Текст книги "Палочка для Рой (ЛП)"

Автор книги: ShayneT

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 72 страниц)

Все таращились на дверь, которая распахнулась драматично, а внутрь ступил мужчина.

Он проковылял по проходу, пока не остановился, нависая прямо надо мной.

– Привет, Грюм – сказала я. Вздохнула. – Полагаю, вы будете преподавать Защиту в этом году.

Мой голос звенел в тишине.

Все глазели на него так, словно никогда раньше его не видели. Конечно же, они видели его; он несколько раз бывал в школе, занимаясь расследованиями в мой адрес.

Новенькие детишки были напуганы до ужаса, но оно и понятно. Чтобы привыкнуть к его глазу, требовалось время.

– Для тебя «профессор Грюм», – мрачно изрёк он.

Затем он проковылял до стола преподавателей.

– Как и всегда, мисс Эберт, кажется, знает всё на шаг заранее, – сказал Роули с сухой иронией. – Поприветствуйте вашего нового профессора.

Никто не хлопал, так что я вздохнула и принудила себя к аплодисментам. Последовавшие хлопки оказались единичными.

После этого Роули начал объяснять правила турнира.

Глава 102. Соплохвосты

― Турнир Трёх Волшебников впервые прошёл семьсот лет назад, – произнёс Роули. – Предполагалось, что он будет взращивать связи между юными волшебниками различных народов. Каждая школа выбирала чемпиона, и они состязались, и школы по очереди принимали у себя Турнир.

Он пристально и прямо посмотрел на нас.

– Турнир был прекращён, потому что смертность оказалась слишком высока, и директора двести лет назад решили не продолжать традицию по этой самой причине. Будь моя воля, я бы всё так и оставил, но моё предложение было отвергнуто советом попечителей.

Я бросила взгляд на Драко.

Был ли его отец одним из тех, кто протолкнул это голосование в качестве услуги своему хозяину?

Он посмотрел на меня, едва заметно пожал плечами.

– Тем не менее, мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы защитить чемпионов, – продолжал Роули. – Было заключено соглашение, что участвовать в Турнире будет разрешено только достигшим совершеннолетия.

В толпе раздались стоны, вкупе с несколькими одобряющими возгласами. По какой-то причине все смотрели на меня.

– Это отстраняет от участия мисс Эберт, – произнес Роули. – Что открывает возможность для шести– и семикурсников принять участие в состязании.

Всё смущённо захихикали.

Первогодки, все как один, вне зависимости от того, на какой факультет их распределили, таращились на меня с широко раскрытыми глазами.

– Тем не менее, я подозреваю, что наши шансы весьма хороши, благодаря очень активной клубной деятельности в этом году, – продолжил Роули.

Высокая похвала моей группе, учитывая то, что он видел лишь пару наших тренировок.

На лицах людей из моей группы, даже у Рона Уизли, расплывались удовлетворённые улыбки. Несмотря на его безалаберное отношение к занятиям, он всё равно стал достаточно хорош, чтобы побеждать тех учеников, кто вообще не занимался.

– Приз – тысяча галлеонов, – провозгласил Роули. – И я должен упомянуть о завоёванной славе. В записях Турнира Бобатон и Хогвартс идут ноздря в ноздрю. Но я не буду говорить о славе. Я позволю вам самим решить, что вы думаете по этому поводу.

– Дурмштранг никогда не выигрывал, – тихо сказал Драко. – Одна из причин, почему отец меня туда так и не отправил. Их образование не соответствует стандартам во всём, кроме квиддича.

– Позвольте мне сказать начистоту, – произнес Роули. – Во время Турнира погибали люди; иногда не только участники. Если бы решение зависело от меня, то Турнира бы вообще не было.

Тогда, значит, его протолкнул совет попечителей или кто-то в Министерстве. Я нахмурилась.

– Означает ли это, что в школе окажутся незнакомцы? – спросила я Драко.

– Дети из других школ, – ответил он. – Журналисты, родители, чиновники Министерства... огромное множество.

