Текст книги "За день до нашей смерти: 208IV (СИ)"

Автор книги: Shkom

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 51 страниц)

– Нет, солнышко. Наши пути сошлись очень внезапно – я понятия не имею о том, кем он был до меня. Слушайте… Я верю вам обоим – каждый из нас знает друг друга достаточно долго и проверен не только годами, но я попрошу вас: молчите обо всём, что услышите. Вот, что мне известно: его знает Кардинал Чёрного Золота; он вырос взаперти – слабые познания о мире, никогда не видел мертвецов; у него был брат – такой же. Из предположений: я думаю, что он и ещё где-то двадцать человек разыскивались по всем США, и что у тех людей были метки от единицы до десятки попарно; а также… он ценен для весьма странных людей.

– Что это значит?

– Не могу сказать с уверенностью, кто они, но они не хотели, чтобы он достался Золоту – рассматривали этот вариант только в качестве крайнего случая и только с тем Кардиналом, что знал о нём. Я должен этим людям. Обязан жизнью. Их просьбой было отвести паренька далеко на север. Прежде, чем слепо следовать вперёд, я решил обратиться к вам.

Какое-то время оба молчали, рассматривая изображение. Девушка действительно вглядывалась в картинку, словно пытаясь очертить контуры метки с технической точностью, а парень же больше «смотрел в пустоту» – думал.

– Он действительно не раб, – сказал Эс после тридцати секунд молчания.

– Чего это вдруг?

– Цифры римские. Подумайте: если бы у вас был десяток рабов – это бы имело смысл, но через дома рабов проходят тысячи невольников. Немногие знают, как пишутся римские пятьдесят, а если дело доходит… Чтоб вы понимали – вот «2084», – парень держал бумажку с надписью: «MMLXXXIV». – Невыгодно, непрактично – это точно не раб. Не в широком смысле слова, по крайней мере… Дальше: он с этой меткой всю жизнь. Полагаю, именно его брат сказал тому, что это – его имя. Брат ведь старший, верно? – наёмник кивнул. – Значит, парнишка либо не помнит, как её выжигали, либо врёт. Даже если рассматривать узкое направление рабов – у нас всё ещё есть Золото, что тоже как-то подвязано с этим… Мой вариант: его растили на заказ. Полагаю, что для какого-нибудь очень влиятельного Кардинала или для самого Отца – это объясняло бы причину такого ажиотажа вокруг его побега.

– Я думаю… – Кофуку хотела встрять, но не успела.

– На самом деле, за это говорит и его внешность. Вы же это заметили? Ни единого прыщика, ни шрама, ни ссадины – никаких физических отметин, кроме клейма на его шее – признак не только чистоты крови, но и правильного, очень качественного питания, здорового образа жизни и достойного обращения, где бы его не держали. Если бы он действительно был просто рабом – он бы стоил целое состояние, учитывая возраст. Так что это, пожалуй, мой единственный вариант: он – заказной, – рассказчик повторил своё заключение и сел на стол, скрестив руки. – По крайней мере, исходя из имеющейся информации.

– Можно я скажу? Так вот, Уилл, я думаю, что если Ви кто-то растил, то это была Эволюция, – девушка взяла стакан со стола и отпила воды до того, как Хантер успел её остановить. – Ты же знаешь, что нам пришлось пустить некоторых из них к себе? Так вот…

– А-а-а-а, – Эс тут же смекнул и рассмеялся под себя. – «Возрождённый сильным»?

– Именно. Может просто совпадение, но я видела прям у всех восьмерых одинаковый шрам – «Возрождённый сильным» на греческом. Звучит как… Как…

– «Ксанагениффике искери», но пишется…

– В общем, буквы «I» и «V» у них точно такие же, как здесь. И «Х» тоже есть в том словосочетании, так что… А от одного до десяти римских только эти три и нужны.

– Точно… Вот… У этих же козлов пошла мода на шрамирование, когда с тех пор, как кто-то искромсал лицо Дарвину, превратив то в швейцарский сыр…

– Откуда родом парнишка, Уилл? Он говорил? Намекал?

– Мэриленд, западный берег Чесапикского залива.

