Текст книги "Наследие Изначальных (СИ)"

Автор книги: Allmark

Соавторы: Саша Скиф
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 50 страниц)

Дом господина Малхутарро примыкал к его заведению, соединяясь с ним недлинной галереей, и был мрачноватым, но дышащим достатком. С глубокими просторными подвалами, где и обитали рабы. В подвалы он, впрочем, гостей не провёл, а распорядился приводить детей по одному в центральную залу дома – видимо, и предназначенную для приёма гостей, судя по устланному подушками полу. Вадим знал, что никакого выбора не будет. Он возьмёт первого же приведённого ребёнка. Невозможно выбирать, когда речь идёт о чьей-то жизни, невозможно думать, как будут дальше жить те, кого не выбрали, когда знаешь их лица, и они будут преследовать тебя в кошмарах… Дайенн в это время потерянно жалась за спиной Ранкая, борясь с поганым ощущением, что хотела б быть сейчас где угодно, только не здесь. Происходящее было неподобающим, неправильным, но как правильно – сейчас никто не мог бы сказать. Полицейский не должен ни о чём договариваться с преступником, не должен заключать с ним никаких сделок – но у них сейчас нет роскоши времени и сил распыляться на каждого Малхутарро, их таких тут, Ранкай совершенно прав, тысячи, и каждого есть за что упаковать, и каждый будет прикрываться как минимум тем, что действовал не на территории Альянса, и не исключено, что таки прикроется. Пока что они могут только что-то получить за компромат, от которого им всё равно никакого практического проку, и если это не информация – то почему б это не была свобода для того, кто может и не дождаться всех необходимых согласований, которых на такие очевидно правильные вещи, как захват подобных островков ликующего беззакония, всегда требуется особенно много. Что они получили бы, если б развернулись и ушли вместе с этой записью? Наёмных убийц, подосланных в номер перепуганным хурром? Огромное спасибо этого самого Бизела, который, будучи хитрой старой сволочью, в отличие от Малхутарро прекрасно знает, что здесь полиция, и обыграет на своём поле новичков просто из любви к искусству? А следующей была мысль – не имела ли история, стоящая за знакомством Альтаки с Макту Касорой, какой-то подобный же характер, когда букву закона исполнить было невозможно, или возможно только с крайне мерзким осадком на душе.

Тощенькая темноволосая девочка в рваном мешковатом платьице бросала на собравшихся редкие полные страха взгляды. Особенно пугала её, видимо, Дайенн – в её сторону она старалась не смотреть.

«Резонно… – Дайенн подавила в сердце болевой укол, – она кто – голианка? А голиан дилгары в своё время тоже очень сильно потрепали. Так что не с чего тут обижаться…»

На самом деле, конечно, всё равно было обидно. Сколько ж ещё дети будут отвечать за грехи отцов…

– Как тебя зовут? – приветливо спросил Вадим.

– Нирла, господин.

– Что ж, по крайней мере, ты знаешь земной язык…

– Немного, господин.

– Я забираю её.

По лицу Малхутарро явно читалось, что он был о вкусе землянина лучшего мнения, но возражать он не стал. В конце концов, ему же лучше, что выбрали у него не самый первосортный товар. Дайенн почувствовала настоятельную потребность выйти – не то чтоб на воздух, но подальше от масляной рожи хозяина дома. А то, чего доброго, уже её придётся уговаривать не совершать прямо здесь и сейчас смертоубийство. Мысль о том, что это ведь Зафрант, здесь это даже сойдёт с рук, прямо совсем сейчас некстати… Она вздрогнула, почувствовав лёгкое касание.

– Добрый человек этот ваш друг, – прошептала Мэриэнн, – из жалости же эту девчонку взял, это видно… Да только ясно, что вы другое тут искали…

– Что?

Шёпот девушки понизился до едва различимого.

– Не зря ж эти вопросы про некислородных были, я слышала… Обратитесь к Туфайонту, вот что.

Дайенн, конечно, много что хотелось спросить после этой загадочной фразы, но впереди обозначилась некая фигура, и девушка, по-видимому, избегая лишних ушей, быстро и деловито прошмыгнула мимо неё.

