Текст книги "Наследие Изначальных (СИ)"

Автор книги: Allmark

Соавторы: Саша Скиф
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 50 страниц)

Вадим почувствовал, что чудом не переломанные нарнкой рёбра теперь уж точно в серьёзной опасности…

Кто-то толкнул Дайенн в плечо – точнее, твёрдо и достаточно бесцеремонно отодвинул. Она подавила порыв дать тумака этому нахалу, и по итогам сочла, что поступила правильно – такая драка точно сейчас была бы лишней.

– Отойди, дилгарка. Это мой бой и никому я его не уступлю.

Перед ней стояло самое удивительное из виденных до сих пор зрелищ – нарнка в длинном, мелко поблёскивающем в сумраке платье, сжимающая в руках длинный меч, который прежде, определённо, висел на стене чуть далее по коридору.

– Вы… вы одна из его женщин? Зачем вы спустились сюда? Вас эвакуируют через балкон…

– Пусть через балкон эвакуируют тебя, – усмехнулась нарнка, – я поклялась поквитаться с этой мразью и сделаю это, благо, теперь чуть меньше стен стоит между мной и им. Передай напарнику благодарность от меня, – она указала на болтающиеся на запястьях обрубки цепей, – и от себя тоже, что предупредил о тебе. Иначе и твоя голова слетела бы с плеч.

– Вы собираетесь против них с этим? У них огнестрельное…

– Это уже не твоя забота. Я и голыми руками вырвала бы из него сердце, если б он не был столь предусмотрителен, – она снова указала на цепи.

Дайенн хотела было что-то ещё сказать про протокол и свои обязанности по защите гражданских лиц, но почувствовала, что спорить сейчас с жаждущей крови нарнкой будет так же эффективно, как со стеной. В сущности, она понимала владеющие бывшей пленницей чувства. Её собственные ярость и отвращение после непристойного предложения Туфайонта – ничто в сравнении с тем, что приходилось переживать этой женщине, возможно, долгие годы… Выйдя в коридор второго этажа, она бросила взгляд в сторону балкона – оттуда слышался гул возбуждённых голосов, в котором не разобрать было порознь дразийского и искажённого дыхательной маской транталлилского. Неужели там, рядом с рослой транталлилской фигурой, заслоняющей половину балконного проёма, действительно нечто мелкое, белёсое, боязливо жмущееся – это ведь не может быть тракалланка, они не бывают такими, это больше никто не может быть… Это принцесса? Дайенн закусила губу и смогла снова вздохнуть только тогда, когда выпиленный лорканским резаком прямоугольник поглотил обе фигуры. Вселенная, какое облегчение…

========== Гл. 4 Этюд в бескровных тонах ==========

– …Вы что, извините, совсем берега потеряли? – Дайенн могла б поклясться, голос Альтаки было слышно по всей станции, с первого этажа до последнего, и по боку хвалёная звукоизоляция, – вы вообще соображаете иногда, что делаете? Чем вы думали? Не головой, точно, а вроде мозг у всех ваших рас в голове находится… Это Зафрант! Любой, кто живёт там постоянным обитателем, способен по щелчку пальцев поднять с полсотни головорезов!

– Ну, мы головорезов не считали, конечно, – Сайкей, как самый старший, имел, видимо, самый крепкий иммунитет к начальственному ору, поэтому сейчас спокойно продолжал равнять ногти, – но и без счёту ведь справились. Принцессу выручили, да и не только её…

– Двое при смерти, трое получили средней тяжести ранения… А если б вы все погибли? А если б вы оттуда не выбрались?

– Вы закончили, шеф? – вежливо поинтересовался Ранкай, – а то нам ещё куча допросов… Ну, то есть, опросов, допросов-то всё-таки значительно меньше…

Альтака фыркнул, переводя дух.

– Это какой-то кошмар… ведь все взрослые, казалось бы, но героизм прёт, как из малолеток… Нет, они мне не дадут на пенсию выйти, я умру от сердечного приступа.

– А у бракири бывает сердечный приступ? – Сингх задумчиво смотрел на закрывшуюся за начальством дверь.

