Текст книги "Наследие Изначальных (СИ)"

Автор книги: Allmark

Соавторы: Саша Скиф
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 50 страниц)

– Я не знала… я не хотела… правда, клянусь… я не знала, что ему нельзя… простите меня… простите, умоляю…

– Нирла, успокойся, – Дайенн погладила её по руке, – откуда ты взяла эти фрукты? И… с чего ты решила, что ему их можно?

– Ты же никогда не даёшь непроверенное, – включился и Вадим, – я ведь помню, когда ты приносила Дайенн бутерброды и отбивные, ты всегда спрашивала у поваров, как они приготовлены.

Как ни старались убойники успокоить бедную девочку, на шум уже начали подтягиваться соседи из наркотического. Дайенн хотелось провалиться сквозь землю – словно они тут в самом деле издеваются над ребёнком. Хотя, конечно, дети на Минбаре в этом возрасте уже отвечали за оплошности очень строго. Но Нирла не минбарка, и здесь действительно вина не её, а хотя бы Лальи, додумавшегося поручить ей то, к чему не всякий взрослый может иметь касательство.

– Нирла не может быть виновата, – кивнул Талгайды-Суум, – она никогда не забывала, что можно, чего нельзя бреммейрам.

Говорить после продолжительных рыданий у девочки едва получалось, голос просто не слушался. От прикосновений она по-прежнему вздрагивала и сжималась – рождалось подозрение, что едва ли её до этого часто обнимали. Зато она без всякого напряжения воспринимала специфические дразийские приятельские жесты – тумаки, отвешенные с добром и любовью, не такие уж и тумаки. Так что работать с Лальей и другими дрази ей действительно нравилось, как ни сложно это уложить в нормальной человеческой или минбарской голове.

– Земная госпожа дала… Земная госпожа сказала, что можно… Что эти фрукты очень полезные, это витамин, от них этому господину сразу станет лучше, и я помогу этим господам полицейским… Она сказала, это очень правильно, угощать заключённых вкусным и полезным, так говорит её религия.

Сквозь толпу у двери протиснулся Ситар со стаканом чая, Дайенн заглянула в стакан и вытолкала несчастного моради обратно – этот сорт голианам нельзя.

– Нирла, что за земная госпожа? Ты её знаешь по имени? Как она выглядела?

Девочка, видимо, испытывая проблемы с подбором земных слов, показала пальцем на Махавира.

– Как господин Сингх. Такая же чёрная, волосы так же, только на две… две эти вот… запутаны. И у неё очень красивые серёжки, ярко так горят… как аварийный сигнал.

Индус изменился в лице.

– Маниша…

– Кто?

За неимением поблизости свободного стула, он сполз по пластиковой перегородке прямо на пол, обхватив руками голову.

– Моя… когда-то соплеменница. Позавчера я встретил её у перехода в свой коридор. Говорила, случайно, проездом здесь оказалась, зашла проведать. Ну, за последние дни тут столько кораблей туда-сюда сновало – сначала коллекцию Туфайонтову развозили, потом трупы эти, я не понял точно, на каком она пристроилась, как-то и ни к чему было. Главное – что нормальная, законная работа, так она сказала. Когда я её до этого встречал, когда на Яноше ещё работал, она путалась с «чёрными копателями», но тогда её за недостатком улик отпустили. Я не очень верил, что она действительно завяжет с этим, много ли кто из них завязывает, это ведь быстрые деньги, да и, прости господи, романтика… А к специфической романтике Манишу с детства тянуло. Мы дружили в детстве, так вот мало у нас среди мальчишек было таких сорванцов, как она. И сперва забавы были почти невинные, а потом, я уже в городе учился… Маниша спуталась с какими-то проземными радикалами, мелкой бандой, занимавшейся погромами магазинов инопланетников и расклейкой всяких провокационных плакатов… Особого понимания они с этими идеями не встречали – городок у нас маленький, можно сказать – респектабельный, народ весь приличный, работящий, дебоширов исторически мало было. Взрослые считали – перебесится шантропа, ну, леща им для порядку выдавали и всё. На большой криминал они обычно не шли, но два раза затеяли драку – один раз в баре, это ещё ладно, второй раз – в кинотеатре, при этом пострадали вполне земные женщины и дети, это уже спустить на тормозах никак не могли… Ей и ещё нескольким дружкам удалось избежать суда, но возвращение в хальсу ей, конечно, было заказано. Я не был свидетелем всему, приехал на очередную побывку, когда она с несколькими дружками уже уехала. Куда – никто не знал, просто сказала, что тесно и тухло ей в нашем маленьком городишке, но мне как-то и в голову не приходило, что она вообще покинула Землю. Хотя что – вот меня ж тоже на галактические просторы потянуло, соседи многие смотрели как на чудака. Как раз вскоре я получил место на Яноше, не видел её ни до того дела «чёрных копателей», ни после. И вот появилась… Случайно…