– Хм… Пока что всё сходится и, вроде бы, не слишком сложно… Однако не стоит воспринимать первый же вариант в качестве истинно верного. Думаю, лучшим решением для тебя будет спросить Айви лично. Если ты не хочешь, чтобы информация о том, что кто-то с такой меткой был в этом здании – мы тебе ничем больше не поможем – связи Даны с разными поселениями или мои переписки с военными-вирусологами пойдут во вред – поползут слухи.

– Вы уже сделали достаточно много… Чёрт, как же мог забыть про эти грёбаные шрамы?..

– Ну, ты же не мог знать всего, Уилл, – она подошла и, положив ему руку на плечо, протянула стакан воды; он выпил. – К тому же, если бы знал – не приехал бы к нам. Погоди… Так это ты теперь?..

Дверь распахнулась, в помещение влетел Сэм, явно запыхавшись от бега:

– Кофуку! – пытаясь выровнять дыхание, громко шипел тот. – Там… снаружи… Ты бы не помешала. Приветствую, – кивнул тот мужчинам и тут же скрылся.

– Иди, солнышко, – сказал Уильям, стараясь поставить стакан как можно менее брезгливо. – Поговорить ещё успеем, – как только она скрылась за дверью, он обратился к парню. – Алекс, у меня к тебе ещё одна… личная просьба. Это… может занять несколько дней…

***

– Сможешь это устроить?

Хантер и Эс шли по одному из многочисленных коридоров, заставленных стеллажами и макулатурой. Во время частного разговора вновь прибежал Сэм, заявив, что переполох снаружи касается Уильяма из Джонсборо напрямую, и тут же убежал. Не найдя лучшего решения, двойка просто решила пойти и посмотреть, закончив разговор по дороге.

– За пару недель минимум – у меня всё не так хорошо обстоит с военными, как ты себе думаешь.

– Пары недель как раз будет достаточно. Главное – найди её и узнай, что с ней.

– Вот оно как… – парень многозначительно улыбнулся. – Скажи, тебе не надоело совершать одну и ту же ошибку? Сначала – с нами, а потом…

– Скоро, возможно, надоест. По крайней мере, у меня ощущение, что ещё одной я не переживу.

– Вполне вероятно… А ведь кто-то обращается даже от пули в ногу – одного ранения хватает, чтобы… В каком-то смысле, ты был очень везучим ребёнком.

– В каком-то смысле, ты – тоже.

– Ха-ха-ха-ха-ха-ха… – смех собеседника звучал тихо и даже немного злобно. – Правда. Хотя в отличие от тебя, я и не…

– Эй, Уилл, иди сюда! – Дана, стоявшая у окна первого этажа подозвала наёмника рукой.

– Продолжим после, Уильям. Или когда-нибудь. Я пойду закончу с телом, пока оно спит.

Алекс развернулся и неспешно пошёл назад, опустив голову и насвистывая себе под нос. Уильям «Из Джонсборо» Хантер смотрел вслед уходящему пареньку и думал: «Он мог бы быть очень опасен, окажись в неправильных руках. Всё ещё может. Воспитать кого-то интеллектуально, но не воспитать нравственно – значит: вырастить угрозу для общества».

– Ты чего так долго?! – девушка расселась на окне и уже кивком головы подзывала к себе. – Смотри.

Она указала взглядом на парадный вход в библиотеку. Выглянув, наёмник опешил от удивления – у ворот стоял Альвелион. Более мрачный, но с той же беспечной улыбкой, с какой и был в Техасе. Рядом с ним стоял автомобиль.

– Говорит, что знает тебя, – шепнула Ди, – и что хочет просто поговорить. Что делать будем?

Уильям проскрипел зубами, понимая всю опасность ситуации. Первая версия, приходящая ему на ум: Альв и был тем хвостом, что был послан, чтобы убить его, и лишь ждал, пока цель сама к нему выйдет, клюнув на удочку. Но вторая сразу же перебивала первую: парень не был глупым, не был отчаянным, и если в тот момент действительно он стоял там – под порогом защищённого со всех сторон здания, из каждого окна которого мог высунуться ствол – то это означало только одно: что-то случилось.

