Текст книги "Поцелуй меня (СИ)"

Автор книги: Prongs

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 75 страниц)

От довольно приятных мыслей о Еве Джеймса отвлекло внезапное появление Джанет. Если после встречи с Евой у Джеймса было хорошее, почти мечтательное настроение, то с Джанет было всё наоборот. Она появилась перед Поттером словно ниоткуда, загородив ему дорогу, и по лицу Джеймса тут же пробежала тень. Он недовольно нахмурился, и прежде чем Джанет успела что-нибудь сказать или сделать, быстро воскликнул: -Нам лучше расстаться. Джанет в изумлении застыла в паре шагов от Джеймса. -Мне показалось или ты сказал… -Нет, тебе не показалось, - поспешно сказал Джеймс, желая, как можно быстрее со всем этим покончить. – Я хочу с тобой расстаться. -То есть…ты меня бросаешь? – переспросила Джанет. «Как же долго до неё доходит», - устало подумал Джеймс. -Выходит, да, - кивнул Сохатый. Сказав это, Джеймс понял, что зря пренебрёг советом Евы. У Джанет действительно началась истерика. Она плакала и что-то злобно кричала, топала ногами и пару раз ударила его кулаками в грудь. -Ненавижу тебя! – заявила она под конец и быстро прошла мимо. -Что ж, могло быть и хуже, - пробормотал Джеймс. – Ну чего уставились? – рявкнул он на любопытных студентов, которые наблюдали за сценой расставания Джеймса и Джанет. – Идите куда шли и нечего пялиться! Ученики, кто посмеиваясь, кто качая головой, проходили мимо. Джеймс хмуро огляделся по сторонам. Только сейчас до него дошло, что бросать Джанет посреди оживлённого коридора – не лучшая его идея. Но сейчас уже, конечно, разницы нет. Во всяком случае, он от неё избавился, и это не могло не радовать. Правда, Джеймсу было немножко совестно: ведь он использовал Джанет, и какой бы истеричкой и дурочкой она ни была, она всё равно не заслуживал того, чтобы кто-то влезал в её жизнь исключительно ради того, чтобы, встречаясь с ней, забыть другую девушку… За окном пролетали хлопья пушистого снега. Было только одиннадцатое декабря, но уже чувствовалось, что приближается Рождество. Оно давало о себе знать и долгими снегопадами, и метелями, и морозами, и волшебными узорами на окнах. Скоро Хогвартс опустеет, проводив своих учеников домой на каникулы и пожелав им счастливого Рождества. Дети уедут домой в предвкушении праздника, с ощущением волшебства. А кто-то уедет домой с чувством недосказанности. Лили сидела на своей кровати, задвинув полог, и вертела в руках золотую заколку для волос в форме лилии. Она несколько раз примеряла её, когда никто не видел, и отмечала, что заколка ей идёт, но…Лили так ни разу и не заколола ею волосы и, только успев примерить, сразу же прятала в чемодан, словно боясь, что кто-то её увидит. Возможно, она не хотела носить заколку из-за того, что не знала, чей это подарок. Как будто боялась реакции дарителя, когда тот увидит, что Лили заколка пришлась по душе, раз она закалывает ею волосы. Лили не сомневалась: её поклонник – кто-то из учеников, и стоит ей появится в коридорах школы с золотой лилией в волосах, тайный воздыхатель непременно об этом узнает. Хотя…что с того? Конечно, поклонник дарил ей лилию для того, чтобы она её носила, а совсем не для того, чтобы она без толку разглядывала её и вертела в руках. Но всё же с этой заколкой, как и со стихами, была связана тайна, которую Лили хотелось разгадать. Тайна её тайного поклонника. Но Лили понятия не имела, что она может сделать, чтобы узнать, кто же подарил ей заколку и кто писал ей анонимные письма со стихами. Да, именно писал, а не пишет. Вот уже пять дней Лили не приходило никаких писем. Хотя, конечно, перерывы бывали и дольше, но раньше Лили не обращала на них внимание. Неужели потому, что Лили всё же думала, что дарителем может быть Поттер? За день до ссоры в библиотеке тайный поклонник прислал Лили письмо с изумительно нежными и красивыми стихами, а потом ничего больше не приходило. А вдруг это действительно Поттер?.. Стоило Лили об этом подумать, как она в следующую же секунду твёрдо говорила себе, что такие прекрасные, утонченные стихи способен присылать лишь истинный романтик, но разве избалованный высокомерный Поттер смахивает на романтика? И тут же, словно в подтверждение своих мыслей, Лили проговаривала про себя