Текст книги "Воробушек по имени Лиз (СИ)"

Автор книги: Lady Smile

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 65 страниц)

– Нет! – сказала Гермиона, когда Рон с трепетом извлек из носков флакончик с золотистым зельем. – Нам он не нужен, возьми его ты – никто не знает с чем ты столкнешься.

– Со мной все обойдется, я буду с Дамблдором, – сказал Гарри. – Мне просто нужна уверенность, что у вас все хорошо… И не смотри на меня так, Гермиона. Ладно, до встречи.

Он торопливо покинул гостиную.

– Я чего-то не знаю? – спросила Лиз.

– Ну ты же знаешь о теории Гарри, будто бы Малфой Пожиратель Смерти и что-то готовит для Сама-Знаешь-Кого.

– Да.

– Так вот это из той же оперы. Теперь ему кажется, будто бы у того все получилось и должно случится что-то страшное.

– Так что мы делаем? – уточнил Рон.

– Сделаем так, как попросил Гарри, – после тяжелого вздоха ответила Гермиона.

– Отлично. С чего начнем? Будем следить за Снеггом или за Малфоем? Или мы можем разделиться… – стала предлагать идеи Лиз.

– Мы ничего не будем делать, – строго произнесла Гермиона. – Гарри ясно дал понять, чтобы ты в это дело не ввязывалась.

– Но…, – у Лиз пропал дар речи. – Я не буду отсиживаться в стороне!

– Слушай, Гермиона права, – произнес Рон. – Вовсе необязательно, что то, что наговорил здесь Гарри, правда. Но, чтобы ему было спокойно, нужно проследить за этими двоими.

– Да! – сказала Гермиона. – Необязательно, что что-то произойдет этой ночью, понимаешь?

– А если произойдет?

Рон с Гермионой переглянулись.

– Не произойдет, – уверенно сказал Рон.

– Ложись лучше спать, – подытожила Гермиона.

Лиз чуть не лопнула от возмущения. Как же так? Она уже совсем здорова. А если бы и была еще слаба то, как это сказывается на владении палочкой?

Сердитая, Лиз вскочила на ноги и молча покинула гостиную. Зайдя в спальню, она от злости стала топать изо всех сил, пока не разбудила Лаванду.

– Может, себе по голове постучишь? – раздраженно спросила та.

– Давай лучше по твоей! – огрызнулась Лиз.

– Ну и дура, – пробормотала та и повернулась на другой бок.

Фыркнув, Лиз улеглась на кровать и стала представлять, как ругает Гарри за этот запрет. Незаметно для себя, она задремала.

Проснулась девочка от непонятных звуков. Открыв глаза, она неясно стала различать движущиеся тени. Когда сонный туман рассеялся, Лиз поняла, что по комнате мечутся Лаванда с Парвати.

– Что случилось? – спросила Лиз.

– Посмотри в окно, – писклявым голосом произнесла Лаванда.

Лиз медленно, свесила ноги с кровати, подошла к окну и выглянула. Сон как рукой сняло. На черном небе будто бы плыла Черная Метка. Это значит ,что в Хогвартсе пролилась чья-то кровь.

Быстро натянув кеды, Лиз схватила палочку и выбежала из спальни. В гостиной толпились ученики. Девочка протискивалась сквозь еще не до конца проснувшихся гриффиндорцев к проему с Полной Дамой. Выбравшись наружу, Лиз бросилась к лестницам. Не понимая, куда бежать и что делать, Лиз просто слушала свои инстинкты. Перебегая из одного коридора в другой, поднимаясь все выше, Лиз на мгновение остановилась, чтобы перевести дух. Тяжело дыша, Лиз на секунду прислонилась к стене, чтобы подождать, пока черная пелена спадет с глаз. В то же мгновение она услышала вдалеке щелчки, крики – то было сражение, а щелчки удары о стены заклинаний.

Лиз пробежала несколько поворотов прежде, чем оказалась в гуще событий и смогла увидеть картину целиком: в тускло освещенном коридоре стояла густая пыль, половина потолка обвалилась в ходе так и продолжавшегося здесь сражения. Еще не успев понять, кто с кем бьется, Лиз почувствовала толчок – это Невилл оттолкнул ее собой, чтобы отразить заклинание, предназначавшееся ей.

– Не зевай! – крикнул он.

