Текст книги "Наследие Изначальных (СИ)"

Автор книги: Allmark

Соавторы: Саша Скиф
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 50 страниц)

– Я познакомился с ним и с его болезнью одновременно, а они никогда и не были порознь. Нам было по десять лет, радость от того, что мы будем теперь жить рядом, что ему будет не так одиноко, по-видимому, пошатнула хрупкое равновесие… Ты полагаешь, это жизнь – когда сильные эмоции, даже самого положительного плана, могут разрушить с таким трудом поддерживаемый контроль? И мало ли, кто окажется рядом, кого ты напугаешь до полусмерти… Он просто заметался по комнате, спотыкаясь и водя перед собой руками, словно ослеп, а потом внезапно застыл. Одеревенел с открытыми глазами, в полушаге. Словно душа покинула его тело, сказала бы ты. Или словно его отключили, как робота… Это страшно, очень страшно. Даже если тебе уже десять и ты уже слышал, что твой родственник тяжело болен. До сих пор «тяжело болен» было нечто другое. Более… обычное. Да, к нам сразу прибежала Виргиния, она быстро справилась. Сложнее было убедить Элайю, что я не буду теперь его избегать, что всё равно буду приходить в гости…

Взгляд Дайенн скользил по мониторам – чтобы не встречаться с взглядом напарника, чего уж притворяться.

– Кататонические приступы – это, конечно, страшно, однако это не самое страшное, что может быть при…

– Не самое, да, хотя невозможно не думать, что он может случиться на улице, в общественном месте… Что человеку с такими проблемами никогда не управлять даже велосипедом, не то что более серьёзным транспортным средством. Постепенно, он говорил, он начал вовремя регистрировать приближение приступа. Если сразу принять дополнительную дозу лекарства, обычно это помогает, вот только сделать это нужно ещё постараться. Элайя говорил – словно всё распадается, и ты должен совершать невероятные усилия для самого простого действия. Речь перестаёт восприниматься как связная, становится разрозненным бессмысленным шумом, и со зрением то же самое – мир вокруг больше не представляет цельной картинки, это отдельные, непонятно как связанные между собой элементы. Поэтому просто дойти до тумбочки и взять флакончик с лекарством – это действительно тяжёлая задача, нужно фокусироваться на расстоянии до неё, на понимании, что это за предмет и зачем он нужен, на том, что чтоб сделать шаг – надо поднять ногу, а чтоб взять – надо протянуть руку… Здоровому человеку это даже представить сложно.

Дайенн хотела что-то сказать о том, как называются эти симптомы, какие механизмы их формируют, но как-то потерялась. Она ориентировалась на знания, касающиеся преимущественно минбарцев, и не была уверена, что не допустит грубых ошибок.

– Но хуже всего, когда на приступы накладывались всплески его телекинетической силы. И потом, когда Виргиния пробивалась к его сознанию, чтобы привести его в себя… Иногда комнату потом приходилось приводить в порядок полдня. Она, конечно, мало говорила о том, что видела там. Говорила только, что и сознание Элайи в этот момент расколото, он теряет ощущение, кто он и где он…

Дайенн молчала. А что можно сказать, чтоб поддержать надежду напарника на то, что он когда-нибудь встретится со своим братом, после этих-то слов? Что будет с ребёнком, всю жизнь сидевшим на таблетках, когда в очередной приступ этих таблеток не окажется? Едва ли что-то хорошее. Пираты не щадят и менее серьёзно больных пленников – их клиентам нужны работники, а не обуза…

– М? – Альтаке не надо было даже поднимать глаз, чтобы знать, кто пришёл. Хотя и продолжать вчитываться в отчёт Алвареса тоже смысла уже не было.

– Всё без сучка без задоринки. Наши младшие братья из земной полиции очень расстроены и едва не плакали, но что поделаешь, Франке уже отправлен для суда на Марс… Мы же просто не успели получить их запрос, у меня как раз забарахлил компьютер, буквально именно в тот самый час! Теперь они, конечно, пошлют кучу протестов… Можем для удобства потерять и из них хотя бы часть, или пусть их марсиане обломают?

