Текст книги "Наследие Изначальных (СИ)"

Автор книги: Allmark

Соавторы: Саша Скиф
сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 50 страниц)

Близость… Был ли кто-то из них с ним близок в действительности? Была ли даже Аврора? Было то, перед чем и она чувствовала себя бессильной. И было то, о чём она отказывалась говорить, сколько ни упрашивай – верно, это было для неё страшнее, чем всё, что было в её жизни прежде. И всё же – эта близость была. И было плевать на всё, что скрывает эта тьма. Пусть сам космический мрак породил его… У обычных людей может быть история, корни, не у него. У него была сила, за которой они шли, вера, которой они посвятили себя. С первого дня, первого пульса боли в самых необычных глазах и первого воздаяния нечестивым. С первой выпитой капли крови и до последней.

Лоран облизнул губы, дыша жадно и тоскливо – он может забыть однажды этот вкус, но не то, что знал его. Не зарево этих пожаров, не безумный танец этого урагана. Если б это могло продолжаться вечно…

Но не могло. Он знал это, чувствовал тем особым чутьём ранни, которого не объяснишь голодной плоти. В их первых объятьях уже жило их будущее расставание. И он жадно пил каждое мгновение, каждый день, каждое слово, взгляд – от него к Вадиму, от Вадима к нему. Запоминая, записывая в память, стараясь не упустить того самого откровенного, самого чистого, что у них было.

Несколько кораблей на орбите было оставлено – на случай всяческих эксцессов, хоть в то, что в самое ближайшее время какие-то эксцессы будут, верил мало кто.

– Итого, подводя предварительные итоги – неизвестные, но страшно талантливые художники опять нас обставили.

– Да не то чтоб такие уж неизвестные, – хмыкнул Итишшу, но бросив взгляд в сторону Вадима, решил свою мысль не расшифровывать.

– Интересно, что у них за корабли… Смотались очень быстро, а ведь были здесь незадолго до нас. Как думаешь, может, имеет смысл двинуть по следующим координатам, можем же их ещё догнать?

Г’Тор посмотрел на него с состраданием.

– По этим? Ты с ума сошёл, ты смотрел, что это за координаты? Это Маригол! Туда так просто не заявишься с кораблями и пушками!

Ранкай присвистнул. Маригол был давней головной болью не одной только Республики Центавр. Когда семь лет назад, в соответствии с законами Альянса, в который теперь входил Центавр, маригольцы проголосовали за независимость колонии, и эта независимость была им предоставлена, ещё никто не представлял, во что это обратится, хотя и понимали, что независимости Маригол захотел именно потому, что слишком недоволен был новой политикой Центавра, поставившего вне закона рабовладение, на котором с самого начала была основана практически вся экономика колонии – в сочетании с крайне широкой лояльностью к иномирному капиталу, которого там на момент объявления независимости было едва ли не больше, чем центаврианского. Размещать предприятия на Мариголе, сроду не щепетильничавшем ни на тему рабского труда, ни на тему санитарных норм (вследствие чего сами селиться на этой планете, строевым шагом следующей к тому состоянию, в котором находилась Тучанкью на момент оставления её нарнами, владельцы в большинстве своём избегали), было удобно многим. Вон, тот же Хистордхан не побрезговал разместить своё высокотехнологичное предприятие в этой клоаке центаврианского сектора – надо думать, какие-то свои выгоды с этого имел. Близость к Голии и Коккару дала Мариголу возможность взять под контроль немалый сектор космического пространства и вершить свои дела практически в открытую и безбоязненно. Опасающимся за свои границы Тумбару и Энтату оставалось только запросить в поддержку дополнительные гарнизоны анлашок, но и это помогало не всегда – маригольцы охотно давали пиратам свои корабли и потом с истинно центаврианским апломбом выкатывали претензии за каждую стычку.

