Текст книги "Воробушек по имени Лиз (СИ)"

Автор книги: Lady Smile

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 65 страниц)

– Это может быть опасно. Старайтесь вести обычную жизнь. Гарри – учись, Лиз – ходи на репетиции и пиши новые песни. Мы все сделаем сами, – сказал мистер Поттер.

– Но что? – поинтересовался Гарри.

– Будем следить за нашими подозреваемыми. Кроме того, можно быть уверенными что, пока Дамблдор здесь, Гарри не грозит опасность.

– Но… – попыталась вмешаться Лиз.

– Не беспокойся, Лиз. Всё под контролем. Мы не дадим Гарри в обиду, – сказала миссис Поттер.

Но Лиз не могла успокоиться. Внутри было что-то кричащее об опасности. Они что-то упускают. Какую-то деталь. Но понять бы что именно! С этими тревожными мыслями она с Гарри возвращалась в гостиную.

– Спасибо тебе, – вдруг сказал Гарри.

– За что? – искренне удивилась Лиз.

– За то, что поверила в меня. Не отвернулась.

– Хочешь поговорить о тех дураках снова? – улыбнулась девочка.

– Нет, – грустно сказал мальчик.

– Не переживай. Они всё поймут. Рано или поздно.

– Спасибо, – искренне поблагодарил он девочку.

– Всегда пожалуйста, – непринужденным тоном ответила она.

Попрощавшись в гостиной, Гарри ушел в свою спальню. Он не знал, что бы было, если бы Лиз не было рядом. Ее поддержка не давала ему почувствовать себя одиноким. Он был искренне рад, что у него есть сестра. Лиз… С ней ничего не страшно.

========== Chapter 9 ==========

Следующие несколько недель Лиз исправно следовала указанием мистера Поттера. Ладно… Ну, почти… Да, конечно, она репетировала, писала песни, но кроме этого она тайно наблюдала за профессором Грюмом. Даже побывала у него на занятии у семикурсников. Весь урок она не сводила с него глаз, анализируя его поведение, ища малейшую деталь, за которую можно было бы ухватиться.

– Мисс Остин, – раздался голос профессора под конец пары. – Не хотите поучаствовать в тренировках?

– Я не владею магией, сэр. Я магл, – непринужденно ответила Лиз, поймав на себе веселый взгляд Седрика.

Сразу скажу, дорогой читатель, Лиз не знала, в какой класс попадет.

– Я не прошу вас колдовать. Я прошу вас стать подопытным…

– Кроликом? – спросила девочка.

– Что-то вроде… Вам нужно всего лишь стоять, а ученики по одному будут испытывать на вас Жалящее заклинание.

– Вы обещаете, что в конце вернете всё на места? – профессор кивнул. – Хорошо.

Следующие пятнадцать минут каждый ученик и ученица попробовали на ней новое заклинание.

– Не очень приятно, когда на вас направляют палочку, верно? – спросил Грюм.

– Согласна с вами, профессор, – подтвердила Лиз.

За пятнадцать минут у Лиз то распухали и воспалялись, то возвращались к привычному виду: уши, нос, лоб, щеки, глаза и губы. Каждый раз Лиз выглядела по-разному: то комично, то устрашающе, а иногда эти качества просматривались одновременно. Седрик и вовсе ударил заклятием в губы так, что они стали напоминать надувную резиновую лодку. За это парень получил пять очков для факультета и прищуренный взгляд Лиз. Довольный, он отошел в сторону, где с кучкой других ребят стал обсуждать, у кого удар был удачней. Наконец, прозвенел звонок, и все разошлись. Выйдя в коридор, Лиз ощупала свое лицо, радуясь, что это маленькое издевательство закончилось.

– Должен признать, твоему лицу не нужно никакое исправление, – раздался рядом голос Седрика.

– Спасибо, в этом я, пожалуй, с тобой соглашусь.

– А ты молодец. Держалась молодцом, – вдруг серьезно сказал парень. – Грюм хотел тебя унизить, но ты не дала ему шанса.

– На самом деле, я чувствовала себя Горбуном из Нотр-Дама…

– Кто это? – не понял парень.

– Персонаж из одной магловской книжки. Над ним смеялись из-за внешнего несовершенства…

– В наше время это не редкость.

– Увы… Так ты думаешь, что Грюм хотел меня унизить?

– Мне так показалось. Что ты ему сделала?

