Автор книги: ЛетАл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 64 (всего у книги 73 страниц)
— Какой гость, такой и стол, — звучит ответная лесть, и приглашающий жест указывает мое место среди подушек. — Располагайся, Бес. Будь как дома.
Внутренне ухмыляюсь неоднозначной, и все же в точку попавшей фразе, чувствуя себя, как в аду на приеме у Сатаны. Ведь любой азиат считает делом чести вкусно угостить своего гостя, даже если в планах хозяина отправить пришедшего на убой.
Миниатюрная женщина в национальной одежде приносит чай в узорчатом чайнике, две пиалы и тут же скрывается. Ей в этой комнате нет места. Мы за столом вдвоем. Даже «правая рука» сидит поодаль, в дверном проеме. Блять их нахуй — романтический ужин, только свечей не хватает.
Да и наш разговор не наполнен романтикой, и явно не предназначен для посторонних ушей. Все фразы завуалированы, иносказательны, но мы говорим на одном языке и отлично понимаем друг друга.
— Ты же знаешь, у меня самый лучший товар, — пиарит сам себя Аладдин. Легкое движение головой, и лакей-головорез протягивает мне белый брикет с клеймом, которое я видел однажды в отделе, как символ одной из печатей смерти: в обрамлении красивой арабской вязи три семерки, словно выигрыш в казино — торговая марка Афганистана. — Могу и черное золото достать. Дело суток.
— Спасибо, Алик, но меня интересует исключительно белое, — не лукавя, отказываюсь от сравнительно дешевой марихуаны и не тяну кота за яйца, переходя к главному: — И может, начнем уже играть по-крупному? Товар меня полностью устраивает, так что заберу все, что у тебя есть, — ключевая фраза, которую так хотят от меня услышать.
— На все у тебя денег не хватит, — похваляется и одновременно провоцирует меня Аладдин.
— Деньги не проблема, заплачу сколько скажешь. Разве что несколько дней понадобятся, чтобы приготовить нужную сумму, — ложка дегтя, что они проглотят, приняв за мед. Ведь не бывает идеальных покупателей, если они не менты.
— Это радует, — улыбается Аладдин. Может и правда рад, а может просто делает вид, что заглотил закинутую наживку. — У меня все готово, так что не тяни. Такой товар долго не залежится.
— Это не в моих интересах, — в сей момент мне даже играть не приходится. — Но, Алик, ты же понимаешь, такие деньги я никому не доверю, так что не посылай ко мне своих шестерок.
— Давай о деле потом… — Аладдин кривит такое лицо, будто ему неприятно говорить о бизнесе за трапезой и указывает на блюдо с ароматной горкой парящего риса и мяса. — Ты кушай. Плов я сам лично готовил, — и, точно показывая пример, сам цепляет щепоть плова и закидывает в рот. Показушник! Мы оба знаем, что нас интересует только сделка.
— Спасибо! — Целый день не ел, но кусок встает поперек горла.
Понимаю, что слишком напряжен и пытаюсь расслабиться, тем самым, словно по волшебству, благотворно действую на хозяина квартиры. Аладдин не становится исключением из тех сотен, что готовы были если не паспорт мне показать, то как на духу всю свою биографию поведать. Меня преследуют вечные откровения. Вот и этот скрытный, недоверчивый азиат вдруг совершенно не в тему увлеченно и в картинках рассказывает о личной жизни, перемежая свое повествование то горстью риса с мясом, а то и сальными побасенками. А я по-крыловски слушаю, да ем, вот только мотать на ус приходится каждое слово.
Но что-то я засиделся в гостях, да и слушать это залихватское «бла-бла» про сердечные победы надоело. На автомате достаю Денискин подарок и бросаю взгляд на циферблат.
— Красивая вещица, — мое движение не ускользает от глаз Аладдина, а слова дергают нерв, словно не на часы бросили взгляд, а на нечто интимное.
— Подарок, — быстро захлопываю крышку, и, видимо, этим разрушаю «чары». Передо мной вновь тот собранный и ожесточенный человек, и не скажешь, что пару минут тому назад он мне план своей предстоящей свадьбы излагал.
— А ты знаешь, что получать в подарок часы — плохая примета?
— Я не суеверен, — вмиг собираюсь, нутром ощущая накаляющуюся обстановку.
— А зря. Надо чаще прислушиваться к мудрости предков, — темные глаза буравят меня насквозь, а губы одаривают колкой усмешкой.
