Текст книги "За день до нашей смерти: 208IV (СИ)"

Автор книги: Shkom

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 51 страниц)

О, и сам крик – кричали они не только тогда, когда их большие выпученные глаза видели человека, но и просто время от времени – в удлинённом черепе был скрыт самый подлый подарок – эхолокация. Именно благодаря ей они так точно определяли людей, а уже потом по другим особенностям – запаху или более быстрому сердцебиению – определяли, что ощущают чужака. Лишь из-за одного Уильям не любил название «вампиры» – чего-чего, а света те твари точно не боялись.

– Уи… Уильям… Уильям! – старик активно ковырялся в рюкзаке и не слушал. – Уильям, там эта!.. Она смотрит! Она!..

Сонар, облачённый в явно малую ему куртку, «улыбнулся». Так называли состояние, когда то чудовище открывало рот и набирало побольше воздуха – щёки растягивались в виде жуткой, полной острых клыков улыбке. Монстр немного приподнял плечи и опустил голову, давая понять, что до крика осталось несколько секунд, но как только Уильям замер, монстр тут же схватился за голову, пытаясь закрыть уши. Заражённый изгибался, бил своими костлявыми руками о землю и очень-очень сипло выл, пытаясь заглушить боль. Наёмник развернулся к Мальчику, в его губах был зажат небольшой свисток.

– Держи, – он передал «оружие» к Айви. – Дуй не переставая.

Дверь автомобиля открылась. Первый выстрел поразил девушку, и та упала с дырой в голове, не успев даже опомниться. Со вторым стрелок медлил – цель металась из стороны в сторону в агонии, невзначай не давая взять себя на прицел. «Когда же ты уже свыкнешься?» – думал Хан, пытаясь навести мушку. Свыкся сонар действительно быстро – через двадцать секунд он уже бежал сломя голову на источник звука, закрывая уши руками, и пытался врезаться в авто всем своим весом. Выстрел.

– Чёрт! Капот помял.

Обмякшее тело упало на машину, получив четыре пули в лёгкое или сердце – целить в голову было почти бессмысленно. Опираясь одной рукой на капот, второй оно всеми силами тянулось к лобовому стеклу, пытаясь исцарапать его ногтями, но тут же получил ногой под дых, перевернувшись на спину. Охотник поставил тому ногу на грудь и быстро нацелился – длины рук монстра вполне хватило бы, чтобы достать до живота.

– Ублюдок, – два коротких выстрела довершили дело, а Уильям откинул тело прочь, чтобы не наехать на него после. – Хватить уже дуть – он мёртв, – попутчик всё ещё надрывал лёгкие.

– Фух… Я… Я чуть… Когда ты… А из-за чего он так корчился? Я же?.. – парень ещё раз свистнул. – Почти же ничего не слышно?

– Это собачий свисток. Мы, как люди, улавливаем лишь частичку от всего того спектра, что он издаёт. Собаки улавливают всё это в пять-шесть раз сильнее. А вот эти твари, – он улыбнулся и кивнул в сторону трупа, – с ума от этого сходят. Буквально. Если не видно источника звука – он может и расшибить себе голову о стену из-за боли, но если видно… Впрочем, ты только что присутствовал при этом.

– Не слышим?.. Получается… А как мы поняли, что это работает? Свисток, в смысле? Просто брали собак и?..

– Да. Как всегда. Тебе не нужно разрешение, если ты на верхушке пищевой цепи, если у тебя лучше вооружение, или если твоя вера истинно правильная относительно другой.

– Понимаю. Или нет… Какая вера истинно правильная? – двигатель вновь завёлся – ещё нужно было найти дом, где остановиться.

– Ха-ха-ха-ха… Каждая. Всё относительно. А теперь давай быстрее найдём, где остановиться – я сейчас вырублюсь.

***

На следующий день, проехав крюк через Кеногами, они оказались за рекой Сагеней и вновь развернулись на трассу, идущую возле побережья, но само то побережье показывалось настолько редко, что забыть о том, что где-то совсем недалеко была «большая вода», было проще простого.

Как только Квебек и обжитые территории остались позади, перед ними предстал дикий – такой, каким и был всегда – край. Все дороги – редкие и потрескавшиеся следы человеческого существования – были скрыты плотными стенами вечнозелёных елей, что не просто тянулись до горизонта – они составляли горизонт. Относительно ровная местность делала из красот Канады сплошную, не менее красивую от этого зелёную стену.

