Текст книги "Eden (ЛП)"

Автор книги: obsessmuch

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 55 страниц)

Но его лицо не выражает ни жалости, ни милосердия. Я была такой идиоткой, предположив, что он может быть другим. Он был прав – я глупая. Только полная дура могла поверить, что он заботится обо мне.

– Я не хочу больше тратить время впустую, выслушивая твои гневные вопли, – тихо говорит он. – У меня есть дело, и я не могу заставлять Темного Лорда ждать. И ты тоже. Ступефай!

Чувствую порыв ветра, который едва не сбивает меня с ног. Последнее, что я вижу перед тем, как потерять сознание, – красный луч, стремительно приближающийся ко мне.

* * *

Темнота медленно отступает.

Что-то… мои запястья… не могу пошевелить ими. О!

Открываю глаза, но вокруг все плывет, и я несколько раз моргаю…

Одно мое запястье привязано к доске за моей спиной. Веревка больно впивается в кожу, и я судорожно вздыхаю.

– Наконец-то, ты очнулась, – Люциус усмехнулся, туго затягивая последний узел.

Наконец-то? Как долго я была без сознания?

Поворачиваю голову, чтобы посмотреть на другую руку, но она тоже прочно привязана к доске по другую сторону от меня. Пытаюсь пошевелить ногой, но тщетно. Ноги тоже связаны.

Ну, ты хотя бы стоишь на ногах.

И какой от этого прок? С таким же успехом я могла бы лежать: пока я связана, особой разницы нет.

Окружающая обстановка напоминает мрачные готические залы. Комната практически пуста, за исключением кресла, стоящего прямо передо мной.

Трон. Боже мой, это трон!

Меня сотрясает дрожь, и Люциус чувствует это. Его брови ползут вверх, пока он проверяет крепость пут, а потом он поднимает голову и смотрит на меня с легкой улыбкой.

– Полагаю, твоя природная гиперлюбознательность подстегивает тебя задать мне пару вопросов?

– Где мы? – Все еще дрожа, спрашиваю я.

Он скалится.

– Не имеет значения где мы. Важно – с кем мы здесь встретимся. И ты уже знаешь, с кем.

Нет.

Дергаю руками и ногами, но веревки крепко держат меня.

– Узлы поддерживаются магией, грязнокровка, – он усмехается и проводит пальцами вдоль веревок. – Свирепый дракон и тот не смог бы освободиться.

Я подавляю всхлип и прислоняюсь обратно к доске с крайним смирением и покорностью.

– Так, так, так, – его голос так и истекает злобой. – Вы все же порядком подрастеряли свой боевой запал, мисс Грэйнджер. Какое… разочарование. А я так хотел посмотреть, как Темный Лорд поставит вас на место.

Темный Лорд…

– Каким бы пыткам он ни захотел бы меня подвергнуть сегодня, – мое дыхание неровное, – я хочу, чтобы вы сделали это. Пожалуйста, – он хмурится, а я делаю глубокий вдох. – Я не хочу, чтобы он пытал меня. Это будет… хуже. Прошу вас, сделайте это. По крайней мере, я знаю, чего ожидать от вас.

Он не отвечает. Только внимательно смотрит на меня своими бездонными глазами, скрывающими в своих глубинах чувства и эмоции, которые я никогда не смогу понять.

Дверь резко распахивается, и Люциус отводит от меня свой взгляд.

– Мой лорд, – Люциус учтиво кланяется и отворачивается от меня. Фигура в черном плаще и капюшоне стоит передо мной, и все, что я вижу, – красные, глаза Волдеморта. Пустые. Мертвые.

С трудом подавляю тошноту, подступившую к горлу.

– Вот мы снова и встретились, грязнокровка, – от его холодного голоса у меня мурашки по спине бегут.

Смотрю мимо него, на Люциуса, который ухмыляется, явно наслаждаясь моим ужасом.

О, да пошло оно все! Я не собираюсь быть для них забавой!

– Да, встретились, – голос невыносимо дрожит. – А у вас, оказывается, талант замечать очевидное, мой Лорд.

Выражение лица Люциуса могло бы рассмешить меня, не будь ситуация такой откровенно ужасающей.

Волдеморт смеется, и я не могу удержаться, чтобы не взглянуть ему в лицо. Он протягивает ко мне свои длинные пальцы, больше похожие на паучьи лапки…

Нет, НЕТ! Не трогайте меня! Я не перенесу этого!

