Автор книги: ЛетАл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 44 (всего у книги 73 страниц)
— Эта хрень работает! Просто на тебя какие-то печати наложены. И сделал это скорей всего ты сам. У тебя же разум, зашлакованный понятиями «нет, этого не может быть!», а в итоге получаешь бремя под названием «у меня не получается». Верь в себя, и все получится.
— Я верю в то, что вижу, слышу, чувствую, знаю, — привожу свои доводы, не желая принимать другую точку зрения. — И все эти составляющие говорят мне, что нет во мне никакого Дара!
— Не психуй! — так явственно слышу грозный рык.
— Я спокоен, как в танке, — нервно барабаню по клавиатуре пальцами, лицо горит, но отнюдь не от смущения или стыда. Злодейка Злость в компании с обиженной Обидой и разочарованным Разочарованием уже устроили дикие пляски вокруг разожженного костра.
— Кому ты это говоришь, танкист хренов? — на меня смотрит недовольный стикер.— Только посмей сейчас сбежать или спрятаться.
— От тебя спрячешься! — огрызаюсь, не желая, чтобы Лис почувствовал, что творится у меня на душе. Там мрак, словно кто взял и выключил свет в целом мире. — Лис, дай мне десять минут. Мне нужно успокоиться.
— Пять минут, и чтобы был снова со мной…
С тобой… Знаешь ли, что ты всегда со мной? Прусь в ванную сполоснуть перегретую физиономию. Кошка трется у ног, видимо, не меньше тебя обеспокоенная моим нестабильным состоянием. А ты…
Ты же стоишь за моей спиной. Подпираешь косяк проема двери и по-доброму улыбаешься, встречаясь со мной взглядом в этом чертовом зеркале, в которое я пытаюсь не смотреть, чтобы не видеть уродливые шрамы. Секунда, и прячу лицо в ладонях. Холодная вода обжигает, а я снова и снова набираю ее в пригоршни, пытаясь привести себя в чувства.
Тесный закуток кухни. Садишься за стол, и наша кошка запрыгивает к тебе на колени. Ластится, подставляя ушастую голову под твои сильные руки. Гладишь ее, но прожигаешь взглядом мой затылок, спину, задницу. Насыпаю несколько ложек кофе в турку. Так волнительно ощущать на себе твой взор, который будоражит посильнее любого крепкого напитка. А я все стою и стою к тебе спиной, но…
Знаешь ли, как хочу обернуться? Как хочу смело взглянуть тебе в глаза и бесконечно долго разглядывать этот необычный цвет радужки. У кого можно было выторговать такие глаза? У Бога или Дьявола? Теплые, чайные с зеленым ободком по краю. Они же совершенно несовместимы с твоим светло-русым оттенком волос?! Но мне нравится… Безумно. Мне бы так хотелось читать в них все оттенки твоих чувств, но я все стою и стою спиной…
— Кофе? — быстрый взгляд через плечо, чтобы ты не видел страшную половину меня, которую не прикрыть, не скрыть от тебя даже маской.
Наливаю кружку себе и еще одну… для ТЕБЯ! От горячего напитка по квартире разливается уютный запах домашнего очага. От жаркого тебя накатывают штормовые волны Возбуждения.
— Я бы начал с десерта, — сдерживаю улыбку, с полуслова понимая смутные намеки.
— Боюсь, что десерт может оказаться горьковатым, — мягкая поступь. Я ощущаю кожей твое приближение. Инстинкты кричат — опасность, но как же будоражит и пьянит это волнительное чувство.
— Отлично! Не люблю сладкого, — бесцеремонно врываешься в мое личное пространство, по-собственнически вжимаешь меня своим телом в столешницу, мурлычешь на ухо: — Хочу… — и все внутри вибрирует от твоего многозначного «хочу», разбегаясь по коже табунами мурашек.
— Съешь меня, — разворачиваюсь в кольце твоих объятий и тону в омуте любимых глаз.
— Мой… — шепчешь одними губами, и я готов пить, целовать, трахать этот красивый рот со вздернутым уголком губ в извечной ухмылке.
Я готов дрожать в твоих руках. Готов доводить до безумия нежными ласками или звериным напором. Готов быть для тебя послушным и строптивым, стеснительным и дерзким, Топом и Сабом. Лишь для тебя. Лишь с тобой. Отдаваясь — брать и любить… Любить… Любить всей душой и телом.
Мой морок, моя мечта, мое наваждение…
Тишина… Только шелест начавшегося дождя заполняет пространство. Кружка кофе для меня согревает ладони. Кружка кофе для тебя остывает на столе. Тебя со мной нет, и снова убийственные мысли лезут в голову.