– Не принципиально, – хмыкнул Альтака, – Франке, конечно, отлично устроился, с двойным гражданством и кучей покровителей на Земле… Но не надо было в своё время переходить дорогу клану Альтака. У Альтака тоже есть друзья, как раз на Марсе… Пусть протестуют, марсианская сторона им его не выдаст. А мне без разницы, в чьей тюрьме он будет сидеть, хотя в бракирийской, конечно, лучше… Ты не забыл прибавить показания Костракиса?

– Нет, конечно! Мог прибавить и самого Костракиса, его тоже марсиане давно ждут… Но с ним Алварес не закончил.

– И позже долетит, не заржавеет… Молодец, Вито. Хвалю.

– Спасибо, вообще-то, не булькает, – нахально улыбнулся Вито, опираясь о пустующий сейчас стол для совещаний. Альтака соизволил наконец обратить на него взор насмешливых чёрных глаз, левый угол широких тонких губ пополз вверх в улыбке. Правый глаз его, подпорченный шрамом, придавал лицу вечно ехидное выражение, впрочем, не сказать, чтоб природного ехидства Альтаке когда-то недоставало.

– Я, конечно, целиком и полностью за то, чтоб поощрять сотрудников за хорошую работу, но твои поощрения как-то… Ни в документы не внесёшь, ни как образец для новичков не упомянешь.

– Что за беда? Я скромный, на меня равняться не надо, – парень продолжал выгибаться, демонстративно поигрывая пряжкой ремня, – зато экономия.

– Вито, таких как ты, земляне называют бесстыжими.

– Таких как я, земляне много как называют, – хотя Альтака продолжал сидеть за своим столом, постукивая по пластиковой папке ручкой, которой делал пометки в отчёте, Вито уже знал, что своего добился, он расстегнул ремень и наклонился над столом, позволив форменным брюкам скользнуть с бёдер вниз, – тебе никогда не казалось, что человеческая задница выглядит как-то уж слишком… беззащитно и нелепо? То есть, в сравнении с вашими, с этими вашими хвостами**… Это всё-таки смотрится и сурово, и значительно…

– У тебя определённо какие-то перекосы в психологии, – Альтака вышел из-за стола, – может быть, стоило отправить тебя на Землю раньше? Это, правда, не я решал.

– Меня и так устраивает. Чего я там не видел, у землян, чему там радоваться… По-моему, член бракири – лучшее, что можно встретить в космосе, после центаврианских «солнечных зайчиков», конечно…

– После, значит? – Альтака, ухмыляясь, навис над ним, Вито лёг животом на стол, глядя снизу провоцирующе-предвкушающе.

– Нет, ну это сравнивать, конечно, нельзя… Но если сравнивать, я б предпочёл – вместо!

– Вот как. Значит, твой интерес к членам корианцев…

– Не наказуем, полагаю, – Вито извернулся и впечатался в щёку коллеги не то поцелуем, не то укусом, – тем более что они поголовно то ли намёков не понимают, то ли натуралы… Винни, ты можешь хоть раз не издеваться? Хотя тогда это будешь уже не ты… Тебе не кажется, что у твоего имени какое-то неправильное сокращение? Какое-то обманчиво нежное, чуть ли не женственное…

– Откуда моей матери было знать, что когда-нибудь во мне будут видеть сексуального агрессора? – Альтака продолжал отфыркиваться от бурных поцелуев партнёра.

– Да уж действительно… Ты бракири, сексуальная агрессия у вас в крови! Самая идеальная сексуальная агрессия, нужного вкуса и градуса…

Альтака медленно расстёгивал брюки, другой рукой лениво перебирая волосы на затылке Вито.

– Сходил бы ты, мальчик, к сексопатологу…

– Предпочитаю ходить проверенными маршрутами. Разве что – не отказался б почаще…

– Ещё чаще?

– А как ты хотел, я молодой и страстный организм! Ох, ну не издевайся, входи уже, мне через полчаса отчёт новичка проверять… Дааа, да!

– Зато я уже не мальчик. Что ты будешь делать, когда я состарюсь, или, не дай бог, помру?