стихи, в последний раз присланные её поклонником, которые Эванс уже выучила наизусть: «Если ты цветок – я буду стеблем, Если ты роса – цветами ввысь Потянусь, росинками колеблем, - Только души наши бы слились. Если ты, души моей отрада, Высь небес, - я превращусь в звезду. Если ж ты, мой ангел, бездна ада, - Согрешу и в бездну попаду». Какие красивые строки; каждое слово в них пропитано нежностью и безграничной любовью, способной на всё ради своего предмета обожания. Лили помнила, что это стихи какого-то магловского поэта, воспевающего любовь и женщин. Но кто из волшебников может его знать? Наверное, этот вопрос так и останется без ответа. И домой на Рождество Лили поедет с золотой лилией в чемодане и с так и неразгаданной загадкой. Что будет, если однажды она всё-таки узнает, кто подарил ей этот подарок, кто присылал ей эти стихи? Что она скажет своему скромному, нерешительному поклоннику? Или она так никогда и не узнает, кто он? Будет теряться в догадках, а влюблённый в неё будет, возможно, находиться совсем рядом, проходить мимо, может, здороваться или есть с ней за одним столом, ловя каждый её взгляд, жадно впитывая каждое движение руки, каждый взмах волос, каждую случайную улыбку. И будет молчать, не в силах сказать ей правду. Что это он присылал ей стихи и золотую лилию, что это он влюблён в неё без памяти, что это его она никогда не замечала или не хотела замечать и что каждый раз, когда она проходит мимо, его одолевает мучительно-сладкое желание во всём ей признаться. Может, Лили когда-нибудь узнает ответы на свои вопросы. Время покажет. Было уже темно, когда трое Мародёров вышли из замка. Их не должны были увидеть. Поэтому Джеймс и Сириус укрылись мантией-невидимкой, а Питер, превратившись в крысу, сидел на плече у Сохатого. Оказавшись возле Гремучей ивы, парни сбросили с себя мантию, и Питер нажал на сучок, выключив Иву. Ребята спустились в туннель. -Холодная сегодня ночь, - сказал Питер, трансформировавшись обратно в человека. -Нас ждёт весёлая ночка, - довольно сказал Сириус. Джеймс вздохнул. -Чего ты вздыхаешь как старый дед? – спросил Бродяга. -Почему ты всегда относишься к этому только как к развлечению? – произнёс Джеймс. – Лунатику в полнолуние очень трудно, а ты… -Ой, не начинай, - отмахнулся Сириус. – Как будто ты не относишься к этому как к развлечению. -Да, всё эти прогулки с оборотнем – это круто, но его трансформации…ужасны. -Мы сделали, что могли, - сказал Сириус Джеймсу. – Теперь Лунатик чувствует себя гораздо лучше, пока является оборотнем. Но с трансформациями мы ничего не можем сделать. Просто смирись с этим и постарайся особенно не размышлять об этом – ничего хорошего из этого не выйдет. Джеймсу пришлось согласиться с другом. И всё же каждое полнолуние видеть эти ужасные превращения… Но Сириус прав: с этим они ничего не могут сделать. Вскоре гриффиндорцы оказались в Визжащей хижине. Поднялись в комнату на втором этаже, где их ждал Римус. Лунатик сидел на кровати, по-турецки сложив ноги и сгорбившись. Услышав шаги друзей, он поднял голову и посмотрел на них. Увидев его взгляд, Сириусу показалось, что Римус на какое-то мгновение усомнился в том, что они придут. Это неприятно кольнуло Сириуса в сердце, и он тут же решил, что ему наверняка просто показалось. -Всё хорошо? – спросил Питер у Римуса. Этот вопрос был не уместен. Впрочем, Питер всегда всё делал не к месту. Сириус недовольно покосился на Хвоста, но говорить ничего не стал. Римус на вопрос Питера никак не отреагировал, продолжая сидеть в той же удручённой позе человека глубоко несчастного, ссутулив плечи, словно какая-то невидимая тяжесть придавила его к земле. Джеймс сел на кровать рядом с Римусом, положил ему руку на плечо и ободряюще улыбнулся. Римус несмело улыбнулся в ответ. Питер подошёл к окну, глядя в тёмное небо. Полная луна выходила из-за тучи… Вдруг внизу послышался какой-то шум. Трое гриффиндорцев тут же насторожились, напряжённо переглянулись. А четвёртый… -Сириус, началась трансформация! – взволнованно воскликнул Джеймс. – Сходи вниз, проверь, что там за шум!.. Возьми с собой Хвоста. Мало ли что там… -А как же ты?.. -Я справлюсь. – Заверил Джеймс. – Ну идите же! Сириус, коротко кивнув, вышел из комнаты, Хвост последовал