Текст книги "Дневник библиотекаря Хильдегарт"

Автор книги: hildegart

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 93 страниц)

2007/04/10

ЛЮДИ, ДОРОГИЕ МОИ! Я НИКАК НЕ ОЖИДАЛА, ЧТО ПРЕДЫДУЩАЯ, И ВПРЯМЬ ВДРЫЗГ ПРОСТЕНЬКАЯ ИСТОРИЯ, ВЫЗОВЕТ ТАКОЙ ОТКЛИК!

НЕ МОГУ СЕЙЧАС ОТВЕТИТЬ ЛИЧНО КАЖДОМУ, ПОЭТОМУ ОТВЕЧАЮ ВСЕМ СРАЗУ: СПАСИБО ВАМ БОЛЬШОЕ – И С ПРАЗДНИКОМ! Я ТОЖЕ ВАС ВСЕХ УЖАСНО ЛЮБЛЮ! :)

2007/04/11

Двери задрожали – кто там? – смерть

вошла миниатюрная крошка с косой как спичка

удивление. Глаза на лоб

а она

– я за канарейкой

_________

Ян Твардовский

***

На Страстной неделе за моей Песчаной Мышью тоже пришла маленькая, с косою, как спичка, смерть. Она пришла через два года после того, как Моей Мыши, по всем энциклопедиям, уже полагалось скончаться. Она была так спокойна и деликатна, что дала Моей Мыши время на то, чтобы проснуться, умыться, привести себя в порядок, пообедать и проверить недельные запасы, спрятанные между дном и поддоном клетки. И только потом забрала её с собой. Они ушли, а недельные запасы остались. На следующее утро я вытряхивала эти запасы на крыльцо голубям; они клевали, торопясь, давясь, радостно бормоча и шугая толкущихся неподалёку воробьёв, а на мостовой посреди рассыпанного корма сновали яркие солнечные мышки. И небо было синим и таким холодным, что невозможно было дотронуться до него, не вскрикнув и тотчас не отдёрнув руки.

А на Пасху мне подарили Двух Песчаных Мышей. Нет на свете никого, кто бы так умел создавать уют и равновесие в своём мире, как Две Песчаные Мыши. По вечерам они сидят и вяжут себе кружевные одеяла из сухих травяных стебельков, а потом укрываются ими на ночь, подоткнув для верности хвостом. По утрам они моются, сидя на крыше своего дома, и расчёсывают друг другу кисточки на хвостах, жмуря длинные, длинные арабские глаза, и лица их сонны и доверчивы, и шерсть на их сгорбленных спинах сияет нежным пушистым золотом. За завтраком они берутся вдвоём, в четыре руки, за одну изюмину, и едят её вместе, не толкаясь и не мешая друг другу. Потом переглядываются, вздыхают, что швабры-то опять и нету, и принимаются за неспешную, вдумчивую Переделку Мира и прочие хозяйственные хлопоты. А в перерывах между стиркой, уборкой и дизайнерскими экспериментами они качаются на качелях и тоненько, лукаво пересмеиваются.

2007/04/12 Моя подруга, черти и психологи

– Нет, йога совершенно потрясающая вещь, ты со мной даже не спорь. Ты ведь не занималась никогда – вот и сиди и не спорь. После этого ты же совершенно другой человек, абсолютно… Мы в Праге в шесть утра вставали и шли на занятия. После этого целый день такая лёгкость была во всём теле – ты не представляешь! А потом, когда домой уже собирались ехать, я все бутылки, какие у нас были, в коврик для йоги завернула – ужасно удобно! И сидр, и пиво, и портвейн – всё довезла, ничего не разбила!

