Текст книги "Успокой моё сердце (СИ)"
Автор книги: АlshBetta
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 54 страниц)
– Доброе утро.
Хейл тут же оставляет прежнее занятие, поднимаясь. Отрывисто кивает.
– Здравствуйте, мистер Каллен.
Эдвард проходит дальше порога, присаживаясь на диван рядом с главой охраны. Изогнув бровь, рассматривает белые листы, предусмотрительно отвернутые от него в сторону. Машинально приглаживает рукой взлохмаченные после недавнего сна волосы.
– Что это?
– Почта на адрес квартиры, – предельно ясно отвечает телохранитель, – простите за беспокойство, но это вправду стоит увидеть поскорее.
– Что увидеть? – Эдвард хмурится, прочищая горло. Худшие из вариантов, зашифрованных в этих посланиях, проносятся перед глазами. Только-только покинув теплые объятья Беллы, проблемы – последнее, о чем ему хочется думать.
– Фотографии.
– Фотографии? – недоумение Каллена достигает наивысшей отметки. С трудом взяв себя в руки, он сохраняет на лице интерес, никак не демонстрируя истинные чувства.
Джаспер безмолвно кивает и, не дожидаясь следующих вопросов, протягивая Боссу один из листов.
Глаза мужчины распахиваются.
На некогда белой поверхности плотной бумаги во весь её размер и длину, в прекрасном качестве, какого сложно добиться даже профессиональным фотографам, запечатлена… Белла (да-да, без сомнений, именно она – локоны, черты лица, тело – не дадут ошибиться), распятая с помощью металлических наручников на непропорционально огромном для неё деревянном кресте. Каштановые волосы завитками рассыпались по обнаженным плечам, чуть-чуть, самую малость падая на плечи и прикрывая тем самым часть наготы.
На её глазах шелковая повязка, лишающая способности видеть, что происходит. И кроме этого предмета одежды ничего больше нет…
– Лорен, однако, интересную ведет игру, – замечает Хейл, прищурившись. Возле его пальцев ещё несколько листов. Тоже с Изабеллой.
– Какого?.. – скрежетнув зубами, Эдвард мгновенно переворачивает фотографию, вжимая её в кожу дивана. – Он с ума сошел? Сколько их?
– Это большая фотоссесия, судя по всему. Здесь не меньше десятка.
– Дай, – нетерпеливо протянув руку, требует мужчина. Сон улетучивается, спокойствие и тепло, оставшееся ещё с ночи – тоже.
Картинка перед глазами мало меняется.
На каждой фотографии, так или иначе, каждый раз в новой позе, но притом всегда обнаженная, изображена Белла. На большинстве фото её глаза скрыты той самой повязкой, отчего выражение лица выглядит непроницаемым. Но на одном из листков, самом последнем, привычная композиция меняется – в плохо освещенной комнате, возле лиловых обоев, девушка не одна.
Изогнувшись невообразимым образом на коленях Кашалота, сидящего тут же, она потерянно смотрит куда-то вперед, позволяя ему делать все что угодно. И Лорен, несомненно, этим пользуется. Одной из рук прижав к себе жену, он тонким, незаметным среди такого масштаба картины, лезвием, проводит тонкую полоску по её шее. Алая кровь крохотными капельками проглядывает наружу там, где острие уже прошлось.
Кашалот и Белла обнажены. Не сложно понять, во время какого процесса все это происходит…
Довершает создавшееся впечатление надпись неровным мелким почерком. Чернила немного стерлись, искажая последние буквы: «я получу все, что хочу».
Получишь…
Стиснув зубы, Эдвард как никогда убежден, что желание Кашалота сбудется. Ярость огненной вспышкой проносится по всему телу, заставляя кожу покалывать и гореть, а руки чесаться от нетерпения выполнить запланированное ещё ночью и убрать-таки с дороги это млекопитающее.
– Кто их принес? – мужчине с трудом удается сдерживаться. Стоит признать, что если бы не Джаспер, этих фотографий он бы и вовсе не увидел, но от того, что и Хейл рассматривал их, внутри становится непомерно горячо. Хочется и его прижать к стенке.
– Их опустили в конверте в сам ящик. Лица разглядеть не удалось.
– Кто-нибудь ещё это видел?
– Нет, мистер Каллен.
– Отлично.