Множество возможностей проскользнуть для убийц, некоторые из которых, скорее всего, будут не в себе. Хуже того, из-за того, что мы не будем знать их, и потому что их будет так много, протоколы Властелин Скрытник будет трудно или невозможно применить.

Драко, кажется, понял ход моих мыслей.

– Если на первой полосе Пророка выйдет красочное фото, как ты убиваешь чью-то бабушку, это плохо скажется на твоей репутации, – заметил он.

– Может, я просто не буду вмешиваться, – парировала я.

– А если случится что-то, что ты не сможешь остановить, тоже не будешь? – спросил Драко. – А если случится с одним из твоих друзей?

Нахмурившись, я покачала головой.

Будет трудно сладить с тем, чтобы не оказаться неожиданно подстреленной из толпы. Хуже того, Турнир позволит людям оказаться как минимум на призамковой территории и откроет массу возможностей для подбрасывания проклятых вещей.

– Я не стану запрещать, – продолжал Роули, – но прошу подавать заявку на участие лишь тех, кто отлично колдует.

Он смотрел на моих людей.

Именно они более года трудились упорнее всех. Они обучались стратегии, и не только при помощи групповых тактик. Они тренировались сражаться в битвах, где они будут единственными из бойцов, потому что все маглорожденные являлись мишенями.

Семикурсники прошлого года уже работали тренерами Дамблдоровской магловской группы, хотя и всё ещё регулярно присылали мне отчеты.

Все мои люди смотрели на меня.

Должна ли я сказать им избегать турнира? Это было бы умно, но некоторым из них не помешала бы тысяча галлеонов, а если начнутся настоящие проблемы, я вмешаюсь.

Я пожала плечами.

– А ты правда маглорожденная? – спросил первогодка, сидящий напротив.

– Ещё не провели ознакомительную беседу, – пояснил Драко. Вздохнул и повернулся к пареньку. – Просто она хочет, чтобы мы так считали. Её матерью был боггарт, а отцом – Нунду. Дамблдору пришлось заколдовать её, чтобы она не убила нас всех, но каждый раз, когда кто-то её беспокоит, эти заклинания самую чуточку слабеют.

– Х...хорошо, – отозвался паренек. – Извините.

– Это шутка, – ответил Драко. – Но не слишком далеко ушедшая от правды. Я собираюсь провести беседу со всеми вами, первогодками, прежде чем вы отправитесь спать.

– Ты будешь толкать речь? – спросила я.

– Сложилось впечатление, что я удачная кандидатура – знаю тебя, и при этом не являюсь ни твоим другом, ни твоим врагом, – объяснил он. Скромно пожал плечами. – Кто я такой, чтобы отказываться?

В дальнейшем это закрепит его авторитет среди первогодок. Авторитет не только по моему поводу, но и по другим вещам. Разыгрывал ли Драко нечто долговременное?

В конечном итоге я не могла даже обидеться на него. Он предупредил меня, и всё, что он делал, на самом деле, всего лишь пытался помочь выжить своей семье. Если я одержу победу, то он поставит себе в заслугу то, что помогал мне. Если победит Волдеморт, то Драко не будет упоминать о своей помощи.

– Точно, – сказала я. – Постарайся наплодить поменьше боггартов.

– Ну, хоть повеселюсь, – сказал он. – Оказываю всем услугу... администрации не придется заполнять бумаги из-за гибели учеников, а первокурсников, которые не настолько глупы, спасаю от травмы созерцания того, что случилось бы с их одноклассниками... даже домовым эльфам оказываю услугу, им не придется оттирать кровь с пола.

– Прекрасно, – сказала я.

На следующий день, словно ничего не изменилось, начались занятия. Я хотела поговорить с Дамблдором о Луне.

Была ли она Видящей или просто прирожденной легилименткой? Я не могла сказать наверняка. Я всё ещё, за исключением тех случаев, когда они позволяли мне, оставалась не особенно хороша в заглядывании внутрь разумов людей, по крайней мере без того, чтобы это не становилось невероятно очевидно.