– Главное, вот до чего ж бесят такие, а! Ничего им не докажешь, и внаглую в рожу ржут! Ну то есть, не ржут, конечно, дипломатией у них это называется… Вроде как, это ж вы первые конфликт пытаетесь начать, хотите нам навязать свои условия, кстати и некстати припоминают, что Альянс не военная организация…

– Остынь, Ранкай, что-нибудь начальство придумает. Котто мужик осторожный, тихий, но ему этот базар-вокзал под носом тоже надоел. Может, выйдет на полгодика из Альянса и вернёт колонию под отеческое крыло, раздав там всем удостоившимся ордена и медали… Вообще, если наш богомаз-затейник и правда решил очередной свой подвиг совершить там – а логика тут, как ни покрути, есть, всё же тоже рыльца в пиратском пушку по макушку – то они нас сами позовут. Ещё и в ножки будут кланяться.

Ранкай почесал затылок.

– Так вы думаете, и с «Тенями» этими Маригол связан?

– Ничего невозможного, экономический интерес тут для них очень может быть. Да и политический – сколько мелких миров, в случае распада Альянса и войны, можно к ногтю пригнуть и обобрать, как липку… Да и расшириться под сурдинку…

– Тихо, На’Шор что-то засёк!

– Пираты, беженцы-колонисты? Или…

– И то, и то! Пираты, то ли успевшие слинять оттуда до вот этого всего, то ли протупившие и только сейчас прилетевшие, зажали там колонистов у N-3245, я всего не разобрал, связь среди этих фонящих каменюк понятно, какая, и голоса панические, орут наперебой…

– Это, конечно, край сектора, почти что наша территория, но соваться туда… вот честно, есть ли толк?

Словам Итишшу, при всей жестокости, возразить было сложно – может, полиция и по определению стезя повседневного героизма, но героизм хорош тогда, когда он результативен. Сектор За’Ха’Дума потому и держал столько времени почти официальный статус таких пиратских владений, из которых выдачи нет, что просто так вынырнув из гипера где вздумалось, можно было убиться без всяких пиратов – астероиды, на приличной скорости способные смять небольшой корабль как консервную банку (а большому – принести такие повреждения, что только в утиль), астероиды с магнитными включениями, глушащими связь, кроме тахионной, иногда с излучением, выводящим системы из строя намертво, бомбы… Многие из них, за давностью возраста и ввиду воздействия всё того же излучения, уже не действующие, но не все, не все… Это кроме вопроса, что это может быть и ловушка пиратов, только за последние две недели было три таких случая – пиратская братия, конечно, в бега ударилась, но некоторым для этих бегов требовалось расширение и обновление корабельного парка, ради этого многие шли на всё.

– Перешлём ближайшим «Белым звёздам»…

– Да уже переслал, но там, может, счёт на минуты идёт.

С другой стороны, заполучить возможных свидетелей тоже дорогого стоит – если есть даже самая малая вероятность, что кто-то сумел прорваться, то стоит её рассмотреть. Конечно, казалось бы, унеся ноги от подобного – разбой это не первое, о чём ты будешь думать, но если они получили серьёзные повреждения, у них, в общем-то, выбора нет, кроме как пытаться пересесть на что-то более летающее. Вероятнее, что они и вовсе не до места не долетали – штурм такой цитадели даже для феноменальных сил таинственной банды дело едва ли минутное, послать сигнал вполне могли успеть… Но и это – информация, которая не будет лишней. Это не говоря о том, что если даже эти самые колонисты – обыкновенные «чёрные копатели», это не значит, что их жизнями можно пренебрегать.

Этот край сектора более-менее изучен был, многие объекты были нанесены на карты и в память кораблей, поэтому Г’Тору удалось не то чтоб невозможное, но на грани того – найти ближайшее к нужным координатам максимально чистое место для выхода, при этом пояс разновеликих астероидов загораживал «Серое крыло» от обзора и обстрела, но это, понятно, дело времени – энергетический всплеск пираты не могли не засечь, не настолько заняты.

