Текст книги "За день до нашей смерти: 208IV (СИ)"

Автор книги: Shkom

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 51 страниц)

El raven’s tiene mucha hambre/Ведь голод ему не унять».

========== Глава 14. Ex machina ==========

Машина, ведомая охранником поместья Отца, быстро мчалась на северо-восток. Уильям, сидевший на левом заднем сиденье, подставил руку под голову и, смотря на не такое уж и ослепительное рассветное солнце, думал. Ему всё казалось, что что-то не складывалось во всей той картине, частью которой он оказался – что какой-то из кусочков находился прямо перед его глазами, но был скрыт невежеством или незнанием.

«Они попросили меня доставить мальца в Гренладнию, но сами двинулись к Золоту, – размышлял охотник, посматривая на Пацана. – Отец тоже знает, кто этот мальчишка. Рассказали ли они ему? Возможно… Сколько же смертей за последнее время я видел? Так много… Но что если Генрих знал о Пацане до этого – просто не знал, как конкретно выглядит этот «наследник»? И само слово – «наследник»… Каким таким наследием может обладать тот, для кого любая метафора или сложный языковой приём – непреодолимый барьер в понимании? Нет, он явно не тянет на представителя какого-то знатного семейства. Нет манер, нет повадок, нет ничего, выделяющего его воспитание или бывшее окружение… Кроме нелюбви к мясу, разве что».

«Плюс его брат – их было двое до недавнего времени. Искали ли их обоих? Почему он ни разу не заговорил о своём брате, не назвал его имени? А почему не называл своего? Однако, теперь он готов его назвать, если верить Саше? И ей он уже его назвал. Но не называл мне. Нет, что-то не так. Имени не было – оно появилось во время моего отсутствия, а, значит, оно вымышленное, каким бы ни было. Погоди-ка… Он говорил, что его настоящее имя находится на его шее. Татуировка? Родимое пятно?.. Чёрт, сколько же вещей становятся бесполезными, – старик смотрел глазами на солнце, но душой глядел куда-то дальше – в холодную темноту космоса. – Вещей, что были важны… Нет, не об этом – имя. Да… Имя могло бы мне что-то да сказать. Готов спорить, я бы знатно охренел, увидев фамилию «Джефферсон» на его затылке. А что – внучек покойного Смита тоже пропал когда-то давным-давно. Я даже думал, что это и есть месть от фатума – вмешательство самой судьбы, за всё то, что свершил этот урод. Впрочем, осознание того, что мне лично этого недостаточно, пришло очень быстро».

На одной из кочек автомобиль сильно подлетел. Охотник, опираясь челюстью на кулак, врезал самому себе от силы толчка, а парень, подпрыгнув, едва смог удержаться в положении сидя. Удар такой силы скинул капюшон с головы юного попутчика, и любопытство наёмника подогрелось ещё сильнее – он всё сидел и смотрел в затылок тому обилию загадок и странных совпадений, смотрел сквозь тёмные волосы, надеясь увидеть истину. Тщетно.

«Имя… Спросить его? Как? Вопрос повлечёт за собой фальшивый ответ – он назовёт то имя, что было сказано Александре. Спросить именно о «настоящем»? Тоже нет – слишком легко сбросить на паранойю или домыслы – только внимательность и осторожность обострятся. И ведь даже Генрих напрямую не ответил, кто это… Не нравятся мне такие секреты. Впрочем, есть один вариант… Стопроцентный вариант. И лучше применить его сейчас – пока он не заподозрил».

– Не двигайся, – приказал Пацану Уильям.

Тот тут же попытался оглянуться, но получил лёгкий шлепок по левой части затылка, что заставило его голову развернуться обратно к солнцу. Уже в момент того, как ветер развевал волосы попутчика на ветру, Хантер отчётливо видел, что то была не татуировка, а шрам – бледно-розовый, покрытый немного потемневшими полосками и очень-очень глубокий.

Он убрал тёмно-каштановые волосы с шеи своего попутчика и застыл в удивлении. В голове с небывалой насыщенностью возникли старые, но такие же жуткие картины дома рабов в Хоупе: куча камер без стен, с одними лишь решётками; запах крови и мочи, что въедался не только в волосы, но даже в кожу; болезненные стоны и крики о помощи тех, чье тело было исполосовано кнутами до неузнаваемости… Почти на затылке, чуть правее от шейного позвоночника были с большой, судя по контурам, осторожностью срезаны два куска кожи, образующие своим отсутствием римскую четвёрку.