– Слушай… – Уильям уставал от дороги и время от времени останавливал посреди лесов – чтобы отвлечься и отдохнуть. – А ты вообще думал про Гренландию? То есть… Что сделаешь, если… когда там окажешься?

– Нет, – Айви смотрел то ли на пейзажи, то ли на пар, идущий из его рта. – Да и как я могу? Я же ничего… А что в Гренладнии? Как там вообще?

– Не знаю – никогда там не был, – мальчик в удивлении покосился на старика. – Может, конечно, показаться, что мне должно было бы хватить всей жизни и моей любви к исследованию, но… Да и в Америке интересно. Это сейчас мы в спешке – проезжаем много, видим мало, а когда исследуешь что-то… Мне было вполне привычно оставаться на год-другой в каком-то штате – просто жить и наблюдать… Гренландия… Думаю, там олени. Много.

– И всё?

– Мало лесов, мало людей, основное блюдо – рыба. И мёртвых там нет. Поверь, это дорогого стоит – засыпать и просыпаться с мыслью о том, что тебе ничего не угрожает. Это хорошее ощущение, редкое, пускай и легкодоступное наивным – ощущение безопасности. Вот оно там есть.

– Понял, – голос звучал монотонно, почти сливаясь с ветром.

– Не впечатлён, да?

– Не знаю… Всю мою жизнь мне было безопасно. Чем та безопасность отличается от моей?

– Свободой? Разве это не то, к чему вы с братом стремились, сбежав? – в ответ была лишь тишина. – Почему вообще сбежали?

– Не моя идея. Была.

– А-а-а… Кроме твоего брата… кто-то был в вашем доме? Родители? Старики?

– Нет – дети. Такие же, как я. Их родственники. Редкие взрослые появлялись, и всегда – в белом.

– Как отель, что ли? – пускай он и сказал «отель», но в голове вертелось совсем другое слово.

– Что такое?..

– Неважно. И ты ни разу не видел меток… имён на других детях?

– Видел. Нет, я не считал это странным – я понимаю, что ты пытаешься сказать. Ты бы удивился третьему глазу, если бы такой был у всех?

– Понятно, – порыв холодного ветра заставил обоих вернуться в машину. – Давай свой вопрос.

– Что ты будешь делать после Гренландии?

– Это не личное – я бы мог ответить и просто так, спроси ты невзначай. Или догадайся.

– Но всё же?

– Хм… Вернусь к Библиотекарям, к Дане, постараюсь договориться с Эволюцией о их чудо-инъекции или операции – чтобы вырезали одну маленькую опухоль на другой большой, попытаюсь жить обычной, осевшей жизнью.

– А почему именно к Библиотекарям?.. Да, они хорошие, но как вообще… За что ты?..

– Есть такое выражение: семью не выбирают. Я говорил об этом с Генрихом: даже если бы они были убийцами или мародёрами – они спасли меня, не требуя благодарности, поддержали тогда, когда от этого не было бы очевидной выгоды. И так годы напролёт – проблема за проблемой, обстоятельства за обстоятельствами. Быть семьёй – это уметь идти на самопожертвование ради другого.

– Без выгоды для себя?

– Нет. Выгода для себя, конечно же, будет. Очень извращённая от привычного понимания, но это будет она – всё дело в том, что человек… – Хан взглянул на мальчика, что-то говорило ему, что его истинные мысли – вовсе не то, что нужно было в тот момент; двигатель завёлся. – Без выгоды для себя. Да и не осталось у меня больше никого, а заводить новые близкие знакомства я не хочу – больно стар я для всех этих «проверок временем».

До Картрайта оставались два безмятежных и холодных дня. В вечнозелёных лесах и горах было бы вполне легко потеряться, если бы дорога до городка не была единственной на многие мили вокруг. Более того: чудом, именуемым «людские старания» она оставалась не только целой, но и расчищенной от металлолома и упавших деревьев – мимо путников не раз промелькивали одинокие машины, следующие на юго-запад – подальше от приближающихся холодов.