***

– Эти психологи всё-таки ужасно крепкие ребята, несгибаемые. Об них какое хочешь гестапо обломается, это я тебе точно говорю. Я очень хорошо себе эту картину представляю: «Говори, сволочь, где партизаны?!» – «Ай! Ой! Ну, зачем вы так?... Очень хорошо, что вы нашли в себе силы озвучить этот вопрос. И давно эта тема вас беспокоит?» «Говори, мерзавец, где их штаб?!» – «Ах! Ох! Больно же, чёрт возьми!..А вы уверены, что хотели задать именно этот вопрос, а не какой-то другой?» «Говори, кто из населения помогает партизанам!» – «Ой-ой-ой!… Как вы настойчивы, право слово. Загляните в себя, и там вы найдёте ответ на все ваши вопросы!» «Это ты, гадина, вчера мост взорвал и поезд под откос пустил?» – «А! О!.. Заметьте, что вы сами это сказали. Не я вам это сказал! Вы сами пришли к такому решению!» После этого какого угодно костолома унесут с инфарктом, будь уверена. И ни один самый опытный палач тут ничего сделать не сможет. Психолог всё равно больше ничего не скажет, даже если попытается – он по-другому же просто не умеет разговаривать! Нет, может, не все такие, но те, к которым я хожу, – все как на подбор. Вот спросит завтра, к какому выводу я пришла в результате сеанса. А я скажу, что к такому выводу, что всё это херня на постном масле, и за сеанс я ей платить не бу-ду! Интересно, как она к этому отнесётся…

***

Музей чертей – это очень хорошо, конечно. Но я бы открыла ещё отдельный музей их творчества. Да, да. Прямо у себя в квартире. Хотя тут статичную экспозицию трудно сделать.. тут надо, чтобы всё в динамике… Нет, ты объясни мне, что это за однообразные такие у них развлечения! Почему, когда ты ждёшь гостей, и вынимаешь из духовки торт, весь чёрт-те чем разукрашенный, как райское облако, и ставишь его на табуретку.. почему они обязательно поддают тебе под коленку, чтобы ты шарахнула этой самой коленкой по этому самому табурету, и всё это райское облако в единый миг обратила в то, что до второго пришествия с пола не соскребёшь и не подотрёшь? Неужели им этот трюк со времён короля Генриха Второго Плантагенета не приелся? Мне бы точно уже надоело. А этим – хоть бы хны! Почему, когда ты вынимаешь из духовки острый рыбный пирог и ставишь его на стол – на высокий стол, заметь себе! – и уходишь в другую комнату, чтобы прилечь на минутку.. почему в этот момент твоя собака, которая в жизни ничего не воровала и рыбу эту самую в рот даже не брала… почему она приходит к тебе, лезет на диван, лижет тебе лицо, и по её дыханию, пряному такому, с рыбкой и с перцем, ты уже не глядя понимаешь, ЧТО произошло! А твой кот, который в жизни не хулиганил, и всегда – заметь! – всю жизнь писал в лоток, вдруг напускает здоровеннейшую лужу под вешалкой, где висит пиджак твоего американского начальника, а потом изящно так подцепляет этот пиджак когтем и обрушивает в эту самую лужу! Но ты думаешь, это всё? Ничего подобного! Я же перед приходом гостей убиралась, как ты сама понимаешь. Туалет мыла.. то да сё. И почему-то так увлеклась мытьём унитаза, что про остальное как-то забыла. Ну, в гостиной ещё кое-как прибралась наскоро… А кухня и спальня остались в том виде, в каком обычно. То есть – ужас и кошмар, лучше не заходить. Ну, ладно, думаю, они туда ведь и не пойдут – зачем им туда? Так вот. Когда пришли гости, у нас в разгар пиршества выключили свет. Но не везде, заметь. А только в гостиной и в туалете. Как тебе это, а? И пока я бегала, искала свечи и пыталась создать романтическую атмосферу, гости, разумеется, разбрелись по тем комнатам, где у меня был полный феньшуй и ужас. А отдраенного до зеркального сияния унитаза так никто и не оценил, потому что не увидел!.. Ты, вообще, когда-нибудь слышала, чтобы свет отключали не во всей квартире, а в отдельных комнатах только? По-моему, электрики этого не могут. А черти – могут, запросто…

2007/04/15 Вавилонская библиотека

Разговоры в библиотечных коридорах

****

– А я вчера в Ленинку хотел записаться. Даже поехал туда специально, прикинь.

– Круто. И как, записался?

– Да ну… Я сперва вокруг неё бродил полчаса, пока нашёл нужный подъезд. А там такие двери здоровенные, из дерева, и с медными ручками, прикинь… я дёргал, дёргал, чуть пуп не надорвал. Плюнул и поехал в Иностранку – там двери сами открываются, автоматически.

