Текст книги "Воробушек по имени Лиз (СИ)"

Автор книги: Lady Smile

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 65 страниц)

========== Chapter 1 ==========

Синий туристический автобус подъезжал к вокзалу Кингс-Кросс.

Остановившись у здания, он выпустил наружу вереницу детей от 10 до 17 лет и десяток взрослых, мужчин и женщин. Всей этой компанией руководила низенькая пухленькая женщина в классическом костюме персикового цвета. Издалека ее можно было принять за гигантский пончик или грушу, раздающую указания. Будучи совсем невысокой, она обладала сильным командным голосом. Подопечные ее слушались и не шалили.

– Дети, все за мной. Не разбегайтесь, держитесь рядом, – скомандовала она. – Ник, Марк, Патрик, на вас тележки для багажа, – обратилась она к трем мужчинам среднего возраста. Те тут же скрылись, женщина обратилась к оставшимся ребятам: – Наш поезд отправляется через полчаса, а нам еще надо найти платформу. Странно, я была уверена, что здесь нет платформы 9 ¾, – просматривая билеты, сказала дама.

– Может, вы попутали с другим вокзалом Лондона, миссис Смит? – спросила рыжая девочка лет четырнадцати.

– Все может быть, Лиз. Ты же знаешь, у меня не память, а настоящее сито.

Через пару минут прибыли тележки. Взгромоздив на них все чемоданы, компания направилась внутрь вокзала. Оказавшись на платформах 9 и 10, миссис Смит и вереница детей несколько минут стояли в смятении.

– Может спросить в справочном бюро? – предложила Лиз.

– Не надо спрашивать, мисс, – послышался спокойный мужской голос.

Все обернулись на звук и увидели мужчину невысокого роста, среднего возраста. Весь его вид говорил об усталости и прожитых тяготах жизни. Одежда мужчины видала лучшие времена, на лице красовалось несколько шрамов, в нескольких местах его темно-каштановой шевелюры проскакивала седина.

– Не надо спрашивать. Вы почти пришли на нужную платформу, – улыбнулся незнакомец.

– Но здесь нет такой платформы. Сами посмотрите. Только 9 и сразу 10, – возразила миссис Смит.

– Меня прислали, чтобы проводить вас туда. Следуйте за мной, – так же спокойно повторил мужчина.

– Простите, но кто вы? – из-за спины миссис Смит выглянула Лиз.

– Меня зовут Ремус Люпин, мисс. Директор школы попросил сопроводить вас на нужную платформу. Вы можете мне доверять, – как бы читая мысли девочки, закончил он.

***

– Мы должны пройти через стену? – в шоке спросил кто-то из детей.

– Да. Не стоит бояться. Вы не ударитесь, а пройдете сквозь нее и окажетесь на платформе 9 ¾.

– Но… – хотела было вмешаться Лиз.

– Слишком много вопросов. Поезд уходит через 10 минут, а вам еще надо места найти, – не теряя самообладания, сказал мистер Люпин. – Доверьтесь мне, а потом задавайте вопросы. Кто рискнет? – улыбаясь, спросил он.

Наступила пауза. Все молча переглядывались в поисках добровольца.

– Я пойду, – сказала Лиз, тут же добавив: – Но вы, мистер Люпин, должны пообещать, что я не разобью себе голову о стену.

– Обещаю, – слегка наклонив голову, сказал мужчина.

Девочка вышла из толпы, сделала глубокий вдох и побежала на стену. Перед самым столкновением она зажмурилась, но ничего… Ничего не произошло. Открыв глаза, она увидела поезд бордового цвета, на котором было написано «Хогвартс-Экспресс».

Это какое-то волшебство, подумалось Лиз. Обернувшись, она увидела, как из стены выбегали другие дети, один за другим, кто-то парами, держась за руки. Последним появился мистер Люпин.

– Понравилось? – спросил он.

– Очень! – горячо воскликнула девочка. – Но теперь вы должны рассказать, в чем тут дело.

– Об этом вам расскажут другие. Моя задача посадить вас на поезд до Хогвартса.

– Так, дети, занимайте места в поезде, – неуверенно сказала миссис Смит. Видно, у нее никогда не забирали бразды правления, иначе она бы не выглядела столь сконфуженной. – Спасибо вам, мистер Люпин… За помощь… – сказав это, женщина быстро засеменила за убежавшими вперед восторженными детьми.

