Текст книги "Лиловый (I) (СИ)"

Автор книги: . Ганнибал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 49 страниц)

– Да пошел ты, – буркнул Бел-Хаддат.

Абу хитро ухмыльнулся себе под нос. Наконец коробочка в его руках вспыхнула призрачно-голубым и издала короткий писк; он взмахнул ей.

– Ага, ну все. Увидимся на базе.

– Угу, – Ворон легко спрыгнул с крыши на разбитую мостовую; Дагман поднял правую руку, Абу вскинул в ответ свою, и они хлопнули ими. И нахуда последовал за Бел-Хаддатом, как ни в чем ни бывало они вдвоем пошли по улице, будто в развалинах города было совершенно безопасно.

Абу Кабил продолжал усмехаться.

"Не попрощался, значит", подумал он. "Ну это мы еще посмотрим, кто из нас круче всех попрощается".

Спустя несколько минут огромный кузнец уже шел по знакомой ему улице, резко забирающей наверх, к бывшей цитадели. Из-за ее стен и лилось то самое багровое сияние, которое испускал большой ящик, словно раскаленный докрасна; вокруг этого ящика толпились слуги темного бога, но не оборванцы-одержимые, которых Исан презрительно называл нечистокровными, а настоящая знать, вооруженная палашами хорошей ковки, и перед самым ящиком они поставили огромный обломок скалы, к которому и была привязана темноволосая девушка в порванном бурнусе.

В голове Сафир звучали ужасающие голоса. Два долгара стояли по обе стороны от нее, и багровое сердце Тейшарка билось позади нее; об этом знали только слуги темного бога, принесшие его сюда из Эль Габра, а сама Сафир лишь чувствовала отвратительную вибрацию, исходившую от ящика.

Он родится одним из нас.

Он будет служить Асваду преданнее всех. Мы вырежем его из твоего чрева, омоем его твоей кровью...

Широкоплечий ассахан шагнул в объятый кровавым светом двор цитадели. В правой руке он держал огромный ятаган, какой обычному человеку и двумя руками удержать непросто; Абу Кабил нес меч, как тростинку, беспечно помахивая им.

– Эй, Сафир, – окликнул он, будто между ними и не стояло доброго десятка слуг темного бога, немедленно обернувшихся к нему с оружием наготове. – На счет "три" беги отсюда! Поняла?

– Абу! – закричала девушка, дергаясь, но он не обратил внимания, занес ятаган.

– Раз! – громко сказал Абу Кабил, и Сафир не видела, как он сорвался с места. Площадь огласилась неистовыми воплями, и прямо перед ней на камни рухнул один из сражавшихся, точнее, его верхняя половина. Гигантский клинок Абу рубил людей, как тоненькие деревца. – Два! – донеслось до нее совершенно с другой стороны. Кричащие безумцы бросились следом, и Сафир обнаружила, что дорога перед ней свободна: прямо напротив нее темнел проем арки. Там, за аркой, наверняка было небезопасно, но все же лучше, чем здесь.

– Три! – рявкнул Абу прямо у нее над ухом, и Сафир почувствовала, как ослабли веревки. – Живо!

И она побежала. Потом уже Сафир было ужасно стыдно за себя, но в тот момент она ни о чем не могла думать, только о том, чтобы оказаться как можно дальше от этого страшного места. Она бежала и бежала, и никто не останавливал ее, и багровое сияние резко усилилось, освещая ей дорогу, а потом за ее спиной, далеко уже, вдруг раздался взрыв чудовищной силы.

Сафир волной ударившего воздуха швырнуло вперед, и она прокатилась по мостовой, ободрав себе локти. Ей казалось, она совершенно оглохла. Что-то вдруг вцепилось ей в плечи, и девушка напуганно закричала, замахала руками; лишь потом что-то мягкое коснулось ее уха, и Сафир поняла, что это всего лишь Хамсин, схватившая ее за бурнус когтями.

– ...Хамсин, – выдохнула Сафир. – Слава Мубарраду! Где они, где? Скорее! Ско... – она осеклась.

Чувствуя, как дрожат от усталости и пережитого ужаса ноги, она поднялась и оглянулась. Багрового сияния не было видно. Губы Сафир затряслись.

– Абу, – прошептала она. – Абу!