Компьютер Талгайды-Суума запиликал, сообщая об окончании какого-то процесса, он всплеснул конечностями и бросился туда.

– Но зачем ей это? Для земных радикалов Гароди не такая фигура, ну, точно таких же и ближе можно найти. Когда вообще этих радикалов интересовали уже арестованные инопланетные преступники? Не, бывали случаи… Но тогда чего проще было б бросить чего-нибудь в котлы на кухне?

– Видимо, раз чего-нибудь ещё подобное не было разнесено по другим камерам, её целью был конкретно он. Потому что вот-вот заговорил бы. Если мы не нашли у Гароди связи с «чёрными копателями», то возможно, плохо искали, личностью он был разносторонней. А логичней предположить, что отбыв с Земли, она могла связаться с этими вот ребятами, авторами нового божественного откровения о грядущем величии в отдельных редакциях для тракаллан, денетов и хрен знает, кого ещё… А Гароди, как единственный выживший с той базы, что-то да мог понарассказывать.

Вернулся Ситар уже с другим, съедобным чаем, ошарашенно воззрился на вцепившегося в свои густые чёрные кудри напарника.

– Ну, дела… Она говорила, где она остановилась?

– Семьдесят пятый номер, крыло для приезжих… Но даже если не соврала – какая вероятность, что она всё ещё там?

Крыло для приезжих на станции было, строго говоря, далеко не одно, но чаще так называли сектор рядом с тюремным – граничащий с ним, но соединённый единственной дверью с кодовым замком. В нём останавливались экипажи и охрана с тех кораблей, что развозили преступный люд, живой или мёртвый, свидетели и пострадавшие и те, кто прибывали, чтоб сделать заявление – бывало и такое. О комфорте говорить не приходилось – слава богу, что работал климат-контроль, но переночевать пару ночей было реально. Там же сравнительно постоянно обитала часть обслуживающего персонала, занимающаяся доведением помещений этого сектора до ума. Экипажи с грузовых, по какой-либо причине здесь задержавшихся, коротали время если не на своих кораблях, то в секторе по соседству с техперсоналом станции и полицейских кораблей, на внешних этажах – обычно это были многоместные номера, иногда даже не страдающие дефицитом мебели, но отдыхать в соседстве с шумными дрази ещё нужна выучка.

– Лалья, слышал? Бери ребят и бегом в семьдесят пятый!

– Я ж ей о нём рассказывал… – Махавир невидящим взглядом смотрел в пол, – как об анекдоте… Мол, надо ж так накачаться… Ещё и религией прикрылась! Бесстыжая… Надо ж таким лопухом быть…

Коллеги посмотрели на него сочувственно – какова будет реакция Альтаки, в каких именно выражениях, на эту новую информацию – даже не приходилось сомневаться.

– Да брось, приятель. Думаю, если она впрямь из этих – о том, что он здесь, она и без тебя знала. Устроить ему побег им не по зубам было, а вот отравить… Интересно вот только, как она сюда-то пролезла, там же дверь такая вредная, свои иногда в обход ходят, если карточка чуть поцарапана. Кто-то не выдержал, что ли, и долбанул по этому замку как следует? Надо ремонтников из гостевого на этот счёт потрясти… Ничего, объявим её в розыск, сколько верёвочка ни вейся, отвечать придётся. Диктуй.