– А шут их знает… – отозвался со своего места Талгайды-Суум, – я не слышал, конечно… Но бракири – они ж такие подражатели… Вы ж слышали, как он нас называет, когда в хорошем настроении? Орлы! Я узнавал, так на Земле принято обращаться к военным и работникам правоохранительных органов. Орлы… Они там где, на Бракосе, видели орлов? У них там совсем другое летает…

Вадим поднялся, поморщившись. Теперь, когда адреналин окончательно схлынул, раны всё же дали о себе знать, и стоило трудов отбиваться от профессионально навострившей уши Дайенн. Кое в чём Альтака прав, чудо, что они выбрались оттуда живыми…

– Ладно, пойду заканчивать с леди Фонора. Раз уж она уже в полной мере вернула себе бодрость духа, и утверждает, что связалась с семьёй и за ней вот-вот прилетят…

– И это хорошо, согласись, что она замужняя? – рассмеялся Ранкай, – ту темпераментную бракирийку ты долго теперь не забудешь… Да и я, если честно, тоже.

– Да, Талгайды-Суум, – Вадим у дверей повернулся к бреммейру, – госпожа Лилува ан-Тинканна была так любезна, что обещала сделать для нас перевод этих загадочных денетских брошюр из аэрокара Ритца…

Обе пары глаз поочерёдно мигнули шторками третьего века.

– Госпожа… кто?

– Женщина денет. В общем, если результат будет до того, как я освобожусь – а он, наверное, будет, госпожа Лилува обещала сделать всё быстро, она профессиональный переводчик… Посмотри, что там, проанализируй состав бумаги, краски, все отпечатки сними… Не нравится мне это что-то. Раз уж Зафрант – то место, где даже воздух платный и пахнет противозаконными вещами, то едва ли там поэзия и кулинарные рецепты.

– Это уж как-нибудь… А что вторая коробка? Передали Тийле?

– Естественно! И беседа с госпожой… как её там? Саёкат? Тоже на ней… Бедная женщина даже земного языка не знает, вообще непонятно, знает ли какой-то, кроме родного.

Махавир вздохнул и снова вперил печальный взгляд в монитор, где с улиточьей скоростью ползла полоса, показывающая проценты расшифрованных данных с информкристалла, изъятого при задержании Мадруни сотоварищи. И это был только третий из изъятых информкристаллов…

– Ну что, – Сайкей поднялся тоже, – пойду разведаю, как там Рунеж, очнулся уже или как.

Вадим вышел, умудрившись крайне удачно разминуться с зашедшей через пять минут Дайенн.

– Нехорошо, конечно, так говорить, – простонала она, рухнув на стул, – но может, и вправду лучше б мы пристрелили этого гадёныша там, а не с собой тащили… Два часа меня из себя выводил.

– Это этот… охранник из дома этого вашего коллекционера, ллорт?

– Ага. Отвратительный тип… Прости за такую критику, Ранкай, но мало ты ему намял бока.

– Так я ж всегда готов исправиться, госпожа Дайенн, – дрази жадно потёр руки, – только дай отмашку.

– Надо б идти опрашивать ещё не опрошенных женщин, но честно сказать, от одной мысли тошно. Мало не половина из них по дороге от меня так шарахалась, словно я страшнее этого их… Туфайонта… Видимо, с моим лицом хорошо только преступников допрашивать, а на свидетелей и потерпевших я действую деморализующе.

– Ну, это пройдёт, поди, – хмыкнул Ранкай, – привыкнут, все привыкнут… Мы, дрази, тоже не так чтоб всем нравимся, что ж теперь?