Холодные пальцы на моей щеке. И все не так, как рассказывал Гарри о том, когда Волдеморт прикасался к нему. Не боли, ничего. Но есть что-то, от чего меня мутит. Я непроизвольно вздрагиваю, когда его костлявые, холодные пальцы касаются моей кожи. Совсем не похоже на то, как Люциус дотрагивался до меня…

Держу пари, тебе жаль, что это не Люциус прикасается к тебе…

Заткнись!

Закрываю глаза.

– А она смелая девочка.

– О, мой лорд, она не настолько смелая, какой хочет казаться, – отвечает Люциус, растягивая слова. – Она все делает так, как ей говорят, стоит лишь слегка надавить.

– Ну, она же все-таки ребенок.

– Не такой уж она и ребенок, милорд, думаю, вы согласитесь с этим, – резко открываю глаза и смотрю на Люциуса. – Очень прискорбно, что такая молодая девушка, способная на невиданную силу, просто не хочет ее использовать. Поэтому она – слабая.

Сволочь, УБЛЮДОК!

– Хм, – Волдеморт хватает меня за подбородок и оценивающе осматривает. – Она выглядит лучше, чем когда я в последний раз видел ее. Почти мило, я бы сказал. И мне нравится это платье. Ты не ошибся в выборе, Люциус. В нем она выглядит, как маленькая мученица, – как раз то, что нам нужно.

– Я рассчитывал на такой эффект, господин.

Волдеморт улыбается, глядя на меня, а я заставляю себя смотреть ему в глаза. Наконец, он отпускает меня и садится в высокое кресло напротив меня.

– Встань рядом с ней.

Люциус подчиняется приказу и на мгновение бросает на меня взгляд прежде, чем повернуться к своему хозяину.

– Я еще раз собираюсь открыть свое сознание для Поттера, грязнокровка, – тихо говорит Волдеморт. – Сейчас ночь, и он должен спать. И во сне он будет видеть, как ты страдаешь. Если хочешь облегчить свою участь, то советую устроить хорошее представление для него. Все ясно?

Стискиваю зубы, чтобы не вскрикнуть от ужасной догадки, пронзившей меня. Я должна была догадаться. Связь между Гарри и Волдемортом… Гарри не обязательно быть здесь, чтобы видеть, что происходит.

Волдеморт откидывается в кресле и закрывает глаза, сжав подлокотники так сильно, что костяшки побелели, и, кажется, будто они сейчас порвут кожу.

Чего они хотят этим достичь? Возможно, заставить Гарри потерять всяческую надежду. Уничтожить его волю. Если так, то они совсем его не знают.

Нет. Волдеморт знает Гарри. Скорее всего, они пытаются заманить Гарри в ловушку, как было с Сириусом…

Но, Сириуса ведь не было там в тот раз, так?

Внезапно Волдеморт открывает глаза. Живые, горящие, красные. И он улыбается.

– Гарри Поттер, – его голос тих, как будто он находится под гипнозом. – Ты видишь свою грязнокровую подружку, Гарри? Видишь? Она полностью в моей власти. И была все это время с тех самых пор, как пропала несколько недель назад.

Он поднимает палочку.

– Круцио!

Неееееееееет! НЕТ! Пожалуйста, умоляю вас, прекратите! Адская боль, будто кровь кипит в жилах, а кожу обжигает огнем, острые лезвия режут плоть… ад повсюду, языки пламени и боль, боль, БОЛЬ!

Изо всех сил прижимаюсь к доске, к которой привязана. Сердце бешено стучит. Тудумтудумтудум…тудум…тудум…

Дыши.

Перевожу взгляд на Люциуса, но он неотрывно смотрит на Волдеморта. Почему он не хочет смотреть на меня?

Закрываю глаза, глубоко и часто дыша через нос.

– Видишь, как она страдает, Гарри? – Безжалостно шипит Волдеморт. – Она в агонии. И все из-за тебя. Ты ведь знаешь, что это твоя вина. Ваша дружба разрушила ее жизнь. Но ты еще можешь все исправить, можешь спасти ее, Гарри.

Чьи-то пальцы берут меня за подбородок и поворачивают лицом к Волдеморту. Теплые пальцы. Не Волдеморта.

Но именно Волдеморт сейчас улыбается, глядя на меня.

– Гарри Поттер, ты хочешь спасти свою грязнокровку?

Я затаила дыхание.