Позволю ли я себе когда-нибудь эгоизм пожелать тебя всецело? Или так и буду жить в мечтах, пока не сойду с ума? А если решусь? Какие последствия будут у этого шага? Миг счастья? А что потом? Видеть, как твои глаза тускнеют от осознания моей боли. Заставить тебя так же страдать. И ты же не бросишь, будешь рядом. Только что останется от Любви после Жалости?
Нет, я такого врагу не пожелаю. Уж лучше пусть все остается, как есть. Наверное, Судьба у меня такая: попасться в собственные Сети, спутавшие наши сущности в замысловатый узел, который невозможно развязать, а только лишь разрубить. Но и рубить никак. Только тронь этот животрепещущий клубок чем-то острым — и не только моя, но и твоя душа истечет кровью.
Я не могу, не хочу причинять боль тебе, человеку, которого фактически боготворю. Ты мой и только мой. И я тебя никому и никогда не отдам. А в том, что у нас все вот так… В этом никто не виноват… Или виноват? Я не знаю. Я уже ничего не знаю.
Отхлебываю горячий напиток и вымерзаю изнутри. На негнущихся ногах возвращаюсь в паутинный угол. Знаю, ждешь, всегда готовый обнять, утешить, согреть своим теплом. И я снова обманываю себя иллюзией, что ты рядом со мной не только в жизни, судьбе, сердце, мыслях, но и прямо здесь: стоишь, касаясь моего плеча своим.
— Лис, знаешь, как я тебя люблю? — грустно улыбаюсь.
— Знаю, чувствую! — отзывается мой такой далекий и такой близкий человек. — А ты знаешь, что твоя любовь взаимна?
— Знаю! Чувствую! — и в этом утверждении не обманываю ни тебя, ни себя.
Я действительно не просто знаю, а именно чувствую твою Любовь. Чувствую настолько остро, что сердце сжимается в тугой ком, и мне в который раз за долгие годы затворничества хочется позволить себе слёзы. То ли от счастья быть любимым, то ли от боли, что разрывает душу нереализованностью простого человеческого желания:
«Любимый, как же мне безумно хочется быть с тобой»…
========== Часть третья. Любовь. Песнь третья. Евангелие от Елисея ==========
— Елисей, Богом молю, пощади! — худенькая, чернявая женщина в траурных одеждах виснет на моей руке.
Люба… Любава… Любовь… Цыганка, с которой общаюсь не первый месяц. И не только неимоверное количество безвкусного рыжья* в ушах, на шее, пальцах в сочетании с цветастым платком на голове выдает в ней принадлежность к кочевой нации. Это в темных глазах, в золотозубой улыбке, в самой ауре, что обтекает женщину бурой, испещренной рваными дырами кляксой.
С ней пришлось раскрыть карты почти сразу. Сложно обвести вокруг пальца уроженку касты, в которой природой заложено видеть чуть больше, чем обычным людям. Да я особо и не конспирировался, понимая, что бояться мне нечего, пока у нас с Любаней взаимовыгодное сотрудничество. Чего душой кривить? Знаю, насколько необходим матери двух сыновей-дегенератов, которые только и делают, что попадают в ментовку с частотой вылетов чартерных рейсов.
Так что деваться ей некуда, кроме как идти ко мне на поклон, чтобы в очередной раз вытащить своих «ма́лых деток» из кутузки. Для меня это не сложно: пару звонков, и вольнолюбивые ромалы снова на свободе. Трясут бубенцами до очередного залета.
Как ни прискорбно, мне это только на руку, ибо у меня имеется свой интерес — элементарная финансовая выгода. За мое покровительство Люба уже не одного барыгу сдала, но все мелочь, а мне-то необходима добыча покрупнее. И, честно, мне порядком надоело играть с ней в добренького дяденьку-мента.
— Люба, сколько можно? Заебало! — я готов, как волк в знаменитом мультике, с возмущением вопросить: «Шо? Опять?», но только стискиваю челюсти так, что желваки ходят. — Если они у тебя дебилы, держи их дома на цепи!
— Драго, это дети. Болезнь совсем их поразила. Не знают, что творят, — причитает цыганка, пуская слезу. — Елисей, скажи сколько надо денег. Любую сумму дам.
— Сотка за год. А твоим сыночкам грозит около десяти. Потянешь? — сгущаю краски, прекрасно зная, что таких денег у Любани нет, ведь основной ее доход уходит в вену этих самых «деток».
