Автор книги: ЛетАл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 61 (всего у книги 73 страниц)
— Я просто хренею с тебя! — все еще шепотом хренею, хотя нас уже никто посторонний не слышит. — Ничего, что нас слушали?
— Денис, ты мне должен все рассказать, — пропуская мимо смысла мою обеспокоенность, гнет свое Лис. — Слышишь? ВСЕ! Как выглядели? Что говорили? Имена или погоняла. Что делали? Номер машины, если помнишь. Я не собираюсь отпускать эту ситуацию и прощать тех, кто тронул мое.
— Лис, прошу, не нужно никаких ментов, — не оставляю попыток урезонить парня. — Ты не понимаешь, что в этой ситуации все против меня? Я ранил одного. Оружие не зарегано. Если машина действительно у ментов и всплывут мои пальцы, я уже не отделаюсь легким испугом. Меня закроют! — срываюсь, паника накатывает удушливой волной. Мне пиздецки хреново от вырисовывающихся перспектив, хотя всего день назад было откровенно похуй. Но тогда со мной не было Елисея.
— Вот уж этого я точно не допущу! — В голосе Лиса столько уверенности, будто он глава ОСБ и не какого-то отдельного района, а всея Руси. — Если к тебе до этого не пришли, то уже и не придут.
— Хочешь, чтобы сейчас пришли? — я уже рычу от досады.
— Не переживай, я сделаю так, что тебя и меня это дело никак не коснется. Просто конкретно на этих парней устроят охоту и на следующей же сделке посадят, — почти успокаивает меня Лис. Но это «почти» так и отсвечивает на задворках сознания невыключенным утюгом. — До кучи и с той тачкой разберемся. Я вполне допускаю возможность, что товар забрали менты. Неучтенка, да еще и в таком количестве — всегда хороший куш, но вот каким путем ушел товар, мне еще предстоит выяснить.
— Лис, мне страшно за тебя. Там, где крутятся такие деньги, человеческая жизнь ничего не стоит, — говорю и чувствую, как осознание смысла собственных слов сжимает Душу в тугой ком. — Жаль, что не замочил этих тварей.
— Хорошо, что не убил, — отзывается Лис. Он все еще держит меня, хотя я давно уже не вырываюсь, и вообще не горю желанием отлипнуть от тепла его тела, которое дарует мне чувство защищенности, а будоражащий тембр голоса — желание слушать его, если не вечность, то очень долго. Что я и делаю, вслушиваясь в собственные ощущения: — Убийство есть непростительный грех, — ухмыляюсь, пробуждая скепсис безбожника. — А у тебя душа светлая, — я свечусь рядом с тобой. — Не стоит ее пачкать, — если бы пришлось, я бы запачкал. — И потом, ну ты только прикинь… Ночь. Луна. И мы с тобой в парке культуры прикапываем два коврика с начинкой, — трясусь от смеха, уже прикинув. — А с тебя еще и помощник никакой, бухарик ты мой любимый…
— Не подъебывай, — слыша добрый смех у себя за спиной, мне так хочется развернуться и посмотреть в глаза Елисея, но что-то внутри все еще не дает мне это сделать, зато я уже позволяю себе маленькие откровения: — Любимый, в моем плане побега от тебя было одно слабое звено: если бы ты ехал на своем авто, мы бы с тобой напились вместе.
— Жаль, что я не приехал раньше… — И я не столько слышу, сколько чувствую горестный вздох, вздымающий его грудь. Сильные руки еще крепче сжимают меня в объятиях, а горячий шепот заставляет не дышать, впитывая таинство странного откровения: — Меня разрывает от мысли, что и теперь ты прошел через смертельную опасность один, а меня не оказалось рядом. Денис, я всегда считал, что мы сами творим свою судьбу. Сами выбираем дороги, по которым идти. Сами выбираем с кем этот путь делить. Но уже склонен признать, что это какой-то рок, что я постоянно не успеваю оградить от бед самого важного для себя человека…
— Елисей, ты о чем? — Меня не на шутку пугают его слова, и в этот миг, напрочь забывая о своих заебах, я разворачиваюсь к Лису лицом и сам заключаю его в объятия. — Ты приехал, а рано или поздно — не так уж теперь и важно…
— Для меня важен каждый твой шаг. Ты столько всего пережил — хватит не на одну жизнь, — теплое дыхание слов щекочет кожу, а нежные касания волнуют тело. — И я сделаю все, чтобы убрать грязь с твоего пути, чтобы ты больше не спотыкался. Я хочу сделать тебя счастливым.