Алварес, как раз отстучавший сообщение для пропускного контроля – в эффективности этой меры сомневался он сам, два корабля точно успели стартовать до того, как они обнаружили Гароди, уж явно ушлая девица предусмотрела пути отступления – повернулся, провожая взглядом умчавшихся коллег. Надеяться, что она оставила в комнате какие-то улики – тем более наивно, но порядок есть порядок.

– Ладно, я к Альтаке… Назавтра планируем рейд к денетам, потом на Яришшо, думаю?

Ситар развернул на экране карту сектора денетов.

– Рейд к денетам… два рейда к денетам, если уж точными-то быть. Базы же две… То есть, о двух мы знаем… на границах с нейтральным сектором, с нашей стороны и с земной. А накрыть их хорошо бы одновременно, потому что мы не знаем, на которую из них привезли макулатуру. Рамой полагает, что на Амфис, но Амфис – дальше, уверенности нет. И если мы накроем сперва Лофис – малейшая утечка, и на Амфисе нам ловить уже будет нечего. Вопрос – как незаметно провести столько кораблей? Потому что денеты нам максимум смогут дать зелёный свет, но ударной силой вряд ли помогут…

Денеты ударной силой помогли бы с удовольствием. Если бы она была у них, ударная сила. Большинство кораблей этого маленького тихого мира были исследовательскими или транспортниками, денеты принципиально не занимались военными разработками, глубоко презирая военную технику. При том, что чужаков до сих пор боялись глубинным, на генетическом уровне, страхом – мир их подвергался вторжениям за свою историю несколько раз, и единственными причинами, почему ни одни из завоевателей не остались в этом мире, было то, что вообще очень сложно существовать на планете, где настолько мало суши, а города, построенные в земных толщах, чисто по размерам рассчитаны исключительно на местное население, и то, что денеты, хоть и очень своеобразно, умели себя защищать… Морок, создаваемый телепатами-денетами и многократно усиливаемый специфическим электромагнитным полем планеты, способны были длительное время выдерживать немногие. Поэтому первыми чужаками, которым было позволено появиться на самой планете, были минбарцы-рейнджеры, к которым денеты прониклись неожиданной симпатией. Всем прочим позволялось селиться только на базах их сектора.

– Нам сложно бывает разобраться в роде занятий ваших людей, – пояснял Каммик ак-Димула, – они сказали, что хотят эту планету как торговый порт. Сказали, что им удобно торговать через наш сектор. Мы не имели ничего против, эта планета не сильно в наших интересах, мы уже изучили её… Они предлагали нам тоже торговать с ними, но нас не заинтересовало ничто из их товаров, и мы больше не имели с ними общения. Пошлины они платили исправно… Мы не могли предположить, что на этой базе может твориться что-то подобное. На базе на Амфисе – возможно, там был военный завод, там всегда было много скверных чужаков и скверных занятий. Мы запретили им продолжать там военное производство, но они просили позволения остаться там для них и их семей, сказав, что привыкли к этому месту… Они обещали, что будут только разрабатывать руду и будут достойно платить за пользование этой планетой. Мы ведь не могли совсем запретить им жить там, ведь эта планета не наша, денеты не рождались на ней, люди и хурры имеют такое же право жить на ней, как и мы, верно?

Глядя на Каммика, похожего на большого розового морского конька, Дайенн вспоминала свой последний разговор с Рамоем – главным теперь, ввиду смерти Гароди, источником информации. За него, главным образом, спасибо было Харуану – зандерианину из второй смены, умудрившемуся с недосыпа и общей замотанности спутать двух дрази – в чём его можно было понять, хоть в силу того, что в аресте того и другого он не участвовал, просто взял на себя часть допросов, хоть в силу того, что зандериане исторически имели мало контактов с дрази и различали их ещё хуже, чем большинство среднестатистических не-рептилоидов. В итоге вместо арестованного на Диллатлиине пирата он насел с вопросами о мутных брошюрках на одного из арестованных на Ллейсте. В утвердительной форме так насел. И совершенно неожиданно попал пальцем в небо, о брошюрах этот тип знал. Ещё как знал.