Не говоря больше ни слова, Эдвард забирает листы, разрывая на части. Раз, два, три – длинные кусочки бумаги уже невозможно сложить в единую картинку. Дожидаться своей участи они отправляются в дальний ящик стола.
– Это все? – нетерпеливо вопрошает мужчина, останавливаясь возле дубового предмета мебели.
Сетует на время, раздражаясь больше прежнего.
Впервые за последние месяцы начинает за ним не успевать…
– Марлена сняла номер в гостинице «Замок», – минутой позже, выслушав вопрос, спокойно сообщает Джаспер. Как ни в чем не бывало. – Вчера утром она прилетела в Вольттеру.
Эдвард глубоко вздыхает, поджимая губы. Стук его пальцев становится самым громким звуком в комнате.
– Когда стало известно?
– Сегодня.
Вовремя сказал… хорошо…
– Надолго?
– До завтрашнего вечера.
Эдвард напрягается, хмурясь.
– О планах что-нибудь известно?
– Нет, но мы над этим работаем.
Выдыхает, качнув головой.
– Не нужно работать.
Джаспер терпеливо ждет пояснения. Ждать в их профессии – одно из наиболее необходимых качеств. Не перебивает, не переспрашивает. Ждет. И только.
– Устранить, – голос босса звучит в крайней степени жестко. Приговор вынесен.
– Мистер Каллен…
– К сегодняшнему вечеру, – четко выделяя последнее слово, добавляет Эдвард, не собираясь ничего обсуждать, – без единой накладки – иначе все ответят. Передо мной.
– Мистер Каллен, – упрямо продолжает Джаспер, отодвинув на задний план свои права и обязанности, – Марлена не представляет для Джерома опасности.
Такое громкое, в крайней степени бредовое заявление Эдварда ошеломляет, на какой-то миг даже перебивая желание разнести в пух и прах чертову комнату. Нужно срочно куда-то выместить злобу. Пугать Джерома и Беллу совершенно не нужно.
– Только не говори мне о её преданности, – сдерживаясь, дабы не сжать руки в кулаки, велит он. Заживление ран и так слишком затянуто. Ей не понравится новая задержка.
– Именно. Она оставила записку Изабелле, в которой…
– Записку? – в этот раз удивление выходит неподдельным, а ещё – неожиданным. Как гром среди ясного неба. О злости мужчина тут же забывает. Записка?..
Два безответных на данный момент вопроса формируются сами собой: какого черта Белла промолчала? Не видела?
– Да. В её спальне.
– И о чем записка?
Не тратя лишнего времени, Джаспер выуживает аккуратно сложенный вчетверо листок, протягивая его боссу. Раскрывая злосчастную бумагу полностью, Эдвард едва не разрывает её, как и фотографии, на части.
Читает.
Поджимает губы на словах о сожалении, скалится, обнаружив рассказ об обязательной помощи от Марлены в любом случае, какой только представится. Но апогеем становится адрес. Те самые «координаты», предложенные женщиной.
Они ему знакомы. Они убедительны. Они не меняются вот уже десять лет, а потому ошибаться Эдвард никак не может.
– Адрес Кая, – процеживает он сквозь зубы, – Рыба знает о ребенке?
Хладнокровию в бархатном голосе можно позавидовать.
– Несомненно, не знает, что он ваш.
Подобный ответ ничуть не успокаивает. Даже не глядя на уверения Хейла.
План в голове Эдварда формируется за несколько минут. Напряженно изучая взглядом деревянный пол, он выбирает из двух путей наиболее верный. Теперь уже бескомпромиссный и безжалостный. Как и полагается. Как и ожидают от Smeraldo.
– Отдашь кому следует указания убрать обоих… нет, пусть стреляют всех. В доме и возле дома – только без лишнего шума.
– Мирное население?..
– Они не сильно обеднеют, – Каллен кивает, окончательно подтверждая свои слова. Краем глаза касается не до конца задвинутой полки с разорванными фотографиями и шумно выдыхает.
– К Кашалоту тоже следует кого-нибудь отправить. Он заигрался.
В прошлый раз попытка провалилась, но в этот накладки точно не будет. Он лично проследит.
– Лорен наверняка в Вольттере.