– Ничего, – но парень не поверил. – Правда, ничего! Ну, ладно, наблюдала за ним все занятие.

– Так вот, какие мужчины тебе нравятся! – пошутил Седрик, за что получил легкий удар по руке.

– Не смешно, – буркнула девочка.

– Тогда что же?

– Проверяю одну теорию.

– Какую?

Лиз остановилась и внимательно посмотрела на парня.

– Не могу сказать. Мне пора.

Не дождавшись ответа, она ушла прочь. Седрик смотрел в спину девочки, не зная, что и думать.

***

Подходил к концу октябрь. Каждые две недели в субботу вечером в Большом зале проходили концерты. После первого сборного, теперь каждый выступал сольно или в группе. Лиз ходила на все, ведь ее сольник был только в первой половине ноября. Она с удовольствием обнаруживала каждый раз, что почти весь зал полон. Первый концерт сделал свое дело.

Сегодня вечером был концерт у Адама, ее лучшего друга. Поэтому, прежде чем занять место в зале, она, по обыкновению, сходила за кулисы и расцеловала его в обе щеки, чтобы концерт прошел удачно. Это была их общая примета. Когда будет ее концерт, он сделает то же самое.

Адам по натуре бунтарь, его музыка отражает это состояние. Местами агрессивная, динамичная, она лихо сменялась тягучей мелодичной балладой и обратно.

В этот вечер он спел много ее любимых песен: The Show Must Go On, Who wants to live forever, We Will Rock You, Marry The Night, I Want It All, Counting Stars, Secrets, Preacher и другие.

Preacher, или Проповедник, была написана Лиз для Адама незадолго до приезда в Хогвартс. Она посвящалась дедушке Адама, с которым тот жил до того, как попал на улицу, где его и нашла Лиз. Дедушка Адама был бедным и больным стариком, похоронившем своего сына с невесткой, когда Адаму было чуть больше пяти лет. Несмотря на тоску и болезни, старик был полон света и доброты, он всем сердцем любил мальчика, наставлял его и учил музыке, пока не умер от воспаления легких. На тот момент Адаму было всего одиннадцать лет. Чтобы не попасть в детский дом, мальчик сбежал с небольшим свертком вещей и гитарой. Через несколько месяцев скитаний и игры на гитаре за еду на улицах Парижа ему повстречалась Лиз. Она разглядела в нем потенциал, увидела талант и поняла, что хочет помочь. Девочка забрала мальчика с улицы. Сначала она опекала мальчика, защищала его от нападок хищных продюсеров, настояла на том, чтобы его приняли в музыкальный приют для одаренных детей. С тех пор прошло три года. Теперь Адам был самостоятельным артистом со своей публикой. А Лиз, чтобы почтить память человека, воспитавшего в ребенке такой талант, написала и подарила другу песню. В ней были такие слова:

Когда я был ребенком,

Мой дедушка был проповедником.

Он говорил о Боге,

Да, он был кем-то вроде учителя,

Он сказал «Бог помогает тем,

Кто научится помогать себе сам»

Он был в миллионе миль от миллиона долларов,

Но ты никогда бы не смог потратить его богатство.

Услышав знакомые аккорды, Лиз первая вскочила на ноги и стала подпевать. Через какое-то время за ее спиной стоял весь зал, все сходили с ума. Концерт получился безбашенным и атмосферным. Тряслись стены, окна, пол – всё! Лиз пропела все песни. Точнее, проорала их! Поэтому, вернувшись в спальню, не раздеваясь, рухнула на кровать и уснула.

***

На следующее утро она поняла, что чуть не сорвала голос. Поэтому единственным правильным решением стало молчание на протяжении всего дня. Голосу нужен был отдых и восстановление. Предусмотрительная миссис Смит знала, что не стоит ставить репетицию Лиз после концерта Адама, поэтому у Лиз был целый свободный день.

По этому случаю она взяла с собой чистую тетрадь и ручку и пошла вниз. Подойдя к столу, Гарри спросил:

– Как выспалась?

Лиз только показала большой палец.

– И мне понравилось! А какая твоя любимая песня?

Лиз открыла тетрадь и написала:

«Сегодня я целый день буду молчать. Берегу голос»

– Понятно, – сказал Гарри. – Я тоже сегодня утром хрипел.

Лиз кивнула, а потом написала что-то:

«Моя самая любимая – Preacher» .