Дайенн кисло кивнула. На самом деле, конечно, она и вполовину не смогла б сейчас описать, как ей паршиво. Хоть, в сравнении с коллегами, она из этой операции вышла целой и невредимой, но заставлять себя оставаться на ногах, что-то делать, с кем-то говорить становилось всё труднее. Но до того, чтоб запереться в сумраке и тишине своей комнаты и посидеть там в ступоре хоть пару часов, было ещё далеко. Уснуть она, впрочем, несмотря на дикую усталость, всё равно б сейчас не смогла. В голове гудели и кружились картины этой безумной ночи – Рунеж, подпирающий своим телом дверь этажа и кричащий, чтоб уходили без него, он этих всех задержит, Алварес, продолжающий пилить лазером эту последнюю дверь, кажется, комнаты арнассианки, и отбивающийся от неё, кричащей, что надо уходить, что они не удержат этаж столько, сколько ему нужно для вскрытия этой двери, а он отвечал, что отступиться на последнем шаге – немыслимо…

Трёх женщин им пришлось оставить – из тех, кого они видели, со второго этажа. Белокурая землянка наотрез отказалась покидать дом коллекционера, заявив, что её вполне устраивает сытая беспроблемная жизнь. Отказалась уходить и женщина-дрази – сказав, что очень благодарна Туфайонту, выкупившему её у ненавистных мужей. И, собственно, нарнка, исчезнувшая где-то в кутерьме первого этажа – Рунеж не смог её найти. Всё, что удалось о ней узнать от других женщин и захваченного ллорта – что её зовут Шу’Шин и ей около тридцати. Ну и конечно, те женщины, что жили на этаже хозяина, до них просто не было возможности добраться. Со слов ллорта, их было три – черноволосая землянка, светловолосая центаврианка и женщина-иолу, имён он пока не назвал. Впрочем, материалов, которые позволят открыть на Туфайонта уголовное дело пусть и дистанционно (практика нередкая в отношении, например, пиратов) – более чем достаточно, можно не сомневаться, что светит ему пожизненное… Он, конечно, бодрился, что покидать Зафрант ему нет нужды, но тут уж жизнь покажет… Благо, семьи похищенных женщин теперь знают, где его искать. И некоторые из этих семей многочисленны и не бедны…

Что-то такое сказал об этом Алварес – что различные катастрофы (к которым пиратские налёты и похищения, в общем-то, можно отнести) порой объединяют существ разных миров, разных слоёв общества – в одной лодке или в одном котле, это кто как назовёт. И сперва может показаться, что у кого-то наступает некая переоценка ценностей, некий духовный рост, но чаще, когда беда отступает и существо возвращается в привычную среду, оно сбрасывает с себя этот травматический для них опыт, как сбрасывают рабские цепи. Дайенн что-то возразила ему тогда, при чём достаточно резко, но сейчас вынуждена была признать, что он во многом прав. Ростки снобизма уже пробиваются в тех из освобожденных, кто происходил из богатых и знатных семей. На корабле этого ещё не было заметно, на корабле все ещё были единым, перепуганным и рыдающим гуртом, и та же леди Фонора тогда не сторонилась рыжей шлассенки, которая, при том, что ни слова по-центавриански не знала и особых оснований для добрых чувств к центаврианам не имела, всячески помогала ей с подвёрнутой лодыжкой и оцарапанным плечом.

Принцесса, прижимая передними лапками великоватую для неё дыхательную маску, наворачивала круги вокруг метанового баллона, насколько хватало длины трубки. Это зрелище щемило сердце – ребёнку, конечно, тяжело быть привязанным к тяжеленной штуковине, которую он даже с места сдвинуть не может. Но увы, некислородные каюты сейчас были заняты другими женщинами с подвального этажа и транталлилами, баллоны которых разрядились полностью, да некоторым и броню нужно было хоть ненадолго снять, чтоб оценить повреждения, нанесённые коже ядовитым порошком, которым их окатило при взломе этажа. Впрочем, принцессе и самой сидеть в каюте не хотелось, бедняга насиделась в запертой комнате…

Нирла, долго боязливо переминавшаяся в сторонке, в конце концов решилась подойти.

– Здравствуйте! А вы действительно принцесса? Простите, я просто и подумать не могла, что когда-нибудь увижу настоящую принцессу, да ещё такую необычную. У вас такие красивые глаза…

Глаза у геймки действительно, пожалуй, были красивые – огромные, чёрные, они занимали большую часть белёсого с желтоватым отливом личика. Сложно было что-то говорить о выражении в этих глазах, эмоции у негуманоидных рас выражаются всё же сильно по-другому, но кажется, она была очень смущена, потому что сперва застрекотала на своём языке, и только потом что-то пробормотала на земном – кажется, она его пока ещё знала довольно плохо. Но по крайней мере, как член королевской семьи, она его учила, иначе б было, пожалуй, трудновато.