– Нет, – смотрю прямо в красные глаза этого чудовища, представляя, что это зеленые глаза Гарри. Представляя, что вместо смерти и пустоты они полны жизни и зеленых искр.

– Гарри, меня не нужно спасать. И Рона тоже. Мы в порядке. Они обращаются с нами неплохо, – слова застревают у меня в горле, но я продолжаю. – Ты должен сделать то, что должен. Выиграть войну. Забудь о нас и выиграй войну.

Волдеморт начинает смеяться. Он запрокидывает голову назад и смеется. А Люциус… он усмехается прежде, чем покачать головой.

– Ох, и что же мне делать с этой храброй малышкой? – От этого зловещего смеха мне не по себе. – Давай, Люциус, – Волдеморт кивает на меня, – покажи Гарри Поттеру, какую боль испытывает его подружка из-за него.

Кидаю взгляд на Люциуса, но он без тени эмоций направляет на меня волшебную палочку. Всего на мгновение наши взгляды скрещиваются, а потом…

Все вокруг исчезает, и остается только агония.

* * *

Боже, я больше не вынесу!

Слезы и кровь катятся по лицу, когда он проводит ножом от виска к подбородку, оставляя глубокий порез на коже. И он не смотрит на меня. Он ни разу не посмотрел на меня за все то время, что пытает меня. За последний час – или десять? – я горела, кричала, истекала кровью…

И теперь я снова плачу. Пусть он уже и убрал нож, но я не могу остановить слезы.

Он не смотрит, и я знаю, почему.

Чувствую себя преданной. И вот тут уже не знаю, почему. Он ведь делал вещи и похуже. Но вчера… Господи! Я думала, что что-то изменилось, что он может испытывать жалость ко мне, ну, или хотя бы что-то помимо ненависти, но сейчас…

Горячая кровь мгновенно остывает на моем лице. Облизываю пересохшие губы и чувствую металлический привкус. Мои рыдания становятся все тише, и я жду, что же будет дальше.

– Просто скажи это, грязнокровка, – голос Волдеморта с трудом доходит до меня. – Скажи Поттеру, что ты хочешь, чтобы он спас тебя. Ведь ты этого хочешь, не так ли? Глядя на тебя, любой бы мог так подумать.

Отрицательно мотаю головой, что-то бессвязно бормоча. Я даже не уверена точно, что пытаюсь сказать.

– Ну, что ж, – ледяным тоном произносит Волдеморт. – Видимо предыдущий опыт тебя не впечатлил. Люциус, будь любезен.

Я смотрю на Люциуса, его лицо словно высечено из мрамора.

– Люциус, – шепчу я. – Люциус, пожалуйста…

– Круцио!

* * *

Боль. Она скручивает все внутри, и это странное режущее заклятие… будто меня распороли бензопилой. Это. Должно. Закончиться!

Я больше не человек. Не личность. Я тону. Как камень, брошенный в воду.

В последний раз я кричу, и заклятие исчезает. А потом я чувствую удары плетью по рукам. Снова и снова… нет…

– Достаточно.

Долгожданное освобождение – еще большая мука. Одних воспоминаний достаточно, чтобы сжечь меня заживо.

– Скажи мне, кто для тебя Гарри Поттер? – Вопрошает Волдеморт, заставляя меня смотреть на него. Слезы все еще катятся по лицу. – Лучший друг, я думаю. С одиннадцати лет он был одним из твоих близких друзей. Твой герой, защитник, брат, которого у тебя никогда не было.

Отворачиваюсь от него и смотрю на Люциуса. Выражение его лица странное: он пытается сохранить спокойствие, но я вижу гнев и ярость, и что-то еще, чего не могу понять.

Пристально смотрю ему в глаза. Возможно, так он почувствует хоть немного жалости ко мне.

– И где же он сейчас? – Жестоко продолжает Волдеморт. – Он бросил тебя. Он так погряз в этих играх в героя магического мира и благородного мстителя за смерть родителей, что даже не в состоянии прийти и спасти тебя? Тогда он не такой уж и замечательный друг, каким ты его представляла, – перевожу на него взгляд, он улыбается. – Скажи мне правду, как если бы на моем месте стоял он, ты хочешь, чтобы он спас тебя?

Скажи, Бога ради, скажи!

Не могу, не могу!

Делаю глубокий вдох, сопровождающийся жуткой болью.

Он все еще улыбается.

– Я очень терпеливый, грязнокровка.