– Поставь одного из ребят в окно с винтовкой с западной стороны. Я выйду и стану так, чтобы его было видно в любом случае. Не стреляйте, пока он не полезет за оружием.

– А если он успеет выстрелить?!

– Не знаю… Приноси цветочки на могилу изредка?

– Иди ты!.. Осторожнее там, – она схватила его за руку, когда тот уже собирался выходить и со всей серьёзностью взглянула в глаза. – Ты мне нужен живым. Ты здесь нужен живым.

– Не волнуйся, солнышко. Не впервой же мне.

Охотник вышел из здания и медленно пошёл по лестнице. Основной вход был с западной стороны, солнце светило с востока – утро. Большая тень от Библиотеки пролегала на сотни метров вперёд, но кончалась ровно перед оградой. «В него светит солнце, – раздумывал Хан. – Неудобно видеть, трудно целиться. Если он пришёл не один, то снайперов наверняка будет видно по бликам. Да и люди Даны уже просмотрели ближайшие окна. Что-то не так. Что-то странное с ним». Уильям стал прямо на границе тени, парень смотрел на него, облокотившись на свой маслкар.

– Рад скорой встрече, – тот глазел в пол сквозь тёмные волосы. – К делу?

– Что ты здесь делаешь?

– Значит, к делу. Хорошая у тебя машина, Уильям из Джонсборо. Откуда достал?

– Не твоё…

– Из Кав-Сити, верно? А что скажешь о моей? – парень запрыгнул на крышу авто, поставив ноги в открытое окно. – Не находишь её… визуально знакомой?

– Я не… – он был плох в понимании намёков, но не понять тот был просто не в состоянии. – Но как ты выследил меня до Библиотеки, если?..

– А вот отсюда идёт интересная часть… Отгони машину подальше, будь добр.

– Даже мышцей не шевельну.

– Ну, тогда, пожалуй, стоит тебя просветить в кое-чём, – он слез с авто и, подойдя вплотную к решётке, резко помрачнел. – Отцу конец, – после этой фразы если не улыбка, то её жалкое подобие вновь вернулось на место. – Одна из его игр, что он вёл, провалилась – некий Пол взял его за горло. Отец хотел смерти этого идиота, но проиграл – его интрижку с тем, чтобы выставить соперника в хреновом свете и вернуть Золоту рабовладельческий строй, раскрыл Совет – сейчас его держат в клетке и допрашивают. Забавно, да – как быстро всё меняется?.. Не думай, что ты или твой парнишка стали этому причиной, но вы станете той, по которой он умрёт, если попадётесь Братьям.

– Да откуда ты всё это знаешь?!

– Объясню: Пол или же Полиотэро сидел в Кав-Сити – каким-то образом он увидел твоего парнишку и распознал, кто он. И да – Братьям нужен не ты, – Уильям стоял перед воротами и, смотря на своего собеседника, не верил. «Слишком много совпадений. Слишком много». – Вернее, ты тоже. Пацана они возьмут, потому что он нужен, а вот тебя будут пытать для того…

– Чтобы узнать, почему он со мной – знакомая штука. Что вообще… Кто этот Полиотэро?

– Человек с… более демократичным взглядом на мир – он почти убедил Совет в том, что в случае, если платить рабам гроши и давать им право самим выбирать, где и как жить, они будут меньше бунтовать. Плевать на то, прав он или нет, – парень заблаговременно отвечал, экономя своё время, – я за того, кто мне платит, так что…

– Но почему Кав-Сити?

– Не порть мнение о себе, Уильям из Джонсборо, и не будь идиотом. Ты же слышал свою темнокожую подружку? Как её?.. Мы ещё ехали с ней к Отцу?

– Джанет.

– Именно, – щёлкнул тот пальцами. – Каков был план Золота? Оклахома, Арканзас, оставшиеся куски Луизианы – территория. Назови мне лучшее место в Оклахоме? Такое, что после захвата послужит крепостью с верными обезьянками? Догнал, надеюсь? Наш общий знакомый подготавливал почву. По крайней мере, я так думаю… Долго подготавливал… Ха… Небось, бесится сейчас, как последняя сучка… Есть ещё одно «но», до чего ты должен был догадаться: угадай, от кого я узнал, что вы здесь?

