Автор книги: ЛетАл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 55 (всего у книги 73 страниц)
Устало потираю лицо ладонями. Боль давит на лоб, тюкает пульсом в висках. Я настолько опустошен, что все мои Демоны забились по углам и не издают ни звука. Только мысли гудят турбиной самолета, лопастями размешивая мозги в кашу: «Да как же так?! Я перешагнул через залупающееся начальство. Через сломанную тачку. В конце концов — через себя, когда решил трястись в этом хоть и скором, но ОБЩЕСТВЕННОМ поезде. И все это ради того, чтобы услышать «значит не судьба»?
«Не пойму, за что он так со мной? — вдруг высовывает нос Обида и накатывает с такой скоростью, что не успеваю задавить эту суку в зачатке, а следом уже выползает на сцену Злость и начинает скалить зубы не хуже маски, которую держу в руках. — Напялил на себя мою личину, вильнул хвостом и свинтил?! — сардоническая, злая усмешка кривит губы. — Поймаю и пришибу паршивца!»
«Нет, нет, нет. Так не пойдет! — мотаю головой, отгоняя садистские замыслы в красных тонах, от которых за прикрытыми веками пляшут кровавые круги. — Сначала выебу, а потом убью! Но сперва»…
Злость тянет за собой подружек. Ярость, Досада, Раздражение сжимаются в кластер моего я. Скулы сводит, к горлу подкатывает горький ком. Сжимаю кулаки с такой силой, что костяшки белеют.
«Надо успокоиться», — глоток воздуха — раз, но все еще дышу загнанно, желваки ходят ходуном, а в голове мысли чернее чернухи.
«Еще не все потеряно», — глоток воздуха — два, и в душе снова тлеет уголёк Надежды.
«Адресок-то давно пробит. Единственное, что меня сдерживало — это наш контракт», — глоток воздуха — три — возрождает в душе уверенность.
«Но Денис первым нарушил собственные требования и тем самым развязал мне руки. Да и не в моих правилах отступать», — глоток воздуха — четыре, и я готов к решительным действиям.
«Так что никуда он от меня не денется. Главное сейчас придумать, как догнать беглеца, и Ярость не самый лучший советчик. Успокойся, успокойся, я сказал — УСПОКОЙСЯ!» — глоток воздуха — пять, и первая трезвая мысль озаряет сознание:
«Поезд в восемь, значит? — мельком бросаю взгляд на сотик и понимаю, что успеваю. Городок не такой большой и до мкадовских пробок никогда не дорастет. — На вокзале перехвачу, — срываюсь с места и торможу такси. — Поймаю и залюблю до смерти. Чтобы даже вякнуть ничего поперек не смог!»
«Судьба, говоришь? — нетерпеливо барабаню по пластиковой обшивке двери «логана», направляя машину к ж/д вокзалу. — Да если бы я полагался на судьбу, разве были бы мы вместе? Разве не мы сами вершители своих судеб? Только мы принимаем решения, и каждым своим выбором выстраиваем цепь последующих за ним событий.»
«Я так упорно добивался тебя не для того, чтобы услышать «выбери этого мальчика», — держусь за маску Дениса, что хранит след его ауры, словно за путеводную нить. — Ты впустил меня в свою жизнь, и это было твое решение, а не какой-то там леди с гадальными картами», — продолжаю внутренний диалог, словно заранее готовлю пламенную речь, которую выскажу в глаза Денису, как только поймаю его.
«Я, едва встретив тебя, сразу понял, что в этой жизни мне никто больше не нужен. Отсек все «левые» связи и не жалею — это мое решение. Мы начали строить наш мир — это наше общее решение. А сейчас ты самолично вздумал свалить все на какой-то там злой рок и трусливо бежишь от меня? Не позволю!»
Выскакиваю из такси. Здание вокзала. Снова толпа народа, ожидающего свои поезда. Электронное табло. Выискиваю глазами рейс из этой Мухосрани до денискиной Мухосрани и… не нахожу…
***************************** конец главы ********************************
и опять у нас в отведенную зону не влезает все, чем хотим поделиться (( Так что часть сносок тут.
броуновская* — Бро́уновское движе́ние — беспорядочное движение микроскопических частиц твердого вещества взвешенных в жидкости или газе, вызываемое тепловым движением частиц жидкости или газа.
третьей космической скоростью* — скорость при которой объект преодолевает тяготение Земли и Солнца и уходит за пределы Солнечной системы.
червоточину* — гипотетически возможные туннели в пространстве, существование которых еще пока не доказано.
экзопланету* — планеты за пределами Солнечной системы, но находящихся в зоне обитаемости, то есть в той зоне на орбите звезды в которой условия на поверхности планеты будут близки к земным. И ближайшая к нам такая планета — Проксима Центавра b.
