Текст книги "Успокой моё сердце (СИ)"
Автор книги: АlshBetta
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 54 страниц)
С надеждой смотря на мужчину, мой мальчик спрашивает снова. На этот раз мне даже не видно, как это происходит, но судя по ответу Эдварда, вопрос-таки был.
– Хорошая. Очень хорошая, родной.
Подобным разъяснением Джерри, похоже, остается удовлетворен. Шмыгнув носом, устраивается на плече отца. Гладит его, что-то бормоча.
– …А я тебя больше, – спустя некоторое время, шепчет Каллен, поглаживая светлые волосы. Посмеивается, с непередаваемой лаской глядя на засыпающего сына. Последние слова говорит совсем тихо, словно подтверждая предыдущие:
– Ты даже не представляешь, насколько, сыночек.
*
Сантьяго встречает нас ласковым порывом теплого ветра и безоблачным светло-голубым небом. Таким безмятежным и солнечным его не удавалось изобразить даже Джерри.
Медленно, стараясь рассмотреть получше все, что вижу, прохожу следом за Эдвардом от трапа к серебристой «Ауди», наслаждаясь пейзажем вокруг.
Сбылась детская мечта. Я, наконец, увидела что-то кроме Америки.
Машина просторная и удобная. Места на заднем сидении хватит для пятерых, так что мы с комфортом размещаемся на нем все вместе. Я и Джерри, традиционно, у окна.
Встретивший нас человек, судя по всему, из местных. Его темная кожа и живые черные глаза, кажется, пробираются в самую душу. Но, несмотря на свободные шорты и рубашку в цветочек, профессионализм исходит из него ваттами. Чем-то напоминает то ощущение, что вызывал во мне Эммет или кто-то другой из приближенных Каллена.
Двадцать шесть километров от аэропорта до города пролетают очень быстро. Особенно тогда, когда за окнами исчезают самолеты и взлетно-посадочные полосы, а появляется бескрайний синий океан, простирающий вперед на многие-многие километры. Сияние водной глади от солнца пленяет меня сразу же. Зачарованно гляжу на чаек, парящих над ней, на крохотные пятнышки – рыбацкие лодки – невдалеке от берега, на пляжи с белым-белым, как пудра, песком. Гляжу и не могу наглядеться – не мешают наслаждаться видом даже тонированные стекла.
Джером тоже поражен такой красотой – его воодушевленные, завороженные глаза не отпускают сказочного вида.
Смотрю на радостную улыбку моего мальчика и улыбаюсь сама, почти одновременно с его папой. В этом мире, в этом царстве покоя и гармонии, воды и солнца, не может быть ничего угрожающего, страшного, сводящего с ума. Здесь тепло и уютно, как дома. Здесь нет проблем. Здесь каждый уголок – безопасен. И не думаю, что мое мнение может измениться.
В таких условиях, конечно, ночной разговор между Калленами кажется чем-то вроде продолжающегося сна, но я прекрасно понимаю, что действительно его слышала. И прекрасно понимаю, что поговорить с Эдвардом не помешает. Есть ещё что-то, что чувствует мальчик по отношению ко мне, чего я не знаю?
Если боится, это плохо… очень и очень. Мне казалось, эту ступень мы перешагнули.
Зато умиляет и трогает их общение друг с другом. Это правда какая-то инопланетная связь – именно такими должны быть отношения детей и родителей. И этот мужчина смеет заявлять, что делает своего ангела несчастным? Что мучает его?..
«Ауди» сворачивает с трассы куда-то вправо. Океан пропадает из виду, заставляя мои мысли, следя за ним, переключаться на другие темы.
С не меньшим интересом разглядываю ту дорогу, по которой едем. Постепенно сужаясь, она ведет куда-то вдаль, за большую и пестрящую вечнозелеными деревьями гору. Машины, проезжающие мимо, пропадают. Здесь только мы одни.
– Это тайная резиденция? – спрашиваю у Эдварда, мельком взглянув на его лицо. Каллен щурится.
– Почти.
Ещё десять минут пути. Ещё десять минут лицезрения поражающих воображение широких деревьев над нашими головами. Раскидистые ветви, толстые стволы и шумящая листва напоминает пейзажи из волшебной сказки. Капельки влаги блестят на крохотных листиках каких-то кустов, напоминающих папоротник, вдоль дороги.