– А ведь это имя было среди тех, что называла Кашьюл, – заметил Мурсеф, выглядящий уже значительно лучше, вернее, держащийся значительно бодрее, по внешнему виду-то дрази судить о их состоянии сложновато.

– Ну, мы так или иначе собирались пройтись по этому списку, больше-то что делать, других зацепок нет. Ну разве что этот молодчик, его механик, заговорит…

Хемайни кисло кивнул – они с Сайкеем сегодня весь день убили на изучение дел того самого Бизела и пришли к заключению, что за похищением принцессы он стоять не мог, не его сфера – и отправился в ванную.

– Заговорит-заговорит, – мрачно пообещал Ранкай, – парни за ним два квартала гонялись, они долго эти запирательства слушать не будут. Понятно, нервничает гадёныш – ввиду кончины Ритца и удачного бегства второго подельника он же основной фигурант теперь…

– Не, мог же Ритц и в самом деле не сообщать им имя заказчика?

– В принципе, конечно, мог, но из каких соображений ему из этого тайну от своих-то делать?

Ранкай звучно поскрёб затылок.

– А кто он такой вообще, этот Туфайонт, чем славен? Вот Сулф – устроитель боёв, и у него в силу этого есть некислородные помещения, Шакерти – владелец самого большого здесь многопрофильного борделя, у Бенца шахты в некислородных мирах, правда, закупку работников-то он ведёт явно не сам и не здесь, если только на случай визита кого-то из некислородных управляющих имеет в доме соответствующие помещения… Ну, Деметрис рулит бандами чёрных копателей, так что у него публика бывает самая разная… А этот – что?

– А вот этого я так и не понял, – развёл руками Мурсеф, – но наверное, за что-то ведь он был упомянут. Причём дважды, и Кашьюл, и этой девчонкой. Значит, проверить-то надо, да?

Вадим обернулся к своей ближайшей, так сказать, задаче – вырученная им девочка боязливо жалась на стуле в углу, кутаясь в наброшенный Дайенн китель. Та же Дайенн принесла ей кружку с чем-то горячим, и та несмело заглядывала в чашку, всё не решаясь отхлебнуть.

– Ну, давай знакомиться, – он подкатился на кресле ближе к ней, – меня зовут Вадим Алварес.

– Да, господин.

– Чего это ты заладила – господин, господин? – Ранкай упёр руки в боки, – нет тут господ, забудь, что там эти хмыри говорили… Ты теперь свободная, домой отправишься…

Девочка вжала голову в плечи.

– Нет, только не домой…

– А чего так?

– Дома плохо… Не надо домой…

Ранкай присел рядом, сочувственно погладил по спутанным тёмным волосам.

– Сбежала, что ли? Ну, это бывает… Ты кто – голианка же? У нас в отделении несколько голиан работает, они помогут твоих родных найти… Ты где жила? Из-за чего б вы там не поссорились, сейчас они, небось, рвут и мечут и слёзы льют… С ума сойдут от радости, что тебя им вернут…

– Ничего не сойдут, они сами меня продали!

– Как?

– А вот так! Вернёте – они ещё раз продадут! У нас это нормально…

Вадим скрипнул зубами.

– В кого ты-то такой наивный, Ранкай? Дольше моего работаешь…

Дайенн открыла было рот, потом поняла, что слов, чтоб погасить родившуюся неловкость, у неё нет. Каждый в чём-то жертва своего воспитания, в мире дрази подобное немыслимо, и хотя Ранкай в курсе, что другие расы – не дрази, всё же это не то, что придёт ему в голову первым делом. А Алварес наверняка не упустит случая сказать, что браки дразийских дочерей – та же продажа, но это, конечно, совсем другое, раз не иномирцам и не для чёрной работы! Хотя с этим-то Ранкай, более взрослый и критически воспринимающий традиции отечества, может и согласиться, а вот юный Мурсеф может рефлекторно вспылить…

Девочка облизнула неровные пересохшие губы.

