Автор книги: ЛетАл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 68 (всего у книги 73 страниц)
Я собран. В рюкзак методично летят права и паспорт, телефоны и зарядки, ключи от квартиры Лиса и заветный клочок бумаги, упаковки моих привычных обезболивающих и непривычных психотропов, пару которых тут же закидываю в рот, почти не нарушая рекомендаций к применению — одну с утра. Но две ночи без сна, и сутки в нервотрепке с перспективой дальней дороги вносят свои коррективы.
— Маркиз, не скучай. Скоро я привезу нашего любимого Лиса, а пока ты присмотришь за нашим домом, а за тобой присмотрит мама, — успокаиваю свою девочку, что обеспокоенно трется у ног, когда в срочном порядке одеваюсь и натягиваю удобные для езды кроссовки.
— Ты! — приказываю огненной шатенке. — Ты! — пристально смотрю на жгучую брюнетку. — Ну и ты, конечно, — подмигиваю белокурой малышке. — Едете со мной! — И три таких разных женщины, как одна, встают за моею спиной.
Почти бегу, дворами петляя по короткой дороге. Пустота улиц, пустота в голове, и только одна мысль держит тело в сознании: «Я должен спасти свою Любовь». Не отрывая палец от кнопки, порождаю какофонию электрических звуков, пока дверь родительской квартиры не открывается.
— Дай ключи! — не переступая порога, требую у заспанного отца, и то ли он еще не проснулся, то ли в моих глазах скрыто нечто непоколебимое, но меня не пытаются отговорить, без слов вручая требуемое и страховку. В глубине квартиры появляется мама, и ее тихое: «Береги себя…» — сжимает сердце осознанием того, что сейчас я не могу ничего обещать ей, но все же утвердительно киваю головой. И уже разворачиваясь, краем глаза ловлю крестное знамение, осеняющее мою спину. Пусть так, пусть хоть что-то освещает мой путь к нему. К моему свету, к моей жизни, к моей Любви.
Скорей! Что-то внутреннее, а не только трескучий мороз, подгоняет меня к гаражу. Ни секунды не колеблясь, забираю с собой еще одного продрогшего пассажира по имени Макар. Опасно… Но, как говорил Лис, добро должно быть с кулаками, ну или со стволом. Пусть со мною рядом присутствует этот веский аргумент. С ним я чувствую себя уверенней.
— Девчонки, пристегните ремни, — командую своим очаровательным спутницам, подгоняя отцовскую колымагу под себя: рулевая колонка, водительское кресло, рюкзак на пассажирское, пистолет под сиденье, один молчаливый телефон на зарядку, второй рядом — только попробуйте отключиться! Ничто не должно мешать мне в пути.
Забиваю давно заученный адрес в навигатор, который тут же рисует мне короткий маршрут и приблизительное время прибытия, убивая осознанием, насколько поздно случится это событие. Но… телепорта еще не изобрели, а олени еще хуже. Так что музло на максимум, газ в пол — и я несусь к Елисею. Мимо заснеженных сел и заиндевевших городов, на запад, убегая от восходящего солнца. Мимо буксующих на взгорках фур и снегоуборочных машин, пытаясь обогнать само время и понимая, что мне необходим не только телепорт, но и машина времени, чтобы быть у Елисея еще вчера.
— Позвони… Позвони… — твержу, точно мантру, ища поддержки у моих спутниц. — Вот сейчас, как только появится сеть. Я верю, ты позвонишь, — и я готов молиться всем бездушным богам, чтобы они исполнили единственное в этот миг желание: — Пожалуйста, все что угодно, но пусть он будет живой. — И мне не страшно заключить сделку с Дьяволом, лишь бы вновь оказаться в объятиях Любимого.
Но меня никто не слышит. Ни Боги, ни Демоны, ни Лис. Да и проклятые коробки с электронными мозгами молчат, будто нечаянно в унитазе искупались. Обе. Молчат черными магнетическими прямоугольниками, что постоянно притягивают к себе взгляд и вдруг оживают, блямкая пришедшим смс и перемаргиваясь зелеными текстовыми сообщениями, и через несколько ахуевших секунд еще раз. И в этом светопреставлении у меня сбивает сердечный ритм и вместе с ним дыхание.
— Ну я же тебе говорила! — пищит от восторга Надюшка и звонко хлопает в ладоши, останавливая непрерывный поток моих призывов то к Богу, то к Бесу, которые по сути являют мне одного человека — Лиса.
— Никто и не сомневался, — фыркает строгая Вера, видя как я теряю контроль над собственным разумом, не понимающим, что ему делать: рыдать или смеяться.