– Только попробуй… – Вито выгнулся, подаваясь навстречу бёдрам Альтаки, сладострастно облизывая губы, – с таким членом ты обязан жить вечно… Да я б сказал, из тебя монаха тоже не получится… Боже, надо было сначала всё же отсосать тебе, в следующий раз так и сделаю…

Альтака вцепился обеими руками в его спину, прижимая его к столу, рыча от наслаждения. Пальцы Вито судорожно скребли новенькую полировку стола.

– Ты как раз выбрал правильный стол, я под ним нормально… помещаюсь… Ооох, да, да, глубже… Глубже, Винни, да!

Сайта всегда приходил на рабочее место раньше всех, в этот раз получилось даже раньше, чем обычно – на своём месте (оно же место Махавира) заканчивал работу сменщик – лорканец Илкойненас. Сайта мысленно улыбнулся такому случайному совпадению – у обоих работающих на этом месте длинные чёрные волосы, заплетённые в косу.

– Тебе Схевени там оставил материалы по Нафанте, видел?

– Да, спасибо, сейчас посмотрю. Сингх передавал, твои протоколы он перебрал, но с тракалланскими там сложно всё по-прежнему. Слишком много из тех, кого бы хорошо допросить по этим делам, гостят у нас сейчас в морге…

– Ничего, рейд на базу в Кулани спланирован, там в любом случае что-то интересное найдём, они запаниковали, обнаружили себя уже несколько раз, три дня назад ещё и с рейнджерами столкнулись… Махавир хочет попроситься с нами в эту вылазку. Надеется, Альтака разрешит…

– Чего бы не разрешить-то, Махавир на тамошних неплохой материал ещё после рейда на Тракалле собрал, а тут ещё с Яришшо прибавилось… Там такие отпечаточки кое-где нашли, ты не поверишь… Хотя чего не поверишь, видел уже, небось… Я слышал, на Токормале тоже отделение хотят строить, с токати только все вопросы решить, они параноики ещё хуже кулани…

– Слушай, времени до вашей смены ещё около часа… Может, в столовую сходим? Я, честно говоря, за всем этим и поужинать забыл…

Сайта кивнул на шкаф между ними и стеллажом.

– Там ещё много с Алваресовой посылки осталось, да Нирла с Дайенн натащили. Альтака грозил им за антисанитарию страшными карами, да их, пожалуй, напугаешь… А где автомат с напитками, знаешь. Перекусим и здесь, что, им можно, нам нет?

– Эх, нет ничего лучше позднего ужина – раннего завтрака после пяти часов перелопачивания деловой переписки фирмы, торгующей табаком и аксессуарами… Почему вообще я этим занимаюсь? А, потому, что лорканцев в отделении всего двое, и вторая сейчас в добровольно-принудительном порядке работает в полторы смены. Я так чувствую, я вместе с ней буду праздновать посадку этого Костракиса так, как у нас Богоявление не празднуют. Хотя смысл, насладиться эйфорией успеха там есть кому не позволить…

Сайта улыбнулся, загружая свою почту – он давно ждал ответа на запрос от отделения на Брикарне.

– Что ни говори, Синкара беспощаден к тем, кто не вызывает у него интереса. А меня-то совесть ела, что мы его тогда обсуждали… Ну, вот теперь не ест.

Илкойненас рассмеялся, отправляя в рот подсохшую, но ещё очень вкусную вафлю.

– Ехидство – расовая черта бракири, а он всё-таки бракирийский выкормыш. Элентеленне спроси, до чего весело с ним работается, и это при том, что жаловаться она не любитель. Впрочем, специалист он хороший…

– Но сволочь.

– Ну, тут не спорю… Мы с контрабандой отделы-побратимы, у обоих в начальстве подарки.

– А если учесть, в каких эти подарки отношениях – то отделы-братья даже.

– Точно. Надо ж было так повезти… Не знаю, конечно, есть ли смысл вообще об этом говорить, но почему так вообще? Ну, это в пустоту вопрос, понятно, тебе знать неоткуда, а их спрашивать я пока себе не враг.

– Ты о чём?

Пятна на щеках Илкойненаса вспыхнули ярче, что было заметно даже по отражению в тёмном сейчас экране.

