Текст книги "Воробушек по имени Лиз (СИ)"

Автор книги: Lady Smile

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 65 страниц)

– Гарри, что пишет Сириус? – спросила Лиз, пытаясь прекратить сутолоки.

– Пишет, что все хорошо. Ему поручили важное задание, о котором он не может говорить. Поэтому ,в течение нескольких месяцев вряд ли будут о нем вести.

– Не нравится мне все это, – нахмурилась Лиз.

– И мне, – согласился Гарри.

– Зачем ты подписалась на эту гадость? – спросил Рон, глядя, как Гермиона просматривает первую страницу «Пророка».

– Чтобы знать, о чем говорят враги, – раздраженно ответила та и скрылась за газетой.

Рон закатил глаза и принялся за новую порцию тостов с джемом.

***

– Гарри, Лиз, вы понимаете, что наговорили? – ужаснулся Джеймс, глядя на детей.

– Джеймс, – предупредительно произнесла Лилию

– Вы понимаете, кому она докладывает все?

– Да, но она сказала ,что смерть Седрика несчастный случай! – запротестовала Лиз. – Она не имеет право так говорить!

– Лиз, дорогая, – мягко сказала мама, – да, она не имела такого права. Но вы должны быть осмотрительны…

– Но почему? – не понимал Гарри.

– Каждое ваше слово будет использовано против вас самих! – воскликнул Джеймс. – Сынок ,пойми, крича на каждом шагу о том, что Волан-де-Морт вернулся, ты только убеждаешь людей в том, что вы с Дамблдором сошли с ума.

– Но, почему? – вторила Гарри Лиз. – Они ведь поверили Дамблдору в конце года, разве не так?

– Боюсь, тебя разочаровать, – уже более спокойно сказал отец, – но всё же скажу. Они никогда и не верили. Дамблдор сделал заявление, шокирующее всех без исключения. Все эти дети уехали домой, где на протяжении двух месяцев им промывали мозги «Пророк», Министерство, родители. Им внушили, что всё это неправда, что ты лжец, а Дамблдор – выживший из ума старик.

– Это несправедливо! – воскликнула Лиз.

– Да, несправедливо, – согласилась Лили. – Поэтому, вам нужно быть умнее. Не говорите больше публично об этом. Наблюдайте за Амбридж. Она сама себе выроет яму.

Гарри и Лиз согласились с этим. Обняв родителей, они пошли в кабинет профессор Амбридж, куда им было велено прийти в пять вечера.

Постучав в дверь, они услышали высокий девчачий голос профессора:

– Входите.

Зайдя внутрь, Лиз еле сдержалась, чтобы не состроить гримасу отвращения. Вы когда-нибудь были в кафе мадам Паддифут? Такое чувство ,будто здесь открылся его филиал. Розовый цвет. ВСЁ розового цвета! Стены, мебель, ковры, сама Амбридж. Отвратительно. На стенах висели блюдца с котятами, которые попрятались ,увидев гостей.

– Добрый вечер мистер и мисс Поттер. Садитесь, – взглядом она указала на небольшой стол в центре комнаты. По обеим его сторонам стояло по стулу. Лиз и Гарри сели напротив друг друга и полезли в сумки за письменными принадлежностями.

– Вы напишите некоторое количество строк, но не вашими перьями, а моими, – протягивая каждому по перу и листку пергамента. – Итак, я хочу, чтобы вы написали «Я не должен/должна лгать».

– Сколько раз писать? – поинтересовался Гарри.

– Столько, сколько потребуется, чтобы смысл впечатался.

– Вы не дали нам чернил, – заметила Лиз.

– Они вам не понадобятся, мисс Поттер.

Лиз и Гарри одновременно начали выводить фразу на бумаге. Не успели они поставить и точки, как оба издали вздох боли. Слова, появившиеся на пергаменте, были написаны чем-то ярко-красным. Те же слова возникли и на тыльной стороне их правых ладоней, будто проведенные скальпелем; но не успели они отвести взгляда от свежих надрезов, как их затянуло гладкой кожей – осталась лишь небольшая краснота. Лиз с Гарри испуганно переглянулись.

Оба посмотрели на Амбридж. Она же смотрела на них самодовольно, растянув в улыбке большой жабий рот.

– Да-да?