– Ты – раб?.. – парень быстро отбил руку старика прочь и попытался накинуть капюшон, отвернувшись – отвечать он не хотел, Уильям из Джонсборо схватил своего попутчика за плечо и развернул силой. – Отвечай мне!

– Нет! – впервые Хан видел в этих глазах что-то, похожее на ярость или ненависть. – И никогда не был! Я не раб!

– Такой меткой, как у тебя, помечают свою собственность. Не ври мне и отвечай: чей ты?!

– Отвали! Это не метка! Это – моё имя!

– О, да! И как же его читать?! Четвёртый?!

На миг время замерло – наёмника словно прошибло искрой истины, которая возникла и сформировалась в его голове так же быстро, как и исчезла в новом неведении: «Действительно – Четвёртый! Та женщина в Мюррее… Они не поймали Первого – одного, Десятых – несколько и… Шестых? Были ли среди этого списка Четвёртые? Стоит полагать, что у его брата была такая же метка. Золото… Чёртово Чёрное Золото. Если настоящей сделкой между Хэнком и Генрихом было нахождение этих людей… И весь Мюррей был вырезан просто из-за того, что кого-то из них упустили – они явно представляют нехилую ценность. Но кто они? Обычных рабов так не ценят. Пажи? Нет – тоже мелко. Есть ли вообще шанс на то, что кого-то важного будут клеймить? Но кем нужно быть для этого? Думай, думай… Нет, слишком мало информации. Всё, что у меня есть – это череда совпадений, связывающих это всё, но этого явно не достаточно… Так. Погоди-ка. Ясно одно – Генрих просто так не отпустил бы тех, с кого мог бы поиметь однозначную выгоду. Это значит только одно – либо я сейчас участвую ещё в каком-то плане этого долбанутого на подчинении старика, либо я еду прямо в ловушку. Нужно…»

– Айви, – перебил его с потока мысли голос Пацана.

– Ась?

– Меня зовут Айви!.. – последнее слово было произнесено собеседником беззвучно, но охотник отчётливо прочитал по губам «ублюдок».

На том моменте Уильяму Хантеру пришлось признаться самому себе, что в предыдущую ночь стоило всё-таки поспать – перестроиться с одной идеи на другую было чрезвычайно сложно, так что охотник просто сощурил глаза и потряс головой в надежде на то, что разум его прояснится хоть немного. «Айви. Почему «Айви»? – думал он себе, перебирая варианты. – Айви. Ай-ви. «Ivy». «I-vy»… Ах ты ж… «IV» – четыре римская но, Ай-Ви».

– Оригинально, – кивнул тот головой, будто бы соглашаясь с именем. – Да – неправильно, да – имя женское, но оригинально, что пиздец.

– По… Почему неправильно? – ярость вдруг сменилась типичным, почти наивным любопытством.

– Потому что тебе недостаёт «y» в имени – IvyАйви.

– Разве не всё равно на правописание? Особенно сейчас, как ты и говорил вчера? Да и… я не хотел бы быть «плющом*».

– Пф… Ты слишком буквально воспринимаешь речи, – то ли с издёвкой, то ли искренне усмехнулся Уилл.

– Ну да – тебе легко говорить. «Охотник**» – я бы тоже не жаловался.

– Во-первых, я этого не выбирал, в отличие от тебя, – собеседник хотел возразить, но тут же был остановлен, – а во-вторых, мы сейчас вовсе не об этом – откуда у тебя это клеймо?

– Я не знаю.

– Не ври мне.

– Не знаю! Мой брат обещал рассказать мне, но он умер – извини меня!

– Какого хера из вас двоих именно твой брат знал самые банальные вещи, а? Например: кто вы, откуда, что за херня у вас с шеями?

– Ну зато он не знал, что не стоит нападать на вооруженных идиотов! Так ведь, да?!

– Именно, – парень осёкся, запнувшись. – Если бы знал – не было бы сейчас этих вопросов. Но он сдох. И Джеймс, решивший тебя спасти, тоже сдох. Так что…

– Не говори так… Они не сдохли, они умерли не… Они знали, что рискуют за правильное дело.