– Я… – он оглянулся на машину и понял, что Братьям хватило бы смекалки поставить жучок и на неё. – Вот же!..

– А раз я уже здесь – прямо под воротами, то скоро… – улыбка Альвелиона стала шире.

– Блять. Блять!

– Теперь ещё раз советую отогнать машину отсюда и по пути осознать, в каком дерьме оказался. Более настоятельно советую сделать это побыстрее. Я встретил их в Кав-Сити. Там же мне пришла депеша о том, что Генрих не так далеко от мира загробного, – он спрыгнул и открыл дверь автомобиля. – Надеюсь, то, что я вёл это ведро с болтами по двенадцать-шестнадцать часов дало результат, и отрыв между нами чуть больше, чем в день. У тебя меньше, чем мало времени, Уильям. Если тебе дорого это место, конечно, – Альв сел и вставил ключ в зажигание. – Да и, думаю, не мне тебе рассказывать, как Чарли работает с людьми, если Илай проваливается.

– Стой! Тебе-то какое дело до всего этого?! Отцу конец – сам сказал! При чём здесь ты?!

– Я… Я же человек, всё-таки – меня греет надежда, что всё, быть может, образумится. Или мысль, что в Золоте оценят мою преданность тому, кому служу… Да и есть у меня предположение о том, кто твой пацанёнок… Было бы неплохо, будь я прав… Очень неплохо… – водитель смотрел вдаль – на север. – Удачно не сдохнуть, Уильям. Поверь – это тебе понадобится.

Наёмник Генриха «Отца» Гаскойна уехал, оставляя за собой пыль и очень много раздумий, но на них не было времени. Старик, стараясь держать дыхание, пошёл обратно. Чёртовы лестницы в здание всегда казались ему слишком длинными, слишком долгими. Окон, с коих можно увидеть его волнение, его обеспокоенность и страх, было слишком много. И даже солнце – даже оно светило слишком неправильно, погружая его в нависшую над ним, куда большую, чем он сам, тень.

«Они не могли это предвидеть, – он шёл и смотрел на секундную стрелку на своих часах, она не бежала – летела. – Невозможно было предсказать, что я поменяю машину. Как? Как они вообще узнали, на какой я приехал? Могли подкупить охранников. Могли выпытать. «Полиотэро»… Джеймс и Пацан приехали за несколько дней до меня… Чёрт, я даже не знаю, на кого гадать… А смысл? Они приедут сюда. Они точно… И тогда всем здесь конец. Если не расколются – их будут пытать и убивать по-одному, пока не получат желаемое… А Дана не даст им этого сделать. Более того – она не сможет… Если я ей не расскажу».

– А ты не скажешь, – раздался голос внутри него. – Именно. Более того – ты должен сказать. Ты же понимаешь, что будет в противном случае? Понимаешь, что ставишь на кон, Ли?! Все твои попытки, всё это «за день до нашей смерти» – одним махом может обрушиться в прах. Не смей!

Дверь распахнулась. Девушка сидела там же, где и до того, как Хантер вышел наружу. Она знала, он был уверен – могла прочесть по его глазам, заглянуть в его душу прямо сквозь плоть и кровь, смотреть глубже, чем кто-либо ещё – от неё у него никогда не получалось что-либо скрывать.

– Что случилось? – тут же спросила она с широко открытыми глазами. – Мне стоит собрать всех?

– Я…

– Не смей! – вновь прокричал голос. – Не смей так рисковать!..

– Да, солнышко. Скажи всем, чтобы смотрели по сторонам в ближайшие несколько недель, чтобы обращали внимание на любой живой силуэт и не подходили.

– Это всё не из-за того, кто был за воротами, верно?

– Верно. Братья. Чарли и «Илай». Они… Они идут за Мальчиком. За Айви.

– Ты же не отдашь?..

– Нет. Я всё ещё не знаю, кто он… Не могу понять, но… Не отдам. В любом случае. И ещё… Эх… Есть одно «но» – нам придётся уехать. Сейчас.

Она молча поднялась с окна и крепко-крепко обняла его, прижимая к себе всей силой. В том мире, где жил Уильям «Из Джонсборо» Хантер, оставалось всего два таких человека – что не просто понимали, но чувствовали так же, как он сам. Не трудно догадаться, кем был один из тех двоих людей.