– До свидания, мистер Люпин, – попрощалась Лиз прежде, чем пойти за остальными ребятами.

– До свидания, Лиз, – тем же спокойным тоном ответил мужчина.

Пробежав пару метров, девочка обернулась, чтобы еще раз посмотреть на этого странного мужчину, но его уже не было на платформе. Пожав плечами, девочка зашла в вагон и заняла первое попавшееся свободное место.

***

– Напомните еще раз, почему мы не можем просто сказать, что мы ее родители?

– Джеймс, она ребенок. Она всю жизнь прожила с мыслью, что ее бросили, – спокойно сказал Дамблдор.

– Тем более! – горячо сказал мужчина. – Она так обрадуется! Лили, вспомни Гарри. Он был счастлив.

– Это не одно и то же, милый, – мягко произнесла Лили. – Гарри знал, кто его родители и чем они пожертвовали ради него, а Лиз – нет. Дамблдор прав. Ты только представь, что мы ей рассказываем всё по очереди, начиная с нашей мнимой смерти и заканчивая известием, что она волшебница. Это такой стресс для неподготовленного человека, а она к тому же еще и ребенок! Лиз пока не готова к таким новостям. Скорее всего, она испугается, и тогда мы потеряем ее навсегда. Мы не можем этого допустить.

– Но зачем было приглашать весь этот приют или как его там?

– Дружище, затем, чтобы не было подозрений, – сказал Сириус.

– Но как они попадут в замок? Кроме нее никто не сможет его увидеть, – не унимался Джеймс.

– Этот вопрос уже решен. Министерство разрешило частично снять защитные чары. Они смогут видеть замок, когда приедут и, когда будут жить на его территории. Для других же, он останется невидимым.

– Как вам это удалось, профессор? – спросила Лили.

– Сугубо под мою личную ответственность. И при условии дополнительной охраны. Поэтому, Сириус и еще несколько бывших членов Ордена остаются в школе. К тому же, в этом году Защиту от Темных искусств ведет Аластор, это окончательно убедило Фаджа. Может лимонных долек, пока ждем Ремуса? – протягивая вперед блюдце, спросил директор.

Никто не успел и слова сказать, как распахнулась дверь – на пороге стоял Люпин.

– Ну что скажешь? – взволнованно спросил Джеймс. – Ты видел ее?

– Видел, – ответил он. – Внешне – копия Лили.

– Ты говорил с ней? – осторожно спросила женщина.

– Да.

– И? – отозвался Сириус.

– Осторожна, подозрительна, не лишена ума и, как мне показалось, чувства юмора. Смелая, готова рисковать. Первой вызвалась пройти через барьер. Вы правильно сделали, что не сказали ей в лоб, а решили приближаться постепенно. Она бы вам просто не поверила.

– Спасибо, Рем, – Лили подошла к старому другу и обняла.

Все молча переглянулись.

***

Лиз смотрела на пробегающий мимо пейзаж: поля, луга, маленькие деревушки, леса. Одно сменяло другое. Девочка любовалась этими местами, неизменно проносящимися мимо нее. Этот пробег натолкнул ее на мысль о скоротечности жизни. Вся ее короткая жизнь пронеслась мимо нее за пару секунд. Она была наполнена болью, тяжелым трудом и музыкой. Кто она? Она никогда не знала, что ответить. Ребенок? Сирота? Певица? Одиночка? Она пела и только тогда находила ответ. Она – артистка. Она – это она. А это уже не мало. Она вспомнила, как пришла к тому, что имела сейчас:

С пяти лет она решила, что не станет жертвой обстоятельств – сирота, брошенная в одном из приютов Парижа. Она не знала, как ее занесло во Францию, вернее сказать, не помнила. Изабель Атталь, ее любимая добрая воспитательница и друг, говорила, что, другие воспитатели делились с ней воспоминаниями о том, как будучи совсем малышкой, Лиз бормотала звуки, похожие на звуки английского языка. Когда все дети без труда говорили на французском, маленькая Лиз путалась в произношении слов, часто произнося их на английский манер. Изабель тогда поняла, вспоминала ее слова Лиз, что девочка родилась и жила первое время в Англии. Как она оказалась во Франции, никто из воспитателей не знал. К пяти годам Лиз свободно говорила на французском, не придавая значения своему происхождению. Ее занимало другое. Маленькая Лиз, не по годам смышленая, решила, что должна вырваться из приюта, в котором жило столько детей.