– И всё же это не отменяет факта: они оба мертвы. Твой брат, знающий всё, мёртв; мой напарник, которому было не плевать на тебя, тоже мёртв; остались мы вдвоём и куча вопросов с обеих сторон – потрудись на них отвечать, раз у нас у обоих нет другого выбора.

– Я… – машина затормозила и остановилась.

– Мы ещё к этому вернёмся. А теперь, – Уильям вдруг нацелился в затылок водителю и взвёл револьвер, – сделай мне одолжение, перевозчик, и подними руки, – бритоголовый загорелый мужчина, сидящий за рулём автомобиля, тут же медленно убрал ладони, одетые в водительские перчатки, с руля. – Вот, как мы поступим: если ты выполнишь всё то, что я скажу, с потрясающей точностью – останешься жить и сможешь вернуться в «Новый» Техас к своим прямым обязанностям, а если попытаешься поиграть в героя, либо не повинуешься хоть одной, – он ткнул мужчину стволом в затылок, – моей просьбе – я тебя пристрелю. Кивни, если согласен, – кивок последовал незамедлительно. – Отлично. Теперь езжай прямо через тридцать пятое шоссе. На аванпосте скажешь, что ты получил от Отца приказ: самолично доставить нас в Кав-Сити, так что тебе понадобится запас топлива.

– Пограничники могут остановить нас и запросить подтверждение у самого Отца, – не оборачиваясь, ответил тот. – Тогда всем нам крышка.

– Чушь. Ты – один из его охраны, а не кто-нибудь – завидев твои документы, нас тут же пропустят. Что-то мне кажется, что ты не настроен сотрудничать. Может мне?..

– Нет! Нет, не надо. Я просто чёртов охранник, устроившийся на не пыльную работу – нет смысла меня стрелять. Мужик… За тебя и так награда в четыре с половиной тысячи!

– Сотрудничай.

– Ты не понимаешь – Отец убьет меня, как только узнает о том, что произошло!

– Предпочитаешь преставиться прямо здесь? Мне откровенно плевать на то, что с тобой сделает Генрих – это твои проблемы. Я гарантирую тебе пулю в череп, если в течение тридцати секунд мы не тронемся – езжай.

Авто завелось через двадцать шесть секунд. Тронулись через двадцать восемь. До аванпоста на шоссе номер тридцать пять от моста у кладбища Браун-Спрингс было менее трёх минут езды.

– На всех въездах в эти места стоит охрана? – поинтересовался вдруг Пацан.

– То есть теперь я должен отвечать на твои вопросы? – следующая минута была потрачена на тишину.

– Ну… Ты можешь отвечать на мои, а я – на твои. Честный обмен, верно?

– Как посмотреть…

«Значит, не раб, – продолжал размышлять Уильям из Джонсборо, рассматривая дорогу впереди, – легче не стало – метят только рабов. Всегда метили. У солдат Золота нет меток. У Единства с его Перебежчиками-мутантами тоже нет меток (только если они не нанесли их себе добровольно). Эволюция метит свою еду, но они тоже рабы, так что здесь вряд ли бы была принципиальная разница для неокрепшего ума. У Крыс нет рабов – кучка вольных и фривольных анархистов. Псы Войны не помечают пленных. Военные – тоже. Синие, Дети Лесов и те парни из Вайоминга пленных и вовсе не берут».

«Может быть он из какой-то малоизвестной группировки или секты? В каких-нибудь лесах Джорджии терялся всю жизнь, а потом его брат решил выбить своему младшему шанс на достойное существование? Может быть. В одном уверен: они не из центра страны. В Оклахоме они пытались нас ограбить. С учётом «успешности» попытки, можно предположить, что это была их первая попытка ограбления – еда кончилась у них именно в Оклахоме. Сколько можно пройти допустим за… неделю? Дохрена. Больше, чем дохрена, если захотеть. Дальше вряд ли есть смысл размышлять – нужно спрашивать… Чёрт, ещё и мысли путаются. Всё время думаю о том, сколько я не успел сказать ему… Не успел даже доказать, что спас его не только из-за выгоды… Чёртов Джеймс. Давно ли я стал сентиментальным? А можно ли назвать сожаление сантиментами?»