Циккаба сердито захлопала крыльями. Сафир все еще плохо слышала, но впившиеся в плечо когти она ощутила хорошо; пришлось идти. Сова Сунгая время от времени взлетала в воздух, потом возвращалась и показывала дорогу.

Наконец, вывернув на какую-то очередную улицу, Сафир буквально носом врезалась в грудь бежавшего Острона, перепуганно завизжала, он по инерции схватил ее за плечи.

– Мубаррад милостивый! – закричал он, увидев, кто перед ним. – Сафир!

– Я плохо слышу, – всхлипнула она, едва разобрав его слова, больше поняв по движениям его губ. – Меня оглушило взрывом. Во имя шестерых, Острон, Острон!..

И она разревелась, уткнувшись в его пыльный бурнус.

***

Они сражались отчаянно, и враги их не были мастерами клинка, но брали числом: Ханса успел от души пожалеть, что в драке они отбились от остальных, и теперь ни Искандера, ни тем более Острона рядом нет. Оставалось только надеяться, что другие справятся.

Он орудовал шашкой бок о бок с Алией; женщина плотно сжала зубы и то и дело замахивалась копьем, не подпуская к себе врагов. Оба молчали, да и все равно два их голоса были бы немедленно заглушены воплями добрых пяти или шести десятков одержимых, с которыми пока что они справлялись только за счет того, что оказались в тесном переулке. Поначалу они отчаянно старались не попасть туда, переулок был темным, и кто его знает, что их ждало там; но люди вокруг них падали, и по трупам в белых бурнусах шагали грязные ноги оборванцев в лохмотьях, и наконец Хансе просто пришлось затащить Алию за собой. Здесь, в переулке, она наполовину теряла свое преимущество копейщика: в узком месте, где даже нельзя выпрямить разведенные в стороны руки, длинным копьем не помашешь. Впрочем, колоть копьем ей ничто не мешало, и Ханса предоставил ей отбиваться от безумцев с одной стороны переулка, тогда как сам полностью переключился на противоположную.

Он давно уж потерял счет времени, и шашка его была вся в крови, так что даже рукоять немного скользила в ладони. Но всему приходит конец, и вот с его стороны остались только мертвые тела; Ханса добил последнего одержимого, пытавшегося схватить его за сапог, и обернулся к Алии. Перед ней оставалось два противника, и Ханса стремительно выбросил руку вперед, скользнув между женщиной и стеной дома, прикончил одного; второй в то самое мгновение оказался нанизан на копье.

Сбросив его наземь, Алия тяжело оперлась о свое копье и хрипло вздохнула.

– Гайят милосердная, – пробормотала она. – Сколько людей погибло...

– Не время раскисать, – буркнул Ханса. – Надо срочно выбираться отсюда и искать остальных.

– Знаю, – угрюмо согласилась женщина и побрела вперед, перешагивая через тела одержимых, а иногда и попросту наступая на них. Наконец они вдвоем выбрались на широкую улицу, и Алия беспомощно скривилась при виде белых, запачканных кровью бурнусов: еще одиннадцать, посчитал бегло Ханса. Да, драка была удручающая. Его собственный Дар, конечно, помогает в битве, но не делает его ходячим пожаром, как Острон, или разливающим реки полубогом вроде Искандера. Ну и что, что он может ударить шашкой так, что даже будь она тупая, противника все равно разорвет...

– Кажется, мы пришли с той стороны, – задумчиво сообщил Ханса.

– А не с той? – возразила Алия, показывая в другом направлении; и там, и там повсюду были разбросаны тела в лохмотьях. Ханса состроил унылую физиономию.

– Может, просто подождать, пока за нами прилетит Хамсин, – предложил он.

– А если наша помощь нужна остальным?

– Кому это, Острону? Во-первых, черта с два мы его найдем, во-вторых, это скорее нам нужна его помощь. Или, может, Искандеру?..

– Там кто-то есть, – резко перебила его Алия. Ханса удивленно заткнулся и повернул голову; женщина была права, в тени развалин действительно стоял кто-то, но нападать он не спешил, кто бы это ни был, и Хансе немедленно пришло в голову:

– Сафир?

– Это вряд ли она, – прошипела Алия, поднимая копье в угрожающей стойке. – В любом случае, белоглазый сказал, что она одержимая.

