Текст книги "За день до нашей смерти: 208IV (СИ)"

Автор книги: Shkom

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 51 страниц)

Ворон по-прежнему смотрел в яму – на матку, смотрел с нечеловеческим хладнокровием и всё так же смеялся. Но взгляд… Если бы Уильям был суеверен, то он был бы готов поклясться, что глаза Джонса немного потускнели – именно так он выглядел, когда узнал, почему Айви не хотел убивать людей.

– Вау…

– «Вау»? – поднял он голову. – И всё?.. Я тут, вообще-то, душу тебе излил, старпёр, а ты: «Вау»?! – он вновь стал самим собой. – Вот это действительно «вау», Уильям! Давай рассказывай, что у тебя!

– Что у меня?

– Хочешь сказать, ты от хорошей жизни с каменной мордой ходишь?

– А, ты об этом…

– О чём же ещё?!

– Ответ: волновать тебя не должно.

– Не-не-не-не-не – не катит. Даёшь равноценный обмен, потому что я от тебя не отстану. Давай!

– «За день до нашей смерти».

– Тоже не хватит. Что это?

– Это… Мой принцип и долг. Если я скажу, что это связано с проверкой Эволюции – тебе точно хватит.

– С провер?.. А… А-а-а-а… Ух ты. Понимаю. Наверное. А пацан в курсе?

– Нет. И незачем ему.

– Хм… Как знать, как знать… Впрочем, не мне судить, да?.. Но этого опять мало! Я хо… – позади начали раздаваться частые, очень осторожные шаги. – Наконец-то… Но вот только не думай, что я не вернусь к этому вопросу, потому что я о… Эй, вы что там третьего решили привести?!

В комнату действительно вошли трое. Осторожными, слишком мелкими для людей, контролирующих ситуацию, шагами. Обернувшись, Уильям увидел, что одного старика держал в заложниках никто иной, как сам Альвелион. Второй же, сохраняя поразительное спокойствие, молча шёл впереди.

– Развяжи их, – шепнул тот.

– Не знаю, кто ты там, но это явно лишнее – мне бы и хватило того, что они завязали мои руки не за спи… Оу… – Джонс обернулся. – Ох ты ж, мать моя пингвин – вот это!.. Нет, погоди! Ты – парень?! Да иди ты нахер – половина девочек из монреальского борделя не обладает таким личиком!

– Остроумно, – взмах лезвием, и охотник стал свободным от пут. – А теперь советую поторопиться – с севера на это место движется очень большой отряд muertos. Надеюсь, у вас есть машина?

– Ещё и испанский знает. Ох, сука-судьба, ты почти уговорила меня сменить ориентацию!

– Есть. Но есть и одно «но»: нам нужно на север.

– Ты хочешь быстрее сдохнуть? Сказал же…

– Нет выбора – топлива хватит ровно на нужную дорогу. На крайний случай, можно переждать стаю в лесу.

– Просто возьмём мою машину.

– В любом случае, советую вам перерезать глотки этим молодым немолодым людям, – Эммет, всё ещё связанный, сидел над пропастью. – Потому что пристрелите меня, если хоть один из них не додумается либо воспользоваться, либо испортить вам колёса, пока вы будете пытаться отсюда свалить.

– Правду говорит, кх-кх, – сказал заложник. – Останьтесь с нами и защищайтесь!

– Вы так и не поняли?! – вспылил Хантер. – Вы обречены! Вы сами обрекли себя, пытаясь цепляться за лучшую жизнь!

– Тогда мы и умрём, цепляясь за неё.

Так и застыли все участники той перепалки. Уильям из Джонсборо смотрел на стариков и понимал, что Ворон был прав в своих изречениях – убежать в лес и оставить хоть кого-то из жителей Рая в живых означало: лишиться машины, оружия и припасов, а попытаться сбежать на машине Альвелиона означало: иметь шанс схватить пулю из-за поднятой тревоги, если охранники останутся в живых. И именно из-за того в его голове часто и громко раздавался подлый голосок, звучащий будто отовсюду: «Они всё равно скоро умрут».

