Текст книги "Лиловый (I) (СИ)"

Автор книги: . Ганнибал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 49 страниц)

– Мне бы твою смелость, – пробормотал Ниаматулла. – Он говорил, не умолкая... о таких вещах, о каких я и думать не хочу.

– Ну ничего, все позади. Теперь-то ты быстро поправишься, верно?

– Ага, – кивнул Улла, но не слишком-то убежденно.

Когда они вдвоем с Басиром спускались по узкой лестнице, в зале обнаружился новый посетитель. Анвар отвлекся от своего чтения и негромко переговаривался с ним; увидев парней, оба замолчали.

– Мир вам, – произнес нахуда Дагман. – Как больной, уже оклемался?

– Он пришел в себя, – ответил Басир. – А ты хорошо знаком с ним, нахуда Дагман?

– Лет пять уже знаю его, – фыркнул моряк, – еще с его отцом дружбу водил. Акил был интересный человек, я любил поговорить с ним, когда стоял в здешнем порту. Ну, конечно, если не спорить с ним на его больную тему насчет Суайды.

– Насчет Суайды?..

– О, папенька Уллы большой был знаток всяких легенд, – рассмеялся Дагман, – только на одном он был просто помешан: утверждал, будто Суайда не был порожден темным богом, а был братом Эльгазена, с которым Эльгазен рассорился, и тот ушел на юг.

– Да ведь это просто миф, – удивился Острон. – И все равно ничего не докажешь, что ни утверждай.

Дагман пожал плечами.

– Я ему о том же говорил. Ну, а потом бедолага помер... чтобы поддержать семью, Улла и начал играть на барбете по прибрежным трактирам. Я там его часто видел.

Басир и Острон обменялись взглядами.

– Надеюсь, он скоро выздоровеет, – сказал Острон, Басир кивнул. Нахуда поднялся на ноги.

– Пойду загляну к нему, – произнес он и стремительно прошел мимо парней, взбежал по лестнице наверх. Анвар, все это время слушавший их разговор, поднял светлые брови и вернулся к книге.

***

Он знал этого человека уже... вот ничего себе!.. Уже почти целый год. Они познакомились в далеком оазисе, когда Острон был еще глупым ничего не понимающим мальчишкой, перепуганным неожиданным нападением одержимых, и кучерявый джейфар показался ему очень суровым, бывалым воином. Ну, Сунгай действительно был его старше и всегда держался спокойно, не позволял себе повышать голос без нужды. Временами Острону казалось, что ничто не в состоянии поколебать этого человека.

Оказалось, и у него есть свое слабое место.

Сунгай довольно давно узнал о том, что у него есть Дар; будучи по своей природе человеком ответственным, он легко взял на себя и эту ответственность и уже много лет был уверен, что его долг – защищать людей. Когда пробудился темный бог и начались нападения одержимых, Сунгай так же спокойно принял и то, что они, Одаренные, – последняя надежда Саида. Кажется, близких родственников у него не было, и держался он всегда чуть особняком, отчего быстро отделился от своего племени и посвятил всего себя этой войне.

К Острону Сунгай относился благожелательно; Острон также полностью осознавал свою ответственность и принимал ее. Когда они узнали о том, что Ханса – тоже Одаренный, это вызвало неожиданный всплеск гнева у обычно сдержанного джейфара. Острон до сих пор фыркал, вспоминая, как Сунгай в тот вечер выговаривал парнишке, а тот принял свой обычный вид "я сам себе хозяин", но все-таки был пристыжен.

Теперь между Сунгаем и Хансой воцарился хрупкий мир; своенравный марбуд все-таки тоже принял свою ответственность, пусть и неохотно, и то, что они втроем будут воевать с темным богом и его слугами, как-то не подлежало сомнению.

А теперь появился этот Элизбар.

Острон видел его один-единственный раз, и с тех пор щеголеватый пройдоха не объявлялся. Это был человек, который был способен ввести Сунгая в состояние ярости одним своим отсутствием. Они уже четыре дня как находились в Ангуре; джейфар выглядел мрачнее тучи и пропадал на пристани, переговариваясь с птицами, которые доносили ему последние вести со всех краев. Дядя Мансур, поначалу возлагавший на него большие надежды, – в конце концов, Одаренные официально были командирами туменов, первейшими помощниками Халика, – совсем смирился.