Рамой не называл денетов морскими коньками. Он называл их червяками.

– Вы посмотрите сами, насколько они… Скажите, зачем таким идиотам даже такой маленький сектор, какой у них есть? Они не способны отстоять даже то, что имеют. Они всего боятся, но они всё равно, принципиально, не хотят учиться тому, как это делают все…

– Чему учиться? Завоеваниям, использованию оружия? – дёрнула бровью Дайенн, параллельно размышляющая, что вот она, пожалуй, более молодого и физически развитого пирата с Диллатлиина не спутала бы с этим траченным жизнью субъектом, голову которого к тому же украшал широкий застарелый шрам – видимо, верхний, чешуйчатый слой кожи на этом участке был содран, – так значит, ваш план в отношении денетов именно таков – внушив, что чужаки несут в их мир всё самое худшее, убедить их выйти из Альянса… А потом использовать их сектор как ничью, точнее – вашу зону, потому что оказать вам военного сопротивления денеты не способны, а сказать вам «брысь» так, как цивилизованным представителям Альянса, у них не получится? Загнать денетов обратно на их планету – они вам там и не мешают… и прокладывать пиратские пути через их сектор, как вы это делали раньше?

Рамой расплылся в щербатой улыбке.

– Ну не оружие ж им продавать, они ж не тракалланы. Им, видишь ли, интересно только изучать… Изучали, не изучали… отличить землян от неземлян они до сих пор не способны, тем более уж понять, что обычные земные военные и пираты – это не одно и то же. В брошюрках что сказано – вот, Альянс от вас требует позволения размещать в вашем секторе свои базы, якобы для защиты, от этого всё зло… Ну, наши ребята немного показательно пошалили там недавно, чуть, правда, рейнджерам не спалились… Для чего, думаешь? Чтобы эти червяки увидели, что чужаки в их секторе воевать посмели. Страх – великое дело, он и последних мозгов лишает, а их и лишать нечего, откуда у червяка мозги? Червяку в норе место, это ребята правильно придумали…

Тогда Дайенн вышла из себя. Она просто посмотрела на сидящую перед ней тварь – антропоморфную, хорошо знающую земной язык, считающую, что признак высокого уровня развития – это агрессивность и умение пользоваться оружием, презирающую денетов именно за то, за что она их уважала – пацифизм и жажду мирного познания, созидания… и как никогда ясно чувствовала, как внутри закипает ярость – глубокая, страшная, что-то от далёких предков.

– Вы-то, барышня, должны бы это понимать, ваши когда-то хорошую баньку в галактике устроили…

Дайенн нависла над ним, с наслаждением наблюдая, как с рожи сползает ухмылка, сменяясь гримасой страха.

– Хочешь, сейчас в лучших традициях устрою баньку тебе? Мало тебя, смотрю, украсили? Я ж тебя сейчас… почищу, как рыбу! Сейчас быстро, чётко, расторопно выкладываешь мне всё, что знаешь и даже чего не знаешь. Иначе уборщики заработают внеочередную премию, отмывая твои мозги от стенки!

– Но-но, барышня, вы не можете! Альянс… наши законы не позволяют пытки!

– «Наши»? Уже «наши» законы стали, надо же! Ты сколько из них НЕ нарушил? Или где-то здесь видишь наблюдателей от твоего мира? Если видишь, ты скажи… Полагаю, там за тебя вступиться желающих и не найдётся. Если перешлём твой труп малость попорченным – они с радостью подтвердят, что так ты при жизни и выглядел. Так что прошу тебя – не зли меня. Здесь сейчас я для тебя – закон и гарантии, и надежда на комфортабельную камеру, а не гроб!