– Ну, об этих их… особенностях. Не скрываю, я вообще мало знаю об этом и это выше моего понимания, у меня на родине даже упоминать о подобном до сих пор многие не решаются.

Сайта хотел сказать, что прекрасно знает, насколько всё ещё консервативно лорканское общество, Морад, в общем-то, последствия диктатуры, объявившей вне закона не только культуру, но и те науки, в которых не видела пользы, в частности, психологию и сексологию, тоже долго ещё будет изживать… И насколько им повезло, что их это не касается самым непосредственным образом. Впрочем, вот на «повезло» он и споткнулся. У них с Илкойненасом всё-таки у обоих были за плечами печальные истории. И если его любимая хотя бы честно предпочла другого, более с её точки зрения достойного, то возлюбленная Илкойненаса просто побоялась идти против воли семьи и вышла замуж за нелюбимого, а это, пожалуй, тяжелее, гораздо тяжелее.

– Говорят, такими просто рождаются. Я склонен верить, потому что не верить у меня никаких оснований нет. В любом случае, это просто меня не касается.

– Да, конечно, ты прав, но… Ведь у Альтаки же есть жена. Как же… Нет, в принципе я могу это понять, в моём мире множество семей, созданных отнюдь не по любви, и разумеется, многие изменяют, как ни силён страх наказания, есть то, что сильнее. Но не так… Наверное, у меня всё не идёт из головы разговор с бедной Эми, надо бы перестать об этом думать, она ещё полюбит нормального парня, не сошёлся же свет клином… Вот зачем вообще она решила мне душу излить? Наверное, просто случился не вовремя рядом… Элентеленне говорила, как-то попыталась заговорить о ней, можно представить, чего ей это стоило, она очень скромная и воспитанная девушка. Ну, пожалуй, то, что он не хочет использовать Эми для прикрытия своих наклонностей – это даже благородно… Но ей от этого, понятно, не легче.

– Такие трагедии происходят сплошь и рядом, – вздохнул Сайта, – отвергнутая любовь – это всегда изнутри больно, со стороны глупо. Было б мне тяжелее, если б Киэна предпочла мне не Тарха, а какую-нибудь женщину? Нет, не было б. Был бы я счастлив, если б она согласилась быть со мной, чтоб скрыть своё влечение к какой-нибудь женщине? Ну, какое-то время, наверное, был бы. Но будучи со мной, она оставалась бы не моей. А это фальшивое счастье. Поражения надо принимать достойно. И не имеет значения, кого тебе предпочли. Главное, что тебя не любят.

– А всё же невозможно не смотреть вот так и не думать, кто из твоих коллег может быть… ну, тоже…

Моради отхлебнул чай и вперил задумчивый взор в чашку.

– Ну, я даже не знаю… Из наших, думаю, никто. То есть, о Талгайды-Сууме и говорить нечего, бреммейры гермафродиты, у них понятия такие невозможны… Шлилвьи – не знаю… Кто бы его знал, какого оно пола-то, я о торта почти ничего не знаю. Кстати, конфузно на самом деле, мы говорим с ним, подразумевая его скорее мужчиной, а вдруг он дама? И ведь не задашь такой вопрос так, чтоб звучало вообще вменяемо… Сингх – не, у него и воспитание не такое, и вообще… Вроде, он девушку ту любил когда-то, которая нам свидетеля угробила. Алварес… тоже сомневаюсь, ни про какую девушку я от него не слышал, но что-то мне кажется – нет…

– Да ему, наверное, вообще сложно было что-то сформировать в этом плане, он на чужой планете вырос… Хотя вот это как раз совершенно не аргумент, вон на того же Синкара глядя. Вот Лалья, кстати – тот может быть, что-то я слышал от него, помнится… намекающее… Ну, и слышал же, что среди мужчин дрази такое вообще не редкость. Можно понять…

Лёгок на помине, на пороге нарисовался позёвывающий Алварес, но его тут же дёрнули из коридора:

– Алварес, тут вас хочет видеть какой-то тип, из ремонтников гостевого крыла.

– Меня?