Острон в тот день нашел Лейлу; девушка обучала лучников-новобранцев на стрельбищах. Эти люди, явившиеся уже после поражения в Тейшарке, были еще неопытнее тех, кто отправлялся отвоевывать Эль Хайран. Стрельбища располагались сразу за городской стеной, строительство которой недавно было завершено; это были огромные поля, уставленные мишенями, и вдалеке Острон заметил фигуру Сафир. Сердце екнуло. Потом он опять вспомнил ее последние слова и отвернулся, чтобы не видеть ее.

Лейла мило улыбнулась, когда увидела, кто пришел. В руках она держала короткий лук, на ее поясе висел кинжал-джамбия с кривым широким лезвием; Острон знал, что она также была во главе сотни лучников.

– Кто почтил наши скромные занятия своим присутствием, – с легкой насмешкой возвестила она. – Чем обязана, господин Одаренный?

– Лейла, прекрати паясничать, – чуть заметно поморщился Острон. – Я тебя насчет того ассахана хотел спросить.

– А, Элизбара? Надо же, я думала, ты захочешь отблагодарить его в первый же день.

Острон кашлянул.

– Вообще-то я хотел просто поговорить с ним.

Девушка кокетливо дернула себя за кончик толстой косы, склонила голову набок.

– Ага, и тебе нужно узнать, где этот жулик обретается, верно? Ну скажу я тебе, и что?

Он опешил от удивления.

– То есть, ты мне не скажешь?

Она снова улыбнулась. Ее взгляд скользнул куда-то за спину Острону; он догадался, что Лейла смотрит на реакцию своей главной соперницы Сафир, которая не могла не заметить его присутствия на стрельбищах, потому что лучники, бывшие под опекой Лейлы, перестали стрелять и с любопытством косились на них. Взгляд Лейлы упал на солдат, и на какое-то мгновение ее лицо посуровело.

– Чего отвлеклись? – крикнула она. – Продолжайте!

Они спешно отвернулись и принялись вразнобой натягивать тетивы.

– Скажу, – на лице Лейлы снова скользнула улыбка. – Но не даром.

Острон вздохнул.

– Чего ты хочешь?

– Поцелуй.

– И ты думаешь, что я?.. – он подавился. Лейла захихикала.

– А то не скажу, и ищи-свищи его. Сунгай сколько угодно может думать, что этого пройдоху легко найти, только это не так.

– А если я спрошу кого-нибудь другого? – рассердился Острон.

– Кого это, интересно, – ее улыбка стала какой-то совсем... кошачьей, что ли. – Ну? Будешь бегать по всему Ангуру в поисках?

Острону ужасно хотелось обернуться и посмотреть, смотрит ли на них Сафир. Но оглядываться он не хотел. Она первой наговорила ему ерунды, пусть теперь и мучается.

– Ладно, – сказал он. – Договорились.

– Плата вперед, – хихикнула Лейла и сделала шаг вперед, оказываясь совсем близко к нему; вытянулась на цыпочках, чуть наклонилась. Острон зажмурился и чмокнул ее в губы.

Вышло немножко дольше, чем он хотел. Стрелы продолжали со свистом вонзаться в мишени; Лейла мягко прошептала ему:

– Жулика ты найдешь в трактире "Маруна".

– Хорошо, – пробормотал Острон, спешно развернулся и почти побежал прочь. Уши горели: хорошо еще, под хадиром их не должно быть видно. Он так и не знал, видела их Сафир или нет. А!.. Даже если и видела – это ее проблемы.

Теперь у него была новая цель. Искомый человек отыскался в казармах; Острон нисколько не удивился, когда обнаружил, что Ханса валяется на своей кровати, высвистывая что-то, и начищает свою шашку. Больше всего на свете Ханса любил ничегонеделание. Ну, после распивания арака по трактирам. Хотя это можно было списать на последствия приема настойки Анвара, Острон все-таки удивлялся тому, как много марбуд спит, например.

– Эй, – сказал он, заглянув в комнату, – пойдем-ка со мной.

– Чего надо? – буркнул Ханса. Шашка и так блестела, будто новенькая, но его рука с тряпочкой продолжала методично скользить по клинку.

– Сходим в один трактир, – Острон подмигнул ему. – Выпьем по пиале арака.