– Хотите, я буду переносить ваш баллон, если вам нужно куда-то пойти?

– Тяжёлый, – старательно выговорила геймка.

– Ничего, я подниму, я сильная! Дома я ухаживала за животными, а тазы с пищей для них ой какие тяжёлые бывают…

Алварес, в этот момент беседовавший с чернокожей землянкой, попросил её подождать и подошёл к детям.

– Не надрывайся. Куда вы хотите пойти? Если нужно передвинуть баллон, просто попросите кого-нибудь из взрослых, нас тут очень много.

Да, наверное, мысль об Алваресе как раз тоже сверлила ей голову. Точнее – о том, что в каюте её ждёт необходимость составить отчёт для алита Соука, ведь теперь-то ей есть, что ему сказать…

Из задумчивости Дайенн вывел рявк из громкой связи – Альтака сообщал, что прибыл корабль посла Гейма за принцессой, надо собраться у шлюзов для проводов.

Провожать принцессу, которой первой из Туфайонтовой коллекции предстояло воссоединиться с семьёй, пришли и некоторые женщины – госпожа Огата, в узких глазах которой поблёскивали слёзы, леди Фонора, пришедшая, вероятно, главным образом из соображений сведения знакомства с какой-никакой, но королевской семьёй, пакмаранка Зиюф – очень робкое и стеснительное создание, необыкновенно тронутое тем, что кто-то, хоть в силу расовых особенностей нечувствительности к неприятным запахам, ею не брезгует.

Принцесса церемонно попрощалась с каждым, на очень ломаном земном заверив, что будет счастлива когда-нибудь принять в своём дворце как своих спасителей, так и подруг по несчастью, если они однажды решатся посетить прекрасный мир Гейма. Особенно долго и тепло она прощалась с Нирлой, поглаживая её по голове длинными тонкими усиками, та в ответ осторожно поглаживала её по тонкому, только нарождающемуся хитину. Ну, тут уж Алварес должен признать, в принцессе нет совершенно никакого снобизма…

Под конец смены, когда Сингх ускакал к Альтаке с обработанными расшифровками, а Ситар всё ещё был на допросе и планировал, видимо, оттуда сразу к себе, Дайенн наконец решилась.

– Алварес, чью фотографию ты показывал Малхутарро? Кого ты ищешь?

Напарник не обернулся, продолжая кликать в окне программы, исправляющей ошибки оцифровки показаний госпожи Огата, но по его лицу пробежала тень.

– Брата. Точнее, на самом деле – племянника, но мы одного возраста, родились в один день. Возможно, это и глупо, но я не могу искать его только по спискам неопознанных тел.

– Ох… сочувствую. Пираты? Мне казалось, в последние годы…

Рука над клавишей едва заметно дрогнула.

– Ему было 16 лет, он впервые покинул Корианну, отправился посетить одного друга семьи… Это был частный транспортник, всего несколько пассажиров, матери даже не слишком сопротивлялись идее отпустить его без сопровождения. Большой парень, закончил школу, и друг семьи тоже уверял, что всё под контролем, ну что могло случиться… Корабль потом нашли, совершенно случайно – он серьёзно пострадал при нападении, и пираты не стали его забирать. Нашли только труп пилота, все пассажиры – исчезли.

– Это ужасно. Когда ж эту язву окончательно вытравят с лица галактики…

Алварес повернулся.

– Тогда, Дайенн, когда галактика изменится. Все миры, как наш. Вы удивляетесь крайним формам насилия и эксплуатации, а более приличные, цивилизованные вас, конечно, не коробят… Пиратство и работорговля – лишь крайняя, возведённая в абсолют форма того, что творится в каждом из миров благопристойного Альянса…

Да, он не смотрит на неё так, как эти женщины, и некоторая прислуга на Зафранте, и даже часть коллег. Он с детства видел перед собой дилгарское лицо, и это было родное лицо. Однако то, что есть в его взгляде… Отчужденность иного порядка. Не биологических различий, не каких-то давних счетов между мирами.

