Автор книги: Prongs
сообщить о нарушении
Текущая страница: 51 (всего у книги 75 страниц)
Повисло молчание. Лили снова ощутила то напряжение, какое возникло между ними в ночь, когда он её спас. Ей было трудно дышать, но ещё труднее смотреть на него.
-Зачем? - односложный вопрос разорвал тишину, но остался без ответа. - Поттер, у тебя вообще-то девушка есть...
-Уже нет. Она со мной встречалась, потому что хотела забыть своего парня, с которым рассталась, а теперь, когда он к ней вернулся, она меня бросила. - спокойно говорил Джеймс. - Так что я чувствую себя морально изнасилованным.
Лили невольно прыснула, услышав последнюю фразу, хотя это было, в общем-то, несмешно.
-Да-да, я сам умираю со смеху, - сказал Джеймс без особого выражения в голосе.
-Всё равно, Поттер, к чему всё...
Он не дал ей договорить. Мгновенно став серьёзным, Джеймс негромко произнёс:
-Эванс, давай-ка кое-что проясним. Чтобы ты раз и навсегда всё поняла. - его голос был непривычно жёстким. - Я не чокнутый влюблённый романтик, который жуёт сопли и пишет по ночам при свете луны стихи, томно вздыхая и заламывая руки. И стихи я тебе присылал не потому, что я видите ли боялся признаться в своих чувствах и не из-за прочей подобной чепухи... Я просто правда чувствовал себя виноватым за то, что тогда испортил тебе вечер, который ты проводила в компании этого нудного хмыря, и... В общем, это была идея Сириуса... И я так поступал только потому, что хотел сделать тебе приятное, никаких других причин нет. Я просто изменил себе заклятьем почерк и всё... И да, если ты вдруг решишь рассказать всей школе, что я влюблённый дурак, то пожалуйста. Только мы оба будем знать, что это неправда.
И Джеймс встал, чтобы уйти. Лили ошарашенно смотрела на его спину.
-Я верну тебе заколку...
-Что? - Поттер обернулся.
-Просто у меня её сейчас с собой нет, но завтра...
Джеймс нахмурился, и глаза его недобро потемнели.
-Эванс, я не принимаю назад подарков. Если тебе не нравится заколка, то просто выброси её, хорошо?
И Джеймс ушёл, а Лили осталась стоять, в растерянности кусая губы и морща лобик.
========== Тайна женщины со шрамом ==========
Мягкий солнечный свет проливался расплавленным золотом на каменный пол. Лежащий на парте перед Питером пергамент был почти весь исписан, оставалось совсем немного свободного места, но Хвост упорно продолжал переписывать давно переставшие запоминаться строчки. Он не мог припомнить такого случая, когда бы он проявлял такое усердие на отработках и, наверное, никогда бы и не проявил, если бы не...
Тишину нарушил негромкий смешок. Питер повернул голову вправо, и лицо его сделалось ни то напряжённым, ни то расстроенным. Он с каким-то гнетущим недовольством наблюдал, как Элизабет украдкой хихикает, опуская голову или отворачиваясь к стене, пока сидящий за ней семикурсник с Когтеврана что-то с энтузиазмом шептал ей, весело улыбаясь. Макензи, вскинув глаза, посмотрела на профессора Салисберри, чтобы убедиться, что она не замечает неподобающего поведения и неуместного веселья провинившихся. Профессор и, правда, ничего не замечала: поглощённая чтением какой-то книги, на полях которой она делала пометки карандашём, волшебница не обращала ни на что внимания. Элизабет чуть улыбнулась уголком губ и, повернувшись к своему собеседнику, стала что-то ему рассказывать; парень слушал внимательно, и улыбка не сходила с его лица.
Он был красив. Тёмные глаза смотрели весело и как-то чуть-чуть насмешливо, что, впрочем, не придавало ему высокомерный вид; каштановые густые волосы, чуть растрепавшиеся, ниспадали на невысокий лоб, иногда лезли в глаза, из-за чего он порой встряхивал головой, отбрасывая мешающуюся чёлку назад. Слушая Элизабет, он иногда кивал или вставлял свои комментарии, из-за чего они оба тихонько смеялись и всё не сводили глаз друг с друга.
Питер неприязненно покосился на собеседника Элизабет. Он никак не мог понять, почему Макензи смеётся над каждой его вероятно абсолютно несмешной шуткой, почему с таким интересом слушает его и почему они, только что познакомившись, теперь болтали без умолку, точно знали друг друга много лет.
Когтевранец наклонился к Элизабет и что-то быстро ей зашептал. Он был так непозволительно близко к ней... Как она могла подпускать его к себе?..