– Нет, ничего, – тихо сказал Гарри. Он снова переглянулся с Лиз, а затем перевел взгляд на пергамент, поднес к нему перо второй раз, написал: «Я не должен лгать» – и опять почувствовал жгучую боль в руке. Вновь слова были вырезаны на коже, и вновь надрезы затянулись секунды спустя. По приглушенному стону напротив Гарри знал, что Лиз испытывает то же самое.

И так пошло дальше. Раз за разом Гарри и Лиз выводили на пергаменте эти слова, выводили не чернилами, а собственной кровью. Раз за разом невидимый скальпель вырезал эти слова на их коже, которая потом затягивалась, но только до того момента, как они опять касались пером пергамента.

За окном кабинета Амбридж стало темно. Ни Гарри, ни Лиз не спрашивали ее, когда это кончится. Ни один из них даже не поглядел на часы. Они знали, что она наблюдает за ними, дожидаясь признаков слабости, и поэтому терпели, стараясь их не выказывать…

– Подойдите сюда, – сказала она, наконец.

Они встали. Лиз чувствовала, как правую кисть саднило. Опустив на нее взгляд, она увидела, что надрезы затянулись, но кожа всюду красная, воспаленная.

– Дайте руку, – промолвила профессор Амбридж.

Гарри протянул ей руку. Она взяла ее в свою. Когда она дотронулась до него толстыми пальцами-обрубками, на которые были надеты уродливые старомодные перстни, он с трудом подавил судорогу. Затем была очередь Лиз. Она подала Амбридж свою ладонь, и та повторила свою манипуляцию. Своим толстым пальцем она надавила на рану, с жадностью вглядываясь ей в лицо на признаки боли. От боли у нее выступили слезы, но ей удалось их сдержать.

– Увы, увы, увы, результаты пока скромные, – сказала Амбридж, улыбаясь. – Что ж, продолжим завтра вечером, не так ли? Можете идти.

Выйдя из кабинета, брат с сестрой молча шли по коридору. Им не нужно было что-то говорить. Они все понимали и так. Амбридж садистка, которой нравится мучить людей. А тот»урок», который она хочет им приподать, можно назвать лишь «пыткой» и никак иначе.

Дойдя до гостиной, они посмотрели друг на друга и разошлись по спальням.

– Как все прошло? – спросила Гермиона, не отрываясь от книги по Зельям.

– Неплохо.

– Что она заставила вас делать?

– Да так, строчки писали, – ответила Лиз, скрываясь в ванной.

Стоя под струями холодной воды, она смывала всю тяжесть прошедших двух дней. Закрыв глаза, она подставила лицо под воду и чувствовала, как ей становится легче. Скатывающиеся по ее телу капли воды, добирались и до ладони, успокаивая боль.

Укутавшись в теплый маховый халат с длинными рукавами, Лиз вернулась в комнату и принялась за домашнюю работу. Уже было за полночь, но девочка все же решила сделать все сегодня. Только в начале третьего, покончив с сочинением по зельеварению, Лиз улеглась в постель. Рану неприятно саднило, и боль импульсами пробегала по телу. Еще долго девочка ворочалась, пока, наконец, не заснула под утро.

– Лиз, вставай, кому говорят! – услышала она недовольный голос Гермионы. Девочке казалось, что она только что закрыла глаза, и вот, ее уже будят. Простонав, она зарылась головой под подушку, но тут же почувствовала, как с нее слетает одеяло. Резко сев, она увидела, что оно парит над ее головой, как ковер-самолет. В стороне от кровати стояла Гермиона с поднятой палочкой.

– Пора вставать, – бодро сказала она. – Проспишь заклинания.

***

– Нет, ну вы это видели? Сегодня даже хуже, чем в понедельник! Заклинания, трансфигурация и зельеварение. Я этого не перенесу, – простонал Рон, сидя за гриффиндорским столом.

– Вынесешь, если перестанешь ныть, – деловито сказала Гермиона, читая газету. Рон состроил гримасу. – Я все вижу! – предупредила она его.

День, и правда, был сложным. И Макгонагалл и Флитвик потратили первые 15 минут урока на разъяснения касательно СОВ. Каждый из них предупредил, что работы будет гораздо больше, чем в прошлом году, спрос будет выше, а результаты обязательно повлияют на выбор будущей профессии.