– Господин, оставьте меня у себя! Вы добрый… другие могут добрыми и не быть… Я буду хорошей, буду послушной!

Мурсеф не слишком церемонно оттеснил Алвареса, выглядящего примерно таким же растерянным и перепуганным, как ребёнок, и покровительственно навис над маленькой голианкой.

– Слушай, девочка. Тебе будет сложно понять, но я попробую объяснить. Мы все – не такие, как этот Малхутарро и другие тут, мы – из Альянса, а в Альянсе рабство осуждается. Но поскольку мы сейчас не на территории Альянса, а здесь, то по местным законам, которые и не законы вообще, а безобразие, тебя господину Алваресу как бы подарили. Так нужно, чтоб вывезти тебя отсюда. Но лучше сразу привыкай господином его не называть, нельзя. У него на родине иметь рабов это страшный грех. Так что не рассказывай, если не хочешь ему неприятностей.

Взгляд девочки метался от лица к лицу, как перепуганный мотылёк.

– Разрешите мне остаться… Я буду помогать, по дому работать, и вообще… Я спать могу в загоне с животными, и кормить меня много не надо – я много не ем…

Сейчас все самые правильные слова звучат как-то неправильно, грустно думала Дайенн. Из курса иномирных культур она не могла считать, что что-то знает о рабстве, минбарским преподавателям тяжело давалось объяснение таких тем, потому что многого не понимали они сами. Знать и понимать – не одно и то же. Рабство – это нечто сродни природе Древнего врага, говорили они, это извращение святых понятий служения и послушания, это обоюдоострое орудие, калечащее две души – раба и его владельца, делающее их обоих неспособными к исполнению высшего долга всякого живущего – любви, в которой происходит постижение и развитие Вселенной. Как давно это дитя в рабстве? Знало ли оно иную жизнь, отношения без страха? Сейчас она не может осознать своего избавления, ей, может быть, ещё страшнее, чем было в подвале у Малхутарро, потому что неопределённость, неизведанное – мучительнее. Она поверила, что у неё всё будет хорошо, потому что она попала к хорошему хозяину, с добрым, как выражаются дрази, лицом, никакого другого хорошо она и не знает, и теперь это благо у неё хотят отнять.

– Нормально так некоторые с детьми обращаются, – присвистнул Ранкай, – у нас не всякому мальчишке так везёт… И что будем делать, Алварес? Этак мы её вернём – её и правда продадут опять, а что, такая удача-то – одного ребёнка дважды продать. И сделать ничего нельзя – Голия не член Альянса… Голия это вообще непонятно, что. Но усыновление-то тебе, поди, не позволят… Ой, поди, Гархилл что-нибудь придумает, на то у него голова большая. Ну не для того ж я держался от мордобития, хотя кулаки-то как чесались, чтоб у девчонки в жизни вообще ничего не изменилось…