– И ты думаешь, Сафир так быстро сошла с ума? – возмутился Ханса. – Стоило ей оказаться в одиночестве в разрушенном городе? Она смелая вообще-то!..

Тут человек, стоявший в тени, сделал шаг. Света было немного: лишь мутное серое небо над головами да багровые отсветы из сердца цитадели, от которых так неспокойно становилось на душе.

Но этого света было достаточно, чтобы Ханса различил знакомые черты лица.

– Сафир! – обрадованно повторил он. Потише добавил: – Думаешь, может, Острон ошибся? Может, та была какая-то одержимая, а наша Сафир все это время пряталась в другом месте?

– Тебе виднее, – пробормотала Алия. – Но не нравится мне она.

– Ч-ч...

Сафир сделала шаг, потом еще один. Что-то было не так, и Ханса почуял это; он не мог еще сообразить, что именно, но происходящее ему не нравилось.

Теперь он видел девушку куда отчетливее, алый свет как раз падал на нее из проема между двумя домами, и можно было разглядеть ее. Перепачканный, в двух местах порванный бурнус висел на ее плечах. Глаза на ее бледном лице казались двумя провалами. Волосы растрепались, хадир она где-то потеряла. По ее правой руке, намочив рубаху, стекала кровь.

Девушка вроде бы не пыталась бежать, как от Острона, и Ханса сделал шаг, потом другой. Она остановилась, словно насторожилась.

– Откуда я знаю, что ты настоящий? – потом спросила она. Ну точно Сафир: это ее голос, Ханса был уверен.

– Сафир, все в порядке, – как можно мягче сказал он. – С чего бы мне не быть настоящим?..

– Как нас зовут? – гораздо более резко прозвучал из-за его спины голос Алии. Девушка зыркнула на нее и смолчала.

Ханса остановился, где стоял.

– Она не знает наших имен, – добавила Алия потом. – Как я и думала.

Тут Сафир, – то, что имело ее облик, – резко бросилась бежать, но Ханса был готов к этому и сам мгновенно сорвался с места. Бегала она на удивление быстро: быстрее настоящей, пожалуй, они пробежали почти всю улицу, и Алия давно отстала от них, только наконец Ханса настиг обманку и грубо схватил ее за плечи, повалил на землю. Она вскрикнула, ударившись о камни мостовой, – уже совсем другим голосом, заметил он.

– Кто ты? – спросил Ханса, завернул ей руки и заставил поднять голову, схватив за волосы. Волосы в его руке наощупь были вполне реальными, а вот крови на ее предплечье не было, и Ханса не без удивления сообразил, что все это ему лишь мерещится.

– Не скажу, – оскалилась она.

– А если стукну?

– Попробуй!

Ханса хотел отвесить ей подзатыльник, но на него снизу затравленно смотрела Сафир, хоть он уже и знал, что это не настоящая, все равно рука у него отяжелела и не поднялась на нее.

– ...Проклятье, – буркнул он. Тут наконец до них добежала и Алия, хрипло отдуваясь, остановилась рядом.

– Держи ее, – выдохнула копейщица. – Сейчас мы у нее все выудим.

Ханса послушно отодвинулся, и лезвие копья с силой уперлось в подбородок обманки.

– Ты – ответ на Дар Джазари, – сказала Алия. – Так? Не думай, будто мы все тут идиоты! И даже не надейся, что моя рука на тебя не поднимется, дрянь! Считаю до трех, если ты немедленно не назовешься, я пущу свое копье в дело, и легкой твоя смерть не будет!

Лицо девушки исказилось, а потом вдруг Ханса обнаружил, как ее волосы, зажатые между его пальцами, светлеют. Потрепанный бурнус тоже исчез, вместо этого на ней оказался надет черный плащ.

– Если этот марбуд немедленно не слезет с меня, – выдавила обманка, – я задохнусь, и твоим копьем меня уже не напугать будет!

– ...Ханса, – смилостивилась Алия. Он, отчего-то немного смутившись, неловко перебрался вбок, но рук девушки не выпустил, заставил ее подняться на ноги вместе с собой. Она так и осталась стоять в неудобной позе, с заведенными за спину запястьями, и дерзко уставилась на Алию. Теперь ее ни за что на свете нельзя было бы принять за Сафир, но все же она оказалась вполне миловидной. Хансе даже немного не верилось, что она – такая же безумная, как и все остальные слуги темного бога.