– Я вернусь сразу же, как закончу, – от уткнулся носом в её макушку и закрыл глаза. – Вернусь и никуда не уеду.

– А как же твой?..

– Я устал от этой борьбы. Очень устал. За эти четыре года я потерял куда больше, чем получил, и всё, в итоге, не возымело эффекта. Я знаю, что проиграю, если ничего не сделаю, но никто не сказал, что я не смогу ничего сделать отсюда.

– Но ведь здесь ничего не поменялось – зачем ты тогда?.. Или… Ты пойдёшь к ним?! – она подняла взгляд прямо на него.

– Я попробую. Даже если ничего не получится… Я бы хотел остаться здесь. Просто, чтобы жить… Или умереть… Мне всё равно больше некуда податься.

– Знаешь, – она вновь уткнулась ему в плечо и говорила шёпотом. – Ты и вправду очень устал… Я верю в тебя, Уилл. Всегда буду, и ты не должен забывать это: я с тобой.

***

Отдай мне сердце – научу, как ощущать.Give me your heart and I’ll show you how to feel.

Он осматривал уже четвёртый зал, всё пытаясь найти Айви. Судя по разговорам Библиотекарей, Боб взял его с собой в музыкальный холл, а когда дело доходило до Боба и музыки всё было просто – нужно было идти на звук гитары. Так случилось и тогда.

Пошли свою душу и узнаешь, как вольным летать.Send me your soul and you’ll know what it is to be free.

Нельзя было просто последовать совету Альвелиона и лишь отогнать машину куда-то в северный район. Кроме того, что тем же автомобилем нельзя было бы воспользоваться впоследствии из-за почти стопроцентной засады, но также и смысла в том уже не было – они, Братья, всё равно пришли бы в Библиотеку. Он знал это слишком хорошо и корил себя за допущенную ошибку, потому что понимал, какими будут способы их расспросов.

Нам всем нужна цель поглубже – чиста что, правдива, ясна.We all need a deeper purpose, the one that’s true and bold.

И тот вопрос волновал его больше всего, волновал и бил прямо под дых осознанием, что именно он будет в том виноват: кого схватят Братья и будут пытать для того, чтобы узнать, куда он направился и, что куда страшнее, что сделают, если поймут, что никто не в курсе?

Единственное, что болит в нас – то проклятье фолда.The only thing that could hurt us is the curse of the fold.

– Красиво… – едва-едва шепнул Мальчик, отвлекая того от игры. – Боб, а «фолд» – это?.. Я просто не знаю, потому что…

– Да ладно, – мужчина отложил гитару и поправил причёску. – Я сам не знал, пока Шоу мне не сказал. В общем, «фолд» – это… Это как…

– Сброс карт, – Шоу, сидевший в углу, словно статуя, заставил пришедшего Хантера дёрнуться от неожиданности, – пас в покере. А покер – это такая старая карточная игра… Очень длинная, если играть с умом и терпением… Смысл в том, юный Айви, что человек, сбросивший свои карты, остаётся при своём – он, как ему кажется, почти ничего не теряет, продолжая существовать так же, как и существовал день ото дня. Но за этой радостью, за мигом ликования о том, что ничего не изменилось, он не осознаёт то, сколько на самом деле потерял.

– Много, мистер Шоу?

– Шанс. Момент. Выбор. Всю жизнь, может быть, – старик отложил книгу и медленно пошёл в центр. – Страх делает нас людьми, но от человеческого до животного – необузданного и необъяснимого – лишь один шаг. А такой со временем порождает лишь ненависть ко всем и к себе – в том числе. За упущенные моменты, за лишние вздохи после таких, за потери, юный Айви. Ненависть – это месть труса, а жестокость – его оружие.

– Звучит… по-умному.

– Ха-ха-ха, – старый Библиотекарь, добравшись наконец до центра зала, сел за старый деревянный стул. – Думаю, ум рано или поздно становится присущ всем на сегодняшний день. Кому-то – из-за знаний, кому-то – из-за ошибок… А вообще-то я просто достаточно стар, чтобы ещё помнить, что такое покер. Вот уж точно – использование преимущества, ха-ха-ха… О, Уильям! Иди сюда, пожми мне руку – я только сел, – он подошёл и крепко сжал знакомую ладонь. – Ну и хватка! Оторвёшь ведь!