В этот момент из-под крыши стали пикировать совы с почтой. Удивительно, но и перед Лиз упало письмо.

– Странно, – озвучил за нее мысль Сириус.

Девочка посмотрела на него с подозрением, потом перевела взгляд на конверт. Только ее имя написано.

«И, правда, странно» – пронеслось у нее в голове.

Несмотря на это она все же решила его открыть. И зря…

Оторвав только левый краешек письма, она увидела, как что-то вылилось ей прямо на руки. Горячее, вязкое и вонючее… Тут же кожа на ладонях покраснела, раздулась и покрылась волдырями. Мгновение Лиз не могла понять, что происходит, она просто смотрела на свои ладони, которые за считанные секунды стали неузнаваемы. А потом, вдруг сразу, она почувствовала резкую боль и закричала.

Не прошло и пяти минут, как ее осматривала Мадам Помфри. Лиз не могла ничего сказать, только повторяла один вопрос «Я смогу играть? Я смогу играть?». По ее щекам струились слезы. Возле нее стояли Гарри и Сириус.

– По-видимому, это гной бубонтюбера, – спокойной ответила Мадам Помфри, промокая раны заживляющим зельем.

– Я должен был догадаться, – виновато сказал Сириус.

– О чем?

– Что на Лиз посыпятся гневные письма от поклонников… – он осторожно посмотрел на Лиз.

И тут до нее дошло. Седрик и толпа его поклонниц. Кто-то из них. А точнее, одна из них. Та девчонка… Она самая сумасшедшая из них. Мгновение – и лицо Лиз вытянулось от злости, глаза расширились и налились кровью. Слепая ярость накрыла ее.

– Я убью ее, – сказала она.

– Ты знаешь, кто это? – спросил Гарри.

– Догадываюсь, – гневно ответила она.

– Только прошу, ничего не делай, – попросил ее Сириус.

Лиз вздохнула. Несмотря на злость и обиду, она прекрасно понимала, что не способна наброситься на девочку.

– Да ничего я и не собиралась делать.

– Правда? – не поверил мужчина. – А то слизеринцам ты навалять не побоялась!

– То слизеринцы, а то бедная влюбленная девочка, которая от отчаяния пошла вот на такие меры, – она показала одну забинтованную руку.

– Похоже, твоя затея с молчанием не удалась, – сочувственно сказал Гарри.

– Да уж, ты прав.

Через десять минут все трое покинули больничное крыло. Свернув за первый поворот, ребята столкнулись с Седриком. Запыхавшийся, он прерывисто сказал:

– Лиз, можно тебя?

Девочка одобрительно кивнула остальным, и те оставили их двоих.

– Прости, это моя вина! – тут же сказал он. – Я должен был догадаться, что всё так легко не закончится! И теперь ты пострадала! Я сейчас же найду эту девочку и всё ей расскажу! Пусть знает! Пусть они все знают! Заставлю ее извиниться перед тобой!

– Остановись, – устало попросила Лиз. – Не надо никуда идти.

– Что? – не понял парень. – Почему?

– Подумай, ты сейчас пойдешь и во всем им признаешься. И все те преследования начнутся снова. А это значит, что все твои меры, мои страдания были бессмысленны. Ведь за тобой снова будет бегать толпа влюбленных поклонниц. Она больше ничего не сделает, я уверена. Духу не хватит. И другие не посмеют. Поэтому, пусть всё остается, как есть, – спокойно объяснила она.

– Но, ты даже не пойдешь и не…

– Нет. Она сама себя уже наказала, – Лиз собралась уйти, но остановилась и произнесла: – Седрик, будь осторожен. Ты покорил множество девушек, и все они сейчас в обиде на тебя. А нет, как известно, ничего страшнее обиженной женщины.

И Лиз ушла.

***

Всё утро Лиз провела с Гарри и Невиллом у озера. Последний стоял в воде, собирая какие-то водоросли. В конце октября! А Лиз, укутавшись в плед, говорила с Гарри:

– Каково это? – спросила она.

– Что?

– Узнать, что твои родители живы и ждут тебя.

– Это… странно… – признался Гарри. – Волнительно. И очень страшно. Страшно, что они окажутся не такими, как ты их себе представлял. Что сам не оправдаешь их ожидания.

– И как вы встретились?

– Это было в Норе. У Рона дома. Сначала приехал Дамблдор. Он меня подготовил к встрече с ними. А затем приехали они.

