Автор книги: ЛетАл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 73 страниц)
Еле гашу первое желание подскочить с кресла и побежать проверить, закрыта ли дверь на все замки. Рядом Маркизка взволнованно мявкает, глядя в мое ахуевшее лицо. Да что ж это такое?! Что ж меня с ним так кидает-то?! Из огня да в полымя! Я точно с ним ебнусь!
Попробовал бы мне кто другой такое сказать. Да я бы сам его морально выпорол, не жалея эпитетов. А тут сижу, как нокаутированный боец, тупо пялюсь в монитор, не находя даже элементарных слов, чтоб осадить наглеца.
— Не понял! За что? — решаюсь, наконец, откликнуться и пишу, как будто оправдываюсь: — Лис, ты чего?..
— Явился! А ничего! СНИМАЙ ШТАНЫ! — У меня глаза лезут на лоб, но в солнечном сплетении что-то стягивается в тугой комок, лучики нейронов тонко дрожат, заставляя тело откликаться весьма однозначной реакцией.
— Не-не-не… — Мозг молчит, уйдя в краткосрочный отпуск. Затаился в черепушке в ожидании новых сигналов из космоса, и я не могу ответить Лису ни подъебкой, ни шуткой, ни грубостью, ни хамством. И кажется, не хочу. И кажется, мне это не кажется.
— ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ?! — Да, я слышу, и тело живет своей жизнью. Возбуждение накатывает так стремительно, что срывает с губ стон. Поправляю в штанах болезненно ноющий член, задыхаясь от переполняющих меня чувств.
Сколько лет у меня не было реального секса? Три года более-менее сносной дрочки, чтобы снять накапливающееся напряжение. Три года пролистывания порносайтов, от которых у меня уже стойкая тошнота. Два года чтения порносказок, вызывающих порой вместо ожидаемого возбуждения гомерический хохот. Год вирт-развлекухи с девчулями, и первоначальная острота быстро стала привычно-пресной.
Но с ним у меня впервые так сносит башню. Впервые задумываюсь: А каково бы?.. А если?.. С НИМ! Впервые так хочу большего. И так боюсь своих желаний.
— Пошутили, и хватит, — не решаюсь. Выдохом пытаюсь унять свое мучительное возбуждение.
— Денис, кто с тобой был? — не отступает от своего Елисей. И я не пойму, с чего такой интерес? С чего такие предъявы и собственнические замашки? Он что, меня ревнует?
— Это мой брат, — не вижу смысла скрывать. — Кузен по мамкиной линии.
— Это из-за него ты так возбудился? — Кровь приливает к скулам в одно мгновение, а пересекающий лицо уродливый шрам, кажется, просто горит.
— Что? — Я не понимаю, о чем говорит Лис, работает одна голова — нижняя. — Он просто брат! И я не возбужден! — А что я могу сказать? Ну не признаваться же, что возбудился на него, которого и в глаза не видел, а только болтал в Сети. — А вот ты тот еще извращенец! — Меня колотит нервяком. Что за тараканы ползают в голове этого человека?
— Да, я извращенец, — подливает кипящего масла на мой воспаленный мозг этот Ведьмак, и меня накрывает, мурашки бегут табунами по коже. — А ты не пизди! Я чувствую твое состояние…
— Лис, знаешь что? — Я даже писать толком не могу, постоянно сбиваясь на опечатки. Хочется скрыться, проораться в подушку, как последняя истеричка. Перед глазами двоятся буквы, растекаются в серые полосы строк. Ничего не видя, ору в эфир: — ИДИ ТЫ В ЖОПУ!
— В твою — с удовольствием. Но вначале я распну тебя на кровати, стянув ремнями ноги, чтобы не брыкался. Оседлаю твои бедра и ловко заломлю руки за спину, опутав красным шнуром. Уж поверь, справиться с тобой мне сил хватит.
Горло перехватывает спазмами, болезненно дергая кадык. Не хватает воздуха. Губы сохнут от судорожного дыхания. Меня затягивает в его сети. Он опутал меня ими. Я не вижу букв, я вижу то, что он вживляет мне в мозг: яркую в своей реалистичности картину властного мужчины, восседающего на мне, уткнувшемся лицом в кровать, без возможности вырваться. Дрожь прокатывается волной, от макушки до кончиков пальцев ног.
— Нет, я не возьму сразу плеть. Вначале я отшлепаю тебя паддлом, потому что удар моей ладонью надо еще заслужить. Знаешь, я наношу удары в особом темпе, когда на каждые пять нежных шлепков прилетает один сильный, обжигающий, заставляющий скулить. Шлеп — шлеп, шлеп — шлеп, шлеп — ШЛЕП!!! — Вздрагиваю от каждого слова, будто каждое из них оставляет на коже полыхающий след. Жар выступает бисером пота по телу. Я горю.