Питер почувствовал волну обжигающей ревности, окатившей его. Он смотрел на этих двух, поглощённых друг другом, и губы у него непроизвольно сжимались в тонкую обиженную полоску, а руки подрагивали от злости, небеспричинной, но всё же неоправданно сильной. Хвост никак не мог взять в толк, чем этот наглый и явно напрочь лишённый чувства самосохранения, а, может, просто такта (он опоздал на отработку почти на десять минут и совсем этого не стыдился) семикурсник, имя которого Петтигрю не знал, так зацепил Элизабет, что теперь она, забыв о том, что должна восемь раз переписать параграф о тёмных артефактах, разговаривала с когтевранцем, смеялась, улыбалась, и только ему одному.
Питер обиженно засопел и, бросив тщетные попытки поймать взгляд Элизабет, который всё равно был адресован не ему, отвернулся.
Весна наступила как-то неожиданно, без предупреждения и объявления войны холодам и вьюгам, а просто так: пришла, невозмутимо и спокойно, как приходит нежданный и бесцеремонный гость, которого вовсе не интересует, что хозяин дома не может или не хочет его принять. Мир сдался этой неожиданной, но желанной гостье без боя, рассыпавшись перед ней цветами, по которым она легко и неслышно ступала своими босыми ногами, вдыхая в замёрзшие и застывшие, словно в оцепенении, деревья дыхание жизни, возвращавшее им их буйную густую зелень. Она шла, такая красивая и такая непреклонная, она везде ждала лишь повиновения своей силе красоты и молодости, перед которой никто не мог устоять, даже если бы и хотел, и перед которой каждый безоговорочно и с радостью капитулировал. Она возбуждала в людях неутолимую жажду жизни, радостное чувство пока ещё непонятного и необъяснимого, но неотвратимого приближения чего-то прекрасного, появление которого с сладким замиранием сердца ждал почти каждый. В середине марта это ощущается ещё не так сильно и явственно, как, скажем, в конце апреля, но весна уже пришла и, отвоевав и зимы законные права на возрождение жизни, шествовала по истосковавшейся по солнцу земле гордой и прекрасной победетильницей, улыбаясь величественно и великодушно, даруя всем свои тепло, и ласку, и любовь.
Это был тёплый солнечный мартовский день. Весело звенели капели, пели птицы. В «Трёх мётлах» было многолюдно. Мадам Розмерта могла смело рассчитывать на хорошую прибыль. К потолку битком набитого паба поднимался гомон; студенты громко разговаривали, шутили, смеялись, иные иногда что-то весело кричали. Казалось, самые стены пропитались атмосферой всеобщего веселья и радости.
Мародёры устроились за столом в углу, откуда хорошо было видно весь паб. Сириус громко перессказывал друзьям какой-то забавный случай. Джеймс и Питер хохотали от души. Только Римус не смеялся над историей Бродяги, даже слабая улыбка не озарила его лицо, задумчивый и тоскливый взгляд его был устремлён на парочку переговаривающихся о чём-то студентов за столиком в другом конце зала, Элизабет и Грэма. Питер не далее как пять минут назад рассказал о том, как Макензи познакомилась с когтевранцем. Нельзя сказать, чтобы это значительно улучшило настроение Римуса.
Между тем, Сириус закончил свой рассказ. Заметив, что не все оценили историю: а, именно, никак не отреагировал Лунатик, Блэк внимательно посмотрел на друга и тотчас заметил его взгляд, устремлённый куда-то за его спину. Сириус обернулся и, стоило Элизабет и Грэму попасть в его поле зрения, как он сразу же всё понял.
-Лунатик, ну ты бы хоть для приличия сделал вид, что слушаешь... - протянул Бродяга.
Римус быстро посмотрел на Сириуса и попытался улыбнуться. Получилось какое-то жалкое подобие полусмущённой улыбки.
Блэк усмехнулся и покачал головой, потом снова обернулся на Элизабет и её спутника.
-Эх, ну что за жизнь, - почти обречённо сказал Сириус с тяжким вздохом, повернувшись к друзьям. - Два моих друга — влюблённые идиоты...хорошо хоть ты меня не подводишь, Хвост, - обратился он к Питеру. - Или, может, ты от нас что-то скрываешь? - Блэк подозрительно воззрился на Петтигрю, который выпучив глаза, уставился на него. - Ай, ладно... - Бродяга махнул рукой и отвернулся.
Джеймс с недовольным видом покосился на Сириуса, но тот, хотя и заметил этот взгляд, проигнорировал его.
-Нет, Лунатик, ты если захочешь, мы всегда к твоим услугам, - заговорщицки произнёс Блэк, ухмыляясь. - У нас с Сохатым и Хвостом в этой области большо-ой опыт, - добавил он, намекая на испорченное ими свидание Лили и Джека.