– А что было дальше?

– Первый час мы не могли сказать ни слова. Просто обнимались, плакали, радовались… А потом весь день проговорили. Они рассказали, что произошло с ними в тот день и после, я рассказал им всё, что произошло со мной. Конец лета я провел в нашем доме, недалеко от Норы. Родители не хотели возвращаться на прошлое место жительство. Ведь там до сих пор стоят руины нашего прежнего дома. Они купили небольшой домик неподалеку от друзей.

– И ты счастлив? – серьезно спросила Лиз.

– Очень, – тепло сказал Гарри. – Даже больше, чем счастлив… Это нельзя объяснить… То ощущение, когда тебя действительно обнимают родители… Живые… Я долго не мог поверить, что это, правда, они. Как будто старые фотографии просматривал. Каждый раз, когда я начинал сомневаться, мне приходилось дотрагиваться до них, чтобы убедиться, что все это не сон. Я чувствую себя… в безопасности с ними. Я больше не одинок. Меня любят, я это зна…

– Гарри? – все повернулась туда, откуда раздался голос.

К ним шла Гермиона, а неподалеку от нее стояли Рон и Джинни.

Гарри подошел к ней, они о чем-то поговорили, и троица ушла.

– Что такое? – спросила Лиз.

– Хагрид хочет, чтобы я пришел к нему ночью, – шепотом, чтобы Невилл не услышал, сказал Гарри.

***

Вечером в спальне девочек все готовились ко сну. Дождавшись, когда Парвати Патил и Лаванда Браун заснут, Гермиона вылезла из своей постели и подошла к кровати Лиз.

– Ты спишь? – спросила она.

– Нет, – шепотом ответила девочка.

– Надо поговорить.

Лиз отдернула балдахин и впустила Гермиону.

– Залезай.

Забравшись под одеяло, она заговорила:

– Лиз, я знаю, это не мое дело, но… Скажи, сегодняшний инцидент произошел из-за Седрика?

– Да, – спокойно ответила девочка.

– Что между вами происходит?

– Ничего, – ровным голосом ответила Лиз, однако ощущая, как щеки начали гореть.

– Тогда я не понимаю…

Лиз посмотрела на подругу, находившуюся в замешательстве, улыбнулась и тихо рассказала ей все.

– Вы целовались? – пораженно спросила Гермиона.

– Ты только это и услышала? – рассмеявшись, спросила Лиз.

– Нет, просто…

– Так вышло. Ты мне лучше ответь, что у тебя с Виктором Крамом?

– Что? С Крамом? А ничего у нас… то есть у него… Откуда ты вообще знаешь?

– Гермиона… Я видела вас в библиотеке.

– О, нет, – простонала она. – Больше никто не видел? Ты не рассказала никому?

– Успокойся, я решила спросить сначала тебя, – пытаясь успокоить подругу, ответила Лиз. – Так, что же у вас происходит?

– Ничего особенного. Я ему нравлюсь. Поэтому он приходит в библиотеку посмотреть, как я занимаюсь. Мы с ним почти не разговариваем. Видишь ли, он не из тех, кто любит поболтать, – и девочки захихикали.

– А он тебе нравится?

– Я не знаю, Лиз… Это мило… его внимание. Я польщена. Но пока это всё. Нет, – поторопилась добавить она. – Он очень хороший! Но…

– Чего-то не хватает?

– Вот именно! Спасибо, – облегченно сказала Гермиона.

Девочки еще некоторое время поговорили о Гарри и о Турнире, а затем тоже легли спать.

***

В эту ночь не только гриффиндорки были не прочь обсудить дела сердечные. В одной из спален Пуффендуя двое парней вели вот такой вот разговор:

– Сед, объясни мне, что ты нашел в этой малолетке? – не понимал Стив.

– С чего ты взял, что я вообще что-то нашел?

– Седрик Диггори, я знаю тебя вот уже семь лет. И ты собираешься вешать мне лукотрусов на уши? Я же вижу, как ты наблюдаешь за ней, прекращаешь всякий разговор, как только она заходит в зал. И эти слухи…

– Это только слухи, Стив, – сказал Седрик. – Мы не пара. Она мне помогла избавиться от назойливых поклонниц. Это всё.

– Не все. А сегодняшнее происшествие с письмом?