Аванпост размещался на краю двух двухполосных параллельных мостов – на том, что был ближе к Техасу. Узкие, но прочные стены оставляли лишь одну полосу для тех, кто въезжал из Оклахомы – чтобы в штат нельзя было прорваться блиц-штурмом. За теми стенами находились бойницы и лестницы, позволяющие вести с выгодной позиции двухуровневый огонь, а небольшая снайперская вышка, спрятанная на верхушках деревьев с восточной стороны, и вовсе давала возможность отстреливать противника ещё на подъездах.

За первой преградой шли старые добрые шипы, а в метрах пятидесяти от дороги расположился основной лагерь, заняв старое, построенное ещё в «те времена», одноэтажное помещение – там и располагались, в большинстве своём, основные силы охраны – куча вооружённых до зубов солдат. Дорога у лагеря также была перекрыта, но уже обыкновенными «ежами» – сваренными балками или рельсами, и так, что проезжать приходилось по дуге с любого направления – прямо через тот лагерь-здание, на фасаде которого висела вывеска «Взрослые видео ДиВи».

Джип медленно подъехал к цели, и водитель, встретившись взглядами с одиночным охранником-консьержем, сидящим снаружи на дряхлом стуле, посигналил. Полусонный старик, нёсший свою службу, посмотрел на паспорт и документы, а потом, не задав ни единого вопроса, убрал шипы с дороги. Приподняв немного свою шляпу, он пожелал доброго пути и тут же развернулся обратно. «Отлично», – подумал себе Хан.

– Погоди, Боб, – остановил караульного вдруг охранник Отца, а револьвер, всё это время находящийся под плащом наёмника, тихо щёлкнул. – Мне нужно дополнительное топливо для этой развалюхи.

– Я думал, ты опять в Мюррей?

– Не. Получил приказ от Отца, как только приехал обратно: отвезти этих двоих в Кав-Сити.

– Кав-Сити? Это тот, что в Нью-Мексико?

– Это тот, что в Оклахоме. Чума, десятки тысяч трупов в недостроенном канале, и ещё парочка тысяч просто тех, кого смыло, когда канал «поплыл» – давай, Боб, вспоминай, – в ответ бородатый мексиканский старик лишь закрутил пышные усы в кольцо, наматывая их на палец.

– А-а-а-а! – вспомнив, наконец, протянул собеседник. – Это тот, где ещё хренов Пол засел, да? Ох, долгая дорога, Стивенс, долгая…

– Вот и я говорю…

– Ладно-ладно. Я вам сейчас принесу канистру-другую. Пошли – поможешь.

– Не надо спину напрягать, отец, – вдруг сказал Хантер, спрыгнув с заднего сиденья. – Мы сами возьмём. Скажи лучше, где храните канистры?

– Так это… Там же, где и всегда – в подсобке – справа от входа… Я думал, ты?..

В помещении, оборудованном под обычную боевую палатку – куча кроватей и пара столов – было не менее десяти вооружённых человек. Только двойка вошла в помещение, как все взгляды тут же устремились на неё. И если Стивенса, как понял по тем же взглядам Хан, знали многие, то на него глядели с явным недоверием.

– Кто такой Пол? – спросил своего попутчика Уильям, оглядываясь по сторонам. – Простого охранника отправили в Кав-Сити, чтобы судьей подрабатывать?

– Он – великий человек. Полиотеро. Великий настолько, что не твоего ума дело.

– Занимающийся делами вне территории Золота или Эволюции? Смертельно опасный идиот, – дверь в подсобку открылась с нарочито громким и неприятным скрипом.

– Сохраняющий полную анонимность, – люк в подсобке также желал скрипеть, словно привлекая внимание всех к себе, – даже Отец, который действительно Отец, готов спорить, не знает, как он выглядит.

– Но, при этом, о его дислокации знает каждый второй рядовой – хреновый конспиратор с хреновым именем, – масляный фонарь вспыхнул в темноте подвала. – Кстати об имени: это латынь, что ли?

– Большинство людей, знающих о нём, знает лишь имя, а знать одно имя – не знать ничего. Вся остальная информация о нём – противоречащие либо слабо подкреплённые слухи. Боб просто встретил где-то год или меньше назад посыльного, нёсшего письмо, и тот проболтался, что Пол направлялся в то время в Кав – это лишь случайность, что здесь это знают.