Плюс, конечно, компенсировался минусом – в свою способность просочиться между астероидами так, чтоб не распрощаться с парой-тройкой орудий и листов обшивки, Г’Тор не очень верил, поэтому решили выпустить максимум истребителей, а с бортовых орудий пытаться расчистить путь, параллельно поторапливая «Белые звёзды», потому что с одним кораблём против трёх пиратских – даже при том, что два из них совсем мелкие, не имеющие истребителей, а третий, большой, выглядит основательно побитым, не очень расклад. Синкара из гипера снова спросил, не выйти ли и ему, Г’Тор снова отказался – лучше рисковать тем из кораблей, на котором меньше всего вещдоков, а у Синкары на борту к тому же живой свидетель. Синкара согласился с этим доводом, поэтому окликнул недалеко ушедшее «Серое крыло» тирришцев, передал им, в сопровождении двух транталлилов, Лорана и вынырнул из гипера прямо за спиной у одного из пиратских дредноутов.

Корабль колонистов был дразийским гражданским, в обычной ситуации он едва ли прельстил бы пиратов как транспорт для собственного использования, так как был снабжён всего двумя орудиями, и то, видимо, потому, что нельзя же дразийскому кораблю вообще без оружия. Держались колонисты до сих пор главным образом за счёт того, что пираты стреляли не по ним, а мимо, не позволяя, однако же, сдвинуться с места. Логично, им нужен корабль, на котором можно будет лететь. И понятно, почему его команда на все убедительные предложения сдаться отвечала отказом – понимала, что выживания им это не гарантирует, скорее наоборот. Как ни свята для пиратов торговля живым товаром – их в головном корабле самих как сельдей в бочке, поэтому на захваченном они оставят разве что самых перспективных, прочих без колебаний вышвырнут в открытый космос.

– Альфа 1, 3, 6 и 10, приготовиться на абордаж! У них лорканская штуковина, они цепляют колонистов! Если им это удастся, у нас проблем прибавится!

Дайенн и Вадим были в Альфе-4, но тоже близко к кораблям, и решили организовать эвакуацию с корабля колонистов – похоже, появление сразу двух полицейских кораблей вызвало у нападающих изменение приоритетов, тем более что об их первоначальную цель уже разбилось два истребителя, оценивать ущерб было некогда, но вряд ли он был незначительным. Отстреливаясь от вьющихся вокруг назойливыми стервятниками пиратских истребителей, Дайенн думала о том, что для Алвареса сейчас, наверное, это было даже удачей – встретить в пути тех, кому нужна помощь, ринуться в бой, не думать ещё какое-то время о кровавой букве М в ворлонском знаке, о мальчишке-ранни, знающем его имя, о том, что обнаружили там ещё, в другой комнате… о стенах и потолке, исписанных одной фразой – «Кто я?»…

И ей, пожалуй, думать сейчас об этом тоже не хотелось. Другой Вадим… Мальчишка-ранни сказал, что он – действительно, невероятно сильный телепат и телекинетик – называл себя Вадимом. Он узнал его на фотографии, предъявленной Алваресом. Да и откуда кому-то постороннему знать это имя, тем более это проклятое кириллическое начертание?