На этот раз машина поворачивает медленно, ловко маневрируя над открывшейся внизу пропастью. Хлипкий заборчик по бокам трассы явно не спасет от падения, если даже немного, хоть самую малость, не справиться с управлением.
Затаиваю дыхание, наблюдая за мастерством нашего водителя. Глаза малыша распахиваются, а ладошки стискивают пальцы папы.
И только Эдвард остается абсолютно спокоен – будто бы каждый день видит подобное.
Внезапно догадываюсь, что так и есть. Пропасть, по краю которой он ходит, конечно, воображаемая, но падение внутрь так же страшно, как и на самом деле…
Ему не привыкать, это точно. Но я сделаю все, что бы это ощущение в мистере Каллене навсегда утерялось – у меня есть целых четыре дня!
Наконец, сумасшедшая часть дороги остается позади. Мы начинаем спускаться вниз.
Действительно секретно. Не каждому под силу добраться до нашего местожительства даже при не дюжих талантах вождения…
И вот, снова океан. Снова ласковая синяя водная гладь, расстилающаяся, как по велению кисти Джерри, на столько, насколько хватает глаз.
Мы проезжаем ещё пару сотен метров, приближаясь к ней, а затем останавливаемся.
Гравий подъездной дорожки характерным звуком сообщает, что приехали. Добрались.
Ловко выпрыгивая из машины прежде, чем я успеваю даже коснуться дверной ручки, смуглый мужчина достает из багажника наш единственный чемодан, шествуя с ним к дому.
Джером, не дожидаясь разрешения Эдварда, так же покидает автомобиль, с детским восторгом спрыгивая на зеленую траву. Ровно подстриженный газон-лужайка привлекает и мое внимание своим ярким зеленым цветом. По-моему, даже в каталогах его не изображают лучше.
И вправду здорово. Наощупь трава самая настоящая.
– Ты не должен выходить, пока я внутри, – мы с мальчиком одновременно оборачиваемся к Эдварду, захлопывающему дверь «ауди», – это недопустимо, Джером.
Серьезность и недовольство, слившиеся воедино на его лице, лишь дополняют впечатление от строгого тона.
Джерри хмурится, тут же прекращая улыбаться. Смотрит на отца исподлобья, застывая на месте.
– Это понятно?
– Эдвард… – шепчу я, пытаясь остановить его. В ответ получаю грозный малахитовый взгляд предупреждающий, что лучше промолчать.
Джером кивает, тихо вздыхая.
– Отлично. Пошли, – мгновенно сменяя одну эмоцию на другую, мужчина расслабляется, протягивая сыну руку. Однако избегая его ладони, малыш сжимает мою, становясь на противоположную от отца сторону.
Судя по всему, замечание ему не понравилось.
Мне же оно просто не понятно. Мы ведь в Чили! За сотни, тысячи миль от США! Какая опасность может быть здесь?
И все же, ссор и непониманий в эти светлые четыре дня совершенно не хочется. А потому, взъерошив волосы Джерри, одними губами прошу его передумать.
Выждав не больше секунды, малыш все же соглашается. Второй рукой притягивает к себе папину, обвивая пальчиками и её.
Эдвард усмехается, снисходительно взглянув на сына и благодарно – на меня. Его глаза потрясающе выглядят в этот момент.
Выкрашенные бежевой краской стены двухэтажного дома – куда меньшего, чем белый особняк, но куда более приветливого и открытого – чего стоят бесконечные прозрачные окна – выглядят доверительно.
– Проходите внутрь, – пропуская нас вперед, Эдвард задерживается возле смуглого проводника, о чем-то негромко с ним разговаривая. Бумажник держит наготове.
Недлинные светлый коридор выводит от входной двери к гостиной. Иного слова для неё, как «роскошна», подобрать нельзя. Два огромных белоснежных дивана с туго набитыми подушками расположились друг напротив друга, уместив между собой махровый толстый ковер, имитирующий своим рисунком океанские волны. Впрочем, оригинал находится тут же – за невообразимых размеров окном во всю стену. Длинная полка, уставленная бесконечным множеством книг и деревянных скульптурок, скрывает лишь малую часть белого песка. Простор помещения непередаваем – вот где веет свободой.