Но все его размышления были излишни. Сколько он не планировал, всё, что у него получалось – выживать посреди хаоса, пока планы рушились. Должно быть, в том и был смысл жизни – в попытках найти порядок меж волн энтропии. В дом ворвалась Карен, держащаяся рукой за разбитый нос; Айви, чьи руки были связаны стяжкой; и ещё пара жителей:

– Хорт, дядя Джек, у нас нет времени – нам нужно!.. Лиам?! Что здесь, мать вашу, произошло?!

– Рокировка, – ответил Альв и перевёл пушку на женщину. – И да, чтобы прояснить всем: я не совсем Лиам.

– Стреляй, девочка моя!

– Вернее, попробуй, – Уильям стал рядом с Джонсом, между ними и Карен было всего три метра чистого расстояния.

– Будь уверен, у меня быстрая рука!

– Ха-ха-ха-ха-ха! Какая же ты всё-таки самоуверенная идиотка, дамочка.

– Заткнись, Джонс. Сказал же: они не знают, что ты такое!

– А я сейчас не только об этом.

– Самое время им было бы объяснить, Уильям из Джонсборо, пока…

– Кх, стреляй, Карен! Нам один хрен дохнуть!

– Я!..

– Хватит! – Айви встал между двумя группами людей и прокричал, по обе стороны воцарилась тишина. – Прекратите вести себя как звери! Что с вами со всеми, а?! Мы все умрём сейчас, если не будем действовать вместе! Вы понимаете это?! Вы! – ткнул он на жителей Рая. – Даже если убьете их – не сможете сбежать все вместе, а потом всё равно умрёте от голода на чужой земле и без энергии! А вы! – ткнул на наёмником. – Всё равно не сможете убить всех так, чтобы никто не успел повредить ваши ценные машины! И топлива не хватит, если начнём бежать от стаи на юг! Перестаньте орать друг на друга и подумайте своими, блядь, головами!..

В доме вновь повисла тишина, разбавляемая только шумом ветра за окном. Группа стояла, целясь и угрожая друг в друга, пока драгоценное время буквально протекало у них между пальцами.

– Ого, – наконец сказал Уильям.

– Это точно – ого. Я-то думал, старпёр, твой парнишка материться не умеет.

– Можно не об этом?!

– Джонс прав, Айви. Они уже мертвы. Как бы они ни хотели по-другому – здесь только женщины и старики. Одни не прокормят себя в лесу, а мы не отдадим ни наши машины, ни наши припасы – здесь нет шансов выжить всем.

– Кхм… Ну, а если, предположим, кхм… речь идёт не о всех?

– Хорт!

– Слушай, девочка, я тебя люблю, как и все здесь, но ты действительно иногда ведёшь себя как наивная дура – нам не так далеко до смерти, чтобы ради нас рисковать вами. Скажите, люди с оружием… – обратился он к наёмникам. – Что, если бы вместо восемнадцати стариков, нужно было бы спасти всего шесть женщин?

Уильям с Альвелионом посмотрели на Джека – тот кивнул. Однако план всё равно не приходил в голову.

– Тогда они смогут взять мой маслкар, – отозвался Альв. – При условии, что этим троим вы возвращаете оружие и машину со всеми припасами, что были в ней. И да, все из всех остаются живыми.

– Идёт.

– Не идёт! – прокричала Кармен. – Так нельзя!

– Нельзя родителям хоронить своих детей – вот это нельзя. Кх-кх-кх… А остальное – это так… Допущения в планах.

– И нам всё ещё нужно проехать на север, не отъезжая, при этом, на юг.

– Наёмники всегда такие незапасливые?

– Только когда денег мало. То есть да, всегда.

– У меня есть на это план, – отозвался Джек. – Но только после того, как женщины уедут.

– Это тот самый, что?..

– Да, старина. Я… Мы об этом думали уже очень давно – с тех пор, как сыновья уехали. И, видимо, так всё и придётся сделать. Если моя девочка здесь, то мертвяки от нас в десяти километрах ровно – сработал датчик, что ставил Марк в восемьдесят седьмом. Быстрым шагом десять километров они пройдут за…

– Полтора часа.

– Вот и отлично. Девочка моя, собирайся.

