Текст книги "Eden (ЛП)"
Автор книги: obsessmuch
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 55 страниц)
Я пытаюсь дышать, но не могу. Только чувствую. Боль, ненависть, агонию, унижение.
Он сильно бьет меня обратной стороной ладони. Опять.
– Клянусь Богом, я поставлю тебя на место!
НЕНАВИЖУ. НЕНАВИЖУ. НЕНАВИЖУ.
Я падаю на пол, но он еще не закончил.
Мои глаза вновь горят, как тогда, когда они выпытывали у меня сведения о семье Гарри…
Как он мог? Как он мог заставлять меня предавать моего лучшего друга?
Я кричу от боли, прижимая пальцы к глазам, из которых – я знаю! – течет кровь.
В тот день ты выдала Рона, подписав ему тем самым смертный приговор…
– Нет! – кричу я, и заклятие исчезает.
Люциус смеется надо мной.
НЕНАВИЖУ. НЕНАВИЖУ. НЕНАВИЖУ.
– Чего ты хочешь? – злобно бросает он.
– Я хочу, чтобы вы остановились! – Хнычу я, забыв о гордости, забыв обо всем на свете, потому что все это не имеет никакого значения до тех пор, пока он не оставит меня в покое.
Он вновь смеется, хватая меня за руку и прижимая к стене. Так близко. Почти как в тот раз, когда я на мгновение подумала, что он мог бы…
– А я-то думал, что вы хотите быть способной к беспалочковой магии, мисс Грэйнджер.
Раньше он чаще обращался ко мне так. Сейчас же лишь «грязнокровка» или «маггла»…
– Меня зовут Гермиона, – шепотом сообщаю ему я.
Улыбка моментально сползает с его лица, и он со всей силы бьет меня головой о стену.
НЕНАВИЖУ. НЕНАВИЖУ. НЕНАВИЖУ.
Боль. Нескончаемая боль.
Ну же, Гермиона! Сфокусируйся! Ты можешь остановить его, и ты знаешь это!
– Никчемная сучка! – сквозь зубы шипит он. – Ты не имеешь права на имя. Ты хуже грязи! Отныне ты – «грязнокровка», потому что ты не заслуживаешь, чтобы тебя называли по имени.
НЕНАВИЖУ НЕНАВИЖУ НЕНАВИЖУ НЕНАВИЖУ НЕНАВИЖУ!
Я чувствую электрический разряд, пробегающей по всему телу. Он проходит сквозь меня, задевая каждый нерв, растворяясь в моей крови.
– Бесполезная. Жалкая. И я даже не хочу доказывать это тебе; если ты до сих пор сама не поняла, то, увы, тут уже ничто не поможет.
О, да ПОШЕЛ ТЫ НА ХЕР! Оставь меня, оставь в покое!
Он грубо поворачивает мою голову, чтобы посмотреть в мое лицо, а через секунду…
Еще одна пощечина.
Проклятье! Как меня бесит то, что он намеренно не использует чертову палочку, чтобы причинить мне боль!
Я ненавижу его. Я так сильно его ненавижу!
Электрический разряд вновь пробегает по телу, струясь по венам.
Напрягись, Гермиона! Направь энергию!
Люциус безжалостно смеется.
– Разве я когда-нибудь касался тебя, – шепчет он, – ты, мразь!
Вот так! Освободи ее! Пропусти через пальцы!
НЕНАВИЖУНЕНАВИЖУНЕНАВИЖУНЕНАВИЖУНЕНАВИЖУ!
Чувствую, как электрический разряд покидает мое тело через кончики пальцев, и Люциус… летит назад, через всю комнату, и растягивается на полу.
Я непонимающе смотрю на него сквозь слезы и делаю вдох только тогда, когда он начинает подниматься.
Господи, Боже мой.
Смотрю на свои ладони, на широко растопыренные пальцы, и я не верю. Во всем теле ощущается какая-то легкость.
Это… это была я!
Я сделала это! Беспалочковая магия!
У меня получилось!
– Ха!
Не могу удержаться от ехидного смешка, потому что я смогла. О, да, я же говорила, что во мне есть магия, ты, ублюдок!
Он встает и направляет на меня волшебную палочку, и я вжимаюсь спиной в стену, потому что у него все еще есть палочка, а у меня – скудные магические силы.
Но, несмотря на адскую боль во всем теле, я улыбаюсь. Улыбаюсь, потому что на этот раз он проиграл! А я – выиграла. Я!
И он знает это!
