Автор книги: Prongs
сообщить о нарушении
Текущая страница: 69 (всего у книги 75 страниц)
Поттер даже не понял, чьё именно заклятье ударило ему в грудь, так что он отлетел на пять метров назад и рухнул на землю. Он всё ещё сжимал волшебную палочку в руках и, несмотря на дикую боль во всём теле, намеревался немедленно подняться и продолжить бой.
-Куда подевалась вся твоя спесь, Поттер? - выплёвывая каждое слово, спросил Мальсибер, и наступил Джеймсу на запястье той руки, в которой всё ещё была палочка. Розье выхватил её из зажатых пальцев Сохатого.
Джеймс с ненавистью посмотрел на Мальсибера. Тот ответил ему презрительным торжествующим взглядом.
Потом они просто пинали его ногами. Точнее сказать, Мальсибер пинал. В спину, в живот, по лицу. Он мог бы применить к Джеймсу Круциатус, который несомненно уже когда-то использовал, однако ему хотелось унизить гриффиндорца, как унизил его тот, пару недель назад кинувшись на него с кулаками.
Джеймс не помнил, через сколько времени всё это прекратилось. Жестоко усмехнувшись, Мальсибер отошёл на пару шагов от гриффиндорца, словно хотел со стороны увидеть то, что он сделал, после чего все трое слизеринцев ушли.
Весь мир превратился для Джеймса в сгусток тяжёлой, непроходящей боли. Окрававленный, он лежал в пыли рядом с изломанными, растоптанными цветами для той, чей образ последним вспыхнул в его угасающем сознании.
Джеймс очнулся в больничном крыле. Поттер не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он потерял сознание во дворе школы, но только когда он открыл глаза, за окном уже было темно, а он был за ширмой совсем один, как будто в мире больше никого не было, кроме него самого, или все просто забыли о нём. Всё тело ныло, саднили не успевшие зажить раны, и перед глазами всё расплывалось, потому что очков не было.
Вскоре за ширму заглянула мадам Помфри, спросила, как он себя чувствует, дала какое-то зелье, от которого стало немного лучше. Потом приходила МакГонагалл, тоже осведомлялась о его самочувствии, пыталась узнать, кто его избил. Джеймс говорил, что не видел нападавших. МакГонагалл явно не поверила, но промолчала. Поттер попросил декана привести Сириуса, Римуса и Питера, говорил, что ему нужно сказать им что-то очень важное. МакГонагалл, казалось, была не довольна просьбой, но всё же исполнила её.
-Тебе лучше? - первым заговорил Питер тихим расстроенным голосом, когда друзья пришли в больничное крыло.
-Всё отлично, - с трудом выговаривая слова, хрипло сказал Джеймс. - Полежу тут денёк... Этого будет достаточно.
Сириус, Римус и Питер молча переглянулись. Конечно, Джеймс никогда бы не сказал, что ему плохо, больно или страшно. Он бы умирал, но сказал бы, что это самый лучший день в его жизни и на завтрак подавали сногсшибательно вкусные тосты.
-Кто-нибудь знает, как я оказался в крыле?
-А ты не помнишь? - мрачно и зло спросил Сириус; можно было подумать, что он злится на Джеймса, на это было не так.
-МакГонагалл сейчас сказала, что тебя нашли во дворе Фрэнк и Алиса, когда пошли гулять, - произнёс Римус. - Наверное, это случилось почти сразу после того, как... - Лунатик осёкся, опустил глаза на свои ботинки.
-Это Мальсибер, да? - каким-то странным голосом спросил Сириус.
-Ты же сам всё прекрасно знаешь, Бродяга, - сказал Джеймс.
-Ублюдки, - выплюнул Блэк.
-Ты рассказал об этом МакГонагалл? - задал вопрос Питер.
Джеймс едва заметно покачал головой.
-Ты уверен, что поступил правильно? - осторожно спросил Римус.
-Да, - глухо сказал Джеймс и чуть поморщился от боли. - И вы не рассказывайте. И ещё... - Сохатый серьёзно посмотрел на друзей. - Самое главное. Лили ничего не должна знать. Вам понятно? Делайте, что хотите, но пусть она ничего не знает. Она станет волноваться и переживать... я этого не хочу.
-Когда ты не появишься завтра в школе, думаешь, она не станет переживать? - спросил Римус.
Джеймс наморщил лоб. Конечно, он думал об этом. Но он считал, что поступает правильно. Упрямое выражение застыло на бледном лице.
-Так будет лучше, - тоном, не допускающим возражений, негромко сказал Джеймс. - Ничего не говорите ей обо мне.
-Но а когда ты вернёшься, ты же должен будешь как-то объяснить ей своё отсутсвие, - резонно заметил Питер.
-Вот когда вернусь, тогда и решу, что сказать Лили, - произнёс Джеймс. - Сейчас я пока не могу думать о том, что будет после.