Я могла бы прибегнуть к грубой силе, чтобы ворваться в их разум, но это было бы слишком очевидно. Того рода трудноуловимое, незаметное чтение разума, которое осуществляли Дамблдор и Снейп, всё ещё оставалось очень сложным для меня.

Рядом со мной Снейп всё время держал свои ментальные щиты поднятыми; насколько я могла судить, он никогда не ослаблял их.

К своему удивлению я обнаружила, что нашим заданием на Травологии было собирать гной бубонтюбера. Я заметила, что Драко продолжал наблюдать за мной.

Волновался ли он, что я собираюсь прикарманить немного гноя? Если бы это задание происходило в течение первого нашего года, то у него были бы все основания для волнения.

А сейчас за меня это делали три ученика Рэйвенкло. Тогда как гной не требовался мне для нападений, он оставался ценным ингредиентом для зелий, и нам не пришлось бы платить за гной, добытый таким образом.

Любое дополнительное количество могло пойти на изготовление подарка для Панси, если она в этом году снова решит быть раздражающей.

В этом году профессор Спраут, кажется, относилась ко мне с меньшей подозрительностью; некоторые из спасённых мной маглорожденных были хаффлпаффцами, и у неё, кажется, была хорошая память.

Я с нетерпением ожидала следующего урока.

– Я не уверена, как Хагрид сможет вести урок, – заметила Гермиона.

Мы шагали вместе с Милли и четырьмя рейвенкловцами из моей группы.

Роули продолжал политику разделения гриффиндорцев и слизеринцев, и это означало, что большая часть наших уроков проходила в паре с Рэйвенкло.

– Да ну? – спросила я уклончиво.

Хагрид и мне не казался самым смышлёным из взрослых, но намерения у него, кажется, были самые наилучшие. Скорее всего, классу придётся как следует поработать руками и не так уж много ― в плане письменных заданий.

Не то чтобы я возражала против письменных заданий, теперь, когда я освоила мастерство использования пера. Задание длиной в фут – это ж всего одна страница, и от нас не ожидали, что мы будем писать сочинения длиной в множество страниц.

По большей части я ожидала с нетерпением любых новых существ, которых он покажет нам, и любые озарения в плане создания своих собственных.

Моей заветной мечтой была способность создания своих собственных ретрансляционных насекомых. Ранее я была ограничена тем, что Панацея была готова создать для меня, но с достаточным количеством таких насекомых я смогу дотянуться до любого уголка страны.

Конечно, их надо будет создавать с избытком; последнее, что мне требовалось, чтобы заблудившаяся почтовая сова перекусила единственный канал связи между мной в Шотландии и Лондоном в неподходящее время.

Ретрансляционные насекомые, в конечном итоге, разбредутся и, возможно, будут размножаться, пока я не остановлю их.

Конечно, страна, полная ретрансляционных насекомых, может и не будет наихудшей вещью в мире, до тех пор пока они не будут значительно превосходить по численности обычных своих собратьев.

Оставить их с небольшой добавочной мощью означало бы, что у меня всегда будет козырь в рукаве. Что было бы намного более полезно, если бы моя способность к мультизадачности всё ещё оставалась со мной в полной силе, хотя возможно, даже мой пассажир не смог бы справиться с информацией от каждого насекомого во всей стране.

– А вообще, почему Хагрид преподает? – спросила Миллисент. – Разве не должен был преподавать профессор Кеттлберн?

– По крайней мере, Хагрид, пожалуй, переживёт предмет лучше, чем Кеттлберн, – отозвалась я. – У того осталась только одна рука и половина левой ноги.

– Я слышала, он оказывался на испытательном сроке шестьдесят два раза, – сказала Гермиона. – Будучи учителем! Хагрид будет безопаснее, чем всё это.

– А что, этот предмет будет настолько опасен? – нервно спросила Миллисент.

– Просто помни, чему ты научилась, – сказала я. – И будь осторожна. Животные могут быть непредсказуемы, неважно, насколько хорошо они выдрессированы, и я сомневаюсь, что Хагрид хоть кого-то из них вообще дрессировал.

Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не застыть внезапно, когда мы вошли в радиус досягаемости чего-то, с чем я раньше не сталкивалась.