«И снова нет засад или рэкетиров… Странно всё это», – мысль не раз посещала водителя, но на многих милях дороги были явные знаки того, что основная «артерия», изъезженная редкими автомобилями, не только полноводная, но и нетерпимая к систематическим угрозам – сломанные мини-аванпосты и трупы на высоких ветках служили самыми явными доказательствами того.

Айви всё больше и больше поднимал тему Гренладнии в разговорах – его интересовало не только то, как был устроен быт острова в Старом мире, климат или особенности ландшафта, но также и те причины, по которым именно тот остров оставался нетронутым вирусом столь долгое время. Уильям же отвечал сдержанно настолько, насколько мог – его познания об острове льдов и скал, несмотря на «зелёный» в названии, были очень слабыми (впрочем, как и у большинства людей, не связанных с ним напрямую), а что же до того, что огромный кусок земли остался цел, то во-первых, он не до конца верил в это – находил сильное противоречие в действиях и словах Александры и Салливана, а во-вторых, единственным разумным предположением был холод и скорая замкнутость – Гренландия быстро объявила карантин, когда чума ещё ползла по Восточной Европе, а паразит лучше распространялся и развивался в более тёплом климате – не зря за Стеной так мало живущих людей и так много мёртвых, а подвиды появляются там куда раньше, чем во всей остальной Северной Америке. В остальном же он сам не мог ответить, и его это чертовски пугало. Хотя был и ещё один вопрос:

– Уильям, я тут подумал… А как ты доберёшься обратно? – до Картрайта оставалось меньше шести часов.

– В смысле?

– Ты же сам вчера мне сказал, что топлива у нас едва-едва хватит до этого Кар… до места. И то – если повезёт. Как же ты?..

– Я разберусь как-нибудь. Не забывай, что мы, в идеале, едем к тому, у кого есть транспорт и горючее, чтобы пересечь целое море (каким бы этот транспорт ни был).

– А если этот кто-то?..

– Ней Зильбер, – старик сам едва вспомнил имя.

– Да. А что, если этот Ней не поделится с тобой?

– Хм… Думаю, перезимую и пойду пешком, – глаза собеседника округлились. – В лесах полно дичи, воду можно прокипятить на костре. Холод – главная проблема. Так что мне придётся ждать, пока он сойдёт. К тому времени, думаю, Братья меня уже давно отыщут. И либо я выведаю у них, где заложник и прикончу, либо они – меня. Кто-то из нас должен будет умереть.

– Ты так спокойно об этом говоришь… Мне бы было страшно, умирай я.

– Всем страшно, когда они умирают не по своей воле. Я много раз видел эту штуку – животный страх, смешанный с самым горьким сожалением. Когда совершаешь самоубийство – проще: у тебя нет планов, нет «хвостов», нет того, за что ты держишься, а вот когда умираешь… Не один человек при мне превращался в самого настоящего ребёнка перед смертью. Не могу их винить за это.

– И всё же… Когда мы доберёмся, когда сделаем всё это… Постарайся не умереть, ладно?

– Ха… – он искренне улыбнулся, понимая ценность этих слов. – Как скажешь, парнишка, как скажешь.

***

Картрайт оказался совсем небольшим посёлком: расположенный на широкой земляной косе (примерно полкилометра в самом широком месте), обращённой «остриём» на запад, он занимал только левую её часть (южную), что в купе с континентальной землёй создавало некое подобие лагуны. Сто или около того почти всегда разваленных одноэтажных домишек выглядели более заброшено, чем какие-либо до этого – было очевидно, что частые снега и оттепели почти полностью уничтожали здания; пара небольших, но, вроде бы, пустых причалов где-то вдалеке; разрушенные почта, школа, магазин продовольствия и АЗС – все признаки небольшого, но отдалённого от цивилизации села – всё необходимое было, но по минимуму.

Найти нужное здание было непросто – оно не выделялось абсолютно ничем. Столь же пыльные окна, старые двери, протекающая и покрытая каким-то грибком крыша – никто не угадал бы нужный дом по внешним признакам, стой он в ряд ещё с тремя нежилыми.

– Готов? – они замерли перед самой дверью.

– Нет, – неуверенно ответил Ви.

– Тоже, – стук.