Она понимала – узнай Альтака, ей, конечно, попадёт… Впрочем, не сильно – на словесные угрозы Альтака как правило закрывал глаза, а здесь вполне и словесных хватило…

Главной сложностью в атаке на базу была необходимость, прежде чем торжественно заявиться на пороге, вырубить сигнальный маяк на орбите планеты. Регистрирующий приближение крупных кораблей… якобы для защиты, ага. Если проигнорировать маяк – то за время, которое понадобится для высадки, на базе успеют уничтожить все возможные компрометирующие материалы и на голубом глазу будут дальше притворяться мирным захудалым торговым портом. Да ещё и предупреждение пошлют на Амфис, что им тоже есть, чего опасаться… Пока «Серые крылья» ждали в гиперпространстве, двое на «Змеях» вылетели к маяку. Точнее, не к маяку даже, а коротали время, укрывшись за ближайшим астероидом, в форме которого Вадиму упорно чудилось что-то неприличное. Потому что удар наносить нужно тоже по сигналу. В тот момент, когда отряд Махавира подойдёт к Амфису. Чтобы исключить любые возможные неожиданности.

В кабине «Змея» с Вадимом сидела Дайенн. Как-никак, эффективность миссии сейчас зависела от точности этого самого первого выстрела, а стрелком она в команде была одним из лучших.

– Третья минута пошла… А кажется, что третий час. Правду говорят, что ждать и догонять – хуже нет… О чём думаешь?

Мигали, сменяя показания, электронные табло – радиационное излучение, запас кислорода, гравитационные помехи от проплывающих вокруг астероидов. Пилотам первых полицейских «Змеев» приходилось нелегко – дрази затягивали с переустановкой систем на унилингву, а от того, насколько хорошо ты запомнил числительные и терминологические сокращения чужого языка, могло зависеть слишком многое. Потом какие-то проблемы были ещё с расами, зрение которых имело иной цветовой спектр, но на фоне проблем с перестройкой части истребителей под некислородников это были уже мелочи…

– О родителях… Глупо и неуместно, да.

– Почему же? Сложно не думать о тех, кто думает о тебе. Мне тут пришлось наврать матери, что видеосигнал пропал, от её взгляда же ни одна царапина не укроется. Правда, каждый раз-то так от неё не напрячешься… Впрочем, она всё понимает на самом деле. Сама говорит, что слушать её не надо, она б за меня волновалась, даже выйдя в другую комнату, таковы уж матери. Тебе в этом, наверное, проще, твои – воины, другое воспитание. Хотя мне не верится, что они не волнуются хотя бы молча, про себя.

Дайенн облизнула губы. До чего ж странная штука жизнь, что они говорят об этом сейчас, в самой неподходящей для этого обстановке. Несколько раз до того она пыталась завести разговоры о семье – в сущности, это не было б как-то неестественно, Сингх пару раз рассказывал о своих, Талгайды-Суум тоже… Но в рабочее время возможностей для задушевных разговоров как-то немного, обязательно что-нибудь отвлечёт – то её вызовет Реннар на помощь в оформлении результатов вскрытия, то его – Альтака, послушать о последних достижениях. А вне рабочего времени – тем более, во-первых, сил после бесчисленных допросов уже как-то ни на что, во-вторых – их каюты расположены в разных коридорах, им домой даже не очень-то по пути.

– Ну, если честно, первое время они были… ну, как-то очень недовольны моим выбором. Разумеется, не потому, что это опасная работа, такие соображения для воина, конечно, недопустимы. Но мы всё-таки врачебный клан. Ожидалось, что я пойду по их стопам, стану медиком… Какое-то время я и сама так думала. Я изучала медицину, мне было это интересно. Но мысль о полиции не оставляла меня.

– И родители смирились?

Тяжело… тяжело отвечать на этот вопрос так, чтоб не лгать и чтоб не спрашивать себя потом, подпадает ли этот случай под исключение защиты чести. Пострадала бы честь старейшины Соука, если б она сказала, что он повлиял на родителей? Едва ли. А вот последующий вопрос – из каких соображений он это сделал – точно затрагивал честь не только её, что было бы мелочью, но и всего клана.