– Ну, эта автоматика тоже, знаешь, не подарок. Вон – у нас, в районной библиотеке. Автоматические стеллажи с книгами, на колёсиках таких. Подходишь, ручку поворачиваешь, а они сами съезжаются и разъезжаются.

– А чего – удобно!

– Удобно-то удобно. Только там бабка, библиотекарша которая, всё время с табуреткой ходит. Я её спрашиваю: Марь Васильна, а это вы зачем? А она говорит: затем, что я жить хочу! Потому что, говорит, я как в полки уйду, меня ж там никто не видит… подойдут, повернут ручку – и привет! Одну, говорит, библиотекаршу так уже начисто размазали. Поэтому, говорит, я и хожу со стульчиком – поставлю его между полок, и тогда уж я спокойна….

****

– Понимаешь, я диктую ей свой перевод по телефону… ну, тот самый, из Шелдона… а кругом же народ… И телефон ещё, как назло, плохо работает, один вой и гул в трубке, ни черта не слышно… Она мне на том конце всё «чего?» да «чего?» Ну, я разозлилась и как заору: «ПОСЛЕ ТЮРЬМЫ Я СТАЛА НАСТОЯЩЕЙ НИМФОМАНКОЙ!» Оборачиваюсь – и вижу совершенно квадратные глаза Сени. И в них такая, знаешь, горечь открытия.. типа, я давно подозревал, а теперь точно убедился. Сволочь. Ничего не буду ему объяснять – пусть так и думает себе, что подумал!

****

– А у меня знакомая одна тоже в библиотеке работает. В школьной. Так там к ней дети приходят со списками внеклассного чтения, а в этих списках тако-ое... ты даже не представляешь! Например, приходят и спрашивают: у вас есть такой автор – Д.К. Мирон? Она говорит: если это автор, то как книга называется? Название-то у неё есть? Они говорят: есть. Название – «Пока чиво». Серьёзно, это не анекдот и не прикол. Она мне клялась, что это правда. Я вообще не понимаю, зачем это детям давать как внеклассное чтение? Совсем уже обалдели с этими программами. У меня племянник по литературе целый год «Песнь о Нибелугнах» изучал... это в шестом классе, между прочим. А в этом году у них Библия, представь себе. По литературе, ты не думай... не по чему-нибудь там. Страшно подумать, что они в одиннадцатом классе будут изучать!

2007/04/15 Сентиментальное настроение

«Наивная баллада» Гарсиа Лорки (отрывок)

На всякий случай – вдруг у кого-нибудь такое же настроение)

Та старушка, что в хижине бедной

живет на краю деревни,

со своим кривым веретенцем,

и с парочкой черных кошек,

в сумерках теплых, сидя

со своим чулком у порога,

дрожащим голосом, тихо,

под шелест листвы потемневшей,

рассказывает соседкам

и ребятишкам сопливым

о том, что в давние годы

как-то случилось с нею.

Однажды, такою же ночью,

как эта, безветренной, тихой,

она увидала Сант-Яго -

шел он по землям неба.

– Как, бабушка, был одет он? -

спросили два голоса разом.

– Он в бархатной был тунике

и с посохом изумрудным.

И лишь на порог вступил он,

проснулись мои голубки

и крылья свои развернули,

а пес мой лизал ему ноги.

Был так ласков небесный странник,

словно луна зимою,

и наполнился дом и сад мой

запахом трав душистых.

– Что ж, бабушка, он сказал вам? -

спросили два голоса разом.

– Проходя, он мне улыбнулся

и звезду в моем сердце оставил.

– А куда ты ее положила? -

спросил проказник-мальчишка.

– Да, наверно, она потухла,

это ж сказка! – сказали другие.

– Дети, дети, она не погасла,

я в душе ту звезду сохранила.

– А в душе – это звезды какие?

– Да такие же, как на небе.

– Дальше, бабушка! Что же дальше?

Этот странник – куда он делся?

– Он ушел далеко, за горы,

и голубок увел, и собаку.

Но наполнил он сад мой жасмином

и цветущими розами, дети.

И созрел на зеленых ветках

виноград, а наутро в амбаре

я нашла зерно золотое.

Очень добрый был этот странник!

– Повезло тебе, бабушка, в жизни! -

заключили два голоса разом.

Задремали усталые дети,

на поля тишина опустилась.