Это были создания с панцирями, длиной сантиметров в пятнадцать, и они периодически выбрасывали взрывающиеся искры из своих нижних отверстий. Я могла сказать, что они новорождённые, и подозревала, что когда вырастут, станут намного больше. Я не знала, кто они такие, но знала, что хочу хотя бы парочку таких.

Членистоногие, дышащие огнем. Мне приходилось прилагать усилия, чтоб не запищать от восторга.

Я ускорила шаг.

– Тейлор? – спросила Гермиона.

– Мне вроде как не терпится увидеть то, что Хагрид приготовил для нас, – объяснила я. – Это же не просто урок, где ты сидишь в помещении. Может, чудищ каких увидим!

Остальные, кажется, не проявляли такого энтузиазма, но разве это не было одной из настоящих причин, из-за которых мы ходили в магическую школу?

Обогнув хижину Хагрида и оказавшись с другой стороны, мы увидели Хагрида, стоящего рядом с несколькими большими коробками.

– Все, соберитесь в кучку, – сказал Хагрид.

Я уже пристально разглядывала содержимое коробок, тщательно стараясь сделать так, чтобы мой контроль над этими созданиями не стал очевидным.

– Что это? – спросил Малфой.

В голосе его слышалось отвращение.

Учитывая то, что эти создания выглядели как насекомые и обладали едким запахом, я могла понять его сдержанность.

– Соплохвосты, – с гордостью заявил Хагрид. – Свежевыведенные. Я решил, что можно сделать проект по их выращиванию.

– Почему? – осторожно спросил Драко. – Для чего они нужны?

– У них ядовитые жала, – сказала я, изучая одного из них. – И самки сосут кровь. Они стреляют огнем из задницы.

Я посмотрела на всех остальных и ухмыльнулась.

– Они потрясающие!

Драко уставился на меня.

Один из соплохвостов находился у меня в руке, и я осторожно положила его обратно в коробку.

– Пять баллов Слизерину, – сказал Хагрид.

– Их можно выдрессировать? – спросил Драко. – Использовать как цепных псов?

Он нахмурился, глядя на соплохвостов и размышляя. Он немного изучил мой образ мышления, и размышлял, что же я смогу натворить с несколькими сотнями соплохвостов.

– До какого размера они вырастут? – поинтересовалась Гермиона.

– Хорошие вопросы, – ответил Хагрид. – Может, мы вместе найдём на них ответы.

– Давайте попробуем покормить их, – продолжил он.

– Может быть, нам следует надеть перчатки, – заметила я. – Раз уж у них ядовитые жала и всё такое. В конце концов, даже если сейчас они не слишком-то ядовитые, они могут в конечном итоге стать намного ядовитее, а мы же не хотим проявлять беспечность.

Хагрид нахмурился.

– Может, ты и права, – сказал он. – Бережёного бог бережёт.

Он отправил пару рэйвенкловцев за перчатками, а мы тем временем попытались бросать соплохвостам небольшие кусочки мяса.

– Мне кажется, у них на самом деле нет ртов, – сказала Миллисент. – Интересно, как они едят?

– Рот у них с нижней стороны, – ответила я. – Хорошо его рассмотрела. Почти невидим, но всё же он открывается.

Хагрид посмотрел на меня, стараясь скрыть выражение своего удивления. По правде говоря, я обнаружила их, потому что могла ощущать рты при помощи самих соплохвостов.

– Они, скорее всего, едят насекомых, – продолжала я. Ощущала их голод, направленный друг на друга. – Они, пожалуй, начнут пожирать друг друга, если мы их не рассадим.

– Почему ты считаешь, что они едят насекомых? – спросил Хагрид.

– Я продемонстрирую вам, с вашего разрешения, – ответила я. – Если мне будет разрешено убить одного из них.

Хагрид посмотрел с сомнением.

При помощи палочки я выдернула одного из соплохвостов из коробки и пригвоздила его к земле. Панцирь его ещё не затвердел, так что все прошло легко.

Я продолжила, вскрыв соплохвоста при помощи ножа, демонстрируя классу его внутренности.