– Мое имя Фатима, – гордо задрала подбородок девушка. – Я из дома Билал, хотя вряд ли тебе это о чем-то скажет! Мой Дар – в действительности ответ на Дар Джазари.

– А теперь говори, – холодно предложила Алия, снова ткнув в нее копьем, – где настоящая Сафир.

– Вон там, – Фатима мотнула головой в сторону центра города. – Возле самого алого сердца Тейшарка! Оно уступает по силе сердцу Эль Габра, но все-таки и оно способно подчинить волю варвара Асваду. Мы поймали ее, как глупую песчанку, и отвели туда. Вам ее уже не вернуть.

Алия выругалась и сплюнула на землю.

– ...Что с ней будем делать? – осторожно спросил Ханса.

– Мы должны убить ее, пока она в наших руках, – был хладнокровный ответ. – Она – одна из Одаренных слуг темного бога, не забывай!

– Н-но... – Ханса растерялся: он не представлял себе, как смог бы взять и убить беззащитную девушку, чьи запястья в его руках были такими хрупкими.

– И немедленно отправиться в цитадель, – Алия сурово указала на сияющую багровым вершину. – ...Ты можешь не ходить туда, ты Одаренный Джазари, и твоей жизнью рисковать нельзя. Но я отправлюсь, потому что, если не спасти Сафир, господин Острон вряд ли так просто переживет ее гибель.

– ...Абу на тебя не хватает, – только и выдохнул Ханса, заставив Алию гневно цокнуть языком. – Только не думай, будто я отпущу тебя туда одну!

– Тогда сейчас я перережу ей глотку, и пойдем, – согласилась Алия, вынимая из-за пояса кинжал; девушка в руках Хансы дернулась, непроизвольно попытавшись отшатнуться от клинка.

– Подожди!.. – воскликнул Ханса, и в этот самый момент что-то оглушительно грохнуло вдалеке, и багровое свечение застлало дымом.

Они опомнились не сразу, но на свое счастье Ханса так и не выпустил своей пленницы, которую инстинктивно обхватил обеими руками по-медвежьи и стиснул; она едва дышала, когда он пришел в себя и ослабил хватку.

– ...Что бы это ни было, – потрясенно сказала Алия, – кажется, кто-то из наших уже добрался туда.

– О нет, – пискнула Фатима, глянув наверх. – Не может быть!

Тут какая-то новая вспышка осветила небо в уголке глаза Хансы, и он резко повернул голову. Эта вспышка была похожа на взлетевшую с земли звезду, яркий лучик света летел вверх, пока не взорвался небольшим серебристым шариком.

– Сигнальный огонь Леарзы! – воскликнул Ханса.

***

Никто из них никогда не был раньше в Тейшарке, а даже если бы и был кто-нибудь, город все равно было почти невозможно узнать: красивые здания были большей частью разрушены, к тому же развалины обволокла почти непроницаемая тьма. Они заблудились до смешного быстро, и временами из теней на них выскакивали с воплями одержимые, но пока что им удавалось отбиваться без особых проблем: Искандер вызывал мощные потоки воды, разламывавшие и так поврежденные мостовые, и многих нападавших это вводило в ступор или в ужас, от которого они бросались бежать куда глаза глядят. Никто из них уж не надеялся отыскать остальных, и вся надежда была на то, что они сами отыщутся; Леарзе ничего так не хотелось, как поскорее выбраться из этого ужасного места, где ему едва ли не впервые пришлось самому орудовать ятаганом, потому что в темноте арбалет был почти бессмысленным, а звезд у него оставалось не так уж много, чтобы швыряться ими направо и налево. К счастью, нападавшие на них одержимые уж точно не были сильными соперниками, и за все время, что они бестолково бегали по разрушенным улицам, на них напало только два марида, и оба были убиты: ведь с бойцами племен был страж, чуявший их. Однажды Леарзу больно ранили палашом в предплечье, но рана почти мгновенно затянулась, а Элизбар, сражавшийся чуть поодаль, даже не оглянулся на него. В который уже раз Леарза подумал про себя: "никогда мне не сравниться с ними по силе".