– Случайности, случайности, случайности… Что-то дохрена таковых в последнее время, не находишь? Впрочем, для тебя она только одна, и та – не совсем удачная. Будет жаль, если Генрих пристрелит тебя…

– Не делай вид, будто тебе не плевать на меня.

– Я и не делаю – мне плевать. За свою короткую жизнь я привык не обращать внимания на судьбу рабов – нельзя спасти всех. Просто нахожу весьма забавным то, что ты избежишь одной пули, но получишь другую за то, что являешься послушным псом.

– Нельзя назвать рабом того, у кого есть паспорт, – небольшой оскал собеседника придавал речи того напряжённости в тусклом свете фонаря, – того, кто давал клятву к служению, и того, кто получает плату за свою работу. Это – не рабство, – водитель, сохраняя поразительную стойкость и спокойствие, взял пару канистр и пошёл наверх. – А я – не раб.

– Живёшь и работаешь на земле того, кто вправе забить тебя камнем, если у него будет плохое настроение. Верно подметил – не рабство. Всего-то феодализм.

– Думай, как знаешь, – подсобка осталась позади, – но в Джорджии после…

– Эй, зачем вам столько топлива? – раздался вдруг голос из толпы.

– Ебать тебя не должно! – тут же, к удивлению Хантера, ответил Стивенс. – Секретно, то бишь! По крайней мере, – продолжил он озлобленно, но шёпотом, – ни один человек, что живёт с Отцом в сердце, не может назвать себя рабом – у нас лишь свободные люди, – входные двери открылись, и свежесть утра тут же ударила в нос обоим.

– Тоже может быть, – хриплый голос Хана иногда мог сравняться в неприятности даже с дверью в подсобку. – Только вот что странно: несмотря на то, что ни один человек Чёрного Золота не может называть себя рабом, у каждого человека Чёрного Золота есть вполне осязаемый хозяин.

– Ты говоришь парадоксами, – горючее упало в багажник.

– А ты в них живёшь.

У стен также ждал патруль и стояли шипы. Несколько молодых парней, сделав столик из бочки и досок прямо под лестницей, перекидывались в карты, пока лишь один из них стоял в дозоре, лениво всматриваясь в одинаковый и наверняка тошный для него пейзаж степей и лесов Оклахомы. У ворот же уже ждал Боб.

– Я, вот, всё отделаться от мысли одной не могу, – сказал старик, убирая вторые шипы, – кого-то мне твой попутчик напоминает. Слушай, не видал ли тебя случайно пару лет назад, сеньор? Ты ещё проезжал в Новый Техас в качестве… не помню… Как-то там проезжал? Хренова память на лица портится – старею. Но с тобой ещё мужик высокий был.

– Нет, – холодно ответил Уильям. – В последний раз я был здесь очень-очень давно.

– Мда… Тогда по какой причине приехал сейчас?

– По той же, что и все – заработок.

– И как оно? Хотя да, глупый вопрос. Раз типа-Отец сказал доставить в Кав – удачно… А Стивенс-то зачем с вами?

– Много вопросов, простой охранник. Долгосрочная операция – нужно, чтобы кто-то пригнал авто обратно.

– «Простой охранник»… А если я пошлю к Генриху, чтобы проверить, правда ли это? – старик Боб хитро улыбнулся. – Было бы неплохо доверять, но проверять, знаешь ли… А, впрочем, нет. Пожалуй, ты прав насчёт лишних вопросов – тут любой занервничает. Однако одно скажу: если бы я так жилы напрягал, как ты сейчас, у меня давно бы все позвонки из шеи вылетели – будь спокойнее. Да и Стив, как я вижу, не возражает?

– Не возражает, – кивнул Стив, крепче сжав руль. – А теперь убери уже эту колючку с дороги, пожалуйста.

Аванпост был успешно преодолён и, как только Мюррей остался за спинами путников, охотник тут же попросил Айви обезоружить водителя. Парень забрал охотничий карабин, пистолет и нож, передав всё это Хантеру. Сам Хантер же, проведя пальцем по лезвию ножа, вернул его своему напарнику:

– Всё равно обещал тебе что-нибудь из холодного оружия, – протягивая ручкой вперёд, сказал Уильям, – это вполне сойдёт. Отвечая на твой вопрос: да, на каждой дороге, ведущей к Техасу или Луизиане стоят подобные аванпосты. Их цель: не допускать въезд контрабанды в штат. Приедешь на машине – придётся оставить на аванпосте, приедешь с оружием – то же самое. Тебе выдают небольшую бумажечку – разрешение на то, чтобы после покинуть штат, в которой также описано всё то, с чем ты приехал, чтобы на выходе ты мог это забрать.