***

Никакие споры не смогли сдвинуть железное мнение отцов и матерей. Тем более, тех, чьим дочерям угрожала опасность – все восемнадцать человек, услышав о предложении Джека и Хорта, одобрили его. Все шесть детей, услышав одобрение, пытались противиться – напрасно.

– Смотри мне, девочка моя, – Джек стал перед заведённой машиной и как можно строже пытался смотреть на водителя, – не вздумай даже сворачивать.

– Поехали с нами! Я… Никто из нас никогда там не был – мы ничего там не знаем!

– Чушь да и только. Зима в ненавистном тебе в Монреале лучше, чем смерть вне его. К тому же… тебя тот город действительно ждёт. Ты уж смотри, чтобы мать с отцом гордились тобой, когда вы вернётесь обратно.

– Кхм, Мари, Сюзан, Алекса, Ума… И, Энн, доченька… Не давайте ей оглянуться, – добавил Хорт. – А сами… не злоупотребляйте этим. Как бы ни хотелось.

Машина тронулась и все жители вышли на мост, провожая младшее поколение в последнюю дорогу. Никто старался не подавать виду, но каждый из них знал, пускай и не осознавал до конца, что то был последний вечер, когда они видели друг-друга живыми.

– В общем… – как только машина скрылась за лесополосой, Джек повернулся к наёмникам. – Вот мой план…

***

– Не расскажешь, как ты здесь оказался?

Уильям, Эммет, Альвелион и Айви стояли прямиком за машиной с краю плотины с востока – перед самым заездом, у коего в несколько рядов были поставлены заграждения из колей.

План был предельно прост: заманить все стаи на дорогу вниз по течению – ту, что шла параллельно заезду – и частично рассредоточить их. Пока небольшие группки побежали бы в дома, отвлекаемые их жильцами, основная масса ринулась бы в водный шлюз, что находился в половине километра от заезда, и была бы смыта прямиком на пики, случайным образом раскиданные в сухом устье реки, высвободившимся потоком воды. Те же, что находились в домах, должны были быть сожжены, либо застрелены – всё зависело только от стариков.

– Да так… – парень поправил винтовку на своём плече. – Всё, как всегда, проще, чем кажется: зная наводки Padre, я поехал сразу в Картрайт и прибыл туда на день-другой раньше вас. Как только туда, не пойми, каким образом, заявились Братья (они, кстати, там) я рванул прочь, чтобы сообщить об этом тебе, и остановился в этом чудном местечке, жители которого не только жаждали помощи, но и мечтали перехватить «старика, мальчика и типа-Ворона», что обязаны были проехать здесь… И да, «Лиама» я выдумал на ходу – не люблю представляться собственным именем.

– Оно и понятно, красавица, – подошел Джонс. – Аль-ве-ли-он – если быстро повторять, то напоминает пьяный эпилептический припадок.

– А ты, я так понимаю, Ворон? – Эммет улыбнулся на пол лица в ответ. – Разочаровывающее зрелище.

– Осторожнее, моя испанская подружка. Для многих это зрелище было последним, – в ответ Альв лишь самодовольно фыркнул и уставился в темноту дороги.

Уильям стоял у края и смотрел на юг – где-то там, внизу, почти на четверть тысячи метров ниже ютились небольшие точки – самые большие герои в жизни для тех, кто только что покинул Рай. Те старики, буквально, подписали себе смертный приговор, сославшись быть приманкой – как-то ведь нужно было заманить мёртвых в тоннели и дома, верно? Кому-то знающему нужно было где-то провернуть вентиль, кому-то умелому нужно было расстрелять десяток трупов в доме или поджечь его вместе с собой – всё ради того, чтобы выполнить свою часть сделки, и дать возможность наёмникам проехать на север.

Но больше его поражало то, как моментально все согласились на тот план – на собственную смерть. Никто не задал ни одного вопроса, никто не усомнился, никто не струсил – в воздухе витал странный дух альтруизма, самопожертвования, что в Новом мире почти никогда не ощущался из-за вони пепла и крови, застывших на долгие лета.

– Безумие, – Айви оперся на перила и тоже взглянул вниз. – Я ведь вовсе не это имел ввиду – я хотел…

– Чтобы выжили все те, кто должен был? Это, считай, и происходит.

– Всё так быстро меняется… Я… Я будто не успеваю за ними. Вспышка – и всё, новая проблема, новое решение.