Многие расы считают, что у хурров отвратительно с вкусом, что среднестатистический хурр, родившийся в грязном неухоженном сарае, по недоразумению именуемом домом, выбившись «в люди», начинает окружать себя кричащей роскошью и всячески демонстрировать свой успех. Попав на Зафрант, Дайенн убедилась, что не всему можно верить – вот дом Малхутарро, несомненно богатый, был богат в неброском, сдержанном стиле, всё на своих местах, и сам хозяин, одетый в повседневную, но крайне добротную земную одежду с лёгкими элементами хуррского колорита, был тоже тому примером. А вот Туфайонт, даром, что иолу, которых она до сих пор считала существами утончёнными, обитал в эдаком дворце, пытающемся, видимо, совместить – получалось это весьма неуклюже – понятия о шике из разных миров. Здесь тебе и центаврианские шторы и гобелены, и дразийская мозаика, которая куда выигрышней смотрелась бы, если б не соседствовала с врийской абстрактной скульптурой, и земные ковры и светильники… В отдельности всё это необыкновенно красиво и определённо говорит о больших деньгах, но вместе совершенно не смотрится, и пожалуй, после этой эклектики воспринимать интерьеры «Серого крыла» будет куда легче. Да и сам хозяин – в просторном пурпурном одеянии, которое должно было, вероятно, напоминать царское или судейское, но напоминало чехол на диване, и позвякивающий множеством украшений, вплетённых в волосы. Он, определённо, стар. И – Дайенн не могла отмахнуться от этого ощущения – уродлив, хоть объективно она ничего не могла знать о иольской красоте или безобразии. Молчаливый мрачный ллорт, сопроводивший их в гостиную, где их ожидал хозяин дома, удалился, и сразу явился другой, с подносом прохладительных напитков в высоких бокалах хаякского стекла – полицейские брали их несколько напряжённо, примерно представляя их стоимость. Дайенн становилось всё более не по себе с той минуты, как она переступила порог этой комнаты – Туфайонт смотрел на неё почти неотрывно, и его взгляд как будто стягивал некую сеть, становился всё более ощутимым, и с ним совершенно не хотелось встречаться, поэтому Дайенн всё время смотрела в сторону – на картины на стенах (кажется, какая-то земная живопись), на резную деревянную мебель (довольно неплохо подобранную, в отличие от того, что она видела до этого), на что угодно, только не на этого нервирующего её субъекта, сразу выбившего их из колеи совершенно спокойным признанием, что да, он и был заказчиком Ритца, и принцесса сейчас у него.

– Как вы понимаете, законы Зафранта этого не запрещают, потому что на Зафранте нет никаких законов, – с улыбкой добавил он.

– Как не понять, – холодно съязвил Вадим, кивая на обстановку, – вы ведь крайне бедны, кроме выкупа за похищенного ребёнка, вам своё состояние никак не поправить!

– Выкуп? А с чего вы решили, что мне нужен выкуп?

Дайенн невольно повернулась – благо, сейчас Туфайонт смотрел не на неё, а на Алвареса и Сайкея.

– Раз уж вы заметили, что я не беден, – иолу медленно сплетал и расплетал пальцы, этот жест почему-то раздражал, хотя Дайенн, чем дальше, тем больше, раздражало тут, в общем-то, всё, – то должны понимать, что ни за какие деньги я не отступлю от того, что желал и приобрёл.

Да уж, то, что Туфайонт не беден, можно было заметить хотя бы по небольшому, но очень искусному саду, окружающему дом. Собственная почва Зафранта такова, что на ней не смог бы вырасти и какой-нибудь лишайник. Обеспечить себя такой красотой должно стоить огромных сил и ещё более огромных денег. Люрии, положим, превосходно растут на гидропонике, а уж комнатные сорта в принципе растут везде, где достаточно тепло, а вот кустарник мокс своими капризами способен вывести из себя самого терпеливого и упорного садовника. Даже просто получить от него саженец нужны редкий талант и редкая удача, поэтому в тех краях, где мокс не растёт сам по себе, стоит он целое состояние. Обладатель его, правда, бывает вознаграждён – аромат цветов этого кустарника волшебен, как самый прекрасный сон, а листья обладают мощным антисептическим и жаропонижающим эффектом – правда, в соответствии с вредностью этого растения, только в определённый период его развития, но тут уж ничего не поделаешь.

– Ну тогда непонятно, зачем, – Сайкей решил придти на выручку явно онемевшему от такого поворота коллеге, – какой великий прок с ребёнка из некислородных, кроме выкупа, который могут заплатить за него родственники?

Здесь, в гостиной, тоже стоит несколько растений в керамических кадках, которые правильнее назвать искусно расписанными огромными вазами. Одно – земное, остальные Дайенн затруднялась идентифицировать.