– Ты… – его лицо искажено яростью – Ты… маленькая…
Но уже не имеет значения, что он говорит, потому что я способна творить беспалочковую магию. Я могу! А вот он ничего с этим поделать не может.
Кроме того, он разрешил мне ранить его.
Хоть и думал, что я никогда не смогу сделать это.
– Я же говорила, – шепчу я.
В мгновение ока он оказывается подле меня и накручивает мои волосы в кулак. Я вскрикиваю, но с уверенностью смотрю ему прямо в глаза, потому что не он вышел победителем в этой схватке. Не он!
Люциус вглядывается в мое лицо, направив на меня волшебную палочку, и он зол. Но мне уже все равно. Эту битву он проиграл!
– Проклятье! – Шипит он. – Будь ты проклята!
Он отпускает мои волосы, но хватает меня за руку, вытаскивая из кармана крошечный ключик.
– Западная спальня.
И мы будто распадаемся на мелкие частицы, просачиваясь сквозь пространство…
Мы в моей спальне. Ну, ладно, не в моей, а в той, что мне выделили, пока я нахожусь в доме Блэков. Минимум обстановки: серые каменные стены, кровать, шкаф, туалетный столик и ванная комната.
Слава Богу, я больше не в этом ужасном подземелье!
Он направляет на меня палочку, мои мышцы расслабляются, и я падаю на пол. Пытаюсь пошевелиться, но тщетно. Это даже хуже Петрификуса Тоталуса, потому что мое тело не онемело, и сейчас технически я все еще могу двигаться.
Зачем он наложил на меня это заклинание? Это чертовски трусливый поступок!
И он… он берет меня на руки и несет к кровати, а затем опускает меня на мягкое покрывало.
Теперь я в панике.
Он может делать со мной все, что захочет.
Но… он лишь садится на край постели и подзывает флакон с исцеляющей мазью с моего туалетного столика. А потом наносит мазь на синяки и ссадины на моем лице. Когда он заканчивает, то вновь направляет на меня палочку, и я чувствую тепло, волной проходящее через меня и уносящее с собой всю боль.
Что, черт побери, он творит?
Но у меня нет времени гадать, потому что Люциус склоняется надо мной, ткнув палочкой мне под ребра.
– Я собираюсь снять заклятие, – тихо говорит он. – Но только посмей пошевелиться, и я буду накладывать на тебя Круцио до тех пор, пока ты не забудешь собственное имя.
Я понимаю, что заклятие отпускает меня по едва заметной дрожи, пробегающей по телу. Судорожно вздыхаю, чувствуя, как его палочка сильнее упирается мне в ребра, и сжимаю в кулак шелковую ткань покрывала, на котором лежу.
И больше не шевелюсь.
Он все еще нависает надо мной.
– Маленький выброс магии ничего не значит, грязнокровка, – шепчет он. – То, что ты можешь исполнить небольшое колдовство, все равно не дает тебе права заниматься колдовством. В тебе нет силы даже на самое элементарное заклинание, тебе все ясно?
Я киваю, потому что уже ничего из того, что он говорит, не имеет значения. Он уже не первый, и он знает это.
Не то, чтобы я теперь ведущая, нет. Он сильнее меня, и у него есть палочка. А я способна на беспалочковую магию только, когда меня вынуждают. И сейчас я напугана. Боль и ярость ушли, уступив место страху.
Как будто этого не достаточно. Вдобавок я больше не ощущаю в себе ту силу, что остановила Люциуса.
Он сильнее давит палочкой мне под ребра и склоняется еще ниже, так, что его грудь соприкасается с моей… и нас разделяет лишь одежда. Я чувствую на щеке его дыхание.
Я… я не могу дышать. И думать.
Пожалуйста, не надо.
Он медленно проводит рукой по моей щеке, его пальцы нежно касаются кожи.
Я подавляю дрожь.
А затем он – Боже милостивый! – он опускает руку ниже, лаская шею, и ниже, между холмиками грудей, к животу… и он, кажется, не собирается останавливаться…
Не надо, пожалуйста, нет!
Внезапно он замирает, а потом перемещает руку в сторону, на мое бедро, вжимая меня в мягкий матрас подо мной…
Под нами…
Я невольно задерживаю дыхание, лежа под ним. Он грубо вдавливает меня в матрац, а его волшебная палочка все еще упирается своим кончиком мне в ребра.
– Не думаю, что нужно напоминать, кто здесь главный, – он едва шепчет, его рука все еще давит на бедро, а его тело прижимает меня к кровати.