— Уберем, не переживай. Мы сделаем это вместе и тогда уже ничто не помешает НАМ быть счастливыми, — уверяю Елисея и мне самому хочется верить в собственные слова. И если я еще и не верю, то очень надеюсь, что так и будет, но Лис — он другой.
— Я верю тебе, Денис. Верю, как никогда и никому не верил, — смотрит в глаза, а кажется, в самую душу. — Я для себя уже все решил. А ты?
— А разве я дал повод сомневаться? — Улыбаюсь, разглядывая в любимых глазах солнечные лучики.
— Ну тогда признавайся, где купил пистолет и куда дел? — Вот такого вопроса я совсем не ожидал и отвертеться не получится.
— Нууу… — тяну паузу, прикидывая, как не сдать татуированного богатыря. — Купил у знакомого. Спрятал надежно! Будь спокоен! — Откровенное сомнение в глазах Лиса говорит мне совсем об обратном.
— Пуля где? — С дотошностью Пуаро и Холмса в одном флаконе, Лис продолжает задавать отнюдь не риторические вопросы.
— Бля-я-я… — Меня бросает в пот, как при лихорадке. — В кармане лежит. Я забыл выбросить.
— Де-ни-и-ис… — в свою очередь тянет Лис, прикрыв глаза и неодобрительно мотая головой. — Ты просто невозможен! — сокрушается, заканчивая речь серьезной угрозой: — Пороть тебя надо! Два раза в неделю. Один раз в наказание, второй раз в назидание.
— Еще чего с утра пораньше придумаешь? — осторожно интересуюсь, ибо мне действительно интересно знать, чего ожидать от моего неугомонного Ведьмака. Но, чувствуя подозрительно странный отклик в теле, не могу даже возмутиться творящимся произволом, а только гоню прочь подкинутые неуемной фантазией образы, от которых поджимается все, что может поджаться и все, что не может, тоже.
— Придумал уже! — сообщает Лис, видимо решив никогда и ни в чем не разочаровывать меня. — Допиваем кофе, и пойдем купим мне зубную щетку, НАМ пожрать, — отслеживая взгляд Елисея, вижу подглядывающую за нами из-за угла усатую мордашку. — И попутно выберем диван.
— На хуа?! — клацаю зубами, даже не успевая заметить, как выхожу из берегов. Я конечно понимаю, что характер доминанта диктует Лису его несгибаемую рельсу поведения, но у меня-то и в мыслях не было становиться сабмиссивом. — Это моя пещера и жить в ней я буду, как сам того пожелаю! — Отважно отвоевываю свое законное место под пыльной люстрой на полу. — Нахер мне не сдался никакой диван!
И только выдохнув весь поток слов и эмоций, понимаю, что наговорил лишнего. Нарычал на Лиса, а это не инет, вкладку не закроешь, нахуй не пошлешь и надо взглянуть в глаза напротив. А глаза напротив смотрят на меня с непередаваемым восторгом и изумлением. И в следующую секунду адский гогот проносится по моей квартире, отскакивая эхом от пустых стен.
— Моя ты прелесть. Это уже не твоя пещера, а НАША берлога! И удобный диванчик нужен НАМ, — непонятно кого это «нам» имея в виду, улыбается Лис той, что ходит сама по себе, но которая уже явно и негласно признала в нем старшего в нашей маленькой стае. — Двое против одного. Так что возражения не принимаются, — и ставит точку в недолгих дебатах.
Только его точка трансформируется в бесконечное многоточие, ибо до моего одуревшего от лисьих феромонов мозга внезапно доходит простая, но вылетевшая из головы мысль, что Елисей хоть и уже со мной, но еще не навечно.
— Лис, а ты… — Не справляясь с волнением, проглатываю внезапно застрявший в горле ком. — Надолго останешься? — Еще не услышал ответ, а сердце уже давит тоской по еще не свершившемуся, но неизбежному будущему.
— А пока Маркизка не выгонит, — смеется Лис, но в его глазах нет веселости. Видимо не только меня тревожат мысли о скорой разлуке.
— Она не выгонит. Так тебе рада, что вы, похоже, уже с ней в тайном сговоре, — поддерживая Лиса, прячу за шуткой грустные мысли. Грустить буду после, а сейчас надо радоваться каждой минуте, каждому мгновению рядом с любимым человеком.
Мгновения. Как быстро они летят рядом с Любимым. Стремительно. С космической скоростью.
Мгновения откровения. Когда не страшно поведать о всех своих злоключениях. И не только. Не страшно открыть свой личный «сундук Пандоры», познакомить со своими Демонами, и в ответ получить не менее «скромный» подарок: увидеть понимание в глазах и ни грамма осуждения.