Хозяин не был рад. Хозяин не был зол. Хозяин не был удивлён. Вообще Уильям «Из Джонсборо» Хантер даже при всём своём богатом опыте редко видел на людях столь каменные лица – словно на застывшей маске, эмоции полностью отсутствовали на нём, а сами мышцы будто бы немного «висели» – были направлены вниз. Тот мужчина средних, наверняка лишь чуть моложе, чем сам Хантер, лет выглядел усталым и очень грязным: засмоленные и криво подстриженные светло-каштановые волосы, в меру короткая, но чрезвычайно пышная борода с полосой седины на подбородке – было заметно, что владелец тех волос недавно работал с ножницами; широкий и ровный нос, тонкие и наполовину открытые губы с бледно-розовым, почему-то кажущимся нездоровым оттенком; но сильнее всего на грязных скулах, ровных бледных щеках да сером, не столько от тяжёлых работ, сколько от отсутствия гигиены, лбе выделялись светло-зелёные, почти серые глаза, смотрящие настолько устало, насколько вообще мог смотреть живой человек.

Однако несмотря на свой внешний вид, путников уже радовало то, что такая персона с явно фальшивым именем существовала и действительно была там, где должна была быть.

– Да плевал я, кто вы, – затвор старого кольта глухо щёлкнул. – Убирайтесь.

Слушать Ней не хотел. Кажется, подобного бреда он слышал много – историй о том, что кому-то там срочно нужно понятно-куда ради какой-то невозможно важной цели – да, мимо его ушей явно сотнями мелькали подобные сюжеты, и лишь благодарю тому, что его тёмно-бордовая, местами порванная парка дрожала вместе с ним от холода, ему – добродушному хозяину – пришлось впустить гостей и неохотно выслушивать их уже внутри.

Пыль. Очень много пыли. Пыльный деревянный стол, цвет коего из-за освещения даже невозможно было определить, пыльное кресло из крепко вязанной ткани, чуть светлее, чем парка, даже окна и шторы – и те были пыльными. Чистыми были лишь два места: у камина, что, судя по количеству дров вокруг него – по обе стены и до самого потолка – должен был топиться всю зиму, и в котором над огнём висел казан с водой, а также у радио – огромного нагромождения приёмников, микрофонов, различных приборов связи разной степени древности, среди которых были как старые коротковолновые радиоприёмники, так и сверхдальние военные образцы тридцатых годов.

Мужчина устало вздохнул, ещё раз осмотрев двоих людей, пришедших к нему, откинулся на кресло и запрокинул ноги на приёмник. Он был развёрнут к ним спиной, но даже с такого ракурса и расстояния в пять метров было ощутимо – опасности он не чувствовал. Последним штрихом стал пистолет, упавший на пол.

– Повторю, – его голос напоминал хриплый баритон, но временами проскакивающие высокие нотки отталкивали целиком и полностью – итог звучал даже хуже, чем у Хантера, – мне искренне плевать на то, кто вы и с каким соплями приползли ко мне – уходите и не возвращайтесь.

– Возможно, если бы ты дал мне договорить…

– О чём? Передо мной здесь недавно стояли мать с девочкой – умоляли меня переправить их, как-то узнав о моей хибаре. Поверь, ты столько слёз в жизни не увидишь и, уж тем более, не прольёшь – по роже вижу. Мне ни к чему ещё одни басни.

– Александра и Салливан.

– Джейкоб и Барбара, – он резко махнул рукой, будто бы бросает что-то в сторону.

– Что «Джейкоб и Барбара»?

– А что «Александра и Салливан»? Я думал, мы именами кидаемся.

– Винни-Салливан Синистра: белый, лет двадцать пять, блондин или русый – хрен его знает, очень худощав. Александра: смуглая, того же возраста, черноволосая, метр шестьдесят или шестьдесят пять.

– Вот это досье. Фамилия девушки?

– Не назвала.

– Ну, тогда всё – иди, узнай, потом вернётесь. Мне же так так интересно, какая была у неё фами…

Уильям быстро подошёл к креслу и, откинув пистолет ногой, опрокинул Зильбера на пол, схватив за воротник. Тот удивился лишь слегка.

– Слушай ты, мудака кусок, хватит из себя строить царя! Надень грёбаную картонную корону, если хочешь, но делай свою блядскую работу!

– Ого… Да ты явно крут, – Ней закивал головой, спокойно и медленно проговаривая предложения. – Суровый бродяга, что не привык ни к людям, ни к гигиене – да… Не впечатлил. Я понятия не имею, о каких двух дебилах ты говоришь. А даже, если бы имел – что с того?