– Ну, не принципиально. Просто руководство заняты все, а он просил кого-то, кто ведёт дела пиратов-работорговцев…

– Интересно. Может, по делу отравления Гароди наконец появилось, что сказать? Ладно, веди его в разговорную, через минуту буду…

Комментарий к Гл. 6 На шаг позади

* – надо было упомянуть об этом раньше, но лучше поздно, чем никогда. “Заново придумать” пришлось многие расы, упоминавшиеся где-то в не найденных новеллах, в том числе – денетов. На карте-то их сектор есть, из песни слов не выкинешь.

** – в энциклопедии этого нет, но у меня у бракири есть хвосты. Небольшие, но есть.

========== Гл. 7 Резкий поворот ==========

Ремонтник производил своеобразное впечатление с порога, даже при том, что среди ремонтников, как ворчал Альтака, хватало самого разного сброда. Вместо обычной для большинства униформы на нём была мешковато висящая куртка с глубоко надвинутым на глаза капюшоном, перчатки на руках скорее походили на бальные, чем на рабочие. Но всё это оказалось несущественным, когда странный визитёр откинул капюшон, и Вадиму сперва просто подумалось, что он всё ещё спит.

На первый взгляд, конечно, показалось, что это человек. Человеческое телосложение, волосы на голове, пять пальцев на руке… Правда, глаза людей не бывают такими… красными. То есть, лопнувшие от переутомления капилляры, сколько б их ни было, не сделают белки человека похожими на нарнские. Второе, что бросилось в глаза – это даже не вертикальные, как у корианцев, зрачки этих красных глаз, и не практически белоснежная, бескровная кожа. А расположенные ближе к макушке острые, беспокойно трепещущие уши… Может быть, такая уникальная мутация?

– Здравствуйте… – голос необычного человека был тихим и в то же время каким-то гулким, хотя может быть, так казалось из-за пустых стен переговорной, – вы офицер Алварес, вы сейчас ведёте дела уничтоженных баз пиратов-работорговцев? Я вас прошу… я не отниму у вас много времени… Мне нужно только спросить… Я слышал от коллег разговоры, что в этих убийствах вы подозреваете участие некоего… кровососущего животного. Это правда? Вы уверены в этом?

Алые глаза жадно всматривались в лицо собеседника, готовые, кажется, регистрировать любое едва уловимое движение эмоций на нём.

– По правде говоря, нет, – пробормотал с трудом приходящий в себя полицейский, – то есть, моя напарница высказала такое предположение, но совершенно невозможно представить… Простите, кто вы? Какая вы раса?

Незнакомец чуть склонил голову на бок, длинные чёрные волосы при этом тяжело заструились, издавая тихий сухой шорох.

– Вы не знаете таких. Вы ещё не были в нашем мире. В него трудно попасть. Я сам не могу в него попасть, потому что не знаю, где он… – ремонтник печально улыбнулся, обнажая длинные, острые, как иглы, клыки, – мы называемся ранни. Наш мир… едва достиг того уровня, когда можно думать о космических полётах. Я покинул свой мир давно, и не по своей воле… Так значит, вы пока не нашли это животное? И не получили каких-либо достоверных описаний, как оно может называться и выглядеть?

– Вообще-то я не вправе разглашать материалы следствия, – Вадим с трудом сложил ногу на ногу под низким столом, – но в данном случае разглашать нечего. Мы не нашли весомых подтверждений, что животное действительно существует. То есть, анализ выделил в некоторых ранах некое вещество, которое может быть слюной неизвестного гуманоидного существа, но пока это скорее можно списать на погрешность исследования. Вычленить ДНК пока, во всяком случае, не получилось. Пока рабочая версия – что мы имеем дело с различными приборами для откачки крови, некоторые из которых нам неизвестны. А у вас есть, что сообщить по этому вопросу?

Незнакомец взволнованно переплетал пальцы рук.

– Но вы, офицер Алварес – верите в существование животного?