– Да, она пострадала из-за меня, – друг молчал, предоставляя парню возможность продолжить: – Я ходил в Больничное крыло, хотел всем всё рассказать, но она отказалась. Сказала, чтобы я молчал.

– Почему?

– Потому, что ее страдания будут бессмысленными.

– Логично, – согласился парень. – Но это не меняет дела.

– Какого дела?

– Признайся, она тебе нравится.

– Нет…

– Сед? – хитро посмотрел на него Стив.

– Ладно, – сдался парень. – Допустим.

– Я знал! – победно воскликнул друг, вскидывая вверх руки.

– Иди ты! – рассмеялся Седрик, взбивая подушку.

– Так, что ты собираешься делать? Как будешь покорять?

– Никак, – просто ответил парень.

– Но… почему?

– Я ей, похоже, не интересен. Она помешена на своей музыке. Просила меня держаться подальше.

– Плохо дело.

– Ага…

– Но мы что-нибудь придумаем, – заговорщицки сказал Стив. Седрик только закатил глаза.

***

На следующее утро Лиз не словила Гарри за завтраком, поэтому одна пошла в Больничное крыло. Мадам Помфри сняла повязки. На руках оставались еще неглубокие рубцы, но она успокоила девочку, сказав, что в течение дня все пройдет. На радостях снова крепко обняв женщину, она сразу поспешила в Большой зал. Проходя по открытой площадке, где отдыхали студенты, Лиз увидела Гарри разговаривающего с Седриком. Подождав, пока те закончат, Лиз быстрым шагом направилась к другу. Почти догнав его, она услышала, как с ним препираются слизеринцы, те самые, с которыми недавно и у Лиз было небольшое недопонимание. Гарри что-то ответил блондину и пошел прочь, но тот не собирался так просто сдаваться. Он достал палочку и хотел было произнести заклинание, как, вдруг, откуда не возьмись, появился профессор Грюм с криком «Я покажу тебе, как нападать со спины!» и превратил его в хорька. Вокруг сего действа собралась целая толпа, все смеялись, кроме Лиз. Она посмотрела сначала на Гарри, затем повернула голову в сторону и столкнулась взглядом с Седриком, который смеялся вместе со всеми. Нахмурившись, она отвернулась. Хорошо, что подоспела профессор Макгонагалл и помогла парню. Все стали расходиться, а Грюм позвал Гарри пройти с ним. Оставшись одна, Лиз посмотрела на то место, где только что был хорек.

– Улыбнись, тебе не идет быть хмурой, – сказал знакомый голос.

Обернувшись, Лиз увидела Седрика.

– Не понимаю из-за чего здесь можно улыбаться.

– Да, брось…

– Седрик, человека публично унизили, а все смеялись!

– Он этого заслужил, – спокойно сказал парень.

– Разве? Проучить можно и другими способами. Менее жестокими.

– Тебе просто не нравится профессор Грюм, – заметил Седрик.

– Да. Но поверь мне, будь на его месте любой другой, я бы вела себя так же.

Лиз ушла. С превеликим удовольствием она входила в Большой зал. Ей нужно было выпустить всю негативную энергию. Что может сделать это лучше, чем музыка?

Комментарий к Chapter 9

Использованы песни группы Queen и OneRepublic:

The Show Must Go On

Who wants to live forever

We Will Rock You

Marry The Night

I Want It All

Counting Stars

Secrets

Preacher

========== Chapter 10 ==========

Послезавтра концерт. От одной только мысли об этом у Лиз сводит живот, внутри все холодеет, становятся ватными ноги. Чувство страха и волнение всегда сопровождают ее перед каждым выступлением. А еще из-за переживаний она лопает все, что попадется под руку. Вот и сейчас, сидя за столом Гриффиндора, Лиз уплетала третью порцию яичницы с беконом.

– С тобой всё хорошо? – подозрительно спросил Гарри.

– Угу. Не обращай внимания. Я, когда волнуюсь, начинаю все поедать. Троглодит-мутант. Это пройдет после концерта.

– Мне бы такой аппетит, – посетовал Сириус.

– Извини, не могу с собой ничего поделать, – обреченно сказала девочка, откусывая большой кусок хлеба. – Подай-ка мне еще тот кусочек пирога.

– Нет. Ты такими темпами из воробушка в ворону превратишься, – отодвигая тарелку, сказал Сириус. – Ни в один костюм не влезешь. Лучше иди пой.

– Спасибо, – она грустно вздохнула и встала из-за стола. – Но можно хоть яблочко?