Он отходит от меня. Ко мне вновь приближается Люциус.

* * *

– Хорошо! – Выкрикиваю я, боль жжет изнутри. – Я хочу, чтобы Гарри спас меня! Теперь вы довольны?

Я вновь кричу и чувствую, что мои лодыжки теперь свободны. Падаю к ногам Волдеморта, дрожа, как осиновый лист, болевые спазмы все еще сотрясают мое тело. Господи, даже дрожь причиняет нестерпимую боль.

Почему я сдалась? Почему почему почему почему почему я такая слабая?!

– Думаю, этого достаточно, – произносит Волдеморт. Повисает пауза, заклятие сходит на нет, и сознание возвращается ко мне. Пропитавшаяся кровью рубашка прилипла к телу. Теплая кровь. Моя. О, Боже.

Голова кружится.

– Поттер, если хочешь вновь увидеть ее живой, ты должен быть завтра в полночь в доме Уизли. Если приведешь с собой Орден, грязнокровка умрет.

Он закрывает глаза на несколько минут, видимо, чтобы разорвать связь с Гарри.

– Отличная работа, Люциус, – он открывает глаза и улыбается. – Всегда приятно видеть, что слуги добросовестно выполняют приказы.

Перевожу взгляд на Люциуса. Он не сознает слов Волдеморта. Он пристально смотрит на меня.

Я вздрагиваю и издаю слабый стон. Не могу его видеть. Не могу.

Закрываю глаза.

Слышу удаляющиеся шаги и звук открываемой двери.

– Можешь делать с ней все, что хочешь, – бросает с порога Волдеморт. – Забери ее обратно или убей. Без разницы. Даже если Поттер придет к Уизли, он все равно приведет за собой половину Ордена, я уверен.

Слова – как эхо в пустоту. Знаю, что я не настолько испугана, как должна быть. Меня будто оглушили, я едва соображаю.

Возникает долгая пауза.

– Так… я могу, мой Лорд…

– Убей ее, если хочешь, – повторяет Волдеморт. – Вне всяких сомнений, ты жаждешь избавиться от нее. Но, если убьешь ее, избавься от тела.

Тело. Мое тело. Я. Гермиона Грэйнджер.

Тело, от которого следует избавиться.

Так или иначе, но я все равно умираю.

– В доме Уизли намечается большая вечеринка Пожирателей Смерти в ближайшие двадцать четыре часа, но хозяевам не обязательно сообщать, по какому поводу собрание, – продолжает Волдеморт. – Они, конечно же, не знают, что это ловушка для Поттера, но могут возникнуть проблемы, когда все вскроется. Хотя, это уже не имеет значения. Их будет просто приструнить. Ты возглавишь отряд Пожирателей Смерти, который будет ждать появления Поттера со своей свитой. Ты схватишь его и приведешь ко мне. Понятно?

– Да, господин.

– Ты не подведешь меня, – приказ – не просьба.

– Конечно, мой лорд.

– Хорошо. Тогда, до завтра.

Дверь с шумом закрылась.

Я открываю глаза.

Он ушел?

Да…

Но Люциус все еще здесь, стоит подле меня, нахмурившись.

Убей ее, если хочешь.

Вот и все. В конце концов, все закончилось.

О, Боже, помоги мне, пожалуйста. Если ты там, пожалуйста, помоги…

Но разве я заслужила помощи? Заманила Гарри в смертельную ловушку, и Рона тоже. И не только их, но и всех остальных, чьи имена я назвала под пытками. Я заслужила смерть.

Закрываю глаза. По щеке словно стегнули хлыстом.

– Смотри на меня, грязнокровка.

Сквозь пелену слез смотрю на него, и в течение нескольких минут в мире есть только он и я. И он смотрит на меня, решая, избавиться от меня, как он всегда хотел, или нет.

Напряженно с ужасом во взгляде я смотрю на этого человека, – человека, которого еще пару месяцев назад я едва знала, а теперь я знаю о нем больше, чем мне хотелось бы, – и жду, пока он решит, должна ли я умереть или лучше оставить меня в живых.

Глава 13. Непонятные чувства

Если б ты не стонала, я бы смог отдохнуть,

Но твой шепот во тьме не дает мне уснуть.

В полном одиночестве – без сна – слушаю я тебя.

Если б ты не кричала, я мог бы поспать,

Но покоя мне нет, продолжаешь кричать,

Горько плакать и выть, и за мной наблюдать.