Нет!
Теперь я действительно в ужасе, потому что, я думаю, он может… он хочет вернуть контроль над ситуацией. Я уверена!
– Тебе ясно, гразнокровка? – давление его палочки усиливается, а сам Люциус наклоняется еще ниже, – хотя куда уж ниже?! – Я здесь главный, и ты ничего не можешь с этим поделать. Я имею над тобой неограниченную власть.
Я киваю, от страха слезы катятся по щекам.
Возможно, сейчас, вы и вправду имеете надо мной власть. Но что бы вы ни делали, отныне вы знаете, что у меня есть магическая сила.
Но он… он ничего не делает. Несколько секунд он смотрит на меня, а потом встает и отходит от кровати, все еще держа палочку направленной на меня.
– В любом случае, это все неважно, – хладнокровно бросает он. – В конце концов, что такое жизнь, как не набор определенных воспоминаний?
Что… нет… он не может…
Нет, может.
– Трус! – Недоверчиво шепчу я.
На его лице заиграли желваки.
– Думай обо мне, как хочешь, грязнокровка, – тихо говорит он. – Мне все равно.
Он поднимает палочку.
Нет!
– Обливиэйт!
Я будто выныриваю на поверхность воды.
Я ведь не могла уснуть? Я только на секунду закрыла глаза.
Минутку. Я…я… в своей постели?
Оглядываюсь вокруг… я снова в своей комнате. Ну, ладно, не в моей, а в той, что мне выделили, пока я нахожусь в доме Блэков.
Но… когда?
Он здесь. Стоит у стены напротив и смотрит на меня. На его лице ни единой эмоции.
– Я принес тебя сюда, – поясняет он. – Я подумал и решил, что ты все же выучила урок. Тем более у меня и так нет времени, чтобы еще и тратить его на тебя.
Но… я не понимаю…
– Когда вы…?
– Только что. Ты спала, когда я вернулся, поэтому я принес тебя в твою комнату.
Но… я не помню, как заснула…
Разве я могла не заметить этого? Я лишь на минутку дала глазам отдых после обеда – или ужина? – сразу после того, как Долохов выволок Рона…
– Почему я не проснулась? – Настороженно спрашиваю я.
Он не медлит с ответом.
– А почему ты не проснулась, когда я впервые принес тебя сюда после того, как запер в шкафу внизу? – Это определенно риторический вопрос. – У меня есть пара приемов, которые не дают тебе проснуться, когда это выгодно мне.
Но когда я видела его в прошлый раз, он сказал, что еще не закончил со мной. Что же заставило его передумать?
Ради Бога, только не спрашивай его об этом!
Он подходит к двери.
– Уже поздно, – резко бросает он. – Тебе нужно поспать.
Но… я же только что проснулась. Почему…?
Он открывает дверь и покидает комнату, не забыв запереть ее за собой на замок.
Я, молча, сижу на кровати, уставившись на закрытую дверь.
Затем встряхиваю головой. Какой смысл в моих попытках понять его? Это просто нереально.
Поднимаюсь с кровати и иду в ванную. Горячая вода поможет смыть воспоминания об ужасных подземельях.
Глава 11. Открытие
Если рассудок еще при мне, то действительно сумасшествие думать, будто из всех мерзостей, коими я окружен в этом ненавистном месте, – менее всего мне страшен граф, и будто только с его стороны я еще могу надеяться на помощь до тех пор, пока он во мне нуждается! – Дракула, Брэм Стокер
Я ожесточенно тру пол, покрытый толстым слоем грязи и пыли, какой-то тряпкой, которую мне всучили, когда привели сюда. Кажется, пройдет вечность прежде, чем я увижу настоящий цвет покрытия. Кожа на пальцах рук уже сморщилась от холодной воды, а спину и шею неимоверно ломит…
Но Рон хотя бы рядом.
Сегодня утром ко мне в комнату пришла Беллатрикс и сказала, что пол в гостевой комнате нуждается в чистке, и мы с Роном отныне будем вместо домовых эльфов выполнять грязную работу.
Едва я вошла в помещение, как сразу же узнала его, – это та самая комната, где были мы с Люциусом, когда только приехали сюда. Та самая, где я пырнула его ножом. Комната, где отношения между нами изменились, и в этом виновата только я…
Но все и так уже было несколько личным, ты так не думаешь? Да он едва не замучил тебя до смерти!
