Текст книги "Палочка для Рой (ЛП)"

Автор книги: ShayneT

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 72 страниц)

Я видела изделия Технарей, которые могли делать вещи наподобие этого, и ходили слухи, что армия США пыталась делать реверс-инжиниринг таких устройств, чтобы создавать именно такой эффект, используя камеры. Люпин крутнул палочкой вокруг себя, и тоже исчез. Я всё ещё ощущала его при помощи насекомых; и отлично могла слышать и обонять его. Хотя, фактически, он был невидим.

– На каком пароме мы собираемся прокатиться? – спросила я.

Порт за углом был заполнен различными кораблями. В использовании парома имелся смысл, потому что на маленьком корабле было труднее спрятаться.

– На том, который забит автомобилями, – сказал он. – Ты же знаешь, что такое автомобили, да?

– Я маглорожденная, – сухо ответила я. – И выросла не в пещере в Африке. Каковы шансы на то, что там будет кто-то, поджидающий нас?

– Шестьдесят три парома пересекают пролив по десяти маршрутам, – сказал Люпин. – Есть шанс, что будет кто-то, поджидающий нас, но…

– Решим эту проблему по мере поступления, – кивнула я.

Я поймала себя на желании, чтобы мой Проявитель Врагов оказался меньшего размера; прямо сейчас я не отказалась бы глянуть в него, но Проявитель был упакован и уменьшен внутри моего багажа. Ранее я уже пыталась использовать насекомых, чтобы смотреть в него, но обычно Проявитель показывал врага для насекомого: или паука, или одного из котов и кошек, наводнявших Хогвартс.

Мы спустились по склону, направляясь к докам.

– Я не так уж много знаю о тебе, – тихо сказал Люпин. – Ты американка?

– Родилась и выросла там, – ответила я.

В каком-то смысле я говорила правду, несмотря на то, что находилась в теле британской девочки.

– Ты убивала, – сказал он. – Это тебя не беспокоит?

– Мне нравится жить, – ответила я. – Мне нравится, когда живы мои друзья. Если люди так настойчиво пытаются убить нас, то у меня есть право на самозащиту. Мне не нравится, что приходится ей заниматься… Я бы предпочла, чтобы люди просто оставили меня в покое. Но с того момента, когда эта чёртова шляпа отправила меня в Слизерин, всё это было неизбежно.

Во время моей карьеры военного диктатора-феодала прошло много времени, прежде чем я убила хоть кого-то. Со временем убийства становились легче, но они не должны были быть лёгкими.

– У меня хорошо получается откидывать в сторону лишнее, – призналась я. – Делаю то, что необходимо, и беспокоюсь об этом позже.

– Убийство повреждает душу, – сказал Люпин. – Так всегда говорит Дамблдор.

– Может быть, из-за этого он так пассивен во всех этих событиях, – отозвалась я. – У него достаточно силы, чтобы разом вынести половину Пожирателей Смерти, и если бы он так сделал, то мы бы не оказались в бардаке, в котором и живем. Даже в политическом смысле у него масса власти, которую он не использует.

– Всё сложно, – сказал Люпин. – Его позиции не так крепки, как можно подумать, и если мы потеряем голоса некоторых из колеблющихся в Визенгамоте, то правительство может пасть перед Пожирателями Смерти без единого заклинания.

– Так он позволяет Пожирателям подчинять при помощи Империо членов правительства, пока оно всё целиком не окажется марионеткой оппозиции? – спросила я.

Мне на самом деле нравился Дамблдор, до определенной степени. Но это не делало меня слепой к его ошибкам.

Достигнув парома, стоящего у причала, мы начали двигаться с опаской.

– Соблюдай осторожность, – сказал Люпин. – Если кто-то от них и правда находится здесь, выжидая, то они будут высматривать нас.

Мы прошли рядом с грузовиком, который грузился на корабль, прокрались мимо людей, которые махали руками, загоняя грузовик на место.

Погрузка всех автомобилей и грузовика на паром заняла сорок пять минут. По словам Люпина, нас ожидало трехчасовое путешествие по воде, и затем нам нужно будет избежать волшебников во Франции, которые будут выслеживать нас.

