновесия. – Я придумал, как сделать систему справедливой! Ха!

– Ох уж эти дети… – посмотрев на энтузиазм своего собеседника, охотник так же меланхолично продолжил подниматься по лестнице.

– Эй! Дети – это!..

– Это до восемнадцати, – они вышли из церкви и направились к машине. – Подрастёшь – станешь «Мужиком», а не «Пацаном». Впрочем, к тому моменту, мне уже будет всё равно.

– Говоришь точно так же, как один старпёр!.. То есть… Я имел ввиду, что…

– Ты ведь уже сказал – чего оправдываться? – двигатель мустанга заревел спустя доли секунды после поворота ключа в зажигании. – Джеймс меня вообще подкалывал на эту тему всякий раз, как мог: «Ты что, забыл про свой склезор, Хан?», «В твоём возрасте нужно сидеть в кресле-качалке да тапочки шить, а ты выделываешься», «Дай угадаю, раньше было лучше, верно?», – он не упускал ни единой возможности, чтобы… Так в чём новшество в твоей системе?

– А… Ну, я подумал, что лучше будет так: давай обменивать вопрос на вопрос только в личных темах. То есть… Мне же нечего, практически, тебе рассказать, кроме личных деталей, а ты… – Хантер, выдохнув, открыл рот, дабы ответить. – Я не совру! Пожалуйста. Тут же столько всего – у меня слишком много вопросов, чтобы я хоть когда-нибудь смог узнать всё от тебя, если будем продолжать так же, так что…

– Согласен, – на лице собеседника застыло подобие удивления. – Веришь или нет, но я родился не пятидесятилетним, и мне тоже было интересно. Есть одно но: прежде, чем я приму твою поправку, ты ответишь на один мой вопрос (бесплатно, разумеется). Почему ты ничего не знаешь?

– Это лич!.. А… Ну да. Но я ведь… Отвертеться не выйдет, угадал? Это… Только… Ты только никому, ладно?.. Вообще, это сложно – слишком широкий вопрос и слишком… Слишком неприятный. Делом в том, что я… Всё дело в том… Я вырос… – рассказчик вдохнул и, задержав воздух на секунду, очень громко выдохнул, смотря в пол. – Считай, что я вырос в четырёх стенах – редко видел окружающий мир, кроме одной маленькой зоны, и ещё меньше знал о том, что происходило вокруг. То есть, конечно, я знал, что настал конец света; знал, что что-то лучшее было до всего этого, но… Это, как ты сказал, были очень узкие знания… Как это… Абстрактные? Ты думаешь, что знаешь о том, что происходит в мире, а на деле – составляешь свою странную, чудаковатую картину из слухов и рассказов, просто пялясь на одни и те же помещения одного и того же дома. Всю жизнь. Сначала ты их любишь, потом – привыкаешь, думаешь о них, как о части себя, о рутине, а потом они тебе осточертевают. Что же до остальной информации, то её были просто крупицы – какие-то старые книги, учебники, если везло, картинки или фотографии… Рабом я не был – даже не заикайся снова, но… выбора – оставаться там или нет – у меня не было. Странно, наверное, такое слышать, но это… Это была моя жизнь – почти вся… Доволен?

– В твоём рассказе нет ничего странного, – водитель смотрел на дорогу, но видел перед глазами совершенно другую картину – бункер. – Многие люди в этом мире живут в забвении. Некоторые рады этому, некоторые всю жизнь рвутся из обстоятельств к свету знаний, а у остальных просто нет другого выбора – в своё время я… бывал во многих таких местах – изолированных искусственно, закрытых. Возьми тот же Кав-Сити – большинство из людей не знает ничего, кроме куска суши пять на пять, и рады этому. Да, когда площадь меньше – радоваться тяжелее, но… Люди как-то умудряются. Поверь мне. В любом случае, это хорошо, что ты тянешься к знаниям, обретя своего рода свободу. Это не просто полезно – это естественно, – в ответ не раздалось ничего. – Ты был заперт по воле семьи или?..

– Нет, – едва выдавил тот из себя. – И это уже другой вопрос.

«Этот ответ не дал мне абсолютно ничего, – Уильям «Из Джонсборо» Хантер выбивал ритм пальцами по рулю, перебирая мысли, – но для него он был очень трудным и, наверное, очень важным… Сложно быть ребёнком в этом мире. Впрочем, именно из-за этого многие из них и взрослеют так быстро – учатся молча вытирать кровь из носа о рукав после падения и идти дальше, потому что никто руки не подаст и соплей не вытрет. Но не этот. Этот жил взаперти, отделённый стенами не только от знаний, но и от проблем. По крайней мере, в плане конца света – по-детски наивен и не по-детски глуп. И всё же… Если такая безмятежная жизнь подкреплена отсутствием выбора – это не лучшая жизнь. Ха… Хотя, не мне жаловаться – кому угодно, но точно не мне».