Римус укоризненно посмотрел на Сириуса.
-Нет уж, спасибо.
-Ну, как хочешь, - Бродяга пожал плечами. - Но ты, всё равно, подумай...
Лунатик только покачал головой, чуть улыбнувшись.
-Ладно, господа, очень жаль покидать вашу чудную компанию, но меня ждёт одна прелестная и, вероятно, уже заскучавшая без меня особа, - Сириус поднялся со стула.
-У тебя новая девушка? - спросил Джеймс, которого, в общем-то, не особо интересовали постоянно меняющиеся пассии друга: подумаешь, одной меньше, одной больше.
Сириус кивнул и тут же украдкой подмигнул Римусу и Питеру. На самом деле, его никто не ждал и новой девушкой он не обзавёлся. Дело было в том, что у Джеймса на следующей неделе должно было быть День рождения, в честь которого друзья решили устроить грандиозный фейрверк, но, чтобы Сохатый ни о чём не догадался, Бродяга под прикрытием того, что идёт на свидание, собирался отправиться в «Зонко» за волшебными фейрверками и петардами.
Был уже вечер, когда Сириус вышел из «Зонко» с большим покетом покупок. Прохожие всё реже попадались ему на встречу. Было очень скользко, и Бродяга шёл осторожно, стараясь не растянуться на льду. Когда на улицу, по которой он шёл, вывернул из переулка человек в длинной чёрной мантии с надвинутым на глаза капюшоном, он не обратил на него никакого внимания. Но когда человек остановился метрах в десяти от него и, повернув голову, стал смотреть в его сторону, Бродяга невольно взглянул на него, потом обернулся, но сзади никто не шел, из чего Блэк сделал вывод, что наблюдают за ним.
Сириус продолжал путь, не обращая внимания на волшебника. Когда он не дошёл до него пару шагов, тот снял капюшон, и Блэку представилось молодое красивое и — что самое главное — хорошо знакомое лицо. Хмурое выражение пробежала по лицу Бродяги.
-Здравствуй, Сириус, - на удивление мягко прошелестел голос Сильвии, которая пошла рядом с ним, потому что Бродяга и не думал останавливаться. - Ты, должно быть, слышал, что со мной случилось неделю назад. Как странно, ты ненаходишь? Два раза подряд у нас с тобой никак не получалось встретиться, будто нам кто-то мешал...
На этих словах Сириус немного напрягся. Неужели Сэймур знает про Мию? Хотя откуда ей знать? Нет, разумеется, ей ничего не известно...
-Но мы, всё равно, с тобой повстречались... - Сильвия попыталась заглянуть Сириусу в лицо, но он шёл, глядя себе под ноги, и не поднимал на неё глаза. - Объясни, ну куда ты так спешишь? Что, опять дела?..
Сириус резко остановился и взглянул на Сильвию из-под нахмуренных бровей.
-А тебе не приходили в голову, что я просто хочу побыстрей свалить куда-нибудь подальше от тебя? - раздражённо произнёс он, не сводя с Сильвии глаз.
Вместо того, чтобы обидеться, как предполагал Сириус, Сильвия улыбнулась своей обольстительной, как будто слегка пошлой улыбкой.
-Может, и так... - медленно произнесла слизеринка и взгляд её опустился на рот Сириуса. - Но это всё от того, что ты меня совсем не знаешь... Я помогу тебе узнать...
И Сильвия вдруг резко схватила Сириуса одной рукой за шарф, притягивая к себе, и поцеловала.
Её губы были со вкусом яда. Жгучего, горько-сладкого, восхитетельного, томительно-прекрасного.
И, всё равно, яда.
Сириус ощутил волну отвращения, когда почувствовал её язык у себя во рту.
Не совсем соображая, что делает, Бродяга оттолкнул от себя Сильвию. Она, поскользнувшись на льду, едва не упала, и её самообладанию пришёл конец.
-Что ты себе позволяешь, Блэк? - резко спросила она и свела брови к переносице, из-за чего её лицо выразило сначала гнев, а потом какую-то странную, жестокую иронию. - Или тебя мама с папой не научили манерам?.. А, совсем забыла, ты же ушёл из дома: мол, ты другой, не такой, как они, ты будто бы лучше...
-Закрой свой рот!!!
Сириус впечатал Сильвию в стену дома, больно сжимая её плечи.
-Убери руки, Блэк, - низким, грудным шёпотом произнесла Сильвия, и глаза её недобро потемнели.
Сириус этого не сделал. Он смотрел на слизеринку со смесью ненависти и презрения. Он теперь только до конца понял её сущность, мерзкую, подлую и жестокую.
