Текст книги "Наследие Изначальных (СИ)"

Автор книги: Allmark

Соавторы: Саша Скиф
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 50 страниц)

Человек подпёр голову рукой, сквозь блаженную истому в больших карих глазах блеснули искры интереса.

– Тени?

Раймон кивнул, чувствуя особенную благодарность к моменту за то, что так легко прошло упоминание темы, которая даёт понятие об истинном могильном холоде и тому, кто, по меркам этой слабой, краткоживущей вселенной, не вполне является живым. Да, у него было время осознать и привыкнуть, что этой тьмы больше нет. И всё же сейчас жар происходящих внутри химических процессов, жар лежащего рядом тела были как для них, живой плоти, пылающий камин и алкоголь в тот момент, когда приходится рассказывать о пути через мрак и холод. Тюремная камера, где на полу мерно мерцает соскользнувший с кровати планшет, а со стены светло сияет море неведомого мира, может быть не худшей защитой от этого чувства, которое неправильно всё же называть страхом, для него есть слово в языке ранни, но есть ли в языке землян – этого он пока не понял…

– Вы называете их так, да. Мы называли просто – тьма, употребляя это слово с суффиксом абсолютности, «среди всей тьмы на свете это будет тьмой». Есть легенды о том, как в самые древние времена тьма сходила к нам, и из этой тьмы выходили существа иной природы… Мы не знаем, кто они были, из описаний в этих легендах этого не понять. Уже не представить, что означает – «подобны камню» или «имеющие столько рук, сколько желают», из легенд Минбара, а после и из истории последней войны, бывшей на моих глазах, я знаю, каковы сами Тени, это определённо не они, вероятно – какие-то их слуги тех времён.

– Они проводили над вами эксперименты?

Вопрос был почти утверждением – действительно, какой иной ответ он мог предполагать?

– И более жестокие, чем выпало на долю кого-либо, кроме их слуг. На островах или в огороженных горами местах они устраивали свои… полигоны. Они привозили разные виды разумных и давали ранни пробовать их кровь, а потом устраивали охоту… Охоту ранни на этих разумных. То есть, это теперь, с учётом всего того, что мы узнали позже, мы понимаем, что это были тоже разумные, тогда же они были для нас некими странными видами животных, каких мы не встречали в другое время в нашем мире. Ходящие на двух ногах, издающие сложные звуки и иногда применяющие сложные стратегии в попытке выжить, но всё же животные. Кровь которых оказалась самым желанным блюдом для нас, благодаря чему те таинственные и страшные события и дошли в легендах до наших дней. Одни несчастные пытались прятаться в лесах и пещерах, другие отчаянно сопротивлялись, но какое сопротивление тут может помочь… … Я говорил, что нам нет нужды лишать жизни ради пропитания, но ведь эти животные не понимали этого, и едва ли были б готовы расстаться даже с малым количеством своей крови добровольно, и уж тем более едва ли порадовали б их надежды наших предков… одомашнить их.

– Пожалуй, – хохотнул Вито, – значит, своим сопротивлением они… как бы так выразиться для полицейского не слишком неподобающе… лишь ускоряли свой конец?

– Получается, что так. Легенды не дают нам, как ты понимаешь, взгляда с их стороны. Они излагают лишь рассказы наших предков об удивительных животных, спускавшихся с неба, о добыче, дающейся трудно, но оказывающейся роскошной наградой удачливому. Подтверждений этим легендам мы не нашли – никаких останков при раскопках… Возможно, они хорошо прибирали за собой. Но такое вполне могло быть. А вот похищения – это не просто легенды, это реальность. Это происходило на протяжении нашей истории не раз. Чаще всего они забирали одиноких путников, или уединённо живущих ранни – потому у нас сложилась традиция жить кучно, большими семьями, так всё же меньше этой опасности. Некоторые не возвращались, вероятно, погибали там, но те, что возвращались… они уже не были прежними.