Я глубоко вздыхаю и выбрасываю из головы мысли о Люциусе.
Сейчас в комнате нет мебели, как нет больше и тех ужасных предметов, что были здесь повсюду. Должно быть, их убрали еще до моего прихода.
Мы заперты здесь, и время от времени они приходят проверить сделанную работу. Но, несмотря на это, мы с Роном вместе.
И я благодарна за это. Мы можем спокойно разговаривать, помогая друг другу, хоть это и унизительно – прислуживать этим ублюдкам.
– Скорее всего, – произносит Рон уже раз десятый за утро (или уже день? – да какая к черту разница!) – родители просто сделали вид, что согласны на условия Пожирателей Смерти, но на самом деле будут шпионить для Ордена.
Я что-то неразборчиво бормочу.
– Бога ради, да они никогда и ни за что не будут служить Сама-Знаешь-Кому! – Он истерично смеется. – Не будут.
– Конечно, не будут, – тихо соглашаюсь с ним, старательно орудуя тряпкой.
Рон вновь что-то бубнит себе под нос, до меня доносится лишь «никогда не будут» и «шпионить для Ордена».
Мне страшно за него. Я могу только представить, какое чувство вины гложет его…
Да, ты можешь. Ты чувствуешь то же самое каждую чертову минуту каждого чертового дня.
Отбрасываю эту мысль.
А смысл? Ночью, перед сном, ты все равно будешь вновь и вновь прокручивать все это в голове. Так всегда происходит…
– Знаешь, кого мы встретили, когда Люциус вел меня сюда? – Пусть мне и не очень хочется об этом говорить, но так я хотя бы отвлекаюсь от мыслей.
– Кого? – Рон даже не поднимает взгляда от пола.
– Мать Драко.
Нарциссу Малфой. Его жену.
– Ммм, – похоже, его эта новость не заинтересовала. – Малфой – хорек. Его ведь нет здесь?
– Нет. Думаю, она приехала одна.
– Она останется?
– Вряд ли. Если не ошибаюсь, она что-то привезла мужу, вот и все.
Повисла пауза. Слышно лишь, как тряпка шуршит по полу.
– Думаешь, здесь останутся только Малфой, Беллатрикс и Долохов?
– Я почти не сомневаюсь в этом, – со вздохом отвечаю я.
Я умалчиваю о том, как у меня язык чешется рассказать Нарциссе о связи между ее мужем и сестрой. Мне противно от того, что эти двое обманывают ее и при этом еще нахально улыбаются. И, судя по всему, она даже не догадывается о предательстве.
Нет, я не скажу Рону об этом, потому что тогда, он захочет знать, почему я не сделала этого.
Если честно, я сама не знаю ответа на этот вопрос.
Просто… ну, у меня ведь нет никаких причин делать ей больно. Она ничего мне не сделала. И она не виновата, что вышла замуж за это чудовище.
Но она все-таки вышла за него.
Ну и что? Наверное, она не настолько хорошо его знает, иначе зачем бы ей становиться его женой, зная, кто он на самом деле?
И вообще, это не мое дело!
– Я видел ее на Кубке Мира по Квиддичу, – произносит Рон, продолжая яростно соскребать грязь с пола. – Она все еще выглядит так, будто нанюхалась дерьма?
Да, мне стыдно, но я не могу сдержать смех.
– Ну, она посмотрела на меня, как на мешок с мусором, и сказала: «Полагаю, это и есть та грязнокровка?»
– Вот овца, – со злостью возмущается Рон.
Я не отвечаю. Признаюсь, что если бы можно было выбирать, я бы предпочла провести время с ней, чем с ее проклятым муженьком. Она кажется вполне безобидной на его фоне.
Скорее всего, она не знает, что делает со мной Люциус, в противном случае она бы проявила ко мне больший интерес.
Но она смотрела на меня так, словно я пустое место. Я для нее ничто, грязное пятно, на которое случайно упал ее взор.
Она красива. Этого у нее не отнять. По-настоящему красива.
Они с Люциусом хорошо смотрятся вместе. Совершенная пара. Оба надменные, изящные блондины с холодными усмешками на лицах.
– Она очень похожа на своего мужа, – рассеянно говорю я. – Немного жутко. Они настолько похожи, что могли бы сойти за брата и сестру.
– Может, так оно и есть, – фыркает Рон. – Кто знает, как далеко способны зайти эти фанатики, дабы сохранить чистоту крови.
Я перестаю улыбаться, потому что в этот момент в комнату входит Люциус, придирчиво оглядывая пол.