– Альянс с самого начала объявил войну пиратству, ты знаешь.

В угрюмой усмешке блеснули центаврианские клыки.

– О да, объявил… Пираты отползли к окраинам, ушли в тень, но не исчезли совсем, как и преступность вообще. И не исчезнут, пока есть те, кому выгодно их существование, и пока главенствующими культами в галактике остаются два – культ власти и культ денег.

Декларация Альянса учит нас принимать друг друга «разными, но равными». Означает ли это, что всяческие предубеждения, всяческая предвзятость ушли в прошлое? Конечно, нет. Ни один народ не лишён того, чтоб смотреть на другие народы… так или иначе как на лишённые каких-то важных качеств. Не столь эстетичные внешне – это мелочи. Не столь сообразительные, не столь храбрые и благородные, не столь духовные. Это печально, но нормально, говорил дядя Кодин, успокаивая её (она-то, правда, сравнивала себя с окружающими не в свою пользу, и не всегда ей для этого требовалось осуждение в чьих-то словах или даже взгляде) – даже внутри одного народа, внутри одной касты мы сравниваем себя с другими, и как нужны нам примеры тех, кто превосходит нас, на кого нам следует равняться, так нужны и те, на чьём фоне почувствуем себя лучше, когда идеал вновь не будет достигнут. Мы несовершенны. Когда-нибудь будем. А пока, зная свою слабость, утешаем себя подобным не самым достойным образом.

– Как по мне, это странный пессимизм для полицейского…

– Это не пессимизм, отнюдь…

Отмечая мелкие царапины, прикрытые волосами, Дайенн невольно думала о том, что ведь этого разговора могло и не быть. Если б ему так не повезло с тем, что женщина-токати подхватила его, выпавшего из окна. Едва ли падение со второго этажа было бы смертельным, но успел ли бы к нему кто-то из них раньше, чем охрана дома?

– Мы здесь именно затем и собрались, чтобы уничтожать такие явления, разве нет? Благодаря нашим недавним действиям эти 25 женщин и две девочки теперь свободны. А ведь некоторых из них семьи успели похоронить… Надо верить, что однажды мы – или кто-то из наших коллег – найдёт и твоего брата.

– Да, верить, что ещё остаётся…

– Мне… можно взглянуть?

Алварес кивнул на ящик стола.

– Та, которая была у меня с собой на Зафранте, пострадала, когда эта землянка, которая решила остаться, окатила меня растаявшим льдом из ведра. Китель, к сожалению, насквозь… Я распечатал новую.

Дайенн вынула небольшой плотный прямоугольник, ещё пахнущий краской. С него смотрел темноволосый шестнадцатилетний парень со странным, отчаянно некрасивым лицом – длинный нос, большой рот, глаза… Заметив, видимо, её чисто профессиональную реакцию, Алварес счёл нужным пояснить:

– Да, даже по этой фотографии понятно, что Элайю едва ли с кем-то спутаешь. У него действительно зрачки разного размера. Иногда это почти незаметно, а иногда, вот как на этом фото – очень.

– Это же…

– Да, не говорит ни о чём хорошем. Элайя действительно… не очень здоров. Ещё и поэтому мне тяжело слышать, что нужно верить в воссоединение однажды… В случае Элайи, с его приступами, надо верить для начала, что он жив.

Есть ли между ними сходство, хоть какое-то? Дайенн не могла такового усмотреть. Волосы и брови Алвареса, по-центавриански густые, светлее, лицо более… живое, хотелось сказать. Действительно, живое. Более здорового цвета, с более гармоничным сочетанием черт. Алит Соук, упоминая о болезни Элайи Александера, был краток – скорее всего, он и не знал подробностей. А если и знал… Среди недугов, о которых воину просто тяжело и неприятно говорить, неврология занимает одно из первых мест.

– Если б ты не верил, ты не носил бы с собой его фотографию.

– У меня был в жизни хороший пример веры, помноженной на настойчивость. Веры, не останавливавшейся ни перед чем, помогавшей идти после каждого тупика.

– Отрадно это слышать.

– Жаль, финал… был всё равно не особо радостный.