– Вы крайне узко мыслите, впрочем, для дрази это и не удивительно. Я сумел приумножить доставшееся мне от семьи состояние, потому что кроме состояния, мне достались ум и амбициозность. Теперь, когда я уже не молод, я могу позволить себе остановиться и предаться заслуженному наслаждению жизнью, приобретая всё, что хотел бы иметь. Я коллекционер, собираю произведения искусства. А лучшим произведением искусства любого мира является женщина. В моей коллекции есть женщины почти всех известных миров, наиболее красивые их представительницы, хочу заметить. Землянок пять, центаврианки три – эти расы обладают значительным генетическим разнообразием, сложно выбрать более красивый из совершенно разных типов… А вот геймки у меня до сих пор не было, да. Тут, конечно, нельзя говорить о самой красивой, выбор, мягко говоря, был неширок…

Дайенн чувствовала, что ей всё сильнее дурнеет. Коллекция? Коллекция из живых существ, это он серьёзно? И он… где он их держит? И сколько во вселенной таких образцов изощрённой похоти и извращённого честолюбия?

– И вас совершенно не волнует, что это ребёнок, которому опасно жить вне родного мира?

Туфайонт отмахнулся.

– Вы преувеличиваете. При грамотном подходе никакой опасности нет. Я в состоянии обеспечить все необходимые условия, включая и атмосферу, и рацион, каждому экспонату моей коллекции. Конечно, некислородные у меня живут недавно, но в надёжности моих генераторов атмосферы я уверен. Неужели вы думаете, что я, заплатив немалые деньги за доставку ко мне этих женщин, поскуплюсь на траты на их содержание или выберу не самое лучшее из того, что есть на рынке?

– А тот факт, что от этой девочки зависит выживание целого мира, вас не беспокоит? – снова вклинился Алварес.

– Нет, а должен? Или он в самом деле беспокоит вас? Вы же землянин…

– Я корианец, – холодно поправил полицейский.

– В самом деле?

– Я гражданин Советской Корианны. Не понимаю, на что это должно влиять.

– О, ну это интересно… Как же вы при этом можете иметь сочувствие к монархии?

Алварес всё сильнее излучал холодное бешенство.

– У меня нет никакого сочувствия к монархии. У меня есть сочувствие к расе, способ воспроизводства которой таков, каков есть, и к ребёнку, оторванному от своей семьи и родины.

Туфайонт сухо рассмеялся.

– Ой да бросьте, можно подумать, велика потеря. Она мала, привыкнет. Что она там видела, в своём дворце? Какая её ожидала жизнь? Здесь ничем не хуже. У неё будет всё, что нужно. И нет надобности рожать бесконечных личинок… В конце концов, так ли нужно такой убогой расе существовать? Что вселенная потеряет, даже если – заметьте, если! Ведь королева ещё может родить новую принцессу – они вымрут? Корианцы точно ничего не потеряют. Скорее даже приобретут. Как-никак, ваши сектора граничат…

– Вы уж всех-то по своей аморальности не судите, – пробормотал Сайкей.

– И вы не боитесь…

– Чего? Если б я боялся – неужели я впустил бы вас в свой дом? Арестовать меня на земле Зафранта у вас силёнок не хватит, а покидать его мне нет никакой нужды.

– Не чересчур ли вы самоуверенны? – оскалился явно закипающий Сайкей.

Туфайонт поигрывал бокалом в длинных узловатых пальцах и явно наслаждался происходящим – и очевидным для него возмущением гостей в том числе.

– А что может случиться? Гейм пойдёт на меня войной? Кажется, у них нет подобного опыта, по крайней мере, успешного. Разве их оборона собственных границ не держится преимущественно на том, что их маленький мирок мало кому интересен?

– Можно недооценивать Гейм, но не весь Альянс, – зловеще продолжил дрази.

– Ну, лично я не особо верю, что Альянс решится ломать копья ради одной девчонки, пусть и высокородной… Тем более что вам будут нужны более веские доказательства того, что она здесь, чем пересказ моих слов. Вы ведь даже не видели её собственными глазами. Я с вами вполне откровенен именно потому, что вы ничего не можете мне сделать.

Это звучит как провокация, думала Дайенн. Ведь на самом деле дело минуты выхватить бластер и пристрелить эту сволочь. Что там, она убила бы его голыми руками! Если б только быть уверенной, что их тут же не уничтожит прислуга и охрана. Численный перевес всё-таки явно не на их стороне.