Но все же он мог пригодиться им, и это его успокаивало в последние недели.

Дорога становилась шире и шире, и вдруг они оказались на площади; что-то ломко хрустнуло у молодого китаба под сапогом, он напуганно отдернул ногу и обнаружил, что наступил на белеющую во мраке кость.

– Силы небесные, – ахнул он.

– Тут все ими засыпано, – заметил с другой стороны один из троих Северных стражей, шедших с ними. – Должно быть, тут шла особенно ожесточенная битва, когда пал город.

– Здесь ворота, – сказала Лейла и махнула рукой. Невысокий проем темнел в стене. – Это окраина!

– Хорошо, мы-то выбрались, допустим, – пробормотал Элизбар, – но остальные? Может, надо вернуться и искать их...

– Так можно всю жизнь проискать, – уныло возразил ему Леарза. – Не лучше ли мне запустить сигнальную звезду? Кто в состоянии, отыщет нас по ней, а там мы все вместе отправимся на помощь тому, кто не выбрался.

– Здравая мысль, – подумав, согласился ассахан. – Было б неплохо, если бы хотя бы Абу Кабил был с нами: он по крайней мере жил здесь когда-то.

Леарзе другого подтверждения не требовалось, он тут же опустил свой заметно полегчавший походный мешок на землю и принялся рыться в нем, наощупь отыскал сигнальную звезду, вздохнул: она у него осталась последняя, но все равно надо было ее использовать когда-нибудь, и потому он поджег фитиль.

Никого, кроме них, на площади не было; Леарза установил сигнальную звезду ровнее, отошел в сторону и сделал остальным знак. Они встали кругом, оглядываясь на темные руины. Вдруг что-то оглушительно взорвалось, и Леарза сначала по инерции рухнул ничком: ему не привыкать было, когда рядом что-то взрывается и лишает его бровей (однажды даже доброй половины кучерявой шевелюры на темечке), и остальные, кажется, последовали его примеру, но китаб быстрее всех сообразил, что взрыв произошел далеко, поднял голову. В следующий момент взлетела и сигнальная звезда, визга которой он и не услышал. "Что это было", только ошалело подумал Леарза.

Наконец наступила тишина. Такая мертвая, что ему стало страшно. Люди поднялись, принялись отряхиваться; сигнальная звезда еще еле видимо мерцала вверху, потом окончательно погасла. Потянулось время.

– Свечение в центре города исчезло, – заметил Элизбар. – Не Острон ли там?..

– Подождем на всякий случай, – осторожно предложила Лейла.

И они ждали, а потом услышали шаги на одной из улиц, ведших на площадь. Два силуэта стало видно в сумерках, и Искандер резко окликнул их:

– Стоять! Назовитесь!

– Эй, это мы, – раздался в ответ голос нахуды Дагмана. – Искандер, ты? Это я, Дагман, и Бел-Хаддат со мной. Мы совершенно заблудились, потом увидели сигнальную звезду Леарзы. Кажется, мы были не очень далеко от вас все это время!

– ...Слава Джазари, – пробормотала Лейла. Двое людей подошли к ним ближе, и Леарза с радостью углядел хадир Бел-Хаддата.

– Вас только двое, – хмуро заметил Элизбар.

– С нами был еще Абу, но он отбился, – сказал ему Дагман. – Боюсь, не знаю, где он теперь.

– А остальные? – обвел их взглядом Ворон. – Вы разделились с ними?

– Потерялись в мешанине драки. Быть может, кто-нибудь еще сейчас отыщет нас по сигнальной звезде.

– Это была моя последняя, – сообщил Леарза честно, понурился. – Больше воспользоваться ими будет нельзя. Да и вообще мои запасы подходят к концу.

– Придется экономить, – пожал плечами Искандер.

– Ничего, научишься лучше ятаганом махать, – буркнул Бел-Хаддат. – Быстрее всего научиться в бою.

Они смолкли и еще какое-то время стояли в тишине. Потом вновь послышались голоса, но с другой стороны; кто-то громко, на всю площадь крикнул:

– Леарза?

– Ханса! – обрадовался китаб, и вправду вскоре в ночи показались еще люди, и первой к ним подошла Алия, обвела их тревожным взглядом.