Они понесли немалые потери в этом бою. Было взорвано пять истребителей, и только один успел выбросить спасательную капсулу. Два вернулись на корабль чудом, и ремонту теперь не подлежали. На вражеском корабле погибли трое, в том числе не успевший выбраться Тимбу… Прорваться на корабль колонистов несколько пиратов всё же успели – зачем, с учётом, что их приятели снаружи уже палили по находящимся поблизости полицейским машинам без всяких переживаний, осталось загадкой. Может быть, там не успели отменить стыковку и вернуть этих. Может быть, планировали захватить заложников – в отчаянной ситуации чем не тактика. Вести перестрелку в стыковочном отсеке было плохо совместимо с эвакуацией, но Алваресу и последовавшему за ними Итишшу удалось каким-то самоубийственным маневром заманить их вниз, на грузовые палубы… Позже Дайенн не раз возблагодарила небеса за то, что спасаемые в данном случае были весьма траченными жизнью субъектами и командам подчинялись быстро и беспрекословно, без траты времени на суету и истерики. Пилотировавший спасательный челнок Г’Тор между тем молился, чтоб им было, куда с этим челноком грузиться – на «Серое крыло-45» насели почти все оставшиеся в ходу истребители противника, а Синкара оказывал неоценимую помощь уже тем, что прочно завладел вниманием обоих дредноутов. Позже она не раз ещё спрашивала себя в минуты терзаний, могло ли быть так, что Итишшу выжил. И приходила к выводу, что нет. Полыхнуло там, внизу, так, что начали рушиться переборки. Заверещали системы… К Вадиму, зажимающему рану на бедре и отстреливающемуся другой рукой, она пробилась в последний момент и вытащила его на себе. Оба корабля взорвались, едва «Серое Крыло» с эвакуированными колонистами отошло за группу крупных астероидов. Один из дредноутов был к тому времени уничтожен, второй, оценив расстановку сил и перспективы, в частности – явление на сцене «Белой звезды», вышедшей из гипера, правда, не вполне удачно, чиркнувший по боку астероид снёс два из трёх орудий левого борта, предпочёл сдаться. Видимо, не осознавшие этого последние пиратские истребители принялись палить по активировавшемуся генератору буксировочного луча и были, закономерно, уничтожены. Формировать воронку тоже пришлось «Белой звезде» – системы «Серого крыла-45» были перегружены ведомым на буксире кораблём коллег, которому в ходе его героических отвлекающих манёвров повредили оба двигателя и в целом, как невесело шутил Синкара, дело обстояло так – либо отказать в подаче энергии холодильникам с трупятиной, либо системам жизнеобеспечения экипажа, на то и другое уже не хватало.

Вадим, на которого уже начинало действовать обезболивающее, всё ещё шипел и вяло отбивался.

– Руки убери, пожалуйста. До Кандара, конечно, уже недалеко, но чем раньше я хотя бы повязку наложу, тем лучше! Нашёл он время стесняться…

Ожог был неглубоким, зато обширным. Дайенн аккуратно освобождала повреждённый участок от остатков расплавившейся, съёжившейся ткани, осторожно промокая спёкшуюся кровь, разрезала пояс брюк над ожогом, чтобы закрепить повязку. Упоминать, что некие интересные детали его физиологии она уже видела на Зендаморе, она, естественно, не стала.

Из-за двери вытянул шею Г’Тор, пытаясь что-нибудь рассмотреть. Впрочем, его тут же окликнули из соседнего помещения, где вёлся разговор с разношёрстной толпой спасённых колонистов, боязливо жмущихся друг к другу.

– Мы голианские рабочие, господин. Работали на золотых приисках на N-3203, между собой мы называли её Хон, что на нашем языке и значит «кусок золота». Наш хозяин, господин Лоуэр с Маригола, сказал, что сектор наводнили пираты, и всем откуп он дать не сможет, а многих и не знает, возможно ли с ними договориться. Он сказал, что кораблей на всех не хватит, чтобы мы спасались, как сами знаем. Мы нашли один старый корабль, наши мужчины смогли его завести. Верно, может быть так, что господин Жижиму теперь спросит с нас за свой корабль, всё же он стоял там не потому, чтоб господин Жижиму хотел подарить его нам, но может быть, у господина Жижиму теперь тоже проблемы… Но у нас не хватило горючего, мы заглохли среди астероидов, и там нас застигли пираты. Что с нами будет теперь, господин? Нас отправят на Маригол, или домой на Голию?

Г’Тор потёр измученное лицо.

– А шут его знает, как быть-то вообще с вашим Мариголом, с ним всегда всё сложно было… По мне, так радовались бы, если ваш хозяин считает вас погибшими, так вы теперь свободны, можете куда пожелаете лететь… Ваш статус какой – вы наёмники, рабы? Документы есть какие-нибудь? Поди, искать и обратно требовать он вас постесняется, раз так легко бросил, чуть жареным запахло… Короче, пусть начальство решает, у них головы большие. Может, тут где-нибудь на верфи или горнорудной колонии осядете, тут сейчас из многих неблагонадёжный народ свалил, так что нужда в кадрах есть…

– А я тебе говорю, успокойся! Никто его в тюрьму не посадит, мало ли, что он там сам наговорил… Во-первых, он несовершеннолетний, хоть для какого мира, кроме нарнского разве что, но с нарнами у вас общего кроме красных глаз нет. Во-вторых, у него смягчающие обстоятельства – один в чужом мире, да ещё в таком, не выбирал он, чтоб его те уголовники похитили… Ну, поместят его, положим, в колонию… Оттуда и досрочно выйти можно. Я руку приложу.

