Автор книги: ЛетАл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 73 страниц)
Дыхалка сбита. Соперник теряет преимущество. Валится на меня, сжимая в медвежьих объятиях. Стоим вплотную. Мутузим мелкими ударами то по печени, то по почкам. Не размахнуться как следует ни рукой, ни ногой. То ли обнимаемся любовно, то ли хотим убить друг друга. ГОНГ!
Жар. Шум в ушах. Вскакиваю с кресла и буквально сбегаю в ванную. Надо смыть с себя энергетику поединка, которая кипит в крови адреналином и осознанием совершенной измены.
«Измены… Какой измены? Я ему ничего не обещал. — Стою под холодными струями воды. Бешусь. Ищу себе оправдания, и от этого еще больше бешусь. — Он мне не муж! Не любовник! А кто мне Лис?.. Почему сейчас чувствую себя виноватым? И побежденным…»
Побежденным?.. Да ни хрена! Капу в рот. Натягиваю перчатки. Мокрый, злой, выскакиваю на «ринг». Арианни Селесте* несет над собой табличку с надписью «Раунд 2». ГОНГ!
— За лоха меня держишь? — Разъяренным зверем Лис сразу кидается в бой. — Или ты со мной! — Уклон под ведущую руку и прямым в голову. — Или еще с кем-то! — Наступает, припирая меня к сетке мелкими тычками. — На вторых ролях я не буду! — Левым боковым хук*. — НИКОГДА! — И я клацаю зубами, едва не выронив капу изо рта.
— У меня никогда! — Обманные движения ногой, заставляя держаться на дистанции. — Никого! — Сжимаюсь в пружину, готовясь к прыжку. — Не будет! — Подлетаю, отталкиваюсь ногой от сетки и прицельно провожу хай-кик* в голову. — На первых!
Вертушка срабатывает отлично. Мой оппонент мужественно держит удар, но пошатывается, переваривая полученную дозу жесткой инфы. Копит силу в кулаках. Сокращает дистанцию.
— Я ТЕБЯ УБЬЮ! — Мощный удар рассекает бровь. — Слышишь меня, пиздюк?! — Железобетонная серия ударов спрол-энд-брол*, не сдвинешь, не обойдешь. Лис все время ко мне лицом. Собран. Опасен. Силен. Даже дыхание не сбилось. Взгляд зверя исподлобья.
— Напугал ежа голым задом! — Ухожу в глубокую защиту, закрывая рожу перчатками. — С какого ты мне тут предъявы кидаешь?!
— До тебя до сих пор не доперло? — Наступает противник. Удар с дальней вразрез на встрече дальней руки. Тут же двоечка, и дабл-джеб* отправляет меня в полет. — ТЫ МОЙ!
Плюхаюсь спиной на пол. ГОНГ!
Задыхаюсь. Мутит. Перед глазами кружат хоровод бесенята, что скалятся мне и тычут вилами, шепча шкодливо: «Сам виноват!». Пот градом. Сушняк. Нащупываю рукой бутыль с минералкой. Жадно пью, словно только что пересек финишную черту, пробежав «Песчаный марафон»* по Сахаре, и не за пять дней, а за эти минуты. Мысли распрямившимися пружинами торчат в разные стороны, создавая в голове хаос. Дышать… Дышать… Дышать… Красотка белозубо улыбается. Подняла над головой табличку «Раунд 3». Я не сдамся! ГОНГ!
— Это ты так решил?! — Бросаюсь в атаку, перехватывая инициативу. — Меня спросить не забыл?! — Пытаюсь нащупать брешь в тактике бойца. Совершая обманное движение ногой, провожу супермен панч*, но едва дотягиваюсь до цели.
— Да мне и спрашивать не надо! — наступает боец, а я прячу разбитый фейс за перчатками и проворониваю момент, когда руки Лиса мертвой хваткой смыкаются на моей талии. — Ты и сам прекрасно знаешь, что мой!