– К чему такие сложности? Мир же… умер?

– Их это не останавливает. Внутри штата есть своя экономика, и её нужно поддерживать. Всё, что ты там продашь, превратится в валюту, легитимную только у них. Впрочем, именно из-за этого многие наёмники и пытаются работать на Золото – стабильность и однозначность оплаты. Однако учёт транспортных средств и огнестрельного оружия там жёсткий – всё для того, чтобы бунт внутри системы было трудно организовать.

– То есть человек не может владеть оружием и машиной? А если мёртвые нападут?

– Вот тебе и отличный пример работы этой системы: да, мёртвых в Техасе и Луизиане пытаются зачищать – патрули неких «Инквизиторов» ходят по штатам и выкашивают всех, кто хоть немного бледнее, чем просто белый, но вот в моменты миграции – весной и осенью, когда орды идут через Техас, жители сами по себе – плевать, сколько умрёт, – развёл он руками, – лишь бы бунты не устраивали.

– От бунта погибнет куда больше людей, чем от мёртвых, – вклинился в разговор водитель.

– Сиди и молчи, свободный человек. Уверен, проходи орда через твой дом, ты бы сказал иначе – когда она смела бы твою семью и близких. Есть вообще такие? – собеседник смолчал в ответ. – Тогда о чём речь вообще для тебя? Тебе главное – свою шкуру беречь, но на этом – всё. Когда идёт, орда, Пацан, они – это Золото, не делают абсолютно ничего. Даже сейчас, – махнул головой в сторону аванпоста Хан, – когда мы проезжали их «неприступные преграды», ты не заметил ничего странного? Ворот не было – их просто снимают. Когда мёртвые подходят к штату, все эти люди просто прячутся в здании…

– Вовсе нет… – пытался перебить Стивенс.

– Словно во время смертельного бурана, они заседают внутри и не издают ни единого звука днями, надеясь только на их какого-нибудь божка или Отца. Вот всё, что их безопасность может предложить – около полугода со смертью завтрак делить за слабое подобие прав и законов, что нынче принято называть «свободой». А если вспомнить их союз с Эволюцией, то и вовсе… Эй, водитель, это не лошади там, вдали? – вдалеке действительно виднелась пара лошадей с всадниками: вороная и каштановая. – Что-то я не помню, чтобы Золото использовало лошадей для вылазок вне штата.

– Мы и не используем – это не наши.

Проезжая мимо всадников, Уильям из Джонсборо был готов поклясться, что узнал их, а они же, отвечая взглядом, узнали его: двумя всадниками были никто иные, как Бен и Адам – два брата, живших в Ирене. Как только обоюдный момент истины и прозрения прошёл, мимо головы Хантера просвистела пуля.

– Чёрт! – вскричал водитель. – Это что, мать мою, было?!

– Братья, – прагматично ответил наёмник.

– Братья?! Какие ещё, нахер… Братья?! Погоди, те самые Братья?! Чарли и Илай?! Иди ты нахер! Какого хрена им от тебя нужно?!

– Заткнись и дави газ в пол.

«Интересно, как же они нас выследили? Я же не сказал им, куда… Ах, да – я-то не сказал, но до этого там были Александа и Салливан, тараторящие что угодно, лишь бы идти чуть медленнее. Даже если они одним словом упомянули, что идут на юг – этого было достаточно… А раз я интересовался людьми, идущими на юг, то я, логично, пошёл за ними. Одно хорошо – дальше они не имеют ни малейшего понятия о том, где меня искать».

Как только компания подъехала к Ардмору, Уильям попросил остановить, сославшись на то, что ему нужно забрать своё снаряжение из тайника. Стивенс повиновался. Как только машина остановилась полностью, наёмник достал из кобуры пистолет и выстрелил водителю в голову. Почувствовать влажную землю и испарину, что шла от неё, охранник Отца не успел – в тот момент, когда его тело было выкинуто из автомобиля на землю, он был уже мёртв.