-Знаешь, открою тебе секрет, - негромко сказала Сильвия, и глаза её вспыхнули мстительным огнём. - Ты ничем не лучше своей семьи. Ты такой же.
Такой же, как все мы.
Сириус отпустил Сильвию. Не потому, что не хотел больше причинять ей боль, и не потому, что она этого просила. Он сделал это потому, что ему было противно прикасаться к ней.
Бродяга сделал шаг назад. Вдруг страшно захотелось вымыть руки с мылом. Сильвия отступила от стены и зло сузила глаза. Она о чём-то серьёзно думала.
-Я уверена, Блэк, настанет время, и нам всем придётся выбирать. Но знай, если ты выберешь друзей — это будет неправильный выбор.
***
Лили подошла к витражному окну и окинула ни на чём не останавливающимся, блуждающим взглядом территорию Хогвартса, на которую медленно опускался тихий вечер. Последние отблески заката догорали на западе, но неминуемая тьма уже начинала окутывать восточную часть.
Сегодня Лили не пошла с Джеком в Хогсмид, сославшись на гору домашнего задания, которое необходимо было выполнить к понедельнику. Эванс ничуть не приврала: всевозможных эссе и докладов у неё было, действительно, очень много, и всё же она отчего-то чувствовала уколы совести.
Лили не пыталась отрицать, что что-то странное и необъяснимое будто бы совершается в ней в эти последние недели. Она даже не спорила, что всё началось с разговора с Элизабет о Джеке и ещё более усугибилось после признания Поттера.
Да, Поттер.
Поттер так нагло и бесцеремонно ворвался в её жизнь со своей вечно лохматой головой, самодовольной улыбкой, со своими дурацкими (теперь для Лили они стали дурацкими) стихами и красивыми, особенными и не похожими больше ни на чьи глазами.
Зачем он это сделал? Лили не позволяла ему этого, но разве он нуждался в её позволении? Поттер всегда делал только то, чего сам хотел, не учитывая больше ничьего мнения. Вот и теперь он поступил так же, как и обычно, и, пожалуй, не стоило бы этому удивляться, но...
Лили не удивлялась. Она возмущалась. Какое он право имел присылать ей эти стихи? Кто разрешил ему вынуждать её создавать ореол романтичности, нежности и искренности вокруг него? Разумеется, Лили не знала тогда, что это был он, но, если бы знала...
И ещё: в тот вечер, открывая ей правду, Поттер был не похож на себя. Он казался взрослым и серьёзным. Нет, не казался. Он был таким. Лили, против своей воли, симпатизировала этой перемене, хотя и не признавалась себе в этом.
Лили отвернулась от окна и медленно и бесцельно побрела по коридорам, почти никого не встречая на своём пути. Она заметила, что часто в последнее время ходит одна, много думая. Теперь она тоже была занята раздумьями, пока её мысли не прервали возбуждённые голоса двух парней в конце длинного коридора, куда, не поднимая глаз от каменного пола, свернула Лили. Парни о чём-то жарко спорили, и их спор вот-вот готов был перейти в серьёзную ссору. Лили рассеянно подняла глаза и в двух спорщиках узнала Сириуса и его брата, Регулуса. Не желая быть свидетельницей семейных передряг, Лили хотела было уйти, но её словно пригвоздило к месту. Она молча, не отрываясь глядела на братьев Блэк и невольно прислушивалась к их словам.
-Хватит, Сириус! - раздался громкий голос Регулуса, заглушивший слова брата, которых Лили не услышала. - Прекрати строить из себя заботливого старшего братца. Потому что в действительности тебе нет до меня никакого дела. И никогда не было. Катись к своим дружкам!.. Раз уж они заменили тебе семью...
-Замолчи, Рег! - осадил его Сириус. - Что за бред ты несёшь? Мне не всё равно. Думаешь, я хочу, чтобы мой брат стал убийцей?
-Да ты так говоришь только потому, что...
Сириус перебил брата и начал что-то быстро ему говорить, но Лили не разобрала его слов. Потом Сириус сделал шаг к Регулусу, но тот отшатнулся от него, как от прокажённого, лицо его вдруг побледнело, и он выпалил:
-Перестань! Перестань, слышишь?! Потому что...ведь это ты нас предал! Меня, маму, отца... Нас всех! Всю нашу семью! Ты сбежал из дома! Ты этим разбил нашей матери сердце, задел её чувства...
-Да плевать я хотел на её чувства! - вскинулся Сириус, тоже побледневший после слов Регулуса. - Да и какие у неё могут быть чувства?.. Она же чокнутая, Рег! Как ты не понимаешь?..