Дети-крошки, пройдет ли Сант-Яго

в ваших снах по туманным тропинкам?

Ночь июльская, ясная ночка!

Скачет, скачет Сант-Яго по небу!

А тоску, что я в сердце прятал,

я развею по белым дорожкам,

чтобы дети ее потопили

в светлых водах реки прозрачной,

чтоб сквозь звездную ночь далеко

чистый ветер ее развеял.

2007/04/18 дети

Лошадиная профессия

– Пап! А почему дяденька сейчас по телевизору себя лошадью обозвал? Он, что ли, как лошадь, работает? Как ты работаешь, так и он работает?

– Кто себя лошадью обозвал? Почему – лошадью?

– Да дяденька вот этот. Он сказал: нас называют жеребцами правосудия. А жеребец – это же лошадкин муж, да?

– Ох, Туська… Не «жеребцами», а «жрецами», понятно?

– Поня-атно! Значит, он не работает, как лошадь, а жрёт, как лошадь, да?

***

Сказка для квартирной хозяйки

Рассказала крестнику свой давний сон. Он немедленно воодушевился и побежал пугать им младшую сестру. Сквозь приоткрытую дверь слышно:

– …Влезет по стене, протянет руку через форточку да как схватит тебя за волосы!

– Кто схватит?

– Кто-кто… Скелет, я же сказал. Руку протянет через форточку, а рука жё-олтая, страшная, вся гнилая, с когтями…

– Па-аду-умаешь! А я форточку закрою.

– А он стекло разобьёт. Руку к тебе протянет, зубами защёлкает….

– А я схвачу его за руку и ка-ак отломаю её насовсем! Не фиг, то есть.

– Как же ты её отломишь? Она не отломится. Она крепкая.

– Какая же крепкая? Ты же сам сказал, что гнилая!

– Ничего не гнилая! Это снаружи кажется, что гнилая. Ты её схватишь, попробуешь отломить, а она не ломается. А он тогда скажет: ха-ха! И даже не старайся! Я принимал кальций Д-3 Никомед! Он укрепляет костную ткань, ха-хха-хха!

– Это «Растишка» укрепляет, а не Никомед. И «Скелетоны» в бутылочке. Их поэтому скелеты пьют, а потом на роликах катаются, без наколенников. Упадут – и ничего!

Брат озадаченно замолкает, задумывается и начинает гоготать. Сестра тоже смеётся, потом становится серьёзной. Слышно, как она вздыхает и взбивает кулаком подушку.

– Жалко, что это всё не взаправду.

– Что не взаправду?

– Скелет в форточке.

– Почему – жалко?

– Я бы этого скелета попросила к тёте Зине сходить, у которой мы квартиру снимаем. Пришёл бы так ночью, сел бы рядом, разбудил её и сказал: совесть у тебя есть? Давай, быстро, снижай квартплату! А то щас быстро со мной на кладбище прогуляешься! Узнаешь, почём там жильё, ха-хха –хха!

***

За богатого старичка

– К нам вчера дядя приходил, водопроводчик. В телогрейке. Это такая куртка специальная, для водопроводчиков. Он нам счётчик ставил, чтобы воду считать. Сказал, что он один на весь дом ходит, эти счётчики ставит, и что его все прям на части рвут. Ушёл, а потом пришёл в рваной телогрейке. Это его в других квартирах на части рвали. Мама ему говорит: хотите, я зашью? Он говорит: да не надо! А я булавку от куклы отцепила, с бантиком такую.. и с сердечком во-от таким здоровым… и ему дырку заколола. Такой красивый дядя получился, прям как Маринкин жених! Только ещё лучше, потому что у Маринки жених был молодой, а этот – старенький! – А что, разве лучше, когда жених старенький?

– Конечно, лучше. Чтобы сразу и жених, и дедушка. Вон, у всех есть дедушки… всех и в цирк водят, и в «Баскин Робинс» по сто рублей два шарика… если мама с папой, то ни за что не купят, потому что дорого, а дедушка внучкам всегда покупает… У всех, у всех дедушки, даже у Сашки из двенадцатой квартиры, хоть он и большой уже… а я одна, как дура, без дедушки!