Я бы предпочла отправиться через туннель, но, очевидно, в это время он ещё не был достроен.

Последние автомобили наконец были загнаны на свои места, и паром начал движение. Я немного расслабилась.

На пароме находилось множество людей, но я тщательно наблюдала за всеми ними. Большинство выглядело как обычные магловские туристы. Ни у кого из них не было отчётливых странностей в одежде, которые случались у большинства чистокровных, притворяющихся, что они ничего не знают о магловской моде.

Конечно, если они действительно пытались нас незаметно поймать, то проявили бы большую осторожность.

Я закрыла глаза и сосредоточилась.

Что может быть отличающегося и различимого в волшебниках, такого, что я смогла бы использовать, дабы отличить их от маглов?

Никто, кажется, не уделял никакого чрезмерного внимания своему окружению.

Если бы Волдеморт отправил команду, то он практически наверняка послал бы не одного человека. В конце концов, я в одиночку убила пятерых его людей.

Тот факт, что ему пришлось бы отправлять команду из, по крайней мере, десяти человек, означал, что у него, вероятно, окажется недостаточно людей, чтобы закрыть все паромы, не говоря уже о самолётах, частных кораблях и других способах перебраться через пролив. Тем не менее, я ничего не могла с собой поделать и ощущала паранойю.

Я заметила обмен взглядами между двумя очень разными мужчинами, которые выглядели так, как будто не должны были знать друг друга.

– Они здесь, – прошептала я Люпину.

– Кто? – спросил он.

– Мужчина в шерстяном пальто и другой, в кожаном жилете, – ответила я. – Скорее всего, есть и другие, которых я ещё не заметила.

Я ощутила, как что-то омыло меня.

– Нас заметили, – сказал Люпин.

Он схватил мою руку, но ничего не произошло.

– Анти-аппарационное проклятие, – добавил он.

Люди, на которых я и не подумала бы, что они могут работать на Волдеморта, начали пробираться в нашем направлении. Там была женщина с коляской, и теперь, когда я взглянула более внимательно, то, что находилось в коляске, было вообще не ребёнком, а чем-то искажённым и омерзительным.

Крупный мужчина с покрасневшим лицом тоже приближался.

– Залезай под грузовик, – спокойно сказал Люпин.

Я глянула на пустое место, где, как знала, он находится, и не стала спорить. Здесь, на воде, я находилась в невыгодном положении. Насекомые были, но не так много сухопутных насекомых, как мне хотелось бы.

Заклинание выявления людей было хорошо в выявлении нарушителей, но оно было недостаточно точным, чтобы выявить, сколько именно людей пряталось или даже их точное местонахождение. С ним было можно справиться…

Женщина с детской коляской развернулась, выхватив палочку и направив её на мужчину в пальто. Вспыхнул зелёный свет, но мужчина в пальто сумел уклониться, нырнув за машину, и обрушил ответный огонь. Внезапно вспышки света засверкали повсюду, когда люди начали швыряться заклинаниями, одним за другим, друг в друга.

Они использовали меня как приманку. Я не знала, следует ли мне сердиться или восхищаться ими. Авроры расставили своих людей как раз на тот случай, если появятся Пожиратели Смерти, или, возможно, они намеренно слили информацию кому-то, насчёт кого знали, что он скомпрометирован.

Меня бы не удивило, если бы они использовали голосование против меня как некий тест, чтобы посмотреть, кто был под контролем. Достаточно легко можно было сравнить записи предыдущих голосований с нынешним и получить представление о том, изменилось ли что-нибудь.

Техники Властелин-Скрытник тоже полагались на базовые параметры личности.

Битва, казалось, длилась бесконечно, и я мало что могла сделать. Из моей позиции под грузовиком я не видела никого из Пожирателей Смерти, и в любом случае я не была полностью уверена, кто на чьей стороне. Последним, что мне требовалось, было напасть и убить аврора, и оказаться наконец-то в Азкабане за настоящее преступление.