– Если вы еще не задумывались всерьез о выборе профессии, сейчас для этого самое время. А пока же нам с вами, боюсь, придется работать больше обычного, чтобы вы все смогли показать себя с лучшей стороны! – закончил свою речь профессор Флитвик, взгромоздясь, как обычно, на стопку книг, чтобы голова оказалась выше поверхности стола

После этого они час с лишним повторяли Манящие чары, без которых, сказал профессор Флитвик, на экзамене никак не обойдется, а под конец урока он задал им такое большое домашнее задание, какого по заклинаниям еще не бывало.

То же самое, если не хуже, – на трансфигурации.

– Невозможно сдать СОВ, – сурово провозгласила профессор Макгонагалл, – без серьезной практики, без прилежания, без упорства. Я не вижу причин для того, чтобы каждый в этом классе не добился успеха на экзамене по трансфигурации, – надо только потрудиться. (Невилл испустил тихий недоверчивый стон.) Да, и вы, Долгопупс, – сказала профессор Макгонагалл. – Вы работаете очень неплохо, вам не хватает только уверенности в себе. Итак, сегодня мы приступаем к Заклятию исчезновения. Оно проще, чем Чары восстановления, которые вам предстоит систематически изучать только при подготовке к ЖАБА, но оно принадлежит к числу труднейших актов волшебства из всех, что входят в программу по СОВ.

Она сказала сущую правду. Для Гарри Заклятие исчезновения оказалось чрезвычайно трудным. До конца сдвоенного урока ни ему, ни Рону так и не удалось заставить исчезнуть улитку, хотя Рон оптимистически заявил, что его улитка, кажется, стала чуточку бледнее. А вот Гермиона с Лиз со своими «подопытными» справились успешно, заработав для Гриффиндора десятиочковую премию каждая от профессора Макгонагалл. Они единственные не получили домашнего задания; всем остальным было велено отрабатывать чары вечером и готовиться к завтрашнему новому сражению с улиткой.

Перед уроком со Снеггом у ребят был обед.

– Не понимаю…, – негодующе заявил Рон.

– Это твое привычное состояние, – заметила Гермиона, из-за что Гарри засмеялся.

– Чего? – спросила Лиз, улыбаясь.

– Ты всего полгода изучаешь магию, а у тебя получаются одни из самых сложных заклинаний.

– Мне с детства говорили, что я схватываю все на лету.

– Это нечестно!

Лиз громко рассмеялась.

– На самом деле, каждый может так учиться! Внимание, концентрация и желание и вуаля! Будешь учиться так же, как и мы с Гермионой.

– Я ему об этом говорю уже пятый год, – заметила Гермиона.

– Не умничай, – буркнул Рон, на что девочка только закатила глаза, а Лиз с Гарри рассмеялись.

Зельеварение прошло сравнительно неплохо: Лиз снова похвалили к неудовольствию Гермионы и некоторых слизеринцев, Гарри пришлось стерпеть несколько колкостей, но больше всех перепало Невиллу. Его зелье вместо светло-розового стало оранжевым, да к тому же еще и желеобразным. Снегг не пощадил его, выставив на посмешище перед всем классом. Лиз хотела заступиться за бедного парня, но Гермиона ее удержала. Когда прозвенел звонок, ученики быстро собрали вещи и стали покидать кабинет.

– Мисс Поттер, – раздался голос преподавателя, – задержитесь на минуту.

Лиз посмотрела на троицу и пошла к преподавательскому столу, за которым сидел Снегг. Он записывал что-то в классный журнал, а затем, подняв голову, сказал:

– Дайте мне свою руку.

Лиз протянула левую ладонь.

– Не эту, правую, пожалуйста.

Девочка насторожилась. На ладони красовалась воспаленная рана. Помедлив, Лиз все же протянула руку внутренней стороной вверх. Мужчина аккуратно взял руку и повернул тыльной к себе. Лиз опустила глаза. Мужчина нахмурился, осторожно пощупал и отпустил руку. Лиз не решалась посмотреть на профессора, а тот встал со своего места и подошел к шкафу с различными баночками и колбочки.

– Возьмите, – Снегг протянул Лиз маленькую стеклянную баночку. – Это заживляющая мазь. Наносите утром и вечером, и боль пройдет.

– Спасибо, – сдавленным голосом произнесла девочка.