– Извини.

– Ты послушать Боба пришёл или?..

– Я за ним, – наёмник кивнул на Айви. – Мы уходим.

– Как?! – мужчина и мальчик возмутились одновременно, очевидно не понимая, что послужило резким изменениям в планах, но Шоу Даммер лишь грустно вздохнул, улыбнувшись.

– Тёмные времена, или ты снова?..

– А для тебя будет разница?

– Понятно. Тогда…

– Нет! – почти прокричал Айви. – Я не хочу! Давай позже! Я даже!.. Да я!.. Мне даже не рассказали, как всё началось! Ты обещал!

Уильям Хантер остановился по направлению к выходу. «Нужно идти, – он невзначай взглянул на часы. – Даже если очень повезёт, они будут здесь только послезавтра. Но если не повезёт, – стрелка ползла медленнее, чем обычно, – будет плохо. Однако… Десять минут. Максимум. Не так уж и много. Нельзя слетать с катушек с этой спешкой».

– О чём это он, Хан?

– О том, что… – он сдавил порыв кашля и сделал вид, будто пыли на книгах было слишком много. – Парнишка хочет знать, как наш прекрасный мир докатился до такой жизни – как умерла цивилизация.

– Да ладно? Все знают.

– Он не знает.

– Не заливай!.. Серьёзно? Откуда ты, Ви? Антарктида? Прости за такой вопрос и грубость – просто каждый…

– Думаю, что уже давно не «каждый», юный Боб. Мир меняется, мир обновляется. Ты ведь не можешь сказать, как быстро гнили листья в октябре, если сам не видел этого, а тебе никто не рассказал?

– Нет, – мужчина опустил глаза. – Но я могу предположить.

– И он может. Но он хочет знать.

– Да, я понял – я ведь извинился.

– Я вовсе не порицаю тебя. Когда я умру, ты займёшь моё место, я уверен в этом. И раз это будет так, то ты должен привыкнуть к этому – повторять одно и то же помногу раз не из-за того, что человек глуп и не понимает, а потому что знания, информация, данные – всё это очень субъективно и различно по сложности для понимания. В этот раз, я расскажу эту историю, а ты сыграй что-нибудь, как умеешь – лучше, чем кто-либо здесь.

Мужчина сел на стол и, взяв в руки старую, потёртую самими песками времени гитару, заиграл простые минорные аккорды. Шоу Даммер начал издали – рассказал о конфликтах, предшествующих страшному Дню Ноль, а Уильям, облокотившись на полку, лишь вспоминал старые радиоэфиры, что он слышал в бункере – они были ему самыми настоящими, самыми жестокими историями.

Пандемия две тысячи двадцатого, заразившая сотни тысяч людей по всему миру, дала основной толчок для вклада в медицину тем странам, что до той поры были далеки от неё и, соответственно, пострадали больше всех. Заполонившие спустя шесть лет рынок новые антибиотики, лекарства, методы роботизированной хирургии и предсказывания неизлечимых болезней с помощью искусственного интеллекта повысили длительность жизни в развитых странах до небывалых высот. В неразвитых же даже осколки подобного прогресса и процессов (поддержка со стороны более развитых соседей) создали проблему перенаселения – при высокой рождаемости смертность становилась всё ниже и ниже. В итоге, девять миллиардов – число-максимум, представленное аналитиками, было преодолено ещё до две тысячи тридцатого.

Странам-карликам на западе Африки, Средней Азии и Восточной в целом стало очень тесно. Кто-то бежал в Европу, кто-то пытался оттяпать кусок страны-соседа, пользуясь поддержкой запада или лучшим вооружением, но в общем итоге в мире стало нестабильно: из-за тесноты целые народы, противоречивые культуры, верования и принципы пытались схлестнуться. Симбиоза не получалось ни у кого.