– Они… нельзя сказать прямо так. Они в любом случае не стали бы давить, я это знала. Давление тут и не нужно, достаточно собственного желания приносить родителям радость, оправдывать их ожидания. Но ведь в этом выборе нет бесчестья, напротив, это тоже вполне и почётно, и наполнено правильным смыслом – дилгар на страже порядка в галактике… Скорее, они не считали, что это должна быть именно я. Не в том смысле, что у меня не получится, просто наша семья… нас нельзя назвать слишком амбициозными, хотя у некоторых моих предков есть вполне значительные заслуги. И родителям… им нужно время, чтоб увидеть, что это не амбиции юности, которые часто ведут к разочарованиям. Дядя Кодин был на моей стороне, говоря, что если уж на то пошло, и разочарование может быть крайне полезным опытом. Не самая шикарная моральная поддержка, но я была благодарна и за такую. В конце концов, у них есть Мирьен, ей дело родителей оказалось ближе, чем мне. Я не удивлена. Сколько помню, времени с дядей, первым, кто обучал нас боевым искусствам, больше проводила я. Мирьен предпочитала быть с матерью, наблюдать её работу.

– Сводная сестра?

Электронное табло, показывающее время, снова деловито мигнуло.

– Не знаю, как правильнее тут назвать. В смысле, она тоже дилгарка, а называть ли нас всех родными друг другу – спорный вопрос. Если говорить о генетическом тождестве… Это сложная тема. Ты это должен знать, ни у кого из нас не было конкретных матери и отца…

– Да, знаю. Оптимальная комбинация генов от наиболее образцовых представителей вида, в памяти старшей партии есть их имена…

Дайенн довольно легко отмахнулась от вопроса, хочет ли она знать эти имена. Она научилась отмахиваться от него ещё в детстве.

– Может быть, родители ещё и потому не хотели, чтоб я вот так пыталась выделиться, что мы и так являлись исключением. Обычно нас усыновляют по одному, но родители убедили дать им сразу двоих. Своих детей уже не ожидалось, родители, когда удочерили нас, были уже не молоды. Чётко бесплодие не диагностировали, но косвенные признаки указывали на то, забеременеть маме не удалось ни разу… Место, где мы жили, очень уединённое, других семей нет, а детям нужно с кем-то играть. Конечно, к нам иногда приезжали родственники, наши двоюродные братья…

– Путали вас, наверное?

Всплыла в памяти свежераспечатанная фотография некрасивого, болезненного подростка – она пыталась представить его повзрослевшим, таким, как Алварес, и не могла, и от этого было очень неприятно, стыдно – словно она отказывается разделить с напарником его веру, словно отказывает ему в праве на этот шанс… Насколько он мал – её ли дело рассуждать? Они вернули из золотой клетки Туфайонта столько живых душ в объятья отчаявшихся семей – разве это не должно укреплять в вере?

И они вернут ещё многих, для того они и пришли туда, где теперь есть. Но не всех. Не хочется думать об этом, но такова правда – сейчас они находятся там, где должны, где приказано, но не там, где умирает кто-нибудь, разлученный с семьёй и родиной…

– Нет, они выбирали непохожих. У Мирьен волосы намного темнее моих. Да и характером она другая. Вот, решила как мать, стать врачом-травницей… Мне кажется, это с самого детства было понятно. Мы с ней никогда ни о чём не спорили, думаю, именно потому, что были очень разными. Но в то же время… Да, мы не близнецы, мы разные генетические ветви, но это несомненное родство, не физическое даже, духовное. Мы были… при всех наших различиях, двумя частями единого целого, наверное – родительского счастья. Мы много времени могли проводить порознь, но когда были вместе, всегда делились всем. Я очень благодарна родителям, что они добились такого исключения для них. Нет, конечно, я не хочу этим сказать, что сестру-минбарку я любила бы меньше… Ты упоминал, что у тебя есть ещё один брат, и он дилгар?

– Да, у меня двое братьев. Приёмные. Точнее, они воспитанники моей матери, она не усыновляла их, у них есть родители, просто они не имели возможности быть с ними постоянно.

Это можно себе позволить, решила она наконец, это не только лично для неё (хотя и это тоже, к чему отрицать?), это для алита Соука – ведь это информация о семье Алвареса, о воспитании, кто знает, что полезного может дать такой разговор.