Мужчина смотрел, как девочка неуверенно берет из его рук мазь, а затем поднимает свои большие изумрудные глаза на него.

– Не за что, – отрывисто сказал он, отводя глаза. – Вам стоит быть осмотрительней с профессором Амбридж.

– Мама сказала то же самое, – тихо сказала Лиз.

– Правильно сказала, – хмуро заметил мужчина. – Подумайте десять раз прежде, чем сказать этой женщине что-то. Последствия могут быть губительны.

– Для кого?

– Для всех нас, – пристально посмотрев на девочку, произнес мужчина. – Вы свободны, можете идти.

– Спасибо еще раз. До свидания, – сказала Лиз и вышла из класса.

Как только за девочкой закрылась дверь, мужчина с облегчением выдохнул. Он обещал себе не обращать внимания на эту девочку, относиться к ней, как к обычной ученице, но стоило ей перешагнуть порог его класса, как все обещания и клятвы были забыты. Он не мог противостоять этим громадным изумрудным глазам на пол лица и обезоруживающей открытой улыбке. Все в его классе скукоживались, словно хотели стать как можно меньше, чтобы их не заметили, а Лиз наоборот чувствовала себя комфортно, сидела с ровной спиной и смотрела без страха на преподавателя. В отличие от других, потеющих и сопящих от усилий студентов, она спокойно, почти не напрягаясь, нарезала коренья, помешивала зелье. Приготовление зелий было для нее таким же естественным занятием, как и исполнение песен. Но сегодня она была слишком скованной и растерянной ,чем и привлекла его внимание еще больше. Он присматривался к ней ,искал причину такого поведения ,а затем заметил, как она прячет правую руку, постоянно натягивая рукав пониже. Пусть зелье у Лиз и получилось, ее это не сильно порадовало, поэтому он решил убедиться в своих догадках. Как только он увидел рану, он сразу все понял. По школе быстро распространился вчерашний скандал на уроке ЗОТИ и все знали о предстоящем наказании. С трудом прочитав «я не должна лгать», он почувствовал, как внутри поднимается ярость. Он резко встал, чтобы взять заживляющую мазь и отчасти, чтобы скрыть эмоции.

Он понимал, что проявляет больший интерес, чем от него требуется, но не мог с собой ничего поделать. Отпустив девочку, он запустил в класс семикурсников пуффендуйцев и когтевранцев, напустив на себя свой обычный мрачный неприступный вид.

========== Chapter 27 ==========

– Гарри, – входя в спальню мальчиков, сказала Лиз. Кроме брата там никого не было. – Дай свою руку.

– Зачем?

– Сейчас узнаешь, – она села на его постель, взяла в свои руки его ладонь и помазала рану мазью, что дал Снегг. Подняв голову, Лиз улыбнулась. – Ну как?

– Боль проходит, – пораженно сказал брат. – Что это за мазь?

– Заживляющая мазь. Теперь нам Амбридж не страшна, – шире улыбнулась девочка.

Гарри не могло это не радовать.

В течение недели они проводили вечера в компании Амбридж. Каждый вечер неизменно они проделывали одну и ту же процедуру: пергамент, перо, «я не должен/должна лгать» собственной кровью». Каждый вечер Лиз с Гарри чувствовали сначала жгучую боль, прожигающую кожу, а затем смотрели, как на их ладонях появляется кровавая надпись. Область вокруг нее краснела и воспалялась. Но после каждой встречи брат и сестра приходили в гостиную Гриффиндора, где друг другу наносили мазь, которая усмиряла боль. Где-то на третий день Лиз поняла, что на руке останется шрам. Пусть боль и утихала, но раны покрывались свежим слоем эпидермиса, который на следующий вечер вскрывали заново. Им не давали спокойно зажить ,а наоборот еще глубже врезались.

Гарри с Лиз решили ничего не говорить родителям. Однако, нашлись те, кто сделал это за них. Видя, что Поттеры ничего не знают, Снегг пошел к миссис Поттер в кабинет.

– Северус, здравствуй, – тепло произнесла женщина, приглашая коллегу сесть.

– Я ненадолго, – вкрадчиво сказал профессор. – Лили, я пришел к тебе по поводу твоих детей.

– Что-то случилось? – взволнованно спросила женщина.