Рон и я замираем и смотрим на него, но Люциус останавливает свой взгляд на мне.
– Вы не очень-то преуспели здесь. А я думал, что грязнокровка и Уизли – профи во всем, что касается грязной работы.
О, заткнись!
Обеспокоенно смотрю на Рона – как бы он не выкинул чего. Но он, молча, возвращается к работе.
– В этом нет необходимости, дружок, – Люциус злорадно усмехается. – Здесь ты закончил. Будешь мыть пол в коридоре, – он кивает в сторону двери, – а грязнокровка закончит то, что вы начали. Антонин присмотрит за тобой.
Рон посылает Люциусу взгляд полный ненависти, но тот лишь усмехается.
– Пожалуйста, – я чуть ли не плачу. Люциус поворачивается ко мне. – Пожалуйста, можно он останется? Мы быстрее справимся, если будем работать вместе.
Его улыбка становится шире.
– Ты так думаешь? А мне кажется, наоборот, чем меньше вы будете отвлекать друг друга пустой болтовней, тем быстрее справитесь со своими обязанностями.
– Да неужели? – Раздраженно бросает Рон. – Какая разница, как быстро мы наведем здесь порядок? Я имею в виду, кому есть дело до этой дыры? Вряд ли у нас будут гости.
Сжимаю губы, пряча улыбку, но Люциус замечает мое выражение и направляет палочку на Рона.
– Империо!
Взгляд Рона стекленеет, а на губах появляется блаженная улыбка.
– Встань, – приказывает Люциус.
Рон поднимается на ноги, его движения замедленны и как-то неестественны.
– Вам не обязательно делать это! – С негодованием кричу я. Люциус поворачивает ко мне, все еще держа палочку направленной на Рона.
– Спокойно, грязнокровка, или ему же будет хуже.
Я замолкаю, провожая взглядом Рона, который движется будто сомнамбула. Он выходит за дверь и прикрывает ее за собой, а Люциус накладывает запирающие чары.
– Не нужно было, – тихо говорю я.
– Почему? – Он холодно смотрит на меня.
– Не нужно накладывать заклинание, чтобы заставить его уйти. Он бы послушался, если бы вы вежливо попросили его.
– Я не собираюсь быть вежливым с Уизли, – грубо бросает он. – Что толку метать бисер перед свиньями? Приступай к работе, и без разговоров. Ты ведь сделаешь это для меня, грязнокровка? Хоть раз в жизни попридержи свой острый язычок и сделай, как велят.
Стискиваю зубы, подавляя рвущуюся из груди ярость, и киваю.
Скотина. Мерзкая дрянь. Ему когда-нибудь надоест вести себя, как последняя сволочь?
Окунаю тряпку в ведро с водой и приступаю к своим обязанностям. Глаза наполняются слезами, а дыхание учащается. Никто и никогда еще не приводил меня в такое бешенство, как делает это Люциус Малфой. Даже его противный сын или Лаванда Браун, Снейп, сучка Паркинсон, Рита Скиттер, Амбридж… никогда, никогда я еще никого не ненавидела так, как ненавижу сейчас его!
Он наблюдает за мной. Боковым зрением вижу, что он смотрит на меня, пока я мою пол.
Да-да, конечно. Почему бы вам не позлорадствовать?
Но одного взгляда оказывается не достаточно.
– Должен сказать, – произносит он, растягивая слова, – это довольно приятный сюрприз для меня – видеть, что ты беспрекословно подчиняешь приказам.
Пошел вон.
– Может быть, – лениво продолжает он, – когда Темный Лорд победит, мы оставим некоторых грязнокровок в живых. Они могут стать достойной заменой домовым эльфам. Как тебе такая идея?
Я поднимаю голову.
– Что? Вы говорите, что в случае победы, вы уничтожите всех магглорожденных? Не оставив им ни единого шанса?
Что-то полоснуло меня по руке.
Судорожно втягиваю ртом воздух и задираю рукав мантии. Так и есть – на руке алеет порез. Не слишком глубокий, но этого достаточно, чтобы пошла кровь.
Поднимаю глаза на него. Он усмехается, лениво поигрывая палочкой в руке.
– Кажется, я не давал тебе слова, – произносит Люциус.
– Но вы…
Еще один порез пересекает первый, на этот раз более глубокий. На глаза наворачиваются слезы.
– О, дорогая, – он все еще ухмыляется, – ты, кажется, не поняла меня. Ты ведь прекрасно знаешь, как я не люблю, когда ты перечишь мне.