Одинокие, печальные, они уповали на судьбу, надеясь, что родители опомнятся и заберут их домой, или, быть может, кому-то они приглянутся. Каждый ребенок хотел иметь родителей. Элизабет тоже хотела, но раньше других поняла, что не хочет тратить все свое время на пустые надежды и ожидания. Она сама всего добьется, она вырвется из этого места. Так она решила в пять лет. Как она это провернет, девочка не знала. Пока не знала… Но само решение было принято. Смело для ее возраста, не так ли?

Ровно через год их приют повезли на экскурсию в зоопарк. В соседней частной школе одолжили автобус, нашли водителя. Для приютских детей такие поездки были нечастым явлением и считались чем-то невероятно захватывающим, истинным моментом свободы после длительного «заточения». В тот день водитель автобуса слушал музыку. По всему салону разносился необычайно сильный, завораживающий голос Эдит Пиаф, королевы французской сцены. Водитель наслаждался каждым звуком, исходящим из динамиков, напевая себе под нос слова песни. Его голос не шел в сравнение с голосом Воробушка, пока он не услышал другой – мощный, более глубокий голос, зазвучавший из салона. Водитель был так поражен настолько, что остановил автобус и обернулся.

– Что это было? – спросил он. Но никто не ответил. – Кто это пел?

В середине салона он увидел девочку лет 6-7 с поднятой рукой. Она робко смотрела на мужчину, думая, что провинилась.

– Подойди ко мне. Не бойся, – попросил он. Когда девочка подошла, он сказал: – У тебя талант, слышишь! Пообещай, что не бросишь это дело и станешь такой же певицей, как и она, – мужчина указал на динамик, откуда по-прежнему доносился голос Эдит Пиаф. – Обещаешь, воробушек? – ласково спросил он.

Девочка только кивнула. Всю дорогу до зоопарка, время, проведенное там, дорогу обратно она размышляла над словами водителя. Вот оно! То, что поможет ей выбраться из приюта.

С того дня прошел еще год. Девочка помнила слова водителя. Лиз забыла про детство, игры и другие шалости, присущие ее возрасту, и погрузилась в музыку. За это время она заслушала до дыр все имеющиеся в приюте пластинки, знала наизусть все песни и могла спеть любую из них. Она пела каждый день, везде и по много часов. Некоторых воспитателей это ужасно сердило, но только не Изабель. Та благосклонно относилась к занятию девочки, часто приносила из дому новые пластинки и защищала ее от издевательств завистливых детей. Несмотря на это, Лиз нередко доставалось от сверстников. Она терпела и верила, что наступит час, когда всему этому придет конец. И он наступил. Удача или судьба, что-то или кто-то был благосклонен к ней.

Прошел еще год прежде, чем к ним в приют приехала команда из нескольких известных людей. Они прослушивали детей по всей стране, в надежде найти несколько юных дарований, которые впоследствии смогли бы выступать в детском телешоу. К тому времени Лиз было восемь лет.

Лиз исполнила «Гимн Любви» Эдит Пиаф, благодаря которой открыла в себе талант, и была приглашена в проект. Для нее и других таких же детей был создан лагерь, где дети занимались, учились, жили и общались. Своеобразный приют для талантливых детей.

8 лет – начало ее карьеры, черта, разделяющая ее прошлую жизнь с новой. Лиз была упорней, артистичней и музыкальней многих детей, хоть и была самой младшей из них. В следующие два года их телешоу стало самым популярным детским шоу на французском телевидении. Они записали множество песен, ездили по разным городам страны, давая концерты. О Лиз узнали франкофонные страны. Ее полюбили, ей дарили подарки. Но ей было этого мало. Она не хотела петь в толпе. Лидер по природе, она знала, на что способна. Лиз хотела исполнять взрослые серьезные песни, а также свои собственные, которых за это время набралось немало. В итоге в возрасте 10 лет она ушла из проекта и занялась своей карьерой. В этом ей помогла миссис Смит, одна из тех нескольких продюсеров, приехавших в ее приют двумя годами ранее.