– А, так ты тут? – Талгайды-Суум постучал когтем по пластиковой перегородке у стола Алвареса и Дайенн, – между прочим, переводы пришли оба. Не хочешь взглянуть? Презабавные брошюрки оказались.

– Что? – Вадим вынырнул из недр нижней полки стеллажа, где искал какую-то папку, – давай… Что там?

– Слабо угадать? – вздёрнул бровь Махавир, который уже читал, – подсказываю – не реклама…

Вадим принял из рук бреммейра листы и пристроился прямо там, в углу, на полу, читать. Постепенно его брови медленно, но верно ползли на лоб.

– Изящно, правда? – Махавир вытянул шею, следя, где он читает, – нет, говорить и писать бред у нас никому не возбранно, но вот распространять это на территории Альянса – это уже на статью тянет… Ладно б, просто оппозиционные бредни, их у нас и так – в любом киоске купить можно, было б ещё интересно… Я б сказал, текст местами… перебарщивает с экспрессией и патетикой. А предназначены партии, соответственно, шлассенам и денетам.

«Уши» игуаньего капюшона сложились и развернулись – аналог многозначительного кивка. Бреммейры, как и другие расы, способны заимствовать какие-то жесты и мимику, но когда не фиксируются на этом – применяют, разумеется, свои, не всегда иномирцам понятные.

– Которые как раз одни из самых молодых членов Альянса… Причём составлены оба текста якобы от имени шлассенских и денетских, соответственно, патриотов, и в числе аргументов… Вот, погляди – шлассенов мы унизили тем, что проложили беспошлинные торговые магистрали для центавриан через их сектор, а денет, соответственно – позволением тракалланам построить свою обсерваторию на их территории… Ну, тут ещё по мелочам на больные точки… О тракалланах, кстати. Кекчим тут беседовал с этой тракалланкой, оказывается, ей эта тема тоже знакома. Как-то Туфайонт приводил к ней некоего господина, просившего о переводе на тракалланский… подобного, короче говоря, текста. Бедняге деваться было особо некуда, за отказ могли ж и тово… на воздух выкинуть, благо, новую тракалланку достать Туфайонту не в труд, это, в отличие от геймов, не дефицит. Но при бегстве черновики этих пасквилей она захватила… Той же руки шедевры явно. Всё то да потому, что ж вы делаете, зачем вам этот Альянс, вспомните, как здорово мы жили без них… Ну да, здорово, особенно тракаллане… От чужаков только разврат и убыток, они захватят вашу землю, приведут своих военных, разрушат вашу культуру, ваши дети забудут родной язык… Тракалланы, да… Из которых на земном единицы способны говорить без разговорника под рукой… Призывы к акциям неповиновения, бойкотам выборов, беспорядкам, убийствам инопланетников… Да, чудесно.

– Не то чтоб что-то новое, конечно… – крутанулся в кресле Махавир, – лет пятнадцать назад такую организацию уже судили… Тоже мультирасовый состав, для землян они дети ветеранов, обиженные тем, что теперь мы с минбарцами дружим, для бракири – новый религиозный культ, которому было откровение о грядущем величии бракири, но только если они удалят от себя инопланетную скверну, для шлассенов вообще группой учёных-антропологов, обнаруживших, что шлассены происходят от древней могущественной расы, некогда господствовавшей в секторах Земли и Нарна… А на практике – очень печально им, что некому запрещённое оружие продавать, войны-то никакой нет… Может, с тех недобитки остались?

Вадим хмурился, перечитывая обильные сноски, добросовестно выписанные госпожой Д’Рукчан.

– Всё может быть… Глубоковато, конечно, они забрались… Зато куда спокойнее, ага, выселки вселенной, раздолье… Если б не мы ещё тут… Так, а где у нас в секторах Денета и Шлассы предположительные… адреса доставки этой прелести? На этот счёт удалось что-то получить?

Махавир кивнул.