– Я – верю. Однако какое имеет значение…

– Думаю, я должен быть с вами откровенен, если хочу рассчитывать на ваше снисхождение. Иначе после, когда правда откроется, я могу дорого заплатить за своё молчание. Мы жили очень… скрытно, господин Алварес. Ваши миры не знают о нашей расе, и я не знаю, будет ли хорошо, если узнают. Я предполагаю, что к нам могут отнестись… не очень хорошо, настороженно, враждебно. А мы здесь одни, среди всех, кто, конечно, между собой разные, но одинаково не похожи на нас. Я и мой сын – где бы он ни был сейчас. Четыре года назад он пропал… По-видимому, его похитили такие же негодяи, которых вы ловите. Ему сейчас… около пятнадцати лет, по вашим меркам… У меня нет его фотографии, но глядя на меня, вы можете представить, как он выглядит. Полагаю, это сложно спутать с чем-то ещё… Его зовут Лоран, Лоран Зирхен.

– Хорошо, господин…

– Раймон. Раймон Зирхен.

– Господин Зирхен… Но, признаться, я не понимаю… Где вы были всё это время? Вы заявляли в полицию о пропаже сына?

Раймон опустил тяжёлые тёмные веки.

– Вы должны бы уже понимать, господин Алварес – я боялся навредить ему ещё больше. И сейчас боюсь. Но и дальше молчать я уже не могу.

Вадим потёр виски. Догадка, бившаяся в мозгу с каждым отзвуком голоса этого странного существа, была слишком невероятной, чтоб её можно было так просто принять.

– Страх – это понятно. Все расы, выходящие на первый контакт, если не боятся, то опасаются, и часто вполне оправданно. Мой народ… то есть… вы, может быть, слышали о такой планете, как Советская Корианна? Её жители когда-то тоже ждали от инопланетян только плохого. Но один контакт изменил всю нашу жизнь. Я ни в коей мере не готов изображать Альянс идиллией, меньше всего это мог бы делать я, но нужно отдать должное – он за годы своего существования сделал многое для преодоления свойственной многим мирам ксенофобии. Принцип Альянса – единство, несмотря на различия. Кто бы мы ни были – земляне, центавриане, дрази, торта – мы дети одной вселенной, а у неё нет нелюбимых детей. Никто, кто выходит в мир Альянса с миром, не будет встречен войной. Разумеется, это не отменяет другой, куда более существенной розни… Но принцип интернационализма, декларируемый Альянсом – это правильный, близкий каждому корианцу принцип. И если вы уже успели немного пройтись по отделению, вы могли понять, что здесь нет ни границ, ни предубеждений. У нас здесь служат представители всех рас, кроме, разве что, денет, потому что им неприятно держать в руках оружие, даже для защиты… У нас работают даже расы, дышащие иным воздухом, чем мы. И руку помощи мы протянем любому миру, чем бы там ни дышали и чем бы ни питались.

Раймон вздрогнул.

– В этом и дело, господин Алварес. То, как мы питаемся… Я знаю, что в фольклоре многих из ваших миров подобное считают порождением тьмы, и наверное, в этом есть правда…

– Почему?

– Мы питаемся кровью, господин Алварес.

Прошло, наверное, секунд двадцать, прежде чем Вадим смог заговорить.

– Кровью? То есть, вы… вампиры?

Ремонтник степенно кивнул.

– По-вашему – да, вампиры. Но есть отличия. Мы не заражаемся укусом, то есть, укушенный ранни не станет сам ранни. Мы рождаемся такими, мы растём, как растёте вы, и стареем, и умираем, как вы, только живём дольше, чем земляне, даже дольше, чем центавриане. Мне 150 лет, это средний возраст для ранни. Мы не спим в гробах, и не превращаемся в летучих мышей, но свет ваших солнц так же тяжёлый для нас, потому что свет солнца нашего мира очень слабый, и наша кожа, наши глаза не привыкли к подобному. Мы не столь ненасытны, как описывается это в ваших легендах, нам нет нужды питаться каждый день, и нет нужды отнимать жизнь совсем – столько крови и не вместил бы наш желудок. В своём мире мы держали для питания животных, мы доили их, как вы доите у животных молоко, а здесь мы с сыном покупали донорскую кровь – возможности держать животных у нас здесь не было, потому что мы часто переезжали… Моему сыну приходится питаться чаще, чем мне, потому что его организм юный, ещё не завершивший своё формирование.