Раймон воззрился на Вито усталым, затравленным взглядом.

– Что они с ним сделали… Вито, его волосы от рождения – чёрные! Что он пережил, что его сломало так… Преступить мой запрет – невелик грех бы был, пойми. Со всеми детьми случается такое, хотя дети ранни, насколько я могу судить, послушнее детей ваших миров. Но он понимал, очень хорошо понимал, почему нельзя допускать даже мысли о нападении на живых, почему нужно опасаться даже пробовать живую кровь разумного… на моём примере понимал… И вот теперь – его кожа так горяча, его сердце так часто бьётся! Он полон чужой крови, Вито, полон, крови многих… невозможно представить, скольких – это как безумный хор… Не говори мне, не говори! Я понял бы, если б это признание было ложным, он мог бы обмануть тебя, всех, но не меня, я видел в его глазах… Он стал другим, я узнаю и не узнаю его! Что они с ним сделали, загипнотизировали, сломали, изуродовали…

Вито сел напротив, устало потёр лицо. Да, вот они – издержки необходимости погеройствовать, невозможности оставить коллег бодаться с превосходящими силами. Он не присутствовал при доставке Лорана, пришлось отказать себе и в скромной радости лично вручить не смеющему надеяться отцу его найденного ребёнка, и в некоторых, кстати говоря, предварительных подготовках – и остаётся надеяться, что ещё не поздно… В общем, четырёхчасовой форы Раймону для разворачивания полноценной истерики вполне хватило.

– Ему лет-то сколько, твоему пацану? И ты чего-то удивляешься, что нашлись желающие ему мозги запудрить? Да и, по-честному… знаешь, в чём проблема? Не в том, что убивал, а в том, что палился. Да и не убивал он никого из них. Медзаключения Дайенн посмотри – ни один собственно от укусов не умер. Кровь из них аппаратом выкачивали. И не доказано, что это он делал. И что шеи сворачивал он – не доказано. И к потолку тем более никого не прибивал. Что оговаривает себя – так потому что молодой дурак… Ничего, я с ним поговорю, Дайенн на шок спишет…

Раймон нависал над Вито, при всей тщедушности фигуры, как нечто металлическое или каменное, впившиеся в плечи пальцы казались когтями хищной птицы.

– Как такое могло произойти? Я ведь так старался вырастить его нормальным ранни, который не убивает мыслящих, не переступает черту… Как, Вито? Я плохой отец…

Вито неуклюже провёл ладонью по жёстким чёрным волосам.

– Да уймись уже. И не такое сплошь и рядом бывает. Дети, лишённые семьи – в смысле, нормальной семьи, конечно, потом вон в таких отморозков вырастают, как те, высосанные… И что ты мог сделать? Не гноби ты его, оступиться на его месте любой мог, да и что ему делать было, если в такие жернова попал? Главное, что нашли, теперь всё в колею войдёт. Если с вашим миром до того времени контакт не установим, всё равно что-то решим, пристроим его куда-нибудь потеплее, а мозги – они сами на место встанут, какие его годы.

Ранни вздрогнул, впиваясь в плечи землянина ещё отчаянней – кто-нибудь непривычный уже взвыл бы, наверное.

– В наш мир ему нельзя. Немыслимо. Не после… такого. Кто примет его, кто подаст ему руку? Он преступил черту. Как те, кого забирала Тьма, и возвращала потом… Он стал охотником. Не просто пьющим кровь других разумных – наслаждающимся властью и смертью. Я говорил, как это перерождает ранни. Они уже не имели над собой контроля, их голод не знал предела… Голод не просто по крови – по боли и ужасу своих жертв, по власти над их жизнями. И он теперь – такой же!