– Кристина Россетти, Прошение призрака (перевод – kama155)

Неужели, это правда, и его лицо будет последним, что я увижу в этой жизни?

Оно нависло надо мной, хладнокровное и бледное, олицетворяющее все, что я так ненавижу в этом мире. Я так сильно ненавижу Люциуса, что мне почти физически больно даже смотреть на него. А теперь он – тот, кого я увижу перед смертью.

Он слегка хмурится.

Смотрю ему в глаза. Это глаза человека, который собирается убить меня!

Нет.

Пытаюсь откатиться в сторону, но он ловит меня прежде, чем я успеваю сдвинуться на несколько дюймов. Он склоняется надо мной и удерживает за плечо, прижимая к холодному полу. Пальцы больно впиваются в синяки на моей обнаженной коже чуть выше выреза платья. Платья мученицы. Иисусе!.

Он направляет палочку мне в грудь, на его лице застыло напряженное выражение.

– Разве я разрешал тебе двигаться?

Я качаю головой, и слезы катятся из глаз.

Его губы сжимаются в тонкую линию, а глаза сужаются… эти глаза – в них столько эмоций, которые я вряд ли когда-нибудь смогу понять! – затягивают меня. Глубже и глубже.

Я тону в них. Холодные, серые озера, глубины которых невозможно познать, пока их воды не сомкнуться над твоей головой, и ты не будешь отчаянно пытаться выбраться на поверхность.

Он кивает.

– Надо кончать с этим, – тихо произносит он, и я не знаю, предназначаются ли эти слова мне или он разговаривает сам с собой.

Он прижимает кончик палочки к пульсирующей голубой жилке на моей шее.

Пульс. Сердцебиение. Жизнь! Сейчас я жива.

Так не честно!

А, когда в этой ситуации хоть что-то было «честно»?

Он увеличивает давление на артерию. Я в ужасе зажмуриваюсь, и из горла вырывается всхлип.

Боже, о, Боже! Я люблю вас мама, папа. Пожалуйста, Господи, помоги мне, пожалуйста, пусть они узнают, что я люблю их, пожалуйста, спаси меня…

Я жду…

Покорно…

Но ничего не происходит.

– Ты боишься, грязнокровка?

Все еще жива. Об этом мне напоминает его безжалостный голос.

С усилием открываю глаза и смотрю в его ухмыляющееся лицо.

– Конечно, я боюсь, – содрогаясь, шепчу я. – А вам не было бы страшно, если бы вы находились на волосок от смерти?

– Я не боюсь смерти, – равнодушно отвечает он. – Если бы боялся, то не встал бы на этот путь.

Я должна перестать дрожать! Я не могу умереть, потеряв последнюю каплю гордости, не могу!

Конечно же, он чувствует, как меня трясет. И ухмыляется.

– И что же мне с тобой делать, грязнокровка?

Не могу выслушивать это! Вчера он спас мне жизнь только для того, чтобы отнять ее сегодня, предварительно замучив почти до смерти. И он еще смеет играть со мной, когда я одной ногой уже в могиле…

– Я подскажу, что вы можете сделать, – порывисто шепчу я. – Прежде, чем убить меня, сделайте мне одолжение – назовите мое имя.

Он хмыкает.

– Мисс Грэйнджер…

– Нет, не мисс Грэйнджер, – обрываю его. – Меня зовут Гермиона.

Постойте-ка… разве я уже не произносила этого раньше?

В его глазах вспыхивает узнавание. Должно быть, я действительно когда-то уже говорила то же самое, вот только не могу вспомнить, когда…

– Тебя звали Гермиона, – тихо говорит он. – Мертвым не нужны имена.

Мертвым. Скоро я буду одной из них. И у меня больше не будет имени. Меня больше не будет.

– Пока что я еще жива, Люциус, – шепчу я.

Он бьет меня по щеке, и я зажмуриваюсь от боли. Сколько же еще боли я испытаю перед смертью? Может быть, еще одно Круцио, и я провалюсь в небытие…

Небытие. Что если за чертой лишь оно? Что если после смерти нет ничего, кроме тьмы и пустоты? Господи!

– Это вопрос времени, – тихо произносит Люциус. – Мне достаточно лишь прошептать заклинание, и все будет кончено.

Я знаю, что в любом случае умру. И не только от той невыносимой боли, что я испытала за последние несколько часов. Мой приговор был подписан в ту минуту, когда Люциус похитил меня. Петля сомкнулась на шее, когда он аппарировал ко мне в комнату, и с тех пор, с каждым днем она затягивалась все туже и туже.