Я продолжаю осмотр комнаты, изучая названия тех самых книг, в тот момент как Джерри дергает мою руку, привлекая внимание к тому, что расположилось за спиной.
Кухня.
Реклама идеального места для домохозяйки, не иначе.
В противовес светлой гостиной, серо-красная, с мраморным полом и деревянными шкафчиками . А так же – кухонной стойкой, возле которой устроились четыре высоких стула. Ни намеком ни напоминает тот стол, за которым мы с мальчиком познакомились. Слава богу.
– Ничего, правда? – баритон появляется из-за спины неожиданно, но совершенно не пугает. В этом месте ничто не может испугать.
Оборачиваюсь к мужчине, широко улыбаясь. Не хочу скрывать восторга. Пусть знает.
– Гораздо лучше, чем «ничего», – восторженно отзываюсь я.
Эдвард выглядит польщенным. Мне даже кажется, что бледной кожи касается румянец.
– Это ещё не все. Вперед и налево – веранда и пляж, наверху – три спальни.
Белокурое создание лихорадочно оглядывается по сторонам в поисках лестницы. Заметив её у дальней стены, возле двух плетенных кресел, просительно смотрит на папу, безмолвно спрашивая разрешение.
– Да. Только осторожнее.
Благодарности в драгоценных камушках можно позавидовать – недавний конфликт исчерпан. Счастливо улыбаясь, как настоящий маленький мальчик, малыш кидается к своей недавно обнаруженной находке, взбираясь наверх по деревянным ступеням.
– Кажется, я понимаю, почему Джаспер купил этот дом, – посмеиваюсь, заново обводя взглядом все то, что нас окружает.
– Я купил, – качает головой Каллен.
– Но ты же сказал?.. – пытаюсь сопоставить факты, но они, как назло, совершенно отказываются сходиться воедино.
– Купил для Джаспера, – поясняет мужчина, – оформлять дома на себя небезопасно…
Нет уж. Обратно к теме мафии, обратно в темноту и мерзлоту Америки?
Не хочу. В эти дни подобное нас не потревожит.
– Ну, в твоем вкусе я точно не сомневаюсь, – исправляю положение, как мне кажется, самым лучшим способом. Пытаюсь, по крайней мере, переменить разговор.
– Не превращай меня в дизайнера интерьера, – отмахивается Эдвард, ухмыляясь, – я беру готовый результат. И только.
Ответа от меня не требуется. Едва договорив, смерив настороженным взглядом, мужчина, медленно наклонившись ко мне, осторожно прикасается к губам. Целует их с такой же робостью, с какой я делала это впервые несколько недель назад. Бережно и нежно.
И где же неистовый Барон?
Безмятежно посмеиваюсь, не давая ему отстраниться и приподнимаясь на цыпочках, дабы продлить поцелуй. Не хочу, чтобы он кончался. Не хочу, чтобы кончалось все то, что вокруг нас сейчас, включая и приятные чувства, устроившиеся внутри меня.
– У нас остался один нерешенный вопрос, – мешая претворению моего плана в жизнь, Каллен все-таки отпускает меня, поднимая голову выше и не позволяя дотянуться до собственных губ. Жаждет внимания и серьезности, судя по взгляду.
– Какой ещё? – удивленно интересуюсь, недовольная таким скорым окончанием приятного действа. Здесь вправду могут быть какие-то вопросы?
– Еда.
Смешок мне сдержать не удается.
– Еда?
– Вот именно, Изабелла, – с напускной деловитостью повторяет мужчина, хотя глаза так и сверкают – не вижу ничего смешного.
– Поблизости нет магазинов? На фермах кончились продукты? – продолжаю веселую игру, откровенно наслаждаясь процессом.
– Продуктов полно – целый холодильник, – Эдвард делает шаг вперед, вынуждая меня отступить. После третьего его движения мне навстречу, упираюсь спиной в стенку, отделяющую кухню от гостиной, с интересом наблюдая за Калленом. Но в отличие от Джеймса, не боюсь его. Совсем. Скорее наоборот – хочу прижать к себе так сильно, как это возможно.
– Их некому готовить. Уборщики не обладают кулинарными способностями.