После всего, что случилось с Джеймсом, Сириус замкнулся в себе. Весь вечер после возвращения из больничного крыла, он угрюмо молчал. Римус иногда бросал на него встревоженные взгляды грустных глаз, каждый раз намереваясь заговорить с ним, и каждый раз отворачивался, не зная, что сказать.
Между тем, несмотря на относительное внешнее самообладание, Сириус чувствовал ужасную злость. Хотелось отомстить. Хотелось прямо сейчас броситься в подземелья, найти там этих подонков и голыми руками попередушить их всех по очереди. Лицо Блэка искажала жестокая усмешка, когда он представлял, с каким наслаждением сделает это. И чем ярче вспыхивали в его воображении сцены справедливой мести, тем тяжелее было осознание невозможности осуществить своё желание. И когда в комнате все уже спали, Бродяга молча пялился в темноту и думал. На душе было паршиво. Почему-то теперь Блэку казалось, что он явственно видит, как слизеринцы избивают Джеймса в пустом внутреннем дворе школы. Почему его, Сириуса, тогда не было рядом с другом? Вместе они бы отбились, и слизеринцы сами пожалели бы, что связались с ними, а то и вовсе не посмели бы лезть в драку.
Но Сириуса там не было. Не было рядом с лучшим другом, когда он был так ему нужен. И теперь Джеймс в больничном крыле, а Бродяга лежит на своей кровати и мучается не то желанием отомстить за друга, не то чувством вины перед ним.
Целый день Сириус искал возможности сцепиться с Мальсибером и его дружками, но случая, как назло, не подворачивалось. Совместных уроков у них не было, и Блэк готов был затеять драку прямо посреди многолюдного коридора. Несколько раз Бродяга порывался двинуться за слизеринцами, но те как-то быстро терялись в толпе, что только усиливало раздражение и без того взвинченного Сириуса. Масло в огонь подливали и укоризненные взгляды Лунатика, которые тот бросал на друга, собирающегося подраться на глазах у всех.
-Что ты на меня так смотришь?! - не вытерпел Бродяга. - Как будто сам не хочешь отомстить за Джеймса!
-Хочу, - сдержанно отвечал Римус. - Но я не думаю, что стоит это делать здесь и сейчас.
-Почему это? - вскинулся Сириус.
-Потому что я хочу хорошенько отделать этих подонков, а если начать драться там, где много людей, то нас просто растащат и они не получат по заслугам, - сказал Римус.
После уроков Сириус, Римус и Питер навестили Джеймса. Ему стало лучше, хотя он по-прежнему был бледен и хмур. Говорил, что заходила МакГонагалл, выпытывала у него имена нападавших, но он продолжал упираться, отвечая, что не видел их.
-Может быть, тебе лучше сказать? - предложил Питер, непонимавший упрямства Джеймса.
-Нет, - отрезал Поттер и поджал губы.
-Ладно, девочки, не ссорьтесь, - фыркнул Сириус.
-Да пошёл ты, Бродяга, - буркнул Джеймс.
-Не дождёшься от вас благодарности, господин Сохатый, - театрально вздохнув, сказал Блэк. - Я ради вас, можно сказать, рисковал своей репутацией честного человека, а вы меня посылаете. Нехорошо это. Не по-товарищески, - и Сириус вытащил из кармана брюк маленький золотой шарик и протянул его Джеймсу на открытой ладони.
Поттер тут же расплылся в улыбке, проворно схватил снитч и начал вертеть его в руках как нечто чудное и родное.
-Спасибо, Бродяга, - довольным голосом сказал Джеймс, настроение которого заметно улучшилось.
-Чем бы дитя ни тешилось... - начал Римус.
-...Лишь бы не плакало, - закончил Сириус.
-Что-нибудь интересное произошло, пока я тут валяюсь? -спросил Джеймс, зажав снитч в кулаке и посмотрев на друзей.
-Ничего, - пожал плечами Блэк.
-Разве что сегодня на зельеварении у Фрэнка взорвался котёл, - сказал Римус, улыбнувшись.
-А Слизнорт до того перепугался, что решил всех эвакуировать, - продолжил Питер.
-Видно, подумал, что на школу напали, - уже без улыбки сказал Лунатик.
-Ясно... - сказал Джеймс таким тоном, что всем стало понятно, что эти рассказы ему неинтересны. - А что Лили? Она спрашивала обо мне?
-Сдаётся мне, в твоём голосе звучит надежда, - подколол Сириус. - А ты ведь так не хотел, чтобы она узнала, где ты.
-Я и сейчас не хочу, - насупился Поттер. - И всё же... она...
-Волнуется, - сжалился над бедным влюблённым Римус. - Постоянно пытается узнать у нас, что с тобой.