– Иди уже.

Сириус вытолкал девочку из-за стола.

Репетиции проходили теперь каждый день. Многочасовые, интенсивные, они отбили у Лиз на какое-то время интерес к каким-либо другим делам. Прошло полторы недели с того момента, как Гарри ходил к Хагриду, а Лиз его так и не расспросила, зачем тот его звал.

Кроме этого она на время отложила свою слежку за Грюмом. Ей не хватало времени на любое другое общение, кроме как за столом во время быстрых перекусов. Она давно не говорила с Поттерами и не пересекалась с Седриком. Перед ней сейчас была одна цель – концерт.

Конечно, она видела, что других принимали отлично, Адам вообще сорвал аншлаг. О его концерте до сих пор говорит вся школа. Многие волшебницы переметнулись из лагеря чемпионов и принялись охотиться за парнем. Но, несмотря на все это, Лиз всё равно боялась, что к ней придут только те, кого она знает лично, то есть, небольшая часть гриффиндорцев, ее друзья из приюта, Поттеры и Сириус.

Сейчас велись последние приготовления к концерту. Лиз усердно повторяла песни, репетировала номера. Всё это она делала в отдельной комнате, появляясь в Большом зале три раза в день, а за день до концерта ее и вовсе видели только на завтраке и ужине. Она молча съедала все до чего могла дотянуться и убегала снова. В день же концерта она прибежала на завтрак растрепанная, взвинченная, быстро наложила себе целую тарелку разной еды и принялась ее уничтожать.

– Лиз, – позвал ее Гарри, но девочка не отозвалась. – Лиз! – настойчивее произнес он. Она оторвалась от тарелки и вопросительно на него посмотрела. – Ты как? С тобой всё в порядке?

– О, да. Я просто… немного нер-р-р-вничаю…

– Немного? – спросил Сириус. – Ты кофту надела наизнанку.

– О, – нервно рассмеявшись, сказала она. – Со мной так всегда. В день концерта я ни о чем не могу думать.

– Тебе нужна наша помощь? – спросила Гермиона.

– Нет. Выйду на сцену – и всё пройдет.

Но друзья не верили.

– Всё хорошо, – повторила она. – Я так всегда себя веду. Вы привыкнете, – посмотрев на часы, она с ужасом воскликнула: – Ой, я опаздываю! Мне пора. Жду вас на концерте.

– Удачи, – вслед крикнул Гарри, но Лиз уже не слышала.

Ближайшие полтора часа она разогревала голос, распевалась. За это время стали устанавливать декорации. На обед она не пошла потому, что после него был саундчек. Зал закрыли, и Лиз спокойно смогла готовиться к концерту.

За три часа до начала, она ушла в гримерку, где за нее взялась ее гримерша. Естественный макияж, крупные локоны – почти готова.

Перед самым началом к ней заглянул Адам и расцеловал в обе щеки, как и она его до этого.

Первые пять песен Лиз пела в небесном платье в пол с рукавами ¾, следующие – в классическом черном костюме и белой рубашке, последний блок – в красных узких джинсах, белой майке с гитарой и косухе.

Начала она в темноте в самой глубине сцены с песни Stop Crying Your Heart Out , чтобы зрители сначала услышали ее голос, а затем увидели и ее.

Пусть твоя улыбка

засияет.

Ничего не бойся.

Твоя судьба будет тебя согревать.

Потому что все звезды

медленно угасли.

Постарайся не волноваться,

когда-нибудь ты увидишь их.

Возьми то, в чем нуждаешься,

стой на своем.

И перестань кричать о том, что у тебя на душе.

Вставай…

Вперед…

Почему тебе страшно? (Я ничего не боюсь)

Тебе не изменить того,

что было и прошло.

Уже к концу первой песни она чувствовала себя расслабленной, на своем месте. Лиз увидела, что зал полон, все взгляды устремлены на нее, за спиной играют музыканты, софиты направлены на сцену – вот оно, ощущение абсолютного счастья! Когда она заговорила со зрителями, рассказывая о концерте, о месте музыки в своей жизни и приглашая их отправиться вместе с ней в это маленькое путешествие, она увидела, что ее пришли поддержать не только гриффиндорцы и Поттеры. В первом ряду сидели преподаватели во главе с директором (даже Снегг пришел! – это победа) и великое множество незнакомых ей учеников со всех трех магических школ.