И вот сейчас настал последний миг моей столь короткой жизни.

Заставляю себя открыть глаза и поймать его взгляд.

Интересно, видит ли он меня, когда смотрит на меня? Я имею в виду, он действительно видит меня? Или он навесил ярлык грязнокровки и отказывается заглянуть дальше?

Это нечестно. Когда я смотрю на него, я вижу не только Пожирателя Смерти, чистокровного последователя Волдеморта. Я вижу Люциуса Малфоя. Вижу его – его высокомерие, гордость, решимость и жестокость. Все, что я так ненавижу, я вижу это в его глазах, а он видит лишь грязнокровку.

Должно быть, он никогда не заглядывал так глубоко, как я. Едва ли даже пытался.

Уже используешь прошедшее время?

– Если вы собираетесь убить меня, то давайте покончим с этим, – слова застревают в горле. – Но, пожалуйста, сделайте это быстро и передайте Рону и Гарри, что мне очень жаль.

Он еще сильнее прижимает палочку к моему горлу, и я не могу дышать, не могу думать, но продолжаю открыто смотреть ему в глаза. Пусть прямо посмотрит на то, что собирается сделать. Пусть видит, как жизнь уходит из меня.

Мое сердце все еще бьется. Я чувствую это биение в груди и жду, когда Люциус произнесет заклинание.

Тук-тук.

Тук-тук.

Тук-тук.

Ничего.

Черты его лица напряжены, а палочка по-прежнему упирается в сонную артерию…

Но, кажется, он не горит желанием наблюдать за тем, как я умираю.

Помоги мне помоги мне помоги мне! Прошу, Боже, если ты есть, помоги мне, пожалуйста!

Он раздраженно кривит рот и встает, убирая палочку от моего горла. Я снова могу дышать и потираю шею.

– Что вы…

Он пинает меня ногой по ребрам.

Я кричу, хватаясь за живот и сворачиваясь клубочком. Как он может? После того, как чуть было не убил меня. Больной, бессердечный…

– Вставай.

Что?

Поднимаю на него глаза, едва ли смея надеяться.

– Вы собираетесь..? – Удивленный шепот.

Он в такой ярости, что его и так бледное лицо стало белее мела.

– Темный Лорд сказал, что, если я сочту нужным, то могу оставить тебя в живых, – бросает он.

Нет, не так. Он сказал, что Люциус может сохранить мне жизнь, если захочет.

– Если Пожиратели Смерти провалятся с поимкой Поттера, тогда ты еще нам пригодишься. Так что вставай и пошли.

Я… не могу поверить!

Я испытываю такое облегчение, что хочется смеяться и плакать одновременно. Окружающее вдруг вспыхивает новыми, яркими красками, хочется жить, дышать, смеяться.

Я не умру! И мне уже все равно, что он будет делать со мной завтра, главное – он оставил меня в живых! Одному Богу известно, почему, но Люциус так решил.

Спасибо, Господи, спасибо спасибо!

– Пошевеливайся, – шипит он, направляя на меня волшебную палочку. – Или ты хочешь, чтобы я пересмотрел свое решение?

Я должна подняться. Он зол и действительно может передумать.

Перекатываюсь на живот и пытаюсь подняться на четвереньки, но голова кружится, а комната плывет перед глазами, и я падаю на пол.

Я должна встать, иначе он убьет меня!

Он крепко хватает меня за руку.

– Сможешь идти? – Тихо спрашивает он.

Киваю и вновь пытаюсь встать, но мои жалкие попытки терпят неудачу.

– Очевидно, нет.

Он берет мою руку за запястье и закидывает ее себе на плечо. Затем одной рукой он придерживает меня за плечи, а другой подхватывает ноги под коленями, и поднимает меня на руки.

Знаю, я должна сопротивляться. Я не хочу, чтобы он носил меня на руках. Только не после всего, что сделал. Тем более это совсем не обязательно, он ведь может просто наложить Империо, заставив меня идти с ним.

Это очередная игра. Я уверена. Вот только я никогда не знала правил ни одной игры, в которые он играл со мной.

Но мне уже все равно. Я слишком измучена и мне так плохо, а его руки такие теплые и успокаивающие, совсем как Империо, только более… я не знаю.