-Но мы держим оборону, - заверил Питер. - И ничего ей не говорим.
-Не думаю, правда, что в этом есть хоть капля здравого смысла, - заметил Люпин.
-Ну ладно тебе, - проворчал Поттер, и друзья сменили тему.
Ещё около получаса Сириус, Римус и Питер разговорами и шутками скрашивали одинокое пребывание Джеймса в больничном крыле. Потом пришла мадам Помфри и, сказав, что мистеру Поттеру нужен покой, выставила троих Мародёров за дверь.
Гриффиндорцы двинулись по пустому коридору и, завернув за угол, столкнулись с двумя студентами. Сириус поднял глаза. Перед ними стояли Мальсибер и Эйвери.
Это была удача. Да, несомненно, это была удача. Лучшей возможности отделать слизеринцев и придумать было нельзя.
Сириус выхватил волшебную палочку...
На территорию Хогвартса опустились вечерние сумерки. В больничном крыле было тихо и тепло. Мадам Помфри едва слышно звенела какими-то склянками в своём кабинете. За ширмой Джеймс играл снитчем. Ему было тоскливо и скучно. После того, как друзья ушли, мадам Помфри дала ему зелье, и он проспал несколько часов. Друзья больше не заходили, и единственным его развлечением был маленький золотой шарик, который он то отпускал, то ловил, хотя и не так проворно, как если бы был здоров.
Дверь больничного крыла открылась, послышались шаги. Джеймс не обратил внимания.
-Поппи...
Поттер повернул голову в сторону двери. Из-за ширмы он не мог ничего видеть, но был уверен, что слышал голос Слизнорта, тихий и какой-то подавленный.
-Гораций?.. - до Джеймса донёсся негромкий голос мадам Помфри; видимо, целительница вышла из своего кабинета. - Ну что?..
Слизнорт начал что-то рассказывать волшебнице, но говорил так тихо, что Джеймс не разобрал ни слова. Поттер весь обратился в слух и через пару минут услышал такие слова:
-...Нет-нет, Поппи, ничего серьёзного... - голос Слизнорта дрогнул. - Но мне бы очень не хотелось, чтобы всё это дошло до их родителей...
Джеймс напрягся.
Мадам Помфри что-то еле слышно отвечала декану Слизерина. Сохатый уже потерял надежду что-либо разобрать, как вдруг отчётливо услышал слова целительницы, заставившие его чуть не подпрыгнуть на кровати:
-...Почему же во всём обвиняют эти троих гриффиндорцев? Как же их фамилии... Ах, да! Блэк, Люпин и Петтигрю. Такие славные ребята. Они сегодня заходили к своему другу Джеймсу Поттеру. Он лежит вон за той ширмой... Я не понимаю... зачем им было драться с этими вашими Мальсибером и Эйвери?
Джеймс едва не поперхнулся, услышав эти слова. Чёрт, Бродяга, Лунатик, Хвост! Куда вы успели вляпаться?!
-Я тоже ни за что не подумал бы на них... - неуверенно отвечал Слизнорт. - Но есть свидетель.
-Кто же?
-Мистер Северус Снегг, - сказал декан Слизерина. - Однокурсник и друг Эйвери и Мальсибера. Он утверждает, что Блэк, Люпин и Петтигрю устроили драку прямо посреди коридора. Причем недалеко от больничного крыла.
-Но из-за чего?
-Вот этого я, право, не знаю... - вздохнув, ответил декан Слизерина.
У Джеймса похолодело внутри. Послышались причитания мадам Помфри.
-А что будет с Блэком, Люпином и Петтигрю?.. - спросила целительница.
-Пока неизвестно, - сказал Слизнорт. - Сейчас профессор МакГонагалл отведёт их к директору. Я тоже должен быть там... Я и мистер Снегг. Я лишь хотел сказать вам, что Мальсибер и Эйвери в удовлетворительном состоянии... - произнёс декан Слизерина и, помолчав, добавил: - К слову сказать, сами они отказались что-либо рассказывать мне о своих ссадинах и синяках, а вот мистер Снегг... Что ж, Поппи, я пойду, меня ждёт Альбус.
Снова раздались шаги, скрипнула дверь, и в больничном крыле воцарилась тишина. И в этой давящей тишине взволнованный Джеймс остервенело рылся в прикроватной тумбочке, отыскивая Карту Мародёров и свою волшебную палочку.
-Снегг... сукин ты сын... - бормотал Поттер, бегло просматривая Карту.
Вот из гостиной Гриффиндора вышли Сириус, Римус и Питер в сопровождении МакГонагалл. Вот Слизнорт не спеша идёт по коридору первого этажа в сторону лестниц. А где же Снегг? Где этот маленький паршивый змеёныш?..
