Текст книги "Наследие Изначальных (СИ)"

Автор книги: Allmark

Соавторы: Саша Скиф
сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 50 страниц)

– Очевидно, нет. Ну, какие-то апелляции подавать, это наверняка, само собой… Но не в этом даже дело. Апелляций их тут никто не боится. Но я тут сегодня услышала… Сам, понимаешь, как, у нас тут у всех эти свои каналы есть… Что если на то пошло, они и перед не самыми законными методами не остановятся. Уж не знаю, выкрасть, диверсию какую-то устроить или что… Доступ если не к самому Элайе, то к его генетическому материалу им ну очень хотелось бы, так что в самом крайнем случае сойдёт и труп, главное чтоб сравнительно свежий.

– Нда… Вот иной раз и хочется быть патриотом, а так послушаешь – и не получается.

Виргиния заглотила мелкую пироженку целиком и продолжала говорить с набитым ртом.

– Ну, понимать патриотизм таким образом повелось ещё во времена лохматые. Не такую гнусь государственными и национальными интересами оправдывали. Самое паскудное, как ты понимаешь, что семафорить на этот счёт президенту Содружества или кому бы то ни было сейчас невозможно, какие наши доказательства.

Это при условии, что он не в курсе, при этом думалось. Это в заговоре «Теней» он не замешан – а в самом деле, зачем ему, его позиции достаточно прочны при существующем положении вещей, а тут-то вопрос иного толка.

– А когда они будут – уже поздно будет, понял. Но ты серьёзно думаешь, они смогут добраться до него – там?

– Да, задача не из простых, но разве цель не стоит средств? Любых средств. Подкупить служащих Лири считается нереальным, но – Алион, прости – действительно ли это невозможно? Ведь смотря с какой стороны подойти. Быть именно той тюрьмой, которую выберут для заключения этого величайшего пиратоборца – честь, конечно, и всё такое, но, не минбарским языком будь сказано, не в задницу ли такую честь? Добропорядочных инопланетян среди добропорядочных граждан своего мира минбарцы притерпелись видеть, а вот преступник-иномирец уже подарочек обременительный. Кого-нибудь там могут ведь и убедить, что самое лучшее – избавить и без того неблагополучные рогатые головы от столь скверного соседства. Вслух жречество, естественно, не скажет, что не уверено в возможности применения богатейших наработок к сознанию иного качества и воспитания, но что-то с подборкой Проводника пробуксовки или мне кажется, Алион?

Алион опустил взгляд в чашку.

– Это… слишком непростой вопрос, Виргиния.

– Точно, непростой. Минбарцы стали заложниками своей великолепной репутации. Мир почти тотальной законопослушности, мир с высочайшим вниманием к душе и возвращению душ заблудших на путь истинный. Вы многим из своих сокровищниц поделились с вселенной, вправе ли она требовать ещё и такого?

Алион опустил голову ещё ниже.

– Есть мнение, – он и в мыслях не называл имён, не вспоминал лиц, для дисциплинированного сознания фриди это не проблема, – что это худшее решение, когда-либо принимавшееся судом. Одно дело открыть для иномирцев наши храмы и университеты, и совсем другое – дать им доступ к самому скверному и постыдному… Один Вален может знать, к чему это приведёт. И есть мнение, что земляне расповадились очень уж многого от нас хотеть, и за первым дурным плодом их сада не последуют ли куда худшие? Из всех ли них мы должны сделать усладу для их чувств? Но, Виргиния, это лишь часть мнений. Немало и тех, кто считает, что это тот случай, когда мы, как никто, можем протянуть руку помощи.