– Есть немного… Перевалочные пункты этот хмырь, подельник Ритца, сдал, оттуда уже мелкими партиями – в приличный мир… По Шлассе Тийла обещала к вечеру информацию дать, возможно, они с ними как раз параллельно работают. А вот по тракалланам Д’Рукчан сказала, да и без неё было б понятно… Знаменитый Диллатлиин. Дрейфующий в газовых облаках город, свои не всегда находят… А у денет – одну базу мы знаем, вторую… работаем… По крайней мере, получили имена тех, кто должен знать.

– Работайте. А я к Альтаке за ордером. Как мы ни фильтровали проходящий транспорт эти дни, аналогичная макулатура к местам назначения могла уже прибыть. Вряд ли у них Ритц единственный курьер, не похожи на так мелко плавающих. Денеты ещё туда-сюда, они мирные, хотя внушаемые, конечно… а тракалланы только встали было на путь законного существования. Этого ещё только вот не хватало…

– Алварес, ты что, в очередную заварушку собрался? Тебе этого всего не хватило, или всё зажило уже? Хотя ты прав, чем раньше мы эту заразу накроем, тем только лучше…

Уже на обратном пути от Альтаки Вадим завернул в отдел аналитиков. Отдел был некислородный, в шкафчике на стене рядком лежали маски и несколько простейших электронных переводчиков – на всякий случай. Большинство аналитиков, кроме стандартного земного, владели так же нарнским и дразийским, так что перевод как правило был не нужен.

– Т’Карол! Т’Карол, ты здесь?

Из жёлтых клубов метана выплыл огромный богомол с вечно печальными, как казалось, по крайней мере, Вадиму, глазами.

– Чего кричишь? Здесь я, конечно, а где ещё я могу быть? Может быть, вышел подышать свежим воздухом? Таки чего хотел?

Вадим рассмеялся, хотя слышал стандартную тракалланскую шутку не первый раз.

– Нет, я просто думал, что у тебя сегодня выходной… Т’Карол, ты, помнится, говорил, где-то по делу о контрабанде Цветов Врасты проходил один тракалланский пилот, хваставший, что знает коды маяка Диллатлиина? Не можешь поднять информацию? У меня неполная…

– Было, было… – Т’Карол прошёлся туда-сюда, поводя передними конечностями, – коды с тех пор, правда, наверняка поменяли.

– Мне нужно знать, не освободился ли уже тот пилот. Ему вроде бы небольшой срок дали… Альтака обещал связаться с тракалланской стороной завтра, так что и информация мне нужна, соответственно…

Богомол издал короткий громкий стрёкот – звук, аналогичный присвистыванию у гуманоидных.

– Понял. Неужто туда рейд планируете?

– Планируем. Думаю, тракалланы не откажутся поддержать. Им самим этот неуловимый памятник старины надоел хуже горькой редьки.

– Редька вкусна и полезна, – назидательно ответствовал Т’Карол, – вы, земляне, никогда не цените добра, ни того, что наверху, ни того, что под ногами. А Диллатлиин – скверное и нехорошее дело, и очень много доставляет нам неприятностей. Скверно, когда вас считают расой дельцов и проходимцев, а ведь у нас есть учёные, певцы, художники, как у всех… Скверно, когда никто не знает Теннотлаир и Нрлатусууммалтиир, или многие другие прекрасные города, но все знают Диллатлиин… Да, очень скверно. А с чем на сей раз туда? – внезапно заинтересовался он, – опять Цветы?

Вадим рефлекторно помахал рукой перед лицом – клубы жёлтого газа с непривычки раздражали, казалось немыслимым, что в таких условиях можно что-то видеть. А Т’Карол ещё умудряется читать мелкий шрифт.

– А ты не в курсе, что ли? Похититель геймской принцессы взял на обратном пути интересную подработку – доставить по адресам агитматериал от неких неизвестных доброжелателей, болеющих душой за отчизну… Минимум за три отчизны, как по итогам выяснилось – вашу, шлассенов и денетов.

Фасеточные глаза тракаллана несколько раз коротко мигнули.

– Да откуда б? Сижу тут у себя, новостей не знаю, одичаю скоро совсем… Покажи!

– Т’Карол, там ересь одна…

– Юноша, если я захочу почитать что-то интеллектуальное, я и без вашей помощи обойдусь. Таки покажите вашу ересь уже, не томите моё любопытство!