Маглы на борту кричали и сбивались в кучки, и всё, о чём я могла подумать, так это о том, что обливиаторам в данном случае придется поработать сверхурочно.

Битва заняла почти пять минут, и в финале на борту оказались семеро оглушенных и схваченных Пожирателей Смерти и три мёртвых аврора.

Обливаторы уже появлялись с хлопками, дабы стереть память маглам и убрать любые внешние повреждения, нанесённые в ходе битвы. К тому времени, когда мы достигнем Франции, никто не будет знать, что что-то вообще происходило.

Когда я выскользнула из-под грузовика, Люпин развеял чары хамелеона.

– По всем сообщениям, я считал, что тебе захочется поучаствовать в сражении, – сказал он.

– Я же не гриффиндорка, – ответила я раздраженно. – Я не убиваю людей просто ради славы.

– Такое количество захваченных выдаст ещё больше информации, – заметил он. – И, может, всё будет спокойнее к тому времени, когда мы вернемся.

Я кивнула.

– Скажите, как вы думаете, я смогу купить во Франции берет? – спросила я. – Моя подруга Гермиона восхищалась беретом, который я как-то носила, и хотела себе похожий.

– Мы встречаемся с её семьей, – ответил Люпин. – Дамблдор счел важным, чтобы ты общалась с другими детьми вне школы, и у него было ощущение, что мисс Грейнджер, как твоей подруге, потребуется немного больше защиты, чем большинству маглорожденных учеников, так что мы убьём двух зайцев одним заклинанием, если можно так сказать.

Глава 61. Хорошо

– Мы столько о тебе слышали, – восторженно проговорила миссис Грейнджер.

Покосившись на Гермиону, я заметила её виноватый взгляд. Её родители не стали бы приветствовать меня с таким энтузиазмом, если бы знали мою историю со всеми подробностями. Большинство родителей, как правило, неодобрительно смотрят на ребёнка, известного избиениями других детей; я же провела школьный год, убивая взрослых, и большую часть этих убийств скрыть не удалось.

– Рада знакомству, – официально ответила я.

Грейнджеры подобрали нас на взятом напрокат девятиместном микроавтобусе. Мы с Гермионой скользнули на третий ряд, её родители сидели впереди, а Люпин устроился посередине.

Миссис Грейнджер перегнулась через своё сиденье. Покосилась с любопытством на Люпина.

– А это твой?..

– Телохранитель, – пояснила я. – И ваш. Возникли неприятности, и наши меры безопасности решили усилить.

Её лицо закаменело.

– Мистер Дамблдор немного ввёл нас в курс дела. Отчасти из-за этого мы отправились на отдых на всё лето.

Вообще-то ей ни за что не следовало пускать Люпина в машину, не зная в точности, кто он такой. Пусть Гермиона и узнала мою внешность, этого не было достаточно; не в мире, где кто угодно мог выпить Оборотного и превратиться в кого угодно. Придётся поработать с Грейнджерами над оперативной маскировкой.

– У меня есть партнёр по бизнесу, – сказал мистер Грейнджер. – Кроме супруги. А летом обычно всё равно меньше работы – много народу в отпуска разъезжается.

Родители Гермионы были стоматологами. Хотя они и пытались преуменьшить полученный финансовый ущерб, по лицу Гермионы было видно – она, как и я, знала, что будет тяжело.

Конечно, им не нужно было кормить её большую часть года, так что, может, всё было и не так уж плохо, как казалось на первый взгляд. А ещё волшебный мир брал на себя заботу о здоровье Гермионы. Было ли здравоохранение в магловской Британии таким же дорогим, как в Америке? Я не знала.

– Так какой у нас план? – спросила я.

– Путешествовать по всей стране, – ответил мистер Грейнджер.

– Мы посетим французскую версию Косой Аллеи, – восхищённо сказала Гермиона. – Можешь себе представить, сколько там книг?

– Разве они будут не на французском? – спросила я.

– Я говорю по-французски, – ответила она удивлённо. – А ты разве нет?