– Я знаю, Алион, знаю. Такой сценарий есть в их головах, это не значит, что ему есть место в реальности. Как-никак, если они найдут в Лири одного морально нестойкого – им это достичь цели не поможет, если б одного было достаточно, наверное, у вас была б иная статистика побегов. Но это внесёт раздор и нальёт немного водички на мельницу консерваторов с их извечными песнями, а что поимел Минбар от своей ведущей роли в Альянсе, кроме головняков, а это тоже лишнее. Может ведь быть проще, затребуют его на Землю под предлогом каких-нибудь тестов – якобы даже в пользу для минбарских лекарей. Обоснование сочинят – ни ты, ни я не сумеем подкопаться. Когда очень надо, а им очень надо, недостатка в красноречии у них нет. А там какой-нибудь несчастный случай, внезапный карантин, внеплановое нашествие чертей из преисподней…

Андрес просто кивнул. Шутка ли, тогда, 20 лет назад, они много готовы были отдать за этого младенчика, предполагая, на что он способен. Теперь же они – знают, на что он способен. Они б даже пообещали ему списание всех грехов и какую-нибудь почётную должность при условии служения Земному Содружеству всеми своими генами, если б не приличия. Центавр с Нарой, надо понимать, как-то так и планирует, но эти-то найдут, как прилично всё завернуть, они земной цивилизации старше, опытнее, прожжённее.

На словах, конечно, любой скажет, что не дай бог такого ещё хоть одного. А внутри себя тот же любой думает: где ж такой силище самое место, как не в моих руках. А если явную нездоровую суету будет проявлять Земля – долго ли остальные будут пребывать в покое? Марсу присоединиться сам бог велел – Офелия марсианская гражданка, как же не предложить её сыну восполнить критическую недостачу телекинетиков, крепить независимость, как-никак, и теперь, 40 лет спустя, приходится. Подключится и Нарн – хотя бы чтоб не допустить, чтоб формального внука Г’Кара там на сувениры растаскивали. Да и – сколько б нефилим у них на данный момент ни было, а чем больше, тем лучше, так? Тут и На’Тот ничего не сделает, если хотя бы половина Кха’Ри рассудит, что и порченый плод в хозяйстве не лишний, уж точно не лишний, если из него собрался заварить славную бражку кто-то другой. А там и Центавр, воодушевившись существованием Вадима Алвареса, решит, что заняться гибридизацией никогда не поздно… Сценарий, может, и бредовый, да только, увы, реальный.

– И… какие мысли?

Виргиния задумчиво поболтала напитком в бокале.

– Есть истории, которые так просто не заканчиваются. Не дают им закончиться. Меня б, например, устроило, если б Элайя помариновался на этом спецспутнике, доколе минбарцам не надоест его кормить и все, какие надо, целители сдвинутых мозгов на нём свои таланты опробуют. Кто как, а я им в этом плане целиком доверяю, если кто-то может там сделать лучше, чем было, так это они. Потом тихо под шумок выпустили бы по амнистии или перевели на Корианну, под наш дальнейший неусыпный присмотр… Но как-то не знаю, найдётся ли для меня на Лири вакансия, чтобы дорогого сыночка сторожить. Я так поняла, успокоятся они, только если будут считать его мёртвым.

Был ли здесь кто-то удивлён, напуган, встревожен таким поворотом разговора? Нет. Разве не далее как вчера они не говорили между собой, что если б Элайя хорошо подумал – он инсценировал бы свою смерть? Не позволил бы раскрыть свою личность, позволил себе стать легендой, обрастающей домыслами и теориями? Почему он не сделал этого? Потому, что полагал, что если не сдастся сейчас – не сможет остановиться, будет искать новых приложений для своего дара, и может натворить такого, что и сам пожалеет?