***

Зюскинду и не снилось

– Духи «Замуж за миллионера» ей подарили! А я бы ей – знаешь, чего? Я бы ей духи подарил – «Замуж за бомжа»! Во – запахан! Отличный, да? Мало не покажется! В метро одна в целом вагоне будет ездить – удобство! Ещё можно «Замуж за гастарбайтера» – тоже ничего. Я бы такую серию сделал, если бы духи выпускал. Как называется человек, который духи выпускает?

– Парфюмер.

– Да, я помню, что гадость какая-то. Парфюмер, точно!

2007/04/18

Услышала замечательную фразу из Козинцева: «В эвакуации я узнал, что значит быть богатым. Это когда у тебя пальто – отдельно, а одеяло – отдельно».

Очень хороший режиссёр был Козинцев. Но я знаю, что роковым образом портило его фильмы. Это музыка Шостаковича.

Нет, не то чтобы я имела что-то против Шостаковича. Отнюдь нет, даже совсем наоборот. Просто было бы лучше, если бы Шостакович был отдельно, а Гамлет и Король Лир – отдельно.

Впрочем, это моё субъективное и, безусловно, предвзятое мнение.

2007/04/20 Вдогонку к предыдущему

Настоящий «Гамлет в пустоте» – это не Смоктуновский даже. В фильме Козинцева, помимо Гамлета, всё-таки есть ещё пара-тройка персонажей – Офелия, например. Но вот кто определённо Гамлет в вакуумной упаковке – это Лоренс Оливье. Он один умудрился-таки сделать фильм, в котором вообще нет никого, кроме Гамлета. Его Гамлет ходит среди аляповатых, даже не раскрашенных, а кое-как подмалёванных углем картонных фигурок, походя тыча пальцем то в ту, то в другую, и оживляя их по собственному усмотрению на ближайшие две или три минуты. Чтобы зритель не удивлялся, что это он так долго и пространно разговаривает с нарисованными углем на стене картинками – вправду, что ли, идиот? Окружающий его мир тоже картонный. Снаружи кажется, что это стены и башни, но это только кажется, на самом же деле всё морок и обман. По сравнению с этой гулкой, завораживающей, почти космической пустотой, мир в «Гамлете» Козинцева кажется особенно суетливым и изобилующим чрезвычайно интересными, но зверски мешающими Шекспиру деталями и режиссерскими находками. Он весь целиком слеплен из интересных находок. Завален ими с головой и погребён. Текст, и без того подпорченный и искажённый переводом, изредка вытаскивают наружу, как череп бедного Йорика из могилы, а затем, не дослушав, резко обрывают и выбрасывают обратно. Теряется мысль. Теряется темп. Теряется ритм. А, выбившись из ритма с самого начала, потом восстановить и набрать его уже невозможно. И как-то начинаешь понимать, что Шекспир – это не только то, что мы сами о нём думаем, даже если мы думаем о нём очень хорошо. Даже если мы думаем о нём лучше, чем он он того заслуживает.

Фильм Оливье, по сравнению с Фильмом Козинцева, гораздо беднее, проще и примитивнее. До самых пяток, до мороза и дрожи в душе пробирает меня эта его примитивность. Очень хорошо помню, как я смотрела его в первый раз в «Иллюзионе». Со мной были две моих подруги, одна – романтическая поклонница Шекспира и Виктора Авилова, другая – домашняя тридцатилетняя девочка из православной семьи, никакого Шекспира отродясь не читавшая. Мы забрались в уголок, на всякий случай поближе к проходу, съели одно мороженое на троих, поругались с сидящими впереди обладателями Высоких Шапок и, настроившись таким образом на благоговейный лад, стали таращиться не экран.

И упала гулкая театральная тьма. И разверзлась картонная космическая пустота. В которой не было ничего лишнего, потому что не было вообще ничего. И было всё. И старомодная наивность. И вызывающая, почти нарочитая аляповатость. И напыщенность. И театральность. И страх. И горе. И боль. И гнев. И растерянность, восходящая к решимости. И стук сердца. И молчание. И ритм, подчинившись которому никак уже невозможно было из него выбраться.