– Впрочем, я не скажу, что у вас совсем нет шансов на возвращение принцессы в родной мир. Мы можем поменяться.

– Что?!

Туфайонт наклонился в их сторону, поигрывая переплетёнными пальцами.

– Ведь ваша очаровательная сотрудница – дилгарка, не так ли? Признаюсь, я обомлел, когда она вошла в эту комнату. Дилгарки несколько менее штучный товар, чем геймки, но всё же за такой экземпляр ничего не жаль. Я готов отдать вам маленькую геймку – благо, я не успел к ней достаточно сильно привязаться – если прекрасная леди готова остаться у меня вместо неё.

– Вы с ума сошли? – ещё более холодно осведомился Вадим.

– А какие возражения? Вы ведь не будете спорить, что на леди груз ответственности и незаменимости несколько меньше, чем на принцессе? Почётный долг возрождения дилгарской расы ей есть кому передать, служить в полиции тоже найдётся, кому… Леди ведь воспитана минбарцами, не так ли? Для неё должно быть почётно пожертвовать собой ради ближнего, тем более когда речь идёт о целой расе… Вы подумайте-подумайте. Или вы рассчитываете найти какие-то другие варианты?

– Я считаю, госпоже Дайенн нужно быть осторожней, – твердил Сайкей по дороге, – чего доброго, этот старый извращенец не успокоится после нашего отказа. Решит, раз так, заполучить ещё и её. Это же Зафрант, вон как припеваючи тут живут рабовладельцы и похитители женщин, никто им не пеняет… Думаю, лучше ей оставаться в гостинице под охраной наших парней.

В салоне аэроэкспресса, что удивительно, было даже не битком. Полицейские заняли места у окна, за которым проплывали яркие, как рождественские ёлки, торговые центры.

– А нам есть ещё, зачем здесь оставаться? – кисло пробормотала Дайенн, которую всё ещё трясло от злости и омерзения, – девочку-то мы нашли… Думаете, он не блефует насчёт того, что не боится армии Гейма?

Сайкей пробормотал что-то в духе, что их отряд, конечно, поменьше, чем армия Гейма, но кое-чего стоит. Уж намять этому коллекционеру бока – дело святое. Ведь это у него, надо понимать, и женщина-дрази живёт? Такой позор точно никак нельзя стерпеть!

– Нет, – скрипнул зубами Вадим, – это дело поручено нам и мы должны его завершить. Раз Зафрант – территория беззакония и всеобщего наплевательства, этим можем воспользоваться и мы, не только всякие Малхутарро и Туфайонты.

– И что же вы предлагаете, господин Алварес? Выкрасть её? – в голосе дрази послышалось сдержанное уважение, – ну, как говорят в моих родных краях, украсть у вора – не такое уж и преступление…

Близилась нужная остановка – та, откуда недалеко до их гостиницы, Сайкей дёрнулся было, но Вадим остановил его.

– Думаю, в этом вопросе нам не обойтись без помощи господина Касоры. И думаю, чем скорей мы переговорим с ним об этом, тем лучше.

Касору они застали у него дома – он обитал в небольшой уютной квартирке в квартале от того кафе, где они встречались в первый раз, работал с какими-то документами, но встретив гостей, отложил работу.

– Её всю вовек не переделаешь. Поставщики-врии, бюрократы такие, что земляне с центаврианами вместе в сторонке стоят. Три килограмма бумаг на каждый мешок зерна готовь… А здесь ещё вести дела легче, чем на родине бы было! Туфайонт, значит? Ну… едва ли это будет легко, но кто сказал, что невозможно? Думаю, знаю, к кому обратиться по поводу плана его дома. Это, конечно, будет стоить денег, но не так чтоб слишком больших…