– Тем лучше, – Эдвард пожимает плечами. Оборачивается к Джасперу, оставляя в покое стол, немного смягчая тон:
– Сегодня в девять мне нужен самолет – ориентир на Сантьяго. Если планы изменятся, я сообщу пилотам позже.
Джаспер выглядит немного удивленным.
– Во время вашего отсутствия мальчик останется под присмотром Изабеллы? – нерешительно интересуется он.
– Никто нигде не останется, – задумчиво глядя на туманную дымку, стелящуюся по темным клумбам, качает головой Эдвард. – И ты тоже. Как только мы взлетим, на четыре дня можешь быть полностью свободен.
– Вы все же решили уехать?
– Так безопаснее для Джерома.
– Верно, – примирительно соглашается Хейл, прищурившись, – я могу идти?
Получая согласие, покидает кабинет быстрым и довольно радостным шагом (несмотря на все желание скрыть это и сохранить нужное лицо).
Эдвард ещё раз выглядывает в окно. Ещё раз вздыхает.
Какая же все-таки необычайно быстрая и изменчивая жизнь: решить возникшую с советом Флинна проблему оказалось куда проще.
Только вот ведущую роль в решении изменить планы сыграл вовсе не страшный атеросклероз (неприличное слово, ей-богу), не просьба Беллы, а война в рядах обыкновенной итальянской мафии…
Banalità.
__________________
*Не бойся, фиалка.
**Горы будут надежны (досл.)
***banalità – банальность.
========== Глава 49 – Спасибо ==========
С наступающим праздником, дорогие читательницы!
Мелкими каплями недавно начавшийся дождь неслышно ударяет по лобовому стеклу. Тонкими струйками вода, подчиняясь сумасшедшей скорости, с которой мы едем, ползет вверх. Думаю, стрелка спидометра скоро приблизится к двумстам километрам. И Джаспер, судя по всему, уменьшать это число вовсе не намерен – до аэропорта по приказу Эдварда надлежит добраться как можно скорее.
До аэропорта…
Проснувшись этим утром мне одновременно страшно хотелось и отчаянно не желалось видеть Эдварда. Вопреки здравому смыслу, смущение после вчерашнего накатывало огромными волнами без конца и края. Мне по-настоящему стыдно за эту истерику. Он не должен был её видеть. Но тогда, если бы мужчины не оказалось рядом, как бы я пережила эту ночь?..
Впрочем, желание исполнилось. Мистер Каллен вернулся в детскую лишь тогда, когда я более-менее взяла себя в руки и успела даже умыться. Впервые за последние две недели в восемь часов утра спать не хотелось…
Неслышно закрыв за собой дверь, он, не извещая о своем приходе, совершенно спокойно устроился на белом кресле, задумчиво глядя в окно.
Думаю, говорить, что его появление было для меня, закрывшейся в ванной, неожиданным, не стоит. Вздрогнув, я с трудом заставила губы выдавить улыбку.
Похоже, напугать меня в его планы не входило.
– Извини.
– Ничего страшного… – рассеяно размышляю над тем, что могу и должна сделать, все ещё оставаясь на пороге комнаты.
Эдвард наблюдает за мной с интересом, но почти сразу же после моего нервного взгляда прекращает любые игры.
– Иди сюда, – зовет, кивая на подлокотник. Тихонько зовет, помня о спящем малыше.
На деревянных ногах делаю те пару шагов, что разделяют нас. Чувствую себя обнаженной – настолько сложно контролировать мысли и действия. Эта ночь точно выбила меня из колеи.
– Что случилось? – усаживая на выбранное место и почти сразу же обвивая рукой за талию, интересуется мужчина. Смотрит на меня как-то странно, по-особому. Будто бы знает… будто бы сам видел мой кошмар.
– Все в порядке… – хрипло шепчу, прочистив горло, – а в чем дело?
– Ни в чем, – понимающая улыбка трогает розоватые губы, – все хорошо.
Мне кажется, эта фраза из ночи вскоре станет моим талисманом. Как приятно слышать её от другого человека. От того, кому доверяю. Эффект потрясающий.
– Ты давно проснулся? – негромко спрашиваю, разбавляя тишину утренней спальни.
– Нет, – поворачивая голову, Эдвард проводит носом по моей шее. Шумно сглатываю от неожиданности, после чего кожа получает легкий поцелуй. «Не бойся» – пусть беззвучное, но все же – успокаивает.