Лиз сжала палочку и бросилась в бой. Ей достался высокий худощавый мужчина с черными волосами до плеч и шрамом, рассекающим лицо с одной стороны до другой. Его звериный оскал и гнилые зубы на физическом уровне отталкивали Лиз. Он метал в нее одно запрещенное заклинание за другим, но Лиз получалось отбиваться.

Уворачиваясь от очередного заклинания, Лиз успела выкрикнуть «Остолбеней», которое поразило Пожирателя прямо в грудь. Он отлетел на несколько метров, ударился о стену и осел. Воодушевленная первой победой ,Лиз бросилась в самое пекло: сначала она помогала отцу бороться с Руквудом, затем они с Сириусом уложили Роули, а затем Лиз в одиночку бросилась в битву с Майкнейром. Очень скоро Лиз понимает, что соперник ей не по зубам: слишком ловкий, опытный, знает приемы, о которых Лиз неизвестно. Еле отбиваясь от его заклинаний, Лиз поняла, что еще чуть-чуть, и она проиграет. Проигрыш в этом случае означал для нее смерть. Не успела она об этом подумать, как услышала «Экспеллиармус» и ее палочка оказалась в руках врага. Ехидная победная улыбка мелькнула на лице Майкнейра, уступив место безжалостному расчетливому выражению лица. Лиз нужна была помощь или она погибнет.

Непроизвольно сделав шаг назад, Лиз оступилась о чье-то тело и рухнула на пол. «Вот только этого мне не хватало!» – промелькнуло у нее в голове. Майкнейр победоносно выпятил подбородок, готовый нанести последний сокрушительный удар, но в эту секунду красный луч разрезал воздух над головой девочки, и мужчина упал наземь, сраженный заклятием. Резко обернувшись, Лиз глазами нашла своего спасители – в двух метрах от нее стоял профессор Снегг. Она посмотрела на него и на долю секунды Лиз показалось, будто бы он произнес «прости меня», а затем скрылся за поворотом. Когда Лиз встала на ноги, на нее налетел Гарри.

– Что случилось, Гарри? – спросила она.

– Всё потом! – бросил он и скрылся за поворотом, где только что был Снегг.

***

Битва продолжалась еще около получаса прежде, чем все Пожиратели были либо пойманы, либо удрали. По школе пошли слухи о том, что Дамблдор мертв. Никто не хотел в это верить и Лиз больше других. Она с отцом и Сириусом отправились в Больничное крыло, где их быстро осмотрела мадам Помфри, а затем уселись рядом с остальными у кроватей Билла и Невилла и принялись обсуждать случившееся.

Через десять минут в палату пришли Гарри с Джинни.

– Сынок, ты как? – спросил Джеймс.

– Всё в порядке. Как Билл?

Никто ему не ответил. Гарри глянул поверх плеча Гермионы и увидел на подушке Билла неузнаваемое лицо, рассеченное и разодранное так страшно, что оно казалось гротескной маской. Мадам Помфри наносила на раны какую-то остро пахнущую зеленую мазь.

– Разве нельзя исцелить Билла какими-нибудь чарами? – спросил он у волшебницы.

– Чары тут не помогут, – ответила мадам Помфри. – Я перепробовала все, что знаю, но от укусов оборотня лекарства не существует.

– Дамблдору наверняка известно, как можно помочь, – сказал Рон. – Где он? Билл сражался с этим маньяком по его приказу, Дамблдор в долгу перед ним, не может же он оставить его в таком состоянии…

– Рон… Дамблдор мертв, – произнесла Джинни.

– Нет! – взгляд Люпина переметнулся с Джинни на Гарри, словно в надежде, что Гарри опровергнет ее слова, однако тот промолчал, и Люпин рухнул на стоящий у койки Билла стул и спрятал лицо в ладонях. Никогда еще Гарри не видел, чтобы Люпин терял власть над собой. Джеймс подошел к другу и положил свои руки ему на плечи. Сириус так и остался стоять на месте, только пальцы его сжались в кулаки, да так сильно, что косточки побелели.

– Как он умер? – прошептала Тонкс. – Что случилось?