Подавляю слезы и опускаю глаза, с удвоенным усердием продолжая скрести пол.
– Но я все же отвечу на твой вопрос, – с нотками злобы в голосе говорит он. – Не вижу в этом ничего такого.
Уходите. Оставьте меня одну, пока я не сказала того, о чем потом пожалею.
– План был таков: уничтожить всех магглорожденных, едва закончится война, – он смакует каждое слово. Ублюдок. – Но теперь я вижу, насколько полезными могут быть грязнокровки. Возможно, я упрошу Темного Лорда сохранить жизнь некоторым из них. И, конечно же, только тем, кто уже достаточно стар, чтобы размножаться.
– Идиотизм! – Я смотрю на него, проклиная себя за несдержанность. – Бред сивой кобылы!
И снова руку пересекает порез.
Закусив губу, яростно тру пол и пытаюсь игнорировать все, что он говорит.
Господи, позволь мне увидеть, как Люциус Малфой страдает. Как его кости дробятся в щепки, кровь льется рекой, а он сам корчится в агонии и кричит. Я хочу видеть его полностью раздавленным, лежащим у моих ног.
* * *
Сворачиваюсь клубочком на кровати, дрожа от холода, и плотнее укутываюсь в огромных размеров мужскую рубашку, что служит мне покрывалом.
Здесь чертовски холодно.
Дома моя кровать стояла около батареи отопления, и я никогда не мерзла.
Не могу заснуть.
Если бы я была дома, то могла бы зажечь ночник и что-нибудь почитать. Ну, или покрепче обнять своего плюшевого медвежонка.
Слезы жгут глаза, и я кусаю губы. Дом. Я больше никогда его не увижу…
Глубоко вздыхаю и закрываю руками глаза, пытаясь прогнать непрошенные слезы, а потом переворачиваюсь на спину, устремляя взгляд в потолок, которого все равно не вижу, потому что в комнате темно.
Это Люциус во всем виноват. Из-за него я вряд ли когда-нибудь смогу нормально спать. Ночью мне ничего не остается кроме как думать, и я пытаюсь разгадать его, понять причины его поступков.
Сегодня ему, в конце концов, наскучило насмехаться надо мной. Почему? Может, потому что я не обращала на него внимания?
А что, если я буду игнорировать его всегда? Возможно, он перестанет получать удовольствие, пытая меня. Ведь, когда я проигнорировала его сегодня, он даже не разговаривал со мной, возвращая меня в мою комнату.
И почему он так… странно смотрел на меня?
Я чувствовала его взгляд, пока отмывала пол, но вот выражение его лица… когда я мельком бросила на него взгляд, я увидела то, чего совсем не ожидала увидеть.
Такой странный, пугающий вид. Он словно изучал меня, пытался решить для себя что-то, что связано со мной, и что он никак не может понять до конца.
Ох, не знаю. Порой я бы все отдала лишь бы знать, о чем он думает.
Скрип.
У меня перехватывает дыхание, будто меня ударили в солнечное сплетение.
Знакомый звук – протяжный скрип открывающейся двери.
А теперь она закрывается.
Щелк.
На замок.
Приподнимаюсь на локтях, вглядываясь в темноту, и в ужасе судорожно сжимаю ткань покрывала.
– Кто здесь? – От страха едва могу говорить.
Нет ответа.
Дыхание. Тяжелое… слишком тяжелое…
Я ничего не могу разглядеть!
– Я спрашиваю, кто здесь? – Голос срывается, и мой вопрос повисает в темноте.
Тишина в ответ.
Тихие осторожные шаги.
Это… он?
Нет, не может быть! Какого черта ему делать в моей комнате ночью?
А, на что похоже то, что он делает?
Но… он сказал, что не станет! Сказал, что никогда бы…
Только не говори, что такое в принципе невозможно.
Так, это всего лишь мой личный страх перед ним еще с тех пор, как он объявился в моей спальне в доме родителей…
Но… я не могу… о, Боже, пожалуйста, я… я…
Шаги останавливаются в полуметре от моей кровати, и дыхание становится напряженнее, прерывистее.
Боюсь вздохнуть. Только сжимаюсь от ужаса, лежа на кровати.
– Люмос!
Мое сердце уходит в пятки.
Это не его голос.
Слабый огонек освещает комнату и незваного гостя.
Долохов стоит у моей кровати, плотоядно глядя на меня в тусклом свете.