«Найди кого-нибудь помоложе», говорил Альтака. Ну, вот тут уже осечка вышла – этому существу, по крайней мере как оно само утверждает, 150 лет. И в это почему-то веришь, несмотря на отсутствие каких-либо привычных признаков старения. Его волосы абсолютно чёрные – а если приглядеться, становится видно, что они очень прочные, жёсткие, как остевая шерсть животных. На его коже не заметно морщин – но она не кажется юной, она кажется скорее… застывшей. Похожей на искусственную кожу бионических протезов, на кожу моделей в видеомоделировании на ранних этапах. Однако кое-где, видимо, где кожа наиболее тонкая, проступает сейчас лёгкий румянец, которого явно не было раньше – верно, следствие употреблённой крови, расшевелившей дремавшие химические процессы.

– Что же ещё они могли сделать с вами, после того… – Вито осёкся, едва не выговорив «после того, что с вами сделала природа».

Раймон печально улыбнулся.

– Показать нашу подлинную суть. Те, кто возвращались, рассказывали страшное и удивительное о том, что есть там, в небесной тьме. О целых мирах… тех самых разумных животных из древних легенд. Это само по себе ужас – увидеть таких, как вы, ходящих на двух ногах, имеющих связную речь, но подобных коровам, которых мы разводим. Едящих траву и чужую плоть. Тебе не представить, как дико и мерзко это глазами ранни, не представляющего, как разумный может грызть плод дерева или мёртвую плоть животного. Как разумный может впадать в беспамятство – спать.

Вито, как раз размышлявший, какие ещё истории о встречах с чудесным и зловещим может вот так просто и в чём-то даже банально объяснить космическая эра – сказок-то в любом мире всяких-разных хватает – только головой покачал.

– Сочувствую… Да, это должен быть сильный культурный шок, ну, как для нас – вы. Выходит, под легендами о вампирах вот какие основания.

– Да, офицер Алварес так и сказал. Ваши легенды говорят о вампирах как о безжалостных, чуждых человеческого существах, и пожалуй, это правда – ввиду того, что мы просто не могли воспринимать вас как равных себе. Мы давно не охотники – мы довольно быстро сообразили, что выращивать животных, чтоб иметь источник крови всегда под рукой, выгоднее. Но в каждом из нас жив спящий охотник, которого можно разбудить…

– Ой, ну это про кого угодно сказать можно, – махнул рукой человек, – ну разве что, кроме пак’ма’ра – этим не нужно охотиться, достаточно ждать, когда кто-то сдохнет.

– …Охотника, которого будет только распалять ненависть и сопротивление дичи. И этот азарт охоты… как потом заставить его смолкнуть снова? Забыть вкус самой идеальной для нас пищи, забыть вкус власти… Не все, но многие из нас способны вызывать не только животный ужас в жертве, но и проявлять гипнотическое воздействие – опять же, не на всех…

Ещё Альтака сказал – «найди кого-нибудь порезвее». Законсервированный во времени полутруп подойдёт? Вообще-то, если б можно было не искать от добра добра – вполне отлично б было, хотя никаких разговоров о какой-либо верности между ними не было, да и не могло быть, и некоторой склонности к экспериментам не лишены оба. Но если б можно было оставить всё как есть… Видимо, пришлось бы и оставить надежду убедить Альтаку, что брать на себя львиную долю моральной ответственности за происходящее – жирно будет. Конечно, нет пока никаких оснований полагать, что вот этот – согласен, чтоб его таким образом «нашли», что после того, как они разбегутся каждый по своим рабочим делам – что-то вообще ещё будет. Каждую минуту во вселенной кто-нибудь трахается с твёрдым убеждением, что потом даже не перезвонит. И не всегда это трагедия. Но Зирхену по объективным обстоятельствам придётся ещё некоторое время торчать здесь, и с высоты 150-летней умудрённости жизнью можно было придумать какой-то другой выход из щекотливой ситуации, не в направлении кровати. Уж по крайней мере, не рассказывать вот это всё…

Ему идёт этот румянец, определённо, идёт. Выглядит необычно и так и притягивает взгляд.