— Иди ты на хер со своими познаниями! — Тело на рефлексах вспоминает сплоу*. Упираюсь ногами, перенося вес вниз. Сейчас ты почувствуешь всю тяжесть моей костлявой конструкции. — Решил на меня права предъявить? С чего бы?!
— Ты ж не дурак! — Соперник напряжен, всеми силами пытается оторвать меня от пола и провести саплекс*. — Но видать, дурной…
— Так найди себе не дурного… — Изворачиваюсь, пытаюсь выскользнуть угрем. Да какой там?! Каркнуть не успеваю, как уже лечу.
Изворачиваясь, как кот, плюхаюсь на пружинящий пол на четыре кости, и тут же к моей заднице прижимаются крепкие бедра и до нервной дрожи напрягающий пах. Чуть не встаю на дыбы, пытаясь увернуть пятую точку от беспардонно интимного контакта. Но партнер не лыком шит — наваливается на меня всем своим весом и выворачивает руку в болевом приеме. Прижатый к полу, готов заорать и уверен: боец чувствует мое состояние, но безжалостен, до хруста в суставах гнет свое.
— Я уже нашел, кого искал! — Соперник откидывается вместе со мной на спину и крепко обхватывает поперек живота ногами, сцепляя их в замок. — Не дошло?! Может, тебе прямым текстом надо?! Так лови! — Ни разу не нежно обнимает предплечьем за шею и перекрывает доступ кислорода удушающим приемом. — ТЫ НЕ ИМЕЕШЬ ПРАВА ТРАХАТЬСЯ С КЕМ-ЛИБО, КРОМЕ МЕНЯ! Я ТЕБЕ ЗАПРЕЩАЮ! Ферштейн?
Задыхаюсь. Держаться все труднее. Аргументов все меньше, как и приемов. И уже нет сил вести бой, дыхание хрипами вырывается из груди. Где рефери, который разгонит нас по углам, крикнув заветное «Брейк!»? И я готов совершить сабмишн*, похлопав ладонью по полу, но вот он — заветный ГОНГ!
Между нами искрит напряженная пауза. Лис молчит. Я молчу. Смотрю на буквы в диалоговом окне и ничего не могу разобрать. Что говорил? Зачем? Почему? Все сливается в мутно-серые полосы. Я не проиграл, но и вкуса победы не ощущаю. Одна сплошная горечь запоздалого раскаяния.
— Надеюсь, тебе сейчас так же хуево, как мне, — бросает Лис, растягивая окровавленные губы в оскале. — Дэн, я дам тебе время. Подумай. Прими решение. Определишься — звони. 8(9**)5**-*0 -**.
И я даже не успеваю глазом моргнуть, как на иконке моего Елисея вместо огненно-живого кицунэ появляется синюшно-дохлый пес, и в этот миг мне самому охота сдохнуть. В меня словно плеснули ковш жидкого азота, который, вскипая, клубясь белесыми бурунами, вымораживает нутро до кристаллического состояния. Кажется, тюкни по мне молотком, и рассыплюсь на хреллиард осколков — не собрать.
Ночь. Бесконечная. Без сна. Голова словно набита мукой, и в ней копошатся мысли-черви. Я настолько отчетливо почувствовал силки этого зверолова, что перехватило дыхание от невидимого ремешка на шее. Ощущение его силы и моей принадлежности. Он токсин, яд, что просочился под кожу, смешался с кровью, проник в мозг и сердце. Отравил меня, и это чувство — быть отравленным — мне понравилось. Я разозлился и зассал…
Трус! Испугался своих желаний, фантазий. Испугался столь явственного признака влюбленности — когда с самого раннего утра, едва открыв глаза, и до поздней ночи, засыпая в своей одинокой постели под тихое тарахтение Маркизки, постоянно думаю о нем. И не только о нем, но и обо всем, что его окружает или может окружать. О том, какое небо сегодня будет над его головой. О том, что он ест и как спит. О том, какие на нем джинсы и какой марки под ними труселя. А еще особенно остро царапает мысль, что на него в этих самых труселях или без них, вполне возможно, кто-то смотрит прямо сегодня. И не исключено, что будет смотреть кто-то еще и завтра. А я и такой малости себе позволить не могу. Ни сегодня, ни завтра…
Завтра… Настанет ли оно для нас? Сколько времени пройдет, прежде чем я дождусь его в Сети. И дождусь ли вообще. Нет. Я не хочу допускать даже малой вероятности того, что Лис не вернется. Он придет ко мне, а я буду ждать.