– Острона нет, – заметила она сразу. – Помогите ему боги.

– Острона, Сунгая, Исана и тех людей, что отбились вместе с ними, – кивнул ей Элизбар. – Потом, самой Сафир, конечно... и Абу Кабила.

– Абу, – повторила Алия.

– Я надеялся, он с вами, – заметил ровным тоном Дагман.

– Н-нет...

Тут подошел Ханса, и внимание остальных оказалось привлечено к нему: грубо скрутив, он вел за собой молодую девушку со светлыми чуть вьющимися волосами.

– Это еще кто? – с подозрением спросила Лейла.

– Это Фатима, – буркнул Ханса и легонько подтолкнул свою пленницу, чтоб шла ровней. – Билал, ответ темного бога на мой Дар. Кажется, только что я доказал, что Джазари все равно могущественнее.

– Одиннадцать человек погибло на наших глазах, – позже нервно говорила Алия, опираясь на копье, – здесь нас собралось тоже одиннадцать, если не считать этой дряни, неизвестно остается, что с остальными...

– Еще трое погибло с нами, госпожа Алия, – сообщил ей один из стражей. – Хатул, Мардус и Бакр...

– ...Да пребудут с ними боги, – пробормотала она. – Нас все меньше и меньше... но, впрочем, надо благодарить шестерых, что никто из Одаренных еще не пострадал. В этом наша главная цель: закрыть их собственными телами!

Трое стражей согласно закивали. На их усталых лицах была решимость.

И наконец на улицах снова раздались голоса и шаги идущих людей. Алия резко вскинулась, будто и не она только что стояла, тяжело опираясь о свое копье, и ее глаза блеснули в сумраке; у многих в тот момент взволнованно екнуло внутри, потому что на площадь вышла довольно большая группа, и вокруг плеч одного из них полыхало пламя. Пламя озаряло и лица идущих, так что никаких сомнений ни у кого не оставалось: это свои.

– Сафир! – воскликнула Лейла, заметив, кто идет рядом с Остроном. Та подняла голову и улыбнулась дрожащими губами, а потом вовсе бросилась к ним, и девушки обнялись.

– Я... о боже мой... – всхлипнула Сафир, – такой ужас... все это так... все это из-за меня! – наконец воскликнула она. – Какая я дура!

– Ну, ну, успокойся, – мягко сказал ей Острон: их группа как раз настигла стоявших на площади людей. – Все здесь?

– Абу Кабила нет, – встревоженно воскликнула Алия. Сафир резко обернулась к ней.

– Абу Кабил погиб, – произнесла она звенящим голосом. – Никто не мог бы выжить в самом центре такого взрыва.

Воцарилось молчание.

– ...Абу, – наконец потрясенно повторил Острон. – Как...

– Подожди, – поднял руку Дагман. – Кроме Абу, все на месте? Я думаю, лучше будет покинуть это проклятое место. Чем дальше, тем спокойней. Там уже Сафир возьмет себя в руки и расскажет подробней, что случилось.

– Хорошо, – пролепетала девушка.

***

Как выяснилось, эти ворота были хорошо знакомы Острону и вели прямиком в Хафиру.

– Что же, – пробормотал Сунгай, когда узнал об этом. Лицо его приняло сосредоточенное выражение; потом джейфар вздохнул. – Я отпустил лошадей, велел им спасаться. Если на то будет милость Сирхана, старик выведет их на побережье Внутреннего моря... Думаю, здесь они нам уже не пригодятся.

Острон молча кивнул: он все еще переживал смерть Абу, никак не в силах поверить в нее.

Уставшие, измученные путники наконец отыскали подходящее место под сухим мертвым деревом, долго осматривались, наконец все же Острон развел костер, и они встали лагерем. По примерным расчетам Сунгая, уже давно был день, даже близился вечер, но сумрак никак не уходил, и солнца не было видно; казалось, в Хафире царит вечная ночь.

Они уселись вокруг костра, и Дагман с Вороном сами вызвались караулить, они и вправду выглядели немного бодрее остальных. Сафир между тем все еще всхлипывала, пока Острон обнимал ее за трясущиеся плечи, но наконец взяла себя в руки и подняла заплаканные блестящие глаза.