– Не на меня точно, – заявил, сладострастно потягиваясь, Вито, – на меня гипнотическое воздействие хороший секс оказывает, а не наоборот.

– Но бывало и иначе – когда кому-то из нас удавалось… узнать живую плоть, увидеть в ней личность, завести отношения – дружеские или более. Я говорил – мы не убиваем без нужды. Нет смысла убивать ради стакана крови. Убивали – если жертва слишком сопротивлялась, или чтоб соблюсти тайну существования – чтобы жертва, оправившись от ран, не привела соплеменников, чтоб уничтожить нечисть… Но когда хищник привязывается к жертве, когда жертва привязывается к хищнику…

– Парень, извини, но ничего нового ты об этом не расскажешь – об этом куча книг написана и фильмов снята.

Раймон снова улыбнулся.

– Что ж, это не могло не оказать влияния и на вас, как на нас… Но зная, о чём ты говоришь, всё же скажу – мало кому удалость постичь это с другой стороны, с нашей. Как ломается сознание в таком… симбиозе. До какой глубины и мощи разрастается эта жажда – и ничем, никогда её уже не заглушить. Это можно сравнить в вашей жизни, быть может, с наркотиком – как полицейский, ты знаешь, на какие только безумства не идут ваши люди для заполучения того, что подчинило не только плоть их, но и разум. Так вот, и наш разум меняется, когда мы получаем представление о том, что является не просто средством поддержания жизни – истинным обновлением, оживлением наших тел, огнём, проходящим по всем нервам, заставляющим каждую клеточку тела петь. И не в одну только бездну охотничьей страсти это может нас швырнуть, есть бездна иная, не менее глубокая и гибельная. Когда источник жизни становится твоим, истинно твоим, и отдаёт свою кровь не в бою или в состоянии беспамятства, а с полным пониманием, с заботой о том, чтоб ты жил – и эта кровь живёт в тебе, и то, что владеет этим человеком в тот момент – нежность, доверие, любовь – ты чувствуешь нутром, оно врастает в каждую клетку, делая и тебя отчасти им… И порождая вечную тревогу – как-то невольно повредить этой хрупкой жизни… И вечный страх – знать, что как бы ты ни берёг это странное, дорогое, уязвимое существо, ты всё равно его потеряешь, ведь век их короче, чем наш. И те, кто возвращались оттуда – уже никогда не знали покоя…

Вито одной рукой взбил подушку, пытаясь устроиться удобнее.

– Я б сказал, мир полон приятных вещей, лишающих покоя. А зачем живому вообще покой? Сдохну – там до чёрта этого покоя… Так что уж извини, если выдернул тебя из завязки… погоди, но ведь донорскую ты тоже не звериную пил. Есть разница с употреблением, так сказать, из источника? Наверное, для твоего уха это звучит глупо, явно же есть. Консерванты…

– Консерванты, да. Но я полагаю, они не самый критичный фактор, они придают пище, выражаясь вашими аналогами, несколько неживой вкус – наверное, как привкус упаковки или несъедобной примеси, но это не делает её непригодной к употреблению. Но в живой крови, помимо того, что нет консервантов, есть другое, более широкая палитра, чем просто форменные элементы…

Можно это расценивать как такой жирный намёк начать раскаиваться в своём дурацком порыве? Наверное, можно, но вот как-то хрен. Да, должен был подумать, что, с учётом всего до сих пор слышанного, для них употребление крови способом тех самых вампиров из легенд – что-то уровнем даже выше секса, по накалу эмоций. О каких-то мутных движениях души Альтаки тоже должен был подумать, да… Вито скосил взгляд на набухшую багровую полосу, рассекающую запястье, на подсохшие рыжие разводы и решил, что, какое б продолжение эта история ни имела, одному можно порадоваться точно – годы в нём авантюризма не поубавили.