– Пару лет – станешь таким же.

– Не уверен. Не думаю, что когда-нибудь смогу так же, как они – стоять там, внизу, и просто ждать момента, чтобы умереть.

– Стоит различать адаптивность и самопожертвование – адаптивным становится каждый из нас. А они… Они так поступают, потому что им есть, за что погибать, потому что существует более высокая, чем их жизнь, цель для них – это… Это приходит с возрастом – принципы, устои, ценности – когда всё остальное перестаёт иметь значение.

– Это как с твоей философией? «За день до нашей смерти»?

– Это… Может и… Кх! Кх-кх-кх! – он взглянул на свою руку и увидел кровь. – Да… – медленно выдавил Хан из себя. – Прямо как в ней.

***

Небо затянуло тучами, но дождя не было. Перед хорошо освещаемой плотиной и электростанцией находилась чёрная, абсолютно неразличимая для того, кто стоял в свете ламп, темнота. «Темнее всего – под фонарём», – гласила одна старая пословица, и она попадала в самую точку в тот момент. Находящиеся под фонарём наёмники были ближе всех к идущим стаям – они могли отчётливо слышать многочисленные шаги, пробивающиеся сквозь них редкие крики, многочисленный топот и дыхание мёртвых душ – всё из той же самой темноты.

С переправы вниз вели всего две дороги. Первая уходила в лес, и была огорожена упавшим деревом, вторая, проходящая прямо параллельно мосту, и была путём-приманкой. Когда всё заражённые повалились бы на ограждения, Хорт должен был выбежать с фаером и переманить внимание большей части заражённых на себя, а дальше – бежать прочь.

– Идут, – шепнул Ворон, всматриваясь в полтора километра тёмной дороги. – Грёбаное безумие у нас, а не план, должен сказать – в самый раз подойдёт, чтобы быстро закончить жизнь.

В часть плана со стороны наёмников также входило обезвреживание сонаров. Достав свою винтовку, Альвелион нацепил глушитель и меткими выстрелами начал высекать глаза у огромного чудовища, именуемого толпой. Первый выстрел, второй, третий – стая переключилась на бег. Альв окрикнул Хорта и поспешил спрятаться за машиной.

Старик стал прямо перед заграждениями и зажёг фаер. Каждый из наёмников, прячущийся неподалёку, понимал: тот не сможет пробежать пятьсот метров наперегонки со стаей. Но по его взгляду было понятно: он хотя бы попытается.

Когда оставалось ровно пятьдесят метров расстояния, старик рванул вниз по пыльной дороге. Угол наклона прибавлял ему скорости, но из-за явно пожилого возраста он всё равно не мог быстро бежать. Рывок, другой – предельно очевидным было то, как сильно он замедлялся и, в то же время, как отчаянно пытался пересилить себя.

Но произошёл роковой поворот – Хорт споткнулся. Пролетев несколько метров, а после и прочертив столько же по земле, он выронил привлекающий мёртвых фаер перед собой. Секунда, другая… Он перевернулся на спину и, как видел Уильям с моста, просто прицелился в толпу. За секунду трое из мёртвых упало. «Лазерное оружие!» – тут же смекнул он и был прав: нечто, похожее на компактную операторскую камеру не издавало в руках старика ни звука, но заражённые, бегущие на него, стабильно падали по двое-трое за секунду. Много? Возможно. Но не достаточно. Окружённый полутора десятками трупов, Хорт просто исчез из поля зрения, будучи задавленным толпой – только его крики раздавались из-под тяжести тел ходячих.

– Эй! Сюда! – ещё одна старушка из Рая выбежала из своего дома и, подбежав прямо к стая, подняла фаер с земли. – За мной!

Толпа тут же ринулась за ней. «Сюда! Сюда!» – раздавались всё крики из лесу, из домов. Отряды заражённых направлялись в небольшие лачуги, что тут же заполнялись криками и выстрелами. Дом за домом, метр за метром.

В той толпе действительно было несколько стай – больше сотни заражённых одновременно бежали за одной престарелой женщиной, буквально обжигая своим дыханием её шею, пока домишки загорались один за другим. Какие-то – лишь вспышками, какие-то – настоящим огнём. И в каждом владелец умирал один за другим. Рай горел.