хлорид натрия* — соль
Комментарий к Часть третья. Любовь. Песнь шестая. Куплет второй. Евангелие от Елисея и Дениса.
Музычка к настрою Лиса в конце главы))
https://www.youtube.com/watch?v=nDyq9bppL2E
Звезданутая визуализация:
Безликий* - https://pp.userapi.com/c844320/v844320432/7cdec/6ipgV9Mo22g.jpg
https://www.youtube.com/watch?v=K_sz1XtLEz8
Каонаси* - https://ru.wikipedia.org/w/index.php?title=Каонаси&stable=1
game over* - https://pp.userapi.com/c844320/v844320068/7be42/JVe5SjrwTno.jpg
Бендер* - https://pp.userapi.com/c849332/v849332877/4af6/kSi-oitHLUo.jpg
мужике в сейлор фуку* - https://pp.userapi.com/c849332/v849332877/4afd/UPwqpyBMMIQ.jpg
мотошлемом на голове* - https://pp.userapi.com/c849332/v849332877/4b07/Tar2B-ur76Y.jpg
с зубами застегнутыми на молнию* - https://www-s.mlo.me/upen/hvx/201410/20141013/Ken-Kaneki-Tokyo-Ghoul-Costume-486499-2444497.jpg
с шутовской лыбой до ушей*- https://pp.userapi.com/c849332/v849332463/4e47/pvrg8gQ_QAs.jpg
Кицунэ* - https://pp.userapi.com/c844320/v844320949/81460/MkV_YKvF_A0.jpg
только что сказала* - https://pp.userapi.com/c844320/v844320949/81470/xRgUBxLZfC0.jpg
Гакт* - https://www.youtube.com/watch?v=3KQSrnylJi4
========== Часть третья. Любовь. Песнь седьмая. Евангелие от Дениса ==========
Солнце. Ослепительное, нестерпимо яркое пробивается косыми желтыми росчерками сквозь иссиня-черные, переполненные водой облака, и заставляет щурить глаза.
Так давно не взбирался на этот крутой холм, а тут вдруг решил проверить на прочность свои ослабшие после долгого отсутствия физической нагрузки мышцы. Дыхалки не хватает, приходится останавливаться на середине пути, чуть дальше и почти у самой вершины.
Всегда тяжело плыть против течения, ссать против ветра и подниматься в гору. Вот и мне нелегко. Но все же иду, словно перешагивая некий рубеж очередного преодоления себя. Потому что так нужно. Мне нужно. И собственное упорство толкает в спину, бьет под жопу волшебным пендалем: «Билять, гоу, вперед!»
Мне нравилось бывать тут в детстве. Несмотря ни на что, нравится и теперь. Здесь запахи ярче, воздух прозрачней, небо ближе. А сейчас, кажется, протяни руку — коснусь набегающих на меня туч, что ворчат о чем-то своем, озаряясь частыми всполохами далеких зарниц.
Вдыхаю жаркий воздух, дурея от особенно сладкого аромата трав, который сплетается со свежими нотками озона, и что-то древнее будоражит память предков. Такое странное сочетание первобытного страха и восторженного ликования, которые побуждают противоречивые желания: укрыться от надвигающегося разгула стихии и в то же время стать частью ее.
Будто те далекие или близкие вспышки небесных разрядов образуют настолько плотную сеть магнитной напряженности, что по нашим собственным нейронным системам начинают течь стремительные ионные потоки, удерживая тело, душу, разум в легком возбуждении. А может быть в эти моменты мы думаем, что с нами говорит Творец.
Перун, Зевс, Тор, Индра, Юпитер, Глаих, Шанго, Шибле — столько имен, а все одно — Он. Тот, которого ищу в себе. Которого хочу постичь. К которому у меня столько вопросов.
И кто знает, может я все же получу ответы на них в неясном будущем, когда достигну просветления, или прямо сейчас, когда на душе у меня мрак Марианской впадины, где так же темно, холодно и… одиноко. Но сейчас я не один, а один на один с природой. Один на один с собой. Один на один с ним.
Сильный порыв ветра разгоняет полуденный зной, полощет полы легкой рубашки, ерошит отросшие волосы. Вдалеке искрит и ворчит приближающаяся гроза, заставляя смолкать непрерывный стрекот кузнечиков, пронзительный щебет невидимых птиц, шебуршание хрен знает кого. Точно вся эта живность не смеет вмешиваться в мой диалог с ним.
— Скажи, зачем все это? Ты решил меня на прочность испытать? — тихо шепчу и, задрав голову к небесам, ищу мудрый лик седовласого старца среди клубящейся грозовой черноты, готовой вот-вот пролить на меня свои тяжелые слезы.
— Ты извращенец? Садист? Маньяк? Тебе доставляет удовольствие измываться над собственными детьми? Ответь мне! — Огненный столб взрезает чернь в ответ и разбегается мерцающими ветвями, порождая оглушительный треск, словно кто-то божественно могучий безжалостно рвет небесное сукно.