И только Любовь многозначительно молчит, пряча добрую улыбку, но в ее глазах так и поблескивают хорошо мне знакомые искорки, порождая в голове гул мощной волны адреналина, несущейся по артериям вместе с кровью и кидающей меня то в жар, то в лихорадочный мандраж. Подальше от греха и пролетающих мимо машин сворачиваю на обочину и хватаю свой секретный гаджет, оживляя экран…
«Приятного путешествия с… Вы обслуживаетесь…»* — Мечта прочитать смс «этот абонент снова в сети» вмиг разбивается в крошево, раня душу острыми краями разочарования. Понимая, что на втором та же самая хуйня, оповещающая, что я в роуминге, стискиваю челюсти, не давая падшим Демонам ни одного шанса воскреснуть, и вновь лечу к Нему, лишь кидаясь в очередную крайность:
— Сволочь!!! Гад! — награждаю Любимого отборными эпитетами, едва успевая нырнуть на свою сторону со встречки от орущего на меня клаксонами автобуса. — Если ты жив, я ж тебя найду и сам пришибу! Но сначала со всей страстью выебу! — посылаю страшные и не очень угрозы, всем сердцем надеясь что скулы моего Лиса не просто горят, а полыхают.
Но даже на таком адреналине устаю. С непривычки начинает болеть спина, ноги. Отвык от дальних перегонов, но я не забыл кайф единения с дорогой, да и радует, что пейзаж за окном постепенно перетекает из унылых заснеженных полей в призрачно-белоствольные леса, наглядно показывая, что я все ближе к заветной цели. И вот уже догоняю столичную погоду, а дворники моей машины, точно так же как у Лиса, сметают с лобового стекла снежные хлопья.
Но как ни давлю на газ, не успеваю за Светилом, что обгоняет мою тачку, точно стоящую, и уже слепит глаза, норовя вот-вот нырнуть в сугроб на горизонте и оставить меня в темноте зимней трассы и во тьме моих мыслей:
«Зачем послушался? Ждал? Надо было сразу ехать в ночь, когда нет столько машин на вечно перегруженной трассе. Эх-х-х… Сейчас бы мою ласточку… — с сожалением вспоминаю свою погибшую синюю птичку. — Срать на штрафы, я бы за семь часов долетел. И уже смотрел бы в ведьмовские глаза и вытрахивал бы из любимого его непокорную душу. — Дурацкие «если бы, да кабы» вредными червями выедают мозг: — Нужно было ехать еще раньше: два дня тому назад, когда почувствовал что-то не то. Нужно было не бить тату, а все бросить и нарисоваться на его пороге рождественским подарком — хуй сотрешь. Зажал бы прямо в коридоре, заткнул бы рот поцелуем и, если понадобилось, защелкнул бы на руках стальные браслеты…»
Мотая головой, отмахиваюсь от странного до дикости видения скованных наручниками запястий Елисея, заодно отгоняя обволакивающую тело усталость. Но, кажется, не только я резко качаю черепушкой, но и отцовская колымага — жопой.
«Девчонки держитесь!» — Проклиная нечищеные дороги, вдавливаю газ в пол, пытаясь выровнять уходящую в занос корму. — Давай, кляча, вытягивай! — рычу на надсадно воющий движок, чувствуя, как машину несет боком на черно-белую змею отбойника. Ступня на автомате бьет по тормозу, ремень безопасности сдерживает мое побуждение ткнуться лицом в рулевое, и следует глухой удар — БУМ!
Все еще не веря, что живой, отстегиваюсь, удивляясь собственному пофигизму. Вроде совсем недавно давил в себе психа, а тут даже мускул не дрогнул, даже пульс не скакнул. Со спокойствием Карлсона, живущего на крыше, выхожу из тачки, осматриваю пострадавшую бочину, равнодушно вспоминая бородатый анекдот про «на вилы мы не попали». Только в моем случае промахнулся я мимо ограждения, затормозив о снежный бруствер и тем самым даже не поцарапав отцовскую колымагу.
— Пронесло, — дружный хор из салона и три изящных кулачка за стеклом показывают мне большой палец вверх.
Молча кивая головой в ответ, сгребаю ладонями пушистый слой снега с его спрессованного собрата и умываюсь белыми хлопьями, заставляющими лицо гореть, а тело бодриться. Только снег такой ненадежный товарищ, что полагаться на него — себе дороже. Без раздумий закидываю пару колес, на давая мозгу заснуть, а боли напомнить о своем существовании. Пара движений, разминающих уставший позвоночник. Тоскливый взгляд в черноту наступающей ночи и дисплея сотового. В путь…
Бесконечный, настолько изнуряющий путь, что когда навигатор вещает: «До места назначения осталось сто метров» — не верю, что добрался. Вымотанный донельзя, чертыхаюсь, еле-еле найдя свободное место в забитом иномарками дворе.