В тридцатом же, словно по чумному календарю, случилась ещё одна эпидемия с единственным «но» – болезнь была супербактерией. Кроме самых масштабных потерь в истории человечества (без учёта Конца), то событие также запустило точку невозврата в плане военных конфликтов: страны с недостаточным уровнем развития не могли использовать биофаги – единственное средство, являющееся одним из дорогостоящих, не освоенных до конца даже в то время, направлений медицины; это приводило к дальнейшему распространению болезни и только замедляло её искоренение, чем страны-агрессоры, число коих сильно возросло, пользовались в глазах мирового сообщества – присоединяя к себе куски территорий, а иногда – и целые государства, они оправдывали себя повышением уровня жизни на захваченной земле – люди проходили обязательные процедуры лечения и, так или иначе, избавлялись от одной из многих их проблем.

На фоне всего того рушилась мировая экономика, многие отрасли науки, требующие финансирования, входили в состояние стагнации из-за его отсутствия, недовольство народа (как в странах с высоким уровнем жизни, так и с низким) росло. Военные стычки на фоне всего этого, митинги, протесты и, как следствие, постоянные мобилизации гражданского населения, не делали ситуацию ни на йоту лучше.

В две тысячи тридцать втором конфликты на границах Индии и Юго-Западного Союза (Китай, Бангладеш, Бутан, Непал) достигли уровня официальной войны. Китаю, в то время забравшему половину Сибири у России и обступившего кольцом Монголию, было чрезвычайно важно сохранить действующие границы и существенно не разрывать свою армию на ещё одну войну с противником с двумя миллиардами населения. В следствии чего был создан Юго-Западный Союз (ЮЗС) – китайские войска прибывали на территорию стран-соседей и, с их помощью и направлением, держали чрезвычайно выгодную в плане партизанской войны и стратегического позиционирования территорию гор.

Индия потеряла Гималаи полностью к две тысячи тридцать четвёртому. Непал и Бангладеш перекрыли сообщение по реке Махананда, полностью оцепив и, в конце концов, присоединив к Союзу северо-восточные районы противника. Азия использовала контекст стран-потерпевших и завоёвывала новые территории у отказывающего капитулировать врага. Меж тем ни Афганистан, ни Пакистан не желали вмешиваться, ограждаясь от более сильного соперника. США, занятые нестабильной ситуацией со штатами, желающими отделится от страны, и Европа меняли мнения и позиции, словно обувь, придерживаясь общей цели: не допустить дальнейшее увеличение территорий, подконтрольных Китаю – одному из мощнейших ядерных государств. Так, к примеру, НАТО отправляло миротворческие операции на запад Гималаев – бывшую территорию Индии, а США посылало десантные отряды – невидимая в глобальном масштабе, практически никакая помощь – просто для галочки.

И вот, две тысячи тридцать седьмой, затянувшийся конфликт всё ещё продолжался, пока всё новые и новые «острые» политические стычки возникали с обеих сторон. Шоу придерживался мнения о том, что паразит был выпущен индианцами – проигрывающие, не поддерживаемые никем, теряющие свои территории и людей, так как с пленными китайцы особо не церемонились. Однако же история не знает настоящих виновных – только тех, кто взял вину на себя. Были теории о том, что токсоплазма хомус была разработана южнокорейскими учёными-вирусологами, так как Индия просто не могла позволить себе подобный уровень разработки, но та теория имела прямое несоответствие с мнением рассказчика, так что он упомянул её всего в двух словах.

Итак, паразит был выпущен на спорных участках у подножья Гималаев – прямо на линию сдерживания между войсками Индии и аванпостами ЮЗС. Как позже будут сообщать слухи, предполагалось одиночное, очень точечное применение – изначальный период окна паразита в шесть дней гарантировал заражение всех на аванпостах и линиях обороны, а дальнейшая осада – скорую победу. Инсайдерские новости и слухи от самих солдат рассказывали об огромных массовых кострищах, что засекали отряды разведки, а также то, что все бойцы сил Индии носили средства индивидуальной защиты как при нападениях, так и при сдерживании наступающих сил.