– Ничего. Я лишь хотел знать, не заметили ли вы что-нибудь странное в их поведении?

Лили нахмурилась, стараясь припомнить.

– Да нет, вроде, – наконец, сказала она. – К чему ты клонишь?

Снегг выдержал паузу, обдумывая варианты.

– Ты знаешь ,что они наказаны Амбридж?

– Конечно.

– А что она заставляет их делать, знаешь?

– Дети говорят, что пишут строчки и всё.

– Строчки? – нахмурился мужчина.

– Да. Северус, если ты что-то знаешь, скажи, я прошу тебя! – обеспокоенно воскликнула Лили.

– Я полагаю, они вам не сказали ,что вместо чернил пишут эти самые строчки собственной кровью?

Лили охнула, закрыв рот рукой. Испугано посмотрев на своего старого друга, она не знала, что сказать. Наконец, она смогла собраться с мыслями и сказать:

– Почему они не сказали нам?

– Думаю, не хотели ябедничать. Решили, что сами разберутся.

– Надо их найти! – вскочила Лили, но тут же остановилась. – Как эта женщина посмела трогать моих детей? – женщину было не узнать. Разъяренная, яростная, она метала гром и молнии – от милой доброжелательной Лили не осталось и следа.

Снегг наблюдал, как женщина пробежала через весь кабинет и скрылась за дверью, оставив его одного.

***

Джеймс, Лили и профессор Макгонагалл быстро шли по коридорам замка. Они искали женщину в розовом, их коллегу, которая издевается над учениками.

– Джеймс, Лили, я напоминаю, никакого рукоприкладства. Я сама с ней поговорю, – строго говорила Минерва, пока все трое искали Амбридж.

– Эта женщина измывалась над моими детьми! – зло сказал Джеймс.

– Прошу вас, будьте благоразумны! Не хватало нам еще дуэли в школе между преподавателями!

Ни Лили, ни Джеймс ничего не ответили. Тогда профессор Макгонагалл взмахнула волшебной палочкой, создавая барьер, мешающий им идти дальше.

– Минерва! – повернулась к ней Лили.

– Я не могу вам позволить натворить бед! Пообещайте, что будете держать себя в руках, иначе останетесь здесь.

– Обещаем, – с готовностью согласилась Лили. Джеймс молчал. Лили подошла к мужу и взяла за руку.

– Ладно, – раздраженно сказал он. Барьер тут же исчез.

***

– Честное слово, я умру к концу года, – пожаловался Рон.

– Мы же говорили, – появились рядом с ним Фред с Джорджем. – Хочешь стать испытуемым?

– Нет, не хочет, – отрезала Гермиона, сидящая рядом.

– Мы не с тобой говорим, Грейнджер, – шутливо заметил Джордж.

– Вы говорите с одним из старост по поводу нарушения школьных правил. Я – вторая староста! Меня это тоже касается.

– Мерлин, да перестаньте вы уже! – воскликнула Лиз.

– Лиз, но это же… – попыталась объяснить Гермиона.

– Это и дело! Люди идут к ним добровольно, никто их силой не тянет. Риска для жизни никакого нет. Так в чем проблема?

– А в том, что они нарушают школьные правила! – повысила голос девочка.

– Они это делают… – парировала Лиз.

– Перестаньте! Обе! – вмешался Гарри. Девочки тут же замолчали.

– Смотрите! Они сейчас перегрызутся! – на пол зала воскликнула Пенси Паркинсон,и слизеринцы покатились со смеху.

Не успел Гарри ничего сказать, как Гермиона гордо встала из-за стола и пошла прочь.

Одновременно те, кто находились в Большом зале, услышали разговор на повышенных тонах в вестибюле. Лиз, Гарри, Рон и близнецы ринулись туда.

У самой лестницы стояла Амбридж, припертая к стене Макгонагалл и мистером и миссис Поттер. Гарри с Лиз тревожно переглянулись. Меж тем, вот какой разговор вели преподаватели:

– На что вы намекаете? – сладко пропела Амбридж.

– Когда дело касается моих учеников, я требую соблюдать предписанные дисциплинарные меры, – строго произнесла Макгонагалл.

– Может мне показалось, но, похоже, вы сомневаетесь в моем праве преподавать в школе, Минерва.

– Вовсе нет, Долорес. Только не вашими средневековыми методами!