– Я американка, – раздражённо ответила я. – Мы и по-английски-то еле говорим, чего уж про остальные языки вспоминать.

Она посмотрела на меня, и я увидела плохо скрытое выражение триумфа на её лице. А это что, намёк на ухмылку? В голове невольно мелькнула нехорошая мысль о том, как отреагировала бы Гермиона, если бы узнала, что я могу разговаривать на змеином?

Получалось всё ещё не очень хорошо, даже после нескольких месяцев практики, но, по крайней мере, я могла что-то сказать, и меня бы поняли, пускай и едва-едва.

– Ну, я уверена, у них будет много шуточной продукции, которая не продаётся дома, – заметила Гермиона. – Тебе же нравится шуточная продукция.

– Она нравится нескольким моим друзьям, – ответила я. – И если подойти с умом, то эти штуки можно применять по-иному и с пользой.

– Мы не поедем туда до самого конца путешествия, – сказала миссис Грейнджер. – Мы в прошлом году в Париже были, и мистер Люпин говорит, что нам лучше избегать очевидных мест.

Нет, Гермиона точно не рассказала им ничего обо мне важного: ни её отец, ни мать ничем не показали, что знают о скрытой подоплёке моих слов. Это приводило в замешательство – раз они взяли отпуск на несколько месяцев, то знали об опасности, в которой находились; но, очевидно, Гермиона, не посвятила их в подробности.

Боялась ли она, что родители прекратят её учебу в Хогвартсе?

На самом деле тогда она оказалась бы в еще большей опасности, разве что они решили бы переехать в другую страну. Я не знала, будут ли их медицинские лицензии действительны за границей.

– Тогда поехали, – сказал Люпин.

Он встревоженно оглядывался вокруг. То, что мы находились во Франции, не делало наше положение автоматически безопасным.

Если бы я была Волдемортом, то наняла бы магловского частного детектива. Конечно, сейчас отследить нас не так легко, как в моё время. В моё время это всё решалось небольшим поиском в интернете для того, кто знал что делает, чтобы отследить Грейнджеров по их кредитке, отелям и всему остальному. Без интернета людям, выслеживающим нас, придётся намного больше потрудиться.

– Вы же не сказали никому, куда планируете отправиться? – спросила я мистера Грейнджера.

Он посмотрел на меня изумлённо, затем покачал головой.

– Мой партнёр был расстроен, что я не оставил информации, куда пересылать сообщения, но мистер Дамблдор настаивал. Кажется, он считал, что волшебники легко смогут контролировать наших друзей и семью, дабы те рассказали им, куда мы отправились.

– Я сказала нескольким людям, что мы собираемся в Польшу, – заметила миссис Грейнджер. – Всегда хотела съездить в Польшу.

– В Польшу не поедем, – коротко ответил Люпин. – У них эпидемия ликантропии, там небезопасно.

Не говоря уже о том, что Пожиратели Смерти, скорее всего, отправились в Польшу. Если Волдеморт отправит за нами людей, вместо того чтобы просто подождать конца лета, то он зря понесёт потери.

– Скажи, Гермиона, – заметила я небрежно. – Те вещи, что я тебе оставляла, всё ещё у тебя?

Я украла у Пожирателей Смерти несколько мётел, палочек и других предметов, когда проверяла, что все они мертвы. Я уменьшила трофеи и спрятала на Гермионе, которой не надо было идти вслед за Грюмом и его всевидящим глазом. Грюма интересовал только мой допрос.

Она кивнула:

– Они вернулись к нормальному размеру после того, как я добралась домой.

– И ты привезла их?

– Лицо у таможенника было прикольное, – ответила она. Наклонилась ближе и прошептала. – На одной из рукояток были пятна крови.

– Темнело, – сказала я, оправдываясь.

Я целую голову упустила, вряд ли меня можно было винить за несколько незамеченных брызг крови.

– Я не одобряю мародёрство, – прошептала она снова, – но если бы у нас изначально были эти мётлы, то мы, наверное, смогли бы просто убежать. Я посмотрела, сколько они стоят – они ужасно дорогие.