О, Боже.
– Добрый вечер, дорогуша, – его губы искривляются в злобной гримасе.
В мгновение ока выпутываюсь из-под покрывала и скатываюсь с кровати.
– Что такое? – Обнимаю себя за плечи в защитном жесте. – Что вам нужно?
Зачем я спросила, зачем?
Он облизывает нижнюю губу. Его слюна блестит в свете палочки.
– Кажется, я уже ясно дал это понять.
Внутри все сжимается и переворачивается, когда он делает шаг в мою сторону, сокращая расстояние между нами, подходя ближе и оттесняя меня к стене, пока я не натыкаюсь спиной на холодный камень. От страха я забываю дышать. Его дыхание учащается, когда он опирается рукой на стену в нескольких сантиметрах от моей головы.
Огонек от палочки освещает его расширившиеся зрачки. Он проходится по мне взглядом с головы до ног.
Я бросаюсь в сторону, но он хватает меня за талию, прижимая обратно к стене.
От него несет алкоголем.
– Отпустите меня! – Сквозь зубы шепчу я, но он лишь тихо посмеивается, еще крепче стискивая меня в руках.
– О, перестань, – чувствую щекой его горячее дыхание, и меня начинает мутить. – Я уже видел тебя голой. Остальное происходит само собой. Почему бы тебе не согласиться со мной?
Он грубо хватает меня за подбородок и поворачивает мою голову в сторону. Что-то горячее и влажное ползет по моей щеке…
Он облизывает мое лицо!
Кажется, я сейчас свихнусь.
– Ммм, – он отстраняется, причмокивая губами, а я задыхаюсь от отвращения. – Ты восхитительна. Такая молодая, свежая и, несомненно, грязная. Я почти чувствую вкус твоей грязной крови через бархатистую, нежную кожу.
– Отвали! – Я в ярости пытаюсь ударить его, но он бьет меня по лицу. Не так сильно, как Люциус, но тоже неслабо.
– Только тронь меня… – начинаю я, но внезапно понимаю, что не знаю, что сказать дальше. Чем я могу припугнуть его?
– Да? – Зловеще спрашивает он. – Что ты сделаешь?
Нет. Я же помню. Он должен опять…
… Она – грязнокровка. Помни об этом…
Только одно может напугать его.
Делаю глубокий вдох.
– Только тронь меня, – повторяю я. – Я скажу Л-люциусу…
Он громко смеется.
– Ты, правда, думаешь, что его это волнует?
Судорожно вздыхаю.
– Однажды он уже остановил вас, – я в полном отчаянии. – И он сделает это снова!
– Уверена? – Насмешливо спрашивает он, и его рука ложится на мою грудь, сильно сжимая ее через тонкую сорочку. Я вздрагиваю. – И зачем бы ему это делать, а?
Он действительно хочет, чтобы я ответила?
Его рука мнет мою грудь, и я пытаюсь вырваться, но он направляет на меня волшебную палочку, и в следующий же миг невидимая сила крепко прижимает меня к стене, удерживая в таком положении. Все, что я могу, – это лишь вертеть головой в стороны. Стискиваю зубы, чтобы не расплакаться.
– Может быть, он просто не хочет, чтобы кто-то другой касался его маггловской шлюшки? – Бросает он, его пальцы сильнее впиваются в мою грудь. – О, да, я понял, что между вами что-то есть. Но не волнуйся, Темному Лорду не обязательно знать об этом. Если ты будешь хорошей девочкой…
Что за хрень он несет?
– Хорошей девочкой? – Я задыхаюсь от негодования, пытаясь вырваться из невидимых пут, что удерживают меня у стены. Но тщетно. Я не могу даже пошевелиться. – Да я лучше проглочу гной бубонтюбера!
– Где твои манеры, грязнокровка? – Он грубо сжимает мою грудь. – Уверен, что с Люциусом ты так не разговариваешь. Наоборот, ты позволяешь ему делать все, что ему заблагорассудится.
– Я не понимаю, о чем вы говорите… – мои слова обрываются сильным ударом по щеке.
– Ты прекрасно знаешь, о чем я, сучка! – Шипит он.
Его рука перестает терзать мою грудь, опуская ниже, касаясь живота, и я изо всех сил борюсь с заклинанием, из-за которого не могу пошевелить и пальцем. Инстинктивно я свожу колени вместе, от страха все внутри сжимается.