– И чёрт возьми, я буду счастлива, если вы мне предложите какой-то иной, лучший вариант, но что-то по вашим грустным рожам мне кажется – вы б и рады, но… В общем, так. Есть возможность инсценировать взрыв шаттла, который повезёт его на спутник. Штука одна, кажется, лорканского происхождения, попала к нам ещё лет десять назад, лорканцы так и не собрались эвакуировать её к себе обратно, работает как телепорт. Как квантовый двигатель, только требований к мощностям корабля никаких и характерного следа не оставляет. Можно настроить его на этот самый Вентокс, туда точно никто не сунется, там у него достаточно приличный хор, способный убедить, чтоб в ближайшие годы оттуда носу не казал и даже писем не писал, не искушал судьбу… Пусть внушит себе, что, подобно своим обожаемым ворлонцам, ушёл за Предел. Донести до него важность этой мысли, совокупными усилиями, сумеем. От вас мне вот что нужно… Во-первых, грамотная инсценировка собственно взрыва, это к тебе, Андрес. Во-вторых… Алион, совет фриди собирается на очередное совещание по выбору Проводника завтра, так? Я не знаю, как, но я уверена, ты можешь повлиять, чтоб это совещание было последним. И подтолкнуть их к выбору нужной фигуры, которую ты тоже сумеешь подобрать… Я понимаю, что мы не можем послать с ним какое-то совершенно ничтожное сопровождение, это вызовет закономерные вопросы. Это не даст мне спать ближайшей ночью. Непросто найти даже одного такого, кто готов к полной неопределённости. Либо остаться на Вентоксе невесть на сколько, если Элайя будет паинькой и даст этот величайший доступ всем причастным, либо, если решит не пускать на святую землю никого лишнего, сумеют вернуться на Минбар крайне тихо и не собирать пресс-конференции по поводу своего воскресения из мёртвых. Я говорила с Маркусом, и он со мной согласен. Наилучшим вариантом будет подбор сопровождения, включая пилота шаттла, из рейнджеров, законом это не запрещено. Дело остаётся за малым – за Проводником. Конечно, Проводник может прибыть и позже, закон это допускает… только вот последний раз такое было не упомнить когда. Во всех последних приговорах с заключением на Лири кандидатуры Проводников были утверждены ещё на стадии расследования. И при всём понимании, что это случай особый, первый раз вообще-то на Лири высылает единый суд – если Проводника не будет, возникнут кривотолки. Вам надо, чтоб Минбар подозревали как минимум в том, что он что-то знал о готовящемся взрыве? Вам не надо.

Фриди Алион поднял взгляд, полный глубокого горя.

– Виргиния, хорошо ли ты понимаешь, о чём говоришь, о чём просишь? Организовать побег преступника!

– Хорошо понимаю, Алион, и с удовольствием выслушаю встречные предложения. Желательно удовлетворяющие всеобщим шкурным интересам, чтоб истерия вокруг имени Элайи Александера если не затихла, то перешла в более мирную фазу. Готов ли ты полагать, что родина не дрогнет под натиском Земли, Нарна и бог знает кого ещё, требующих чуть ли не подневных отчётов, как там Элайя Александер живёт-лечится-исправляется, да нельзя ли прислать такого-то именитого эксперта проверить это лично, ну, а если не хотите пускать эксперта туда, где его экспертному носу делать нечего – так не проблема, давайте Элайю к эксперту? Я хочу верить, что ни в самом учреждении, ни в структурах, с ним связанных, не найдётся готовых выдать им Элайю за нескромную мзду (хотя, собственно, почему? Для минбарского общества он никто, он не паршивая овца Валенова стада). Но может найтись готовый убить его просто чтоб это прекратить, а он всё-таки мой сын, хоть и не я его родила. Понимаю, что дело рискованное, но так у меня лично меньше шансов встретить старость совершенно седой.

– И я понимаю тебя тоже. Но не придётся ли нам жалеть?