В какой-то момент из толпы отчётливо показалась саранча. Быстрая, смертоносная, она перепрыгивала через своих сородичей, кроша и раздавливая их черепа, если они не убегали с её пути. Джек, стоящий прямо у тоннеля, старался выстрелить её до того, как она настигнет старуху, но его меткости явно не доставало.

– Альв! – крикнул Уильям, указав на монстра.

Стая уже полностью сошла с дороги на плотину, так что можно было не прятаться – парень поставил сошки своей винтовки на заграждения и прицелился. Промах. Промах.

– Слишком сильный ветер.

Хантер стал вместо него к прицелу и, следуя его наводкам, прицелился. «Примерно двести метров», – шепнул Альвелион, наёмник навёл прицел и застыл. Саранче оставалась буквально пара прыжков, но он всё ещё медлил – нельзя было промахиваться. Все кости подсказывали ему, что ветер шёл с северо-востока на юго-запад. Довольно сильный, но… насколько сильный? В искусстве стрельбы на дальние дистанции было важно всё, но самым важным параметром всего было время – работа снайпера часто заключалась в том, чтобы сидеть и десятками минут, часами сидеть и выжидать идеального выстрела, практически мгновенно решая у себя в голове математические уравнения для того, чтобы прицелиться правильно. В тот момент на то времени не было.

Примерно прицелившись туда, куда должен был попасть следующий прыжок чудовища, охотник взял немного выше и левее и стал выжидать. Монстр приземлился на задние «лапы» точно в нужное место и не медлил ни секунды, заходя на следующий прыжок. Выстрел.

Крупнокалиберная пуля попала прямо в тазобедренный сустав когда-то человека, раздробив кость и перекрутив тело того под неведомым углом. Но, к несчастью, в момент выстрела оно уже было в полёте. В прицеле отлично было видно, как саранча, упав на землю, перебила своим весом женщине ногу.

– Лови! – последнее, что та успела сделать – откинуть фаер в сторону Джека.

Уилл принялся отстреливать мертвецов, что живо обступили кольцом женщину. Одного, второго, третьего – они отрывали от неё по куску каждый, изрядно изголодавшись, перебивали её старые кости.

– Хватит, Уильям, – остановил его наёмник Отца. – Она уже труп.

Он был прав. В том побоище нельзя было падать. Нельзя было останавливаться, мешкать или даже думать – нужно было просто стрелять. Каждый, кто оступился – труп. И таких трупов было всё больше и больше в Раю – на его пыльных кровавых дорогах, в горящих и заполненных заражёнными домах – крики были тому лучшим доказательством.

Фаер упал в смесь земли и грязи, коей было иссушенное устье реки, и погас – больше, казалось, не было очевидного способа привлечь к себе внимание, кроме одного: Джек закричал, поднял автомат над собой и начал выпускать патроны в воздух:

– Эй, ублюдки! Э-э-э-э-эй! Сюда! Блюдо, блядь, не должно приглашать ваш на ваш же ланч! Сюда!

Он достал карманный фонарь, и к прочему шуму добавился и свет. Эффект был ошеломляющим – вся стая, забыв о только что убитых, ринулась на него. Доля Джека была самой печальной в том плане – он гарантированно должен был медленно умереть. Заманив всех зараженных в тоннель, он должен был прожить столько, сколько нужно было бы одному из его близких сожителей на то, чтобы открыть шлюзы. Как только первые мёртвые забежали за ним, с плотины начали раздаваться выстрелы.

Финальный этап плана лежал на наёмниках – им нужно было подать сигнал старикам на электростанции, что мёртвые вбежали в скрытый от их зрения тоннель – им необходимо было расстрелять освещение на своей переправе, после чего они могли уезжать.

И вот, над Раем повисла чёрная, исполинская тень, закрывающая горизонт – сигнал был дан, и настали минуты чудовищного бездействия. Из некоторых домов всё ещё доносились выстрелы, но, по большей части, они уже горели. Крики людей – старых, но всё ещё живых – разбивали умиротворение осенней ночи на осколки, что уже нельзя было сложить обратно. Наконец-то там стоял знакомый Уильяму запах – кровь и пепел. И даже ему, стоящему на двухсот пятидесяти метровой возвышенности было слышно эхо из тоннелей – последние крики последнего героя.

