Автор книги: ЛетАл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 73 страниц)
Ни ночи без горячего секса. Кажется, для нее не существует запретов, табу. Для нее, как и для меня, все, что творится в постели, — правильно. Она совсем немного старше, но насколько же умела. Она отдается с такой неподдельной страстью, что у меня срывает башню. Это моя девочка, моя женщина, моя маленькая газель. Я люблю ее. Не хочу жить без нее. Я готов для нее на все… даже совершить подвиг…
И я совершаю. Поздним утром меня, счастливого и не выспавшегося после очередной страстной ночи, встречает на пороге мать.
— Что за блядина с тобой трется? — обидные слова словно лезвием резанули душу.
— Ма, не говори так о ней. Мне неприятно. — Не хочу обижать родного человека, но и молчать не буду.
— Ты что, ослеп? — мама не кричит, с холодной трезвостью прокурора зачитывает приговор той, которую совсем не знает, но, случайно увидев в толпе со мной, счастливым, под руку, уже вынесла вердикт: — У нее же ВСЕ на лбу написано…
— Я люблю ее! — пытаюсь объяснить, что мои чувства не простое желание перепихнуться. — Пойми, у меня еще ни с кем так не было.
— Мальчишка! Да у тебя еще вообще ничего не было. Одно детство в жопе играет, — меня не слышат и слышать ничего не хотят. — Включи мозги. Я эту проблядь в семью не приму.
И в таком духе изо дня в день. От грязных оскорблений девушки до прямых угроз оставить меня без наследства. За последнее не переживаю — сам с усами. Но я задыхаюсь от обиды за любимого человека. Голова гудит от нападок матери. Да еще и отец, что всю жизнь провел под ее каблуком, затеял душеспасительные беседы, пытаясь меня жизни учить. Заебало… Как же все заебало…
Я не хочу все это терпеть и не буду. После очередного скандала, где в ход пошли такие убойные аргументы, как «она тебя заговорила» и « каркнуть не успеешь, как она тебе выблядка родит, даже если ты всегда используешь презик», со всеми грязными подробностями, как это делается, снимаю для нас квартиру и ухожу из родительского дома.
Гузелька светится от счастья, ластится, созывает своих матуром* отметить переезд и начало совместной жизни. Но мне не до веселья. Мне пиздец как хреново. Не так я хотел начать «семейную» жизнь, хотя вроде и не собирался жениться. На душе муторно, и только усилием воли не показываю, что готов на стену лезть от чувства безысходности, которое разрывает сердце между матерью и любовью. Не хочу никого видеть, но раз любимая хочет — пусть! И веселый девичий щебет, наполовину русский, наполовину татарский, наполняет наши съемные хоромы. И меня вроде бы потихоньку отпускает.
Дни в любви летят быстро. Полгода, и вроде утряслась эта буря в стакане, хотя с мамой я так и не помирился. Между нами встала стена отчуждения. Редкие разговоры по телефону начинаются «Привет, как дела?» и заканчиваются анекдотично одинаково «Поедем к бабке, на тебе приворот».
Как ни странно, я задумываюсь о словах матери. При моем логически-математическом складе ума неизбежно возникают вопросы: почему я так зависим от Гузель? Почему без проблем забывал всех, а ее не могу? Почему хладнокровно вычеркивал из жизни многих, а мысль расстаться с моей малышкой ползет по телу липким страхом?
Но гоню от себя серые мысли, забываясь в объятиях любимой. Это так непривычно — каждый день засыпать и просыпаться в объятиях своей женщины. Я смотрю на ее луноликую мордашку — и душа наполняется светом. Моя радость. Моя страсть. Я так хочу дать ей все самое лучшее. Стать мужчиной ее мечты.
Не боюсь трудностей, и без родительской поддержки вполне обхожусь. Многое знаю, умею, могу и, что самое главное, хочу. Годы учебы и проживания в общаге не прошли даром — я научился быть самостоятельным и самодостаточным. Единственное, чему я не научился, — это крутым виражам жизни…
— Гу-у-узель… — шобла гопников окружает меня с моей девушкой поздним вечером у входа в подъезд. — Так вот кому теперь отсасываешь?
Быстро скольжу взглядом по темной толпе, оценивая обстановку. Никогда не любил драки, да и драться не умею, но сейчас готов порвать любого, кто тронет мою малышку.
— Упакованного, значит, нашла? — к моей девчонке лезет самый борзый, хватает ее за руку. — Ну конечно, всегда приятнее давать за деньги.
— Руки убрал! — Сжимаю челюсть так, что начинают ходить желваки. — Отвали по-хорошему.