– Расскажешь о нём? Я понимаю, это любопытство может показаться неуместным, но думаю, ты можешь понять мой интерес. Я мало знаю о других дилгарах…

Вадим обернулся.

– Почему?

Вопрос был и простой, и логичный, но неожиданностью поставил в тупик.

– Ну… Мы живём в основном далеко друг от друга, комитет по усыновлению старался не допускать нашего концентрирования.

– И вам было запрещено интересоваться жизнью друг друга?

Наверное, зря этот разговор вообще был начат. Пошёл он как-то слишком не так. Как объяснить то, чего никто никогда не объяснял – как и многие вещи, которые минбарец впитывает с рождения. Не рекомендовалось. Не рекомендовалось даже не вслух, просто было понятно, что этот интерес не встретит приветствия.

– Ну, я знаю о некоторых дилгарах благодаря годам учёбы, один учился со мной, то есть, проходил практику в том же госпитале.

Алварес, казалось, не слушал, задумчиво созерцая приборную панель.

– Наверное, этот самый комитет и старейшины в очень сложном положении, даже не представишь, что им посоветовать в этой дилемме.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Дайенн несколько более резко, чем ей хотелось. Тот только передёрнул плечами.

– Очевидно же. Ты постоянно переживаешь из-за того, как на тебя смотрят и кого в тебе видят. Понятно, на вас так смотрели с самого детства. Мой брат – из старшего поколения, я знаю об этом достаточно. С одной стороны, естественное беспокойство, как это кому понравится, если вы снова соберётесь в единый народ, возродите расу. Да, вас слишком мало, но дилгары многоплодны, а учитывая, что ваш генотип очищен от всех известных нежелательных генов – несколько поколений могут не бояться близкородственного скрещивания. С другой – а с кем ещё вам вступать в браки, едва ли много минбарских семей хотели бы, чтоб – с ними.

– Я прежде всего минбарка по воспитанию, и воля клана для меня превыше всего… – начала было Дайенн и осеклась. Что сказать дальше, она просто не знала. Если б кто-то мог чётко выразить её, эту волю клана на их счёт. Воля клана была в том, чтоб они хорошо учились и трудились, завоёвывая клану и своим учителям славу, а не позор, потом – в том, чтоб она всё же пошла в полицию. О прочем – они не спрашивали, им не говорили. Алварес попал удивительно в точку, их с Мирьен общую больную точку.

Но ведь старшие, так искусно, без лишних слов приучившие их не задавать лишних вопросов, сами-то должны были что-то себе думать, когда проверяли у своих необычных учеников знание тем, касающихся семейных отношений…

– А твой брат? На ком он-то собрался жениться на Корианне?

– Пора, – коротко скомандовал Г’Тор по связи. «Змей» стремительно вылетел из-за астероида. И описал растерянную дугу в свете выплывающего из-за планеты светила. Маяк молчал. И чего бы ему не молчать, если его обломки мирно кружили по орбите планеты.

– Однако… Ну, спасибо, конечно, этому удачному стечению обстоятельств, чем бы оно ни было вызвано. Думаю, в любом случае можно давать ребятам отмашку начинать…

База располагалась в окружении гор, что было её и плюсами, и минусами. С одной стороны – надёжная защита, с другой – обзора тоже совершенно никакого.

– Как-то здесь подозрительно тихо, не находите?

– Думаешь, пронюхали и сбежали?

– Или приготовили засаду.

– Ой, будто мы пиратских засад не видели…

Отсутствие перед базой какой бы то ни было техники склоняло к версии о неожиданном побеге. Г’Тор сердито попинал ботинком смятую жестянку от какого-то напитка и обратил полный ожидания взор на всё ещё растерянно переговаривающихся офицеров.

– Но зачем при отступлении взрывать маяк?

– А чтобы ни себе, ни людям, видимо. Приборы остаточных следов возмущений не засекли, значит, произошло это достаточно заблаговременно.