– Могу предположить – белки и глюкоза того, что недавно ела жертва, гормоны… особенно они, наверное – ух, тут одного адреналина сколько должно быть? В общем, с этим пусть медики разбираются, под то у них головы заточены, а если захочешь повторить однажды – я всегда за. Я б не сказал, что я сильно много… крови потерял… Так что… стезя донора – дело почётное, а уж когда так оплачивается… – он скользил взглядом по фигуре Раймона, остановившись на меланхолично шевелящемся хвосте, – боже… и правда, длинный… Можно увидеть… полностью? Я имею в виду, хвост… Хотя чего там, не только…

Раймон скинул покрывало и вытянулся, поводя хвостом, как кошка, прижал ушки к голове и откинул за спину окутывающие тощие плечи волосы.

Вампиры, вампиры… Какие, к чёрту, вампиры, сколько помнится, в земных легендах точно у них ни ушей, ни хвостов не упоминается. А вот как не подумать теперь, не с кого-то ли подобного рисовали богиню ночи Таб? Длинные чёрные волосы – имеются, острые уши – имеются, про хвост разумеется, ничего не говорится – если и были такие дерзкие, чтоб заглянуть под одеяние богини, то видимо, ничего никому уже не рассказали. Но если уж у бракири хвосты хоть небольшие, но есть – могут они быть и у божества, культ которого, с переменным успехом, существует 3000 лет. Но вот глаза её точно не были красными, они светились холодным голубым светом, светом Кометы…

– Дааа… Действительно, здоровенный. Это ж он даже в спокойном состоянии впечатляет, а когда встаёт… Чёрт, надо было всё же сначала тебе отсосать, ну почему я голову всегда включаю поздновато… Хотя не слишком удобно, конечно, целиком он даже в мою глотку не влезет… Я как-то уже привык, чтоб влезало… – он зачарованно протянул руку, ловя качающийся за спиной Раймона хвост, – кому как, но по мне… вы великолепны…

А Раймон в это время думал, как ни странно, о том же самом. О том, что прожитые годы не делают ни осторожнее, ни мудрее. То есть, какое-то время даже может казаться, что делают. Много лет может казаться, что ты всё понял, ты научился быть сдержанным и осторожным, знаешь ведь, что должен научить юное существо собственным примером – да, примером ошибок в том числе, как ни тяжело и стыдно называть ошибкой появление этого существа на свет. А потом с таким тяжёлым трудом выстроенное рассыпается. Болью потери, неизвестности, бессилия… Болью осознания своей слабости. Были возможности это прекратить, пресечь в зачатке – и всё же он поддался, нет, даже не жажде настоящей крови, живя годами среди разумных животных, он привык держать её в узде (или думал, что привык). Безумию же, которое порождает добровольная жертва, ни один ранни сопротивляться не может.

И может быть, будут ещё возможности и силы всё прекратить, но сейчас их не было. Сейчас им владел огонь в его жилах, в который так щедро бросили топлива. И он распростёрся на горячем смуглом теле, прекрасно зная, что землянину ничуть не тяжело, для него вес даже взрослого, физически развитого ранни – всё равно что вес подростка, и позволил обжигать лицо и виски жарким, прерывистым дыханием.

– Если не заинтересован – лучше сразу скажи… Не люблю ложных надежд. Я уже, слава богу, не маленький и умею понимать слово «нет». Побезумствовал в своё время… Первый опыт, да. Это на Земле было, сам он, правда, с Бракира был, но фамилию мою слышал же… Я ему в карты крупно проигрался, он предложил расплатиться натурой… Видимо, думал, он меня этим унизит… А потом ещё неделю бегал от меня, жаждущего повторения… Нет, с людьми после этого делать нечего, пробовал, ничерта, земляне меня не удовлетворят даже кучно, ни трое подряд, ни двое сразу…

Ранни приподнялся на руках, вглядываясь в полыхающую карюю бездну.

– Ты хорошо представляешь себе, что пробуждаешь, Вито Синкара?

Тонкие чёрные брови вразлёт – девчонки из экономического судачили, выщипывает он их или такие от природы есть – поползли вверх.