– Странно, что у них есть внутренние мандибулы, – продолжала я. – Большинство насекомых специализируются или в жевании, или в выпивании крови, или в отрыгивании кислоты, с подбиранием того, что потом осталось. Необычно, что кто-то из них использует несколько видов питания сразу. Это вообще природное создание?

Хагрид выглядел так, словно ему неловко.

– Министерство одобрило их создание, – сказал он.

Я обменялась взглядами с Драко. Он кивнул. Значит, часть Турнира.

– Это всё объясняет, – отозвалась я.

Я засунула останки соплохвоста в ближайшую коробку, и безразличие созданий внезапно исчезло. Они карабкались друг на друга и сражались за право получить останки.

– Ага, – сказала я. – Стоит подготовить больше коробок.

Вероятно, не следовало говорить им этого; я, скорее всего, смогла бы прибрать к рукам часть соплохвостов и разместила бы их внутри стен замка. К несчастью, я не могла быть уверена, что меня по какой-то причине не заберут из замка, и было бы невыносимо узнать, что соплохвосты сожрали домового эльфа или ученика-первогодку.

Все остальные выглядели бледно.

– У меня такое чувство, что они станут намного больше, – произнесла я. – Возможно, на коробки стоит приладить крышки, как только соплохвосты поймут, как летать.

Теперь все выглядели встревоженно. Никто не считал хорошим времяпрепровождением мысль о том, что эти создания будут без надзора летать по коридорам Хогвартса.

– У них нет крыльев, – возразила Гермиона.

– Они могут стрелять огнем из задниц, – парировала я. – И это означает, что они как минимум смогут прыгать, причём прыгать реально высоко.

Внезапно мне пришла в голову фантазия, отправить триста соплохвостов в атаку на штаб-квартиру Волдеморта, в роли которой, без сомнения, выступал какой-то особняк чистокровных. Соплохвосты легко могли поджечь что-нибудь, и так как их огонь не являлся заклинанием, он, пожалуй, даже мог пройти через часть стандартных защит.

А может быть и нет. Тем не менее, проснуться в кровати с дюжиной скорпионов, каждый с большого лобстера размером, такого могло оказаться достаточно, чтобы практически любой начал переосмыслять сделанный им в жизни выбор.

– Ещё пять баллов Слизерину, – сказал Хагрид.

Выглядел он ошеломлённым.

Конечно, я мухлевала. Я и правда знала о биологии насекомых, как благодаря личному опыту, так и из-за целенаправленного изучения во времена Шелкопряд, за счёт крох свободного времени, в попытке стать лучше в том, чем я занималась.

Я в любом случае собиралась украсть часть соплохвостов, но вначале хотела посмотреть, во что они превратятся, прежде чем выпускать их на свободу внутри замка. В противоположность моей уверенной речи, я и правда не слишком-то много знала о них.

Я подозревала, что Хагрид тоже не знает, а если их только создали, возможно, никто не знал.

Никто не оспаривал десять баллов, заработанных мной для Слизерина, но получить их я смогла благодаря тому, что смухлевала и продемонстрировала знания, которых не могло быть ни у кого.

Я бы почувствовала себя виноватой, если бы меня вообще волновала система баллов.

По правде говоря, я также сомневалась, что большинство людей в моей группе так уж сильно заботят баллы. За исключением возможности вздёрнуть свой флаг в конце года, они на самом деле не так уж много и значили. Вот если бы можно было выиграть вечеринку с пиццей или собственного соплохвоста – тогда другое дело.

– Скажите, – обратилась я к Хагриду, как только все, кроме Милли и Гермионы, ушли. – А как именно выводят новых созданий?

– Ваще-т, эт незаконно, – ответил Хагрид.

– Трансфигурацию использовали? – спросила я.

Он покачал головой.

– Эти будут размножаться по-настоящему... может быть... если они могут размножаться. Может, будут стерильны.

– У них есть органы размножения, – ответила я. – Но это ничего не значит, если они мулы.

– Ты же не собираc’ся заниматься.... творческим размножением животных, а? – с тревогой в голосе спросил Хагрид.