– Его убил Снегг, – ответил Гарри. – Я был там и все видел. Мы прилетели на Астрономическую башню, потому что Метка висела именно над ней… Дамблдору было плохо, он очень ослаб, но, думаю, понял, что это ловушка, едва услышав, как кто-то бежит к нам по лестнице. Он обездвижил меня, я ничего не мог сделать, на мне была мантия-невидимка… и тут из двери выскочил Малфой и обезоружил его…

Гермиона закрыла ладонями рот, Рон застонал, у Полумны задрожали губы. Лиз неотрывно смотрела перед собой.

– Потом появились Пожиратели смерти… а за ними Снегг… и Снегг убил его. Авада Кедавра… – Говорить дальше Гарри не смог.

– Этого не может быть! – наконец выговорила Лиз.

– Почему же? – спросил с ненавистью в голосе Сириус. – Все наши догадки по поводу его двуличной игры оказались верными. Он никогда не был предан Дамблдору.

– Но…

– Чш-ш! Слушайте! – прошептала Джинни, и все замерли.

Где-то в темноте запел феникс: потрясающей красоты горестный плач. Как долго они молчали, вслушиваясь, сказать ни один из них не смог бы, как не смог бы и объяснить, почему, пока они слушали звучание собственной скорби, боль как будто стихала; однако всем показалось, что прошло немало времени, прежде чем больничная дверь снова отворилась и в палату вошла профессор Макгонагалл. Как и на всех остальных, на ней были видны следы недавней битвы – ссадины на лице, разодранная одежда.

– Молли с Артуром уже летят сюда, – сказала она, разрушив чары музыки; все встряхнулись, словно выходя из оцепенения, одни вновь обратили взгляды на Билла, другие вытирали глаза, третьи покачивали головами. – Что произошло, Гарри? По словам Хагрида, ты был с профессором Дамблдором, когда… когда это случилось. И он говорит, что профессор Снегг как-то причастен…

– Снегг убил Дамблдора, – ответил Гарри. Мгновение она молча смотрела на него, потом, ко всеобщему испугу, покачнулась; мадам Помфри, по-видимому уже совладавшая с собой, бросилась к ней, выхватила из воздуха кресло и подтолкнула его под Макгонагалл.

– Снегг, – опадая в кресло, слабо повторила Макгонагалл. – Мы все удивлялись… но он так доверял… всегда… Снегг… не могу поверить…

– Снегг как никто владел окклюменцией, – с непривычной хрипотцой в голосе произнес Люпин. – Мы все это знали.

– Но Дамблдор клялся, что он на нашей стороне! – прошептала Тонкс. – Я всегда думала, что Дамблдору известно о Снегге такое, чего не знаем мы…

– Он намекал, что у него есть веские причины доверять Снеггу – пробормотала профессор Макгонагалл, вытирая уголки глаз клетчатым носовым платком. – Я хочу сказать… при таком прошлом Снегга… конечно, многих поражало… но Дамблдор недвусмысленно заявил мне, что раскаяние Снегга абсолютно искренне… и даже слова против него слышать не желал!

– Хотела бы я знать, что наговорил ему Снегг, чтобы убедить его в этом, – сказала Тонкс.

– Могу вам сказать, – произнес Гарри, и все повернулись к нему. – Снегг снабдил Волан-де-Морта сведениями, которые заставили его начать охоту на нашу семью. А потом Снегг уверил Дамблдора, будто не понимал, что делает, сказал, что сожалеет об этом, сожалеет об их убийстве.

– И Дамблдор поверил ему? – гневно спросил Сириус. – Поверил, что Снегг сожалеет о смерти Джеймса? Да Снегг ненавидел тебя, скажи Джеймс!

– Это правда! – непривычно тихо подтвердил тот.

– Он и маму ни в грош не ставил, – сказал Гарри, – она же была из маглов… «грязнокровка», так он ее называл…

– Это не так! – встряла Лиз.

Все обернулись к ней. Девочка тут же пожалела, что заикнулась об этом.

– Я хочу сказать, что… нужно во всем разобраться…

– Не в чем тут разбираться! – перебил ее крестный. – Снегг как был поддонком, так им и остался. Навешал лапши на уши Дамблдору, а сам собирал информацию и ждал подходящего момента, чтобы ударить исподтишка.