— Ты, малай*, завали ебало! — крепкий коренастый парень переключает внимание на меня. — Знаешь, кто это? — мне в лицо тычут фото совсем маленькой девочки, едва вставшей на ноги. — Это моя дочь, — парень злобно зыркает глазами и указывает пальцем на Гузель: — И ее…
До мозга не сразу доходит сказанное, словно в голове что-то взорвалось и шрапнелью прошивает виски, затылок, сердце… Я не верю. Не хочу верить. Какого хуя?!
Вырываю из рук парня свою Гузель. Отбиваясь от тянущихся к нам «граблей», оттесняю девчонку к подъезду и, выкрикнув спасительное «Звони Жентосу!», заталкиваю за дверь, подперев ее своей спиной. Очень надеюсь, что братан с пацанами поспеют вовремя, потому что шанса у меня против этих невысоких, но крепких аборигенов нет ни одного, а их намерения недвусмысленно написаны на не отягощенных интеллектом лицах.
Толчок, еще. Меня отрывают от двери, как щенка, а я думаю только об одном: что моя девочка уже успела скрыться за надежными стальными дверями квартиры.
Сильные руки удерживают за плечи, прижимая к бетонной стене. Удар в челюсть, и рот наполняется вкусом соли и железа. Сплевываю розовую слюну, заодно и выбитый зуб, прямо в лицо этому гаду. Тут же удар в живот сгибает пополам. Дыхание перехватывает.
— Сука, — хриплю, чувствуя, как к соли добавляется привкус горечи.
— Кутак сыныгы! * Ты не первый, к кому она пристраивается, — сквозь зубы шипит мне ее бывший. — Она та еще блядюшка, но она — моя блядюшка. Усек?! — И новый тычок заставляет сцепить зубы, но слова бьют сильнее кулака: — По-хорошему расстанься, или сдохнешь где-нибудь в арыке.
— Минем бот арасында суыр әле*, — отвечаю им на их же языке, чтобы лучше дошло.
Злость кипит, затмевая рассудок. Не думая, пинаю по колену первого попавшегося. Кто-то орет нерусский мат, и хват на плече уходит. В этот краткий миг мне надо действовать, и я, вкладывая всю силу, бью «реального пацана» в нос, вызывая ответный взрыв ярости.
Не чувствую боли, только инерция кидает меня от одного быдлана к другому. Я уже отключаюсь, когда рев мотора и визг тормозов останавливают град прилетающих ко мне ударов…
— Дэн… Денис… — Меня поднимают с кровавого снега, помогают добраться до квартиры.
— Ментов не надо! — все, что говорю, уходя от молчаливо-участливых взглядов парней и ее испуганно-зареванных глаз. Прячу за дверью ванной и шумом льющейся воды свою слабость. Свое отчаянное желание сжаться в комок эмбриона и ничего не слышать, не видеть и не говорить…
И я не говорю. Отлеживаясь в кровати, ухожу в нерадостные мысли. Одно дело — понимать, что у твоей девушки были любовники, другое — увидеть доказательство. И что самое паскудное, я узнаю это от отца ребенка. И в какой-то степени понимаю его.
Не понимаю одного — свою Гузель. Никогда не испытывал бурных восторгов и острого желания посюсюкать при виде детей, но даже у меня в голове не укладывается простая схема: как можно оставить СВОЕГО ребенка на попечение родителей, пусть и ради новой любви. Мне не уразуметь, почему нужно что-то скрывать от человека, который тебя любит и тебе ВЕРИТ. Не понимаю ее и не слышу.
Кажется, погрузившись в какой-то звуконепроницаемый кокон, не слышу ничего. Ни ее сбивчивых рассказов, как, что и почему. Ни стука своего сердца. И чувств своих тоже не слышу. Ничего не чувствую и ничего не хочу. Хочу только одного — чтоб меня оставили в покое. И решение приходит само собой.
— Ты едешь к дочери, — тоном, не терпящим возражений, огорошиваю свою уже бывшую страсть. — Собирайся…
Ночь. Опять не могу уснуть. Это ебучее снотворное ни хрена не помогает, как и прошлое. Я закрываю глаза, уговариваю себя расслабиться. Пытаюсь найти в голове тот самый тумблер, который отключает мозг. Но, блять, нет его. Нет!
Холодно, как же мне холодно. Кутаюсь в плед, натягиваю поверх еще один. Три года прошло, а кости выворачивает, как вчера, и кажется, мороз выходит прямо из тела. Ноги немеют, и в какой-то момент перестаю их чувствовать. Это пугает до усрачки. Я запускаю ладонь под шерстяное покрывало, трогаю худые бедра. Горячие, очень горячие, ощущаю касание, и это успокаивает.