Однако во время одной из таких операций случилось непредвиденное – войска не смогли удержать осаду и перекрыть сообщение между захватываемым аванпостом, вследствие, произошла рокировка – несколько отрядов ЮЗС покинули зону боевых действий, а несколько – дислоцировались в неё. Некоторые из солдат получили заслуженный отпуск после долгого года войны. Так восемнадцатого сентября в Китае появился Пациент Ноль – первый человек, принятый на мирной территории в госпиталь с неизвестным заражением. Цепная реакция пошла очень быстро и, вследствие, именно китайское правительство признали виновными в распространении – даже их методов сдерживания, сочетающих в себе передовой прогресс и всеобъемлющую диктатуру, не хватило.

Позже, многим-многим позже, вышел материал независимых журналистов, подтверждающий точку Шоу: в нём говорилось о индийских солдатах, просто пропавших на службе – очевидные скрытия случаев заражения, но также и упоминалось, что паразит был очень сырым – в отличие от всех фармацевтических средств, лекарств и прочих, он не прошёл все этапы проверки и был рассчитан только на краткосрочное, очень локальное применение – такое, чтобы каждый заражённый умер в течение месяца.

Это, в каком-то смысле, тоже подтвердилось. Вначале новая болезнь была принята мировым обществом за неизвестный вирус. Индия обвиняла Китай в разработке биологического оружия и приплетала пандемию двадцатых, начавшуюся именно из китайского города, а тот, в свою очередь, публиковал открытые исследование, полностью опровергающие связь болезни с событиями прошлых лет, называя заразу итогом таяния горных шапок Гималаев, СМИ же вообще прозвали то, что случилось второй вспышкой супербактерии, что, в своё время, бушевала более, чем год. Все оказались неправы.

То, что то был паразит выяснилось довольно быстро – спустя несколько недель после Пациента Ноль, но вместе с тем было сделано ещё несколько шокирующих заявлений: токсоплазма хомус (название было дано сразу же после выяснения природы) оказалась искусственно модифицированной версией от одноклеточного паразита кошачьих – токсоплазмы гондии, у поздних образцов кототорой была выявлена очевидная мутация в сторону ускоренной эволюции – паразит видоизменял собственные штаммы заражения с такой скоростью, что для разработки вакцины необходимы были титанические, просто нечеловеческие ограничения прав и свобод. Они начались очень скоро. На этом Шоу замолчал.

– А что… Что было дальше, мистер Шоу?

– Ничего хорошего, – вмешался Хантер. – Куча жалких попыток, куча запретов и их нарушений, бессмысленной жестокости и всеобщей паранойи, чтобы выжили всё равно те, кому повезло – как всегда. Паразит изначально поражал клетки иммунитета – селился как в лимфатических узлах, так и просто в макрофагах. Везло тому, у кого был активен иммунитет на момент заражения: нейтрофилы – клетки-берсерки, убивающие как болезни, так и макрофаги и самих себя – уничтожали паразита. Проще говоря: не умер тот, кто был уже болен. Но и то продлилось очень недолго. Теперь давай собираться. Дана сказала, что подыщет нам одежду потеплее, так что пойди переоденься. Не спорь.

– Грустная история, – сказал тот, уходя, – получается, что люди перебили самих себя… зачем?

– Они совершили ошибку, юный Айви, и поэтому…

– Потому что могли. Потому что слишком много о себе возомнили, были слишком горды и эгоистичны, чтобы сдаться и признать поражение. Теперь проиграли все.

– Грубо, Уильям. И, что хуже, субъективно.

– Ты тоже не обошёлся без отсебятины. Объективизация предмета лишь сотрёт моё мнение и меня, как человека, в этой теме, если говорить по-умному. А если по-честному, то я имею полное право ненавидеть всех тех, кто допустил эту «ошибку». И я не буду пренебрегать этим правом – незачем.

В ответ старик лишь тихо рассмеялся, откинувшись на стуле. Да, Хантер отчётливо понимал, насколько забавными были для него те слова – для того, кому пришлось выживать в начале не в четырёх стенах, полных провианта и энергии, в окружении родного человека, а в заражённом Вашингтоне, где каждый, кто не умирал на глазах, пытался убить лишь для того, чтобы точно не заразиться. По столице США текли реки крови, и ни один человек, ни один спец.отряд, созданный разваливающимся правительством в экстренном режиме, не смог исправить ту ситуацию. Алые ручьи высохли лишь тогда, когда их основания пересохли.