— Аладдин, не хочу злоупотреблять твоим гостеприимством, — прикладываю руку к сердцу: я, мать их, актер Большого и Малого театра! — Мне пора. Дела не ждут.
— Ну что ты, Бес… Какие дела в такой-то час? Я ж все понимаю… Любовь-морковь, девицы-красавицы, — почти по-отечески снисходительно улыбается мужчина, и я уже начинаю верить, что все обошлось, и я зря так нервничал.
Натягиваю маску «весельчака-добряка» и спешно начинаю собираться. Кивком головы прощаюсь с молчаливым мясником. С удовлетворением вижу протянутую ладонь Аладдина…
Миг — и накатывает тошнота. Этот восточный принц ничего не знает о моих способностях и не закрывается. А я только чудом умудряюсь сохранить лицо, видя черные мысли дружественно пожимающего мне руку мужчины.
Я могу присоединиться к тем несчастным, что, попав в его подвал, оказались вздернутыми на потолочной балке и болтались там, разлагаясь и смердя, в назидание мелким дилерам. Я могу быть затравлен его псами, приученными по одной команде рвать в кровавые клочья человеческую плоть. И в череде этих страшных картин кажется милосердной смертельная доза наркоты, от которой не выдержит мозг, блокируя ЦНС. И я буду тихо подыхать с пеной у рта и в собственных испражнениях, пока легкие не откажутся перекачивать воздух, а сердце не остановит свой ритм.
Пульс зашкаливает. За грудиной надсадно ухают клапана, словно гоняют по моей системе не кровь с адреналином, а закись азота. Мозг кричит: «Бежать!» И мне впервые в жизни приходится заставлять себя взглянуть в глаза напротив. Я не хочу знать про этого маньяка ничего, я боюсь увидеть очередной красочный эпизод, скрытый в этой черной бездне. Я готов выблевать ему под ноги все его чертово угощение.
Едва оказавшись в коридоре, слишком поспешно жму кнопку лифта, и еще раз. «Блять, что ж он так медленно едет!» Секунды стучат в висках, растягиваясь в вечность, и наконец дверцы распахиваются. Шаг, и меня буквально заталкивают внутрь кабинки.
В момент группируясь, разворачиваюсь, чтобы дать отпор, но встречаю стальное дуло пистолета, которое прижимается к моему лбу, и холодные карие глаза СМЕРТИ, неотрывно смотрящие в мои.
«Он меня убьет», — читаю свой приговор, и не понимаю, откуда накатывает этот сука — СТРАХ. Мы не тронулись с места, и рука Аладдина не дрожит, в отличие от моих, выдающих смертельный ужас, нет, не за себя, а за того, кто меня так и не дождется. За того, кто будет ждать привычного «Привет, Любимый», но я этого не скажу. Ни сегодня. Ни завтра. Никогда…
«Кто я без тебя?.. — Внутренне вздрагиваю, когда рингтон моего телефона разрывает пространство тесной клетки лифта, но не разрывает наш зрительный контакт. — Глоток дождя попал мне в горло. Я захлебываюсь счастьем. Я живу, я плачу снова, — и впервые от звуков уже знакомой мелодии во мне разливается не теплая волна нежности, а леденящая душу паника. — Я как роза на песке в своей тоске, в твоей любви я раскрываюсь, я вишу на волоске, я потеряюсь без тебя…»
— Ответишь? — Под взглядом глаз, что меня расстреливают, под дулом пистолета, что может отнять жизнь, я не могу произнести и слова и только чуть веду головой, отрицая.
Нервы — напряженные струны скрипок звенят под смычком в руках ведущего свою партию ангста. Сердце — барабанные ритмы грохочут под невидимыми палочками драмы, что готовы порвать судорожно вибрирующую мембрану. Мысли скачут по нотам рок-оперы из такта в такт, и под звуки песни, что может стать для меня последней, я не могу пошевелиться, как не могу и остановить эту зацикленную мелодию, которой, кажется, дирижирует сама Судьба, обрывая музыку на пророческих словах «я вишу на волоске», и в воздухе повисает смертельно опасная тишина.
— Подставишь меня, и я тебя убью, — полушепотом, словно гюрза, шелестит Аладдин, и чуть наклонившись, будто для того, чтоб раскрыть секрет, выдыхает: — Готовь деньги, Елисей…
Дверь открывается. Холод металла уходит и сверлящего взгляда больше нет. А я стою в ступоре, и точно паралитик не могу управлять своим телом, чувствуя, как подкашиваются ватные ноги. Я уже видел лик смерти и умирал, но тогда мне не было страшно. А сейчас с ужасом чувствую ее леденящие кровь объятия.