У Лиз будто бы перехватило дыхание, словно кто-то обеими руками сжимал ее горло, не давая дышать. В эту секунду, ей хотелось вырваться, ей хотелось сделать глоток воздуха полной грудью ,поэтому, не отдавая себе отчет, она бросилась прочь из Больничного крыла. Она спустилась по лестнице и выбежала во двор, где только у фонтана смогла остановиться. Как же так? Как он мог? Пусть Снегг и относился к ней снисходительно только потому, что Лиз была дочерью Лили. Пусть… Но Лиз всегда полагала, что он на стороне добра, на их стороне… Она верила ему также, как и Дамблдор верил… как верила ее мать. Неужели все это было фарсом? Столько лет лжи и шпионажа? Но если он на стороне Темного Лорда, то почему спас ее сегодня ночью? И его «прости меня»? Лиз не сомневалась, что он это сказал. За что он просил прощения? Лиз снова стало трудно дышать. Все ее представления об этом человеке рассыпались и превратились в пыль… О, как она ошибалась в нем! Из-за этого ей было всего больней. Из-за собственной глупости и доверчивости! Ну ничего, с этого дня она вычеркивает из жизни этого человека. Отныне ее больше ничего не связывает с мужчиной по имени Северус Снегг.

Комментарий к Chapter 64

Прошу прощения за долгий перерыв. Разминулась со своей Музой. Надеюсь, дальше получится радовать Вас чаще. До новой 7 части осталась одна глава! =)

========== Chapter 65 ==========

Все уроки были отменены, экзамены отложены. В следующие два дня родители кое-кого из учеников поспешили забрать их из Хогвартса: близнецы Патил покинули школу на следующий после смерти Дамблдора день, еще до завтрака; Захарию Смита увез из замка его надменный отец. С другой стороны, Симус Финниган напрочь отказался уехать с матерью домой, они долго и громко переругивались в вестибюле и, в конце концов, решили, что она останется в школе до похорон. Найти в Хогсмиде свободную постель ей оказалось трудновато – в деревню съезжались волшебники и волшебницы, пожелавшие проститься с Дамблдором. Тем временем в замке разместилась делегация чиновников Министерства во главе с самим министром магии.

Гарри, Рон, Гермиона, Лиз и Джинни в эти дни почти не разлучались. Чудесная погода словно смеялась над ними. Ребята много гуляли в окрестностях школы, где все замерло после смерти директора. Ученики негласно объединились в общей ненависти к бывшему профессору Снеггу, меж тем все боялись представить, что будет дальше. Ходили слухи, что школу закроют, ведь смерть директора от руки одного из преподавателей – страшное пятно на репутации Хогвартса. Пока все нежились на солнышке, Лиз часто отлучалась к Невиллу в Больничное крыло. Они подолгу разговаривали. Бывало, Лиз одна бродила по коридорам, вспоминая три года, проведенная в этих стенах. Она злилась на себя за непростительное доверие к мужчине, который всем своим видом и действиями доказывал обратное. Ему нельзя было доверять, нельзя было подпускать близко. Нужно было слушать тех многих, кто высказывался против него. Мнение толпы менее ошибочно, в отличие от отдельных личностей, коим был Дамблдор и она сама. Почему она увидела в нем то, чего в нем не было? Почему позволила себе ошибиться? Лиз строила предположения, вспоминая отдельные детали, слова, мимолетные встречи в коридорах. Ей казалось, что именно события последних нескольких месяцев толкнули мужчину к такому шагу. Но мог он ненавидеть того, кто поверил в него, так ненавидеть, чтобы этой ненависти хватило для убийства? А как же его поступки ради Лили? Знал ли он, что убийство Дамблдора навсегда отвратит от него Лили? Конечно, знал. Тогда что же его толкнуло на этот шаг? Неужели все это было фарсом, искусным притворством, которое Снегг разыгрывал на протяжении пятнадцати лет? Неужели с самого начала так задумывалось и все шло к это дню, к этому часу? Лиз не удивилась бы. Снегг владел окклюменцией как никто, а, значит, мог притворяться. Вот этого притворства, а не крови Дамблдора, не могла простить Снеггу Лиз. Ведь она была тоже обманута им, хотя считала, что видит мужчину насквозь. Но события трагической ночи и последних месяцев лишь убедили ее в обратном, от того и невыносимо тяжко было на душе Лиз.