– Чего это ты вдруг? А как же верблюжье молоко? – немедленно вскинулся тот; этого Острон и ожидал.

– Ну, арак-то пить будешь по большей части ты, – сказал он. – А мне надо кое с кем поговорить.

На носатом лице Хансы отразилось понимание. Отложив шашку, он поднялся на ноги, повязал платок на голову.

– Ну пойдем.

Еще один необходимый человек только что закончил работать и пил воду из бочки на заднем дворе кузницы.

– Абу, – окликнул его Острон, когда они с Хансой зашли во двор. – Ты не очень занят?

– Уже нет, а что? – ответил кузнец, ополоснув лицо водой и отфыркиваясь.

– В таком случае, не сходишь ли с нами до одного трактира?

– Небось до того, в котором этот Элизбар засел? – в смекалке Абу было не отказать. Он оставил ковш плавать в бочке, поправил свой халат. – Выпить арака я не прочь.

Втроем они спустились по закатной улице к набережной; названный Лейлой трактир Острон знал, хоть и ни разу не был там. Местечко не многим лучше любого другого портового кабака, на полотнище, свисавшем сбоку от двери, намалевана развязная девица, – видимо, та самая Маруна, – на приколоченной с другой стороны табличке кособоко выведено "пироги с мясом". Будто не слишком уверенный, писавший это добавил пониже: "ночлег".

В помещении было дымно. Жизнь идет своим чередом, невзирая ни на какие катастрофы и войны; всегда найдутся люди, которым либо нужно залить тревоги алкоголем, либо просто наплевать. Все столики были заняты, но Острону везло в тот вечер: он почти сразу заметил подозрительно знакомую расшитую рубаху в дальнем углу.

Переглянувшись, они с Хансой первыми направились к тому столику. Чуть замедлили ход, когда обнаружили, что какая-то девица поспела к столу быстрее, уселась рядом с ассаханом. Тот вальяжно обнял ее за плечи. Между Хансой и Остроном, как корабль, прошел Абу и уверенно остановился за спиной Элизбара. Почти деликатно тронул того за плечо; ассахан обернулся.

– Чего... а, это ты, почтенный, – немного недовольно, хоть и попытавшись улыбнуться, сказал он. Ханса схватил Острона за локоть, и они тоже подошли. Темные глаза Элизбара скользнули по ним, и выражение его лица окончательно скисло. Женщина между тем выскользнула из-под его руки и убежала.

– Не возражаешь, если мы присядем? – в лоб спросил ассахана Ханса. Тот вздохнул и покосился вслед беглянке.

– Нет. Только если вы трое пришли уговаривать меня пойти с вами, я вас сразу предупреждаю: нет, вступление в отряд по спасению вселенной меня не интересует, и...

– Вообще-то я хотел поблагодарить тебя, Элизбар, – мило улыбнулся Острон. Его спутники тем временем уже опустились на подушки вокруг столика. – Ты ведь спас мне жизнь.

Элизбара это сбило с толку. Он раскрыл рот, желая что-то ответить, потом передумал и закрыл его. Острон сел напротив и взглянул на ассахана. Надо сказать: Элизбар был похож на кого угодно, только не на Одаренного Ансари (и вообще на целителя). Больше всего он был похож на разбойника. Тюбетейку он носил ярко-красную, с еле видным золотым узорчиком по краю, а поверх расшитой нарядной рубахи на нем была кожаная безрукавка; в темноте трактира было не очень видно, но Острон, еще когда они только подошли к ассахану, сразу отметил длинные ножны, заткнутые за его кушак.

– Ну, э, – сказал наконец Элизбар. – Считай, что поблагодарил. И передай этому кудрявому, что если я захочу – он меня не найдет.

Острон пожал плечами; Абу Кабил тем временем уже принял кувшин и пиалы от служанки, кокетливо подмигнувшей Элизбару, и принялся разливать арак на троих. Заглянув в пиалу Элизбара, он долил арака и туда.

– Сунгай – Одаренный Сирхана, – безмятежно сообщил Острон. – Все животные подчиняются ему. Спрятаться от него будет непросто. Кстати, а давно ты узнал, что у тебя самого Дар?

– Давно, – буркнул ассахан. – Я тебе вот что скажу, как там тебя?.. Острон, я Ансари об этом Даре не просил. Он мне не нужен. И поэтому я его использую, только когда действительно очень надо. Ясно? Я не лекарь.