– Ну, я подумала, что было бы классно, если бы соплохвосты оказались умнее, – сказала я. – И если бы они на самом деле умели летать.

– За такое в Азкабан загремишь, – сказал Хагрид. – Знавал типа, котор’ однажды вывел огнедышащу курицу. Зря он это.

– Правда? – спросила я.

– Ага, – ответил он. – Курицы-то глупые так-то, а огнедышащие – так обожают усё подряд подпаливать.

– А как вообще вывести кого-то огнедышащего? – заинтересованно спросила.

Он вытаращился на меня на мгновение, затем произнёс:

– Вы это… кажись, на следующее занятие вам, того, пора.

Я пожала плечами.

Так или иначе, я найду информацию о магическом выведении созданий, и если сочту усилия стоящими затраченного на них времени, то что-нибудь предприму.

– Ты же не будешь и правда выводить огнедышащих куриц, а? – спросила Гермиона.

– Куриц, конечно, не буду, – ответила я.

Глава 103. Бдительность

― Почему вы не выбрали мой предмет? – спросила профессор Трелони. Она пристально смотрела на меня сквозь толстые стёкла очков. – Мне казалось, что уж кому-кому, а вам посещать мои занятия – просто жизненно необходимо...

– Всё, что нужно, я вижу и так, – отозвалась я. – А зачем вообще нужен ваш предмет, до сих пор не очень понимаю.

– Что?

– Насколько я понимаю, провидец – это всё равно, что метаморф. Можно или быть им, или нет. Зачем учить людей, которые в принципе не смогут воспользоваться полученными знаниями – вот чего я никак не пойму.

Она наградила меня долгим взглядом. Затем сказала:

– Не понимаю, о чём вы. На моих уроках внутреннее око пробуждается у большинства несведущих учеников.

Ну, по крайней мере, никакими выдуманными предсказаниями сыпать не стала. Мы говорили без свидетелей, а она верила, что я обладаю схожей способностью. Уж точно ей не хотелось, чтобы я посмеялась над её неуклюжим враньём.

Не то чтобы я сомневалась, что она провидица; просто я считала, что она не слишком-то хорошая провидица. За предыдущие два года я не раз подглядывала за её занятиями и слушала разговоры других профессоров. Я пыталась повторить кое-что из того, что она предлагала.

Увы, ничего не вышло. Способность видеть будущее была бы невероятным преимуществом, даже если бы мне пришлось изобрести способ постоянно записывать все свои слова.

– Так значит, на ваших занятиях вы определяете потенциальных провидцев, ― сказала я. ― На всю Британию их меньше полусотни. А это меньше одного настоящего провидца на две сотни волшебников. Стало быть, остальные сто девяносто девять учеников зря тратят время.

– Если б не мои занятия, их бы и дюжина на всю страну не набралась, – ответила Трелони.

Я её уверенности не разделяла.

Иногда я подозревала, что все уникальные магические способности были схожи с моей – просто манифестация стихийной магии, которую пользователь решил развивать.

Это бы объясняло вещи вроде парселтанга, Провидцев и метаморфов.

У этой теории имелись и изъяны – иногда силы, кажется, передавались от родственника к родственнику.

Я даже размышляла, не являются ли все магические животные изначально созданными волшебниками. Тролли и домовые эльфы могли быть результатами экспериментов над людьми. Драконов можно было создать из птиц; единственных живых наследников динозавров.

Насчёт этой идеи я тоже не была уверена. С такой же вероятностью те условия, что вызвали появление магии в людях, могли изменить и животных.

– В любом случае, – сказала я. – Мою судьбу легко предсказать – меня постоянно кто-то пытается убить. У меня нет времени разглядывать чаинки, гадая, не умру ли я.

– Есть вещи хуже, чем смерть, – зловеще предрекла Трелони. – Ты станешь для всех величайшим страхом.

– Да я уже.

Я ушла, потому что чувствовала, что никому из нас больше нечего добавить.

Оставлять развитие провидцев на волю случая казалось мне безалаберным. Даже если эти занятия действительно работали, как было заявлено, сколько народу их попросту не выбирало?