***

Со дня смерти Дамблдора Лиз с Гарри не говорили наедине. Девочка понимала, что разговор должен состояться потому, что было ясно, что со смертью директора Гарри лишился защитника, щита, всегда ограждающего от прямой атаки Волан-де-Морта, а это значит, что в школу Гарри вряд ли вернется. Теперь вся семья Поттер была в опасности, как и тогда, 15 лет назад.

В день похорон Лиз встретила Гарри в гостиной.

– Гарри, мы можем поговорить?

– Да, у тебя все в порядке?

– Этот вопрос как раз хотела задать тебе я, – улыбнулась Лиз.

– Я в порядке, – немного небрежно устало ответил брат.

– Теперь все изменится, – грустно заметила девочка.

– Да… – протянул Гарри.

– А вот и вы! – появилась из неоткуда рядом Джинни. – Нам пора на завтрак.

– Ты хотела со мной о чем-то поговорить? – спросил Гарри.

– Вообще-то да, но, думаю, позже, – посмотрев на девушку брата, произнесла Лиз. Гарри все понял.

– Найди меня после похорон, – сказал он.

Сойдя вниз, они нашли Большой зал притихшим. Все надели парадные мантии, голода никто не испытывал. Похожее на трон кресло, что стояло в середине преподавательского стола, профессор Макгонагалл оставила незанятым. Пустовало и кресло Хагрида: скорее всего он просто не смог заставить себя явиться на завтрак. Зато в кресле Снегга бесцеремонно восседал Руфус Скримджер. В свите министра Гарри заметил рыжие волосы и роговую оправу очков Перси Уизли. Рон ничем не показывал, что знает о присутствии брата, только вилкой в селедку тыкал с редкостным озлоблением.

За столом Слизерина негромко переговаривались Крэбб с Гойлом. При всей их массивности, в отсутствие сидящего между ними заводилы – высокого, бледного Малфоя – оба выглядели странно одинокими.

Меж тем профессор Макгонагалл встала из-за стола, и нестройное, скорбное перешептывание, наполнявшее зал, мгновенно стихло.

– Пора, – сказала профессор Макгонагалл. – Пожалуйста, выходите из замка следом за своими деканами.

Гриффиндорцы, за мной.

Все покинули свои скамьи почти в полном молчании. Во главе колонны слизеринцев шел Слизнорт, одетый в величественную изумрудно-зеленую мантию с серебряным шитьем. Профессор Стебль, декан Пуффендуя, тоже выглядела опрятнее, чем обычно: вымазанную в земле сменила мантия бледно-желтого цвета, на которой не было ни единого пятнышка. В вестибюле они обнаружили мадам Пинс, стоявшую рядом с Филчем, – она в густой черной вуали до колен, он в стареньком черном костюме и галстуке, от которого веяло нафталином.

Выйдя из парадных дверей на каменное крыльцо, Лиз поняла, что направляются они к озеру. Теплый свет солнца ласкал лица студентов, пока все безмолвно следовали за профессором Макгонагалл туда, где были рядами расставлены сотни стульев. Посередине ряды разделял проход, а перед самым первым возвышался мраморный стол. День выдался самый что ни на есть прекрасный, летний.

Половину стульев уже заняли люди самые необычайные – старые и молодые, кто в сильно поношенном, кто в щегольском платье. Идя за деканом, Лиз тихо переговаривалась с Гарри, они не знал большинства тех, то пришел отдать дань уважения директору, но были среди них и знакомые, в том числе члены Ордена Феникса: Кингсли Бруствер, Грозный Глаз Грюм, Тонкс, чьи волосы чудесным образом превратились в ярко-розовые, Римус Люпин (он и она держались, кажется, за руки), мистер и миссис Уизли, Билл, которого осторожно поддерживала Флер, а сразу за ними Фред и Джордж в куртках из черной драконовой кожи. Здесь были и мадам Максим, занявшая сразу два с половиной стула, и Том, владелец «Дырявого котла», и соседка Гарри на Тисовой улице, сквиб Арабелла Фигг, и волосатый басист из волшебной группы «Ведуньи», и водитель автобуса «Ночной рыцарь» Эрни, и мадам Малкин, торгующая в Косом переулке мантиями. Присутствовали и замковые привидения, едва различимые в ярком солнечном свете, увидеть их можно было лишь, когда они шевелились, нереально мерцая в сверкающем воздухе.