— А после любуюсь розовыми половинками. И вот когда ты уже мокрый, измученный, плавишься в истоме, трахаю тебя, полирую твою задницу так, чтобы потом долго не мог сесть ровно.
Судорожно сжимаю подлокотники кресла в новом подкате. Что он творит со мной?! Это безумие! Я не могу это унять и не могу контролировать. Лава медленно, тягуче растекается из паха по телу, плавя нутро. Я так напряжен, что ноги мелко дрожат. Даже и не осознаю, когда рука оказалась на члене. Движется по моей воле или направляется его мыслью — мне этого не разобрать. Я не здесь и нигде. Я меж мирами. В плотном коконе разноцветных искр распадаюсь на атомы в его объятьях.
Я там, где меня касаются сильные, уверенные руки, заставляющие трепетать. Где на меня смотрят такие дикие, но в то же время такие ласковые глаза. Где я, не скрывая лица, смотрю на него. Хватаю катастрофически недостающий воздух и тону в эйфории. В остром, нарастающем по спирали, сумасшедшем кайфе.
Комментарий к Часть вторая. Надежда. Песнь вторая. Евангелие от Дениса
Отзвездюленные непонятки:
мантию*- https://aliall.ru/wp-content/uploads/2017/03/1097858591-1.jpg;
сокола* - байк Hayabusa в переводе с японского - «сокол» https://i.quto.ru/c533x400/4f44963d3c5ab.jpeg;
Экзибит*- пендосский рэпер и ведущий тв-шоу «Тачка на прокачку»
https://www.youtube.com/watch?v=akG-gxhZJrQ;
иглы «вуду»* - https://styletattoo.ru/image/data/chastokol/IMG_7111-10-01-17-08-54.jpeg;
креационизм* - мировоззренческая концепция, согласно которой основные формы органического мира (жизнь), человечество, планета Земля, а также мир в целом рассматриваются как непосредственно созданные Богом https://ru.wikipedia.org/wiki/;
Магеллановы облака* - http://bible-facts.ru/115-astronomy-nashli-gde-zhivet-bog.html;
мезон* - элементарная частица;
«Бурду»* - журнал мод;
ЛЕТуАЛь*- с благодарностью Иринке - Неправильной принцессе за «наше» словечко >;)(;<
Есобняллый* - самопиар с отсылкой в...«Бесы»));
«кошки»* - https://a.d-cd.net/2846f11s-960.jpg.
========== Часть вторая. Надежда. Песнь третья. Евангелие от Елисея ==========
— Мля-я-я… — Смотрю на стрелки часов, но и без них вижу, что солнце уже высоко, а я все еще в постели. Каждый день даю себе слово ложиться до полуночи, вставать с петухами, пробежка по парку, а вечером до зала доползти, и вот опять… проспал все Царствие Небесное. — Это он виноват! — успокоив свою Демонессу-Совесть, самым наглым образом сваливаю вину с рыжей морды на безликую, и добрая улыбка растягивает губы, когда в который раз ловлю себя на мысли, что засыпаю и просыпаюсь с думками о Денисе.
Несколько месяцев как один миг пролетели с того дня, как ревнивая дамочка сработала катализатором в наших… М-м-м… Зависаю. До сих пор не пойму, как назвать эти отношения. Дружба? Нет, явно не она. Друзей не хотят. А у меня просто голову снесло, когда почувствовал состояние Дениса. Мало того что возбудился до шума в ушах, так еще и кончить никак не мог. Думал — ебнусь, пока довел себя до разрядки. И так чуть не каждый вечер…
— Неее, нужно срочно кого-то под себя уложить, пока до эректильной дисфункции не дожил, — перебираю в памяти многочисленных знакомых и близких друзей, с кем было или с кем может быть, и понимаю, что ни один из потенциальных кандидатов не вызывает не то что прежний, но даже мало-мальский интерес.
Мои благие намерения поваляться в постели еще с полчасика, размышляя о естественном и не безобразном, рубит под самый корешок противное зудение смартфона, ползающего по прикроватной тумбочке.
— Говорите, — еще не проснувшимся, хрипловатым голосом отвечаю неопознанному абоненту и совершенно неожиданно слышу Митлана.
— Елисей, привет. — Короткая пауза в трубке дает возможность вспыхнуть в душе крохотной искорке надежды, что мое дело получило ход, но… — Как дела? Есть подвижки, новая информация? — интересуется мужчина, ничем конкретным меня не радуя.
— Приветствую, Борис Николаевич. — Выползаю из теплой постели и, как обычно, начинаю мерить квартиру шагами. — Нет. Пока глухо, как в танке.