Не придётся ли жалеть… Андрес усмехнулся, поймав эхо собственных мыслей, воспоминаний о давно минувшем. Когда брали Диего, чувствовали такую дикую смесь тревоги и облегчения в мыслях сотрудников спешно созданного приёмника-распределителя – сложно сказать, были ли среди этих детишек более покладистые или более трудные, враждебно настроенные юные солдаты не очень помогали в изучении их характеров и психологии, но просто на одного меньше в этих стенах. Когда потом, под уговорами Диего, испытавшего неожиданное и сильное влияние Гани, сумевшего разрекламировать ему роль старшего брата, решились обеспечить ему компанию его вида. Не воспитал бы вам ещё одну головную боль – говорил даже Маркус, к тому времени уже видевший пример собственного приёмного сына исключительно положительным. Они не пожалели, оба раза, хотя это было чистым безумием, особенно когда, не в силах выбрать, они взяли двух младенцев, и чёрного, и белого. Диего бушевал четыре долгих месяца, а Алион с непроницаемой улыбкой повторял древнюю сентенцию, примерный перевод которой гласил, что сильный дождь не бывает долгим – и оказался прав. Все они вместе – они с Андресом, и семейство Алваресов, и Маркус, и Крисанто, и Дэленн, и На’Тот, и учителя – влияли, и сопротивляться этому влиянию Диего вскоре сам расхотел. Сам попросил подобрать ему хорошее имя по его литере – Д. Сам назвал отцом сначала одного из взявших его на поруки инопланетян, потом другого, и между делом выяснилось, что дилгарскому норову импонирует такой вызывающий личный выбор. И сам попросил, чтобы, если можно, такая замечательная семья досталась ещё хотя бы одному дилгарскому ребёнку. Каждый родитель, как бы сильно ни любил своих детей, иногда близок к тому, чтоб согнуться под тяжестью связанных с ними тревог и сомнений, чтоб подозревать себя совершившим некую роковую ошибку, чтоб пожалеть о тех временах, когда их не было. И они были близки тоже. Но по итогу не пожалели, нет.

– Вот знаешь, Алион, я бы очень хотела, чтобы жизнь укрепляла во мне веру в людей, а получается наоборот. На примере хотя бы этого дела, да… Вроде бы, любому понятно, что Элайя – это не то, что могут брать за пример пионеры и октябрята нашего мира и юные скауты землян, об этом и говорить нечего. Хотя, между нами, эффект неоценим – в некоторых мирах, говорят, добровольно сдаваться приходили даже угонщики электромобилей и хулиганы, чистящие банкоматы. Но массовые кровавые убийства оправдывать нельзя, это понятно, мы ж тут все за гуманизм. Но теперь на этом деле все мало-мальски причастные стороны стремятся извлечь что-то для своих интересов. Газеты вон почитайте. Политики пиарятся, особенно у кого выборы скоро, журналистишки орут, имена себе делают… «Глава департамента по тарифам Северо-Западного округа колонии Лотна Королевства Корлиан выступил со своей оценкой действий Элайи Александера…» Кому интересно, что там сказал этот глава департамента, как его это вообще касается? У гроумов под такое дело провели какой-то громкий процесс над местной экстремистской организацией… Грех даже смеяться, посмотри, какой барыш делают издательства на переиздании биографий всяких маньяков и книжонок про вампиров. Но как нас с Офелией задолбали уже – думаю, можешь представить. Они не успокоятся, понимаешь, вся эта шваль не успокоится, пока не срубит с темы максимальный навар. А поскольку вряд ли в ближайшие год-полтора во вселенной случится что-то, что по знаковости и скандальности перекроет крестовый поход моего непутёвого чада, жить нам в этом веселье ещё долго. Мы-то вернёмся на Корианну, а вам-то ещё тут оставаться.

Алиону очень не нравился поворот разговора, ещё меньше нравилось то, что ему нечего возразить. Совет фриди говорил примерно о том же, только, разумеется, более витиевато и иносказательно, чем прямолинейная Виргиния. Что Земля всем своим поведением даёт понять, что Минбар наложил лапу на ценный ресурс – при всей очевидности того, что всё делается строго по закону. Что часть персонала Лири подозревает в этом, напротив, некую диверсию. Осужденных, сопоставимых по силе и опасности, в Лири не было… давно, если тех преступников-телекинетиков, что существовали в истории, вообще считать равными. Если что-то произойдёт – надо ли говорить, как все радостно ополчатся на Минбар. Но публично признать себя не готовыми принять осужденного – немыслимо, потому что до сих пор эта готовность была, всегда и ко всему… кроме существа, являющегося, позволим себе грубые метафоры, полубогом. Всё это не выйдет за круг посвящённых, но приказом можно унять словесный ропот, а не живущее в сердцах беспокойство, беспокойство это всё-таки закономерное. Что вообще не существует решения, которое устраивало бы всех, а если кого-то не устраивает – он так или иначе будет мутить улёгшуюся было воду…