«Доигрался, блять, в спецагента, — липкий пот холодит кожу, и я жадно глотаю морозный воздух ночи, осознавая, что каждый мой вдох мог быть последним. — Решил выйти сухим из воды? Как бы не так! У всего есть своя цена. И у этой игры тоже!» — Но что-то мне совсем не в кайф платить ТАКУЮ цену.
«Думай, Лис, думай, — заставляю себя не паниковать раньше времени, но эмоции берут свое. — Итак, наркобарону известно мое имя, а значит, и адрес. Кто-то сдал, или может он по своим каналам выяснил — это уже не важно. Важно, что для него я, видимо, все еще простой бизнесмен на грани банкротства, решивший поднять бабла», — и при всей накатывающей, словно сель, панике, с души валится огромный валун, позволяя мне рассчитывать на лучший исход в этой игре.
«Аладдин пока не в курсе, что я тот, кто стелет ему дорогу в ад, иначе во мне уже образовалась бы лишняя дырка, как раз промеж бровей, где все еще чувствуется жесткое прикосновение стали», — в голове идет нешуточный мозговой штурм в попытке найти единственный верный выход из лабиринта, в который, по сути, загнал себя сам.
И в этом лабиринте я иду по минному полю, где уже следующий мой шаг может стать шагом в могилу. Аладдин не дурак и все поймет, когда окажется в камере. А вот я точно свалял дурака, взявшись за это дело. Я всегда был опытным дрифтером: планировал подзаработать, забрать к себе Дэна, все же в большом городе меньше обращают внимание на двух живущих вместе парней. Но если не хочешь проиграть, никогда не недооценивай своего врага, и сейчас, срываясь в занос, только я могу сделать его управляемым и не попасть в мясорубку.
Еще немного, еще чуть-чуть*… Нужно действовать на инстинктах, вывернуть до упора рулевое колесо и рвануть ручник. Я верю, что посажу этого зверя в клетку и надеюсь, что менты не купятся на бабло, которое он им посулит. А мне по-любому придется паковать чемоданы и рвать когти, заметая следы, и лучше быть подальше от места, где подпаленный мной бикфордов шнур достигнет заложенного тротила. А дом? Дом там, где Денис и я уверен: любимый последует за мной.
«Кто я без тебя…» — взрывается по новой телефон хитом группы Токио. И правда, кто я без Дэна? Путник без цели. Призрак — неприкаянная душа.
«Глоток дождя попал мне в горло», — он и правда стал для меня живительной влагой. Глотком самой жизни. Только с ним я понял, что и не жил.
«Я захлебываюсь счастьем. Я живу, я плачу снова…» — Мое такое долгожданное счастье, которое так нелегко мне дается.
Не даю допеть, наконец принимая вызов. Резкий вдох, так, что морозный воздух обжигает легкие. Затяжной выдох рваным облаком теплого пара, и…
— Привет, Любимый, — настолько делано-весело приветствую своего единственного на этом «проводе» абонента, что сам себе не верю.
— Неа, не получилось, — почти по Станиславскому сопит в трубку недовольный и злой, как черт, Дениска.
— Что не получилось? — Симулируя невинность вкупе с недоумением, прекрасно знаю, что так задело моего парня.
— Изобразить бурную радость, — поясняет Денис особо упрямым шпионам, то бишь мне, и, судя по интонации, еще больше раздражаясь. Я попал!
— Эх-х-х, а я так старался, — не придумав ничего лучшего, включаю клоуна, надеясь, что Дэн все же успокоится.
— Лис, если я не вовремя — просто скажи. Я ж пойму, и не нужно ничего старательно придумывать, — придирается к каждому слову Денис, давая понять, что он не настроен для праздных разговоров.
— Малыш, ты всегда появляешься вовремя и я не просто рад, а счастлив тебя слышать, — прибавляя шагу, спешу к авто. Стужа зимы пробирается под одежду, но не она вымораживает так, как лед в голосе моего Дениски.
— Тогда чего трубку не берешь? — Так непривычно слышать и ощущать злость и раздраженность Дэна, направленную на меня.