Мгновения неловкости. Когда этот невозможный человек при любом удобном ЕМУ случае касается меня, заставляет на людях гордо держать спину, расправить плечи и не опускать взгляд. И я не опускаю, открыто встречая любопытные, а иногда и осуждающие, завистливые. Только они меня больше не трогают, не царапают душу, не оставляют на ней кровоточащий след, а просто стираются, как что-то ненужное. Есть Я и ОН, а все остальное — белый шум.
Мгновения тревоги. Когда в наш мир вклиниваются телефонные звонки и дергают нерв зловещим зрелищем того, как Любимый, точно оборотень-Кицунэ, вмиг перекидывается из сумасбродно-легкомысленного Лиса в непривычно серьезного Елисея.
Мгновения неконтролируемой злости. Когда меня все же затаскивают в мебельный. Когда я вижу, как вокруг Лиса кружат хоровод девицы-красавицы, а он, словно спецом решая позлить меня, тестирует своей пятой точкой то один, то другой траходром, каждый из которых сожрет добрую половину нашего жизненного пространства. А чего хочу я, так это показушно взять его за руку, а лучше за задницу, чтобы ни у кого и мысли не осталось к нему подкатывать. Он мой.
Мгновения Веры, что у нас все надолго и всерьез. Когда Лис как будто мимоходом затаскивает меня в лавчонку «дома быта» и через несколько минут мне в ладонь ложится связка ключей и листок с адресом.
— Дэн, это тебе. Если надумаешь приехать так же неожиданно, как я, не хочу чтобы ты меня ждал два часа семнадцать минут.
— Я ждал тебя всю жизнь, так что потерпел бы и эти часы, но все равно спасибо, — меня так греет его доверие и я знаю, что сделаю в первую очередь, когда мы окажемся в НАШЕЙ берлоге.
Мгновения Надежды. Когда, не таясь, наблюдаю за широкой спиной моего любимого Ведьмака, решившего накормить нас и колдующего над котлом с чем-то непередаваемо вкусно пахнущим. И мне остается только мечтать, чтобы этот миг превратился в день сурка и я всегда видел любящий взгляд, слышал любимый голос, чувствовал сильные и нежные любимые руки.
Мгновения Любви. Когда мимолетные касания перерастают в страстные объятия и жадные поцелуи и, растворяясь в ощущениях, чувствах, мы никак не можем насытиться друг другом.
И все это кажущееся бесконечным счастье обрывает один раздавшийся среди ночи звонок. Я не вижу глаз Елисея, не знаю того, с кем он говорит, но с каждым мигом чувствую, как вслед за по-дружески непринужденными ответами какому-то сказочному принцу в нашем мире повисает и разрастается звенящее тревогой напряжение. Точно какая-то неведомая злая сила наполняет наш маленький, но такой хрустальный замок кипятком, и тот уже готов вот-вот лопнуть.
Я еще никогда не видел и не чувствовал Елисея таким. Не балагуром, не змеем-искусителем и даже не ожесточенным демоном, готовым порвать каждого, кто ненароком задел то, что ему дорого. Мой Любимый фонит тревогой, настороженностью и даже страхом. Сердце колет и выедает непонятной ненавистью к тому, кто так действует на моего человека. И имя его Аладдин.
— Тебе нужно уехать? — Обнимаю со спины застывшего Лиса, молчаливо вглядывающегося в плотную осеннюю тьму за окном.
— У меня есть дела, которые не могу бросить, — парень разворачивается ко мне лицом. Такой большой и сильный и… потерянный. И, кажется, в этот момент большим и сильным должен быть я.
— Не волнуйся, я понимаю, — сжимая сердце в кулак, уверяю не столько Лиса, сколько себя в том, что если он сейчас не зовет меня с собой, то не потому, что не хочет, а потому, что не может.
— Денис, я завершу это дело и вернусь, — считывая мои мысли, отвечает Лис. — И уже ничто не разлучит нас, — слова, как обет. Взгляд, что не лжет.
— Не вернешься, я тебя из-под земли достану и до смерти затрахаю, — пытаюсь разрядить чересчур накалившуюся атмосферу. Слишком Лис сейчас напряжен, слишком взвинчен.
— Обещаешь? — За несколько дней, проведенных вместе, я видел разные улыбки Лиса: радостные, добрые, ироничные и даже насмешливые, но ни разу не замечал, чтобы Елисей так печально улыбался. И я совершенно точно не хочу видеть его таким.
— Клянусь, — я бы мог и не говорить этого высокопарного слова, но оно само слетает с языка.