– Я сломала эмину шею, – сказала она. – Но мне едва хватило на это сил, и пока мы боролись, его лошадь отнесла нас далеко от места битвы. Я сначала хотела остаться на месте и подождать, пока Хамсин отыщет меня, но потом увидела багровое свечение и подумала, что это заря... я пошла в ту сторону и попала в Тейшарк.

Рука Острона мягко пожала ее локоть, и Сафир сглотнула.

– Они поймали меня там, – продолжила она, потом кивнула в сторону связанной Фатимы, все еще под присмотром Хансы, – она, и сам Муртаза, и... долгары. Они оба были там... я молю шестерых, чтобы они там и сдохли, ублюдки! ...Они привели меня в цитадель, а там был этот ужасный ящик, – по ее лицу пробежала тень. – Огромный ящик, будто раскаленный так, что светится, и это от него исходило сияние... Они привязали меня к камню, и я не знаю, что именно они хотели со мной сделать, но...

Лейла нахмурилась, не сводя с нее взгляда; глаза Сафир блеснули.

– Оба долгара стояли рядом со мной и пытались заставить меня поддаться темному богу, – дрогнувшим голосом добавила Сафир. – И от этого ящика исходило что-то невыносимо мерзкое, злое. Муртаза, к сожалению, ушел... я была бы рада, если бы и он оказался там, когда этот ящик взорвался. А эта, – она снова посмотрела на Фатиму, – вдруг превратилась в меня у меня на глазах, рассмеялась и ушла. А потом пришел Абу... я не знаю, как он догадался, где я, но он ворвался, как настоящий вихрь, и разметал собравшихся там безумцев, освободил меня и велел бежать.

Ее щеки покраснели неровными пятнами, и Сафир опустила взгляд.

– Мне было страшно, – тихо сказала она. – Так страшно, что я не попыталась помочь ему. Так и бросилась бежать, даже не оглядываясь... а потом произошел этот взрыв. Я не видела, что там стало, но я уверена, что все они там мертвы. И Абу... тоже.

Воцарилась тишина.

– Что бы он ни сделал, я не понимаю, как ему удалось, – потом раздался холодный голос Исана. – Этот ящик... я знаю, что это. Это багровое сердце Тейшарка, доставленное специально из Эль Габра, чтобы усилить влияние Асвада в цитадели. Оно слабее, чем то, что в Эль Габра, но все же считается, что уничтожить его невозможно.

– Он был очень умным, – почти шепотом сказал Леарза. – Для умных людей нет ничего невозможного.

Острон опустил голову.

– Эта девка, – добавил Исан, – отчего вы ее до сих пор не убили? Ее Дар, кажется, не представляет собой особой угрозы, но все же она может быть опасной.

Ханса вскинул голову; связанная девушка оскалила мелкие ровные зубки.

– Проклятый предатель, – прошипела она. – Муртаза поклялся убить тебя. Говорит, ты покрыл позором дом Майяд.

– Мне все равно, – спокойно отозвался белоглазый, – до чести дома мне давно нет дела, а что до Муртазы, то в любом случае один из нас рано или поздно прикончит другого и без всяких клятв.

– ...Она может пригодиться нам, – наконец не слишком уверенно сказал Острон. – И, в конце концов, она же женщина. У меня... попросту не поднимется на нее рука.

– Только скажи, господин Острон, у меня – поднимется, – немедленно отозвалась Алия, стремительно выхватила из-за пояса кинжал и направила его в сторону пленницы; та неожиданно отпрянула от нее и прижалась к Хансе. Молодой марбуд опешил.

– Я тоже хочу жить, – дрогнувшим голосом сказала Фатима. – Можете держать меня связанной, я пойду с вами... только не убивайте меня!

– Постой, Алия, – воскликнул Острон, поймал ту за запястье. – Она все равно не причинила нам особого вреда.

– ...Как скажешь, – не сразу кивнула Алия и убрала кинжал обратно за пояс.

Понемногу тишина овладела ими, окутала плотным одеялом; кому-то удалось задремать, Острон крепко обнимал Сафир, будто боясь, что она опять исчезнет, а она закрыла глаза и спала на его груди. Сафир снились кошмары. Бел-Хаддат на краю лагеря свернул себе самокрутку и закурил, глядя в серую мглу Хафиры. Леарза полулежал на бурнусе, откинувшись на свой мешок, и смотрел в небо.