– Я не принимал участия в воспитании Элайи, – Алион поднялся со своего места, в волнении кусая губы, – но нельзя сказать, что он мне чужой. Он сын моего ученика, не того ученика, успехами с которым я мог бы гордиться – я дал ему много меньше, чем следовало, но был ли способен дать больше… этого я не знаю. Часто я думал, что, может быть, мне стоит поговорить с На’Тот об этом её решении отослать вас на Корианну, о том, что оно было ошибочным. Что мне следовало бы… заниматься обучением Элайи. Но потом я спрашивал себя – а действительно ли я справился бы? И не находил ответа. Вот это моё малодушие связывает меня с ним. Мог ли я предотвратить то, что случилось, я уже никогда не узнаю. Но если я могу предотвратить то, о чём ты говоришь… Элайя делал всё это, чтоб остановить хаос, и будет неправильно, если хаос случится вокруг него самого.

– Вот именно, что этот печальный, но объективный факт нам придётся признать. Таким фигурам, какой стал, волей своей нестандартно мыслящей головы, Элайя, самое логичное – уходить как легенда, чтобы патетические восклицания, может, и были, но толку с них не было никакого. Не говоря уж о том, что мне вообще не нравится, когда моего ребёнка рассматривают как потенциальное оружие. Люди, которые считают себя взрослыми, умными людьми. Дальновидными. И стремятся, на случай распада Альянса и войны, побольше всяких ништяков против потенциального врага иметь.

У Алиона тоже эхо мыслей было. Эти дни он корил себя за эту мелкую и ничтожную радость – что минбарского следа в заговоре Теней не нашлось. Корил, выбивал эту недостойную радость из себя и заодно из всех, кто при нём имел неосторожность обнаружить такую же. «Всем нам нравится, – говорил когда-то ему, ещё малышу, первый его учитель, – быть лучше других. Нравится, как же иначе. А почему? Подумай-ка, что это означает? Ты радуешься тому, что кто-то другой глупее тебя, что совершает ошибки, а то и вовсе недостойные поступки? Выходит, для того, чтоб ты был хорошим, кто-то должен быть плохим?» Это и ребёнку бывает непросто понять, Алион быстро понял, что учитель недоволен его гордой улыбкой, когда он один из группы справился с заданием, но не сразу понял, почему. И многие взрослые постигают это всю жизнь – почему все великие учителя на все лады учат скромности и строгости к себе. Вот теперь мы радуемся, что люди, центавриане, нарны, дрази оказались грешны, а минбарцы – нет. А оттого ли, что мы настолько чище и духовнее, или оттого, что не нашли в том для себя резону? Или может быть, мы и здесь превзошли умом, и даже гений Нары, вскрывший столько тайников, этого следа не нашёл? Мысль страшная. Сомневаться в лучших представителях своего народа – грех. Но верить в свою безгрешность – тоже грех. У нас вообще нет выбора быть совершенными, сурово говорил некогда великий Тайхал, лишь стремление к совершенству, как к горизонту, который бесконечно отдаляется от нас – но только глупец, только недостойный на этом основании остановится и сядет посреди дороги. Мы всегда выбираем между грехом большим и меньшим, но как только мы прощаем себе этот самый меньший грех, объявляем его и не грехом вовсе – мы совершаем грех больший того, другого, который сумели не выбрать.

Андрес опрокинул в себя бокал.

– Чего бы Альянсу распадаться вдруг? Сорок лет уже существует, они всё хоронят. Если только специально кто не возьмётся помочь, чего далеко ходить за примерами.