Через вечность из шлюзов вырвалась вода. Как и было спланировано, она снесла большинство мёртвых просто своей массой, унося вниз по течению по уже давно проложенному маршруту. Какие-то заражённые натыкались на колья в полнейшей темноте, но их тут же смывало вместе с ними, обеспечивая ещё более гарантированную смерть; какие-то, оставшиеся у более узких, чем раньше, берегов, просто утопали в грязи, намертво застряв ногами; а какие-то и вовсе горели в домах со своими жителями – разделяли с ними всю ту агонию и боль, которую, как ходили слухи, они не умели чувствовать. Рай выстоял в тот день, но Рай умер в тот день. Наёмники не двигались с места, наблюдая за тем поражением человечества.

***

Через час пошёл он – первый снег. Накрывая всё ещё горячие, но уже выгоревшие крыши домов, он словно говорил: «Всё это лишь мгновенье, всё это пройдёт, а ещё через одно мгновенье обо всём этом и вовсе никто не вспомнит», – самое страшное в том, что он был прав.

– План выполнен, – сказал Альвелион, облокотившись на перила. – Можем ехать.

– Нет, не можем. Осталось ещё кое-что, ребятки.

Ворон стоял и смотрел на пепелище, смотрел на привычно текущую реку, в которой не отражалась Луна, и всё ещё улыбался. Чем дольше смотрел Хантер на ту улыбку, чем сильнее пытался понять, тем больше осознавал, что она означала для самого Эммета.

– И что осталось, Ворон? – спросил того Ви.

– Ну… – он вытащил из кобуры пистолет и медленно выдохнул из себя пар. – Я же обещал этим ублюдкам быструю смерть, если они упадут на колени, да? А никто из них не стоит, вроде бы, сейчас, – он отвёл затвор и посмотрел вниз – на лежащие на дороге тела. – Нужно же мне убедиться в выполнении своего обещания.

========== Глава 20. То, что осталось ==========

Эммет медленно шёл к деревушке по дороге, истоптанной сотнями трупов, пока остальные плелись за ним. Лёгкий ветер разносил первый снег на юг, покрывая им тела. Легко было отличить заражённого от человека – на трупе последнего снежинки таяли. Медленно, но таяли.

Первым на его пути оказался Хорт. То, что от него осталось. Разумеется, он был мёртв – не было никаких сомнений в том, что то, что лежало на земле, физически не могло жить, но нет – Ворон всё же навёл пистолет. «В наши времена не констатируют смерть, – вспоминал его слова Хантер. – В наши только проверяют контрольным выстрелом в голову», – вспоминал и благодарил всех богов за то, что тот был повёрнут к нему затылком, и его улыбки не было видно. Выстрел.

– Я иду сквозь долину Смертной Тени – иду, – его напев – странный, грустный и, одновременно, весёлый – практически утопал в шуме лёгкого бриза. – И не вижу я зла, так как слеп ко всему.

Второй была та самая женщина, чьего имени никто так и не узнал, её остатки лежали рядом с телом поверженной саранчи. Обоих обглодали практически до костей. Да, в том аду точно нельзя было падать, нельзя было останавливаться, нельзя было думать – нужно было просто пытаться выжить, сосуществовать со всеми, потому что если кто-то не был со всеми – он был против всех.

– И мой разум, мой ствол мне покой принесут, – выстрел. – Ведь знаю я: убью я всех врагов, когда они придут.

Уильям шёл позади и не мог проронить ни слова, как и любой другой – ощущение присутствия самой смерти было настолько сильным, что он просто шёл и старался сопротивляться ему – тому подлому осознанию, что все могут закончить точно так же: планировать свой вечер и будущий завтрак, чтобы через час уже умереть мучительной, самой мучительной смертью и принести ею ещё больше боли живым.

Казалось бы, кого можно было добивать в сгоревших развалинах? Но всё же мужчина пошёл туда – будто видел, что из окон, из дверей, под столами, в выжженных комодах – всюду были когда-то люди, что до последнего боролись за жизнь. Все те россказни о том, что их смерть была близка, так что не нужно было рисковать ради них, а просто дать им умереть, были лишь ложью самим себе. Идеальной, чистой и безгрешной ложью – никто, кроме них, не верил в то, что они говорили.