Повисла звенящая тишина, во время которой Вадим невольно жадно и потрясённо разглядывал длинную тощую фигуру напротив, мертвенное, печальное лицо существа, заявляющего, что ему уже 150 лет, и размышлял, каких трудов ему стоило жить среди других разумных неузнанным. Всё время – вот так в капюшоне и перчатках? Да, по-видимому, так. А что же написано в его документах? Ведь не мог он прибыть сюда работать совершенно без документов?

– Простите меня, если я ошибаюсь и моя ошибка покажется для вас оскорбительной. Вы предполагаете, что животное, о котором шла речь – ваш пропавший сын?

Ранни кивнул – как-то даже, похоже, облегчённо.

– Да, господин Алварес. Думаю, вы можете меня понять. Я был бы рад, если б было иное объяснение. Нет, мой сын никогда… никого не кусал. Тот мой сын, каким я его знал. Но я уже 4 года ничего не знаю о его судьбе. Возможно, те руки, в которые он попал, сумели его принудить… участвовать в этом. Он не мог бы быть единоличным виновником всего этого – осушить столько тел не смогли бы и сотня ранни. И физических сил на столько взрослых, сильных противников не хватило б и взрослому ранни, не то что подростку – наши силы велики, но не безграничны. Но слухи ползут быстро, господин Алварес. У ремонтников только и разговоров, что про кровососущего монстра, сеющего трупы…

Альтака в таких случаях говорит, что пора разворачивать очередную кампанию по борьбе с избытком свободного времени – раз остаются силы сплетничать. И вроде бы с одной стороны понятно, что как ни велика станция – а некоторых вещей не скроешь, да не то чтоб и тщательно их скрывали, не самим же медсёстрам было грузить для кремации тела, а к чему привлёк хотя бы одного силовика – о том, считай, известил всю станцию по громкоговорителю. Но с другой… зачем ремонтников-то такими байками развлекать?

– Если они слышали об укусах – то должны были слышать и о том, что они были лишь на некоторых телах, и не являлись причиной смерти ни в одном случае – вся кровь из тел была выкачана специальным оборудованием. Если и предполагать, что кто-то создаёт себе запас такой специфической провизии – он явно выбрал не лучших доноров. И если уж вспоминать фольклор о кровососущих тварях, то следует вспомнить заодно, что в разных культурах бывали в прошлом, иногда не столь уж и далёком, весьма любопытные традиции. Например, пить кровь врага, да. Или сделать кубок из его черепа…

– Я рад, что вы это понимаете, господин Алварес. Но вы также понимаете, насколько сложное это положение для нас. Если среди этих убийц действительно мой сын…

– Что, для начала, вилами на воде писано. Есть и такая версия, что это мистификация с непонятной целью. Я не понимаю одного – как все эти годы вы спокойно жили при том, что ваш сын исчез?

Глаза ранни сверкнули.

– Спокойно?! О, спокойно я не жил ни минуты! Но что я мог сделать, что? Я не мог, как любой гражданин ваших, нормальных миров пойти и заявить о его исчезновении. Мне пришлось бы раскрыть себя и подвергнуть его ещё большей угрозе… Все эти годы мы просто выживали, делали всё, чтоб не обнаруживать себя, и я мог мечтать только об одном – чтоб всё оставалось так! Это моя вина, конечно. Я не должен был позволять себе заводить семью, выпускать ещё одного ранни в мир, где нам не место. Теперь я в тупике, но моему сыну, возможно, во сто крат хуже…

– Но вы всё же решились придти сюда и раскрыть себя передо мной. И я считаю, вы поступили правильно и следовало сделать это намного раньше. Мир неизбежно привыкает к непохожим, а искать вашего сына силами полиции Альянса – гораздо продуктивнее, чем просто молиться о нём и корить себя. Расскажите мне больше – о своём мире, о том, как попали в наш мир, об обстоятельствах исчезновения вашего сына. Впрочем, подождите, я позову мою коллегу, ей, как медику, думаю, тем более будет интересно… И вместе мы… Ну, думаю, сможем составить все необходимые документы, чтобы заявить Альянсу о вашей расе и приложить все силы, чтобы найти и вашего сына, и ваш мир. Ведь вы хотели бы вернуться домой?