– Тебя не было когда я…
– Нужно было поговорить с Джаспером, – малахиты затягиваются черной пеленой, на миг ослепляя проблеснувшим гневом. Оттого, что не понимаю, чему он обязан, становится не по себе.
А если?.. Догадка окончательно усугубляет положение.
– И когда ты уезжаешь? – черт, я правда это сказала? Отвратительно. Не заметить горечи, прозвучавшей в голосе, невозможно. Он наверняка услышал.
Эдвард усмехается, хитро на меня взглянув. Привлекает к себе поближе.
– Так сильно хочешь, чтобы я остался?
– Я… – теряюсь, прикусив губу. Внимательный взгляд никак не помогает делу, – конечно, это ведь…
– А почему молчишь об этом? – его голос разом преображается, пока пальцы разжимаются, являя мне на обозрение смятый клочок бумаги. Терпеливо дожидаясь ответа, он молчит. Но глаза ни на миг не отпускают. Доступно разъясняют, что просто так это все не кончится.
– Что это?.. – осторожно забираю из его рук бумагу, разворачивая её. Мелкий почерк и адрес внизу… послание Марлены! Господи, я о нем и забыла в свете всего, что случилось за эти дни!
– Белла? – вежливо напоминает о себе Каллен, пробежавшись пальцами по моей спине. По-прежнему ждет.
– Откуда она?
Такой поворот событий ему явно не нравится.
– Это не имеет значение, – Эдвард недоуменно и нахмурено смотрит на меня, – только не говори, что собиралась ехать туда.
– Нет…
– Нет – не собиралась или нет – не скажешь? – не унимается он.
– Не собиралась, – знакомый тугой комок заполоняет горло, а глаза начинают пощипывать. Все сначала, черт подери!
Громкой и болезненной пощечиной воспоминания о ночи без лекарств увлекают меня в свою бездну. Словно бы до сих пор там, в освещенной луной комнате, стою возле постели Эдварда, глядя на исказившееся от боли лицо. Словно бы только теперь подношу Флинну полотенце и вижу шрамы, пугающие до чертиков. И всю картинку прекрасно дополняют строчки из недлинной записки домоправительницы: «мне жаль», «терять нечего», «так будет лучше».
– Прости меня, – придушенно всхлипнув, заглядываю прямо ему в глаза, – я не думала… я не хотела…
– Эй, – Каллен хмурится, малахиты тут же теряют все проблески злобы, наполняясь лишь тревогой – Белла, не нужно плакать.
Верно. Не нужно. Но слезы просто так не остановить.
Сжав губы, обоими руками обнимаю его за шею. Приникаю к жесткой белой рубашке, с прискорбием замечая, что почти весь аромат Эдвард, убаюкивающий меня ночью, скрылся под маской дорогого парфюма.
Подлокотник вновь сменяется его коленями. И вновь по воле самого мужчины.
– Ты видела её? – с сомнением спрашивает он, убирая прядку волос мне за ухо.
– Да.
– Забыла рассказать?
– Да… – на выдохе шепчу я, – извини.
– Ты могла просто сказать мне это, и все, – мягко уверяет Каллен. Несколько пальцев проходится по моей левой щеке, стирая соленую влагу. Как ночью.
– Я никуда не собиралась ехать, – повторяю, проглатывая слезы. – Без тебя я… Джером не…
– Я понял. Все. Не плачь, – пальцы двигаются активнее и быстрее. Полностью осушают кожу за несколько секунд.
Судорожно вздохнув, провожу ещё пару минут в прежней позе, успокаиваясь. Объятья Каллена играют в этом отнюдь не последнюю роль. Нужно поработать над самоконтролем. Мне кажется или я начинаю терять его куда чаще позволенного?
– И все же, когда ты уезжаешь? – вопрос сам просится наружу. Сам и произносится – ещё одно подтверждение недавней теории.
– В девять, – шершавая поверхность белоснежных повязок гладит мои плечи, – улетаю.
Подтвердилось… Черт! Этот день может быть ещё хуже?
– Надолго?
– Белла, – Эдвард посмеивается, отстраняя меня чуть назад. Смотрит как на глупого, ничего не понимающего, но при том родного ребенка. – Я лечу не один.
– Джаспер тоже?..
