Автор книги: ЛетАл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 60 (всего у книги 73 страниц)
Нет, я не падаю. Я лечу. Невесомый, согреваемый бархатными лучами солнца, что касаются кожи, щекочут и, кажется, пронизывают тело насквозь, преобразуясь в легкое желание. Так бы и парил в междумирье, обволакивающем сладкой негой, где мне легко, свободно, где у меня ничего не болит и из которого так не хочется выплывать.
— Просыпайся, Любовь моя. Нас ждут великие дела, — мурлычет Маркиза голосом Лиса, и я стремительно пикирую с небес на землю. Из дивных грез в чудесатую реальность, которая шельмоватой цыганкой выдергивает из колоды разномастные карты и показывает мне расклад.
Прошлое. Бубновая шестерка стелет передо мной дальнюю дорогу. Черномастный пиковый валет смотрит с прищуром и бросает в меня лайковую перчатку. А вслед десятка той же масти, преобразуясь в изящный фужер, припоминает пьянку в скучной компании отца.
Настоящее. Червовый туз сулит судьбоносную встречу. Десять красных сердец расцветают Любовью. И на современном коне летит сквозь пространство крестовый король — Лис!
Будущее увидеть не успеваю, потому что, распахивая глаза, упираюсь взглядом в реальную действительность и едва давлю первое желание шарахнуться в сторону, а в следующую секунду уже тихо трясусь от смеха:
— Изыди, Демон! — Протягиваю руку к оскалившейся маске Кицунэ. — Это моя!
— Твоя, — нависая надо мной, Лис сам стаскивает с лица экипировку мистического лиса и скалится уже человеческой, самой очаровательной для меня улыбкой. — И я весь твой! — И я не могу отвести глаз от этих чувственных губ, которые мой Ведьмак медленно обводит языком и, околдовывая, превращает легкое утреннее напряжение в паху в по-настоящему жесткую проблему. — Как ты себя чувствуешь? — хрипловатый шепот отзывается в теле до странности приятными вибрациями, и мне кажется, что я, точно губка, жадно впитываю сочащиеся из парня теплые энергетические потоки.
— Удивительно хорошо… — Не без труда отрываю взгляд от шепчущих уст и перевожу на… Нет, все еще не могу прямо смотреть ему в глаза и, отворачиваясь, рассматриваю белые разводы на маске Кицунэ, подшучивая над своим совершенно ненормальным состоянием. — Если бы не видел перед собой Демона, подумал бы, что в раю.
И в самом деле, за долгие годы «после» я настолько привык жить по принципу «если ты проснулся и у тебя ничего не болит — значит ты умер», что сейчас слушаю свое тело и не понимаю, почему чувствую себя необыкновенно живым.
— Так давай слетаем? Если не в рай, то на седьмое небо! — Провокационно вжимается в меня Лис и, видимо, чувствуя мою нерешительность, стремительно седлает бедра. — Но только вдвоем!
— Ты чего творишь? — выдыхаю вместе с остатками воздуха первое, что приходит на язык. Мне не страшно вместе с этим парнем и в ад спуститься, тем более что инферно, уже зародившееся в животе, в момент достигает скул, заставляя их гореть изнутри.
— Разве непонятно? Бужу тебя! — заявляет Елисей тоном дворецкого, сообщающего: «Овсянка, сэр», вот только то, как он сжимает меня бедрами, никак не вяжется с придворным этикетом, а больше напоминает начало порносцены в энцовом фанфике.
— А шторы зачем задернул? — Подозрительно щурюсь на окно, хотя щуриться не приходится: солнечные лучи едва пробиваются через плотную ткань портьер. Зато приходится из последних сил держать себя в руках, ибо окружающие меня ведьмовские феромоны уже проникли в кровь и нагло творят в моем теле любовную алхимию.
— Чтобы ничто не мешало мне этого делать, — поясняет тот, серьезным намерениям которого не посмел бы помешать, пожалуй… никто! Ни солнце. Ни я. Ни Маркизка, что куда-то смылась, оставив меня один на один с озабоченным чародеем.
— Делать что? — тупо уточняю совершенно прозрачные лисьи намерения, которые у него не только на лбу написаны, но и топорщатся в районе ширинки. Голос предательски хрипит, и конструктивного разговора не получается, поскольку Елисей провокационно елозит на том, что стремительно выключает мой Разум.
— Тебя будить… — Хитрый плут кольцом уробороса зацикливает наш содержательный диалог и наклоняется, намереваясь, судя по загадочной улыбке Моны Лисы, продолжить побудку поцелуем.