Не стоило, наверное, садиться – да, ноги уже не очень держат, но в таких случаях как раз самое худшее – поддаваться этой слабости, реальность в глазах покачивается и через какое-то время так можно обнаружить себя уже в горизонтальном положении и с кучей пропущенных вызовов взволнованных коллег. Но сидя вроде как более приличествует успокаивать… Если б не эти долбанные пираты, да… Если б не они, да ещё, видимо, долбанная жадность – одного свидетеля заполучили, так как не приложить собственную руку к заполучению ещё скольки-то. Надо было всё же пнуть туда тирришцев…

– Ну ты не торопись с приговорами-то, какие, повторюсь, его годы… И где это жертвы-то, вот эти вот все? На каждом из них крови, если разобраться, побольше, чем на всех этих ваших возвращённых в совокупности. Без протокола, говорю, проблема не в том, что убивали, а в том, что палились. Не постулаты б о гуманизме и законности и всё такое прочее, так ему б премию выписать, вообще-то. Я лично не минбарец, чтоб всякая жизнь священна и всё подобное. Расслабься. У нас детей не убивают. Ни кровососущих, никаких. Как вариант – переведёмся куда-нибудь на Экалту, там у нас проблем точно не будет, тут гарантирую.

Вроде, успокоился, отстранился, подобрался как-то. Кажется, глаза уже не такие бешеные.

– Скажи, к нему… разрешены посещения? Успею я увидеть его ещё раз?

Чтоб ещё раз съездить по физиономии, что ли, так и подмывало спросить. Наивно думать, что если был бы рядом – удержал бы Раймона от этой выходки, удержал не перегруженных манерами дрази от всяких туповатых шуточек на тему кровососов. Правильнее было б – запретить вообще рапортовать о Лоране ещё до прибытия, организовать встречу самому, с адекватной подготовкой обеих сторон. Теперь ещё семейные ссоры улаживать, будто других проблем резко не стало.

– Ты осуждаешь меня, да?

– Я тебя осуждать права не имею, у меня детей нет.

– Осуждаешь.

– Да, осуждаю. Я понимаю, ты в ужасе от того, во что он вляпался, что ему теперь за это светит, какую рекламу он сделал вашему виду на весь Альянс, эти его слова, что он ни о чём не жалеет, последней каплей были… Но подумай, а мог он вообще вернуться к тебе, найти тебя, даже просто послать весточку о себе? Может, и мог. С такими их возможностями – они б, пожалуй, и тебя найти смогли, столько пиратских нычек вон нашли… А может, он за тебя боялся? А может, он тоже сидел там и ждал, когда его большой и сильный отец придёт и спасёт его… Так, прекрати! Все всех простят. Вы семья, вот это имеет значение, а не что-то ещё. Поговорите нормально… Не сейчас! Сначала сам с ним поговорю…

Раймон обессиленно опустился обратно на кровать.

– Это правда, это всё моя вина… Как же он будет теперь… привыкший питаться так часто… это сведёт его с ума…

Вито хлопнул ладонью по коленке.

– Ну вот опять. Ты физиономию-то похоронную сотри, к тебе сын вернулся, живой, здоровый, отъевшийся… Сейчас поутихнет там в госпитале суета – и зайду к нему… Не парь мне мозги, короче, всё устроится. Уж с питанием ему точно сумеем организовать, нашёл тоже проблему. У меня на Экалте должников достаточно…

К сидящей в прострации Ли’Нор подсел Ранкай.

– Чего такая кислая, красавица? Расстроена, что с нами не летала? Ничего не пропустила особо, уверяю. Ну, то есть, само по себе, вроде бы, и почётно, завоевание сектора Аида и всё такое, событие века… Ну, парни так друг перед другом величаются, но ясно же, куда с добром, в этой мусорке порядок наводить ещё нашим внукам хватит. Зато уж как Земле и Центавру теперь весело, туда ж сколько «Белых звёзд» дополнительно бросили, так сколько они уже нашли этих шахт и раскопок, которых как бы официально и не существует вовсе. Да и бракирийское нашли что-то. Ну ещё б эти-то жуки не влезли!