Кладу голову ему на грудь, чувствуя щекой тепло его мантии, и сильнее обнимаю его за шею, касаясь пальцами его кожи под каскадом светлых волос.

Он напрягается. Всего лишь на короткий миг, а потом выносит меня из этой ужасной комнаты.

Мы движемся вдоль темного коридора, а потом подходим к спиральной лестнице, что ведет куда-то вниз, глубоко вниз. Следом проходим еще один пролет, а за углом – огромная дверь с замысловатым узором на ней…

– Так ты решил оставить ее в живых, Люциус?

Мое сердце перестает биться, а Люциус поворачивается, все еще держа меня на руках.

Перед нами стоит Волдеморт, наполовину скрытый в тени коридора, и он улыбается.

– Мой лорд, я…

– Можешь не кланяться, а то уронишь ее, – он выходит из тени. – Я надеялся, что ты так и поступишь. Завтрашняя операция может провалиться, и девчонка еще будет нам нужна.

Слышу, как Люциус судорожно вздыхает – Водеморт, улыбаясь, смотрит на него таким взглядом, будто хочет подавить его волю. И я узнаю этот взгляд – точно так же Люциус смотрит на меня, когда применяет легиллименцию.

– Гадаешь, почему я дал тебе возможность убить ее, – это не вопрос.

– Простите, – поспешно начинает Люциус. – У меня не было намерений…

– Ну, конечно же, нет, – эта приводящая в ужас улыбка все еще играет на его змееподобном лице. – Если бы были, то ты бы высказал все вслух, не вынуждая меня применять легиллименцию.

Люциус напряжен, и я чувствую то, чего не чувствовала уже очень давно, – связь между нами. Мы оба одинаково боимся.

– Я дал тебе выбор, потому что хотел посмотреть, как ты поведешь себя, – продолжает Темный Лорд после небольшой паузы. – Если бы тебе нечего было терять, вне зависимости от того, жива девчонка или нет, что бы ты выбрал?

– Мой лорд, вы не можете ставить под сомнение мою верность…

– Я должен, особенно, если у меня имеются некие подозрения, – Волдеморт жестко обрывает Люциуса. – Я говорил с Антонином. Он утверждает, что твое… отношение к ней продиктовано отнюдь не только чувством долга.

Внутри меня все холодеет, Люциус сильнее сжимает меня в объятиях. Его пальцы так впиваются в мою кожу, будто он старается не уронить меня.

– Милорд, Антонин лжет, – произносит он, и я не могу не восхититься его способности держать эмоции под контролем и говорить так спокойно. – Он злится на меня, потому что я не дал ему изнасиловать девчонку. Если чье поведение и заслуживает вопросов, то это только его, а не моё.

– Действительно. Я расспрошу его подробнее, потому что моя позиция касательно этого вопроса определена ясно: делайте все, что угодно с ведьмой, но прикасаться к грязнокровкам запрещено, – на секунду его взгляд задержался на мне. – Ты понял, Люциус?

– Непременно, мой лорд, – он кивает головой.

Под пристальным взглядом Волдеморта я начинаю дрожать: в глубине его глаз плещется зло, о котором я не хочу ничего знать. И никогда не захочу.

– Можете идти, – тихо произносит он.

Люциус склоняет голову и, повернувшись, направляет палочку на дверь. Она распахивается, и мы выходим из этого проклятого места, подальше от Волдеморта и его подозрений и лжи.

Только сейчас я могу нормально вздохнуть. Впервые за несколько дней, а может быть, и недель, я вдыхаю свежий воздух.

Вокруг темно, и я едва могу видеть.

– Люмос!

Осматриваюсь и замечаю деревья. Старые, большие, ветвистые деревья. И когда поднимаю взгляд вверх, вижу ночное небо, усыпанное звездами.

В детстве я очень любила рассматривать звезды. Ночами мы с папой часто выходили во двор, расстилали плед и ложились наблюдать за звездным небом. У него была книга по астрономии, поэтому он знал кучу созвездий, которые показывал мне.

– Держись за меня, – бормочет Люциус. – Мы аппарируем.

Слабо цепляюсь за отворот его мантии, прислоняясь к его груди. Он смотрит на меня сверху вниз, а я просто закрываю глаза.

А затем чувствую, как нас будто засасывает в воронку, сжимает в маленькую точку, и я почти готова разлететься на мелкие частицы, виски сдавило…

Холодный, свежий воздух снова ударяет мне в лицо.

Открываю глаза.