– Милость, благословение – те всё со мной, – поправив волосы, он зашёл в сгоревший дом, из которого раздались хрипы заражённых, тут же смешавшиеся с выстрелами, – до конца моих дней. И буду я бродить Землю сотню всех вечностей.

Другой дом, третий – в каждом находился кто-то живой. В каждом находился кто-то, кто должен был умереть. И каждый умирал, пока убийца возвращался лишь с их оружием, перекинутым через плечо – мёртвым пушки были ни к чему. «Знал ли он, что так случится? – охотник смотрел на идущую в лес фигуру. – Что его обещание станет таким, каким оно стало сейчас? Нет. Конечно, не знал. Но всё равно решил его выполнить», – выстрелы.

– Иду я сквозь омут тот, что залечит от ран. И знаю: правым путь не может быть, ведь я неправ.

Ворон остановился перед одним из домишек – в нём горел свет. Сквозь ели, поросшие у дороги, было видно старуху на инвалидной коляске, что сидела в дверях, а рядом с ней, у входа, на пол осел какой-то старик, держать рукой за разодранное горло, и не шевелился. Эммет медлил всего пару секунд, после чего вновь возобновил шаг.

– Стой! – прокричал Ви. – Они же живы!

– Нет, – не оборачиваясь, ответил тот. – Они уже мертвы.

– Я!.. Ты не!.. Уильям, да скажи что-нибудь!

– Эх… – перебежчик остановился и громко выдохнул. – Ну да – давай… Давай-давай-давай-давай – скажи. Скажи, что они ещё живы, ведь ты видишь их живыми.

– Но это так, – тот тихо и сдержанно засмеялся в ответ.

– Какие же вы все идиоты. И ведь правда – неужели для вас всех жизнь является настолько текущим, настоящим и непредсказуемым процессом, что вы не можете увидеть её через день? Через два? Через месяц? Вы правда настолько глупы, чтобы жить только в сегодняшнем? – в противовес не раздалось ничего. – Так и думал, – он возобновил шаг и уже было продолжил напевать.

– Стой, – раздался голос парня позади, реакции не было. – Я сказал: стой!

Зимнюю тишину вновь разбавил тихий смех, но Ворон не успел дальше сделать и шага – никто не заметил, никто не смог бы усмотреть, как Айви, рывком подбежав к тому, развернул его и врезал в щёку кулаком. Второго удара не последовало – Джонс, перехватив руку, прошмыгнул под парня и, перекинув того через себя, уронил спиной на землю, наступив коленом на грудь. Альвелион и Уильям одновременно навели на того оружие.

– Ты так и не понял, да?! – шептал он сквозь зубы. – Этого не избежать! Никому в этом мире не уйти от убийств себе подобного, как бы ты этого ни хотел! – глаза его сияли ярко-голубым в темноте. – Никому не избежать смерти! У них нет шансов. Нет вообще! Старик уже мёртв из-за недостачи крови, а старуху ждёт медленная, очень мучительная голодная смерть. Думаешь, это её жизнь, и ей решать, да?! Люди – трусы. Они придумывают себе отговорки, выдумают лживые цели и играют в русские рулетки лишь ради того, чтобы не сводить счёты с ненавистной им жизнью. Или ты правда хочешь мне сказать, – капля крови с разбитой губы упала на лицо Четвёртому, – что ей, потерявшей мужа, детей и внуков есть, за что жить?! Что она сможет жить и выживать дальше?!

В одну секунду Эммет резко переменился, «спрятав» зубы и вновь заулыбавшись. Уильям был уверен в своей догадке: тот увидел себя в отражении глаз Айви. Старику даже показалось, что перебежчик ненавидел себя куда сильнее, чем его ненавидели остальные, но не показывал этого – то просто ощущалось в его словах, в действиях, в самом воздухе вокруг него.