— Хреново, — в голосе Бориса мелькают сочувственные нотки и сразу гаснут, сменяясь привычным ему деловым тоном: — Знаешь, по какому поводу звоню?
— Думаю, по делу, — усмехаюсь, понимая, что искорке надежды не суждено было перерасти в огонек радости. — Ну не хотите же Вы меня в ресторан пригласить?!
— Елисей, ты меня поражаешь в самую печень, — хмыкает в трубке голос. — Именно это я и хотел сделать. Ты часом не провидец?
— Нет, это навряд ли, — уверяю мужчину в том, в чем сам не уверен. — Если бы я им был, то знал бы, где соломки подстелить.
— Ну, судя по тому, как ты Сашке помог, я бы тебя именно так и назвал. — Одно лишь упоминание имени «петровского» вызывает улыбку. Все же есть люди, в которых «живет» солнце, и Сашка из таких.
— Неужели я прав оказался? — изображаю удивление, хотя уже давно перестал остро реагировать на свою способность видеть то, что в принципе знать не могу.
— Еще как! — оживляется мой собеседник. — На очередном выезде и повязали этого неуловимого. Заглянули в шахту лифта, а там парень в спецовке, в чемоданчике не ключи гаечные, а отмычки всех мастей и краденое золотишко. Ты мне скажи, откуда ты это знал?
— Если бы я знал, откуда, — неоднозначно хмыкаю в трубку. — Уверен в одном — напарницу его вы упустили. — В трубке затянулось молчание. — Але, Борис Николаевич…
— Так вот, Елисей… — Голос какой-то тихий, отстраненный, из приятельски веселого переходит на официоз. — Надо встретиться. Как ты и предвидел, приглашаю тебя во «Времена года». Адрес, думаю, знаешь, но я на всякий случай вышлю СМС. Дело есть. Сегодня к шести сможешь?
— Хорошо, — соглашаюсь, по-прежнему не понимая, зачем я понадобился этому менту, и прикидывая, сколько мне туда переться на авто. На байке было бы куда быстрее, но сразу «предвижу», что в рест меня в прикиде байкера не пустят. — «Времена года». Шесть. Буду. До встречи. — Слышу довольный хмык, и короткие гудки разрывают наш диалог.
Остаток дня решаю насущные вопросы, даже пробую читать, но из головы никак не выходит этот странный звонок. Вроде все мои траблы должен был урегулировать Сашка. «Петровке» такие дела ближе к телу. Он бы и позвонил, если бы возникли какие-то недопонимания. При чем тут Митлан? Ответ на свои вопросы я получу только вечером.
И он неизбежно наступает, хотя летом в это время еще совсем светло, и панорамные окна небольшого здания выглядят приветливо, даже как-то уютно, отражая лучи заходящего солнца.
Припарковав авто без нескольких минут шесть, спешу к ресторану. Жутко не люблю опаздывать. Другое дело — задерживаться, но сейчас не тот случай. Сейчас лучше придерживаться принципа «точность — вежливость королей».
Набираю номер Бориса, слышу приветствие и то, что меня уже ждут на втором этаже, столик у окна. А вот это приятно, хоть и вселяет чувство дискомфорта, словно меня припирают к теплой стенке.
Я собран и как-то отстраненно холоден, несмотря на кипучие мысли. В голове и в душе раздрай. Умом понимаю, что мне выгодны такие встречи, знакомства, живем-то мы не в «городе Солнца», где все подчинено движению звезд. В этом мире не далекие светила, а мое собственное внутреннее «я» говорит мне, что я если и не боюсь Митлана, то уж точно — опасаюсь. Мне нравится и не нравится этот мужчина. От его взгляда что-то рефлекторно сжимается внутри и не отпускает. Почему-то необъяснимо тянет быть объектом внимания его черных глаз, и в то же время абсолютно не хочется, чтобы он смотрел на меня как на подопечного. Мне бы уйти в себя, разобраться, но и этого тупо не хочу. А вдруг додумаюсь до РАДУЖНЫХ выводов? Нет! Нет!! НЕТ!!!
Будни сказываются: в ресторане немного посетителей, и большая часть на открытой террасе, но внутри уже зарождается это странное чувство. Не знаю, как его интерпретировать, но оно возникает всегда и сразу, когда попадаю в помещение, наполненное энергией приходящих и уходящих людей. Я словно ощупываю пространство, но из-за того, что не умею ставить блоки, быстро устаю. Вот и сейчас десятки вибрирующих шлейфов чьих-то душ причудливо переплетаются в замкнутом пространстве. Без спроса проникают в мозг, что-то шепчут про свои судьбы и тянут, тянут из меня силы.