– За… Зачем?! Зачем, Уильям?! – испуганными, почти бешеными глазами смотрел Айви на труп.

– Потому что у меня в револьвере был всего один патрон, а с него всё ещё можно поиметь что-то из припасов. Отпускать без оружия обратно к Генриху – всё равно, что обрекать на верную смерть, только более медленную.

– Мы… как животные.

– Точно, – он надел бронежилет и закинул оружие на плечо, – выживает сильнейший. Теперь поехали. Уверен, если не было плана нас убить, то был послать какой-нибудь хвост – лучше поторопиться.

С трупа было снято всё ценное: рюкзак, что стал Хантеру основным, часы с погнутой секундной стрелкой, цепь с символом Золота – всё той же остроконечной звездой, даже куртка и пояс с начищенной, что странно, пряжкой – всё было забрано для того, чтобы быть отданным в будущих бартерах за какую-нибудь еду.

– А мы не будем его?..

– Что? Прятать? Хоронить? Смысла нет – мёртвые быстрее справятся с нашей работой.

– И куда мы направимся?

– В Кав-Сити – нам нужны припасы, огниво и карта, – о настоящей причине охотник решил умолчать. – Да, я помню, что сказал Джеймсу, когда пытался избавиться от тебя, но, кажется мне, что «виновного» за все эти преступления либо уже нашли и повесили, либо выяснили, что он умер в той же перестрелке. А затем мы двинем в безопасное место – там ты и останешься, – Парень затормозил, удивлённо таращась на идущего позади наёмника.

– А если я?..

– Даже не обсуждается. Как только попадёшь туда – будешь сам волен решать, что делать. А до тех пор пойдёшь по моей указке.

– Я хоть могу узнать, что за место?

– Хм… Нет – ты всё ещё должен мне вопрос. Отвечу только после того, как задам свой.

Машина вновь завелась. Из той же предусмотрительности, что вела Уильяма «Из Джонсборо» Хантера в самом начале, он решил объезжать крупные города, тем более – Оклахому. Заявляться наёмнику в одно и то же место трижды за месяц было сродни самоубийству. Тем более, как считал сам наёмник, кроме солдат из Башни Первого Национального Центра; кроме братьев из Ирена – Адама и Бена, ведомых то ли местью, то ли юношеским максимализмом одного из них; кроме людей с переправы Скайатук, что, наверняка, всё ещё искали его – кроме всего того, мог быть и хвост, посланный Отцом Генрихом – охотник не сомневался, что такой был. А быть зажатым меж двух огней – худший из сюжетов, из которого выбираются, разве что, герои каких-нибудь нелепо наивных романов.

– Итак, мой вопрос, – начал, наконец, Хан, – откуда вы с братом пришли? Какой штат или город, или?..

– Неравноценный вопрос, – тут же ответил Айви. – Глупо отвечать на такой взамен на вопрос о каком-то Чёрном Золоте.

– «Каком-то»… Вот теперь мы и подошли к той части, где мне не нравится твоя схема обменов – как решать, что честно, а что – нет?

– Разве что-то внутри тебе не подсказывает, что честно, а что – нет? Как интуиция? Равноценным вопросом на мой дом был бы вопрос о твоём доме, о самом первом – я мог бы спросить такой.

– Мог бы – я бы не ответил, – впереди на дороге показалась очередная стая, так что пришлось развернуть на восток. – Разница между моим любопытством и твоим лежит в целесообразности – тебе просто интересно, для меня же – это важно.

– Вот именно – важно лишь для тебя. Для меня это такое же любопытство, – Хантер фыркнул в ответ, усмехнувшись. – У нас ведь равные права, верно? Кроме того, что я не могу от тебя уйти? Вот и отвечать, значит, я не буду.

– Последнего, кто сказал мне эту фразу, пришлось пытать два дня. И то, просто из-за того, что в вечер второго он умер от потери крови, – собеседник как-то странно покосился на Хана. – Нет, с тобой я этого делать не собираюсь. Да и угрожать или ограничивать тебя не входит в мои планы. По крайней мере, ты не стал в меня стрелять, хотя это и было тебе выгодно; смог в критичной ситуации не только не потерять самообладания, но ещё и подать мне сигнал, что у тебя есть оружие; ну и, в конце-концов, смог вытащить хоть что-то из раздосадованной вдовы, что чуть мне ногу не отстрелила – это, как ни как, достойно доверия. Пускай и минимального.