Вижу перекошенное испугом лицо цыганки и уже морально готовлюсь к ее завыванию. Что и случается. Люба хватается за голову и на одной ноте начинает скулить, мешая русские слова с цыганскими. Ну, блять, началось! Но в этой игре главное не уступить, не спеша проводя «жертву» по всем ступенькам ада: запугать человека, показать ему безвыходное положение, подчинить себе, а потом дать Надежду. Я усвоил этот психологический ход четко. Ведь у меня хороший учитель — Митлан, который всегда говорит: «Нет жалости! Дожимай до конца!», — что и делаю:
— Да и не каждый шальные деньги возьмет, когда тут светит звезда и постоянная прибавка к жалованию, — зажимаю Любаню тисками безвыходности. Жертва еще трепыхается, но и деться никуда не может, ощущая давление правды жизни.
— Помоги, Елисей. Ты же знаешь, я отблагодарю, — молит золотая рыбка, что попалась в мой невод.
— Еще одного наркошу подкинешь с дозой на поправиться? — отмахиваюсь, изображая полное безразличие. Охотник внутри радостно скалит зубы, сам же держу покерфейс — надо красиво играть. — Не интересно!
— Все что угодно сделаю, только помоги!
«Все сделаю…» Да мне не надо все! Мне нужен один конкретный человек — Аладдин.
Который месяц охочусь за неуловимым наркобароном. Сколько троп исхожено, на которых этот крупный зверь оставил свой смертоносный след: Миха, недавно решивший сменить свой реальный земной ад на гипотетический подземный; Влад, который изрядно помурыжив мне нервы все-таки вывел на двух братанов-цыган, что вроде бы закупались у Аладдина, но как выяснилось больше сидели на игле, чем банчили купленным товаром. Уж молчу про целую кучу шушеры-информаторов, что так и не смогли подвести меня к заветной цели достаточно близко.
Сколько приманок подброшено, на которые любой другой хищник уже давно бы позарился, но только не Аладдин. Видимо, чуйка у него звериная. Осторожный, скользкий, точно червь, но опасный, как ядовитая змея. Выползает то тут, то там, но стоит нащупать его гнездо, снова скрывается из вида.
Я вымотан этой гонкой и спинным мозгом чувствую — Аладдин за мной наблюдает, присматривается. Поэтому время не на моей стороне. Если вдруг выплывет, что я сексот, он меня просто завалит, уж средств и власти наркобарону хватит. А значит, надо спешить, сделать очередной шаг и, втеревшись в его кодлу, уничтожить гадину.
Если, конечно, найду способ войти в этот круг. Если у меня достанет сил. Если хватит изворотливости справиться с опытным хищником. Столько всяких «если», и только одна безусловная составляющая — мое природное упрямство.
Вот оно-то и заставляет упорно идти по следу Аладдина. Не полагаться на волю провидения, а шаг за шагом выслеживать добычу, доверяя лишь своей интуиции охотника, которая настойчиво подсказывает, что Люба — тот самый ключик, что откроет мне врата в его царство. Все же больше полугода закупает «три девятки» у этого драгдилера. Остается только самая малость — «ключик» под себя заточить, а для этого уже заготовлен шаблон:
— Люба, успокойся, — останавливаю причитания цыганки. — Ты же знаешь, я бессилен перед женскими слезами, — нагло вру. Я закрыт, и ее слезы меня нисколько не трогают. — Я ж не зверь какой. Помогу. Договорюсь с ментами и даже цену собью до минимума. Но ты же понимаешь, долг платежом красен, и я сейчас не о деньгах…
— Со ту камэ́с, драго? * — спрашивает на цыганском, видимо от волнения путая язык, и тут же повторяет по-русски: — Что ты хочешь? — в черных глазах Любы Вера и Надежда.
— Мне нужен Аладдин, — без обиняков подхожу к главному и преподношу женщине то, чего она так жаждет — кроху Надежды. — Поможешь мне, я помогу тебе. Ты же хочешь, чтобы твои сыновья были дома. Пока еще я могу замять дело, но очень скоро будет поздняк метаться.
— Мирó дэвэ́л! * Драго, ты чего? — кровь сходит с лица женщины, в глазах отражается Страх. — Не связывайся с ним. Он страшный человек! Бэнга! *
— Не пугай Беса чертом. И пострашнее видали!
— Ты хочешь его посадить? — неверяще шепчет наркоторговка, видимо рассчитывая, что я сейчас скажу «шутка», и все замнется.