Я бы лучше ввела поощрения другим преподавателям, чтобы те отслеживали признаки провидцев, какие они в принципе бывают. А ещё больше бы тут помогли денежные вознаграждения родителям.

Не эффективнее ли будет оставить этот урок лишь для тех, кто реально обладает нужными способностями, раз уж провидцев так ценят? А судя по тому, сколько в Министерстве хранится пророчеств, ценят их очень и очень сильно.

– Я всё равно ещё хочу записаться на магловедение к профессору Бёрк, – вздохнула Гермиона. – Я считаю, она одна из лучших преподавателей.

Нас больше не заставляли посещать занятия по изучению волшебников. Приятно было обнаружить, что профессор Бёрк взялась ещё и за уроки магловедения; её версия была намного более информативной и менее искажённой, чем та, которую я подслушивала в прошлые годы.

– Не то чтобы тебе требовался этот предмет, – заметила я.

– Было бы интересно посмотреть на вещи с волшебной точки зрения.

– Это в прошлом году стоило смотреть, – сказала я. – Профессор Бёрк намного более информативна. Если тебе и правда интересно, посмотрим записи Рона.

Рон расстроился, когда узнал, что Гарри не интересуют Прорицания; сам Рон искал простой предмет, ради которого не пришлось бы напрягаться в течение учебного года. В качестве компромисса он записался на Магловедение, но я надеялась, что эти занятия хоть какую-то пользу смогут принести.

Гермиона фыркнула:

– Видела я его заметки, – ответила она. – Он не слишком-то тщателен.

– Заметки ― это просто приём для запоминания, – пояснила я. – Если их достаточно, чтобы подхлестнуть твою память, не обязательно записывать всё подряд.

Ну, ещё мне очень помогала возможность подслушать следующее занятие, если что-то упустила.

Гермиона проигнорировала мои слова.

– Я удивлена, что ты не взяла Арифмантику. Мне казалось, что тебе захочется более научного метода определения будущего.

– Планирую собрать для этого отдельную команду, – ответила я.

Из того, что я видела, Арифмантика, кажется, работала до известной степени лучше, чем прорицания, но требовала кучи математики и всё было ужасно медленно. Я, может, оказалась бы более заинтересована, если бы могла воспользоваться компьютером или хотя бы калькулятором.

– Мне достаточно и Древних Рун, – продолжала я. – Их знание – обязательное условие для того, чтобы стать взломщиком проклятий.

– Ты собираешься стать взломщиком проклятий?

Я покачала головой.

– Рано или поздно мне станут подбрасывать проклятые вещи, чтоб я ненароком до них дотронулась. Нужно изучить, чего следует опасаться.

– Но ты не будешь учиться, как создавать проклятия самой? – спросила Гермиона.

– Я не против такой идеи, – призналась я.

– Я видела некоторые книги, которые ты прихватила из особняка Блэков,⁽⁵⁸⁾ – заметила Гермиона. – Они показались мне весьма сомнительными.

– Да, парочку удалось позаимствовать, – сказала я. – Но из прочитанного я понимаю лишь половину. Мне нужны Древние Руны, чтобы разобраться в них.

– Это же тёмная магия, да?

– Да, – невозмутимо ответила я. – Но тёмное не обязательно означает зло. Практически любое заклинание может быть использовано для причинения зла.

Прежде чем она успела ответить, мы пришли в класс Грюма.

Занятие с нами было у него первым в этом году, так что я не знала, чего ожидать; не выпало шанса подглядеть заранее.

Когда мы прибыли, он уже находился в классе, буравя глазом различных учеников.

Он начал называть наши имена, одно за другим. Моего имени он не спросил, просто глянул на меня и продолжил.

– Отложите в сторону книги, – сказал Грюм. – Сегодня они вам не понадобятся.

Мы прилежно выполнили его распоряжение.

– Я просмотрел заметки вашего прошлого профессора, – заявил Грюм. Покачал головой. – Выглядит так, словно он не учил вас вообще ничему, что могло бы пригодиться на самом деле.