– Этот вопрос прекрасно решаем – я обладаю.
– Действительно? – мне показалось, или он не верит? Усмехаюсь, позволяя себе вольность. Похоже, игра окончательно меня поглотила. Обвиваю мужчину руками за шею, притягивая к себе. Выжидающе смотрю на розоватые губы, подняв голову вверх. Киваю.
– Что же, – он нагибается, целуя мои лоб и скулы, и лишь затем игриво прикасаясь к тому, о чем прошу, – тогда вопросов больше нет. Если это, конечно, не древнеиндейские рецепты и твоя стряпня окажется съедобной.
Не обижаюсь. На такой шутливый тон, тем более вкупе с поцелуем, грех обижаться.
– Специально для вас, мистер Каллен, я придумаю что-нибудь наименее съедобное, – хитро заявляю, чмокнув его в щеку, – не беспокойтесь.
*
Два темно-зеленых полотенца с незатейливым золотым рисунком прекрасно смотрятся на белом песке. Чем-то напоминает картинку из каталога отелей, где предлагаются чистые частные пляжи для удобств отдыхающих. По крайней мере, наш пляж, несмотря на тот отшиб, где находится, полностью соответствует такому описанию. Сзади – дом и горы с густым лесом, создающие непередаваемый вид. А спереди – океан. С каждым новым взглядом на него слов описать это великолепие находится все меньше. Чувствую себя ребенком, проснувшимся в рождественское утро и получившим тот самый желанный подарок, о котором грезил столько месяцев. Я счастлива. Полностью и абсолютно.
Все-таки, то, что мы пережили, стоило того. Кто знает, сложись все иначе, стала бы моя жизнь – и Джерри, и Эдварда – настолько светлей, как сегодня. Внутри оазиса, в котором мы оказались, одно лишь упоминание о смерти кажется вымыслом душевнобольного. Флинн был прав – здесь не нужны ни наркотики, ни вообще какие-либо лекарства. Природа лечит сама. А ещё непередаваемое и такое приятно ощущение безопасности, которое тоже наверняка не остается незамеченным. Если уж для меня такой эффект, то для мистера Каллена, наверняка, и подавно. Подобный факт здорово успокаивает. Ему нужно расслабиться. Без сомнений.
Негромкий хлопок закрывающейся стеклянной двери напоминает о тех, кого жду. Оглядываюсь, отбросив назад мешающие волосы и улыбаюсь, завидев светящиеся от восторга детские глаза. Держа папу за руку, мой ангел спускается по деревянным ступенькам веранды. Его светлые волосы взлохмачены после переодевания – на бледном тельце остались только синие плавки-шорты.
У Эдварда, как и у сына, на ногах нет обуви, но плавками то, что он выбрал для купания, назвать никак не удастся. Черные обтягивающие штаны напоминают чем-то нижнюю часть костюма для дайвинга.
Лишь когда Каллены равняются со мной, догадываюсь, чему обязан такой выбор.
– К погружению – готовы, – весело докладывает мужчина, отвлекая мое внимание от своей ноги, – доложить о ваших приготовлениях.
Не могу сдержать улыбки. Она кажется настолько естественной, настолько обыкновенной, нужной сейчас, как никогда прежде.
– Приготовления завершены, – вторю ему, кивнув на свой сиреневый купальник, найденный в одном из отсеков чемодана совершенно внезапно – ждем дальнейших указаний.
Джерри откровенно хохочет от нашей игры. Но за то сияние малахитов, которое наблюдаю, за ту детскость, какая поселилась в образе малыша, я готова продолжать это представление сколько угодно. Его улыбка – лучше аплодисментов и признаний. Получив её, можно смело претендовать на «Оскара».
– Погружение разрешаю, – произносит Эдвард, делая шаг вперед по песку и отпуская ладошку сына, – можете начинать.
Джером оборачивается, с обожанием взглянув на папу. А затем, получив кивок в ответ на неслышный вопрос, широко раскинув руки, бежит навстречу голубой водной глади. С удовольствием, какого не найти ни в одном рекламном ролике, окунается в нутро океана, создавая вокруг себя ореол брызг.
Я тоже не собираюсь медлить – вода манит, зовет и притягивает не хуже сильнейшего магнита. Останавливаюсь лишь на секунду, взглянув на Каллена, все ещё стоящего на прежнем месте.