Не знаю, срабатывает ли условный рефлекс скрывать свои уродства или безусловное желание не смотреть в глаза сильному зверю, — а от Лиса прет такая волна, что невольно хочется разорвать зрительный контакт, — но успеваю увернуться, что в общем-то не особо помогает выйти из-под воздействия непреодолимого в своей притягательности обаяния Елисея.
— Не смей отводить взгляд! — эротичный шепот вмиг сменяется грозным рыком. Сильные пальцы клешнями впиваются в подбородок, разворачивая мое лицо анфас. — Запомни раз и навсегда: если в стае хищников ты опустил взгляд, значит слаб и переходишь на низшую ступень иерархии. Всегда смотри в глаза открыто, как вчера… когда надрался! — В изгибе его губ играет бесовская лукавинка. — Тем более в мои, — и прежде чем становится стыдно за «надрался», моих уст касается легкий поцелуй.
— Мне некомфортно… — Даже не пытаясь уйти от нежных ласк, лишь ловлю моменты для оправданий. — … когда на меня смотрят.
— Тебе нечего стыдиться, — пронзительный взгляд колдовских глаз, что сейчас кажутся черными, через мои зрачки буравит мозг. — Стесняться меня просто запрещаю! — Меня с головы до ног окатывает крутым кипятком, а Лис замирает, словно прислушивается к чему-то слышимому только ему, и внезапно одаривает меня улыбкой маньяка, радикально меняя свое же мнение на противоположное: — Хотя нет, смущайся. Мне нравится!
И мой Ведьмак, словно намеренно стремясь усилить достигнутый эффект, настолько смачно проводит языком по горящему огнем шраму, что у меня перехватывает дыхание и кидает куском руды в доменную печь, расслаивая в этом горниле внутреннюю сущность на две противоречивых составляющих. Одна из которых пылает открытым пламенем, жаждая продолжения похотливого, страстного. А другая смущенно томится и плавится в предвкушении, точно девственница на выданье, которой и хочется и колется. Но как ни поверни, вожделеют обе части меня, сливаясь в голодную, возбуждающую плоть похоть.
— Чер-р-р-т! — Меня утягивает в омут бесовских очей, которые, кажется, светятся изнутри и, завораживая, пристально вглядываются с такой любовью, что ее не нужно озвучивать, она струится непрерывным потоком.
— Ну почти угадал, — тихий выдох в самые губы, и заполошное сердце, отбивая анаэробные ритмы, готово выпрыгнуть из груди. — Знаешь, какие у тебя глаза?
— Бес-с-с… — Как-то внезапно кончается воздух, заставляя прервать речь на вдох, — …цветные, — когда теплые ладони Лиса, проскальзывая под футболку, очерчивают дуги ребер.
— Бесконечно глубокие. Бесподобно туманные. Безумно красивые, — капельки сладчайшего яда капают мне в уши, расслабляя тело, будоража душу. Вызывая желание заткнуть эти бесовские уста поцелуем, но как же мне нравится слушать его чуть сиплый голос.
Мне все еще приходится гасить в себе вспыхивающие искры неловкости, но желание ощущать его прикосновения в разы сильней. Мне нужно чувствовать его силу. Мне необходима его властность, чтобы заткнуть своих малодушных Демонов и преодолеть самого себя.
И Елисей слышит меня. Сжимая запястья, заводит руки над головой, не позволяя рыпаться. И я не дергаюсь, потому что хочу, чтобы он делал то, что делает: задирает футболку, по-звериному принюхивается, заставляя вставать дыбом волоски на моей коже. Лижет, целует, прикусывает и снова лижет, точно хищник, готовящийся сожрать свою добычу.
А добыча и не против быть съеденной. Я голодный до него. Я хочу его. Я его! И, получив свободу, уже сам сжимаю в объятиях крепкие плечи Лиса. Не отталкиваю, а тяну к себе, и тихо схожу с ума от близости любимого тела, которое источает жар любви, накрывающий меня штормовыми волнами.
— Ли-и-ис, зараза, ты чего творишь? — выстанываю, чувствуя, как зубы любимого Зверя смыкаются на скукожившемся соске.
— Бужу тебя… — все тот же странный ответ давно проснувшемуся мне. — Просыпайся, — ладонь Лиса мягко накрывает теснящийся в труселях член. — Я чувствую тебя…
«Да бес бы меня побрал! Чувствуй»…
Чувствуй, как воле подвластно твоей рвется натянутых струн напряжение.
Голые нервы, несдержанный стон — миг вечных душ, бренных тел сопряжения.