Я тоже интересовалась ценами, дешёвая метла стоила минимум двести галлеонов, что было равно тысяче британских фунтов или двум тысячам долларов. С учетом инфляции, в двухтысячных метла стоила бы дороже трёх тысяч долларов, то есть примерно столько же, сколько убитый и замызганный автомобиль.

К несчастью, дешёвые метлы были не очень быстрыми, чтобы помочь нам сбежать от любого преследования. Лучшие модели стоили намного дороже. Ученики, которых я расспрашивала, просто качали головой. Несомненно, только богатейшие семьи могли позволить себе быстрые мётлы.

Для себя я провела аналогию со спортивным автомобилем – функционально он был быстрее и выглядел лучше, но частично ты доплачивал и за статус, которым он тебя наделял.

– Покупать подержанные мётлы тоже не очень хорошая идея, – сказала Гермиона. – Потому что зачастую они небезопасны.

– Как те мётлы, что были у нас, до того как Малфой достал новые? – спросила я.

Она кивнула.

Я увидела, как Люпин напрягся. Несомненно, он достаточно знал о Малфоях, чтобы волноваться. Грейнджеры вообще не отреагировали.

В возрасте Гермионы я была как она. Даже в пятнадцать лет я не рассказала отцу о своей карьере суперзлодейки. И дело не в том, что рассказав, я бы подвергла его опасности, просто признаваться в таком было крайне тяжело.

Мистер Грейнджер отпустил ужасную шутку, и Гермиона захихикала. Её мама наблюдала за нами обеими и улыбалась.

Внезапно я ощутила меланхолию.

Гермиона светилась, когда разговаривала с родителями, и они были точно так же веселы и радостны, когда говорили с ней. Это было так невинно, естественно, будто все тревоги, что медленно накапливались в течение прошлого учебного года, просто исчезли.

У меня было такое, когда мама ещё была жива. Я помнила смех и ощущение весёлой радости. Тогда я жила лишь текущим мгновением. Я не волновалась ни о чем, потому что была абсолютно точно уверена, что родители всегда будут со мной и они всегда будут меня любить.

Смерть мамы стала началом конца моей детской невинности, Эмма приблизила её кончину. Лун, Выверт и Бойня уничтожили её навсегда.

Я провела столько времени, пытаясь спасти мир, все миры, что больше ничего не имело значения. Провести время с отцом – значит меньше времени останется на тренировки или поиски Бойни номер Девять. Мне была невыносима мысль о том, что такое послабление приведет к смерти всех, кто был мне дорог, и даже тех, кого я не знала.

Весь прошлый год я была полностью сосредоточена на выживании или изучении нового в магии.

Я не позволяла себе думать о том, что никогда снова не увижу отца. Даже если между нами годами не было близких отношений, я всегда надеялась, что придёт время, когда мы сможем снова стать семьей.

Теперь же, даже если я каким-то образом отыскала бы заклинание, позволяющее мне перепрыгнуть между вселенными, и ещё одно, позволяющее мне в бесконечности вселенных найти ту, где находился мой отец, то я сама больше не была похожа на его дочь. Сумел бы он вообще меня узнать? Будет ли он вообще жив через те семь-десять лет, которые потребуются мне, чтобы изучить такое количество магии?

Даже если бы я нашла вселенную с ним, было трудно найти кого-то на целой планете. Очевидно, что у волшебников не было заклинаний, которые позволяли бы легко выслеживать людей на большом расстоянии, иначе все Пожиратели Смерти были бы задержаны сразу после поимки первого из их рядов.

Хотя при условии, что я смогла бы найти нужное измерение, возможно, получилось бы купить волшебную сову и написать ему письмо.

Интересно, каковы ограничения этих сов?

Нужно ли им лететь прямо к цели? Если так, то доставка письма в Австралию занимала бы очень много времени. Может, они сокращают путь? Если так, возможно, сова смогла бы найти отца даже из измерения, в котором я находилась?