– ОТСТАНЬТЕ ОТ МЕНЯ! – Я плюю ему в лицо, и он выходит из себя. Схватив меня за плечи, он яростно ударяет меня спиной о стену. Я кричу, больно ударившись головой, и чувствую, как боль накатывает на меня волнами.
– Маленькая нахалка, – выдыхает он. – С готовностью раздвигаешь ноги перед ним, но отказываешься делать это для меня. И чем же я хуже?
Его слова – будто удар поддых. Я не могу вздохнуть.
Но я нахожу силы закричать. Я кричу.
Он закрывает мне рот рукой.
– Заткнись и делай то, что я говорю. Иначе, клянусь, тебе не поздоровится…
– Какого черта ты здесь делаешь?
Я вздыхаю с облегчением.
Я даже не слышала, как открылась дверь!
Долохов оборачивается.
Темная фигура стремительно приближается к нам и отшвыривает от меня Долохова.
Слава Богу, слава Богу!
Долохов падает на пол, палочка выскальзывает из его рук, на мгновение освещая лицо Люциуса. Выражение его лица приводит меня в ужас. Я и раньше видела его в гневе, несчетное количество раз, но сейчас… он смотрит на Долохова с абсолютной, чистейшей ненавистью. И будь я на месте Антонина, я бы уже умерла от страха.
Заклинание, державшее меня у стены, исчезает.
Срываюсь с места и бегу. Выбегаю в коридор, слыша за спиной яростные крики.
Но они кричат не на меня. Они орут друг на друга.
Мне плевать. Плевать, плевать, плевать на всё!
Я бегу. Ноги передвигаются по инерции. В коридорах темно, и лишь изредка факелы освещают мне путь. Потеряв счет коридорам, я понятия не имею, куда бегу.
Слезы катятся по щекам, прохладный воздух обжигает лицо и мои босые ноги. Ступнями ощущаю леденящий холод каменного пола.
Мне противно. Я чувствую его запах на себе. И я знаю, он вернется, чтобы закончить то, что начал. Я уверена! Как я могу убежать от него?
И это еще не самое страшное. Хуже всего…
Опираюсь на стену, чтобы не упасть, и с силой ударяю себя по колену. Теперь я уже не сдерживаю слез.
…он просто не хочет, чтобы кто-то другой касался его маггловской шлюшки…
Громко всхлипываю, сползая по стене на пол.
Как я могла быть так уверена, что мне ничего не угрожает? Я знала, чего хотел Долохов, он никогда не скрывал своих намерений.
А Люциус? Что насчет него?
Я думала, что в этом плане я в полной безопасности. Но в последние несколько дней все изменилось.
Шаги. Быстрые, приближающиеся шаги.
Не прекращая думать, я вскакиваю и срываюсь с места, двигаясь настолько быстро, на сколько хватает сил. Оставляя позади пролеты и коридоры, я уже не думаю, куда бегу, и меня мало волнует, где я.
Темные и освещенные коридоры мелькают перед глазами: я то блуждаю в темноте, то вновь могу видеть, куда бежать. Но меня это не пугает, и я не останавливаюсь. Он не найдет меня. Я не позволю!
Шаги позади меня стихли, но я даже не сбавляю темп.
Пошатываясь, поднимаюсь по лестнице вверх, потом пробегаю еще несколько коридоров и лестниц, петляя по дому, запутывая следы.
Куда идти? Я не могу вернуться в свою комнату, не могу переплыть озеро. Черт, да я даже понятия не имею, в каком крыле дома нахожусь!
Громко всхлипывая, пробегаю длинный коридор, и с разбега распахиваю дверь прямо перед собой…
Резко останавливаюсь.
Я на балконе, уходящем в никуда. В темноту.
Кажется, я все еще в пещере, где стоит этот дом.
На балконе нет перил. Это просто выступ, заканчивающийся обрывом.
Наклоняюсь вперед, чтобы посмотреть вниз. Очень высоко. Начинает кружиться голова. Берег и озеро кажутся такими далекими.
Под пальцами ног чувствую пустой воздух и инстинктивно цепляюсь ими за край выступа.
Как это просто. Сделать шаг, упасть в темноту, забыть обо всем. Прекратить разом все страдания, боль, ненависть и чувство вины.
Я должна чувствовать страх. Но его нет. Я не чувствую ничего. Внутри лишь пустота.
Восприятие реальности возвращается ко мне, когда я вновь смотрю вниз. Внутри все переворачивается. Боже, это так высоко. Мне придется долго наблюдать за тем, как поверхность земли становится все ближе и ближе.