Раймон долго пристально вглядывался в лицо человека.

– Вам… не кажется отвратительным всё то, что я вам рассказал? Вы не считаете нас адскими чудовищами?

– Нет, а с чего бы? Да, понимаю, вы, узнав, что в наших мирах есть легенды о ночных монстрах, пьющих кровь, могли предположить, что приём для вас… будет не самый тёплый, настороженный… Но по правде, я не вижу в этом восприятии ничего логичного. Питание кровью едва ли хуже, чем питание мясом, забирая кровь, можно оставить жертву в живых, забирая мясо – однозначно нет. А большинство рас, у которых такие легенды есть, так или иначе плотоядны, в смысле, всеядны… А в наше время верят в фольклорных вампиров очень немногие, научная мысль давно доказала, что процент реальных основ в этих легендах, в сравнении с фантазиями, очень невелик. И… поверьте, я сделаю всё, чтобы найти вашего сына. Когда-то, как раз тоже четыре года назад, так же похитили моего брата. Я не теряю надежды его найти. Вы тоже не теряйте надежды.

Дайенн расчёсывала Нирле волосы после душа. В последнее время между их сменами девочка жила то у неё, то у Тийлы Нанкто, и вскоре Дайенн обнаружила, что её не то что не напрягает необходимость заботиться о «подарке» с Зафранта, а даже нравится. Может быть, она просто тосковала о сестре, и девочка напоминала ей их с Мирьен беспечное детство… Вот, например, сейчас она поймала себя на размышлении, что всё-таки очень жаль, что душ здесь только ионный, а как хорошо бы было набрать для Нирлы горячую ванну. Такую, как у них в детстве – с собранными мамой травами, с потешными плавающими игрушками – они меняли цвет по мере остывания воды… Надо будет, когда мама снова спросит, чего ей прислать, попросить ещё этого масла для волос, на двоих им с Нирлой нужно всё-таки побольше. И, наверное, прислать что-то из их с Мирьен детской одежды, а то Нирлу, конечно, с миру по нитке одевают, но как это выглядит – понятно. Нет, конечно, не у Алвареса же её селить, Дайенн была в его комнате один раз и поражалась, как он сам-то там выживает, а уж селить в этот бардак ребёнка…

Уже традиционно во время их рабочих смен Нирла слонялась по отделению, ища, кому чем быть полезной, или сидела, по составленной Вадимом прописи училась писать – он обещал устроить её перевод на Корианну, в один из столичных интернатов, где вместе с корианцами жили и дети работающих на Корианне людей и других иномирцев, у кого не было возможности, как у Алваресов и Александер-Ханниривер, воспитывать детей дома, а отсылать их на историческую родину хотелось ещё меньше… За прошедшие годы там немного привыкли по крайней мере к некоторым видам инопланетян, и брать ответственность за детей, когда это не беспомощные младенцы, уже не боялись. Дайенн прекрасно понимала, что её возражения, что голиане до сих пор в этот список не входили, несостоятельны – не корианцы и не Алварес лично изъяли этого ребёнка из родного мира, и наивно надеяться, что Малхутарро щепетильно заботился бы над созданием для неё идеальных условий, не такова цена этому товару, и не таков подход к вопросу у хозяина, как у того же Туфайонта…

Ну, может, и не Алваресу решать, куда отправляться жить ребёнку, но кому – тоже непонятно, Гархилл вёл по этому поводу какую-то переписку, но подробностей пока не оглашал, а спрашивать никто не решался – Гархилл, как главный, делами и так завален. Альтака долго ворчал, что отделение не детский сад, но как-то довольно быстро девочка нашла путь и к его суровому сердцу. Возможно, тем, что охотно бегала для него за кофе, когда ему не хотелось самому отрывать задницу от кресла.

А может быть, не могла не подумать Дайенн, Нирла просто отвлекает её от неудобных, неприятных мыслей. Оттягивает момент, когда нужно будет связываться с алитом Соуком и прилежно передавать ему очередные крупицы откровений Алвареса. Зачем? Какой в этом смысл? Ей не положено и задаваться подобными вопросами, но что уж поделаешь, она задавалась.