Гарри, Рон, Гермиона и Джинни уселись в конце одного из рядов, ближе к озеру. Лиз отошла к профессору Флитвику и стала обсуждать выступление, которое она готовила эти несколько дней с ребятами из хора. Оговорив с профессором все детали, Лиз повернулась, что пойти к ребятам ,которые заняли ей место с краю у прохода. Первым делом она увидела Корнелиуса Фаджа, которого она видела в Хогвартсе лишь издалека во время Турнира Трех Волшебников – лицо жалкое, в руках его обычный зеленый котелок; следом Лиз увидела Риту Скитер, а затем – Лиз не смогла удержаться от возгласа полного отвращения – на глаза ей попалась Долорес Амбридж с притворно горестным выражением на жабьей физиономии, с черным бархатным бантиком на кудряшках. Заметив кентавра Флоренца, застывшего, точно часовой, у кромки воды, она дернулась и поспешила занять место подальше от него.

Лиз добралась до своего места рядом с братом как раз в тот момент, когда свои места заняли преподаватели. Лиз посмотрела на Гарри, который смотрел в первый ряд. Проследив за его взглядом, она увидела Скримджера, который с мрачным и достойным видом сидел рядом с профессором Макгонагалл. Лиз перевела взгляд на брата и взяла его за руку в знак поддержки. Но тут заиграла музыка, странная, неземная, и Лиз огляделась по сторонам, пытаясь понять, откуда она доносится. Не только она – многие беспокойно вертели головами, отыскивая источник музыки.

– Вон там, – шепнул ей на ухо Гарри.

И тогда она увидела их: в нескольких дюймах под поверхностью чистой, зеленоватой, просвеченной солнцем воды хор водяного народа, который пел на странном, неведомом ей языке. Мертвенно-бледные лица певцов были подернуты рябью, вокруг плавали лиловые волосы. От музыки у Лиз волосы встали дыбом, однако неприятной она не была. Музыка ясно говорила об утрате и горе. Лиз понимала, что это пение и этот народ навсегда отпечатались у нее в памяти. Она слышала много языков, видела разных исполнителей, но такого прекрасного и в то же время печального ей не доводилось слышать.

Меж тем мимо промелькнуло что-то громадное и лохматое. Это по проходу между стульями медленно шествовал Хагрид. Лицо его блестело от слез, он безмолвно плакал, неся в руках, как сразу поняли все присутствующие, тело Дамблдора, завернутое в темно-фиолетовый с золотыми звездами бархат. От этого зрелища у Лиз пересохло горло и потемнело в глазах, казалось, на миг лишили летний день всякого тепла. Рон побелел, выглядел потрясенным. На колени Джинни и Гермионы падали слезы. Гарри же сжал губы как можно сильнее, чтобы не пустить боль утраты наружу. Лиз снова сжала его руку, брат лишь опустил голову.

Посмотрев вперед, Лиз увидела, как Хагрид осторожно опустил тело на стол. Потом отступил в проход и трубно высморкался, заслужив несколько возмущенных взглядов, одним из которых, заметила Лиз, наградила Хагрида Долорес Амбридж, за что Лиз захотелось послать в нее Остолбеней. Тем временем музыка смолкла, и он обратил взгляд к мраморному столу.

Маленький человечек с клочковатыми волосами и в простой черной мантии поднялся на ноги и встал перед телом Дамблдора. Что он говорит, ни Лиз, ни остальные расслышать не могли. Лишь отдельные слова долетали к ним поверх сотен голов. «Благородство духа»… «интеллектуальный вклад»… «величие души»… Почему-то Лиз хотелось слышать простые открытые слова, а не эту пафосную речь, в которой не было ни грамма расположения, печали и боли утраты.

Слева донесся тихий плеск, и Лиз увидела, что водяной народ повысовывался из озера, чтобы тоже послушать прощальное слово. Она вспомнила, как два года назад она была их пленницей во втором испытании чемпионов, среди которых был Седрик.