– Ты ведь будешь плавать?
Дважды моргнув и оторвавшись от воды, он оглядывается на меня. Кивает, но чуть рассеяно.
– Конечно.
– Тогда пойдем, – слова разносятся по воздуху вместе с моим перемещением. Следом за малышом зарываюсь лицом в мягкие волны, наслаждаясь их свежестью и солоноватостью, о которой мечтала, завидуя резвящемуся в воде Джо. Теперь я тут же. И ещё счастливее, чем он.
Подхожу к Джерому – дно податливое и ровное, постепенно уходящее вниз. Ни камушков, ни морских зверушек, встречи с которыми бы точно не хотелось. Все как в лучших мечтаниях.
Горящий энтузиазмом продолжать купание столько, сколько будет возможно – наверное, и после захода солнца тоже, – Джерри запрыгивает на меня, обвивая руками за шею. Крохотные капельки воды, стекающие по его коже, похожи на слезы, но никак не вяжутся со счастливым выражением лица. Стираю из собственной мокрой ладонью, желая, чтобы этих щечек если и касалась соленая вода, то только морская. И сделаю все, что от меня зависит, дабы это желание претворить в жизнь.
Внезапно Джером взвизгивает, опуская мои плечи. Исчезает в мгновенье ока.
В ту же секунду громкий всплеск рядом подсказывает, в чем дело.
С брызгами и хохотом отбиваясь от крепких объятья папы, Джерри барахтается в воде справа от меня. Эдвард – не менее мокрый и взлохмаченный, чем мы – держит его, не давая вырваться и щекоча. Времяпровождением оба Каллена явно наслаждаются.
Тихонько наблюдаю за ними, радуясь той картинке, что вижу.
Однако в роли стороннего наблюдателя пробыть дают недолго.
Маленькая ладошка мальчика хватает мою, утягивая к своему обладателю. В веселье принимают и меня.
…Полчаса спустя, на берегу, дрожащий и с малость посиневшими губками, Джером, сидит завернутый в то самое зеленое полотенце, оглядывая окружающее пространство в ожидании, когда сможет вернуться в воду.
Суша точно не предназначена для этого морского ребенка. Я знала, что дети, как правило, любят океаны, но чтобы настолько…
По-моему, Джерри удалось переплюнуть даже меня.
– Тепло? – наклоняюсь к малышу, игнорируя собственную гусиную кожу и наслаждаясь ярким солнцем. Белокурая головка оборачивается в мою сторону. Кивает.
– Хорошо, – улыбаюсь ему в ответ, кончиками пальцев стерев с лица последние влажные капельки, – посидим немного, а потом опять искупаемся.
Кажется, эта фраза его вдохновляет – глаза вспыхивают с новой силой. Энергично кивнув, мой малыш сильнее кутается в махровую материю. Быстрее высохнет – быстрее вернется обратно.
Эдвард, сидящий рядом, но прямо на песке, посмеивается. Его наряд уже не внушает такого удивления, как прежде. Он – часть окружающего нас. Он, всего на всего, костюм. И ничуть не больше.
– Мореплаватель, – одними губами шепчу я, обращаясь к мужчине.
Обожание, разлившееся внутри малахитов от единого взгляда на сына, непередаваемо красиво.
– Синбад-мореход, – так же беззвучно отзывается он мне.
Да уж. Художник и любитель океанов в одном лице? Чего ещё я не знаю об этом ребенке?
– Белла, – Каллен привлекает к себе внимание, легонько сжав мои пальцы, зарывшиеся в песок. Смотрит с интересом, но в то же время, с долей смущения.
– Как строить песочные замки?
Удивлено изогнув бровь, мысленно проигрываю услышанное снова. В конкурсе на самый неожиданный вопрос этот бы занял место в первой тройке. Услышать его от Эдварда я точно не ожидала. А он, похоже, не ожидал, что будет его задавать.
Легонько качнув головой, мужчина стесненно опускает глаза, усмехнувшись. Что-то вновь отдаленно напоминающее румянец появляется на щеках. Потрясающее зрелище…
Внутри меня теплеет. Видеть этого мужчину таким – ещё один приятный сюрприз. Темного Барона здесь нет. Здесь Эдвард. Наш.