– А то, что вот этого парнишку нужно переправить на ту сторону. Пацан, покажи ему!

Айви подошёл поближе и скинул капюшон. Полузакрытые глаза Нея Зильбера открылись лишь на пару миллиметров шире, лишь немного приоткрылся рот и приподнялись плечи, но того хватило Уильяму Хантеру – пока хозяин дома смотрел на метку, тот смотрел на него, изучая реакцию. «Он знает, что это за хрень». Однако каменное лицо довольно быстро сгладилось от морщин, вновь вернувшись в прежнее положение. Мужчина откинул голову и, всё ещё придерживаемый за воротник немного над землёй, дотронулся темечком до грязного ковра:

– Брехня да ещё и какая небрежная. Я такую херню, – он смотрел на радио, что было расположено для него вверх-ногами, – могу за углом тебе вырезать – она даже лучше твою мордашку сделает. Больно юн он для того, чтобы это было правдой – валите.

– Какой же ты кусок дерьма… – охотник бросил своего собеседника, отчего тот довольно сильно прочертил головой по ковру.

– Ха… Ха-ха-ха… А-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! Ты пришёл в мой дом… В мой! – хозяин дёрнулся на полу, указывая пальцем на старика. – Угрожаешь мне, оскорбляешь меня, следуя своим целям, но требуешь… Чего ты там?.. – он театрально поднял покосил голову. – Ах, да – понимания. Пошёл ты нахер. Веди себя, сука, уважительно перед теми, кто имеет над тобой привилегии, – он начал подниматься, опираясь на одно колено. – Тебя не учили засовывать язык в жопу, когда нужно? Так вот это самый подходящий момент, – хруст спинных позвонков, казалось, мог заглушить даже вертолёт.

– Вы готовы нас выслушать, мистер?..

– Ней, – оба ответили синхронно. – А ты вообще завали! Может хоть младшее поколение знает что-то об уважении! – мужчина вновь уселся в кресло. – Говори, Четвёртый.

– Как ты его?..

– Мы пришли сюда, – начал парень, жестом остановив Хантера, – из Техаса. Там мы повстречали двух людей – мужчину и женщину. Женщина – Александра – увидела моё… мою метку на шее и спросила, знаю ли я, откуда она, и что она значит…

– О-о-о, очень интересно… – Ней подошёл к камину и, взяв чашку с пола, зачерпнул кипящей воды из казана. – Продолжай.

– Я сказал, что это – моё имя: Айви, но, похоже, это… Это римская четвёрка. Вы же по этому?..

– Разумеется, – он открыл вакуумный пакетик с кофе, и насыпал себе немного в чашку. – Я же не безграмотный.

– Эти двое, – продолжил Хан, – знали, кто ты и где тебя искать. Всё: месторасположение, имя, род деятельности… У них также были… медикаменты – куча лекарств, стоящих просто горы золота. Новая одежда, странные представления о… Ты уверен, что не знаешь их?

– Нет. Что ты на меня так смотришь? Парнишка, это его обычное выраже?.. Хотя похер – не отвяжетесь ведь… – Ней отпил. – Я действительно пропускал двоих людей оттуда недавно, – мужчина кивнул головой чуть вбок, указывая на море, – с грудой медикаментов и прочей херни, но ты их очень херово описал – не совпадает ни внешность, ни имена, так что… Да и плевал я. Мальчишка причём?

– Они сказали доставить его, и ты должен…

– Нихера, – он снова отпил. – Я должен всем и никому нихера ровно. И вы это получите. Можно всё нихера сейчас, можно в рассрочку на пол года. Убирайтесь.

– Хм… Тогда так, – Уильям «Из Джонсборо» Хантер достал из-за спины револьвер и нацелил связному Гренландии в голову.

– Ха-ха-ха… Кх-кх… Ха… А я-то уж думал – без оружия. Ну давай. Выстрели. Как думаешь, почему ещё ни один идиот, переплывший море, не вернулся обратно? Из-за вкусного чая с сахарными печеньками? Соси, – он поставил чашку и раскинул руки. – Моя смерть – ваш проигрыш. Только я знаю шифр, открывающий море.