– Джером, – он перебивает меня, не дав досказать. А натыкаясь на изумление, с самодовольством продолжает, – и ты, конечно.
Плохое настроение пропадает само собой.
– Ты решил поехать… – как утверждение бормочу я, широко улыбаясь, – куда Флинн сказал?
Ему не нужно кивать для подтверждения. Не нужно ничего говорить. Оно очевидно.
– Эдвард, это замечательная идея! – восклицаю, чмокая его в щеку. Внутри мгновенно растекается тепло и успокоение. Настолько приятные ощущения, что ничего, кроме как улыбаться дальше, мне не хочется.
Мужчина, кажется, тоже весьма доволен и моей реакцией, и поцелуем. Малахиты поблескивают тем самым северным сиянием, чаруя своей глубиной, завлекая внутрь и не отпуская обратно… от восторга.
– По-моему, самое время погреться на солнышке, не считаешь? – шутливо задает свой вопрос бархатный баритон.
И вот, теперь мы здесь. Теперь внутри черного «Мерседеса» под управлением главы охраны, летящего сквозь череду разноцветных машин по мокрой от дождя и темной от туч автотрассе. Ни на секунду не отвлекаясь от дороги, Джаспер будто и вовсе нас не замечает. Наверное, так даже лучше.
Джером, сидя сбоку от Эдварда, с упоением и внимательностью к мелочам художника рассматривает проносящийся за стеклами пейзаж. Сжав папину руку, он, время от времени, оглядывается на меня, посылая нежную улыбку. Он весь в предвкушение. Ему интересно, ново и необычно то, что происходит. Мне тоже…
Оборачиваясь туда же, куда и мальчик, разглядываю стволы сосен, серый асфальт, темное небо… и не боюсь. В отличие от прошлой нашей поездки с Хейлом к Эдварду в небоскреб, эта наполнена безмятежностью и радостью от грядущего отдыха. Четыре дня! Целых четыре дня, которые можно провести вдали от всего, что пугает и волнует! Четыре дня там, где нам никто не сможет помешать. Четыре дня вместе. Без опасностей.
Имеет ли в таком случае в принципе значение, куда мы летим, куда едем? Я согласна жить в форксовском лесу, в палатке под столетним дубом, только бы подальше от всех неприятелей. И чтобы Каллены были со мной, в целости и сохранности.
Светлые мысли настолько пленительны, а уверенность в обязательном свершение запланированного будущего так очевидна, что позволяю себе расслабиться. Устраиваюсь на плече Эдварда, тихонько вздыхая. Черная материя его пальто мягкая. Как и сам мужчина в последнее время.
Чувствую, как он поворачивает голову в мою сторону и даже догадываюсь о том небольшом удивлении, которое испытывает, глядя на меня, но позы не меняю. Продолжаю смотреть в окно вместе с Джеромом, будто ничего не происходит.
Тихий смешок мужчины слышится прежде, чем его свободная рука обвивает мои пальцы, сплетая с собственными. Укладывает себе на колени.
А потом Эдвард возвращается обратно в сторону сына, чмокая белокурое создание в макушку.
…Это будут потрясающие выходные.
*
Сладко зевнув, Джером поворачивается на бок, укладываясь на свою мягкую взбитую подушку. С удобством располагаясь на мягкой коже дивана, скрытой светлыми простынями, он выжидающе смотрит на меня, приглашая присесть рядом.
Не думаю, что когда-нибудь смогу ему отказать.
Надо же, и вправду удобно.
– Закрывай глазки – ласково потираю крохотную ладошку в своих руках, с нежностью глядя на маленькие пальчики, – тебе будут сниться очень хорошие сны, какие только захочешь! Придумай их себе и засыпай.
Безмятежно улыбаясь, малыш зажмуривается, сжимая губы. Выдумывает.
Мягко посмеиваюсь, доставая из изножья импровизированной кровати одеяло и накрывая им белокурое создание.
К тому моменту, как заканчиваю, Джерри, похоже, находит нужную картинку в своем сознании.
– Придумал?
Легкое качание головой отрицает мою версию.
– Хочешь, я помогу?
«Сказка».
– Маленький Принц?
Громче беззвучного «да» этого ребенка вряд ли удастся произнести.
– Хорошо, – соглашаюсь, когда малыш обнимает меня, прижимая к своей груди мою правую ладонь – как всегда перед сном. Вздыхает, приготовившись слушать.