Она спела около двадцати песен на английском и французском языках. Вместе с ней дуэтом спели ее педагог по вокалу Мари Дюбуа (Mais la vie) и Адам (Something I Need). Так же несколько песен, где она сама себе аккомпанировала: на рояле – Strange Birds, Beautiful,Lovesong, а на гитаре – Never alone, Comme Dans Un Train.

Между некоторыми песнями Лиз рассказывала историю создание той или иной, смешные истории, связанные с их созданием. В середине концерта близнецы Уизли решили поддержать Лиз, истошно завопив перед песней «МО-Л-О-О-О-ДЕЦ!». Лиз не сдержалась и рассмеялась, а вместе с ней и весь зал. Послав им воздушный поцелуй, она продолжила.

Где-то в середине песни она произнесла пронзительную речь:

– На нашем жизненном пути встречаются разного рода люди. Никто не застрахован от встречи людей, желающим нам зла. В таких случаях необходимо собрать все свои силы и дать бой! Нельзя сдаваться! Особенно, когда на кону ваша жизнь и то, во что вложена ваша душа, ваша сущность! Следующая песня стала заглавной в моем втором альбоме и ознаменовала для меня новое начало. Эта песня называется «Bird set free». Я хочу ее посвятить всем тем, кто сломлен сейчас и сомневается в себе.

Заиграла музыка, Лиз запела, пропуская через себя воспоминания прошлого, когда-то чуть не уничтожавшего ее мечту.

Я была сломлена, а крылья обрезаны.

У меня был голос, был, но я не могла петь.

Вы сводили на нет мои попытки подняться,

И я трепыхалась на земле.

И вроде песенка спета моя – черта подведена…

У меня был голос, был, но я не могла говорить,

Ты меня сдерживал.

Теперь я борюсь за то, чтобы взлететь.

Но внутри нас всё кричит, а мы пытаемся это скрыть,

Мы держимся изо всех сил, хотя и не можем отрицать,

Что это съедает нас живьем, о-о, съедает нас живьем.

Да, внутри нас всё кричит, а мы пытаемся это скрыть,

Мы держимся изо всех сил, но я не хочу умирать, нет,

Я не хочу умирать, я не хочу умирать.

Мне все равно, если я не попадаю в ноты.

Я нашла себя в своих мелодиях,

Я пою ради любви, пою для себя.

Я кричу, словно птица, выпущенная на свободу.

Нет, мне все равно, если я не попадаю в ноты,

Я нашла себя в своих мелодиях,

Я пою ради любви, я пою для себя.

Я кричу, словно птица, выпущенная на свободу.

И вот я лечу, я беру высокие ноты.

У меня есть голос, есть, услышьте мой рев сегодня!

Ты меня сдерживал,

Но я сражалась отчаянно.

Но внутри нас всё кричит, а мы пытаемся это скрыть,

Мы держимся изо всех сил, хотя и не можем отрицать,

Что это съедает нас живьем, о-о, съедает нас живьем.

Да, внутри нас всё кричит, а мы пытаемся это скрыть,

Мы держимся изо всех сил, но я не хочу умирать, нет,

Я не хочу умирать, я не хочу умирать.

Мне все равно, если я не попадаю в ноты.

Я нашла себя в своих мелодиях,

Я пою ради любви, пою для себя.

Я кричу, словно птица, выпущенная на свободу.

Нет, мне все равно, если я не попадаю в ноты,

Я нашла себя в своих мелодиях,

Я пою ради любви, я пою для себя.

Я кричу, словно птица, выпущенная на свободу.

Музыка затихла, зал взорвался овациями. Опомнившись после исполнения, она, не веря своим глазам, смотрела на зал, вставший перед ней. Овации продолжались несколько минут, Лиз тихо благодарила зрителей на двух языках, а затем продолжила концерт еще уверенней, чем прежде.

В самом конце она спела Step by Step, À quoi ça sert, Hero и La Lettre.

Уйдя со сцены, ее вызвали на бис. Лиз знала, что хочет исполнить. Поднеся микрофон к губам, она сказала:

– Спасибо. Вы за-ме-ча-тель-ные! – зал завопил. Лиз рассмеялась от счастья. – Я хочу спеть песню… Песню, которую я посвящаю своим поклонникам. Она выражает всю… любовь, всю мою благодарность Вам за то, что позволили мне стоять здесь, на этой сцене, и петь для Вас. Сегодня… я хочу посвятить ее Вам!