– Ты понятия не имеешь, как просто его достать из тебя.

– Но также знаю и тот, что спровоцирует по этому месту ракетный удар… Рискнёшь? Ну, скажи? – Зильбер совсем чуть-чуть приподнялся с кресла, его манера речи бесила Уильяма всё сильнее. – Я бессмертен. В принципе. Каждая встреча людей со мной подразумевает их желание и моё превосходство – это мне не нужно, но от меня зависят. Меня нельзя убивать. Меня нельзя пытать. Так что убери! – он резко заорал. – свою грёбаную пушку от моего лица! Это мой дом! Это мой город! Мой порт!

– Давно вы здесь… один, мистер Ней?

– Я не псих – идите оба нахер, – рассказчик вновь осел на свой трон, заговорив спокойно. – Я не люблю людей. И всё. Меня нельзя в этом винить. Как и в моём, – он очертил пальцем вокруг головы, – выражении морды.

– Прислать на континент человека для связи с остальным миром, который терпеть не может себе подобных – охрененная логика у северян.

– О-о-о-о, я, по-твоему, родился таким, а? Как думаешь, что есть решающее обстоятельство, когда речь о ненависти к людям? Ну?.. Люди, сука. Вы все… Лживые, алчные, жестокие и отмороженные выблядки. О, как рад был бы я не видеть и не знать всего того, что вы делали. Всего того, что вы, сука, до сих пор – спустя сорок семь лет – делаете. Но я знаю… Знаю…

– Искренне плевал я на твои мотивы, причины и следствия. Как и ты – на мои, – старик всё ещё не убирал пистолет. – Если ты здесь, то либо кто-то возвращается с континента на остров систематически и часто, либо ты кого-то должен пропускать, – легкая улыбка возникла на жуткой гримасе Зильбера, он сцепил ладони перед собой. – А это значит, что либо ты поступал как мудак и не связывался со своим начальством вообще никогда, кто бы к тебе ни пришёл с просьбой переправить в лучший мир, либо у тебя есть цена.

– «Переправить в лучший мир», – ух ты. Как гребучий Харон… – мужчина приподнял чашку с кофе к глазам, но смотрел вдаль. – Только наоборот. Из Аида – в Древнюю Грецию… К вину, к распутным девкам, к оргиям… Мне нравится.

– Твоя цена? – тон звучал уже более грозно и требовательно.

– Ворон, – Уильям замолк в удивлении. – Думаешь, ты первый такой? Кто додумался, что за всё нужно платить? Не мни себя великим. Моя цена одинаковая с семьдесят седьмого: мне нужен Ворон.

– Ворон умер в семьдесят пятом.

– Было бы забавно, скажи – требовать труп? Но хрен там. Теперь не строй из себя идиота и думай: если я прошу привести кого-то, то… – рассказчик покручивал ладонью, будто бы требуя продолжения речи.

– Два вопроса: где он и в чём подвох?

– Не понимаю.

– Всё понимаешь. Семьдесят седьмой – почти восемь лет прошло.

– А-а-а-а-а… Он думает, я хочу его обмануть… – Ней обернулся к Айви. – Нет. Ты не будешь первым, кто его приведёт, если справишься. Не будешь и последним. Видишь ли… Он, в каком-то смысле, опозорил меня. Остался мне должен очень много, – мимика этого человека поражала своим разнообразием обоих путников. – И каждый раз, как его приводят ко мне, мы просто говорим.

– О чём, мистер Ней?

– О долге. Пока его ведут, он, можно сказать, делает мою…

– Он пристрелит нас, как только завидит.

– Кх-кх! – простуда явно давала о себе знать. – Он может, но мне плевать. Хотел знать мою цену – получай. И да – он в Монреале – городе канадских французов.

– Это город бывших Крыс, которые слишком много о себе возомнили, – мужчина то ли ухмыльнулся, то ли оскалился. – У нас не хватит топлива, чтобы мы…

– В подвале.

– И поедем мы только завтра.

– Ваше право. Спите, где хотите, но не в этом доме. Рекомендую выгребную яму. И ещё: советую успеть до декабря – море мерзнет быстро.

– Мистер Ней… А сколько… Скольким людям удавалось привести этого Ворона?

– Мало, – ответил за него Хантер. – Меня другое интересует: сколько пытались?