— Я не мог принять вызов. Был важный разговор, — отговариваюсь обтекаемыми фразами. Голова, как чугунок: тяжелая, но варит исправно, выдавая твердое убеждение, что ни при каких условиях парень не должен узнать о произошедшем.
Приветственно пиликает сигнализация, давая доступ в остывший салон авто, куда я стремительно ныряю в надежде согреться и унять накрывшую меня трясучку. Царапая рулевую колонку, не сразу попадаю в замок зажигания ключом, зажатым в дрожащей от холода и нервов ладони.
— Лис, почему все твои ВАЖНЫЕ разговоры проходят в это время? — продолжает вымораживать меня Денис, упорно продвигаясь по скользкой тропинке к скандалу: — Тебе не кажется, что это выглядит подозрительно?
— Малыш, не ревнуй, ты же знаешь, я верен тебе, — опять пытаюсь полить противогололедными реагентами обледеневшую дорожку нашего разговора.
— Лис, не виляй хвостом. При чем тут ревность? — рык в трубке приводит в шок. Мой, до этого стеснительный парень, сейчас, подобно дикому зверю, готов рвать и метать… Меня!
— При том, что я тебя слышу, — не хочу ругаться, у меня просто нет на это сил. Нервы сдают после встречи с Аладдином, и я не готов ни морально, ни физически к выяснению отношений по телефону.
— Так если слышишь, ты можешь понять, что я не вижу, как это можешь делать ты. Не вижу твоих бывших, с которыми, уверен, поддерживаешь дружеские отношения. Не вижу этого самого Сашку-Петровка 38, хотя сразу понял, что между вами было нечто большее, чем дружба. Не вижу, один ли ты или может быть с ним сейчас в машине сидишь. Я ничего не вижу! Зато могу дохуя чего надумать!
— Денис, я честен с тобой и не давал повода не верить мне, — прерываю гневную тираду, страстно желая оказаться дома, смыть с себя грязь чужой энергетики, а еще больше хочу к Денису в объятия, но он упорно не хочет мне их раскрыть:
— Тогда скажи мне честно, почему мы до сих пор не вместе?
— Денис, прошу тебя, не накручивай! Понимаю, не все получается так быстро, как хотелось бы, но мне осталось совсем немного. Максимум неделя, и я приеду к тебе…
— Как обычно, на поебаться?! — перебивает Денис, и меня без печки в один момент согревает рвущийся в бой Гнев.
— Чего? — Не верю своим ушам, только чувствую, как мозг давит на черепушку, распухая от невысказанных мыслей. — Ты совсем ахренел? Я к тебе приезжаю, потому что не могу без тебя. Потому что меня ломает без тебя. Потому что тебе, УВЕРЕН, так же хуево без меня.
— Так почему тогда ты запрещаешь мне переехать к тебе? Как долго ты будешь мотаться между городами? Я понимаю, что ты мегазанят, что привязан к работе, но я-то нет. Ты что-то скрываешь?
— Дэн, я скоро все тебе объясню. Дай мне время, — страх, что моя главная слабость будет в зоне досягаемости моих же врагов, подкатывает к горлу горьким комком, но и объяснять Денису, что он — моя Ахиллесова пята, я не имею права.
— Время… время… Опять время. Я в последнее время только и делаю, что жду тебя. Жду, когда приедешь. Жду, когда позвонишь. Жду, когда просто ответишь на мой звонок. Лис, поставь себя на мое место и прикинь, как бы ты себя чувствовал, если бы я поступал, как ты? Мотался хуй знает где по ночам, не отвечал на звонки…
— Я тебе доверяю…
— Ты доверяешь только потому, что знаешь: я из дома никуда не выхожу. А стал бы ты так говорить, не будь мое тело искалеченным? — Ложным обвинением звучат, очевидно, давно наболевшие слова, царапая душу обидой.
— На грубость нарываешься? Давно подзатыльник не получал или по жопе? — сама собой вырывается угроза и я сжимаю оплетку руля так, как сжимал бы рукоять плети, намереваясь через любимую задницу донести до головы то, что она понимать отказывается. — Смотри, я не железный. Выпорю!
— Ты такой скорый на расправу, так почему тянешь волынку и боишься сказать, что я тебе такой не нужен? — не может остановиться Денис, которому собственные Демоны затмили разум.
— Денис, ты порой бываешь нестерпимо жесток, — я не знаю что сказать, да и нужно ли сейчас что-либо говорить, ведь парень не слышит меня за гомоном своих страхов.