— Чего ты ждешь от меня? Чтобы я бухнулся на колени и начал петь тебе «аллилуйю»? — новый разряд опасно близко утекает в землю медной змеей, но все еще звенит в ушах орудийным залпом.
— Да хрен ты угадал! Я сам себе Бог! И я есть! Вот, стою перед тобой! — я пытаюсь перекричать шум мечущихся под порывами ветра деревьев, что, как и я, не желая кланяться, корчатся, извиваются, хлестая послушный воздух упругими ветвями. И первые капли дождя оставляют мокрые следы на моих плечах и раскинутых в стороны руках.
— А ты где? Покажись. Дай мне явный знак или тонкий намек, чтобы я поверил в тебя, — редкие слезы небес стремительно сливаются в сплошной шелестящий поток, прячущий многоцветье лета за унылой серой пеленой и облизывающий меня прямо через промокшую до нитки одежду холодными влажными языками.
— И если ты такое ссыкло, что очкуешь спуститься на собственное творение, посылая сюда лишь мессий, и свидание с тобой возможно только на небесах — что ж, я готов. Давай! Направь на меня свою длань карающую, и мы с тобой свидимся. И тогда… — Бьющая по глазам вспышка слепит, прерывая мою пламенную речь, и всего через миг звуковая волна наотмашь жахает по ушам увесистым кулаком.
— Нет, я не позволю тебе меня судить! — Шмотки липнут к телу. Я перед ним все равно что голый, но не прячусь, как и не тычусь раболепно носом в землю. — Мы сядем, как равные, и поговорим по-мужски, с глазу на глаз, — сжимая жилистый кулак так, что ногти впиваются в ладонь, грожу сам не знаю кому, а этот инкогнито плюет мне в лицо новыми зарядами тропического ливня.
Но я же не отступлюсь. Вытирая со лба небесную благодать, нагло скалюсь и под рокот грозы то бесом-провокатором пытаюсь развести Творца на «слабо»:
— Ну что же ты так? Не любишь слушать? Только своим апостолам рамен на уши вешать горазд?..
А то тем самым библейским змием-искусителем соблазняю Его маленькими земными радостями жизни, которые и на небесах сойдут за то еще развлекалово:
— У меня множество интересных и не совсем удобных для тебя тем. О смысле жизни. О добре и зле. О том, почему ты даешь одним все и забираешь у других последнее. А вот эта — о культе личности и ее раздвоении — так вапще тебе близка, как никакая другая.
Небеса свирепеют, пишут то тут, то там причудливые зигзаги огненных иероглифов, но куда их озлобленности тягаться с моей. Я скачу по ступеням принятия неизбежного* в каком-то своем хаотичном порядке и каждый раз, не достигая принятия, неминуемо зависаю на гневе.
— Не хочешь? Считаешь, что я слишком ничтожен для тебя?! — Содрогаясь от холода, покрываюсь гусиной кожей и провожаю взглядом уносимые шквалом сизые ошметки облаков.
— Я и не сомневался, что не достучусь до тебя. Если ты есть, то просто трус и ничтожество. У тебя кишка тонка со мной тягаться! — ору, оттопыривая сморщенный от воды средний палец и целясь в прозрачно-голубые просветы, втыкаю ввысь факел, давая ЕМУ последний шанс покарать меня за дерзость. — И знаешь что?.. Я в тебя не верю!..
«А в Лиса верю, — вырываюсь из объятий так внезапно нахлынувшего прошлого. — Он, конечно, не Бог, а просто непростой человек. Но именно он показал мне всю силу и возможности своего разума, не потребовав взамен слепого преклонения, а лишь попросив о Любви. Он терпеливо прощал все мои заебы, не ставя при этом на колени. Он не судил мои скотские выходки, но всегда готов был понять и принять их подноготную. Да что говорить… Он хотел бросить к моим ногам мир. А я»…
«Я тот, которому рядом с ним не место. И дело не в глупой ревности к каждому брошенному ему вслед взгляду, а в том, что рядом с ним должен стоять равный, заслуживающий, достойный. А какой же я достойный, если когда-то не побоялся заглянуть в глаза Богу, а вчера не смог заставить себя предстать перед любимым человеком. Предстать, чтобы он сам, наконец, понял, насколько Любовь застила ему глаза»…
«Трус! Ссыкло! Придурок!» — и так далее по списку. Всю дорогу награждаю себя эпитетами один краше другого и понимаю, что ни каждый из них в отдельности, ни все они скопом не опишут степень ебанутости моего поступка. Но что сделано, то сделано, и ничего уже не изменить.