– Далеко-далеко…
…Он засыпает очень быстро. Куда быстрее, чем в любой другой из разов. Тельце в золотистой пижаме расслабляется, личико окончательно утрачивает любые эмоции, гарантирующие связь с реальностью. Морфей забирает его к себе на заслуженный после долгого дня отдых.
И хотя по-прежнему сижу рядом, поглаживая светлые волосы, прекрасно знаю, что пожелай уйти – он не помешает. Сейчас, наверняка, сбывается один из сценариев его цветочных снов.
Я смотрю на такие дорогие черты и не могу сдержать улыбки. Мой маленький, любимый, очаровательный ангелочек! Я помогу тебе избавиться от слез. Навсегда. К тому же, думаю, мы уже на верном пути. Осталось немного…
Что-то с негромким хлопком падает на пол салона сзади, вынуждая меня вздрогнуть и обернуться.
Нахмурившись, Эдвард взволнованно смотрит на сына, одновременно с этим поднимая с коврового покрытия свой телефон. Длинные пальцы с не дюжей силой впиваются в тонкий экран – вот-вот раздавят, разломают на части.
– Прости…
– Он спит, все в порядке, – пожимаю плечами, с недоумением встречая появившиеся на бледном лице раздражение и ничем неприкрытый, хоть и сдерживаемый, гнев. Чересчур вытянутая поза на удобном кожаном кресле тоже недвусмысленно подчеркивает ситуацию.
Поразмыслив пару секунд, я осторожно выпутываюсь из объятий Джерри, поднимаясь с диванчика. Пол, благо, ни единого лишнего звука не издает. Здесь тихо. Настолько, разумеется, насколько может быть в салоне самолета.
Впрочем, убранство этого авиалайнера вряд ли можно сравнить с каким-нибудь другим. Я не видела такого даже по телевизору и не была до конца уверена, что такое в принципе существует.
Внутри небольшого частного самолета нет ничего напоминающего иные, стационарные воздушные судна. Пол, потолок, стены – все, как в комнате дорогого отеля. Разве что, имеется разница в размерах…
Четыре просторных кресла, в одном из которых сейчас сидит Каллен, друг напротив друга расположены в правом углу, возле двух иллюминаторов. Столик между ними, накрытый бежевой скатертью, предназначен, судя по всему, для еды, но в данный момент – для лежбища телефона мужчины. Слева от всего этого великолепия тот самый диван, послуживший отличной кроватью для малыша – по размерам они идеально совпали. Простыни и подушки принес услужливый стюард в синем костюме с рябящей в глазах белоснежной рубашкой. По первому сигналу желтой кнопки вызова он готов явится перед нами в любое время дня и ночи. Но не думаю, что в этом будет необходимость.
Осторожно проходя разделяющее нас расстояние, опускаюсь в кресло напротив Эдварда. Малахитовые глаза кажутся усталыми и обозленными на всех и вся одновременно. Но как только касаются меня, внутри появляются ещё и капельки горечи.
– Что-то случилось? – осторожно спрашиваю я.
Глубоко вздохнув, мужчина качает головой, откидываясь на спинку своего кресла.
– Нам ещё долго лететь? – интересуюсь, с сомнением взглянув на темную, беспросветную мглу неба за иллюминатором.
– Шесть часов. Ты можешь поспать, стол убирается…
– А ты поспать не хочешь? – обрываю его, заботливо взглянув на бледное лицо. Оно выглядит измотанным, хотя пару часов назад ничего подобного не было и в помине. Однако, ночь все же…
– Я не сплю на борту, – он безрадостно усмехается, окинув глазами салон. Хмурится.
Немного тишины разбавляют нашу негромкую беседу. Тихое гудение летящего авиалайнера – все, что слышно ближайшие десять минут.
– Это правда была прекрасная идея, – шепчу я, робко улыбнувшись, – про поездку.
– Бог его знает, какая она была, – неопределенно отзывается Эдвард, – сейчас все равно не повернуть обратно.
– Не говори глупостей, – фыркаю, просительно протягивая руку к его ладоням. Одна из них, под внимательным взглядом мужчины, на просьбу откликается. Как и в машине, сжимает мои пальцы.
– Ты давно там был?..
– Где – там?
– На отдыхе.