Знакомый по фото дом, окруженный высокими деревьями, что сейчас утопают в шапках снега. Я бы постоял, полюбовался, но… Не мороз гонит меня, а маленькая Надя, что весело трещит: «А вдруг мы придем, а Лис там. Дома!»
Задираю голову вверх, пытаясь рассмотреть такой нужный мне свет в окне, но какой из этих приветливо сияющих в сумерках дня огоньков мой, не разобрать. Да и мои подружки сбивают с мысли, наперебой тыча пальчиками то на один, то на другой просвет.
Волнуюсь, когда прислоняю магнитный ключ к кнопке домофона. Волнуюсь, когда захожу в лифт. А когда он останавливается на нужном этаже, от нервов остаются одни рваные ошметки. Цепляю взглядом полустертую, оставленную какими-то влюбленными чудиками надпись на стене: «В+Н=Л», и, в нерешительности стоя у его двери, я не знаю, нажать ли на кнопку звонка или все же открыть ее ключом.
— Жми, — дергает за рукав непоседа Надя, и я заставляю несложное устройство спеть для меня свое незатейливое «пам-пам», превращаясь в слух, чтобы услышать хоть малый шорох за стальной преградой.
Не слышу. И уже зная, что не услышу, все же еще раз давлю на кнопку. А потом целую минуту вожусь с незнакомыми замками, вычисляя, что куда нужно засунуть, чтобы провернуть запорный механизм. Почему-то накатывает подозрительно мертвецкое спокойствие, точно те самые нервы, что я прикончил, поднимаясь на нужный этаж, были последними в моей нервной системе.
В квартире темно и… так одуряюще пахнет Лисом, точно он вот только что вышел за дверь и уже через миг вернется. Врубая свет, тут же натыкаюсь взглядом на собранные у порога вещи: рюкзак и три чемодана — один больше другого. Присоединяя к ним свой, раздеваюсь и медленно обхожу лисью нору, разглядывая почти знакомую обстановку и трогая все, к чему прикасался Лис.
Свет. Уютная кухня и одинокая чашка у раковины в компании с изящной туркой, чисто вымытой, но каким-то непостижимым образом сохранившей аромат кофе — я чувствую его, когда разглядываю линии гравировки на серебряном боку. Початая пачка сухариков на столе, один надкусан и… И я немедленно отправляю его в рот, пока недоуменно заглядываю в приоткрытый холодильник, размороженный и абсолютно пустой.
Свет. Просторный зал, слишком большой для минимализма обстановки: огромной плазмы на стене и дивана напротив, разделенных лишь низким столиком, на котором рядом с черной папкой спит лисий ноутбук и его забытый телефон.
Дверь в спальню. Свет. Зеркальное купе прямо у входа, а в глубине широкая, до педантичности аккуратно заправленная кровать, в которой я столько раз мысленно был вместе с Лисом и ни разу не был в реале. Исправляясь, валюсь на траходром, безжалостно сминая покрывало в египетских богах. Дышу родным ароматом и, поджимая колени, сворачиваюсь в клубок, согреваюсь. Ночь… опять обнимая подушку, думаю — это ты…
Дрема. Вязкая, зыбкая, наваливается пуховым одеялом, наливает тело свинцом, смыкает веки. Гаснет свет, и я проваливаюсь в пустоту беспокойного сна. Черный бездонный колодец, в который я падаю и никак не могу зацепиться за скользкие стены.
Меня кувыркает, крутит, вращает в пространстве, в котором я уже не знаю, где верх, а где низ. Кричу, и мой голос эхом отражается от каменных стен, убегая в какую-то немыслимую даль, чтобы оттуда принести мне ответ:
— Дэн… — слышу зов, оглядываюсь и вижу ЕГО. Лис надвигается на меня из темноты, что-то говорит, но я не могу разобрать что, потому что вижу, как он начинает таять, исчезая у меня на глазах…
Подрываюсь, вздрагивая всем телом, недоуменно озираюсь, но я по-прежнему один. Стрелки часов совершили круг, унося в прошлое еще один час, хотя кажется, что прошел всего лишь миг.
«Блять! Хули разлегся?! — буквально за волосы вытаскиваю себя из лисьего ложа и своего коматозного состояния. — Соберись! — Тело — слежавшийся ватный матрас. — Обдумай, что делать!» — Башка, точно чугунная гиря.