Сейчас Лиз четырнадцать лет. За плечами два альбома, на французском и английском языках, мировая известность. Эти четыре года напоминали Лиз карусель: она кружится так быстро, проносится мимо стоящих на месте людей, что нельзя спрыгнуть или остановить ее. Лиз работала каждый день, научилась играть на гитаре и фортепиано, выучила английский, объехала весь мир, от Канады до Японии и с Норвегии до Австралии, пела для сотен тысяч людей, купалась в любви своих зрителей. У нее было все и ничего. Как оказалось, слава и успех не приносят внутреннего спокойствия и гармонии. Возвращаясь домой, если, конечно, центр обучения одаренных детей можно назвать домом, она по-прежнему была одна. Никто так и не говорил ей перед сном «я горжусь тобой, Лиз. Ты была на высоте. Спи спокойно, Воробушек». Никто.

Эта поездка на год в закрытую школу-пансионат отличная идея восстановить силы, сделать несколько шагов назад, чтобы понять, во что превращается ее жизнь и что делать дальше. Там она и другие подопечные миссис Смит будут давать концерты и писать новый материал. Она будет выступать как сольно, так и в сборных концертах, с которыми ездила в самом начале карьеры, будет писать песни и отдыхать.

Жизнь напоминала Лиз бесконечный круговорот событий, за которым она чуть не потеряла себя. Сейчас ей нужна была нормальность, определенность, отдых… Но она не знала, что Хогвартс и нормальность два не сочетаемых слова…

========== Chapter 2 ==========

– Воробушек, ты идешь? – спросил парень лет шестнадцати в рокерском прикиде.

– Да-да, иду. Только кофту надену. На улице должно быть прохладно, – натягивая поверх сарафана в пол кофточку, пробормотала Лиз.

– Пошли скорей, – весело сказал парень, – а то все без нас уедут.

Выйдя из вагона, они увидели своих друзей, которые казались лилипутами на фоне огромного, похожего на медведя, великана.

– Перво… Дети, следуйте за мной, – добродушно прогремел он, держа перед собой старинный фонарь. – Не отставайте. Садитесь в кареты по два три человека.

– Простите? – крикнула Лиз. – Сэр…

– Ну, какой я сэр? Я – Хагрид, – поправил великан.

– Мистер Хагрид…, но как же мы без лошадей?

– Не переживай. Здесь многое не так, как в обычном мире. Поди, в магловском мире кареты не ездят сами по себе. Залазь, девочка, – он подсадил ее в карету и удалился.

– Что он имел в виду под «в магловском мире»? – спросила Лиз у Адама, парня в косухе. Он только пожал плечами.

Кареты и, правда, сами поехали к удивлению своих пассажиров.

***

Когда я слышу слово школа, почему-то сразу представляю невысокое здание в три-четыре этажа. Каково же было мое удивление, когда перед глазами предстал средневековый замок. Самый настоящий! Из камней, с башенками и колоннами. Что-то невероятное и завораживающее.

У школы нас встретила женщина в мантии и остроконечной шляпе. Совсем, как волшебница! Конечно, нам говорили, что школа необычная, но чтобы настолько! Чему здесь детей учат?

Женщина, профессор Макгонагалл, поприветствовала нас, сказав, что Хогвартс – школа чародейства и волшебства. Дальше я не слушала. В голове засела эта фраза. Такие школы бывают? Скорее, целенаправленнее спросить, а магия разве не выдумка? Вспоминая проход через стену и глядя, на женщину в остроконечной шляпе, я была уже не совсем уверена. А вдруг здесь учатся одни психи? Или это психбольница? Со мной в комнате вполне могут жить Наполеон и Далида! А сама-то я… Вполне сойду за Эдит Пиаф! Только бы перекраситься! Эта мысль меня невероятно позабавила и я не удержалась от смешка. Профессор строго на меня посмотрела, но продолжила уверенно рассказывать о том, что нам предстоит пройти в ближайшее время: распределение на факультеты, традиционный пир и отбой. Сейчас большие дубовые двери откроются, и мы попадем в Большой зал, где нас уже ждут ученики и преподаватели.