– То есть?.. – почти улыбнулся Парень.

– Но не настолько, чтобы учить тебя стрелять, – тут же отрезал собеседник. – Даже не представляй себе сцену, где я выставляю бутылки на какие-нибудь ящички и говорю: «Представь, что перед тобой человек». Взвёл затвор, прицелился так, чтобы прицельная планка и мушка были на одном уровне, выстрелил – всё, что тебе нужно знать… Насчёт твоей системы вопросов: я подумаю. Пока что я не готов к таким радикальным условиям, так что держи любопытство в узде. Итак, теперь мой перефразированный вопрос: когда вы шли в Оклахому, с какой стороны от вас было солнце утром? С какой вставало?

– В чём важность этого?.. А… Кажется, понял. Позади. Солнце вставало позади от нас.

– Ровно позади?

– Ну… Наверное, нет. Позади и немного справа… Наверное, на вот столько, – парень руками показал угол примерно в двадцать градусов.

Охотник кивнул в ответ. «Значит, они пришли с северо-востока – уже можно откидывать Синих, Псов Войны и Единство. Но всё равно слишком много группировок, чтобы просто стрелять наугад. Наводящие вопросы могут помочь мне сузить круг поиска, но не думаю, что мне хватит времени на то, чтобы ходить вокруг да около. Возможно, стоит задать прямой вопрос? Нет – он задаст в ответ, и мне придётся рассказывать то, о чём я предпочёл бы умолчать. Впрочем, как упоминал Воланд… какая ему разница до моего прошлого, как и мне – до его знания? Он ведь исчезнет в этой Гренландии – там, откуда никто не возвращался… Исчезнет, как и многие другие… – охотник сильнее сжал зубы. – А если он исчезнет, то и то, что он знает или не знает, не будет иметь абсолютно никаких последствий…»

– Как и со всеми остальными? – вдруг раздался голос позади водителя, звучал он точно также, как и голос самого Хантера, только был ещё противнее и… темнее. – Да ладно тебе, Билли – мы-то оба понимаем, что самая главная причина, по которой ты так тщательно хранишь своё прошлое – все те глупые ошибки, что ты совершил, весь тот груз. Не болит ли спина нести так долго всё это одному, старик? – Уильям попытался прогнать подобные мысли – не получилось. – Не думал ли ты, что все те люди – куда более лучшие люди, чем ты, исчезнут вместе с твоей маленькой черепно-мозговой коробочкой?.. Я не хочу исчезать! – прокричал силуэт с заднего сиденья, эхом раздаваясь в шуме лесов и перекрикивая шум двигателя. – И остальные, уверен – тоже. Впрочем, тебе же плевать, да? Тебе всегда было плевать, Ли. На всех, кроме себя. Но сейчас, о… Сейчас я наблюдаю кое-что интересное – вопрос не морали, но выгоды. Поступишься ли ты своими принципами ради того, чтобы узнать то, что тебе нужно? Ну же. Ты же не гордый, верно? Как ты заявлял старпёру Генри? Давай… – ещё около десяти минут силуэт давил на наёмника подобными речами, пока крик сонара в одной из стай не сбил мысли напрочь – приходилось думать о дороге.

На подъездах к Кав, Уильям «Из Джонсборо» Хантер сразу же надел маску и, взяв пистолет только что убитого да выдав Айви дробовик, приказал своему напарнику быть настороже, в случае чего. К его же удивлению, их пустили в город без каких-либо проблем – даже немного крови, оставшейся на раме стекла джипа не смутила стражу – вопросов задавать никто не хотел. «Странно», – пронеслось у охотника в голове. На подъездах к городу парочка также увидела знакомый мустанг – тот самый подарок судьбы, что присвоил себе Уильям, стоял на парковке города и, пускай и был на расстоянии вытянутой руки, считался навсегда потерянным – доказать то, что тот автомобиль принадлежал путникам, не представлялось возможным. «Вот тебе и добросовестная система», – оставив машину всё на том же месте, что и в прошлый раз, старик и мальчик двинули в город. Первое резкое отличие, бросающееся в глаза, было в большом количестве висельников на столбах.