Кажется, сразу после выхода фильма критики выказывали недоумение по поводу того, что Гамлет-Оливье так долго валандается и медлит с отмщением – такой, как он, порвал бы дядю на куски, как Тузик грелку, не дав Призраку договорить до конца. Меня же он, наоборот, поразил своей странной, почти потусторонней сдержанностью. Может быть, он показался мне таким по контрасту со Смоктуновским. Достаточно взять и сопоставить любую сцену, чтобы это понять. Свой первый монолог, в полемику с Оливье, Гамлет-Смоктуновский у Козинцева произносит не в одиночестве, а в толпе. Сцена бала, сильно напоминающая соответствующие кадры из «Золушки» или какой-нибудь другой хорошей советской детской сказки. Прыгают ряженые, суетятся придворные со смачными эксплуататорскими физиономиями, а между ними слоняется Смоктуновский с брезгливо-скорбным выражением лица, в то время как за кадром его же голос раздражённо, то и дело срываясь на скандальные нотки, выкрикивает монолог «люди – порождения крокодилов»… стоп, нет, нет… «женщины – ничтожество вам имя». Оливье тоже произносит этот монолог молча. Оставшись один, как, собственно, и написано у Шекспира. Ни тени раздражения. Веская, раздумчивая горечь. Сарказм пополам с фаталистическим смирением. Жёсткая складка рта и растерянный, тоскливый взгляд. Разговор с Горацию. Дрожащий, скандально-обиженный голос Смоктуновского – и задумчивая ирония Оливье, от которой он сразу переходит к мягкой доверительности и печали. Или хрестоматийное – в часовне, с Офелией. Впрочем, в «Гамлете» же всё хрестоматийно, куда ни плюнь… Если Гамлету Оливье достаточно было одного взгляда на занавеси в исповедальне, чтобы понять, кто там засел, и вести дальнейшую игру уже исключительно для этой публики, то Гамлет у Козинцева почти всю сцену проводит в нервной беготне по залам и коридорам, в которых он тщетно высматривает соглядатаев. На Офелию он орёт не на шутку, она для него – такая же предательница и преступница, как гнусный король и недостойная королева. Он говорит ей: я не любил вас – и этому вполне веришь. Гамлет-Оливье в этой сцене так же сдержан и потусторонен, как и в предыдущих. Он смотрит на Офелию из укрытия – вернее, бросает только один взгляд, и в этом взгляде, собственно, выражено всё, что он к ней чувствует на самом деле. Я не понимаю, как так можно было сделать. Правда – не понимаю, хоть убейте. Далее – его рука на её молитвеннике... картонная фигурка вздрагивает и вмиг становится живой, испуганной и пристыженной девочкой. Мягкое, очень осторожное начало беседы, затем – мимолётный взгляд не портьеры… и далее идёт нечто просто потрясающее. Гамлет говорит чудовищные, ни с чем не сообразные резкости, голос его громок, властен и отрывист, лицо же выражает нечто совсем другое – абсолютно другое. Нежность проступает на нём сквозь напускную жёсткость, как кровь – сквозь наспех наброшенный на рану бинт, и видно, как его смущает этот жестокий спектакль, который он вынужден разыгрывать, и как ему на самом деле её жалко. Она не понимает этого. Не понимает, что его слова о ничтожестве и распутстве женщин адресованы вовсе не ей. Она кидается ему на шею, он грубо отрывает её от себя и швыряет с размаху на каменные ступени. Она по-детски, взахлёб рыдает, лёжа лицом на камнях. Он наклоняется над ней, украдкой оглядывается на портьеры, удерживает в воздухе руку, готовую погладить её по голове, быстро, воровато целует прядь её волос, вскакивает и уходит. Я не знаю, как всё это можно было сыграть. Для меня это до сих пор непостижимо.

Так мы сидели в кино и смотрели. Я дышала на руки, стынущие от сквозняка и возбуждения, и оглушённо улыбалась. Поклонница Шекспира и Виктора Авилова спала на моём плече, нервно вздрагивая во сне при редких громких вскриках Оливье. Пробудилась она только к концу, от звона рапир.

– Что – уже? – спросила она хрипло и сочувственно.

– Почти, – сказала я. – Ты не спи, сейчас будет интересно.

– Господи, Господи, – всхлипывала на другом моём плече православная подруга Она не знала, чем кончится дело, и сильно волновалась.

После фильма она, не попрощавшись, ушла переживать и сморкаться в мокрую снежную мглу и пропала. Отыскалась она только на следующий вечер. К счастью, живая и невредимая.