– Значит, вылечить меня было действительно очень надо? – с невинным видом поинтересовался Острон; Абу ухмыльнулся в сторону. Ханса был целиком поглощен араком; Элизбар состроил физиономию.

– Ну, – сказал он, – когда такая красивая девушка умоляет меня помочь ей, я обычно помогаю. Хотя, конечно, я предпочел бы спасти жизнь ей, а не тебе.

Они переглянулись.

– Раз ты не лекарь, – заметил Абу Кабил, – чем же ты занимаешься? Будешь воевать вместе с остальными?

– Еще чего не хватало. Никогда не состоял в войске и не буду, – надменно отозвался тот, – мне привычнее сражаться в одиночку.

– И что привело тебя в Ангур? – добавил Ханса, лениво вертя пиалу в пальцах. – Сюда же как раз идут все, кто хочет присоединиться к войску.

– Я... путешествую.

– Угу. И к какой банде ты принадлежишь?

– Эй, полегче! – взъерепенился Элизбар. – Какие банды, юноша! Может, я похож на разбойника, но все, что я воровал, – это женские сердца!

– ...А, – с постной физиономией протянул марбуд. – Мы предпочитали грабить караваны.

Они обменялись суровыми взглядами.

– Кстати, Ханса – Одаренный Джазари, – встрял Острон, осторожно пихнув марбуда локтем. – Скажи, Элизбар, раз ты не собираешься присоединяться к войску, значит, ты покинешь город?

– С чего ты взял?

– Ну, здесь скоро будет небезопасно. Возможно, всех мирных жителей отправят на север. Ведь теперь по реке Харрод проходит граница наших владений, и кто знает, что затеют коварные безумцы! У темного бога есть и соглядатаи, и... кое-какие вещи похуже, – он сделал большие глаза. – Как-то мы уничтожили янзар: с помощью такой штуки одержимые могут следить за тем, кто ее несет.

Элизбар пожал плечами, но как-то неуверенно.

– Там посмотрим, – сказал он, – если понадобится – я ведь тоже могу уйти на север.

– Кстати, мы собираемся идти на западное побережье, – добавил Острон. – Чтобы искать Одаренного Маарри... и Ансари. Раз уж ты с нами не хочешь. Быть может, среди ассаханов есть и другие.

– Небольшим отрядом, – кивнул Ханса. – Только мы, Одаренные, и еще парочка преданных бойцов.

– Кстати, Лейла тоже пойдет с нами, – заметил Абу Кабил.

– Зачем это вы тащите с собой девушку? – немедленно отреагировал Элизбар, чуть не опрокинувший пиалу.

– Тащим? – Острон рассмеялся. – Она сама кого угодно потащит. В любом случае, я уверен, на западном побережье будет куда спокойнее, чем здесь...

– Ладно, ладно, – немного сердито отозвался ассахан, – делайте, что хотите, в конце концов, меня ваши дела не касаются.

С этими словами он щедро плеснул арака в свою чашку.

***

В отряде, шедшем с запада, было чуть больше восемнадцати тысяч, и эти воины остановились, не доходя до города, который, возможно, и так уже не смог бы вместить их всех; птицы доложили Сунгаю, что небольшая группа всадников отделилась от остальных и направилась в Ангур.

Он ждал этого добрую неделю, не меньше: птицы могли доложить, что идут люди, они отличали своих от врагов и примерно описывали размер отряда (не в привычных человеку словах, это точно); чего птицы не могли – так это знать, кто идет во главе.

Хамсин принесла ему последнюю новость, уже поздно вечером, когда время дневных птиц закончилось. Всадники с запада въехали в город; Сунгай снялся с места и почти побежал к воротам.

Первый из приехавших воинов, с бородой, заплетенной в косицу, спешился и оглянулся. Отряд никто особо не встречал: в последнее время в Ангуре было слишком много приезжих. Сунгай узнал воина и подошел к нему.

– Муджалед, – сказал он. Муджалед повернулся.

– Мир тебе, Сунгай.

– Залман?..

– Пал.

– ...Ладно, не сейчас, – вздохнул Сунгай, взмахнул рукой в сторону улицы, ведшей в город. – Вы проделали немалый путь. Пойдемте со мной.