– Шибко давно ты, Андрес, на Минбаре живёшь, забыл, что такое натура человеческая, да и не только человеческая. Хотя вообще-то, своих интриганов и тут хватало всегда… Ладно, пойду я, график у меня назавтра плотный, одному хмырю ещё гражданский суд обеспечить надобно… Разлился в своей газетёнке, дескать, не потому ли Элайя психическими отклонениями страдает, что вырос в нестандартной семье…

Андрес расхохотался.

– И чего сразу в суд? Двинь ему в морду, да и всё.

Виргиния облизала крем с губ.

– Не, в морду – это не то… Морда у него и так, думаю, битая. А вот если всё, что на этом выпуске заработал, придётся на выплаты спустить, да ещё год в долг работать – вот это уже весомее. А ему придётся. Ладно я, я вообще скромная, что мне эти деньги. Ладно врачи – эти, может, не финансовую компенсацию стребуют, а публичное извинение. Ну получается, он их компетенцию под сомнение поставил. Эксперт, мать его, вылез. А я ещё с кардиналом Рагеша говорила, дядька своеобразный, но неплохой, хорошо, что я его тогда у зенеров живым выцарапала. Вот он сколько угодно оскорблённых подгонит – на Рагеше не одно поколение этих нестандартных семей детей воспитало. А оно не дай бог – оскорблять центавриан. Опять же, суд – это как-то правильно, добропорядочно… Мы тут все за законность, как-никак.

========== Гл. 21 Завершение ==========

Кондиционер в номере был. Но с утра включить его никто не сообразил, поэтому сейчас в номере было душно, несмотря на открытые окна. А может быть, и благодаря им – на улице со вчерашнего дня лениво собиралась гроза, и с успехом могла не собраться и сегодня. Вир знал, что гроза, в более чем умеренном климате Минбара – событие почти эпохальное, но это не отменяло того факта, что предгрозовое состояние навевало на него глухую тоску. Дел было, вообще-то, много, даже с лихвой, но ничем заняться толком не получалось – предвкушение головной боли из-за такой погоды делало внимание, мягко говоря, рассеянным. Промаявшись сколько-то, Вир попросил помощника принести походный ноутбук, и, потратив ещё минут пятнадцать, чтобы разобраться, куда и как вводить код, придвинул к себе листочки Аделай. Слишком большим риском это ведь быть не может, ноутбук не подключен к единой сети… Вообще-то, конечно, с Аделай, каковой её знают все, вполне сталось бы сварганить что-то такое, чтоб после ввода этого кода ноутбук, например, послал какой-нибудь сигнал, наводящий бортовые орудия ближайшего крейсера на орбите именно на это здание… Но почему-то хотелось верить, что Аделай сейчас это не нужно. Состояние её… оставляло впечатление, что ей сейчас не до зловредных козней, это если выразиться мягко. Возможно, она и не способна понять, кто он такой. Хорошо, если понимает, кто она сама. Возможно, просто хотела похвастаться тем, что умеет, а если так – стоит оценить. Если, и будучи душевнобольной, она способна продуцировать что-то хотя бы столь же осмысленное и качественное, как тот экспромт, который она показала ему в больнице… надо полагать, что её возможности не ограничиваются только шикарной анимацией.

У каждого есть что-то такое, что он, при всей своей образованности и широте кругозора, считает почти за волшебство, а понимающих в этом – за волшебников. У Вира таковым было именно то, что он сейчас видел перед собой. Тот максимум, на который лично его хватало – это запомнить порядок действий при переустановке системы и разобраться, на что именно намекает ему всплывшее окно системной ошибки. Что за особенными мозгами одарил создатель тех, кто всё это придумал – он рассуждать не брался.