Поднимаюсь на второй этаж и сразу замечаю широкоплечую фигуру Николаевича. Мент курит, разглядывая что-то в стекле, и слишком наигранно делает вид, что не замечает моего появления. Мысленно ухмыляюсь: «Чего ломать комедию?!». Я прекрасно понимаю, что в отражении он видит меня, но специально не поворачивает головы. Как-то сразу становится неуютно, однако я решительно подхожу к столику.
— Еще раз привет, — Борис наконец-то отрывает взгляд от окна и, выдыхая струйку дыма, привстает, протягивая руку. — Присаживайся. Будешь что? Заказывай.
Этот барский тон бесит. Не люблю, когда пытаются взять надо мной верх, подмять под себя. Прогибаться под мир — это одно. Прогнуться под конкретного человека — НИКОГДА! «Да, ты старше, но и я не пацан. Такое повидал — не на одну жизнь хватит!».
— Приветствую! — сдержанно улыбаясь, протягиваю руку. Все во мне ершится, щетинится. Хочется послать этого мусора далеко и надолго, но чему я научился за все годы бесшабашной юности, так это тому, что не всегда стоит озвучивать свои мысли. Есть такие, которые лучше оставлять при себе, и я присаживаюсь напротив. — Спасибо, не голоден.
— А есть тот, кто удовлетворяет твои аппетиты? — ухмыляется мент и, глубоко затягиваясь зажатой меж пальцами сигаретой, испытующе смотрит в глаза, словно пытаясь считать мою реакцию на этот неожиданно провокационный вопрос.
Я и правда ведусь, подвисаю. Внимательно вглядываясь в черноту глаз, пытаюсь понять, что за мысли бродят в голове Бориса. Мимолетная мимика, движение рук, зрачков стали бы мне подсказкой, но мужчина закрыт. На нем невидимая, но непроницаемая железная маска.
Дэн тоже любит их примерять, но они все мне нравятся, — невольно сравниваю свои ощущения. Они словно маленькие оконца, что приоткрывают мне вид на космос его души. Борис же — это не разноцветное свечение. Это черная дыра. Завораживает, притягивает, даже манит познать, но и пугает своей опасностью.
— Да расслабься ты, — хмыкает мент, без труда просчитывая мое состояние, хотя я вроде бы давно научился «держать лицо», и жестко вдавливает бычок в пепельницу. — Шучу. Пытаюсь разрядить обстановку перед серьезным разговором.
— Так может, ближе к делу? — направляю беседу в рабочее русло, поскольку способы, которыми Борис пытается меня «расслабить», откровенно напрягают.
— Да-да. Ближе к телу… — соглашается мент и снова подковыривает: — Торопишься на свидание? — Я начинаю ощущать себя под прицелом снайперской винтовки. Вроде и не собираются стрелять, но это пристальное вглядывание дергает нерв.
— Нет, на сегодня у меня запланирована встреча только с вами, — лукавлю, не собираясь откровенничать с человеком, с которым нужно не только держать ухо востро, но и просчитывать каждое слово.
— Давай все же закажем что-нибудь, а то ты слишком напряжен. — Мужчина, подзывая официантку, делает заказ на двоих, отчего у меня желваки начинают ходить и тихо поднимается температура выдержки, неотвратимо приближаясь к градусу кипения.
Так охота послать, однако терпеливо жду, когда же мент закончит свои психологические тесты и перейдет к делу. Но тот не спешит, словно заигрывая, поглядывает на меня поверх развернутого меню. Удивляюсь, когда слышу названия десертов. Как-то не вяжется у меня образ этого человека со сладостями. Мутный он какой-то.
Однажды узнал от Андрюхи, у которого в силу характера язык за зубами не держится, что Борис до сих пор не женат. Вернее, в начале карьеры, когда он был примерно моего возраста или чуть младше, у него была жена, и та ему даже пацанов-близняшек родила. Но вот что самое странное — развелись они, когда мальчишкам еще и года не было, и жена Николаевича запретила ему появляться в их жизни, полностью отсекла. Категорическое табу на любые встречи, словно и нет его. Хотя деньги на воспитание он исправно передавал через мать, что тайком делала для него фотки подрастающих пацанов.
Вспомнилось, как мне показалась неправдоподобно странной эта история. Чтобы мент, не в самом последнем чине, да не смог отстоять свое право на детей? Что-то тут было не так. Но это дела давно минувших дней, да и вообще не мое дело.
Я сейчас не могу понять, что на уме у этого человека. Мне не по себе от его давящей энергетики. От его умышленных попыток принизить, подмять под себя, что чувствуются во всем: в снисходительном тоне, в высокомерных жестах, даже в том, что он сам сделал заказ, будто я девушка.