Небо было неразборчиво-мутным, будто грязная вода, но вдруг Леарзе показалось, что он увидел мерцание крошечной звездочки далеко вверху.

"Быть может, это душа Абу Кабила, отправившаяся к шестерым", подумал он. "...Или просто звезда".

***

– Они не слишком разборчивы в еде, – пояснил Исан в ответ на вопрос Элизбара. – Хафира – достаточно... бесплодное место, как видишь. В основном они собирают разные коренья на склонах гор, до которых, к слову, нам не больше трех дней пути по прямой, если ничего не случится. Иногда едят мясо животных, забредших на юг. Когда совсем невозможно достать ни то, ни другое, они не брезгуют и человечиной.

– ...Мерзко, – пробормотал ассахан.

– Некоторые только этим и занимаются, – заметил белоглазый. – Я знаю насчет одного безумца, который вбил себе в голову, что он открыл секрет бессмертия. Этот секрет заключался в поедании новорожденных младенцев. Многие подобные ему, сосредоточенные на какой-то одной идее, которую они полагают смыслом своего существования, очень изворотливы и хитры. Поедатель младенцев долгое время бесчинствовал по поселениям нечистокровных, и никто бы его не остановил, но ему не посчастливилось забраться в поселение знати, где каждый младенец, разумеется, на счету, поскольку в теории может пробудить в себе Дар. Кажется, он похитил новорожденного ребенка из дома Эмин, и те прикончили его, разорвав на куски.

– Во имя богов, – немного недовольно сказал Элизбар, – тебе что, нравится рассказывать подобные... страшилки?

– Я думал, раз вам предстоит сражаться со слугами Асвада, чем больше вы знаете о них и их обычаях, тем лучше, – невозмутимо ответил Исан. – К тому же, на мой взгляд, эта история поучительная. Может, теория поедателя детей и была верной, но теперь уже не проверишь, бессмертен он был или нет.

– Меня сейчас больше интересует, поднимется ли солнце, – сказал ему Острон, шедший с другой стороны. Они шли по Хафире вот уже сутки, и на этот раз Исан вел отряд, а Одаренный Мубаррада в основном находился поблизости; поначалу особой разницы между пустыней, что находилась за стеной Эль Хайрана, и Хафирой не было заметно, к тому же и вправду солнце до сих пор не поднималось над горизонтом, и небо окутала беспросветная мгла. Холод был неумолим, и только быстрая ходьба спасала путников от него, пока они передвигались, а когда они вставали лагерем, приходилось разжигать два больших костра. К счастью, пока что не было видно ни единого безумца: Исан в первое же время предположил, что уничтожение багрового сердца сильно повлияло на них.

– Не хочется тебя огорчать, но вряд ли, – услышал Острон голос нахуды чуть позади себя. Оглянулся. Нахуда Дагман действительно шел чуть поодаль, рядом с Сафир. – Сила темного бога растет, а ему угодна эта бесконечная мгла.

– Неужели ему подвластно даже солнце!..

– Я думаю, дело в том, что Саид все-таки круглый, – сообщил Леарза, с рассеянным видом шагавший по серым пескам Хафиры. – И солнце никуда не делось, просто мы оказались на такой стороне этого шарика, что оно постоянно вращается с другой. Или... я тут подумал, может быть, это на самом деле Саид вращается вокруг солнца.

– Что за чепуха, – сказал Элизбар. – Саид круглый, да еще и вертится вокруг солнца? А солнце что, тоже круглое?

– Да, это мысль. И очень большое, – безмятежно подтвердил китаб.

– Да ведь если солнце неподвижное, то почему мы видим, как оно поднимается на востоке и заходит на западе? ...Ну, видели. Раньше, – спросил Острон.

– Потому что Саид вертится вокруг себя, – сказал Леарза. – И нам кажется, что это солнце, а на самом деле Саид подставляет ему то один свой бок, то другой. И вот теперь, должно быть, вращение его как-то изменилось, а может, и остановилось вовсе.

– ...И что дальше?

– Может, если мы уничтожим темного бога, все станет как прежде.