– Вот как? Простите, дорогая, но сомневаться в моих методах, значит, сомневаться в Министерстве. Я так понимаю?

– Вовсе нет, – вмешалась Лили. – Но не думаю, что Министерство поощряет использование пыток на учениках Хогвартса! – резко сказала она.

Лиз с Гарри испуганно переглянулись. Они знают.

– Я действовала в рамках, прописанных Министерством, профессор Поттер. А вот вам бы следовало провести воспитательную работу с вашими детьми.

Если бы не Джеймс, удержавший свою жену, Лили набросилась бы на Амбридж. Лиз ахнула. Никогда еще ее мать не проявляла агрессии к кому бы то ни было.

– Я весьма терпелива, – после недолгой паузы заговорила Амбридж, – но чего я никогда и ни за что не потерплю, так это измену!

– Измену? – пораженно переспросила Макгонагалл.

– Да, дорогая, измену. Раз вы сомневаетесь в Министерстве, значит, сомневаетесь и в министре. Ситуация в Хогвартсе намного хуже, чем я ожидала. Корнелиусу придется действовать решительно, – с этими словами она развернулась на каблуках и размеренно засеменила в свой кабинет.

– Все по классам! Живо! – скомандовала Макгонагалл. – Поттеры останьтесь.

Ни Гарри, ни Лиз не хотелось говорить с родителями, когда они в таком состоянии. Однако, к ним присоединилась разъяренная декан Гриффиндора, отчего брату с сестрой стало не по себе.

– Почему вы нам не рассказали? – потребовал отец.

– Мы не хотели вас беспокоить, – опустив глаза, ответила Лиз.

– Беспокоить? – начала заводиться Лили. – Это теперь так называется? То есть, когда в следующий раз вас будут пытать, вы тоже не захотите нас беспокоить?

– Мы были не правы, – виновато сказал Гарри.

– Но, если бы мы вам сказали, Амбридж победила бы! – добавила Лиз.

– Победила? В чем? – недоумевала профессор Макгонагалл.

– Она хотела ,чтобы мы сломались! Если бы мы пошли к вам, это означало лишь, что мы сдались и наябедничали! – резко сказал Гарри. – Эта сволочь…

– Гарри! – ахнула мама.

– Простите, – извинился парень перед всеми.

Устало посмотрев на всю семью Поттер, Макгонагалл села в свое кресло и сказала:

– Так или иначе, вы проиграли. Ваше молчание стало катализатором ее дальнейших действий. Неизвестно, что она придумала для всех нас.

– Мы ведь не знали, что так получится, – попыталась оправдаться Лиз.

– Мы знаем, – мягче сказала Лили.

– Мерзкая женщина, – сказал Джеймс.

– Не берите в голову. С вами или без вас она бы нашла способ протолкнуть свои идеи, – наконец, сказала Макгонагалл. – Ступайте, и пожалуйста, не натворите никаких глупостей больше.

– Спасибо, профессор, – сказал Гарри.

И вся семья вышла из кабинета.

***

– Откуда вы узнали? – спросила Лиз, когда они шли по коридору.

– Это не важно…

– Профессор Снегг? – прищурилась девочка. По лицу матери она поняла, что права.

– А откуда Снегг знает? – удивился Гарри.

– Так это он мне мазь и дал.

– Снегг? – спросили одновременно Джеймс с Гарри. Лиз закатила глаза.

– А откуда ты думаешь, она у меня?

– Не знаю. Я думал, Гермиона приготовила.

– Так вот, нет. Профессор Снегг заметил у меня рану и дал мазь. Не такой он плохой, как вы думаете.

Гарри насупился. Лиз только покачала головой.

***

«Долорес Амбридж назначается на пост генерального инспектора школы чародейства и волшебства Хогвартс» – прочитала Лиз на доске объявлений в гостиной Гриффиндора.

– Что это значит? – спросил Рон.

– Амбридж перешла в наступление, – ответила Гермиона.

– Но, что она может сделать? – спросил Гарри.

– Наверное, многое, – сказала Лиз.

– Она не заставит нас долго ждать, – заметила Гермиона.