Он отвел их в казармы, где комендант выделил им комнаты; Муджалед лишь бросил свой полупустой вещевой мешок возле кровати и пошел следом за Сунгаем. Пожилая женщина накрывала на стол на первом этаже, и они опустились в подушки вокруг.

– Ты знал, что Залман пал, – без вопроса в голосе произнес Муджалед. За прошедшее время бывший командир Тейшарка сильно осунулся, а его белая кожа делала его похожим на смертельно больного человека.

– Да, – кивнул Сунгай. – Как это было, Муджалед?

Командир криво усмехнулся.

– Ужасно, – ответил он. – Какое-то время мы держали оборону. Генералу Ан-Найсабури пришлось отозвать все отряды со стены в крепость. А потом явилось это... создание. Люди будто посходили с ума. Кто-то начал кидаться на собственных товарищей. Генерал пытался схватиться с ним и погиб в бою. Тогда я... может быть, я поступил, как трус, не знаю. Я собрал людей, которые еще слушали меня, и повел их прочь.

– Ты поступил правильно, Муджалед, – вздохнул Сунгай. – Это был долгар... во всяком случае, так они себя называют. Мы столкнулись с таким же в Тейшарке.

– Тейшарк по-прежнему принадлежит темному богу, – уточнил Муджалед.

– Хуже. Весь южный Саид принадлежит темному богу.

Муджалед покачал головой.

– Трудные времена настали. А где Халик?

– ...Погиб.

Дверь распахнулась, и в комнату буквально влетел Острон; заметив Муджаледа, он воскликнул:

– Ты жив! Слава Мубарраду!

– Я жив, – сдержанно ответил ему тот, – но тысячи других людей погибли, Острон.

– Я знаю, – улыбка сошла с лица молодого нари. – ...Все только хуже и хуже, да?

Сунгай и Муджалед переглянулись.

– Да, – сказал Муджалед. – Мы проигрываем эту войну. Мы потеряли стену Эль Хайрана.

– Пока у нас есть Харрод, – заметил Острон. – Харрод... даст нам время. Я надеюсь, нам его хватит.

– О чем ты говоришь?

– Мы же не можем сидеть на месте, – пояснил парень, пожимая плечами. – И поскольку Одаренные – наша последняя надежда на победу... мы должны сделать все, что в наших силах. Ты нужен здесь, Муджалед, и даже сам не догадываешься, насколько.

– Мы обсуждали это, – добавил Сунгай. – За прошедшее время мы отыскали еще двоих, – он чуть поморщился. – Но остаются маарри и китаб. Боюсь, что это означает, что мы должны срочно отправиться на поиски. На побережье, по ахадам маарри, и на север – в горы Халла. Это займет время.

– В это время граница по Харрод должна стоять, – сказал Острон. – Пока что оборону возглавляют господин Ар-Расул и мой дядя, но у обоих нет опыта в этом. У тебя он есть, Муджалед.

– Так вот что вы задумали, – пробормотал командир, переводя взгляд с одного Одаренного на другого. – Но когда вы отыщете всех... что тогда?

– Еще не знаю, – честно признался Острон. – Но я думаю, там будет видно. Возможно, Одаренный Хубала будет знать, что делать: ведь они, говорят, могут предвидеть будущее.

– Не исключено, что в него все и упирается, – хмыкнул Сунгай. – Поэтому так важно найти его, Муджалед.

Командир молча кивнул.

***

Тишина висела над городом.

Настолько абсолютная тишина, какой в реальности не бывает. Ни звука, ни шелеста, ни шороха. Замерло все, само небо накрыло город одеялом, не давая пошевелиться.

Он знал это место: это была та самая площадь, на которой когда-то они стояли вдвоем с Халиком, глядя на город с высоты птичьего полета. Впереди простирались дома, кривые улочки, ручейки с перекинутыми через них мостиками. Еще дальше – река и пристань, и белые паруса стоящих на якоре дау.

Ни одного дау не было. Река была черной, как ночь; казалось, какая-то субстанция застыла в русле вместо настоящей воды.

Холод окутал все вокруг. Неправильно... все это неправильно.

Дистанция здесь не имела значения. Он мог видеть на южном берегу реки развалины. Длинная полуразрушенная стена тянулась от края до края, а за ней виднелись горы; он сглотнул, осознавая, что видит стену Эль Хайрана – то, что от нее осталось.