– Тебе это интересно? – в бархатный голос закрадывается сомнение.
– Мне все про вас интересно, – быстро нахожусь с ответом я.
– Семь лет назад.
– Тоже в Южной Америке?
– Почти. Севернее. В Перу.
– Майя, инки, Титикака? – с улыбкой перечисляю я. «Вокруг света вместе с Джо». Выпуск 15. Эпизоды 7-9.
– Писко, капитун и кашасса, – качнув головой, безрадостно докладывает он. Но натыкаясь на мое недоумение, поясняет:
– Спиртное. Водка – виски – ром.
…В этот раз тишина вполне логична и адекватна. Наш едва установившийся диалог обрывается сам собой весьма внезапно.
– А ты?
– Я? – удивленная продолжением разговора, не успеваю поймать его новую нить.
– Отпуск?
– Нет, – опускаю глаза, с интересом рассматривая бежевую скатерть и едва заметный узор на её поверхности, – я нигде не была.
– А Италия? – он хмурится, а пальцы чуть сильнее сжимают ладонь, привлекая внимание. Малахиты тянут взглядом к своему обладателю и почти уверена, что долго сопротивляться им у меня не получится.
– Итальянский – прихоть Маркуса, – неслышно бормочу я.
Ну вот, сказала. Не так страшно, как казалось вначале.
Ожидаю лишь реакции Эдварда. И ожидаемое получаю. Разве что, не совсем такое, как представлялось.
Шумно выдохнув, мужчина внезапно обоими своими ладонями обхватывает мою, прижимая к губам. Дважды целует, потирая пальцы.
– Больше никаких прихотей не будет, – обещает он, глядя прямо мне в глаза, заставляя поверить – так или иначе – собственным словам. Без права на опровержение. – Ты будешь поступать так, как захочешь.
Подобное обещание настораживает и, если честно, малость пугает. По-моему, слишком бурно на такое простое предложение. Он ведь не знает достаточно, верно?.. Откуда?! По спине пробегает табун мурашек.
– Где мы будем жить в Сантьяго? – резко меняю одну тему на другую надеясь, что он позволит. Не хочу сегодня думать о Черном Вороне, пожалуйста! Это наш единственный отпуск. Больше его и вовсе может не быть.
– На вилле. Джаспер приобрел её пару лет назад, – он принимает мое предложение, нисколько не противясь. Разве что, руку до сих пор не отпускает.
– А почему мы?.. – пытаюсь продолжить, но тщетно. Каллен прерывает.
Одним движением сдернув скатерть и телефон со столика, Эдвард негромким щелчком заставляет его прижаться к стене. И, отбросив ненужные вещи на кресло возле моего, кивает на соседнее.
– Иди сюда, – зовет к себе, убирая подлокотник, – я не укушу, не бойся.
– Я тебя не боюсь, – поджав губы, сообщаю я. И пересаживаюсь.
Отсюда вид в окошки открывается что надо. Если бы не темнота, конечно…
– Какая смелая viola, – с легкой усмешкой произносит мужчина, притягивая меня к себе. Обнимает, ощутимо согревая.
– Какой теплый smeraldo, – шепчу, уткнувшись лицом в его грудь, чем вызываю приглушенный смешок.
– Ты даже камни заставляешь греться, – с нарочитой серьезность произносит он, пригладив мои волосы, – цветы нынче волшебные. И красивые, к тому же.
Рдеюсь, посильнее прижавшись к нему. Смущенную улыбку скрыть не получается – да и кому это нужно?
К тому же, не думаю, что от Эдварда в принципе можно что-то скрыть…
– И все же лучше поспать, – сам с собой рассуждает Каллен, потирая мои предплечья, – отказы не принимаются.
– А как же о том, что буду делать, что захочу? – подавляя зевок, интересуюсь, слушая ровное биение его сердца.
– Сегодня мы сделаем исключение, – хитро заявляет он, но затем тихо и серьезно добавляет:
– Но только сегодня.
Посмеиваюсь, хотя отказываться и вправду не собираюсь. Чувствую себя уставшей после долгого дня.
Знаю, что в безопасности. Знаю, что в безопасности те, кого люблю. А большего… большего мне и не нужно.