Весёлый тон молодого дрази и не телепата не обманул бы – на руке шина, над глазом объёмистая повязка. И надо думать, попортил он крови медикам, пытавшимся заставить его вести себя как подобает раненому, то есть занять койку и не вякать. А перед его мысленным взором сейчас – лицо юного Мурсефа. Мурсеф сидел за штурвалом, на той стороне, которой их истребитель впечатало в астероид…

– Да так. Этот выродок Солмокона умер. Я сидела тут, как дура, не смея ни спать, ни есть, ждала, когда очнётся… А он не очнулся.

К гибели коллег-соплеменников у него отношение неоднозначное. Когда жизнь обрывается даже не в расцвете – в начале расцвета, это не может не рождать внутри протест, при всём внешнем понимании неизбежности. Это то, что роднит такие непохожие миры. Мы считаем путь воина почётным, да – но где ж почёт, где гордость, когда гибнет едва только ступивший на этот путь, переполненное безрассудной отваги дитя… Ранкаю горько просто сидеть и дышать в то время, как Мурсеф – моложе его годами, младше его званием – мёртв. Но как старший, как ответственный за него, он думает не только о том, что его не уберёг – а можно подумать, мог. Он, как старший товарищ и какое-никакое начальство, знал наивные и честолюбивые мечты Мурсефа. Может быть, и лучше погибнуть раньше, чем жизнь демонстративно вытрет об эти мечты свои грязные ботинки. И ещё горше Ранкаю от того, что, в общем-то, начинает привыкать. Не первый такой мальчишка за его жизнь, и чего доброго, не последний…

– Нда… сочувствую. Не Солмоконе, понятное дело – по слухам, пренеприятный был тип.

– И Реннар – выродок! Не разрешал глубокое сканирование – гуманность, протокол! Да лучше б я всё же решилась на это… А теперь – всё! Самый перспективный свидетель по Тенотку…

Такая нелепость, такая нелепость… Хотелось просто истерично и зло хохотать, но это она могла сдержать, круглая глупо-героическая физиономия Мурсефа перед мысленным взором Ранкая как-то сдерживала. Но перед её собственным взором стояло траченное жизнью, желтушное лицо Солмоконы, кажущееся какой-то дурацкой грубой маской, зачем-то приделанной к конструкциям, скрепляющим его голову, и уж слов-то она сдержать не могла. Такие разные сожаления о смерти… такие разные нелепости. И ведь достаёт сил у этого дрази сочувствовать ей. Действительно сочувствует.

– Да, погано. Нового-то поди найди. Скоро живой пират вообще будет зверем редким… как это говорят у землян – краснокнижным.

А ещё перед внутренним взором стоит другое лицо, особое. Пока ещё стоит очень ярко и живо, так страшно, что оно может однажды померкнуть в памяти. Некоторые телепаты владеют технологиями обращения с памятью – у минбарцев так, говорят, каждый второй, а у землян почему-то чаще низкорейтинговые. Иногда это один из немногих их талантов. Ли’Нор очень хотелось развить такой, а пока она радовалась, что и фото, и видео осталось в достаточном количестве. Они-то будут, хочется надеяться, и через 5 лет, и через 10, а что будет с надеждой если не найти его живым, то хотя бы узнать, какой была его смерть?

– Нет ничего хуже для нарна, чем не сдержать данную клятву – хоть бы целый мир вставал против него. Я поклялась найти своего отца – или правду о его судьбе, и поклялась помочь Алваресу с поисками другого моего родственника – Элайи Александера.

Ранкай задумчиво ковырял заклёпки на манжете брони, думая, что ответить на это. Впрочем, ничего говорить ему и не пришлось. Блок на мысли он ставить всё же не был обучен, и нефилим слишком ярко увидела в его воспоминаниях – и букву М в круге, и испещренную кровавыми надписями комнату, и дрожащую в узкой руке ранни фотографию Элайи. Ранкай успел увидеть вспыхнувший в её глазах ужас, прежде чем она отвернулась.

– Что…? Великий Г’Кван…

Дрази мысленно помянул ворлонцев нехорошим словом, за такие неодинаковые теперь способности у разных существ.