Он обучил меня чарам стирания памяти, но я не стала этого упоминать.

– К счастью, у многих из вас имеется внеклассный опыт, уравновешивающий это. К несчастью, это означает, что у нас большой разрыв в навыках между некоторыми учениками.

Некоторые слизеринцы выглядели огорчёнными. Множество их решило избегать присоединения к моей группе из страха, что это подвергнет опасности их семьи. Остальным я просто не нравилась.

– Эберт могла бы, пожалуй, вести это занятие, по крайней мере, на уровне третьего курса.

Никто не стал ему возражать.

– Что самое важное из того, что требуется волшебнику для успеха в битве?

– Скорость, – сказал Драко.

– Точность, – возразила Гермиона.

– Оба этих качества важны, – заметил Грюм. – А каков ваш ответ, мисс Эберт?

– Изобретательность, – произнесла я. – Хотя зачастую вам нужны скорость и точность, чтобы довести дело до конца.

Грюм кивнул.

– Нападайте там, где вас не ждут, и половина битвы уже выиграна. Большинство заклинаний не запрещены законом; только три из них считаются Непростительными. Кто-нибудь знает, что это за заклинания?

– Проклятье Империо, – сказал Драко.

– Кому как не тебе его знать? – произнес Грюм, буравя Драко взглядом. – Принимая во внимание, что, по словам твоего отца, он оказался жертвой Империо в ходе прошлой войны.

– Как и половина Министерства в ходе этой, – ответил Драко. Лицо его было бесстрастным. – Включая ваших коллег.

Грюм кивнул.

– Невозможно определить, когда человек находится под Империо, правда? – спросил он. – Это одна из самых страшных особенностей данного заклинания. Вот живут себе ваша девушка, мать или отец, лучший друг, и вдруг за один удар сердца они сдают вас Тёмному Лорду, потому что волшебник сказал несколько слов и взмахнул палочкой.

Грюм вытащил паука из банки; там их было три.

Он продолжил, заставив паука танцевать и выполнять ряд трюков.

Несколько учеников не из моей группы засмеялись. Они смущённо затихли, когда заметили, что больше никто их не поддерживает.

Мои люди наблюдали и повторяли вслед за мной. Находившиеся в комнате маглорожденные рэйвенкловцы, равно как и их друзья, понимали опасность проклятия Империо.

– Выдрессировала их, да? – пробормотал Грюм.

Часть меня желала посмотреть, смогу ли я превзойти его контроль над пауком, но он был слишком наблюдателен. Любое отклонение было бы замечено и стало бы слишком опасным.

– Есть способы, как не поддаться проклятию Империо, но они требуют настоящей силы воли, и у большинства такой нет. Лучше избегать Империо.

Он помолчал секунду.

– Кто-нибудь знает другое незаконное проклятие?

– Круциатус, – произнесла Миллисент.

Я по привычке села рядом с ней, с Гермионой по другую сторону от меня. У нас не было общих уроков до этого, и вошли мы сюда не вместе.

– По крайней мере у одного из ваших одноклассников имеется опыт личного знакомства с этим заклинанием, – сказал Грюм. – У некоторых из вас есть родители или бабушки с дедушками, которые стали жертвами этого проклятья. Применяйте Круциатус достаточно долго, и ваша жертва станет пускающей слюни оболочкой вместо человека.

Он бросил взгляд в мою сторону.

– Или, может быть, чем-то иным.

Он увеличил паука и продолжил демонстрацию того, почему Круциатус – ужасное заклинание. Я ощущала нарастающее в комнате беспокойство, пока паук корчился в агонии.

Я была рада, что Невилла здесь нет; нужно будет предупредить его, прежде чем у него начнется урок ЗОТИ.

Грюм уменьшил паука и сунул обратно в банку.

– Эберт! – воскликнул он. – Какое последнее из Непростительных?

– Убивающее проклятие, – спокойно ответила я.

Он вытащил свежего паука.

Пока он убивал паука, я наблюдала за движениями его палочки. Подняла взгляд и увидела, что Грюм наблюдает за мной.