– Хм… Не портить же мне интригу числами? Или портить? Не-е-е… Идите нахер.

Уильям устало вздохнул и направился к выходу. «Он знает, что за метка на Айви, – глаза бегали по сторонам, стараясь найти в доме хоть какие-нибудь подсказки. – Но считает её фальшивой, а его – слишком молодым, чтобы было правдой. Александра и Салливан – не из Гренладнии. Тогда откуда? Ворон… Грёбаный Ворон и грёбаный Монреаль… Блядство…»

– Пошли, пацан, – наёмник стал в проходе, как только его попутчик скрылся за дверью, он закрыл её и обратился к связному. – И ещё одно, Ней.

– Да? – он уже был повёрнут к радио и всеми силами делал вид, будто только он и существует в доме.

– Не заикайся даже при мне про гигиену – от тебя разит как от забытого в углу хлева борова.

– Пф, ха-ха-ха… Ты мне тоже не нравишься. Как и остальные.

***

– А кто такой этот Ворон?

В камине одного из соседних домов трещали дрова. Уильям заставил комодом выбитое окно и, прижав его вдобавок каким-то старым ковром, вернулся к огню. В голове снова были одни вопросы, будто бы ответы только множились, но был главный – нужна еда для обратной дороги.

– Он… Легенда, в определённом смысле – единственный перебежчик, что живёт, как теперь я знаю, больше тридцати лет.

– «Перебежчик»?

– Так называют людей, схвативших большое количество паразитов за короткое время. Они, заняв весь здоровый организм, думают, что находятся в уже заражённом – том, что прошёл определённые мутации, из-за чего такая численность и скопилась. После этого они действуют так, как бы действовали с подтипом – они усиливают организм. Зрение, слух, обоняние, метаболизм – всё это улучшается у перебежчика до показателей, почти превышающих человеческие. Но и физическая сила – они достигают максимума мышц при своём весе за считанные месяцы, укрепляются кости, некоторые набирают в росте, но несущественно. Живут, при этом, эти «люди» десять лет максимум – сердце не выдерживает постоянного состояния напряжения. Оно бьется у них просто… с бешеным темпом. Вот, положи два пальца на шею… Нет, чуть правее. Да, где-то здесь ты должен почувствовать свой пульс. Какой он?

– Медленный. Очень.

– Вот видишь. Значит: ты спокоен, и ты – человек. У перебежчиков он в разы быстрее. Всегда. Кроме этого, в семьдесят пятом Ворон, по слухам… Хм… Неважно – слухи ведь, в конце концов.

– Как и Гренландия?

– О, да… Знаешь, сегодня у нас какой-то день потрясений. Не находишь? Остров, считающийся рассадником мёртвых или просто вымершим, оказался целым и невредимым; человек, контролирующий доступ к этому острову, действительно существует; а ещё один, считающийся самым опасным убийцей-перебежчиком, оказался живым спустя восемь лет после его смерти – просто замечательно.

– Думаешь, мы сможем его найти?

– Не знаю. Сопротивление, как они позже назвали сами себя, объявив независимость, сидят в системе метро, что под городом – самый лучший способ укрыться от мёртвых, не покидая своего «миллионника». Посмотрим, насколько сложно это будет, но выбора у нас нет. Ты лучше… напомни мне завтра, чтобы я попросил у того напыщенного упыря лук.

– Лук?

– А как же ещё он охотится? Думаю, у него есть не один такой, а даже если один – мы всё равно вернёмся.

«Главное – взять его живым и без сопротивления, – Уилл немного помрачнел. – Перебежчики сопротивляться умеют. Не хочу я спрашивать разрешения у этого палача-психопата – слишком рискованно. Проще поймать его, связать на двадцать узлов и медленно вести за собой – надежней. Но если…» – краем глаза он заметил, что Айви, посматривая на него, тоже мрачнеет.

– Эй, – тот поднял взгляд. – У нас получится. Я уверен. Главное – не дрейфь и слушайся меня, когда дойдёт до дела – не время падать у финиша.

– Да… Как скажешь, – мальчик немного улыбнулся и подкинул дров в огонь. – Думаю, всё будет в порядке.

Никто из них даже не мог предположить, что ждало их через четыре дня.