Прошло две недели с начала обучения. Каждый вечер четверка проводила либо в библиотеке, либо в гостиной, делая уроков. Близнецы оказались правы, столько домашней работы им еще никогда не задавали. Говоря проще, они просто утопали в ней. Бесконечный круг эссе, книг и отработок заклинаний. За всем этим Лиз совсем позабыла о письме Стива. Только когда утром, 15 сентября Лиз пришло письмо от Адама, рассказывающего новости о приюте, последних концертах и выходе ее альбома, девочка вспомнила, что пора бы написать ответ. Поэтому, вместо того, чтобы писать конспект по истории магии, Лиз написала два ответа: Стиву – с подробным описанием первых дней в школе (львиную долю которого занимал рассказ о жабе Амбридж) и Адаму – оптимистическое письмо об учебе (но не в таких подробностях).

После нудной лекции профессора Бинса ребята отправились в подземелья, где у них проходило зельеварение. Для Гарри стало привычным видеть, как Гермиона становилась мрачной и каждый раз лезла из кожи вон, чтобы не отставать от Лиз, а та, наоборот, оживлялась и непринужденно варила зелья. Этот контраст был настолько очевидным ,что среди слизерницев пошли шутки, мол, Гермиона тужится и никак не родит. Услышав одну из тех неприятных шуток, Лиз решила, что надо это прекращать. Поэтому, после того, как Снегг в который раз не нарушил традицию: обошел класс, пренебрежительно бросил взгляд в котел Гермионы и прошел мимо, сказал несколько колкостей в адрес Гарри, опустил ниже плинтуса Невилла, но похвалил ее, Лиз решила поговорить с профессором. Как только прозвенел звонок, а Гермиона вылетела из класса со скоростью света, девочка еще больше убедилась в правильности своего намерения. Подождав, пока все покинут класс, она обратилась к Снеггу.

– Профессор?

Мужчина неторопливо поднял голову и молча посмотрел на ученицу.

– Могу я задать вопрос?

– Слушаю.

– Почему вы только меня одну хвалите? – выпалила она.

– Вам не нравится, когда вас хвалят, мисс Поттер? – бесстрастно спросил Снегг.

– Мне не нравится, когда других принижают при этом, – смотря прямо в глаза мужчине, сказала Лиз. Мужчина молчал. – У Гермионы тоже получилось это зелье, и на прошлом уроке она тоже справилась. Но вы не замечаете ее достижений.

– Это она тебя попросила? – сверкнув глазами, спросил мужчина.

– Нет! – возмутилась Лиз. – Просто… это несправедливо. Пожалуйста, больше не выделяйте меня среди других, – настойчиво попросила Лиз.

– Что-нибудь еще? – с иронией спросил Снегг.

– Да… Нет! – Лиз передумала говорить то, что хотела.

– Вы уверены?

Она не была уверена. Покачавшись с носков на пятки и одновременно теребя рукав школьной мантии, Лиз нерешительно заговорила:

– Моя мама… Я знаю, что вы дружили, и уверена, что вы переживали ее утрату. И… она мне не говорила, но я знаю… Она бы с радостью возобновила с вами прежние дружеские отношения… Она по-прежнему считает вас хорошим человеком…

Лиз видела, как с каждым произнесенным ею словом лицо Снегга сначала мрачнеет, а затем вытягивается. Ни один мускул на его лице не дрогнул, однако цвет лица с землистого стал пепельно-серым. Испугавшись, что затронула запретную тему, Лиз поспешила удалиться.

– Прошу прощения, – произнесла она, схватила сумку и быстро направилась к дверям.

– Мисс Поттер, стойте, – услышала она требовательный голос профессора.

Сглотнув, Лиз медленно обернулась. Мужчина продолжал сидеть все в той же позе, только лицо его как будто помолодело на десяток лет: появился еле заметный румянец, взгляд посветлел, а брови не так низко были посажены. – Я не говорил вам, – он пристально посмотрел на девочку, а затем сказал: – Я соболезную вашей утрате.

Лиз никак не ожидала услышать от Снегга эти слова. От неожиданности она лишь вздрогнула, а затем кивнув, в знак благодарности, вышла из класса.