– Ладно… Ребята, имейте в виду – база на большую часть подземная, внизу разветвлённая на многие километры вокруг. Где тут у них могут быть замаскированные бойницы – бог весть. План у нас есть, но ему лет двадцать…

Первый же транталлил, нацелившийся высадить выстрелом дверь, подскочил потрясённо – дверь открылась сама. Не запертая.

– Это уже как-то слишком…

Вадиму казалось, что плёнку отмотали назад и он снова на базе в Диллатлиине. Та же разномастная гора трупов посреди разгромленного помещения, та же композиция на потолке, та же кровавая надпись во всю стену – правда, на сей раз не ту, что у двери, а противоположную… Стена у двери не подошла по техническим причинам – была занята аппаратурой.

– Обыщите всё… Должны же быть выжившие… Ну, хотя бы один…

Дайенн, склоняясь то над одним, то над другим, отрицательно качала головой. Предусмотрительно она в этот раз захватила с собой сканер… Он не подал сигнала ни разу.

– Алварес, ты погляди, что мы нашли! Вон как они надеялись забросить свою писанину на Денет, куда их самих-то не приглашали… Рейнджерская форма! Сняли с убитых, мародёры…

– А с физиономиями что делать собирались? На минбарца, как посмотрю, ни один не тянет…

– Ну не знаю, может, гримироваться собирались? Точно-то мы этого уже не узнаем…

Вадим подошёл к стене, с которой на него смотрела страшная надпись.

– Похоже, кто-то взялся за дело серьёзно, – хмыкнул подошедший сзади Ранкай.

– Похоже… Так, интересно…

– Что такое?

– Передай ребятам, работающим с техникой, пусть ищут… не знаю, всё, что угодно, что может указать на время совершения убийств. Разбитые часы, информацию о последнем сеансе связи, что угодно… Мне нужно знать, может ли быть так, что это убийство произошло раньше, чем в Диллатлиине.

– Что? Это невозможно, Вадим, – к ним подошла Дайенн, – два дня? Тела окоченели, но признаков разложения нет.

– В помещении минусовая температура, – отозвался Вадим, – главный компьютер разбит, климат-контроль отключился, а планета к числу тёплых не относится.

– Положим, это так… Но с чего ты вообще решил, что эта бойня могла быть первой?

Вадим указал на стену – тот же знак-подпись. Только буква в круге уже другая. А.

– А ты видишь какую-то логику в том, чтоб сперва писать «Б», потом «А»? многие серийные убийцы нумеруют свои деяния, так или иначе. Наш, по-видимому, решил пройтись по алфавиту…

– Это может означать, что нам ждать и третьего… подобного представления? С?

– Эта падла лишает меня работы, – рассмеялся Ранкай, – эй, а это ещё что?

– Где?

– Вон, здесь… Какие-то цифры…

Бреммейры с аппаратурой резвой стайкой ринулись туда.

– Похоже на координаты…

Г’Тор почесал затылок – точнее, шлем в области затылка.

– Наизусть я их пока, увы, не помню… Но знакомое что-то. Явно где-то недалеко. Посмотрим точнее, когда вернёмся на корабль… Ну что, ребята… Заканчиваем здесь – и сообщаем денетам, что могут забирать свою планету, уж найдут, куда приспособить… Думаю, братики-пиратики сюда в ближайшее время не сунутся. Да что это такое, пакмаранина мне в койку! Морг в отделении, всё-таки, не резиновый!

– Есть что-то интересное по результатам вскрытия?

Дайенн скривилась.

– Смотря что интересным называть… В целом – та же картина, что в Диллатлиине, найди десять отличий, как говорят земляне. Обескровленные тела – кровь откачана, предположительно, с помощью большого шприца, но может быть и специальное оборудование – на телах от трёх до десяти проколов… На некоторых трупах колотые, резаные или рваные раны, но в основном смерть наступала от перелома шейных позвонков или от удара чем-то тяжёлым по голове, в область сердца… удушения… Знаешь, что интересно? Я ещё в прошлый раз отметила, что следы укусов есть только на нескольких трупах, а сейчас заметила – все укушенные либо люди, либо центавриане, есть только один бракири.