— Зачем же сразу посадить? Я всего лишь хочу сотрудничать, — профессионально вешаю на уши супердлинную лапшу, не особо рассчитывая, что Люба мне поверит. Но мне откровенно похрен! Мне важен результат, поэтому продолжаю излагать легенду: — У меня есть партия конфиската. Очень большая. И если бы это было только мое, я, конечно бы, дал на реализацию тебе и даже подождал с деньгами. Но есть те, кто выше меня, — поднимая процесс убеждения на новый уровень, похлопываю двумя пальцами по плечу, жестом намекая на начальство с большими звездами на погонах. — И они ждать не хотят. Аладдин же может купить все разом! Вот поэтому он мне и нужен.
Не отводя взгляда, предельно серьезно смотрю в черные глаза. Словно гипнотизируя, подключаю Дар. Мне необходим только положительный ответ, и я его добьюсь. Подавляя женщину своей энергией, прогибаю. Могу включить и Обаяние, но с такими людьми можно только на стороне Силы разговаривать, чтобы чувствовали, кто тут правит балом. И она сдается:
— Хорошо, я помогу. Но сначала вызволи моих мальчиков, — наверное, даже апокалипсис не искоренит в цыганке торгашку, но мне важно ее первое слово — согласие!
— Люба, если ты меня обманешь, я сделаю так, что твои сыновья отправятся на «курорт» в мордовские зоны. Одна малява важным людям и ты пацанов не дождешься, — ставлю точку в нашей сделке, собираясь покинуть маленькое кафе, где решил пересечься с несчастной мамашей, не избежавшей судьбы тех, кого злодей рок вот так же обрек на вечную борьбу с иглой. — Через три часа можешь подъезжать к отделению. Деньги не забудь. Из своего кармана не собираюсь отстегивать.
Уже в машине договариваюсь насчет Любиных отпрысков. Моего звонка ждут, предвкушая солидную прибавку к зарплате размером в годовой оклад за сущий пустяк — выпустить на волю двух мелких барыг-наркоманов и уничтожить подготавливаемый на них материал. Вот такая она — борьба с наркотической гидрой без прикрас. Это на словах все благородные олени, а на деле обыкновенные шакалы. Хотя что говорить, я от них недалеко ушел.
Через несколько часов мотаний в столичных пробках, как в дешевом блокбастере, выступаю гарантом сделки, пряча за пазуху приличную пачку купюр для оперов и скромную для себя. Любой труд должен быть оплачен, а свое личное время после встречи с Денисом я стал ценить на вес золота, ведь каждый час на «работе» — это минус шестьдесят минут с ним.
Провожаю взглядом удаляющийся фольксваген, в котором Люба, как курица-наседка, сжимает в объятиях своих непутевых сыновей. С каким-то злорадством думаю, что когда я завершу это дело, больше некому будет ее гавнюков вытаскивать, и они отправятся туда, где им и место. Хотя, Люба и там купит им максимально комфортное существование. Дачки-передачки сделают свое дело, но прошлой лафы уже точно не будет.
Передаю бабки ментам и, традиционно отказываясь отметить сделку в кабаке, направляю тачку домой. Меня гложет странное предчувствие, которое не могу идентифицировать, но оно кислотой прожигает дыры в моем душевном состоянии, и мне это решительно не нравится. Я заигрался, но когда бежишь по финишной прямой, отступать поздно.
Поэтому просто даю себе слово, что последний рывок, и уйду, брошу несомненно драйвовое, но в то же время смертельно опасное занятие. Не хочу вконец спаскудиться, общаясь с отребьем, когда у меня есть тот, с которым могу быть выше всей этой грязи.
— Лечу к тебе, радость моя! — отсылаю эсэмэску Денису, гоня тачку домой. Знаю, ждет меня мое такое непростое счастье.
С порога «открываю двери» в нашу вселенную, и все прочее отходит на второй план. Работа, люди, мои переживания и дурное состояние — за горизонтом событий. Есть ОН и Я. И пусть весь мир подождет.
— Любимый, я дома, — расплываюсь в улыбке и обнимаю душой моего мальчика. Так соскучился, что хочется подвинуть Маркизку, лечь головой к нему на колени и раствориться в его Любви.
— Привет, Любимый, — чувствую, как тянется ко мне Денис, наплывая волнами Радости. — Рассказывай, где моего Ведьмака носило? Небось на Лысую гору летал?
— Если бы мне предстоял такой захватывающий вояж, я бы непременно тебя с собой взял, — смеюсь, представляя, какой устроил бы ша́баш моему возлюбленному. — А от тех злачных мест, в которые твоего странника нелегкая занесла хочется отмыться. Так что мне срочно необходима горячая ванна. И ты, Любовь моя, идешь со мной!