Наблюдаю в окно приближающийся и до боли в ягодицах знакомый автовокзал. Тело измучено непривычно долгим путешествием и готово развалиться на запчасти. Разум безжалостно выплевывает в лицо нелицеприятные мысли: «Какого хуя сбежал? Да еще и Лиса наебал. Как я ему теперь в глаза смотреть буду, и буду ли вообще после такой подставы? Бросит же! Как пить дать — бросит! Хотя о чем я говорю?.. Я ж сам все решил.»
А потом тихо сходит с ума и упорно молчит, образуя в голове ту абсолютную пустоту, степени которой не терпит Вселенная*. Но у меня в черепушке он самый — глубокий непостижимый вакуум, в котором не рождается ни один таракан, а те, что были, видимо, аннигилировали с антитараканами.
А душа… Душа болит, ноет, глотает слезы, упорно не желая никому показать свою слабость. Она должна быть сильной. Сейчас, как никогда. Потому что все так и есть — я принял решение.
Сердце сжимается в нестерпимой тоске при мысли, что как только доберусь до дома, напишу Любимому прощальное письмо. Покаюсь перед Елисеем, что приручил, что влез в душу, хоть и не имел на это права. Попрошу прощения и… сам уничтожу наш мир.
Понимаю, что правильнее было бы позвонить, но сейчас никак — разряженный айфон валяется в рюкзаке красивой коробулькой дорогого, но бесполезного хлама. Может это и к лучшему. Мне нужно время, чтобы собраться с мыслями и найти в себе мужество на этот отчаянный шаг.
Да и будь аккумулятор заряжен, все равно не включил бы сотик, потому что уверен — Лис позвонит сам. Уверен и панически боюсь, что именно так и случится, а я трусливо не решусь принять звонок. И не потому, что боюсь самого разговора. Нет! Просто слышать его голос — это слишком больно. Это даже ужаснее, чем та боль, что ломает меня всю дорогу. К той я привык. С ней научился мириться…
Хотя давно меня не мучила именно такая, ноющая, вытягивающая все силы, словно я один сплошной гнилой зуб с оголившимся нервом, что дергает и дергает, не давая покоя. Но это все ерунда. Эту напасть можно заглушить таблетками, сном. А вот что делать с той, что теперь навечно станет еще одной моей спутницей? Херня, что время лечит. Знаю точно, эта боль во мне никогда не утихнет, и привыкнуть к ней нереально. Боль осознания, что я отпустил Лиса…
Спрятав голову в сложенные на спинке переднего кресла руки, жду, когда все пассажиры выйдут из автобуса и после, еле передвигая ноги, сам покидаю железное нутро «Ивеко». Тело налито тяжестью. Не хочу ни есть, ни пить, ни дышать, и жить тоже не хочу. Каждую частичку моего «я» пронизывает такая беспросветная апатия, что разверзнись сейчас земля под ногами, без тени сомнения шагну в недра лавового монстра.
Но земная твердь остается твердью, а я на одном упрямстве и желании как можно скорее оказаться дома и сделать то, что должен сделать, шагаю в сторону стоянки такси, даже не пряча, по обыкновению, лица. Все плывет перед глазами, смешивается в одно сплошное ничто. И на это ничто мне глубоко плевать.
Похер! Мне сейчас все похер. Только не трогайте меня, не касайтесь ни рукой, ни словом, ни взглядом. Иначе я за себя не ручаюсь.
Касаются. Натыкаюсь на какого-то парня и никак не могу с ним разойтись. Глядя сквозь него, дергаюсь вправо, влево, снова вправо. На кончике языка уже висит грязный мат, но, наконец, расхожусь с этим столбом. Сознание цепляется за мысль, что где-то уже встречал эти раскосые глаза. Но мне похуй. Мне сейчас все похуй.
Я все еще с Лисом. Заезженной пластинкой говорю и говорю с ним в мыслях, спрашивая и сам же отвечая на его немые вопросы: «Как ты там? — Мне тоже плохо. Злишься? — Прости. Проклинаешь тот день, когда связался со мной? — Я буду с теплотой вспоминать его всегда. Ищешь ли утешение в ком-то другом? — Правильно, забудь меня. А может ищешь меня? — Не стоит, я не достоин тебя», — гоню от себя Елисея и все еще тешу свою бессмертную Любовь агонизирующей Надеждой, когда Вера уже не дышит.
И в этом немом диалоге слепну, глохну, немею и натыкаюсь на внезапно затормозившую передо мной черную бэху.
— Привет, красавчик! Тебя подвезти? — в опущенное стекло, перекинувшись через пассажирское сиденье, лыбится какой-то приблатненный бомбила.
Может и запрыгнул бы в салон, не глядя, но это подъебистое «красавчик» гвоздем вклинивается в мозг, а может и какие другие внутренние рога заставляют инстинкты оголить звериную натуру и опустить шлагбаум перед моими намерениями.