– Руками и водой, – задорно отвечаю, придвинувшись к нему чуть ближе, – как насчет того, чтобы прямо сейчас этим заняться?
Возражений у него нет.
А уж ликование Джерома можно только представить.
Сижу на песке, прокладывая пальцами заборчик для внутреннего двора, который уже успели укрепить и расчистить, а так же украсить сухой песочной крошкой, наблюдая за Калленами. В четыре руки они с легкостью воздвигают на ровной площадке высокую стену, устраняя трещины капельками воды. Ласково друг другу улыбаясь, по-настоящему наслаждаясь процессом, мастерят свое сооружение, не отвлекаясь ни на что иное. Кажется, будто отрываются от всего мира. Остаются в своем маленьком и нежном, любимом мыльном пузырьке. И такое единение, такое счастье, как царит внутри него, стоит ещё поискать.
Заканчиваю со своей задачей, поднимаясь, чтобы помыть руки. Увлекшись строительством, они даже не замечают моего ухода. Зато кое-что замечаю я. Присев на берегу, окунув руки в прозрачную воду, с нового ракурса вижу чересчур знакомую картинку.
…Как Эдвард в специально вырытое углубление, зачерпывая своими большими ладонями воду, наполняет импровизированное озеро.
…Как Джерри смеется, украшая только что законченную башню камушками, найденными возле веранды.
Ветер перемешивает их голоса, пролетая мимо. Уносится в безоблачное небо мимо меня, позволяя вдоволь насладиться приятным звуком. От проблеснувшего особенно яркого луча солнца, океан становится лазурным…
Дежавю? Или как там это называется?..
Я вздыхаю, пробуя вспомнить – морской воздух проникает в легкие. Ответ находится. Быстро.
Это сон! Тот самый, что снился мне в ночь отравления Эдварда. И вода, и солнце, и песок, и замок, и Каллены – все совпадает! Единственное, чего не достает – желтое ведерко. Но, помнится, в недрах чемодана я видела что-то на него похожее…
Неужели сбылось?..
– Белла! – Эдвард окликает меня, заметив столь пристальное разглядывание. Кивает на мокрый песок под ногами, а после – на парочку трещин в основании их грандиозного строения.
Усмехнувшись сама себе, приношу скрепляющее средство, присаживаясь рядом.
Джером тут же хвастается вырытым папой озером, предлагая мне наощупь убедиться, что вода настоящая.
А Эдвард тем временем произносит, закончив укрепление фасада замка:
– Grazie, belle.
…Сбылось. Это точно он.
Спасибо.
_______________
Надеюсь узнать ваше мнение в комментариях)) Это – лучший подарок к празднику!
Комментарий к Глава 49 – Спасибо
========== Глава 50 – Скорпион ==========
Возможно ли дать определение слову «счастье»? Ну или хотя бы попытаться это сделать?
Я не знаю, как бы ответила на этот вопрос раньше. Не знаю, представляла ли себе вообще, что смогу рассуждать о таком, засыпая в комнате с лиловыми обоями и комодом с двадцать пятью золотыми ключиками вместо ручек. Наверное, даже войдя впервые в зеленую дверь с двумя иероглифами, не догадывалась, чем это кончится. Не представляла, какой билет вытащила и что получу чуть позже…
Зато теперь знаю. Представляю. Вижу.
Счастье – это улыбка. Улыбка Джерома, наполненная детской радостью и улыбка Эдварда – кривоватая, искренняя, вдохновляющая.
Счастье – это смех. От удачной ли шутки или просто потому, что настроение сегодня коснулось верхней планки – не важно. Я обожаю его.
Счастье – это безмятежность. Когда на пудреном песке ветер легонько колышет твои волосы, когда на веранде ты пьешь лимонад, глядя на потрясающий закат, когда рядом – близкие люди, которые не дадут тебя в обиду.
Они переглядываются, наблюдая за твоей реакцией, держат тебя за руки и вместе разделяют восторженность красивым видом. Впрочем, совершенно неважно, где ты находишься. У океана ли, в поле, в роскошном доме – главное, чтобы они были там же. Были с тобой и с тобой вместе проводили свое время.