– Эй, – обратился охотник к Пацану, отвернувшемуся к окну. – Есть у меня одна глупая шутка: что самое худшее в том, чтобы услышать, что у тебя Альцгеймер?.. То, что тебе наверняка говорят об этом не в первый раз.

– Пф, ха… – усмехнулся тот. – Действительно – глупая шутка.

– Я о чём, – и пускай в тот момент Айви был повёрнут к собеседнику затылком, Уильям краем глаза отчётливо видел улыбку и думал об одном: «По крайней мере, он знает, что такое Альцгеймер».

***

– А вблизи она ещё больше, чем казалась издали. Я бы сказал «ого», но ты же знаешь, Ви, – я видел её до всего этого.

Уильям Хантер стоял с Вейлоном Тедарком прямо под Стеной. Огромная, почти исполинская, больше пятнадцати метров ввысь и толщиной в более, чем сорок сантиметров, она тянулась вширь по обе стороны настолько, насколько хватало взгляда. Сама конструкция была сделана из прямоугольных блоков с треугольными стендами внизу – новыми, поставленными для поддержки конструкции. Со стороны бывших США копошились люди, латая трескавшиеся куски, подставляя опоры и строя небольшие вышки на примерно одинаковом расстоянии.

– Ага, – поддержал двухметровый мужчина собеседника. – Но всё равно она впечатляет. Каждый раз.

– Меня куда больше эти ребята удивляют, – указал Уилл на строителей. – Пекутся так обо всём этом. Слышал, они даже в Аризоне за ней следят? – Ви кивнул. – Теперь мне не сильно то смешно от тех речей, будто весь штат им принадлежит – по крайней мере, ведут они себя подобающе.

– Формально, он им и принадлежит – не знаю, как там у них в Аризоне, но здесь слишком многие решения зависят от их мнения, слишком много людей зависит. Но пока всё это остаётся на уровне формальности – никто не против, – парень ничего не ответил, смотря на то, как какой-то пехотинец Золота сваривал трубы для строительных лесов, придерживая автомат, падающий со спины. – Скажи, у тебя же были доступны учебники истории? В твоей базе данных? Как они описывали Стену?

– Как вынужденное временем, но очень смелое решение.

– Ха-ха-ха-ха-ха-ха, – громко рассмеялся бородач. – Это какого года было издание?

– Двадцать седьмого.

– Кто бы сомневался, – Вейлон медленно пошёл по направлению к Стене, Уильям же поплёлся за ним.

– Ну, зато теперь можно сказать спасибо за то, что её не снесли после в двадцать девятом… Или когда её там хотели?..

– В тридцать первом. После того, как зачинщик всего этого бреда, – указал на конструкцию кивком головы рассказчик, – что каким-то чудом прошёл на второй срок, ушёл со сцены насовсем. Ничего удивительного, что он выиграл второй раз – другой вариант снова был ещё хуже. Знаешь, во время своего первого срока все эти его речи про стену были простой фальшью – одним из пунктов предвыборной кампании, завлекающей республиканцев (не повернётся у меня язык назвать «Стеной» тот бред, что был). Но после военного конфликта в Иране, после попытки убийства сорок шестого мигрантом, после повышения нестабильности в мировом обществе и первых ростков Третьей Мировой он всерьёз взялся за то обещание. В то время это казалось пиком паранойи – тратить столько денег, чтобы разобщить страны и людей. Более того – он поставил её по всей территории границы, а не на половину, как обещал – даже перед реками и в горах. В разумных глазах это было почти потаканием терроризму, – Хантер внимательно слушал рассказчика и, пускай не подавал виду, поражался Стене. – Теперь же… Да, сохранись цивилизованное общество до нашего времени – всё это просто снесли бы, называя все те года периодом больших ошибок, но случилось то, что случилось. Впрочем, решения одних маразматиков по отношению к другим маразматикам оправдываются лишь тогда, когда общенародный уровень маразма становится критическим.

– Вот это закрутил.

– Зато правильно.

Парень и его проводник прошли в одну из трещин стены и официально оказались в Мексике. Однако даже если бы пресловутого обещания одного из президентов США не было – любой человек всё равно довольно легко заметил бы разницу между странами: степи, столь же бесконечные, сколь и горные массивы, на территории Мексики уже через половину километра сменялись мелкими, низкими, но густыми городками и сёлами – вполне можно было сказать, что это дикари в своих пустырях Техаса огородили себя от цивилизации, а не наоборот. Однако в Новом Мире было и другое отличие, весьма разительное – постоянные крики заражённых и сонаров, раздающиеся почти со всех сторон.

– А почему бы им просто не заделать всё полностью? Зачем оставлять редкие входы?

– Глупый вопрос. Как думаешь, в каком штате останутся орды, если не смогут пройти на юг?

– Нет, а если это сделать зимой – пока орды за Стеной?