Джеймс начал нервничать. Он знал, что друзьям не впервой было драться и не впервой получать за это наказание, но что-то подсказывало Сохатому, что участие в этом деле Снегга едва ли приведёт к хорошему концу. Зная его ненависть к Мародёрам, Джеймс чувствовал, что слизеринец мог наплести что угодно, ведь он так страстно желал их исключения...
Внезапно взгляд Поттера остановился на точке, медленно двигающейся по коридору первого этажа, недалеко от больничного крыла. Джеймс нахмурился. В том, что Северус Снегг направлялся в кабинет директора, не было никаких сомнений. И Сохатый собирался во что бы то ни стало его остановить.
...Джеймс направлялся туда, где, как он ожидал, должен был встретить Снегга. В правом боку саднило, и Поттер иногда морщился от боли. Ему удалось незаметно выскользнуть из больничного крыла, и, хотя он был преисполнен решимости, вид у него был не самый устрашающий: синий халат, одетый поверх больничной пижамы, и такого же цвета тапочки.
Поттер свернул в следующий коридор, в конце которого мелькнула длинная школьная мантия.
-Эй, Снегг! - крикнул Джеймс и ускорил шаг.
Человек впереди обернулся. В неярком свете факелов Поттер увидел, как дёрнулась бледная щека слизеринца. Снегг остановился и сунул правую руку в карман мантии и сжал в кулаке волшебную палочку. Свою Джеймс уже давно держал в руке. Его шаги гулко отдавались от каменных стен пустого коридора. Сейчас Сохатый радовался, что никого нет и никто им не помешает. Он ещё не знал, что их встреча наедине может очень плохо закончится.
Джеймс остановился метрах в десяти от Снегга. Тот следил за ним взглядом, и в глубине его чёрных глаз горела холодная ненависть, смешанная с каким-то жутковатым гневом, которого Сохатый, к несчастью, пока не замечал.
-Что, Поттер, уже поправился? - язвительно спросил слизеринец. - Видок у тебя... не сказать, чтобы очень...
-Всё равно лучше, чем у тебя, - холодно сказал Джеймс. - И куда, позволь спросить, ты направляешься? Уж не к Дамблдору ли?
-А-а, испугался за своих дружков, - довольно протянул Снегг. - Ну, так они получат, что заслужили.
Джеймс вдруг отрывисто рассмеялся. Снегг молча смотрел на него, и ни один мускул не дрогнул на его худом лице.
-Да ладно тебе, Снегг, - перестав смеяться, сказал Джеймс. - Предположим, меня ты ненавидишь лютой ненавистью... и тому есть причина. Но Сириус, Римус и Питер... они же ни при чём. Ведь ты же ненавидешь меня не из-за издевательств, не из-за грязных подштанников, которые увидела вся школа, - Сохатый взглянул Снеггу прямо в глаза. - Ты ненавидишь меня из-за Лили. Из-за того, что она выбрала меня.
Казалось, Снегг побледнел ещё больше и стал вдруг похож на живого мертвеца, на белом, как мел, лице которого блестели два чёрных омута, в котором плескались ненависть, презрение. И боль. Бездна боли, которую Джеймс не смог разглядеть.
-Скоро Лили увидит, что ты не тот человек, который должен быть рядом с ней, - сказал слизеринец. - Скоро она поймёт, что ты не любишь никого, кроме себя...
-А ты её любил?! - выкрикнул Джеймс. - Ты её любил?! Если бы любил, то никогда не посмел бы так оскорбить её... И как она могла столько лет считать тебя своим другом? Ты же просто ничтожество... - выплюнул Поттер.
-Замолчи... - задохнулся Снегг.
-Что, не нравится? - рявкнул Джеймс. - Не нравится слышать правду? Неужели ты думал, что из нас двоих она выберет тебя? Человека, который променял её на тёмные искусства? Человека, который предал её? - Сохатый усмехнулся. - Ты же просто жалок... И как ты мог мечтать о...
Джеймс не успел договорить. Тень безумия мелькнула на лице Снегга. Он резко выбросил вперёд руку с волшебной палочкой, и коридор осветила вспышка ослепительного белого света.
-Джеймс, Джеймс... посмотри на меня... пожалуйста... открой глаза, Джим...
-Элизабет, он что, умрёт?.. - в отчаянии прошептала Мэри.
Элизабет снизу вверх посмотрела на подругу. Макензи стояла на коленях рядом с неподвижно лежащим на каменном полу Поттером. Он был без сознания, очки сбились на сторону, и мертвенная бледность заливала его лицо. Но страшнее всего были жуткие кровавые пятна на его животе и груди: это кровоточили глубокие раны, нанесённые тёмным заклятьем. Макензи приложила два пальца к шее Джеймса, туда, где должна была быть сонная артерия, и нащупала слабый пульс. Рядом стояла Мэри, перепуганная и до ужаса бледная.