– А что? Если член твой… – ладонь Вито обхватила плоть Раймона, судорожно заскользила по всей длине, потом нырнула ниже, – семенники у вас, правда, маленькие… но понимаю, почему… Так ведь мне того и надо, – он погладил холодную тощую ягодицу, коснулся кончиками пальцев основания хвоста и застонал то ли от эстетического восторга, то ли от снова просыпающегося возбуждения, – и вопрос – нужно ли это тебе.

– Подобная связь…

– Только не надо говорить – противоестественна. Естественные меня мало интересуют. Ты меня слушал вообще? У меня первый опыт был с существом не моей биологически расы. Женщина, тем более землянка, вообще имеет мало шансов затащить меня в постель. Я сам решаю, что естественно для меня.

Кажущиеся, от создаваемой шатром волос тени, почти чёрными глаза ранни смотрели в лицо человека пристально, изучающее.

– Ты не имел проблем из-за того, какой ты есть?

– У нас, бракири, мужчин с детства учат решать проблемы. Так, слушай… Может, сейчас всё же сгоняешь в душ и… Если я тебе сегодня не отсосу, моя жизнь прошла зря. «Наркотик»… секс сам по себе наркотик, воздух, кстати, тоже, без него дольше пяти минут не проживёшь…

– Кто тут материалы по Тенотку просил? Успеете хоть прочесть-то до отлёта?

Дайенн подняла голову и обомлела. В дверном проёме стояла… сперва показалось – землянка с густыми сочно-рыжими волосами. Но по высоким вискам и скулам, по шее и кистям рук шёл типично нарнский узор пятен. На существе была форма галактической полиции, а в руке – небольшой прозрачный контейнер с двумя информкристаллами.

– Никогда не видели таких, как я, да? Я гибрид.

Элентеленне восхищённо охнула.

– Нет, я, конечно, слышала о вас… Но до сих пор не имела чести встречать кого-либо из вас вживую.

Женщина медленно, величаво прошла к прикроватной тумбочке лорканки, явно наслаждаясь произведённым эффектом.

– Нас называют нефилим – это слово из земной мифологии… Меня зовут Ли’Нор.

– Слишком много земной мифологии… – пробормотала Дайенн, надеясь, что коллега её не слышит.

О гибридах как таковых она, конечно, слышала – насколько в институтском курсе возможно. Минбарские врачи и собственные-то эксперименты такого рода, вроде Вадима Алвареса, не считали чем-то, заслуживающего пристального внимания студентов, а чужие тем более. Говорили как о примере довольно авантюрного способа преодоления этого стратегического отставания от других рас – вроде как, понятно, что им, бедным, делать было, Тени к своей задаче тогда, тысячу лет назад, подошли ответственно, и во всех последующих поколениях не появилось даже самого слабого уровнем телепата, ну, а стоит ли это таких жертв, как утрата своей генетической чистоты – нам ли судить. Дайенн в тот момент мечтала о самом малом пси-уровне, который позволил бы ей применить технику растворения, чтобы сокурсники, как бы невзначай, не оборачивались то и дело на неё. Зачем, вот зачем? Излишне говорить, что она не виновата, что сидит сейчас здесь (в том смысле, что не сидела б здесь – сидела б где-то ещё), она была слишком мала, чтобы умолять принять её в минбарский народ или же отказаться от такой милости, это было решено за неё. Во вселенной крайне редко встречаются генетически совместимые расы, собственно, доподлинно это только о нарнах и землянах и известно. Нет оснований полагать, что минбарцы совместимы с кем бы то ни было, Дэленн нельзя считать за пример – она прошла трансформацию, изменившую её природу. Так что любой минбарец, рискнувший избрать в супруги представителя иной расы, избрал бы также и бездетность. Можно говорить, что такой союз всё равно что-то меняет в сознании народа, его миропонимании и культуре, но не в генетике, в генетике он следа не оставит.

– И вы… телепат, да?