Озеро. То самое, где водятся эти твари. Они до сих пор снятся мне в кошмарах.

Он опускает меня на землю. Я слишком измучена, чтобы даже пошевелиться. Только пальцы мягко перебирают острую траву, и я стараюсь как можно четче запомнить этот момент – прохлада травы, касающейся моей кожи. Маленький островок умиротворения в океане боли и крови.

Покорно жду, пока Люциус вызывает лодку, проливая несколько капель крови в воду, чтобы отогнать этих существ.

Я даже не сопротивляюсь, когда он, не говоря ни слова, опускает меня в лодку и забирается следом, отталкиваясь от берега.

Мы молча плывем через озеро, он крепко обнимает меня за талию.

И он никак не комментирует то, что я откидываю голову назад, облокачиваясь на него в полном изнеможении.

А, я… едва замечаю, что он переплетает наши пальцы: его – холеные и бледные, и мои – все в синяках и кровавых подтеках.

* * *

– Зачем ты принес ее сюда? – «приветствует» нас Беллатрикс, когда Люциус вносит меня в дом. Она стоит в холле и прожигает нас взглядом. – Твой конек – Империус, Люциус. Разве нельзя было воспользоваться им?

– Не будь идиоткой, – бросает он. – Я думал, ты более умна.

На ее щеках появились два ярко-розовых пятна. Так вот, оказывается, от кого Драко унаследовал эту черту.

– Посмотри на нее, – Люциус не обращает никакого внимания на ее негодование. – В каком она состоянии. Она не может идти сама.

– Ну, а кто довел ее до такого? Спроси себя, – яростно шипит Беллатрикс, точно озвучивая мои собственные мысли. – Ты знал, о чем попросит тебя Темный Лорд. И вообще, какая разница, в каком она состоянии? Прогулка не убила бы ее.

– Нет, но могла бы, – отвечает он, в его голосе звенит едва сдерживаемая ярость.

Она что, дура? Как она может так выводить его из себя? Это же очевидно, что он в ярости, даже я это вижу, хоть и знаю его совсем недавно, а она знакома с ним уже многие годы.

Или же… на самом деле она едва его знает?

– Поверь, я нес ее не из прихоти.

Она поджимает губы.

– Ну, хорошо, – шипит она. – Я отведу ее наверх в ее комнату. Или, может, Антонин…

– Он ничего не может, – обрывает ее Люциус. – Я сам способен отнести ее наверх. Иди спать, Белла. Поговорим утром.

Не говоря больше ни слова, он проходит мимо нее, все еще неся меня на руках, и поднимается по лестнице.

– Ты придешь ко мне сегодня? – Доносится нам вслед голос Беллатрикс.

Он не отвечает.

Все так же молча, он пересекает порог комнаты и запирает дверь.

Кладет меня на кровать, и мое тело буквально утопает в мягком теплом матраце. Так хорошо, так удобно.

Люциус садится на край кровати и матрац прогибается под тяжестью его тела. Я замираю, широко распахнув глаза.

Одна его бровь ползет вверх.

– Боишься меня, грязнокровка?

– Конечно, боюсь, – шепотом отвечаю я. – Всегда боялась, и вам это отлично известно.

Он ухмыляется.

– По крайней мере, честно. Признаться, меня уже стало утомлять это твое показное сопротивление.

Встряхиваю головой, глаза наполняются слезами.

– Это всегда было только притворством, – сердце сжимается, потому что на этот раз я говорю правду. Боже, помоги мне. – Вы были правы, когда сказали, что я слабая. Теперь вы счастливы?

Он тихо усмехается.

– «Счастлив» – немного не то определение, – отвечает он.

– Хорошо, – две слезинки катятся по щекам, и голос надламывается. – Потому что я ненавижу вас за это, Люциус.

Он самодовольно улыбается.

– А вот это уже делает меня счастливым. Потому что нет эмоции сильнее, чем ненависть. И я польщен, что оказываю на тебя такой эффект.

Закрываю глаза. Ублюдок, он наслаждается моей ненавистью. Она питает его. Он уже говорил мне это прежде.

Но перестать ненавидеть его, значит, лишить себя единственной вещи, удерживающей меня от сумасшествия. Мне необходимо ненавидеть его, иначе я сойду с ума. А если я больше не смогу его ненавидеть, тогда…

Почему я вообще задумываюсь об этом? Я ненавижу его ненавижу ненавижу его – и это не обсуждается!