за ним. Оказавшись в кромешной тьме, Сириус хотел было зажечь огонёк на конце палочки, но потом передумал. Кто бы ни был там, внизу, как бы он ни был вооружён – Сириус всё равно пойдёт туда и главный его козырь – внезапность. Сириус и Питер начали медленно спускаться по лестнице, крепко сжимая волшебные палочки. Все чувства Бродяги были напряжены до предела, он старался идти как можно тише по скрипучим ступеням. Одна ступенька. Сердце гулко бухает под рёбрами. Вторая, третья. Всё отчётливей слышны завывания ветра. Четвёртая, пятая. Что-то стучит внизу. Шестая, седьмая. На шаги не похоже. Восьмая, девятая. Здесь очень холодно. Десятая, одиннадцатая. Он весь обратился вслух. Двенадцатая – последняя… Сириус резко выскочил в прихожую, вытянув вперёд руку с волшебной палочкой, готовый отразить любую атаку, встретиться лицом к лицу с любым врагом. Но в тёмной прихожей никого не оказалось. Сириус зажёг свет на конце волшебной палочки и огляделся по сторонам – никого. Сириус слышал только, как бьётся его собственное сердце, ликуя и радуясь новому приключению. А ещё он слышал стук. Отчётливый стук из комнаты на первом этаже. Неровный, прерывистый стук. Сириус обернулся. Хвоста за его спиной не было. Наверно, он перетрусил и остался на лестнице или вернулся к Джеймсу и Римусу. Сириус поднял глаза к потолку – наверху тишина. Гробовая тишина. Тишина во всём доме. И только стук в соседней комнате. Навязчивый, раздражающий. До комнаты, из которой он раздаётся, несколько шагов. Сириус медленно идёт к закрытой двери. Под ногами протяжно и уныло скрипят половицы. Ещё один шаг… Сириус мощным заклинанием ударяет в дверь, распахивая её, так что та едва не слетает с петель. Сириус ожидает нападения, но его нет. Где же таинственный враг?.. -Чёрт вас всех побери! Сириус громко выругался и опустил палочку. Ветер распахивал окно, и его створки громко хлопали, создавая тот самый стук, из-за которого Сириус и спустился сюда. Окно каким-то образом открылось (скорей всего, его распахнули мальчишки, которые, думая, что здесь обитают привидения, придумывают друг другу всякие задания, например, открыть окно, чтобы проверить, какие они храбрые). Сириус поспешно закрыл окно. Теперь в доме стало совсем тихо. Тихо… Но почему? Ведь когда Римус трансформируется, он обычно стонет или воет. Должна слышится возня или что-то в этом роде, но всё тихо. И это настораживает Сириуса. Он вновь поднимает глаза к потолку… Тишину разрывает пронзительный крик. Потом слышатся ещё крики, вой, стоны, возня. Наконец, раздаётся звук падающего тела. Сириус срывается с места и, выбежав из комнаты, несётся вверх по лестнице, туда, где он оставил своих друзей. Он влетает в комнату… -Господи… -Сириус, сделай, что-нибудь…- умоляет Питер. То, что он видит, приводит его в ужас. Потому что, правда, есть, чему ужаснуться. На кровати сидит оборотень, он уже изготовился к прыжку, оскалив острые зубы. В противоположной стороне комнаты, полулёжа, прислонившись спиной к стене, сидит Джеймс; рукав рубашки изодран в клочья, ткань насквозь пропиталась кровью. Питер сидит рядом с ним, пытаясь помочь ему встать, но Джеймс не может. Он тяжело дышит и морщится от боли. -Вы почему до сих не трансформировались?! – орёт Сириус. Оборотень поворачивает мохнатую голову на звук человеческого голоса. Сириус видит его блестящие, горящие злобой глаза. В тот момент, когда оборотень прыгает на Джеймса, решив, что он слабее и с ним совладать будет проще, Сириус отбрасывает волшебную палочку в сторону и, превращаясь в чёрного пса, прыгает на оборотня. Ударяя его передними лапами в бок, пёс сбивает оборотня с лап и на долю секунды прижимает его к полу, но оборотень силён и ловок, он вырывается и бросается на Бродягу. Бродяга видит: Джеймс и Питер в тупике, они в углу и им оттуда не выбраться, не нарвавшись на обезумевшего оборотня. Значит, Бродяга должен увести оборотня подальше от них. Пёс ударяет передними лапами по морде зверя, тот рычит и фыркает от боли и злобы и снова кидается на Бродягу. К двери! Нужно переместить драку ближе к двери, чтобы не причинить вреда Сохатому и Хвосту. Оборотень замахивается и ударяет Бродягу по плечу, оставляя глубокие раны, из которых тут же начинает течь кровь. Несмотря на