Да, нарны, как видно, генетической чистотой поступились достаточно легко – судя по тому, что являют этих нефилим окружающим спокойно и с гордостью, не скрывают, тихо работая над тем, чтоб заёмный ген как можно скорее растворился в их популяции. Вряд ли эту женщину, даже если б она сбривала волосы, можно было принять за настоящую нарнку…

– Ну, не настолько сильный, как вы вообразили. По земным меркам у меня П8, но немного ещё телекинез. Могу поднять что-нибудь небольшое, ну, вроде этого.

Контейнер с инфокристаллами взмыл в воздух примерно сантиметров на двадцать, потом так же плавно опустился обратно на стол. Элентеленне что только в ладоши не захлопала в восторге. Улыбка гостьи так и светилась смущением и гордостью.

– Не так много во вселенной телекинетиков в здравом рассудке. Может быть, конечно, это и самонадеянно, по поводу здравого рассудка, но если первые годы работы здесь я не сошла с ума – можно скромно надеяться, что и дальше как-то продержусь.

– Вообще-то, – не преминула поправить Дайенн, – это касается преимущественно земных психокинетиков. Среди минбарцев такая проблема встречается крайне редко, среди моради, насколько знаю, тоже. Несколько схожая с земной картина у центавриан… Мой напарник, Вадим Алварес, рассказывал о своём брате, который был сильным телепатом и телекинетиком. И при его болезни это было… серьёзным испытанием для его семьи. Элайя мог, если не пренебрегал самоконтролем, жонглировать шариками. Когда пренебрегал, правда, эти шарики очень быстро прилетали кому-нибудь в голову или разносили половину комнаты. По выражению его матери Виргинии, Элайю в нервном состоянии можно было выпускать на врага, в случае войны, он даже ненамеренно урон нанесёт…

Телепатка посмотрела на неё как-то странно, под взглядом тёмных глаз – сложно было разобрать их цвет под бросающей тень чёлкой – стало как-то неуютно.

– Элайя? Вадим? Какой народности это имена?

Дайенн рассеянно пожала плечами.

– Земные. Точнее, к сожалению, я не могу подсказать. Что касается моего напарника – он гибрид, но имя носит земное… Мне говорили название этой народности, но я, признаться, не уверена, что вспомню сейчас это слово правильно.

– Да, вот удивительное дело, – включилась Элентеленне, – Вадим тоже гибрид, только на вторую половину он – центаврианин. Жаль, что он не смог прилететь с нами. Извините, – Элентеленне, зажав рот, вскочила и поспешно скрылась за дверью санузла.

– Вот ещё проклятье на нашу голову, – вздохнула нефилим, – трое из ударной потравились так, что теперь под капельницами… Я не просто так спросила вас, госпожа Дайенн. Нам нужно знать, у кого приняты такие имена. Мы – я и Фенлин – работали с Аделай Нарой. Вы знаете о ней… В её мыслях было это имя. В общем-то, это одна из немногих чётких мыслей.

– Что?!

Дайенн почувствовала, что ей становится дурно. Это слишком, просто слишком. Почему уже второй свидетель этого кровавого разгула называет имя её напарника? Да, это имя редкое, но всё же не уникальное… Но Валена ради, почему не Джеймс, Алекс или Николас?

– Ну… Аделай Нара, не побоюсь этого слова, один из тузов преступного мира, полагаю, в её голове должно быть очень много имён. Она была знакома со множеством негодяев всех рас и миров…

Ли’Нор покачала головой.

– Сложно объяснить это нормалу, но представьте – её сознание отключено от реальности, её память почти недоступна. В таком состоянии при поверхностном сканировании невозможно выхватить какое-то случайное имя. То, что на поверхности – это более чем значимое… И это концентрация боли. Что более чем естественно. Можно предположить, с немалой долей уверенности, что это имя связано с тем, что с нею произошло.

Что с нею произошло… Можно полагать, со слов того же Фенлина – примерно то же, что произошло с Ренто непосредственно перед его смертью. Мощная ментальная атака, настолько мощная, что не так много найдётся специалистов, встречавшихся с чем-то подобным. Обычно за таким стоит слаженная работа нескольких сильных телепатов, так какие основания считать, что здесь действовал один телепат? И уж тем более – как это может быть связано с тем, у кого никакого пси-уровня нет вообще?