Сейчас нечего было и думать о подобных попытках. Шанс на то, что сову перехватят, был слишком высок, и, возможно, её перехватили бы даже не Пожиратели Смерти. Даже кто-то явно преданный мне, как Гермиона, легко может попасть под чтение разума или оказаться под контролем, выдав всё, что знает, так что информацию о своем происхождении я не могла доверить никому.

Она всё ещё смеялась, и наблюдать за ней и её семьей было горько и сладко одновременно.

Люпин наблюдал за мной, и я видела на его лице странное понимание. Я быстро вытолкнула эмоции в насекомых, и сразу же всё стало лучше.

Было ли это одной из причин, почему я оставалась настолько эмоционально спокойной весь год? В прежней жизни я ощущала в себе эмоции, несмотря на то, что могла выталкивать свои реакции в насекомых. Выталкивала ли я свою боль и гнев, депрессию и одиночество в насекомых, в качестве способа оставаться собранной?

Какие будут долгосрочные эффекты в моей психике от такого эмоционального онемения?

Ощущала ли я вообще свои настоящие эмоции? Хотя воспоминания были мои собственные, основой, на которой работал мой разум, был мозг Милли Скривенер. Я рассчитывала, что часть изменений в моей личности вызвана тем, что у меня мозг одиннадцатилетки, но что, если дело было не только в этом?

Антисоциальные расстройства личности зачастую генетически наследовались. Что я знала о Скривенерах? Я практически и не думала о них с того момента, как очнулась в той аллее. Влиял ли на меня используемый мной мозг, или дело было в том, что я привыкла и уже пристрастилась к выталкиванию эмоций в насекомых? Может, насекомые в Хогвартсе были самыми депрессивными в мире, о чём я просто не знала?

Была ли я всё ещё собой?

Когда Люпин развернулся, чтобы сказать что-то миссис Грейнджер, я специально позволила своим эмоциям вернуться на место.

Контраст оказался разительным.

За мгновения до этого мой разум был ясным и острым. Теперь всё ощущалось тусклым и серым. Меня заполняла меланхолия, и я принудила себя выглядеть бесстрастной.

– Дорогая, из какой части Америки ты прибыла? – спросила миссис Грейнджер.

– Из местечка возле Бостона, – ответила я. – Вы не слышали о нём.

– Я слышала хорошие вещи об Америке, – сказала она.

– Большая часть Америки – потрясная, – ответила я. – Но есть ужасные места. Уверена, такое справедливо для любой страны. До того как приехать сюда, я провела какое-то время в Чикаго.

– Мне очень жаль, что такое случилось с твоими родителями, дорогая, – сказала миссис Грейнджер.

– Уверена, они были бы счастливы, узнав, что со мной всё в порядке, – ответила я. – И что я в безопасности, по крайней мере, сейчас.

Мой настоящий отец точно бы так себя чувствовал, и уверена, что и Скривенеры тоже, до того мига, пока они бы не поняли, что я на самом деле зловещий потусторонний выродок, надевший их дочь, как костюм.

Мне повезло, что этого не появилось у моего боггарта: плавящееся лицо, под которым показывается мое прежнее лицо. Это могло дать людям слишком много подсказок.

Начни я рассказывать в присутствии родителей Гермионы о различных бандах у себя на родине, они вполне могли бы начать меня опасаться, но в то же время держать их в неведении тоже было нечестно.

– Я рада, что у Гермионы такие замечательные родители, – сказала я миссис Грейнджер. – Мне кажется, это всё облегчает.

– Мы боялись, что она вообще не заведёт друзей, – признал её отец. – Так что мы были очень рады, что вы с ней подружились. Она рассказала нам, что благодаря тебе завела ещё несколько друзей.

Гермиона покраснела.

– Она бы обзавелась друзьями рано или поздно, – ответила я. – Как только поняла бы, что ей не всегда нужно быть самой умной в классе. Только это и мешало ей, правда.

– Тейлор и я идём бок о бок, мы лучшие в параллели, – с гордостью призналась Гермиона.

– Но Гермионе больше не нужно всем об этом рассказывать, вот и вся разница, – сказала я, бросая взгляд в её сторону.