Для них обоих это был сложный разговор. Так открыто с Северусом за последние 15 лет говорил лишь Дамблдор. Та честность и откровенность, с какой говорила Лиз, выбила его из колеи. Он не знал, что заставило его сказать ей слова, о которых он тут же пожалел, но сделанного не воротишь. Лиз же шла по замку как будто только что встретила Лохнесское чудовище. Удивление, страх и боль смешались внутри в единый коктейль и заполнили всё ее нутро. Разумеется, она старалась говорить открыто и начистоту, но вовсе не претендовала на такую откровенность. Однако, получилось, как получилось. Ничего не изменить. По крайней мере, думала Лиз, теперь ее перестанут хвалить, и Гермиона успокоиться. Кроме того, она надеялась, что жизнь у Гарри с Невиллом станет полегче.

Меж тем, оставался еще один урок – ЗОТИ с профессор Амбридж. Как только все расселись по своим местам, она пропищала своим сладким высоким голоском:

– Здравствуйте, класс.

– Здравствуйте ,профессор Амбридж, – единым хором ответили ученики.

– Прежде, чем мы приступим непосредственно к учебе, я хотела бы зачитать вам завтрашний номер «Пророка», который касается каждого из вас и школы в целом.

Притворно откашлявшись, она растянула рот в самодовольной улыбке и принялась читать:

МИНИСТЕРСТВО ПРОВОДИТ РЕФОРМУ ОБРАЗОВАНИЯ

ДОЛОРЕС АМБРИДЖ НАЗНАЧЕНА НА НОВУЮ ДОЛЖНОСТЬ

ГЕНЕРАЛЬНОГО ИНСПЕКТОРА

«Вчера вечером Министерство магии приняло неожиданную меру, издав декрет, предоставляющий ему беспрецедентный контроль над Школой чародейства и волшебства „Хогвартс“.

„Последнее время министр с растущим беспокойством следил за деятельностью Хогвартса, – сообщил нам младший помощник министра Перси Уизли. – Нынешнее решение принято в связи с озабоченностью родителей, считающих, что школа движется в нежелательном направлении“.

За последнее время это не первый случай, когда министр Корнелиус Фадж использует новые законы для совершенствования образовательного процесса в Школе волшебства. Не далее как 30 августа был принят Декрет об образовании № 22, согласно которому в случае, если нынешний директор не в состоянии подыскать кандидата на преподавательскую должность, Министерство само подберет подходящего человека.

„Именно так и получила назначение в Хогвартс профессор Амбридж, – заявил вчера вечером Уизли. – Дамблдор никого не нашел, и в результате министр назначил Амбридж. Выбор чрезвычайно удачный. Коренным образом изменилось обучение защите от Темных искусств, а кроме того, министр обеспечен теперь текущей информацией о том, что на самом деле происходит в Хогвартсе.“

Этой последней функции Министерство придало официальный характер своим Декретом об образовании № 23, учреждающим должность генерального инспектора Хогвартса.

„Это очередной решительный шаг министра в его стремлении остановить то, что многие считают упадком Хогвартса, – заявил Уизли. – Инспектор уполномочен инспектировать работу коллег-преподавателей с тем, чтобы поддерживался высокий уровень учебного процесса. Этот пост был предложен профессору Амбридж в дополнение к ее преподавательским обязанностям, и мы рады, что она согласилась“.

Родители учеников Хогвартса восприняли этот шаг с энтузиазмом.

„Узнав, что деятельность Дамблдора поставлена под объективный контроль, я испытал большое облегчение, – заявил вчера вечером в своем уилтширском особняке мистер Люциус Малфой. – В последние годы многие из нас, кому небезразличны судьбы наших детей, были обеспокоены отдельными эксцентрическими решениями Дамблдора, и мы рады услышать, что Министерство намерено отслеживать ситуацию в школе“.

К числу этих эксцентрических решений, безусловно, относятся спорные кадровые назначения, о которых уже писала газета; так, были зачислены в штат оборотень Ремус Люпин, полувеликан Рубеус Хагрид и страдающий паранойей бывший мракоборец „Грозный Глаз“ Грюм.

Широко ходят слухи, что Альбус Дамблдор, в прошлом Верховный чародей Визенгамота и президент Международной конфедерации магов, уже не в состоянии выполнять обязанности руководителя престижной школы „Хогвартс“.

„Считаю, что назначение генерального инспектора – первый шаг к тому, чтобы Хогвартс получил директора, которому мы можем полностью доверять, – заявил вчера вечером осведомленный сотрудник Министерства“. – закончила читать Амбридж.