– Только имя, и больше ничего?

– Нам не под силу разобраться в хаосе в её голове – при поверхностном сканировании. А для более глубокого Фенлин не считает своё мастерство достаточным, что уж говорить обо мне. Здесь нужны фриди…

На пороге санузла появилась растрёпанная, несчастная Элентеленне.

– Извините, пожалуйста, надеюсь, я не очень обескуражила вас этим… Так что там случилось, на этом Тенотке? Все говорят, говорят…

Нефилим опустилась на свободную кровать, сложив ногу на ногу.

– А вы почитайте. Ну, могу и я рассказать, я это дело хорошо знаю… Ещё четыре года назад там крупная пиратская база была. Тогда ещё окраинные миры в Альянс не входили, и баз анлашок там было раз-два и обчёлся, поэтому туда вся шваль тянулась, отовсюду. Обмены там все осуществлялись, торги там были, даже свою верфь они там начали строить, так и не достроили, правда. Три года назад база перестала существовать. Резко и совсем. Предполагали, крупная разборка, видать, кто-то Нуфаку платить отказался, ну, а может, и не Нуфаку, там много крупных авторитетов едва не половину состояния потеряли… Восстановить, что случилось, так и не смогли – пожар был. Из костей мало что опознать смогли, куда там понять, кто начал, кто продолжил… Среди пиратов долго там и сям свары происходили, одна банда на другую грешила. Что интересно – специалисты с Яноша там этот пепел едва не по молекулам разобрали, накопали немного, зато странного. Деньги оттуда все вынесли, золота, квантиума – ничего такого не нашли… А вот товара… ну, вы понимаете, какого… не взяли нисколько, его там в пепле едва не столько было, сколько животной органики. Необычно достаточно, обычно из-за наркоты эти свары начинаются, и наркоту в первую очередь выносят, ну, и оружие, конечно, тоже… А тут оружие взяли, деньги взяли, кораблей, видимо, много взяли, а это не тронули. Может, конечно, в спешке, может – грузить некуда было, но что-то я сомневаюсь. В общем, дело до сих пор висит в нераскрытых. Не то чтоб так сильно рвались раскрыть – пиратской базой меньше, и слава богу. Тем более, пираты этого района какое-то время сторонились, и вон, Тенотк земляне заняли, на Кандарской станции сперва верфь и почту открыли, потом отделение ваше… Но есть те, кто за это возьмётся, какую бы мелкую зацепку ни нашли, и сколько бы лет ни прошло. Я в том числе. Есть у меня такая причина, из-за которой я, собственно, в полицию пошла. Туда, на Тенотк, в том числе живой товар свозили… В том числе туда, незадолго до этого пожара, привезли моего биологического отца. Он был учёным, их корабль захватили в секторе денетов… Всё, что удалось выяснить – пути кончаются там, на Тенотке. Так вот… Если никто против ничего не имеет, я, пожалуй, выставлю свою кандидатуру, кто полетит к вам. Если там у вас нашли кого-то, кто с Тенотка тогда спасся, или кто слышал, кто что болтал о произошедшем там – я из него душу вытрясу.

Родное отделение встретило такими новостями, что впору было пожалеть о возвращении.

– Как – пыталась бежать?

Лалья философски развёл руками.

– Ногами, вестимо! Хорошо, диспетчер у почтарей расторопный сидел, сообразил, что вылет несанкционированный, заблокировал шлюзовые ворота… Беда только, из-за сбоя произошла авария, эти самые ворота шаттл пришлёпнули… Ох, слышали б вы, как Альтака на ремонтников орал. Да что Альтака, сам Гархилл выйти проораться изволил! Те, конечно, в долгу не остались, ответили, что шаттл потому в аварийном доке и стоял, что никуда ему лететь в ближайшее время не светило, могла б подумать эта курва, чего ж там охраны подозрительно ничерта нет… Да и вообще если б знали, что тут из нормально работающего только генераторы гравитации – они б с этим контрактом в сортир сходили. Ну, тут только орать и остаётся, может, и сейчас ещё орут, я когда уходил – орали… Так что допрос нашей неудавшейся беглянки технически невозможен, с ней теперь работать только Дайенн имеет смысл.