Верчу в руке телефон. Набираю одиннадцать цифр, что огненным всполохом во тьме оставил мне Лис, и, не найдя в себе мужества нажать на вызов, убираю сотку с глаз долой. Потом… Все потом. Я, как долбаная Скарлетт О’Хара, унесенная ветром хз куда, не хочу сейчас ни с кем общаться. И слышать никого не хочу. Одно утешение — Маркизка, что ластится под рукой.
Со мной никогда такого не было. Я стольким морочил голову, а потом безжалостно рвал виртуальные отношения, и ничего не дергало в душе́. А в этот раз увлек парня виртуальной игрой, и что самое страшное — не заметил, как увлекся сам. Увлекся так, что теперь, когда его нет рядом, кажется, не могу даже дышать. Сам себя загнал в тупик и не знаю, где из него выход.
Отпустить его, оборвав отношения, или… А что «или»? Что я могу ему дать? Ну позвоню. Покаюсь. И все будет как прежде? Ночи переписок, болтовня по делу и ни о чем. Вирт, когда уже обоих припирает до немогу. Зачем он делает это со мной? Я-то понятно почему, а ему на кой хрен это надо? Он же, хоть и инопланетянин, но вроде бы нормальный мэн. Он же в реале любого под себя уложить может, однако упорно летит в Сети́ ко мне в се́ти. Ведь не вирта же он ждет от меня.
Только решусь ли я на этот шаг? Что будет, если он увидит мое изуродованное лицо, тело? Увидит — и начнет жалеть. Превратит мою жизнь в постоянное самокопание и будет думать о том, что надо бы свинтить, но как этого убогого теперь бросить. А еще хуже того — в конце концов решится и оставит меня после того, как впущу его в свою жизнь. И я не посмею его удержать, но и предательства не переживу. Не-е-е… На хрен все это. Плавали — знаем…
Выждать, нужно выждать. Надеюсь, уляжется снежный буран в душе. Рассосется ледяной затор там, где Гольфстримом неслось теплое течение при одном лишь его появлении в Сети. Надеюсь, вытает из сердца осколок льда, что так больно колет в груди. Время лечит, нужно просто выждать…
Жду… Сутки завязли в эпоксидной смоле, в которой неумолимо тонет время и схватываются частицы минут. Я барахтаюсь в этом застывающем временном клее, пытаясь выползти, найти спасительный край, а его нет. Я не знаю, что делаю, не помню, что ем, и ем ли вообще. Какие-то механические движения, запрограммированные понятием «надо». Надо побриться. Надо убраться. Надо поработать. Только нужно ли мне все это?
Жду… Еще сутки. Пустота. Я, кажется, ослеп. Тычусь по углам, как не открывший глаза котенок. Я как будто потерял что-то важное, что-то жизненно необходимое и никак не могу найти. Я заперт в вакууме. Нет… Я и есть вакуум…
Жду… Третьи сутки. Тишина. Я, кажется, оглох. На голове наушники, и вроде бы индикатор звука бегает на вкладке. Но я ничего не слышу. И в этом гробовом безмолвии появляется жужжание какой-то помойной мухи. Раздражает. Нервирует. Ползает по столу. Телефон. На автомате принимаю звонок.
— Привет, братуха! — на другом конце, антагонизмом моему настроению, фонтанирующий энтузиазмом Жентос.