Потребовалось много времени, чтобы избавить её от привычки хвастаться своими интеллектуальными способностями. Я долбила её за это каждый раз, когда слышала хвастовство, но до сих пор случались моменты, когда она снова возвращалась к этому занятию.

Хвастовство Драко тоже уменьшилось, но не так быстро. Отчасти из-за того, что я меньше контактировала с ним, и отчасти из-за того, что он был менее мотивирован, чем Гермиона. Тем не менее, благодаря нескольким состоявшимся у нас разговорам, он сильно продвинулся вперёд, и я ожидала, что он продолжит становиться лучше.

Дамблдор устроил всё так, что сундук Драко был отправлен ему обратно с анонимным благодарственным письмом. Последнее, что ему требовалось, так это письменное доказательство того, что он выступил на моей стороне против Пожирателей Смерти.

Существовала еще вероятность того, что он пожалуется отцу, но его отец, вне всяких сомнений, был достаточно умён, чтобы его компаньоны не узнали о случившемся. Надеюсь, Драко оказался достаточно умён, чтобы вообще ничего не говорить.

Скорее всего, отец проинструктировал его о ценности молчания.

Я слушала Гермиону, трещавшую без умолку об учебном годе. Я заметила, что она избегала любой темы, которая включала в себя опасность. Она не упомянула того, что я убила парня на дуэли, или о смертях Пожирателей Смерти на каникулах.

Как Министерство объяснило атаку на поезд? Что им сказала Гермиона?

Когда, сорок пять минут спустя, наконец, наступила тишина, я все-таки спросила:

– Куда мы всё-таки направляемся?

– Ла Лонд-ле-Мор, – ответил мистер Грейнджер. – Это прибрежный курорт в юго-восточной Франции, на французской Ривьере. Ты когда-нибудь плавала под водой с аквалангом?

– Нет, – призналась я.

– Ну, там есть подводное плавание с трубкой и виндсёрфинг, пляжи и сад с тропическими птицами. Мы посетим некоторые виноградники.

– Тейлор не будет пить, – вмешался Люпин. – У меня предчувствие, что никому из нас результат не понравится.

– Она американка, – торопливо сказала Гермиона. – И они немного более щепетильны в отношении алкоголя.

Волновался ли Люпин, что я могу пырнуть кого-нибудь ножом, если напьюсь?

Он не знал, что в пьяном виде меткость моя стремится к нулю – одна из причин, почему я редко выпивала, когда жила в своём прошлом теле. Тот факт, что я была несовершеннолетней, вообще не играл роли. Тем не менее, я показала ему язык. Он ухмыльнулся в ответ, и улыбка на мгновение заставила его выглядеть не таким болезненным.

Может, из этого и выйдет что-то хорошее.

После короткого обдумывания, я сказала:

– Но у меня нет купальника!

– Мы купим их, когда доберёмся туда, – ответил мистер Грейнджер. – В любом случае, Гермиона за прошлый год очень выросла, так что сомневаюсь, что её старый купальник будет ей по размеру.

Я была меньше Гермионы, и подозревала, что никогда не стану высокой. Я не видела никого из родителей Милли Скривенер стоя, но всё равно они не выглядели особенно высокими.

На мгновение мне стало интересно, как Люпин будет оплачивать покупки. Из того, что я знала, за головы убитых мной Пожирателей Смерти была объявлена награда, или, возможно, Дамблдор платил из собственного кармана.

В любом случае, у меня имелись кое-какие идеи насчет того, как Люпин смог бы использовать магию, чтобы подзаработать в магловском мире, и я поделюсь с ним, когда мы останемся наедине.

Теперь моим единственным беспокойством оставалось то, как я буду прятать палочку на пляже. Можно ли уменьшить палочку?

Не мою, конечно, но одну из тех, что я украла?

Тем не менее, в кои-то веки расслабиться на песке, не беспокоясь о том, что наступит конец света… Хорошо!

Глава 62. Коробка

Я натянула на себя прежнюю личность словно пальто, переставшее сидеть по фигуре. В первый год в Хогвартсе требовалось всегда быть начеку, держать дистанцию между собой и всеми остальными. Я создала себе образ опасного и умелого человека. Я и в самом деле такой была, но только этим всё не ограничивалось.