– Я спрошу её, – сказал, наконец, тот, убрав ногу. – Чтобы твоя грёбаная совесть точно могла спать спокойно. А вы забыли, что ли? – обратился он к наёмникам. – Я вам живой нужен. Ладно – испаночка этого не знает, но ты, старпёр? А, хотя… Неважно. Забей. Это даже хорошо, что ты в меня нацелился – обиднее было бы, если… Да. Это даже хорошо.

Он проверил магазин пистолета и направился к дому в полной тишине. Закрыв собою старушку, он прошептал ей что-то – никто не услышал его вопрос, но вот ответом было отчётливое и громкое: «Да». Он завёз её в дом и двери закрылись за ними. Выстрел. Выстрел. «Люди может и трусливы во времена отчаяния, – тут же пронеслось в голове Уильяма. – Но больше они импульсивны».

– Странника с вершин холма как-то я повстречал, – он вышел, утирая скулу от капель крови, брызнувших на неё, вновь тихо и хрипло напевая песню. – Спасителем людей всех он себя называл.

Он скинул с себя кучу пушек, собранных с домов, под ноги своим попутчикам и пошёл на электростанцию – там должен был быть последний, тот, кто и пустил воду; кто тоже стал убийцей.

– Мол: «Пришёл от разрухи, боли мир сберечь я». А я ответил: «Мир не сберечь от самого себя».

Минута, другая – выстрела всё не было слышно. Снег, усиливаясь, засыпал собою тела, будто покрывалом. Тогда, смотря на всё то зрелище, старик поймал себя на мысли, что Рай и Ад отличались лишь одним – цветом: Ад засыпал мёртвых красным, а Рай – белым, но живым там всё так же было не место.

Ворон вышел, бросив один из пистолетов у открытой двери, и направился прочь:

– Чтобы похоронить всех здесь, он выбрал жить, – констатировал тот. – И да, он попросил оставить ему ствол с одним патроном в нём. Моё обещание выполнено, кучка олухов. Можем ехать, – в какой-то миг он поймал на себе взгляд Альвелиона. – На что засмотрелся?

– Понять тебя не могу. Но это и неважно – трое из нас, как минимум, всё равно попадут в Ад после смерти, что бы ни сделали.

– Вот и хорошо. Значит, в Аду я буду в приятной компании. Поехали.

***

Всю ночь вёл Ворон, пока Альв сидел за сидением штурмана, а Уильям с Айви в компании кучи припасов и топлива расположились сзади. Утром они поменялись местами. Ни стай, ни даже проезжающих на юг машин больше не было на той дороге – весь мир бежал от надвигающегося холода, пока они лишь ехали на него в полном умиротворении.

Двенадцать часов езды, десять, восемь – до Картрайта оставалось всё меньше и меньше. «Кто бы мог подумать, что всё так закрутится? – спрашивал себя Хан, выискивая, где бы припарковаться на последнюю ночь. – Никто, наверное. От мести убийце моего отца к передаче вакцины цивилизованному, оказывается, острову. Вот уж точно: жизнь – странная штука». До Нея оставалось примерно шесть часов езды, когда путники остановились на ночлег посреди заброшенного и разваленного хутора.

– Быстро управились, – наёмник Отца смотрел на дрова, древесину и ветки, что притащили Уилл и Ви.

– Это точно, красавица. И уже завтра в Кратрайте… – Ворон сел прямо под проваленной крышей и, закинув голову вверх, смотрел на падающий снег. – Прикинь – получается, они умудрились привезти меня всего за… два дня? А найти… за три, да? Побили все рекорды. У меня в жизни не было такого прозрачного намёка на то, что пора бы уже пересмотреть свою систему маскировки.

– Это не было быстро, – отозвался Уильям, осматривая револьвер. – Полтора месяца – долгий срок.

– Ой, да можно подумать, старпёр, ты всё это время пытался выслать своего пацана куда-нибудь, – Айви многозначительно взглянул в ответ. – А ты, оказывается, та ещё не компанейская сволочь!

– И всё же, это ещё не всё.

– Да ну? О чём это ты?

– Альвелион, скажи ему.

– Ах да, ворона же не в курсе, – ехидно и презрительно улыбнулся тот, но тут же переменился в себя обычного и принялся разводить костёр дальше. – Братья. Там, в Картрайте сидят Братья.

– Братья? – замешкался тот.