Странная все же русская душа: после всего случившегося я не боюсь сесть за руль и отказываюсь от покупки новой тачки только оттого, что дал слово матери. Но как же хочется вновь почувствовать это расслабляющее единение с машиной. Когда все движения доведены до автоматизма, и ты можешь блуждать в своих мыслях и ехать, ехать вдаль.
— Надо купить байк, — сумасбродная мысль. — Не делать этого я матери не обещал. А может, какой-нибудь «танк»? Затонировать все стекла и, каждый раз медленно опуская их, пугать гайцов своей изуродованной рожей.
Невеселые, тягучие мысли. Тяжелая голова. Мягкая поступь кошки заставляет улыбнуться. Чувствует, когда мне особенно хреново. Пробирается и ложится на колени, словно успокаивая, поет мне песенку о том, что все будет хорошо, она это точно знает. И я ей верю, единственная, кому еще верю. Какая-то вселенская усталость давит на плечи. Тело от таблеток словно не свое, сознание погружается в вату. Походу, переборщил с дозировкой, но меня наконец-то клонит в сон.
— Привет Дэн! — Звук сообщения вырывает из дремы. — Разбудил?
Вздрагиваю, словно мозг тестирует тело на «жив ли еще». Я все еще жив. Чувствую, как мне сразу становится тепло. Моя пушистая хранительница бегает рядом, призывно орет, будто что потеряла.
— Ага, уснул, — на автомате отвечаю, и только потом соображаю, что он не мог этого знать. Угадал? Предположил? Опять, как он говорит, «увидел»?
Хочется спросить, но спросить — это значит признать. А признать — это страшно. Вдруг он видит и это?
Я веду пальцами по извилистым бороздам шрамов, уродующих мое лицо. И, словно отвечая на это прикосновение, начинает гореть очередная тату, которыми я старательно маскирую следы того неудачного дня на теле. Жаль, что шрамы на роже этим художеством прикрыть не решусь.
Но зато теперь я могу быть двуликим божеством. Словно Янус*. Только оба моих лица смотрят в будущее, хоть и понимаю, что его для меня нет. А смотреть в прошлое глупо. Оно и так навсегда оставило на мне свои отметины.
А сейчас… в настоящем, я знаю лишь одно: что пока меня никто не видит, я могу быть самим собой или кем угодно. Надевать тысячи масок. Сочетать несочетаемое. Я могу быть Гением и Злодеем. Монахом и Блядуном. Я Король и Шут. Бог и Дьявол. Красавец и Чудовище. И все это во мне одном!
Вот сейчас повернусь к экрану правой стороной — и буду прежним Дэном: улыбчивым, приветливым шутником, что всегда открыт и готов к общению. А когда мне стрельнет в жопу — покажу тебе другую свою сторону… И ты, мой хитрый Лис, ужаснешься.
Устраиваюсь на кресле поудобней, обкладываясь кучей подушек. Одну выделяю своей питомице, и она, вальяжно развалившись, заинтересованно пялится в монитор. Нужно отвлечься от грустных мыслей, вытянуть из этого парня что-нибудь интересное, а я предчувствую, что загадок в нем — как в Сфинксе. Интерес пробуждает азарт. Азарт прогоняет сон. Пальцы порхают по клаве, собирая буквы в привычные слова:
— Привет, Лис…
Комментарий к Часть первая. Вера. Песнь шестая. Евангелие от Дениса.
Музло под настрой:
Goreshit - the nature of dying https://www.youtube.com/watch?v=la5UHh6Zopc
Goreshit - o'er the flood https://www.youtube.com/watch?v=9zSYdFmEFCI
Богатырь, купи коня… Купи, не пожалеешь.* - мультик "Алеша Попович"
бидзинг* - общее название для произведений живописи и графики, изображающих женскую красоту в традиционном искусстве Японии
великой советской троицы* - Имеются в виду Вицын, Никулин, Моргунов
жить, как говорится, хорошо, а хорошо жить — еще лучше* - Кф "Кавказская пленница"
красиво жить не запретит. Но помешать может* - Жванецкий
J-Rock* - японский рок
матуром* (татарский) - красавица
малай* (татарский) - мальчик
Кутак сыныгы!*(татарский) - обрубок от х**
Минем бот арасында суыр әле* (татарский) - отсоси мне
Янус *— в древнеримской мифологии — двуликий бог дверей, входов, выходов, различных проходов, а также начала и конца. С его именем связано название месяца январь. Изображался с двумя лицами, обращенными в противоположные стороны. Одно его лицо было лицом молодого, безбородого человека, смотрящего в будущее, другое — лицо бородатого старца, обращенное в прошлое.