Счастье – это семья. Крепкая, нежная, любящая семья, о которой никто не пишет в еженедельниках и о которой не говорят по телевидению. О таком в принципе не говорят – оно слишком дорого, чтобы лишиться его. Оно – на вес золота. И этим все сказано.
Так что, думаю, точного определения для счастья не существует – оно для каждого свое, каждый сам вправе решать, как хочет назвать подобное ощущение. Нет сомнений лишь в одном: оно чертовски приятно и почувствовав его однажды, забыть уже невозможно. Всю жизнь после этого момента мы стремимся к тому, чтобы вернуть такое ощущение.
Вспоминать счастливые моменты – лишь часть этого пути. Но для меня всего-то три месяца назад оно было ключевым звеном. Потолком.
Черничный пирог с мамой – пропало. Там, за гранью реальности.
Фотография с клоуном, прогулка на пони – с папой – пропало. Растворилось в небытие.
Последний день рождения как «малышки Беллз»… торт, свечи, плюшевый олень в подарок – пропало. Нет и не будет больше.
Это – мое счастье. И его, ночуя в одной постели с Джеймсом, надевая золотое колечко на палец, садясь в синюю «Ауди», дабы ехать в особняк Маркуса, оставалось только вспоминать.
Я была уверена в том, что ничего хорошего ждать больше не приходится – я сама отрезала себе этот путь семнадцатого декабря.
Но наши мысли – вещь непостоянная, и очень часть они меняются крайне неожиданно и внезапно. Иногда даже не удается понять, что это во благо.
Зато потом…
Мечтательно улыбаюсь, поправляя подушку и разглаживая малость сбившееся покрывало.
Я нашла свое счастье. Нашла новые счастливые моменты, которые буду лелеять и оберегать, чтобы в будущем ни случилось.
Песочный замок, купание и полет, в котором я впервые почувствовала ту самую свободу и успокоение – лишь малые части.
Вот Эдвард режет лук для жаркого – тонкими полосочками, тщательно выверяя наклон ножа и стремясь получить тот же результат, что я наспех продемонстрировала ему, вынужденная оторваться от кипящей сковородки. Он ухмыляется мне вслед, когда я возвращаюсь, услышав шипение кончающегося масла.
Вот Джерри, завороженно глядя на экран большого плазменного телевизора, сидит на плетенном кресле, наблюдая за приключениями Чипа и Дейла. Он никогда раньше не смотрел мультфильмов (в белом особняке, как признался Каллен, в принципе нет телевизоров), а потому это – ещё один новый опыт. Ещё одно счастливое воспоминание о прекрасном отдыхе.
Сбывается и следующая моя мечта, помимо смены обстановки – Джером становится маленьким мальчиком. Улыбчивым, веселым и мечтательным. Страха в его глазках больше нет.
Вот они оба стоят возле меня, справа и слева, держа в руках по несколько кусочков хлеба. Мы кормим чаек на лужайке возле дома. Черно-белые птицы, издавая смешные звуки, хватают пищу, взмывая в небо. А затем возвращаются за новой порцией, внимательно следя за нами своими глазами-бусинками.
Вот прогулка вдоль пальм…
Вот поиск ракушек на побережье…
Вот разглядывание облаков…
Вот…
Их бесчисленное множество. И все незабываемы, уникальны, по-настоящему волшебны.
Я не слежу за временем, хотя благодаря календарю знаю, что второй день уже на исходе. Я не спешу успеть все, а просто наслаждаюсь тем, что происходит. Я плыву по реке, названной «неведением», абсолютно не интересуясь, даже не думая ни о чем, что происходит за пределами нашей виллы. Все что мне нужно, все, кто нужен – здесь. Остальное – к черту.
Джером забирается на кровать, протопав своими босыми ножками сюда от ванной. Удобно устраивается на подушке посередине, ожидая, пока мы с папой к нему присоединимся.
Я заканчиваю последние приготовления ко сну, укладываясь рядом с ребенком. Глажу светлые волосы, прежде чем поцеловать их. Уткнувшись носом в мою шею, обняв за талию, Джерри шепчет свое признание, ласково улыбаясь:
– Моя!..
Его интерпретация «люблю» до сих пор неизменна. А потому слышать подобное слово для меня так же жизненно важно, как видеть белокурого ангелочка.