Поначалу я тревожилась насчёт возможных нападений, но их так и не случилось, лето шло, сковывавшее меня напряжение понемногу отпускало. Я никогда не расслаблялась полностью. Мысль о том, что Пожиратели могут выжидать середину лета, чтобы напасть, посещала меня неоднократно.

И всё же ничего не случилось.

Просто лежать на пляже и наслаждаться моментом было потрясающе, иногда я развлекалась, организуя под водой, там, где их никто не видел, сражения между крабами.

Если бы я осталась в своём мире, то никогда не получила бы подобных впечатлений. Там я неотрывно работала бы, исправляя ущерб, причинённый Сыном моей Земле; если, конечно, все населявшие её люди просто не разбежались бы. Даже не случись нападения Сына, всё моё время отнимала бы работа на Протекторат. Даже если мне разрешили бы отправиться в колледж, летнее время было бы заполнено работой. Несколько месяцев просто расслабляться и отдыхать у меня не получилось бы никогда.

Если не вспоминать о том, что я, наверное, никогда не увижу снова никого, кто был мне дорог в прежней жизни, то я сочла бы происходящее раем. Впервые за долгие годы я смогла расслабиться и просто побыть ребёнком.

Я проводила дни с Грейнджерами, а ночи – в тренировочных боях с Люпином. Он был намного лучше, чем ученики, с которыми я сражалась, и проигрышей с моей стороны было больше, чем побед. Я не мухлевала, потому что здесь, в тиши, я могла позволить себе проиграть. Мне не надо было поддерживать репутацию, и провал не заканчивался тем, что я оказывалась в ещё большей опасности.

Я наконец-то могла немного расслабиться и на самом деле побыть собой.

Я свободно смеялась и играла, и была ребёнком, побыть которым у меня не было шанса ещё тогда, когда я в первый раз проходила всё это. Мне должно было быть скучно – большинство подростков обнаруживают, что проводить время с детьми утомительно. Но Гермиона не была обычным ребёнком, а Грейнджеры оказались по-настоящему интересными людьми.

Они водили нас в действительно интересные музеи и показывали места, которых я никогда ранее не видела.

На пляжах во Франции девушки ходили с обнаженной грудью, и это шокировало, хотя Гермиона, вроде бы, не обращала на это внимания, так что я предположила, что она уже встречала такие порядки. К счастью, хождение топлесс не было обязательно, чему я была несказанно рада.

У Гермионы даже прекратились кошмары по ночам. Несомненно, нападение Пожирателей Смерти повлияло на неё сильнее, чем я думала, потому что первую пару недель я слышала, как она стонет во сне. Со временем ночные кошмары стали не такими частыми, а к концу месяца исчезли.

* * *

– По крайней мере на нас не напали на платформе, – прошептала я Гермионе.

Она сидела в купе в середине поезда, вместе с Невиллом, и Милли, и Гарри. Трейси не появилась.

– Министерство ужесточило меры безопасности в этом году, – ответила Гермиона. – Неудивительно.

Авроры в первом и последнем вагонах, и ещё два, едущие на крыше, явно пребывали настороже. Мне стало любопытно, не принимали ли они перцового зелья или стимуляторов иного рода.

– Пожиратели Смерти вели себя тихо всё лето, – отозвалась я. – Вероятно, перегруппировывали силы и перестраивали планы.

На месте Волдеморта я так бы и поступила. Потери, которые он уже понёс, были невосполнимы, принимая во внимание малую численность волшебников. Я бы, вероятно, начала использовать заимперенных простофиль и, возможно, наняла бы иностранных наемников.

Я полагала, что он провёл всё лето, занимаясь чисткой рядов. Я бы заимперила столько людей, сколько смогла, чтобы понять, кто предатель. Он не тот человек, который поверит, что одиннадцатилетний ребенок перебил столько Пожирателей Смерти, так что его первым естественным предположением будет то, что кто-то мне помогал.