Ладно, можно рискнуть, запуск… На экране развернулась панорама звёздного неба, заметно отличная от обычной заставки, а потом через черноту космоса поплыла флотилия центаврианских кораблей. Сперва в полной тишине, а потом зазвучала музыка – Вир узнал «Микрива Таро» в обработке Зенади, на Вавилоне он ходил на эту оперу все три раза, что они там выступали. Интересно, означает ли это согласие на предложение о сотрудничестве, или просто Аделай тоже поклонница этого экстравагантного, по мнению некоторых, направления, дающего классикам новое, свежее и острое звучание? Корабли скрылись в тёмной дали, только их бортовые огни, вспыхнув ярче, высветили на чёрном бархате космоса его имя…

У центавриан это считается крайне лестным эпитетом – говорить, что звёзды вычертили твоё имя. Но Вир, по ряду причин, такие образы любил не очень. Корабли, замедлив ход, по-видимому, выполнили манёвр, и имя перестроилось в другое слово, в котором нечитаемые буквы на конце стали читаемыми – «благоденствие». Он знал эту анаграмму своего имени, но видеть её здесь было, конечно… неожиданно…

С сомнением глянув за окно, Вир всё же решился – имеет право император позволить себе каплю личного времени на отдых, тем более когда из-за этой духоты никаких сил перечитывать накопившуюся корреспонденцию всё равно нет? – и переоделся в обычный тёмный выходной мундир. Вернув помощнику ноутбук с повелением сохранить получившееся и подавив в зачатке намерение разбудить телепаток – можно представить себе, как утомились девушки за этот сумасшедший день, полный духоты и суеты, Вир вышел на улицу.

Гостиничный комплекс, хоть и вырос здесь для нужд посещающих Минбар иномирцев, минбарского духа не лишён. Пирамидальные светильники у главного входа уже зажглись, включилась и подсветка мозаичного панно, являющего собой некое подобие карты города. Именно подобие, чтоб сориентироваться по ней, надо всё же быть минбарцем. К счастью, Вир не первый раз посещал древнюю столицу. Первый раз был тогда, когда она только древней столицей и была, во времена до Альянса, времена его недолгого посольства. Посольство тогда находилось в Йедоре, но посетить легендарный Тузанор он возможность нашёл, а после восполнил книгами то, чего за два дня потрясающе интересных экскурсий охватить не смог.

Кстати, о книгах – вот куда его ноги придут первым делом. Что и говорить, Линдисти обещала на порог не пускать без книг, да и самому в последнее время как-то больше хотелось читать что-нибудь доброе, светлое, мудрое, или хотя бы просто приятное, а не очередные доклады, донесения, доносы. Древняя столица с той поры, как стала столицей Альянса, вступила в эпоху множества перемен, но местоположения некоторых заведений, открытых как бы не во времена Валена, это мало касалось, и главный книжный магазин, так поразивший его воображение в первый визит, был на месте, сменилась вывеска – да, старая была довольно ветхой, и другими, конечно, были цитаты в раскрытых свитках у входа – они меняются через каждые 10 дней. Наверное, иногда они повторяются, но не факт – минбарские мудрецы за богатейшую историю цивилизации столько всего понаписали… Но всё так же торжественной спиралью уходила лестница в сияющую высь. До этой выси Вир, разумеется, ни разу не добирался, да и не ставил для себя столь дерзких задач – на верхних этажах были разделы узкоспециальной литературы, немалая часть на диалектах. Его прочно затягивали в свои волшебные бездны первый и второй этаж.