Пытаюсь вникнуть в его разудалый пиздеж, но понимаю, что вникать не хочу, и вместо слов слышу сплошное «бу-бу-бу». Не хочу я эту галиматью слушать. Не обязан. Не должен… Зато он должен мне!
— Когда бабки вернешь? — перебиваю его трескотню, зацепившись за конкретную мысль.
— Так я тебе о том и говорю, — обиженно тянет, будто объяснял геометрическую прогрессию туземцу, а тот бананы в уши засунул. — У меня крупная сделка наклюнулась. Проверну и с тобой рассчитаюсь.
— Не представляешь себе, насколько я рад это слышать! С нетерпением жду исторического момента, — язвлю, но не кривлю душой, особенно в случае, когда на своем опыте оценил мудрость поговорки «хочешь потерять друга — одолжи ему денег». Другом мне Жентос никогда не был, так что я уже давно готов засунуть паяльник в жопу одному конкретному гондону, который так щедро кормит меня обещаниями вот прям сразу, как Бесы «Сказ»* допишут, вернуть долг.
— Только одна проблемка есть. — Я еще не успел воспарить, как брателло возвращает меня с небес на землю. — Не подсобишь?
— Если деньгами, то нет, — решительно закрываю благотворительный фонд «Помоги бедным родственникам».
— Не-е-е, братан, — ноет в трубку заебанец. — Тачку одну срочняк перегнать нужно, а у меня, как назло, права забрали. Эти козлы еба…
— Раз забрали, значит, было за что, — перебиваю кузена. Нет у меня настроения слушать очередную байку от человека, который с малолетства только и делает, что в какое-то говно наступает, а все вокруг за ним грязные следы подтирают.
— Братан, ты что, мусоров не знаешь? — на кой-то бес начинает оправдываться Жентос, словно я рефери, что над ним красную карточку поднял. — Они найдут, к чему доебаться, а у меня теперь сделка горит. Выручай.
— Почему я? Тебе больше дернуть, что ли, некого?
— Да пацаны все при делах. Кто на заводе, а кто в конторах батрачит. Не вырваться никак, — как по бумажке зачитывая, без запинки выдает стопятьсот причин назойливый родственничек, но спинным мозгом чую: юлит. — А ты ж вольная птица. Перегонишь — и свои бабки заберешь, и сверху еще накину.
— Мутишь ты что-то, чувак, — высказываю интуитивные опасения, зная наперед, что услышу от конченого пиздобола очередные стопроцентные гарантии. Их и слышу в следующий момент:
— Дениска, сделка верняк. Тачку чуток подшаманить нужно, и все. Покупаст уже ждет и задаток внес. Выручай.
— Документы, ключи, полис? — нехотя соглашаюсь, хватаясь за возможность не столько деньги вернуть, сколько в дороге забыться. Мне и правда надо развеяться, отвлечься от бесконечных мыслей о Лисе. Еще немного, и разлагаться начну.
Почему-то именно в дороге, когда тело работает на автомате — сцепление, передача, газ в пол, когда врывающийся в окно ветер бодрит и вселяет Надежду, что все будет хорошо, когда ты один на один с собой, мысли начинают работать четко, а приоритеты расставляются правильно.
— Так точно! Сейчас доставлю! — рапортует брат настолько радостно, как будто я ему лям баксов пообещал. — А с ОСАГО не менжуйся! Если что, дашь на лапу гайцу пятихатку и поедешь себе спокойно дальше. Расходы на форс-мажор беру на себя.
— Все у тебя через жопу, Жентос… — обреченно вздыхаю, искренне надеясь, что это последний сюрприз.
— Не ссы, прорвемся, — ржет парень в трубку, рассчитывая меня подбодрить.
— Подгоняй доки. Жду, — заканчивая этот деловой базар, слоняюсь по комнате неприкаянным призраком. Кажется, уже все думы передумал. Ан нет! Еще одна выползла на свет.
«Интересно, а Лис всегда за мной подглядывает?» — проносится в голове насажденный им бред, и я застываю на месте.