На взгляд Дайенн, Туфайонта подвела любовь к усложнению. С одной стороны, конечно, удобно, что каждое звено ограды подключено к отдельному генератору – в случае какого-нибудь сбоя участок не останется совершенно без защиты, с другой – отключение одного звена может долго остаться незамеченным и стать лазейкой для незваных гостей. Охрана по саду ходила редко – видимо, из тех соображений, чтоб не потоптали нечаянно дорогущие клумбы, а может, Туфайонт как-то больше боялся тех, кто в доме, чем тех, кто вне. Нельзя не сказать, удачно он выбрал и место для своего особняка – в тихом квартале таких же богатых домов, в стороне от суеты и многолюдности бесчисленных торговых центров, соответственно, и свидетелей особо не ожидалось. Благо, выбранное звено ограды подходило к тому углу соседнего участка, что был заполнен какими-то непонятными двухметровыми глиняными конструкциями, возможно, ритуального назначения, они не идеально заслоняли обзор, будучи примерно вровень с забором, но большую часть подготовительной возни скрывали.

– Кража со взломом, – как-то очень довольно бормотал Рунеж, сматывая кабель. Его явно забавляла эта мысль. Рунеж рос не на Захабане, где полукриминальная атмосфера, по выражению Ранкая, часть культурного кода, его отец, командир личной охраны посла на Шри-Шрабе, забрал сына вскоре после его рождения, в соответствии с условиями контракта с его матерью. В метрополии это обычно является не лучшим билетом в жизнь, но в данном случае вышло как лучше – окружение подобралось исключительно культурное и предельно законопослушное, а недостаток сверстников своего вида это такая печаль, которую можно пережить. Отец, правда, мечтал, чтоб сын стал хотя бы бухгалтером, и возможность учиться в хаякском университете даже была, но сам Рунеж был уверен, что к этому у него способностей нет, а вот полиция – это для молодого дрази самый почётный и правильный путь. Дайенн смотрела на веселящегося силовика с некоторой завистью – её происходящее совсем не восторгало, ей было нервно и тревожно. В самом деле, она шла защищать закон не только там, где его и так соблюдают, только всё же почему б было не начать с дел попроще, где она точно знала б, что хорошо, что плохо? А чем отличается кража со взломом от операции по освобождению, говорит Сайкей, наличием правильной бумажки с правильной подписью что ли? Так разве это важнее спасения жизни? Или теперь будем верить всяким Туфайонтам, что принцессе тут ничто не угрожает? Сайкей до полиции работал в охране грузовых судов, пару раз и с пиратами сталкивался…

Тахем молниеносным прыжком вознёсся на забор и выстрелил в заранее намеченную точку рядом с балконом на втором этаже. Протянувшийся от гарпуна стальной канат туго закрепили о верхнее звено ограды – трасса готова. Теперь действовать надо было быстро – как знать, увидь эти перемещения соседи, выгодней сочтут не лезть не в своё дело или тут же сообщить хозяину дома. Длинный тонкий предмет, напоминающий авторучку, описал на стекле широкий прямоугольник – и стекло, очерченное этим прямоугольником, осыпалось мелкой пылью. Гениальная штучка, кажется, лорканского происхождения, стоила прилично, а заряда хватит штук на 5 или 6 таких прямоугольников. Это чудовищно мало, учитывая, что они не знают, в какой из не менее 15 комнат находится принцесса, если с этих нескольких отведённых попыток им не повезёт – придётся действовать куда более шумным лазером. Алварес, правда, заявил, что действовать лазером так и так придётся – лично он не считает, что остальных женщин можно оставить здесь только потому, что они не принцессы и их освобождение никто не оплачивал, по этому поводу они немного повздорили с Хемайни. По итогам Хемайни, правда, в операции вообще не участвовал – вместе с Мурсефом и Юлзаем он сопровождал Нирлу и арестованного на корабль – чтобы быть готовыми к отлёту как только, так сразу. После жаркой беседы с дрази арестованный выглядел помято, но бодрился как мог и болел за исход операции вполне горячо и искренне – он уже понял, насколько хуже для него отправиться для суда в мир геймов, если принцесса НЕ будет возвращена.