– Да никто ещё ничего не знает. Зубастый мальчишка говорит, что их главарь называл себя Вадимом, но по описаниям это вроде как пропавший Алваресов братец… Может ведь, что и брешет, их ведь, ранни, что и того Алвареса, невозможно просканировать…

Самое сложное для телепата – удержаться от просьб к собеседнику думать помедленнее. В этой круговерти и самому Ранкаю мало что понятно, ей уж тем более. И тощую беловолосую фигуру заслонял смутный, но назойливый образ дяди Мурсефа, которому надо теперь сообщить, с максимальной для дрази деликатностью, учитывая, что этот дядя его полицейской стезёй и соблазнил – если ни образования, ни богатства судьба не уделила, то какой ещё путь возможен для мужчины, кроме как путь риска и подвигов?

– Какой-то бред. Как это может быть он? Он ведь был… да, говорят, он обладал невероятной силой, но ведь он был… тяжело болен! И зачем ему называться именем Алвареса? Я… могу поговорить… со свидетелем?

Ранкай почесал затылок.

– Ну, по поводу говорить – это ты не ко мне, у начальства спрашивай, мне-то что, я сопровожу… Сейчас его, правда, вроде Дайенн в госпиталь утащила… Вместе с Алваресом… Ну да, примерно так, одной рукой Алвареса, другой упырёнка этого…

Лоран сидел на медицинской кушетке и пытался застегнуть на локтевом сгибе манжету аппарата для измерения артериального давления и химических показателей крови. Все доктора были заняты, а позвать кого-то на помощь он не решался, и если б кто спросил, почему… это бы само тоже было причиной ступора.

Сложно, когда не понимаешь своего статуса. Как будто, ты главный свидетель, а точнее – подозреваемый, а это значит – тебя ни на минуту не должны бы оставлять одного, однако же именно это и произошло. Лоран не мог этого понять. Сначала его поместили не на тот корабль, на котором летел другой Вадим – кажется, потому, что на этом корабле «более подходящие условия», что бы это ни значило. А потом перевели на другой корабль – как он понял из обрывков разговоров, потому, что те два первых корабля ввязались в бой, его решили таким образом уберечь, как единственного на тот момент живого свидетеля. За всё время пути с ним никто не обмолвился и словом, что можно понять – им было, наверное, не до того, а по прибытии не придумав, куда его девать – свободных одиночных камер не было, просто отпускать к отцу, на обычный гражданский режим – права не имели, тем более после весьма тяжёлой родственной встречи это и не выглядело возможным – просто оставили на корабле. И там он и оставался вплоть до того, как прибыли те задержавшиеся корабли. И хоть нельзя сказать, чтоб он рвался поскорее на допрос… а может быть, и можно. Просто хотелось, чтоб всё поскорее закончилось – не важно, каким образом. Но если это время давалось ему, чтоб как-то подготовиться к предстоящему – то это было совершенно бесполезно, это никак не помогло.

– Помочь? – приветливо улыбнулась Нирла, как раз относившая в лаборантскую пустую тару от растворов, – дай сюда. Это ты сын Раймона, да?

Лоран, свойственным, кажется, всем ранни жестом, наклонил голову набок. Голианское дитя… ещё дитя, но понемногу уже становящееся взрослым, внешние проявления этого процесса пока не слишком значительны – появляется рельефность кожи, которая не голианскому взгляду кажется морщинами, крупнее, резче становится подбородок. Но всё равно её детской мягкости черт далеко до взрослых голиан, которых он видел. Однако взгляд ранни видит и то, что недоступно взгляду голодной плоти на самоё себя, и будь он, возможно, старше годами или хотя бы если б не шумела так внутри чужая кровь, перешибая восприятие – он бы даже чувствовал это сейчас, эту железу в её мозгу, схожую с звёздчатой зоной ранни и ещё более – с гипофизом у землян, происходящие в ней изменения, свидетельствующие, может, и не о начале новой работы, но о подготовке к ней. Но он мог представить себе это – как набухший бутон, в одном миге от того, чтоб раскрыться.