— Лис? Ты здесь? — тихо зову и вслушиваюсь в тишину, будто пытаюсь получить если не прямой ответ, то какой-то тайный знак.
Звонок. Вздрагиваю. Не столько внешне, сколько внутри что-то дернулось и напряженно затаилось. «Пиздец! Дожил. Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша». Выдыхаю и топаю открывать, точно зная, кто так нахально наигрывает на звонке футбольный клич.
— Жентос, блять, я же не глухой. Хули трезвонишь? — не скупясь на эпитеты, приветствую «дорогого» гостя. Парень выглядит странно. Какой-то лихорадочный блеск в глазах, дерганые движения. — Ты, случаем, не болеешь? Вирусни мне только и не хватает от тебя подцепить.
— Не, все нормально, — отмахивается кузен. — Денис, спасибо. Выручил! Я со сделки тебе сразу же долг верну. Вот доки, ключи, адрес…
— Ахуеть… — Читаю мятую бумажонку и понимаю, что пиздюхать нужно аж шестьсот кэмэ в одну сторону. — Женька, ты, блять, подумал, как я туда доберусь?
— Канешн! Я уже все порешал, — радостно скалится эта деловая колбаса. — Знакомый едет в ту сторону. Он тебя и подкинет.
— Знал бы, хер согласился! — рыкаю недовольно. Мне совсем не улыбается ехать с каким-то левым перцем, но уже согласился, и давать заднюю выглядело бы совсем не по-пацански. — Когда выезжаем?
— Тамир за тобой заедет завтра с утра. Я ему дам твой номер телефона.
— А вот это уж на хуй! — пресекаю самовольничество. — Я не беру с левых номеров. Сам позвонишь. Поработаешь передастом. Тебе не впервой.
— Сука ты все же языкастая.
— Зато тебе, говнюку, помогаю. Давай, покеда, — подталкиваю тело на выход. Не люблю я все же гостей. Незваных — просто ненавижу. Мне хорошо одному в своей собственной клетке.
Залезаю на страницу ВК в надежде новости полистать, послушать музыку, может, глянуть кино. В общем, успокоить нервы перед дорогой. А вместо запланированного релакса читаю переписку с Лисом. Отматываю дни и погружаюсь в странный лисий мир. Я сейчас в нем один и по-новому воспринимаю когда-то сказанные мне Елисеем слова. То, что раньше казалось шуткой, подъебкой, провокацией, сейчас понимаю как маленькие толчки в сторону осознания одной простой истины — я и правда нравлюсь ему.
Читаю, и нервозность поднимается на новую высоту, потому что передо мной немым укором висит портрет дохлой псины.
«Блять, что я натворил? Как все исправить? Как далеко я могу себе позволить зайти с Лисом?» — Туева хуча вопросов грибом ядерного взрыва разрастается в голове, и в мой мыслительный процесс счетчиком Гейгера в зоне повышенной радиации вклиниваются щелчки входящих сообщений.
Чпоньк-чпоньк… Открываю дверь.
— Дэн, не оставь меня, друг милый, дай ты мне собраться с силой. И до вешних только дней, прокорми и обогрей, — ноет Муха-горюха, слово в слово как стрекоза по Крылову.
— Оставь меня, Горюха, я в печали, — отмахиваюсь от любящей подеприть гостьи. — Ты ж видишь, что у меня на вратах Теремка написано «Не трогай — убьет!».
Только с грохотом захлопываю дверь, как назойливая мелочь, аккуратно сложив прозрачные крылышки, бочком протискивается в окно.
— Дэн, мне после вчерашнего грустно, и притворяться, уж прости, не умею. — Создавая сквозняк непрерывным хлопаньем длинных ресниц, летит поближе к любимой кухонной утвари — самовару и садится на варенье, продолжая сочинять стихотворенья: — А причин убивать Мушку вообще нет, я ж тебя ни разу не трогала.