За стеной были горы Талла.

Небо хмурилось и поблескивало молниями над их хребтами.

Думаешь, что за рекой ты в безопасности, прошелестел знакомый голос. Ты нигде не в безопасности, нари.

– Заткнись, – сказал Острон, и его собственный голос прозвучал так, будто слова проникали сразу в уши, минуя воздух. Это на мгновение сбило его с толку, но он быстро взял себя в руки и добавил: – Ты все лжешь, темный бог. Я не верю ни одному твоему слову. К тому же, это всего лишь сон.

А что такое сон? – вкрадчиво спросил темный бог.

– Это значит, что все вокруг меня – ненастоящее, – уверенно ответил Острон.

На твоем месте я бы не был так в этом уверен.

Он вглядывался в горы и заметил, что изредка между черными скалами поблескивает что-то багровое. Развалины Эль Хайрана уходили в обе стороны, и с одной он увидел белую крепость... оскверненную. Золотые купола больше не блестели над Тейшарком. Белые стены потрескались.

С другой стороны был Залман. Острон никогда не бывал в Залмане наяву; это был не менее величественный город, выстроенный на скале. Разрушение коснулось и его, вычернило, опустошило.

Это только начало, произнес бесплотный голос темного бога. Все еще впереди.

– Надо же, ты прав, – дерзко отозвался Острон, сжимая кулаки, – это действительно только начало. Скоро мы вернем себе южный Саид. Мы отстроим стену заново... нет. Мы сделаем так, что в стене больше не будет необходимости. В горах Талла будут жить племена. Одержимых не останется.

Мечты, возразил темный бог. Все люди мечтают. Но в реальности мечты не сбываются, нари.

– Я сделаю так, чтобы сбылись.

Ответом ему был лишь холодный смех.

Опуская взгляд на крыши домов, Острон с ужасом обнаружил, что дома смотрят на него пустыми провалами окон.

Ангур был разрушен.

***

Лето окончательно вступило в свои права, и днем над городом висела жаркая дымка, и воздух дрожал от пронзавших его солнечных лучей. Камни мостовых были раскалены настолько, что обед можно было бы приготовить прямо на них; собственно говоря, в обед на улицах почти никого не было. Жара заставила их забиться в темную прохладу помещения, и в зале собрались люди: трое Одаренных, однорукий китаб и кудрявый маарри с барбетом.

– Нам давно пора подумать о нашей задаче, – сказал Сунгай; на его плече спала сова, неподвижная, как статуя. Острону, сидевшему рядом, опять ужасно хотелось погладить ее по перышкам, но он знал, что это чревато прокушенными пальцами. – Стражи на Харрод продержатся достаточно долго, но медлить нельзя.

– Большой отряд нам ни к чему, – ответил ему Острон, – чем быстрее мы будем передвигаться, тем лучше. Я вообще думаю, лучше нам отправиться втроем: я, ты и Ханса.

– А чего это Абу говорил про Лейлу? – хмыкнул марбуд, развалившийся прямо на полу. Острон пожал плечами.

– Я так понимаю, он думал, что это может поколебать решимость Элизбара, – предположил он. – Раз уж тот любитель погоняться за юбками.

– Ха-ха, пусть попробует погоняться за ней! Кстати, она не носит юбок.

– Втроем? – перебил его Басир. – Я думал, мы тоже пойдем с вами.

– Нет необходимости, – возразил Сунгай, – к тому же, это не такая уж сложная задача, нам нужно просто проехаться по прибрежным селениям и поспрашивать людей.

– И тем более я намерен пойти с вами, – ответил китаб. – Вы же отправляетесь в горы Халла! Я должен попасть туда, в сабаин Умайяд, чтобы доставить туда спасенные из Тейшарка книги. Кстати, то, что я калека, на этот раз не будет особой проблемой, раз вы говорите, что задача несложная. А еще я знаю окрестности в Халла.

Острон и Сунгай переглянулись.

– Кстати, наверняка господин Анвар тоже захочет пойти, – добавил Басир, уже с меньшей горячностью.

– Во имя Сирхана, – недовольно протянул Сунгай, – да так с нами половина Ангура увяжется. Нет, мы не можем брать с собой большое количество людей.