Она оглядела всех присутствующих и вдруг поняла: все изменилось, беззаботное детство, если его так можно назвать, ушло безвозвратно. И начало всему – смерть Седрика. Как же это было давно, вдруг подумала Лиз. Казалось, в эти два года уместилась еще одна целая жизнь. Лиз вспоминала пятый курс, полный печали и борьбы, закончившееся чуть было не собственной смертью. Ей вспомнились бабушка с дедушкой, которых она при жизни не знала, но которых полюбила всем сердцем за тот короткий миг, который они провели вместе в ее сознании. Она думала о шестом курсе, который для нее прошел безболезненно, но который принес ей больше разочарований, чем два предыдущих. Сейчас Лиз посмотрела на гробницу. В ней найдет свое пристанище, последний приют человек, который был символом борьбы добра со злом. Теперь, переведя взгляд на брата, она поняла, что этим символом отныне будет Гарри. Именно ему предстоит быть движущей силой, человеком, за которым пойдут волшебники, именем, которое будет вселять надежду в тех, кто ее утратил. В самые темные времена ее брату предстоит стать светочем добра, проводником веры на новое лучшее будущее без войны и кровопролития. И тогда, осознав все это, Лиз стало неимоверно жаль Гарри. Готов ли он к такой ответственности? Способен ли он по-настоящему противостоять Волан-де-Морту? Хватит ли у него смелости, моральных сил и стойкости, чтобы дать отпор, на который все так надеются? Только сейчас Лиз осознала, какое напряжение, должно быть, испытывает Гарри. Лиз перевела взгляд на брата и удивилась: из глаз Гарри текли слезы. Он отвернулся от Лиз, от всех, и смотрел поверх озера на Лес. Проследив за взглядом брата, она заметил вдруг какое-то движение среди деревьев. Кентавры… Они тоже пришли проститься с Дамблдором. Из-под деревьев кентавры не вышли, но было видно, как они тихо стоят, опустив луки и глядя на волшебников.

Человечек в черном наконец-то умолк и вернулся на свой стул. Гарри ожидал, что кто-то еще встанет у тела, кто-то еще, быть может, министр произнесет речь, но нет, никто не двинулся с места.

В этот момент кто-то схватил Лиз за руку. Дернувшись от неожиданности, она всполошила рядом сидевших друзей. Обернувшись, Лиз узнала девочку, мулатку по имени Амели, когтевранку с пятого курса.

– Нам пора, – произнесла она.

Лиз тут же встряхнулась, встала со своего места и сняла парадную мантию. Под ним оказалось черное кружевное платье по колено. Бросив взгляд на друзей, она пошла за девушкой по проходу к мраморному столу, на котором лежало тело Дамблдора.

Их было пятеро: Лиз, Амели, темноволосая девушка из Пуффендуя и двое когтевранцев. Они вышли на сцену и встали в шахматном порядке, где Лиз с пуффендуйкой стояли спереди, а позади них в центре Амели, парни обрамляли их коллектив.

И вот будто бы из ничего заиграла мелодия. Небольшой проигрыш, призванный привлечь внимание гостей. Они начали все вместе, как один голос, где все равны и нет солирующих. Единый организм, разливающийся на пять голосов…

Пятьсот двадцать пять тысяч

Шестьсот минут,

Пятьсот двадцать пять тысяч

Таких дорогих моментов,

Пятьсот двадцать пять тысяч

Шестьсот минут,

Как еще можно измерить год?

В рассветах, в закатах, в полуночах,

В чашках кофе

В дюймах, в милях, в смехе, в борьбе,

В пятисот двадцати пяти тысячах

Шестистах минутах,

В чем вы измеряете год жизни?

А как же любовь?

Как же любовь?

Что насчёт любви?

Измеряйте год в любви,

Сезоны любви

Пятьсот двадцать пять тысяч

Шестьсот минут,

Пятьсот двадцать пять тысяч

Запланированных путешествий,

Пятьсот двадцать пять тысяч

Шестьсот минут,

В чём вы измеряете жизнь женщины или мужчины?

В правде, которую она узнала

Или во временах, когда он плакал?

В мостах, которые она сожгла

Или в том, как он умер?

Это время кричать,

Хотя эта история никогда не закончится.

Давайте праздновать

И запомним этот год из жизни друзей

Помните любовь,

Делитесь ею, дарите ее,

Измеряйте вашу жизнь любовью!