Двери открываются. Первое, что бросается в глаза – четыре длинных стола и множество свечей на потолке, подвешенных в воздухе, словно полчище светлячков. Поверх свечей виден потолок, весь усеянный звездами. От восторга Лиз открыла рот и всю дорогу вдоль столов прошла, задрав голову. Кроме четырех столов, в зале находился еще один: не такой длинный, стоящий перпендикулярно остальным. За ним сидели преподаватели, один причудливей другого. Во главе стола на троне, как показалось Лиз, сидел старец. Ее взгляд задержался на нем, уж слишком он был чудаковат для обычного мира. «Так вот, что это значит!», – пронеслось в голове у девочки. На вид этому старцу было лет сто, не меньше: длинные седые волосы, борода до пояса, дорогое одеяние пурпурного цвета, и очки-полумесяцы. Лиз посмотрела в его глаза, остановившиеся на ней, и будто бы упала в омут – чистые голубые глаза проникали в самую суть, в глубину ее мыслей. Старик чуть заметно наклонил голову, приветствуя ребят, на что Лиз улыбнулась.

– Итак, – послышался голос профессора Макгонагалл. – Сейчас каждому на голову будет надета Распределительная шляпа, которая и назовет факультет, на котором вы будете жить в течение ближайшего года. Кто хочет начать?

– Просто шляпу надеть? – улыбаясь, спросила Лиз. Профессор кивнула. – Тогда, я первая, – с готовностью произнесла она, делая шаг вперед. Девочка уселась на стул и посмотрела в зал: четыре стола, сотни учеников – все затаили дыхание.

– Чувствую в тебе талант. И колоссальное упорство. Трудолюбие, – заговорил чей-то голос в голове у девочки. Лиз испуганно дернулась, но успокоилась, услышав голос профессора «Это только шляпа». – Тебе подошел бы Когтевран. Хотя… Погодите-ка… Я чувствую в тебе смелость, жертвенность и доброту. Ты бы прекрасно смотрелась и в Гриффиндоре, и в Пуффендуе.

– Определитесь уже, пожалуйста, – поторопила шляпу девочка.

Адам тихо рассмеялся и покачал головой.

– Пусть будет по-твоему. Я решил. Да, точно. Гриффиндор!

Отдавая шляпу профессору, Лиз спросила:

– К какому столу мне нужно идти?

– Второй справа.

Улыбнувшись Адаму, Лиз направилась к гриффиндорскому столу. Она хотела было сесть с краю, но кто-то позвал ее по имени.

– Лиз, иди к нам! – два рыжих совершенно одинаковых парня звали ее. Подойдя к ним, она спросила:

– У меня в глазах двоится или вы близнецы?

– Близнецы. Я Фред, а это мой непутевый и менее симпатичный брат Джордж. Садись, – пригласил один из парней.

– Спасибо, – рассмеялась девочка. – А я Лиз. Рада знакомству.

Распределение продолжалось. На факультет Гриффиндора больше никого не распределили.

– Позволь нам представить наших друзей, – наиграно-торжественным тоном начал один из братьев. – Рядом с тобой сидят Гермиона, наша ходячая гриффиндорская энциклопедия, и Джинни, наша младшая сестра. А напротив, слева направо – Гарри Поттер, наша местная знаменитость (закатив глаза сказал Фред), его крестный Сириус Блэк и Рон Уизли, еще один наш брат.

– А я Элизабет Остин. Рада со всеми вами познакомиться, – добродушно произнесла девочка, глядя каждому в глаза.

– А мы как рады! – сказал один из братьев. Фред? Джордж? Не важно.

– Мистер Блэк, можно вопрос? – робко спросила Лиз.

– Конечно. Только зови меня Сириус, – попросил мужчина.

– Хорошо. Что вы делаете за столом учеников?

– Я пришел поддержать Гарри и заодно поесть, – рассмеявшись, ответил Сириус. – Ну, а если серьезно, я возглавляю охрану замка.

– Как интересно, – искренне сказала Лиз. – Мне кажется, здесь можно запросто заблудиться. Замок просто огромен!

– Не то слово! У нас пару лет назад здесь первокурсник потерялся. Так его два месяца искали, – начал один из братьев.

– Да-да, а нашли только скелет. Так что не гуляй одна, а то поминай, как звали, – закончил другой.