Лиз пела со слезами на глазах, с такой выразительностью, с какой никогда не исполняла эту песню.

За все время, что вы поддерживали меня

За всю правду,

которую вы заставили меня увидеть

За всю радость, что вы принесли в мою жизнь

За все ошибки, что вы исправили

За каждую мечту, которую вы осуществили

За всю любовь, которую я нашла в вас

Я всегда буду благодарна

Вы – те, кто поддержал меня

Никогда не позволяли мне упасть

Вы – те, кто прошел со мной через все это

Вы были моей силой, когда я была слаба

Вы были моим голосом, когда я не могла говорить

Вы были моими глазами, когда я не могла видеть

Вы видели лучшее, что было во мне

Поднимали меня, когда я не могла встать

Вы подарили мне веру, ведь вы верили

Я такая

Потому что вы любили меня

С этой песней концерт подошел к концу. Лиз смеялась, плакала, шутила, выворачивала себя наизнанку во время его. И зал ее принял. Она была очень уставшей, но такой счастливой! Ей хотелось петь, танцевать, никогда не уходить со сцены. Только там, ей казалось, она была самой собой, без ограничений, без ненужных правил и различий. Там была ее территория. Она могла делать всё, что ей захочется. И она делала!

Она не шла в гостиную Гриффиндора, она летела. И, почти долетев, столкнулась с кем-то у самого входа. Этим кем-то оказался Седрик.

– Привет, – смущенно начал он.

– Привет, – улыбаясь во все тридцать два зуба, поздоровалась Лиз.

– Ты была… прекрасна сегодня! Просто невероятна! Вот, – он протянул перед ней букет цветов.

– Спасибо, – искренне поблагодарила его девочка.

– То есть, ты всегда прекрасна… И невероятна… А не только сегодня… Мне очень понравился концерт, – совсем смутившись, ответил парень. – Тебе, наверное, пора.

– Да… – парень развернулся, чтобы уйти. – Седрик? – позвала его Лиз.

– Да?

Девочка подошла к нему, встала на носочки и поцеловала в щеку.

– Еще раз спасибо, – сказала она и скрылась за картиной Полной Дамы.

***

– Э-ге-гей! – раздались крики, как только Лиз вошла в гостиную.

– А ну-ка, берите ее на руки, сейчас будем качать! – крикнул Сириус. И он вместе с Джеймсом, близнецами и Гарри стали подкидывать ее в воздух.

– Ой, отпустите меня на землю! – смеясь, попросила Лиз.

Почувствовав твердую почву под ногами, она сказала:

– Фред, Джордж, я вас люблю! – и поцеловала одного и второго в щеки.

– А нас? – обиженно спросил Сириус.

Лиз рассмеялась и расцеловала всех в комнате. Вечер продолжился… Пока всех не разогнала профессор Макгонагалл.

***

– Откуда цветы? – спросила Гермиона, когда девочки готовились ко сну.

– Подарили, – загадочно произнесла Лиз.

– Кто?

– Один человек, – уклончиво ответила Лиз, рассмеявшись от удовольствия.

– Тот, о ком я думаю?

– Не понимаю, о ком ты, – улыбнулась Лиз и легла спать.

В это же время в другой части замка. Спальня пуффендуйцев.

– Какой же я дурак, Стив! – сокрушался Седрик.

– Ну, перестань! Как все прошло?

– Ужасно! Я протянул ей цветы, что-то промямлил невнятное… Как первокурсник какой-то, честное слово!

– А она?

– Она еле сдерживалась, чтобы не засмеяться!

– Плохо дело.

– Но потом она меня поцеловала в щеку.

– Вот! Начало положено, – бодро заявил Стив.

– Ты думаешь? – обреченно спросил его друг.

– Уверен! Но я все равно не понимаю…

– Что именно? – всполошился Седрик.

– За тобой готовы бегать толпы девчонок. Даже француженки по тебе вздыхают. А ты выбрал эту рыжую, которая, к тому же, тебя игнорирует.

– Вот, поэтому она мне и нравится! Она не вешается мне на шею потому, что я Седрик Диггори. Я для нее не чемпион, не звезда, а обычный парень. Она ставит себя наравне со мной. Не дает мне поблажек.

– Значит, будем ее покорять! Вот увидит, как ты расправляешься с драконом, и тут же влюбится!