– Разве это большое? Вы трое, я, Улла, – Басир принялся загибать пальцы, – господин Анвар... всего шесть человек.

– Ага, а еще Лейла не усидит на месте, – напомнил Ханса, глядевший в потолок. – И от нее мы так просто не отвяжемся.

– Ну, семь.

Острон открыл рот, но передумал и закрыл его. Сунгай шумно вздохнул.

– Ладно, – сказал он. – Семь так семь. В таком случае, я думаю, нам лучше отправиться в путь поскорее.

– Сегодня вечером, – предложил Острон. – Ночью жара спадет. Я надеюсь, – он криво усмехнулся, – по эту сторону реки по ночам путешествовать еще безопасно.

– Хорошо, договорились... – начал было Сунгай, потом что-то привлекло его внимание. – Улла?

Молодой аскар сидел на полу, скрестив босые ноги, и баюкал барбет. Вид у него был отсутствующий. Темные глаза запали, и в них будто горел какой-то огонек.

– Улла, – повторил Басир, подергав его за рукав. Тот поднял голову, словно опомнился.

– А?..

– Что-то не так, Улла? – спросил Острон. – Ты как будто с луны свалился.

– Я... – поэт потряс головой. – Все в порядке, Острон. Я просто задумался.

– Ты пойдешь с нами? – спросил Басир. – Да?

– Да, конечно.

Они снова обменялись взглядами; Острон пожал плечами. Ханса, глянув на них снизу вверх, сказал:

– Ну что, встречаемся на закате у западных ворот? Когда спадет жара.

– Ага.

– Лейле лучше не говори, – предупредил его Острон. – Если она увяжется за нами, так тому и быть, но если нет – ну, тем лучше для нее.

– Вообще-то с нами будет безопаснее, – заметил Басир. – Я сообщу господину Анвару.

– А я пойду отыщу этого Элизбара, – сказал Острон. Сунгай громко фыркнул:

– Он не пойдет с нами, чего стараться.

– Ну, по крайней мере он будет знать, куда приходить, если передумает, – улыбнулся нари, поднимаясь на ноги. Жара понемногу спадала; приняв решение, они сразу оказались заняты по горло. Ханса отправился в стойла узнавать насчет верблюдов, Басир ушел искать ученого китаба, взял с собой Уллу.

Острон заглянул в трактир "Маруна", но ассахана-пройдохи там не было, хотя одна из служанок, кокетливо поправляя подол платья, сказала ему, что тот может быть в порту.

– Чего ему там делать? Корабли сейчас никого не перевозят без приказа господина Ар-Расула, – пробормотал Острон, но послушно отправился на пристань. Там было непривычно тихо: многие корабли все еще продолжали патрулировать реку, временами обстреливая группы одержимых, замеченных ими на южном берегу, а остальные стояли пришвартованные и со спущенными парусами. В эти суровые времена людям было не до торговли и путешествий: какие-то моряки разгружали одномачтовый зарук небольшого размера, и только.

Поискав глазами, Острон обнаружил стоящих у фонтана Нахаванди людей. Один из них носил ярко-красную тюбетейку, которая издалека и выдавала в нем Элизбара. Второй также неожиданно оказался знакомым.

Он подошел к ним и уловил обрывок разговора:

– Нет, и даже не спрашивай. Что я точно знаю, – так это то, что у тебя нет суммы, за которую я бы согласился вывезти тебя отсюда. И вообще, ходят слухи, что ты Одаренный, так разве ты не должен оставаться в городе?

Элизбар ответить не успел; Острон встал рядом с ним и с улыбкой сообщил:

– Вообще-то, нахуда Дагман, мы уходим сегодня вечером.

– Я с вами никуда не пойду, – торопливо сказал Элизбар, оглянувшись на него. Острон лишь пожал плечами.

– А я с тобой и не разговариваю, – с независимым видом возразил он. – Нахуда Дагман – мой друг.

Густые брови капитана недоверчиво поднялись, но Дагман ничего не сказал на это; сунув большие пальцы рук за свой широкий кушак, он только спросил:

– И куда же вы держите путь, Острон?

– На запад, – отозвался тот. – Вдоль берега Харрод стоят ахады маарри, а ведь нам еще нужно отыскать Одаренного Гайят. А там и побережье моря, и таманы ассаханов. Быть может, там мы найдем еще одного Одаренного, если боги будут благосклонны.