– Мой, – отзываюсь, чмокнув его в висок, – мой-мой-мой!
– Со мной кто-нибудь поделится? – посмеиваясь, Эдвард усаживается на край кровати, прищурено глядя на нас с сыном, – а как же кусочек для папочки?
– А как же, – отпускаю малыша, позволяя ему повиснуть у Каллена на шее, – куда же нам без папочки?
Эдвард хохочет, валясь на простыни и прижимая Джерри к себе.
К изголовью они добираются не меньше, чем через пять минут.
– Спокойной ночи, – желаю, нежно взглянув на них обоих. И вправду моих.
В ответ Джером шлет мне воздушный поцелуй, а длинные пальцы мужчины поглаживают запястье.
Никаких сомнений, что ночь действительно будет спокойной, нет.
Как и все предыдущие…
*
Просыпаюсь неожиданно. Просто сажусь на кровати, открывая глаза и машинально притягивая повыше простыни, которыми мы с Джеромом укрылись. В комнате ничего не происходит. Наша спальня – светло-бежевая, деревянная, как и дома, с просторной кроватью и огромным ковром на полу – такая же, как и вечером. Здесь спокойно, тихо и темно. Легкий ветерок, пробираясь сквозь раскрытые балконные двери и заставляя колыхаться прозрачную штору, создает немного прохлады – вот и все. Кошмар – тоже исключен. Мне не страшно, не холодно и не жарко, я не видела Джеймса и на сто процентов уверена, что и Маркуса тоже. Может быть, это все от новых впечатлений? Как-никак, сегодня их пруд пруди. Мы видели дельфинов!
…И, похоже, больше всего им понравился Эдвард – ему впору стать их укротителем.
Улыбаюсь, припоминая, с каким веселым гоготом морские создания неслись к мужчине, предлагая поиграть, поворачиваясь в его сторону.
Однако радужные воспоминания тут же пропадают. Половина кровати Каллена пуста.
Простыни не смяты и не скинуты, покрывало аккуратно застелено, подушка – во власти Джерома. Будто бы он и вовсе не ложился.
– Эдвард? – нахмурившись, рукой, дабы увериться окончательно, убеждаюсь в том, что я вижу. И вправду пусто. На зов не откликаются – если бы он был в спальне, ответил бы мне, ведь так?
Неужели что-то случилось?..
Я научилась уходить от Джерри так, чтобы он не просыпался. Неграциозная, неуклюжая, почти с полным отсутствием чувства равновесия, несмотря на ярые попытки Джеймса воспитать его, я – Белла Свон. Да, все именно так.
Поднимаюсь с простыней без единого лишнего звука, осторожно обогнув белокурое создание. Тихонько посапывая, мой мальчик выглядит донельзя умиротворенным. В этом райском уголке что-что, а кошмары ему точно не грозят.
Двери во все спальни закрыты. К тому же, не думаю, что мистер Каллен собрался спать без нас. Дальше – лестница. Гостиная с огромными диванами и бесчисленным множеством деревянных фигурок, плетенные кресла у окна, кухонная стойка и несметное множество ящичков с самыми разными принадлежностями для готовки (такому арсеналу впору позавидовать Гордону Рамзи: я же этим утром стоя возле плиты, почувствовала себя полным дилетантом в кулинарии) – никого нет. Дышать становится легче, испуг отпускает – если бы ему стало плохо, дальше второго этажа, а уж первого и подавно, он бы вряд ли ушел.
Прикусив губы, уже собираюсь вернуться к Джерому, но что-то шепчет остаться и проверить последний из вариантов – пляж. Маловероятно, конечно, но все же…
…Океан ночью потрясающе красивый. Теперь уже не синий, а черный, как смоль, в полной мере отражающий на подрагивающей от мелких волн водной глади луну. Она больше любой из тех, которые я видела в своей жизни. И ярче даже той, что сопровождала нас в недавнюю ночь в особняке.
Песок неизменен. Разве что он не обжигающе-горячий, как днем, а теплый, сохранивший жар ушедшего дня. Приятнее его прикосновений ещё нужно поискать.
Засмотревшись на небесное светило, зачарованно иду по направлению к нему, повисшему точно над водой, а потому совсем скоро я нахожу то, что искала.