Чувствуй, как скрытые силы внутри льются потоком, рождая Вселенную.
Ищут незримые глазу пути, кроличьи норы к тебе, вожделенному.
Чувствуй, как огненной плазмой нутро плавит нещадно твоя гравитация.
И разбегаясь взрывною волною, нас накрывает Любви радиация.
Чувствуй, как взглядом вершишь волшебство, тело звездой распалив голубою,
Что отзывается всплесками кайфа, жаром Инферно, соленой водою.
Чувствуй, как жаркие губы твои, странных созвездий творя очертания,
Легким дыханьем — космическим ветром гонят туманностей-мыслей метания.
Чувствуй биение пульсаров-сердец, ритмом единым в круженье захваченным,
Жесткие джеты, что бьют изнутри, тьму прорезая свеченьем утраченным.
Пей моей сущности протуберанцы, в танце-катарсис себя мне дару́й.
И, расцветая полярным сиянием, просто люби меня, верь в меня, чувствуй…
***
— Лис, я ведь могу и подсесть на такие побудки, — блаженно улыбаюсь, все еще чувствуя, как в теле искрят потоки блаженства.
— Я только за! — жаркий шепот опаляет щетинистые скулы. — Перед чашкой кофе выпить твой поцелуй — лучшее начало нового дня.
— Любимый, все же ты невозможный романтик! — Пытаюсь смутить своего Ведьмака, но какой там… Кажется он безраздельно заграбастал себе эту прерогативу.
— Это я с тобой такой, а в другом миру я очень жестокий и злобный, — и подтверждая свои слова, Лис строит жуткую рожицу истинного Демона, глядя на которую прыскаю со смеху, но все же подыгрываю любимому актеру:
— Ужос! — Таращусь притворно испуганными глазами на любимый фейс, не понимая, почему панически боялся Лиса в сети, а сейчас, когда он так близко, во мне нет и тени страха и только въевшаяся в подкорку застенчивость все еще заставляет… нет, не отводить взгляд, но просто, как бы ненароком, прятать неприглядную половину моего лица. — Интересно было бы узнать, что станется с теми, кто встанет у тебя на пути.
— Денис, я могу проигнорировать любые нападки, которые касаются меня, но не пощажу никого, кто тронет тебя, — никогда не думал, что в один взмах ресницами человек способен настолько измениться. Нет, он не строит страшную рожицу Демона, но черная тень, проскользнувшая в глазах Елисея, заставляет насторожиться все инстинкты. Осознаю серьезность сказанных слов и не знаю, что на это ответить, а мой Ведьмак уже снова балагурит, преображаясь в Демона-искусителя: — Пошли в душ, а то у меня уже кожу тянет, да и тебе не помешает руки помыть.
— Лис… — открываю рот, чтобы скромно послать похабника на три веселые буквы, но он предупреждает и это мое действо:
— Да-да-да, знаю, не сейчас, — и давая мне шанс на расслабиться и просто поваляться в блаженной неге, стремительно поднимается с нашего японистого ложа. — Я вперед!
Подвисаю, провожая взглядом голую лисью задницу и не отказывая себе в удовольствии помечтать о жарком продолжении побудки с ее участием, что немаловажно, совсем не в главной роли. «Вот ведь… Ведьмак!» — ухмыляюсь собственным мыслям, ощущая, как вроде бы сытое тело реагирует на соблазнительный раздражитель.
— Елисей, ответь честно, ты меня провоцируешь? — пытаюсь перекричать журчание воды, доносящееся из — уверен! — специально не закрытой двери ванной.
— Ага! Давно и упорно! — Заглядывают в комнату две рожицы: чисто выбритая и усатая. — Пять минут тебе на все, про все, — задает темп похабно улыбающаяся и перемигивается с удивительно голубоглазой. — А мы пока с моей помощницей кофеек сварганим.
И, стоя под теплыми струями воды, я не могу не улыбаться, пожалуй впервые за столь долгое время чувствуя себя абсолютно счастливым. Мне сложно поверить в происходящее, как и невозможно представить, что еще недавно Лиса не было в моей жизни. Разум отказывается принимать этот неопровержимый факт, как данность, наполняя сознание Верой, что такого просто не может быть.
На моей коже до сих пор горят его поцелуи, и кажется, так было и будет всегда. В моей Душе царит покой и в то же время удивительно приятное волнение, вспыхивающее искрами Надежды на будущие жаркие объятия в прохладе ночи. Я чувствую себя нужным, важным и защищенным, словно в сотканном из шелковых нитей Любви коконе, за пределами которого меня не касается ничто и никто. А в нем я раскрываюсь, таю в чувствах Елисея, трансформируясь из неказистой гусеницы в прекрасного мотылька.