– Ну, хватит, – встрял Сириус. – Не слушай этих обормотов. А вы, – обращаясь к близнецам, сказал мужчина: – прекращайте шутить.

– Кстати, – перебил Сириуса Фред. – Ты первая, кто спокойно реагирует на Гарри. Обычно от него либо все шарахаются, либо бегут брать автографы.

– Мне это знакомо, – с пониманием сказала Лиз, глядя на парня. – За последние четыре-пять лет, вы первые, кто нормально реагирует на меня.

***

Моего друга Адама распределили в Когтевран. За ним отправилось еще четверо. В Пуффендуе обосновалось семеро. В Слизерин попали шестеро. В Гриффиндоре я одна. И того девятнадцать детей.

– Странно… – вслух сказала я.

– Что именно тебе кажется странным? – спросила Гермиона.

– Почему на вашем факультете только я одна?

– Ничего странного, – сказала девочка, будто бы сообщая прогноз погоды. – Просто ты подходишь нам.

– Это и странно. Как можно определить, к какому факультету отнести человека?

– На каждый факультет отбирают в зависимости от склада ума, характера и внутренних качеств. Гриффиндор факультет отважных и благородных, Слизерин – хитрецов, ставящих чистую кровь превыше всего, Пуффендуй – ценят трудолюбие и верность, Когтевран – ум, творчество, находчивость.

– Вот почему шляпа хотела отправить меня в Когтевран, – задумчиво произнесла Лиз. – Странно, что не отправила…

– Это значит, что в тебе чести и благородства больше, чем хитрости, – заметил Сириус.

– Или ума, – простодушно вставил Фред, и все рассмеялись.

***

– Да будет пир! – сказал директор, хлопнул в ладоши и на столе появились всевозможные блюда.

– Вот это да! – воскликнула Лиз. – Я в жизни столько еды не видела! Даже в Италии!

– Ты была в Италии? – с интересом спросила Джинни.

– Да. В начале года. Там люди влюблены в две вещи: еду и красоту. Они любят поесть и делают это так вкусно и красиво. По правде говоря, они все делают красиво. Очень страстный народ.

– А где ты еще была? – спросил Гарри, впервые сказав что-то за вечер.

– Проще, наверное, спросить, где я не была. Я как-то начинала считать страны, но сбилась на сорок третьей.

– А где тебе больше всего понравилось? – задал другой вопрос Гарри.

– Даже не знаю., – отложив вилку с ножом, сказала она. – Каждая страна особенная. Если честно, я могла судить по всей стране только по публике, что приходила на концерты потому, что по самим городам я не гуляла. Не было времени. Зато я могу все рассказать о зрителях! – воодушевленно произнесла Лиз. – Самая сумасшедшая публика во Франции и Италии. В Канаде очень радушные жители. В Англии все немного зажатые, в России надо раскачивать публику, но раскачав, уже не остановить. В Испании и Латинской Америке очень эмоциональные люди, горячо встречающие и провожающие. Если так задуматься, я не была только в Африке.

– Как интересно, – вздохнула Джинни. – А я только в Египте была.

– А я как раз и не была! – рассмеялась Лиз. – Не расстраивайся. Еще вся жизнь впереди. И вообще, я бы хотела посетить эти страны просто так, как турист, а не с концертным туром. Хотела бы посмотреть достопримечательности, архитектуру, узнать историю, познакомиться с культурой. А то, что я пока видела – верхушка айсберга.

– Ты много путешествуешь, – заметил Сириус. «Это правда!» – согласилась Лиз. – А где твой дом?

– Хм… У меня его нет… Я житель Мира. Живу в небе, – рассмеявшись из-за выражения лиц своих собеседников, Лиз пояснила: – Я очень много времени провожу в самолетах.

Все рассмеялись.

– Кстати, а что там за чаша стоит? – спросила она.

– О, это Кубок Огня, – с придыханием сказал Фред.

– В этом году в школе проходит Турнир Трех Волшебников. От школы будет выступать один из учеников… – начала Сириус.

– Достигший семнадцатилетнего возраста, – хмуро заметил Джордж.

– Да. И они будут участвовать в различных магических состязаниях, – закончил мужчина.

– А почему только семнадцатилетние? – удивленно спросила Лиз.

– Вот видите, даже она не понимает почему! – вставил Фред.