Ванная. Свет. Слишком яркий. Режет глаза, заставляя жмуриться. Ледяная вода в пригоршне омывает лицо, и я вдруг встречаюсь глазами со своим отражением в подчеркнуто правдивом прямоугольнике зеркала. Ввалившиеся глаза с черными кругами. Ввалившиеся щеки, точно у узника Бухенвальда. Отросшая щетина старит на добрый десяток лет. Шрамы корявыми бороздами дополняют образ новоиспеченного зомби. Им и плетусь по второму кругу.
Свет. Коридор. Вытряхиваю из рюкзака заветные колеса.
«Незнакомый город. Ни родни, ни знакомых, ни имен, ни адресов, ни… — зависаю, цепляясь мыслью за какую-то мутную подсказку и вдруг понимаю за какую: — САШКА! Петровка, 38! Вот кого можно попробовать разыскать! — почти просыпаюсь, готовый прямо сейчас сорваться с места и начать действовать. — Но первым делом еще раз позвонить в бюро происшествий. Чем черт не шутит…»
Звоню. Но черт не шутит, он только злорадно усмехается. А я не знаю, радоваться или печалиться, когда ответ все тот же: «Такой не поступал, и даже как неизвестный по подходящему описанию не попадал».
Свет. Кухня. Лисья чашка. Шипящая струя воды из-под крана.
«Надо позвонить в ментовку. Сообщить о пропаже человека. Может и без Сашки все решится», — мозг начинает выдавать идеи одну за другой.
Сказано — сделано. Но… Лучше бы не делал. Нервы подняли так, что в пору еще таблами закидываться. «Кто пропал?.. Когда пропал?.. Мы только на третьи сутки заявление можем принять… А вы ему кто? И вообще приходите утром…»
Суки! Мусор он и есть мусор. Бездушный, безнравственный, бесчувственный. Им все равно. Им не понять, как мне дожить до утра.
Свет. Зал. В бессильной злобе плюхаюсь на диван, туда, где еще сутки назад сидел Елисей, то соблазняя меня эротичным образом, то пугая потерянным видом. Сейчас я сижу на этом самом месте и точно так же, как Лис, сжимаю разрываемые болью виски.
Телефон. Мобильный божок-Гермес нашей секретной связи, которого согревала ладонь Любимого, отключен. «Значит, не забыл Елисей «ключики», а нарочно оставил», — печалит факт очередной лисьей хитрости, порождая целый шлейф вопросов: «Зачем и почему».
Тут же включаю, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, но мой конспиратор остается верен мне и себе. В записной никого. Наш чат удален. Из социалок вышел. Ничего, что могло бы мне помочь.
Вздрагиваю всем телом и чуть не выпускаю мобилу из рук, когда на нее, как из рога изобилия, начинают сыпаться смс: «Этот абонент звонил вам…» «Этот абонент оставил вам голосовое сообщение…» «Этот абонент просит вас перезвонить…»
Этот абонент сидит и тупо пялится на непринятые звонки и непрочитанные сообщения, которые отправил он сам. И снова подскакиваю, когда уже мой сотовый начинает сигналить мне, что мой любимый абонент появился в сети. А я давлю в себе желание взять оба этих гаджета и отправить в полет до ближайшей стенки, чтобы в страстном поцелуе умерли в один день. И они летят… на диванные подушки.
Ноут. Черный прямоугольник его жизни, в котором есть и частичка меня. Мне не совестно нагло лезть в личное пространство Елисея, когда открываю крышку бука, потому что у меня нет иного выхода. И лишь последняя Надежда найти в нем адреса, телефоны, фамилии хоть кого-то, кто знает Лиса.
И я вижу того, кто знает моего Ведьмака. Сразу, как только загорается экран. Я вижу себя, того самого, каким впервые показал себя Любимому. Сердце стискивает клещами, будто смотрю не на это размытое временем фото, а заглянул в любимую Душу и вижу себя его глазами. А следующий клик в один миг меняет нас местами.
Черная рубашка. Закатанные рукава. Расстегнутый ворот, потому что мне нечем дышать. На переднем плане уже висит маленькое голубое окно и нужно сделать выбор «Сохранить» или «Не сохранять», только взгляд все еще скользит по плывущим перед глазами строчкам…
Денис… Неслух ты мой любимый. Знал я, что ты не послушаешься и сорвешься ко мне, хотя честно, боялся этого. Как боялся и того, что что-то может пойти не так, как хотелось бы. Не хочу в это верить, гоню от себя дурные мысли, но если ты читаешь мое письмо, значит…
Любимый мой, не держи на меня зла. Прости, что не смог исполнить все свои обещания. Прости меня, эгоиста. Я хотел сделать тебя счастливым с первой секунды, как почувствовал твою душу, и честно пытался. Но, видимо, обстоятельства оказались сильнее меня, и тебе придется постараться самому…