боль, пёс отталкивается задними лапами и прыгает вперёд, на оборотня, сбивает его с лап, и вместе они катятся по полу к двери, прочь от беззащитных друзей. Бродяга помнит, что не должен дать Лунатику покусать его, поэтому он отчаянно молотит лапами по морде оборотня. Оборотень совсем обезумел от боли, и это, похоже, придало ему сил. Он навалился на Бродягу сверху, прижимая его к полу. Пёс открыл незащищённый живот, а оборотень занёс когтистую лапу для удара и сейчас вспорет ему живот… Бродяга собрался с силами и ударил оборотня задними лапами, отталкивая его от себя. Оборотень отлетает на полметра и тут же встаёт, вновь готовясь к прыжку. Пёс крепко стоит на четырёх лапах и понимает: это его последний шанс помочь друзьям. Они за его спиной и он загораживает их собой; стоит ему отойти, и они – трупы. Он этого не допустит. За спиной оборотня дверь. Если правильно рассчитать прыжок и удар, можно вытолкать оборотня за дверь. Так Сириус выиграет время, чтобы помочь раненому Джеймсу. Бродяг готовится к прыжку. Сейчас или никогда. Сейчас! Пружиня задними лапами, пёс отталкивается и летит на оборотня. Волк не успевает среагировать, и вдвоём они вылетают за дверь и кубарем катятся по лестнице. Бродяга отлетает от лестницы дальше, чем оборотень, и теперь он почти у самой стены, противоположной лестнице. Пёс, поскуливая, встаёт на лапы. Всё тело ноет, глубокие отметины на плече сочатся кровью и нестерпимо болят. Но отступать поздно. Бродяга видит разъярённого оборотня. Видимо, от падения с лестницы волк пострадал меньше, чем Бродяга, и всё же ему тоже очень больно, и виноват в этом большой чёрный пёс, стоящий напротив. И теперь пощады ему не будет. Бродяга хочет прыгнуть на оборотня, но едва его лапы отрываются от пола, как оборотень в три прыжка оказывается рядом и наотмашь бьёт его лапой. Бродяга с силой ударяется о стену. Голова сразу же начинает кружиться, перед глазами всё плывёт. Последнее, что он видит, это горящие злобой глаза оборотня совсем близко. А потом всё исчезает. ========== Ева ========== Темнота. Она поглотила целый мир, всю вселенную, сковала руки и ноги, не давая возможности пошевелиться, давила со всех сторон, угнетала, заставляя полностью подчиниться себе. Хотелось закричать, разбивая эту проклятую темноту на миллионы звенящих осколков, чтобы вновь вернуться к свету. Но способность говорить как будто пропала, точно так же как и способность видеть, слышать, чувствовать… Но постепенно темнота начала отступать, и дышать стало легче, возвращались мысли, воспоминания, чувства. Всё снова приходило в норму, и каждая клеточка тела ждала неминуемого, близкого и долгожданного рассвета после томительно-долгой, нескончаемой ночи. Ослепительно-яркая вспышка полыхнула где-то в глубине сознания, и Сириус резко открыл глаза. В первую минуту Сириус подумал, что именно с таким ощущением просыпается человек, страдающей потерей памяти. Нет, Блэк определённо не потерял память, но отчего так звенит в ушах?.. Сириус лежал на широкой двуспальной кровати, укрытый тёплым пуховым одеялом. Гриффиндорец медленно приподнялся на локте, но тут же опустился обратно на подушки, потому что плечо прошило острой болью и накатила невыносимая слабость. Сириус прерывисто выдохнул, ощущая тупую боль во всём теле; откинув одеяло, Бродяга оглядел себя: он был в одних трусах, на ногах, руках и животе виднелись в полумраке тёмные пятна множества синяков разных размеров, правое плечо было перебинтовано чистыми, пахнущими каким-то лекарствами бинтами. Где он? Не в Визжащей хижине: здесь слишком чисто; не в больничном крыле: здесь стоит одна единственная двуспальная кровать, а стены и потолок не белые; не в своей спальне: обои здесь фиолетовые, и кроватей больше нет. Сириус повнимательнее огляделся вокруг. Справа от своей кровати он увидел глубокое кресло, в котором, уронив голову на грудь, сидел Джеймс. Он, кажется, дремал. Одет Сохатый был в джинсы и синюю футболку, левая рука от ключицы до предплечья туго перевязана, на бинтах кое-где виднелись пятнышки крови. -Джеймс, - позвал Сириус и сам не узнал своего голоса: он был хриплым, таким, каким обычно бывает, когда долго молчишь. Несмотря на это, Джеймс его услышал и тут же вскинул голову, распахнув глаза.