========== Глава 17. Куда слетаются Вороны ==========

Комментарий к Глава 17. Куда слетаются Вороны

За основу метрополитена Монреаля будущего взят арт-проект: http://i3.photobucket.com/albums/y52/lee_haber8/metroplan.gif

– Врежь ему.

Хантер неспешно шёл к дому Зильбера – нужно было взять топливо, лук и предупредить о Братьях перед отъездом. Ночь прошла просто отвратительно – в старом, гнилом деревянном доме ветер гулял сильнее, чем в голых и выжженных войной степях. Постоянно сжимаясь от холода в свою кофту, старик не раз просыпался и видел, что костёр гас, а он и его попутчик были в часе от смерти от переохлаждения в то время, как в соседнем – в таком же, казалось бы, разваленном доме, всё точно было в порядке. «Он обветшалый лишь на вид», – не раз за ту ночь думал Уилл, а потому, несмотря на важность и спешку, мысли его в отношении связного Гренландии были далеко не положительные.

– Да давай, Ли. Я знаю – ты хочешь этого!

Скрипучая дверь медленно открылась. Дремлющая фигура, разложившаяся в кресле под одеялом, сжалась от холода, проникшего вместе с порывами ветра. Внутри было всё так же пыльно. На столе, рядом с радио стоял, кажется, тот же казан, в котором кипятилась вода прошлым днём, только в нём было нечто, похожее отдалённо на бульон и на суп одновременно. Хозяин дома рассматривал в руке какой-то камень.

– Так и проходит твоя жизнь? Сон, еда, изучение камней и радио?

– Это минералы – у меня их… Бр-р-р-р… Закрой двери, а потом уже вопросами закидывай, – несмотря на просьбу, вьюга всё ещё проникала в дом. – У тебя в расписании дня есть пункт «побыть мудаком»? Закрой грёбаную дверь.

– Просто стараюсь соответствовать духу этого пристанища, – раздался резкий и сильный хлопок, Нея мгновенно подкинуло из дрёмы.

– Да что с тобой не так? – плед слетел на пол, а фигура лениво начала вставать с нагретого места. – Чему ты пытаешься соответствовать? Моему мнению о людях? Попал в самую точку.

– Мне нужен лук. И топливо, разумеется – нужно же как-то исполнять…

– Врежь ему, – шёпот в голове перебил поток мыслей.

– … твои чёртовы прихоти. К тому же…

– Врежь, врежь, врежь, – звук раздавался то в одном ухе, то в другом.

– Монреаль – бывший город Крыс, – он невольно оскалился. – Лучше, если у нас будет, что разменять на местные деньги, и чем защищаться.

– Уже не такой крутой и бесстрашный?

– Всё ещё круче тебя.

– Пха… – Зильбер пошёл в один из плохо освещённых углов. – Вот и вся ваша суть – выпендрёжники, лжецы, лицемеры, – краем глаза Уилл увидел, как тот берёт лук из кучи одинаково плохих и охапку стрел – десяток, максимум. – Ничего ты из себя не представляешь – даже за оружием ко мне пошёл, просишь помощи, чтобы пешком не тащиться, хотя я и вовсе не обязан помогать, но как тужишься, – тон его голоса стал громче, – чтобы показаться значимым!.. Аж увлекает.

Он выставил руку с оружием и застыл в ожидании. Когда охотник подошёл, чтобы взять «милостивый дар» хозяина дома, хозяин разжал хватку. Стрелы, упав, покатились, издавая стуки сухого, почти полого дерева. Мужчина выровнялся и, немного приподняв голову, застыл в горделивой позе. «Бери же, – говорил его взгляд. – Чего ждёшь?»

Первым делом, Уильям поднял лук, перекинув его себе через плечо. Затем – стрелы: одну, другую, третью, четвёртую, пятую… В полной тишине, не произнеся ни единого слова, не двинув ни одной мышцей лица. Как только всё было собрано, он небрежно кинул то на стол с радио и направился ко входу в подвал. «Врежь ему», – во всю шептал голос, сопротивляться которому было всё труднее и труднее, но нет – наёмник лишь взял две канистры из просто неисчислимого количества и вновь направился наверх. Ёмкости с жидкостями довольно сильно ударили по дереву, когда упали на пол – несколько «минералов» звонко разлетелись в стороны, отскакивая углами и вырисовывая просто потрясающие траектории.