– Все дело в том, – подчеркивая каждое слово, заговорил Сириус. – Что это очень опасный турнир. В нем нередко погибали участники. Необходимо обладать достаточными знаниями и навыками, чтобы справляться с заданиями. Поэтому, чтобы избежать несчастных случаев, было введено такое ограничение.

– Справедливо, – сказала Лиз. – Но сейчас, мне надо что-нибудь съесть, – заключила она.

Только потянувшись к блюду с куриными крылышками, она разочарованно выдохнула – вся еда исчезла. Но вдруг на ее месте появились сладости на любой вкус и аппетит.

– Вот это чудеса! – хлопнув в ладоши, воскликнула девочка.

– Налетай, – воскликнул Рон и стал шустро накладывать себе в тарелку.

– Ой, а мне многого нельзя, – спохватилась Лиз.

– Это как? – с недоумением спросил Рон. Ложка с шариком мороженого остановилась на полпути к его рту.

– Плохо для голоса.

– У тебя завтра концерт? – резонно спросил он.

– Нет.

– Тогда налетай, – непринужденно сказал парень, целиком поглощая шарик шоколадного мороженого.

– Знаешь, а ты прав! – рассмеялась Лиз.

Еще шустрее она наложила себе всего, до чего дотягивались руки.

– Господи, как же вкусно! За этот кусок не жалко и умереть! Божественное пирожное… Боже, мороженое! Сто лет его не ела! – между подходами выдавала Лиз.

– Ты так всё это ешь, что хочется самому попробовать, – с готовностью сказал Сириус и наложил себе того же.

Не успела Лиз доесть пятый шарик мороженого, как кто-то схватил ее за плечо.

– Ты что это тут делаешь?

– Ем, миссис Смит. С бооольшим аппетитом. Хотите? – протягивая кусок пирога, спросила Лиз.

– Нет, благодарю, – строго сказала она.

– Что-то случилось? – наслаждаясь пирогом, спросила девочка.

– До полуночи мы должны сдать песню Адама, – сказала она.

– О-о-о, это плохо! Это же плохо, да?

– Не то слово! Придется записываться сейчас.

– Как сейчас? – выронив недоеденный кусок, спросила Лиз. – При полном зале?

– Директор Дамблдор пообещал решить этот вопрос, – миссис Смит уже направилась к столу Когтеврана, как вдруг Лиз спросила: – А что-нибудь слышно о моей песне? Когда мне нужно ее сдать?

Миссис Смит остановилась и с сочувствием посмотрела на девочку:

– Они нашли другую исполнительницу для этой песни. Постарше…

Миссис Смит засеменила к Адаму, оставив Лиз, которую распирало от негодования.

– Мою песню! – воскликнула Лиз.

– Что случилось? – спросил Сириус.

– Я два месяца готовила к записи песню, саундтрек к одному фильму, а они отдали ее другой. МОЮ песню! Это нечестно!

– Эм… так бывает, – снисходительно произнес мужчина, на что получил в ответ гневный взгляд.

– Нет! Так не бывает и не будет!

Лиз вскочила на ноги и направилась к преподавательскому столу, где миссис Смит в компании Адама готовилась к записи. Многие студенты оборачивались и смотрели ей вслед, но Лиз это не волновало. Ее заботила лишь песня, которую у нее стащили из-под носа.

– Миссис Смит, – произнесла решительно Лиз.

– Л-и-з, – обреченно протянула женщина, оборачиваясь.

– Это моя песня, вы же знаете! – негодующе заговорила Лиз. – Я работала над ней месяцами! Я…

– Они хотят другую исполнительницу…

– Постарше, – уточнила Лиз.

– Именно.

– Но вы же знаете, что она моя! Я могу ее спеть! Я хочу… Пожалуйста…

– Что я могу сделать, Лиз? – раздраженно спросила миссис Смит.

Лиз задумалась.

– Я… я не знаю…

– Вот и я не знаю.

У Лиз проступили слезы.

– Просто так нечестно… – девочка уставилась в пол.

Женщина тяжело вздохнув, закатила глаза.

– У меня есть демо-версия их аранжировки. Если хочешь, можем записать под нее, но гарантии нет, что они тебя выберут.

Лиз просияла и обняла женщину.

– Спасибо, спасибо, спасибо!