Сингх потряс головой.

– Но… Как она сбежать-то умудрилась, кто прошляпил?

– Да все! У нас тут такое происходит, что не до того как-то, чтоб к каждой девчонке взвод приставлять… У нас тут вон камер не хватало – мы троих в одну затолкали, они там передрались, два трупа теперь… Что было делать? А эта цаца ещё, понимаете, голодовку объявила! Пришлось её пока в госпиталь переселить, ну, а оттуда-то сбежать не в пример проще. Лежала типа пластом, вся такая тихонькая, пришибленная… Симулянтка знатная, даже врачей обмануть сумела. Потом угостила Нирлу травленной конфетой и сбежала.

– Что?!

Лалья аккуратно подхватил Дайенн под локоток, что только по голове не погладил.

– Да жива Нирла. Эта краля, видать, за землянку её приняла, не такая всё ж умная, как сама считала… А у голиан метаболизм другой, успели спасти девчонку. Ну, и эту… почти задержали… И ведь ну чёрт возьми, а! Почти уже раскололась… Немного – и допрессовал бы её Вито. Методы у него, конечно, местами… нетрадиционные…

–?!

– Ну, как я слышал, Вито в частности как бы невзначай пару раз показал ей Зирхена этого вашего. Может, и покормил при ней, не знаю… Может, и ею пригрозил накормить… Вообще, с него бы сталось, да. Уже от какого-то хрена с Земли ему протест приходил – видать, «Теняцкие» шишки зашевелились… Ну что, он их послал, чуть ли не прямым текстом. А что они ему сделают, у него гражданство другого мира. А Бракос ему сроду за методы дознания ничего не выпишет, потому что у них это ещё мягко…

Остальное Дайенн уже не слушала, караул на выходе из посадочной зоны расторопно порскнул в стороны – броня-то броня, но на сопротивление дилгарскому напору её не испытывали.

– Ничему тут некоторых жизнь не учит, смотрю, – проворчал Г’Тор, – личное распоряжение Гархилла что ли нужно, девчонку к преступникам не допускать?

Лалья пожал плечами даже виновато, хотя в данном случае был ни при чём, смена была не его.

– Так-то она вроде как не преступница, а подозреваемая, есть разница. И лежала в обычной палате, а в обычные девчонке можно…

– И какого ж… – нарн оглянулся на женщин, – дразийского органа её в обычную, кто этот гений?

– А по списку – Гархилл, Синкара, Реннар… А что делать было, там палат не то чтоб на выбор – по двое и по трое утолкали, к криминальному элементу что ли класть – всё же как-никак женщина. Женщин среди пиратов нынче не попалось что-то. Да и вроде как состояние у неё было… не боевое совсем. Это уж не знаю, как она, вроде ж Реннар телепат, должен был симуляцию угадать, видать, совсем замотался с этими всеми. А может, и подмухлевала она чего, сами знаете, штучка та ещё. По всему выходило, с голоду у неё глюкоза шибко быстро падает, ну это, как диабет, только наоборот. И ведь предлагал же Унте в камеру к ней капельницу прикатить, да Гархилл труханул чего-то так протокол нарушать, а ну как случись чего…

– Ну вот, случилось.

– В общем, – подытожил Сима, – быть теперь Нирле минбарской гражданкой. Съем свой отчёт, если в неделю максимум Дайенн не дожмёт всех, кого надо.

– Ты его тогда в двух экземплярах распечатывай что ли, а то Синкара в положение-то не войдёт… Так прямо Алварес и уступит, зря, что ли, корианскому учил.

– Да уж куда там, с Дайенн спорить…

– У Алвареса дури может хватить, готов даже ставки делать.

Г’Тор азартно потёр руки. Сима одарил его, вслед за Лальей, скептическим взглядом.

– А кто вообще это решение принимать должен? Суд по идее же?