Им и выпархиваю из тесного пространства ванной, сразу же окунаясь в облако кофейного аромата и под прицел влюбленно-лисьих и удивленно-кошачьих глаз.
— Любимый, присоединяйся, — ласково мурлычет обладатель веселого прищура, взглядом указывая на единственный свободный табурет и продолжая одной рукой поглаживать ластящуюся на коленках кошку, а другой прижимая к уху сотик, в который договаривает, видимо, прерванную моим явлением фразу, только уже совсем другим тоном: —…да, Саш, именно так.
— Ты кому звонишь? — Чуя подозрительно быстро возникшее беспокойство, невольно вслушиваюсь в неузнаваемо строгую речь любимого.
— Другу, — прикрывая трубку, отвечает Лис и продолжает уже в телефон: — Тут верные 210, 163, 119, 228.
Прозвучавший секретный код заставляет меня медленно отстранить уже поднесенную ко рту чашку.
— Понимаю, что не твой профиль. Но, Саш, ты меня знаешь, по ерунде не стал бы тебя беспокоить, — в дружеском обращении Лиса сквозит серьезность. — Я в другом городе, и не в моей компетенции местных командиров дергать. Тут звонок из столицы нужен, — повисшая пауза превращает меня в слух, потому что догадаться, что речь идет не о добыче куска дефицитного мяса Единорога, смогла бы даже Маркиза.
— И кто у нас друг? — не веря своим догадкам, задаю вопрос, ответ на который скорей всего знаю.
— Мент, — озвучивает мои мысли Лис и дополняет их весьма известным в миру' адресом: — Петровка, 38.
— Браво! — Отдаю должное не столько оперативному во всех смыслах вмешательству, сколько звериной реакции Лиса, успевающего остановить полет чуть не перевернутого мною стола, когда под жалобный перезвон столовых приборов пружиной вскакиваю с насиженного места и самыми что ни на есть насильственными действиями пытаюсь вырвать трубку из рук любимого не мента.
— Ну так ептыть… — чуть не раскланивается Лис, перехватывая мою загребущую длань, и невероятным пируэтом разворачивает мою же тушку к себе спиной, прижимая медвежьим хватом за грудь и прижимаясь мужским фактором к заднице.
«Ну вас нахрен!» — проносятся мысли стремительно — только черные пятки сверкают — улепетывающей из кухни Маркизы, правильно посчитавшей мужские разборки не ее женским делом.
— Лис-с-с, — извиваюсь ужом в железном капкане лисьих рук. — Какая статья за посягательство на жизнь господ при исполнении?
— 317 и 318 вроде. А что? — без запинки выдает знаток уголовного кодекса.
— Ты толкаешь меня на преступление! — предупреждаю, но все же останавливаю желание повторить вчерашний прием, ибо трезвый с утра Разум работает четко и опережает двигательную силу инстинктов, включая установку, что калечить свое и горячо любимое — недопустимое для меня действо.
— Любимый, за преступлением последует наказание! — хмыкает Елисей, сильнее сжимая меня в объятиях и на всякий пожарный убирая голову из зоны поражения моего бодливого затылка, видимо, догадываясь, чего от меня можно ожидать. — И поверь на слово, я не доверю этот увлекательный процесс правоохранительным органам.
— С-с-сдурел… — перехожу на шипящий шепот, словно мои «хоромы» уже под прослушкой, как минимум, ФСБ. — Не понимаеш-ш-шь?
— Дэн, успокойся и не дергайся! Ты веришь, что в надежных руках? — Надежность хватки Елисея чувствую своими собственными ребрами, когда тот усаживается на край стола и само собой усаживая меня на то, что должно обеспечить надежное прикрытие моего тыла.
— Верю, — радую того, кто поступает так, как считает нужным, но при этом не советуется со мной, и вот этот факт меня совсем не радует, но все же не убивает моей веры в него.— Но ты не все знаешь…
— Извини, Саш, — Елисей переключается на загадочного Александра, который наверняка слышит нашу перепалку. — Не, ничего не случилось. Это мы тут… плюшками балуемся, — смущенно откашливается, не желая, видимо, посвящать в наши семейные дела не такого уж и близкого друга. — Хорошо, рассчитываю на тебя. Через час созвон. Если получится раньше до местных «достучаться», дай знать, — наконец-то прощается с ментом, но мне и без невидимого присутствия «третьего лишнего» не становится легче.