Сезоны любви…

Лиз смотрела на всех гостей, переводила взгляд с одно лица на другое: кто-то украдкой вытирал слезы, кто-то откровенно, никого не стесняясь, рыдал, а были и те, кто равнодушно ждали завершения церемонии. Но одно Лиз знала точно: если бы здесь был Дамблдор, он бы улыбался. Именно такой посыл он хотел донести всю свою жизнь, он бы одобрил выбор песни. Лиз в этом не сомневалась.

В самом конце песни, когда голоса замолкли, Лиз посмотрела на профессора Макгонагалл. В мимолетной тишине, они обменялись взглядами, в которых читались благодарность и сочувствие.

Затем вдруг вскрикнуло сразу несколько голосов. Яркое белое пламя полыхнуло за спиной Лиз и остальных ребят, охватив тело Дамблдора и стол, на котором оно лежало. Языки пламени вздымались все выше и выше, заслоняя собой тело, но в следующую секунду огонь погас. Там, где он только что бился, стояла белая мраморная гробница, укрывшая в себе и тело Дамблдора, и стол, на котором оно покоилось.

Снова испуганные крики – целая туча стрел взвилась в воздух, но все они упали на землю, не долетев до толпы. То было последнее прощание кентавров: повернувшись к волшебникам спинами, они уже уходили в древесную прохладу. И подобно им, водяной народ тоже медленно опустился в зеленоватую воду и скрылся из глаз.

***

Церемония закончилась. Ученики медленно брели к замку, многие гости покинули свои места и медленно шли к главным воротам, чтобы трансгрессировать домой. А Лиз все стояла у гробницы, не в силах оторвать от нее свой взгляд.

– Мисс Поттер… Лиз ,с вами все хорошо?

Девочка обернулась и увидела профессора Макгонагалл.

– Более чем, профессор, – скромно улыбнувшись, ответила Лиз. – Разве вам не нужно проводить этих высокопоставленных людей?

– О, эти олухи приехали сюда, чтобы отыграть номер, не более. Большинство из них недолюбливало Дамблдора, а некоторые даже ненавидели.

В ту же секунду мимо них просеменила Амбридж. И девушка, и профессор, непроизвольно поморщились.

– Я понимаю, о чем вы говорите.

– Элизабет, – впервые женщина так назвала Лиз. – Я думаю, вы понимаете, в какой ситуации оказалась ваша семья и все волшебное сообщество?

– Понимаю, профессор.

– Вы с Поттером, должно быть, обсуждали задание, которое ему дал Дамблдор. Не посвятите ли вы меня в основные детали?

– Профессор, при всем к вам уважении, Дамблдор поручил это дело Гарри. Я не в праве рассказывать то, что директор посчитал нужным рассказать лишь моему брату. Уверяю вас, даже наши родители не знают подробностей.

– От чего же? – удивилась женщина.

– Как вы знаете, у нас скоро появится братик или сестричка… Гарри решил не втягивать родителей… Снова. Ребенок не должен расти сиротой… если вы понимаете о чем я.

– Конечно, мисс Поттер.

– Профессор, Дамблдор поверил в Гарри, поверьте и вы.

Женщина промолчала.

– Профессор, скажите, что будет со школой?

– Трудно сказать. Это будет решать совет попечителей.

– Нельзя закрывать Хогвартс! – выпалила Лиз. – Для многих это место стало домом. Здесь ученики будут в относительной безопасности, под присмотром и защитой преподавателей. Понимаете?

В тот же момент профессора Макгонагалл позвала Рита Скитер. Первой пришлось уступить назойливой журналистке и дать небольшое интервью для «Пророка». Попрощавшись с женщиной, Лиз еще долго смотрела ей вслед, пока не та не скрылась в стенах школы.

Меж тем Лиз обернулась в поисках брата. Ей хватило нескольких минут, чтобы увидеть его на берегу озера в компании министра. Даже издалека было видно, что разговор ведется не из простых. Скримджер стоял к ней спиной, его лица Лиз не видела, но лицо Гарри она отчетливо различала: сжатые губы, нахмуренные брови, гордо вздернутый подбородок – всё это свидетельствовало о глубокой неприязни.

Несколько мгновений Скримджер будто бы наседал на Гарри, затем развернулся и молча захромал обратно. К Гарри тут же подоспели Гермиона, Рон и Джинни. Меж тем Лиз тоже нужно было поговорить с Гарри. Она направилась прямо к буку, в тени которого укрылись четверо гриффиндорцев, но пусть ей преградил министр магии.