Особняк на самом деле имеет три этажа – один подземный. В нём, собственно, и располагаются комнаты женщин из некислородных и ещё некоторых, чьи бытовые условия тоже достаточно экзотичны. На первом – гостиная, библиотека, спортзал для занятий фехтованием, комнаты самого хозяина и слуг, на втором – комнаты большинства женщин из кислородных. Отдельным неприятным сюрпризом оказалось, что выходы на этажи запираются на ночь (то есть, на то время, когда хозяин изволит почивать, что в общем-то совпадало с астрономической ночью). Поэтому два заряда лорканской штуковины были потрачены на это. Вниз отправилась транталлилская часть команды и Тахем – выводить кислородную часть обитателей нижнего этажа. Дайенн, Ранкай и Рунеж заняли позиции на первом этаже у лестниц – на случай, если проснутся хозяин и слуги, вернее – когда они проснутся, потому что слабые надежды на бесшумность операции разрушались даже не лазером – его ещё можно было рассчитывать не услышать через перекрытия, но вот спасаемые женщины, неготовые к тому, что их сейчас придут спасать – они, когда в их комнату вламывается незнакомец, визжат…

В арсенале полезных и дорогостоящих приобретений была вещица, противоположная лорканскому резаку – врийская «быстрая сварка», но полицейские колебались, пускать ли её в ход – информатор, давший план дома, упоминал, что кто-то из женщин – одна землянка и ещё пара каких-то – живут на этаже с хозяином, в каких комнатах – естественно, неизвестно. Получается, у них шанса на спасение не будет? Да, как ни паршиво, правы те, кто учит принять как данность – спасти всех, избежать жертв не получится. А попытавшись, можно потерять вообще всё – и ладно б свои жизни, но ведь и чужие тоже. И Дайенн не знала сейчас, злится она на Алвареса, настоявшего на эвакуации и второго этажа тоже, или восхищается им. Всё-таки риски в любом случае были бы – путь из подвала к балкону лежит мимо хозяйского этажа… Но сейчас чуткий слух Дайенн уловил, кроме приглушённых перекрытиями жужжания лазера, возбуждённых голосов, топота ног – другой звук. Тихий звон оповещающей системы. Вероятно, Туфайонт всё-таки не предполагал всерьёз попыток вторжения, раз неспящих в этот час в доме нет, но сейчас-то они просыпаются… Она дала знак Ранкаю, и он в пробежке обвёл прибором контуры ближайших четырёх дверей – края дверей и косяков слились, превращая дверную коробку в единый монолит. Больше он просто не успел – следующая дверь распахнулась, в руках выскочившей тёмной фигуры блеснуло что-то металлическое – но атаковать он не успел, кулак Ранкая оказался быстрее. Что ж, следующие определённо будут осторожнее…

Вжавшись от последовавшего выстрела в ложбинку вычурного фигурного косяка, Дайенн оглянулась. Снизу поднимался Тахем, держа на руках что-то небольшое, розоватое. Денет, что ли? Женщина-денет… Теперь нужно прикрыть его, чтоб он смог пересечь холл и взбежать по лестнице на второй этаж…

Для этого нужен был вдвое больший отряд, тоскливо думал Вадим, пытаясь привести в чувства смертельно перепуганную землянку. Причём в этот отряд должно было входить несколько опытных гипнотизёров, для упрощения задачи. Если они будут тратить на успокоения, объяснения, уговоры столько времени каждый раз – им определённо конец. Есть здравое зерно в подходе Сайкея, просто перекинувшего голосящую центаврианку через плечо и потащившего в сторону балкона. Вадиму тоже уже хотелось утащить всхлипывающую и лепечущую что-то, видимо, на родном языке женщину на руках, но он опасался, что её истерика может перейти и в буйную фазу – а ссадины после первого общения с освобождаемой нарнкой должны быть серьёзные. Несомненно, она внутренним нарнским чутьём угадала в нём центаврианскую кровь…

Впрочем, не все в этот час спали и спросонья отчаянно отбивались от своих спасителей. Женщина-бракири бодрствовала – всё-таки бракири ночные существа, и бросилась Вадиму на шею, даже не дослушав его сбивчивые объяснения про галактическую полицию.

– Я знала, что ты придёшь! Я ждала, я верила!