– Споешь после Адама, – хмуро произнесла миссис Смит, сдерживая улыбку из-за счастливого вида девочки.

Лиз бросилась к своему столу и полезла в сумку за микрофоном.

– Ну что? – на девочку все смотрели вопросительно.

– Мне разрешили спеть! Я им покажу! – довольно произнесла Лиз и побежала обратно к преподавательскому столу.

Через какое-то время у левой стены между преподавательским столом и слизеринским, встал Адам, готовый петь. Директор сделал заявление, попросив всех помолчать во время записи и насладиться музыкой. Миссис Смит встала напротив Адама в шагах десяти, готовая снимать все на камеру. Дав отмашку Патрику, который сидел за аппаратурой, женщина принялась снимать.

Лиз наблюдала за всем этим со стороны, сидя на каменном полу, раскачиваясь и подпевая шепотом. Она написала слова к этой песне, поэтому, слушая сейчас практически окончательную ее версию, получала неимоверное удовольствие. Адам пел:

Мне нужна еще одна история,

Нечто, чтобы рвалось из груди.

Моя жизнь стала скучна,

Мне нужно хоть что-то, в чем я мог бы признаться…

Пока мои рукава не запачкались в крови

От правды, что я поведал,

Поверь мне: я честен, клянусь.

Решил, что я задремал? Нет,

Я наготове, так что…

Скажи, что ты хочешь услышать,

Что-то, как в те годы…

Устав от всей фальши,

Собираюсь выдать все свои секреты.

В этот раз не надо еще одной совершенной реплики,

И плевать, что критики никогда не выстроятся в очередь…

Я собираюсь выдать все свои секреты…

Мой Бог, удивительно, как мы зашли так далеко!

Кажется, словно мы гонимся за всеми теми звездами,

Что ездят на сияющих черных автомобилях.

И каждый день я читаю новости:

Всё проблемы, что мы могли бы решить.

И когда ситуация набирает обороты,

Просто запиши об этом альбом,

Спев об этом прямо и холодно…

Мне не нравится мое течение, нет, так что…

Скажи, что ты хочешь услышать,

Что-то, как в те годы…

Устав от всей фальши,

Собираюсь выдать все свои секреты.

В этот раз не надо еще одной совершенной реплики,

И плевать, что критики никогда не выстроятся в очередь…

Я собираюсь выдать все свои секреты…

О, нет ни благоразумия, ни стыда,

У меня нет семьи, которую я могу обвинять.

Просто не дай мне исчезнуть!

Я расскажу тебе обо всем…

Так скажи, что ты хочешь услышать,

Что-то, как в те годы…

Устав от всей фальши,

Собираюсь выдать все свои секреты.

В этот раз не надо еще одной совершенной реплики,

И плевать, что критики никогда не выстроятся в очередь…

Я собираюсь выдать все свои секреты…

Так скажи, что ты хочешь услышать,

Что-то, как в те годы…

Устав от всей фальши,

Собираюсь выдать все свои секреты.

В этот раз не надо еще одной совершенной реплики,

И плевать, что критики никогда не выстроятся в очередь…

Я собираюсь выдать все свои секреты…

***

– Ты только посмотри на нее, Джим, – не сводя глаз с девочки, сказала Лили. – Она совсем взрослая.

– И красавица! Вся в тебя, – ответил Джеймс.

Они наблюдали за ней с самого ее прибытия. Вот она первая садится на табурет для распределения, вот она уже знакомится со всеми, смеется и что-то рассказывает, а теперь идет к преподавательскому столу, суровая и резкая. Недолгий разговор с наставницей, и вот она уже на всех парах несется обратно к столу и возвращается с микрофоном в руках. Сейчас она села на каменный пол в нескольких шагах от них – ее можно хорошо рассмотреть. Длинные рыжие волосы, большие зеленые глаза, открытое лицо. Когда заиграла музыка, она посмотрела на парня и стала раскачиваться в такт песни, тихо подпевая. Когда песня закончилась, она взяла микрофон и постучала по нему пальцем – работает. Посмотрев на каждого из преподавателей, она задержалась на Лили. Она смотрела с такой нежностью на своего ребенка, что Лиз не удержалась и улыбнулась во весь рот. Женщина улыбнулась в ответ.