– Ну тогда не маленький, сам удалённо зайди на мой компьютер, должны уже скинуть оцифрованное, Д’Рукчан работала, увы, аналогово…

Т’Карол взгромоздился на скамейку перед своим рабочим столом (одним из своих рабочих столов, точнее, их было два, но на компьютере, занимающем второй, сейчас обрабатывался какой-то солидный массив данных) и бодро защёлкал клешнями по клавишам.

– Ага, вижу… Оно? Ну посмотрим, посмотрим… Гм, кто по образованию эта Д’Рукчан? Умная женщина, она сделала всё, что могла…

– В смысле?

Т’Карол защёлкал по клавишам, на экране выделился один фрагмент с абзацем оригинала и столбцом тракалланских значков.

– Когда у вас будет отпуск, юноша, я обязательно прочту вам курс лекций по тракалланской лексике и грамматике, а сейчас за пять минут я этого, боюсь, не объясню. Но использовать здесь вот эту знаковую основу – это… Ну, это даже не просторечие, это практически обсценная лексика. Вот так примерно это должно было выглядеть на самом деле… – по следующему клику рядом со значком всплыл вариант замены, – думаю, разница очевидна, да? И это было б ещё ничего, а вот тут – просто отвратительная компоновка… пунктуационные ошибки имеются, не говорю уж – стилистические… Смекаешь? Текст оформлен так, чтоб было сразу понятно, что его писал не тракаллан. При этом автопереводчик этого не поймёт, потому что формально перевод точный. Она молодец, эта Д’Рукчан… Из этого мы какой вывод делаем? В штате этой организации тракаллан нет. Но должен вам сказать, консультант у них был, и явно не зелёный… Я не в смысле цвета… А что языка не знает – тут что поделаешь, я вообще мало встречал хорошо знающих тракалланский язык, а умеющих писать на нём – из гуманоидов единицы. На нём и наши, прости Т’Читва, не все писать умеют… Ух ты, тут и про меня есть! Оказывается, я продал родину и пошёл работать с палачами родного мира…

Это было форменное издевательство, на взгляд Алвареса – заставлять что-то разглядывать сквозь жёлтый туман на неярком мониторе.

– Где это? Я, видимо, пропустил…

– Вечно вы, юноша, самое интересное пропускаете. В общем, исходя из этого – распространять это планировалось не в столице, это точно, там это не проглотят… И не в Теннотлаире, там я жил и там у меня много друзей. Скорее всего – Налитоксалмуун, там, кстати, проживает много вышедших по амнистии бывших пиратов, мошенников… А которое не криминальное население – те торговцы, сильно недовольные, что потеснили их монополию… Думаю, не ошибусь, если предположу, что ближе всего в эти дни Диллатлиин дислоцируется именно к Налитоксалмууну.

– Вот спасибо, Т’Карол! Знал, что не зря к тебе зайду!

– Обращайтесь, юноша. Прихлопните этих писак. Это ж надо… ладно, говорить, что я содействую тому, чтоб по ложным доносам сажали невинных граждан, это они все себя невинными считают… Но заявлять, что я женат на шлассенке! Что мне с нею делать, с шлассенкой, я вас умоляю? Стоило провести один романтический вечер с мисс Нанкто на Марсе в дни кинофестиваля – и они уже чёрт знает что навоображали… И ведь найдутся те, кто поверит…

Корианка раздражённо повторила «открыть» на земном – автоматика бывшей станции реагировала, кроме земного, только на бракирийский язык (видимо, подсуетился Альтака, до комфорта гораздо более требовательный, чем Гархилл, это заметили уже многие). Дайенн переступила порог, отмечая, что практически пустая нежилая каюта, хоть и не является камерой в строгом смысле, производит схожее впечатление. Несколько разбавляет его только простенький голографический проектор – заменитель окна – на стене, сейчас демонстрирующий какой-то земной тропический вид. Сенле Дерткин лежала на кровати, но при появлении полицейской соизволила принять полусидящее положение.

– Почему пришли вы, а не ваш напарник? – её речь была с сильным акцентом, – у него всё же нет языковых проблем.