– E quando le arance fioriscono, la primavera verrà (и когда зацветут апельсины, весна придет), – повторяет последние слова из своей недавней колыбельной Эдвард, прежде чем я проваливаюсь в сон. Бархатный баритон, как ни крути, потрясающее снотворное.
*
– Это просто сон…
Тихий голос, почти сливающийся с гудением двигателя за иллюминаторами, звучит очень нежно. Слышу его, постепенно выпутываясь из оков сновидений и окунаясь в действительность. Не двигаюсь, молча оценивая обстановку. Пальцы натыкаются на что-то теплое, укрывающее мое тело. Знакомая ткань… черная, насколько помню… пальто?
Приоткрыв один глаз, проверяю догадку. Подтверждается.
– Я никому тебя не отдам, – отвлекая от верхней одежды Эдварда, создающей вокруг меня ореол уюта, говорящий напоминает о себе новыми словами. Не шевелясь, полуприкрытыми глазами обвожу салон. Действие, привлекшее внимание, сосредоточенно возле кожаного диванчика – постели Джерри.
Впрочем, белокурой головки на прежнем месте – взбитой подушке – нет. Среди расстеленных простыней – тоже. Нахожу её лишь благодаря золотистой пижаме, выгодно выделяющейся своим цветом на фоне темно-синей рубашки, к которой она прижалась.
Джером, обнимая Эдварда, клубочком свернулся в его руках, приникнув к груди. Покрасневшие ободки глаз и подрагивающая нижняя губа без лишних разъяснений дают понять, почему малыш не спит.
Наполовину высохшие слезы подкрепляются новыми, когда вздрогнув, мальчик крепче жмется к папе.
Первое желание: встать и узнать, в чем дело, но сдерживаю себя. Впервые после того самого случая с сосной вижу, как Эдвард наедине успокаивает сына. И что-то подсказывает, что моего присутствия здесь не нужно. Они замечательно справляются сами.
Стараясь не издавать лишних звуков и, разумеется, не двигаться, тихонько наблюдаю за происходящим. Готовлюсь при первой же необходимости снова претвориться спящей, дабы не разрушить повисшую в темном салоне идиллию.
Немного выгибаясь в ласковых объятьях, Джерри запрокидывает голову, что-то произнося розовыми губками. Парочку неслышных всхлипов прерывают его, заставляя повторять слова. Испуг и непонятливость запечатлеются на детском личике.
Эдвард наклоняется чуть ближе к сыну, глядя, как в зеркало, в собственные глаза. Шепчет уверенно и ясно, не давая никакой возможности усомниться в своих словах:
– Мама поступила отвратительно. Но такое больше никогда не случиться.
Джером жмурится, чуть-чуть, совсем немного, прикусывая губу.
– Я не допущу, – клятвенно обещает мужчина, приподнимая правую руку и тем самым устраивая белокурую головку возле своего плеча; целует бледный лобик – обещаю.
На пару секунд в салоне повисает тишина. Малыш молчит, уткнувшись лицом в рубашку мужчины и крепко-накрепко обвив его шею своими руками. Верит.
Впрочем, вспоминает о чем-то важном довольно скоро. Нерешительно отстраняется, нахмурено взглянув на папу.
Губки снова изгибаются. И снова не могу понять произнесенное слово.
– Нет, – Эдвард неодобрительно качает головой, – ни в коем случае.
Мальчик сглатывает, низко опуская голову.
– Она тебя любит.
Джерри сдавлено кивает, подавляя очередной всхлип. Краем глаза касается меня, но, по-моему, того, что не сплю, не замечает. Не дожидаясь, пока оглянется и Эдвард, закрываю глаза. Теперь остались только звуки.
– Моя… – непривычный детский голосок подтверждает свою взаимность, от которой мне хочется улыбаться. С трудом сдерживаюсь, желая дослушать разговор до конца. Он продолжается.
– Белла никогда не сделает тебе ничего дурного, Джерри.
Мое дыхание перехватывает. Он не верит? Мой маленький белокурый ангелочек сомневается в этом? А как же?..
Опасливо прищурившись, убеждаюсь, что Каллен вернул все внимание сыну и только затем позволяю себе рассмотреть их.
Джером, не изменив позы, по-прежнему возле папы, в импровизированной, сооруженной им из собственных рук колыбельке. Светлое одеяло подоткнуто со всех краев. Из его плена выбрались лишь ладошки малыша.