– Пробовали уже. Поверь, ты бы не хотел видеть, как сотни, действительно сотни тысяч мертвецов просто наслаиваются друг на друга, набегают по головам к этой стене, пытаясь перепрыгнуть. Самое страшное в том, что им это удавалось. Во время одной из таких попыток пара бетонных блоков упала, и зомби хлынули в Техас, Аризону и Калифорнию по совершенно новым картам миграции – много людей, просто стоявших на пути орд, погибли в те времена. Тогда и было решено просто оставить всё, как есть – их маршрут не меняется год от года, так что проще всего, как всегда, спрятаться – сидеть и не мешать природе, пока та творит свои чёрные дела. Лучше скажи, как тебе Сходка?

– Кислое зрелище. Стоят себе люди с кризисом средних лет, говорят пафосными речами об убийствах и хвалятся тем, что вышли сухими из воды. Я понимаю, что тебе там проще и привычнее – многих знаешь, выпить немного успел, расслабить рефлексы, но я там чуть от скуки не сдох.

– Да ну? Если я ничего не просмотрел, то ты от Элис просто отлипнуть не мог.

– Может всё из-за того, что она там была ближе всех мне по возрасту? Что вообще там делает девчонка лет… я не знаю… восемнадцати?

– Двадцати пяти.

– Охренеть. А она не выглядит на двадцать пять.

– Так говоришь, будто ты выглядишь на двадцать два. Говорил же – побрейся, – в ответ путник Вейлона лишь самодовольно фыркнул. – Она – наёмник. Перспективный, между прочим. Была за стеной почти столько же, сколько и я сам – только за ней, считай, и работает.

– Опасная деваха… Но горячая, блин.

Первую Сходку золото объявило в две тысячи сорок третьем году – ровно через шесть лет после вспышки вируса. В те времена как раз начинали появляться первые ходячие, сбиваться в стаи и гнить коллективно, так что Чёрному Золоту (даже на тот момент – очень влиятельному) нужны были люди, не боящиеся грязной работы. Первые несколько лет собирались сотни желающих – мужчины и женщины с крайней степенью отчаяния, среди которых были лишь единицы действительно умелых. Впрочем, суицидальные миссии быстро отсеивали то самое большинство, а если какой-то новичок и выживал после испытания Золота, то новичком уже ни для кого не считался.

– А далеко ещё до твоего загадочного ответа? – спросил парень спустя полчаса. – Мне как-то не по себе здесь.

– В чём дело? Климат не твой? – Уильям не всегда мог отличить сарказм от серьёзности Ви, так как шутил тот довольно редко.

– Нет – крики. Звучат отовсюду, но… Я никого не вижу. И люди, насколько я знаю, здесь не задерживаются – такое ощущение, что мёртвые сами себя рвут на части, оттого и орут – от боли.

– Ха… Было бы неплохо, если бы так, но…

– Я знаю, что причина не в этом, знаю – просто отделаться от мысли не могу.

Много вопросов у Уильяма из Джонсборо возникло, когда он первый раз увидел Сходку: он не понимал, почему ни у одного наёмника не было настоящего имени и фамилии – только клички или прозвища; не понимал, как все те люди не боялись собираться в одном месте без оружия, зная, что всё может быть засадой; не находил логичным и то, что ни один человек от Чёрного Золота не появился на мероприятии – опаснейшие убийцы просто выпили и приятно поболтали, раззнакомившись с новыми протеже коллег; но самый главный вопрос – тот, что так и остался без ответа: почему у Вейлона во время карьеры наёмника было прозвище «Папа-Медведь».

Впрочем, тот вопрос оказался из тех, что не нуждались в словах для ответа. Вернее, он стал таковым ровно в тот момент, когда путники пришли к своей цели – за рекой Рио Гранде, когда-то служащей природным барьером между Эль-Пасо и Сьюардом-Хуаресом, около безымянной дороги и облезлых вывесок магазинов, вблизи поросшего сухой травой асфальта и поваленных светофоров стоял небольшой безымянный крест.

– Вот тебе и причина моего прозвища, – сказал мужчина, скинув косу с плеча. – Теодор Ромеро. Я нашёл этого мальчика в Мексике очень много лет назад. Ему было всего восемь в то время. Не знаю, какого чёрта он здесь делал, но почти одичал – грязная мордашка, растрёпанные волосы, дикий взгляд – знаешь, как мы, если пару дней без еды побудем, – Уильям усмехнулся. – В общем, здесь не было людей, доверенных мне людей, чтобы отдать его им, а оставлять… Не моё, как ты уже понял. В тот момент, когда мы с ним вернулись в США через Калифорнию, а я уже подумывал всучить его кому-нибудь, он рассказал то, почему оказался за Стеной один: со спокойным, даже немного счастливым лицом он мне заявил, что был перебежчиком – мол, родители его только из-за этого и бросили – не хотели видеть, как постепенно умирает их ребёнок. Это объясняло то, как он выжил – такие слух, зрение, обоняние, сила, какие у перебежчиков… таких результатов не достигнуть обычным людям – сам знаешь. В общем, я оставил его рядом с собой, не прекращая быть псом войны – всё думал, что осталось ему совсем не много, а «дарить» кому-то умирающего… Он прожил ещё семь лет.