— Счастлив, — мое грустное счастье, обдавая кожу теплым дыханием, прячет эмоции в изгибе моего плеча, не желая обнажать свои слабости, но мне так хочется, чтобы Лис иногда был со мной слабым и знал, что я никогда его за это не осужу.
— Посмотрим, как ты будешь счастлив, когда я начну напоминать тебе свою угрозу каждый день, вечер, в обед и вместо утреннего «добраутра», — шучу, но уже знаю, что именно так и поступлю, чтобы Елисей ни на минуту не забывал, насколько необходим мне.
— Кстати, Любимый, — подрывается Лис, точно я своим наездом напомнил ему нечто важное. — Обязан предупредить тебя насчет телефона, — не радует меня продолжение. — Я всегда был недоверчив, а сейчас думаю, что у меня не просто так обострилась паранойя. Я больше чем уверен, что меня прослушивают. А значит и тебя.
В следующий миг во мне разрывается нечто, похожее на баллон с жидким азотом и нутро вымораживает, точно мамонта арктическими льдами, а весь жар внутреннего реактора стремительным верховым пожаром гонит к голове и полыхает костром на скулах.
— Еба-а-ать! Ты… — Как космонавт в разбитом скафандре на Луне хватаю ртом воздух, а его нет. — Ты понимаешь что там… — Не находя слов, тычу пальцем в паучий угол, где мирно дремлет не только всемирная паутина, но и мой сотик. Мозг лихорадочно пролистывает гигабайты истории, пытаясь вычленить где, как и когда мог сдать явки, пароли, имена, а упирается в одно — НАШИ НОЧИ. И я готов выгореть дотла, понимая, что только НАШ мир освещают свечкой незримые третьи, четвертые и пятые, но все как один — лишние.
— Денис, не паникуй! — Лис хватает меня, тонущего в океане хаоса мыслей за волосы и тянет на поверхность. — Я все понимаю и расстроен не меньше твоего, но прошлое не изменить. А вот наше настоящее мы вполне можем взять под контроль!
— Сносим все?! — выдаю первую пришедшую на ум идею фикс и готов «прямщас» грохнуть все свои страницы в Сети и утопить в унитазе айфон.
— Не пори горячку! — охлаждает мой пыл Елисей. — Мы должны действовать сообща, и ты должен мне помочь.
— Конечно, Любимый, — во мне бушует злость и безмерное желание оградить наш мир забором с колючей проволокой, а еще лучше непроницаемым матовым куполом, чтобы ни одна падла не сунула в него свой любопытный нос. — Говори, кого нужно убить, а я вспомню, куда заныкал ствол.
— Так, любимый мой киллер, — обманчиво спокойный тон главы клана якудза заставляет настороженно примолкнуть, дабы не лишиться какого-нибудь особенно ценного кончика языка или пальца. — Отставить мокруху, а Макар пусть пока полежит за сейфом в гараже.
— Откуда ты?.. — только и успеваю выпалить, подбирая потерянную челюсть.
— Увидел! У тебя вот тут все написано, — и указующий перст Лиса шутливо тычет мне в лоб. А сейчас слушай и вникай, — начинает инструктаж мой внештатный сотрудник, что, в отличие от меня, всегда с холодным умом подходит к делу. — Ни в коем случае ничего не удаляй. Нам нужно сделать вид, что не знаем о прослушке, чтобы никого не провоцировать на еще более тщательную слежку. И все же по возможности нужно скрыть нашу личную жизнь от посторонних ушей и глаз.
— Мне не звонить тебе? — От одной мысли, что больше не смогу ни в 100500-й раз рассказать Елисею, как сильно я его люблю, ни элементарно узнать, как у него дела, душу наполняет муторной тоской.
— Звонить обязательно! И писать, — отмена страшного для меня «низя» не особо успокаивает, но хотя бы немного радует. — Просто не говори ничего важного и чересчур личного. Для этого у тебя будет новый. Купи телефон самый простой, без навигации и выхода в интернет. К нему сим-карту. Не на себя. Попроси знакомого и, желательно, не близкого родственника, — четкие распоряжения, какими впору приказы на войне отдавать. — Социалки то же самое. Пишись, с кем писался, спокойно работай, и ничего не удаляй.
— Хорошо. Я все сделаю, — обреченно вздыхаю, понимая, что я сделал бы больше, чем все, только бы Лис не был так серьезен, словно и правда отправляется на фронт.
— Спасибо, Любимый. Уверен: вместе мы справимся, — притягивает меня к себе Елисей и нежно обнимает. Мы стоим так, прижавшись друг к другу, долго-долго, точно никто из нас не хочет, чтобы этот миг заканчивался. Но его обрывает Лис: — А сейчас давай спать, нам рано вставать.