– И велик будет ваш отряд?

– Нет, и я прошу вас никому не рассказывать, – заговорщически подмигнул Острон. – Сунгай говорит, мы должны двигаться как можно быстрее, поэтому нельзя брать с собой много людей. Потому мы и собираемся сегодня на закате у западных ворот, и никого не предупреждаем, чтобы никто с нами не увязался. Правда, боюсь, некоторых это не остановит. Господин Анвар желает идти с нами, и Ниаматулла, а уж чтобы отговорить Лейлу, никакого красноречия не хватит.

Дагман ухмыльнулся.

– Этот ученый, значит, с вами? А старина Абу?

– Абу Кабил? – Острон немного удивился. – Нет, мы не говорили ему. Во всяком случае, я думаю, такой отличный кузнец больше нужен в городе.

Нахуда лишь пожал плечами. Острон коротко кивнул ему.

– Ну что ж, я пойду. Должно быть, у вас море дел, нахуда Дагман.

– Кое-какие есть, – задумчиво отозвался тот. Острон отвернулся и пошел прочь; уже с расстояния он услышал их реплики.

– Если хочешь, чтоб тебя взяли на корабль, поговори с нахудой Халибом, – невозмутимым голосом произнес Дагман. – Его судно поставляет железную руду с востока.

– Я передумал, – ответил Элизбар.

***

Не столь давно завершенная стена вокруг Ангура была в чем-то произведением искусства. Городской архитектор Али-Васиф, юность проведший в горных селениях китабов, был знаток своего дела; хотя многие годы он строил дома, он еще не забыл, как возводятся надежные укрепления. Городская стена была в пять касаб высотой, по ней можно было спокойно пройти двум людям, взявшись за руки, а ворота были выкованы из железа. Поскольку построена она была совсем недавно, город еще вполне умещался в ее пределах, и снаружи простирались лишь холмы, поросшие травой.

Западные ворота располагались перед небольшой площадью, которая еще полгода назад была всего лишь городской окраиной; домишки, стоявшие вокруг, были маленькими, и народу здесь обычно бывало немного. На воротах стояли стражники, но все они, разумеется, знали в лицо по меньшей мере Сунгая, а многие и Острона с Хансой.

Острон и Сунгай и пришли первыми; совы на плече джейфара не было. Каждый из них вел в поводу породистого хеджина. Животные не привыкли к новым хозяевам и время от времени сердито кричали. Город, впрочем, еще не спал, и их рев сливался с его затихающим шумом.

– Я думаю, он придет, – сказал Острон, хотя без особой уверенности. Сунгай презрительно сплюнул.

– Если и нет, – произнес он. – Не уверен, должны ли мы брать в отряд настолько безответственного человека.

– Ты почти не знаешь его, – возразил Острон. – Быть может, он такой только с виду.

– Ага, конечно.

Третьим явился Басир; к седлу его верблюда был приторочен немаленький мешок слегка квадратных очертаний: с книгами, не иначе. Китаб легко соскользнул со спины животного, не дожидаясь, пока оно опустится на колени, и подошел к ним.

– Господин Анвар скоро тоже будет, – сказал он. – Вместе с Уллой.

– Улла какой-то странный в последнее время, – вполголоса заметил Сунгай. – Ты уверен, что ему стоит идти с нами?

Басир пожал плечами.

– Лекарь говорит, он полностью поправился. Правда, мне кажется, что-то гнетет его.

– Я о том же.

– Я знаю, что гнетет его, – мрачно произнес Острон, глядя в сторону. – Пусть идет. Быть может, с нами ему станет легче.

Они переглянулись, но возражать ему не стали. Тут на улице, спускавшейся с севера, показались еще два всадника: сам Ниаматулла и ученый китаб. За спиной Уллы виднелся привычный барбет. Китаб верхом на верблюде держался как-то неловко, будто почти не умел ездить; впрочем, за последние десять лет, проведенные в храме Шарры, навыки верховой езды могли и забыться.

– Господин Анвар, – окликнул Сунгай толстяка, когда тот кое-как, не без помощи кнута, заставил свое животное опуститься на колени. – Надеюсь, Басир предупредил тебя, что мы... сделаем большой крюк, прежде чем отправиться в горы Халла.