========== Часть первая. ВЕРА. Песнь седьмая. Евангелие от Елисея ==========
Alessio Bargiacchi a.k.a. AL355|0 - Strange Dream
https://www.youtube.com/watch?v=UY4y5UB4W7w
— Ли-и-и-с!!! — истошный вопль моего любовника раздается из коридора, и я, было задремавший, вскакиваю с кровати как ошпаренный.
Спросонья запутавшись в одеяле, грохаюсь на пол. Внезапно проснувшееся сознание недоуменно вопрошает: «А?.. Что?.. Где?..». Сердце бубухает о ребра частотами о-дайко* — столько неподдельного ужаса в голосе Димки. За секунду перед глазами проносится видеоряд картин Отто Раппта* — одна абсурднее другой.
— Что?! — хватаю за плечи и бегло осматриваю белого как мел парня. — Димка! — встряхиваю, пытаясь привести в чувства.
— Ли-и-ис… Лис… там… — Парень от страха заикается, дрожит словно в лихорадке, и я уже беспокоюсь о его душевном здоровье. — Я ее видел… Она была тут… — Подношу к губам любовника стакан с водой, в руки дать даже не пытаюсь — они у него не хуже, чем у невротика трясутся. — Стояла и смотрела на меня. А взгляд… — Парня перетряхивает. — Потом как налетит! Ужос!!! — Именно ужас и написан в его глазах. — Она как лед!..
Парень и правда весь в мурашках. Темные волоски на ногах и руках вздыблены, будто шерсть у испуганного кота.
— Ну все, успокойся. — Сжимая в объятиях, горячими ладонями
прогоняю естественную реакцию тела. — Никого тут нет, только ты и я. — Разговариваю с Димкой, как с ребенком, убеждая, что ему все это привиделось, но понимаю, что предчувствия меня не обманули.
В голове четко складываются пазлы: тревожная энергетика; частое исчезновение всякой мелочевки, которая вдруг находится в совершенно неподходящем для нее месте; странное, необъяснимое потрескивание, будто недавно поклеенные обои отходят от стен. И эти вечно открытые дверцы шкафов и шкафчиков, на которые налетаю я, и, как следствие, прилетает Димке. Ну полный абзац! Я купил квартиру с привидением.
Да и еще, судя по всему, призрачная дама оказывается чрезвычайно ревнивой особой. А как иначе объяснить тот факт, что она никогда не показывается на глаза мне, лишь ненавязчиво намекая на свое присутствие, но Димку эта сущность пытается выжить всеми доступными ей средствами.
То проскальзывает змеей у него под рукой, когда парень пытается приготовить нам ужин, и то, что планировалось быть съеденным… сюрреалистичным натюрмортом украшает пейзаж кухни. То в самый неподходящий момент вытекает из стены туалета, и, как следствие, вынесенная дверь санузла повисает на одной петле.То внезапно сгущается из воздуха у Димки за спиной, чуть не до смерти пугая парня ледяным дыханием смерти.
— Продай эту квартиру. Продай! — каждый раз умоляет Димка, дрожа в моих объятиях…
Квартиру не продал, а вот с Димкой расстался.
Смешно обвинять в этом мою бестелесную сожительницу, которая стала не просто ненужным предметом в жилище, но и по-настоящему третьим лишним в нашем союзе. Это было необходимо не ей, а мне. Для меня невыносимо тяжело находиться рядом с тем, кто любит, но кого я в ответ не люблю. Сердцу не прикажешь, и трудно ежедневно не оправдывать его ожиданий. Эти отношения выматывали, не принося счастья, и Дима ушел, а ревнивый призрак, словно исполнив свою миссию, затаился до поры где-то в паутинной шахте канализации.
Стрелки часов переваливают за полночь. Завтра рано вставать, а меня все еще одолевают думки, сомнения, никак не давая уснуть. Нет, я не скучаю по любовнику, что-то иное дергает нерв, заставляя сердце биться чаще, вселяя тревогу. Кутаюсь под два одеяла, и все равно вымерзаю, несмотря на то, что на дворе середина лета. В эфемерной надежде погрузиться хотя бы в дрему прикрываю глаза. И тут…
Нечто ледяное сначала робко касается, а следом крепко сжимает лодыжки, а у меня как-то сразу пропадает желание дышать. Надо бы открыть глаза, убедиться, что в квартире, кроме, меня никого нет. Живого никого нет! Но не могу, а хватка вымораживающим тело кольцом перемещается выше.
«Значит, решилась МНЕ показаться? — Сразу понимаю, кто забрался ко мне в постель. — Что ж, будем знакомиться». — Собрав волю в кулак, решительно размыкаю веки.