Как и вся цивилизованная вселенная, минбарцы имеют на инфокристаллах абсолютно всё, от полного собрания сочинений учителей доваленовского периода до периодики. Но традиционные форматы – свитки, книги – использовались по-прежнему широко, и это было прекрасно. Сейчас взгляд зацепился за бледно-золотистые футляры с тонким зеленоватым растительным узором – Линдисти подобное оформление нравится, вот бы и содержание оказалось в её вкусе. Определённо, боги сегодня к нему благоволили, потому что это оказалась «Капля росы, отражающая утреннюю зарю. Сборник любовной лирики трёх миров» под редакцией Дэвида и Диуса. Великолепно, даже если это будет единственная покупка, восторг императрицы обеспечен. Конечно, она отзывалась о переводе «Леллины» скептически, но отзывалась так абсолютно обо всех её переводах. Земная унилингва вообще не способна вместить богатство старинного центаврианского слога, как одно земное сердце не способно вместить страстей, для которых созданы два центаврианских. Вир отщёлкнул крышечку и развернул предисловие. Как он и предполагал – каждый стих дан в трёх вариантах, оригинале и переводе на два других языка. Они уже пробовали такой формат с минбарской поэзией. Говорят, они, ввиду известных событий, сейчас тоже на Минбаре… Не слишком ли ребячливой будет мысль попросить автограф? В конце концов, более чем прискорбно, что они с младшим Шериданом, при всём, что имело место быть, до сих пор не знакомы лично. Но и знакомиться при таких обстоятельствах – конечно, высшая несправедливость судьбы…

Вспомнив о кузинах и их дочках, Вир попросил ещё несколько экземпляров, потом заметил переиздание довольно редкой «Обрядовой поэзии малых народов Тучанкью», взял на пробу «Классические произведения литературы Корианны, старшая школа» – выпуски, посвящённые программе средней школы, он читал, многое понравилось – чем осчастливил продавца окончательно. Сам он был бы совсем счастлив переводу на центаврианский «Заката над Айли», чтобы осуществить давнее намерение включить его в программу колледжей, земной-то перевод министерство, попререкавшись для порядку, одобрило, но квоты на иноязычную литературу и так увеличивали пять лет назад, сейчас что-то пытаться впихнуть – это неизбежно что-то убирать. К этому пока никто не готов. Да, Вир считал это лучшим произведением на тему войны Изначальных, но навязывать свою императорскую волю не хотел. У «Опустошения» тоже есть очевидные достоинства.

В совокупности связка книг весила прилично, Вир на какой-то миг даже пожалел, что не взял с собой хотя бы одного гвардейца… Нет уж, не настолько он стар, чтобы груз прожитых лет за плечами делал весомым каждый лишний килограмм!

На глаза попалась кондитерская лавка. Потерзавшись сомнениями, он остановился на коробке земного шоколада и хайякских фруктовых цукатах в глазури. Так, нагруженный книгами и коробками, он и подошёл к зданию лечебницы Лийри.

Странно, но место, которое должно бы особенно навевать уныние и безнадёжность, вовсе ничего такого не навевало. Статуя Валерии с распростёртыми крыльями, склонившаяся над фигурой, которая изображала, по-видимому, страдающую душу – причём душу без опознавательных признаков, не минбарскую или человеческую, а душу вообще – была в свою очередь укрыта сверху шатром ветвей разросшегося дерева. Неизвестно, было ли так задумано, но выглядело очень красиво и продуманно.

Тишина внутри тоже не была гнетущей. Просто мягкие покрытия полов глушили шаги, да и разговаривать врачи предпочитали вполголоса. Стены, украшенные круглыми подсвеченными изнутри панно с изображениями цветов, вызывали больше ассоциаций с каким-нибудь детским учреждением…

В палате Аделай Нары сейчас было двое незнакомых врачей. Сама Аделай была увлечена расчёсыванием волос – волос, откровенно, было не столько, чтоб они могли спутаться, так что это действо носило скорее ритуальный характер, в рамках возвращения пострадавшей к нормальной жизни, но при появлении гостя улыбнулась – Вир мог бы поклясться, кокетливо.

– Сожалеем, но час для посещений сейчас не самый удобный, – начал было один из врачей.

– Леди Аллан, ваша целительница, в прошлый раз разрешила мне зайти попозже, – не моргнув глазом, соврал Вир. Вообще-то, ничего такого фриди Аллан не говорила, но наверняка ведь сказала бы… если бы сообразила… А сейчас, по-видимому, её рабочий день закончился, так что и не спросишь.

– Что ж, если фриди Мелисса разрешила – то и мы возражений не имеем, – кивнул врач, – но имейте в виду, через полчаса у пациентов прогулка.