Текст книги "Dragon Age: Серый Страж (СИ)"

Автор книги: Акили

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 85 страниц)

Элисса снова глянула на стол у дальней стены. Человек, показавшийся ей знакомым, всё ещё сидел там и переговаривался с людьми за соседним столом.

– Точно. Сколько ни побеждай, а их всё больше. Налетели, как порождения тьмы, – Алистер недовольно подпёр кулаком подбородок.

– Так что лучше тихо сидеть и не высовываться, – заключил Зевран.

– Ты просто не хочешь отсюда уходить, – засмеялась Лелиана.

– С порождениями тьмы вы такую же тактику избрали?! – Стэн стукнул кулаком по столу, чем привлёк мимолётное внимание тавернщика. Как правило спокойный и рассудительный кунари уже был готов взорваться от негодования.

Все мельком посмотрели на Элиссу. Она обычно могла парой фраз успокоить Стэна, но в этот раз даже не обратила на его недовольство внимания, лишь внимательно смотрела на что-то на другом конце зала.

– Лелиана, могу я одолжить твою лютню? Пожалуйста, – вдруг сказала она, всё ещё глядя в сторону. Взяла инструмент и присела на крайний стул у стойки перед всем залом.

Люди за ближайшими столами обернулись на неё. Все спутники удивлённо посмотрели на Элиссу.

Она же отстегнула от пояса меч, прислонила его к стойке рядом с собой, пониже натянула капюшон и шепнула тавернщику:

– Мы живём здесь уже больше недели, – Элисса мягко опустила на стойку ладонь, под ней оказался золотой. – Если скажете это тем, кто спросит, я заплачу ещё два.

Кусланд развернулась лицом к залу. В камине щёлкнул сноп игр. Элисса легко ударила по струнам лютни… и запела:

Бледных вод Белой реки

Стелется бурный поток.

Небо черно, нет ни звёзд, ни луны,

Воет ветер в распутье дорог.

Все в зале вдруг замолчали и уставились на неё.

– Это в её понимании «сидеть тихо»? – шепнул Зевран.

Гром шагов и копыт лошадей,

Шорох вражьих знамён вдалеке,

Стонет река воем мрачных морей,

И блеснула кровь на клинке.

Элисса пела песню времён войны с Орлеем. Та была хорошо известна в народе, и после войны иногда звучала на улицах и в тавернах. Среди дворян эту песню тоже знали и не слишком любили, ибо она напоминала об одном из самых разгромных поражений за всю историю восстания Ферелдена – битве у Белой реки. Из тысячи ферелденских солдат в живых тогда осталось пятьдесят, и выжившие сохранили о битве грустные воспоминания. Ферелденским же менестрелям это ничуть не помешало придать песне более светлый и доблестный характер, а может, и из-за этого.

Трижды солнце на небо вставало

И сулило победу врагу,

Но солдаты не отступали,

Без надежды, но с честью умирали в бою.

С каждой нотой посетители веселели, даже те, кто был встревожен возможным появлением солдат. Иные покачивали полупустыми кружками над головой, другие топали в такт словам. Те же, кто недавно дрался, так и замерли в том положении, в каком били друг другу морды. Элисса ни на кого из них не смотрела, она сидела с полуопущенными веками и пела.

Три дня враг стоял у реки,

Что впору назвать было Алой.

Отступили защитники за рубежи,

Но силой безнадёжно уж малой.

Когда же Элисса подняла глаза, посреди зала стоял мужчина в одежде дворянина под плащом и внимательно смотрел то на неё, то на её меч. Взгляды голубых и тёмных глаз встретились.

Те, кто выжил, героями стали,

Битву отдав, но выиграв войну.

Клятву друзей священную дали,

И не разрушить её никому.

Дверь таверны грохнула о стену, словно её вышибли ногой. Элисса быстро отвернулась от входа и накинула край плаща на меч, не прекращая играть. В помещение ввалились мокрые до нитки десять солдат в доспехах со знаками Хоу на щитах. Все в таверне замерли.

– Эй, тавернщик! Эля! – крикнул один солдат в красных доспехах и стёр с густых усов налетевший снег.

– И горячего супа! – отозвался второй, снял перчатки и растёр замёрзшие ладони.

Трое других согнали с мест посетителей, освобождая столы у входа. Солдаты непринуждённо развалились на стульях, поснимали плащи, шлемы и перчатки.

– Что за мерзкая погода в этих краях, – жаловались они.

– Ага, мерзкая, как это пойло, – рассмеялся один, хлебнув принесённый эль.

– Никто не стал бы задерживаться здесь в такой холод, если они не идиоты.

– Эрл Хоу вбил себе в голову, а мы выполняй.

– Эй, он не эрл, а тэйрн!

Элисса ошиблась в ноте. Негармоничный звук привлёк к ней внимание людей Хоу.

– Это что тут? Новые лица? – с места поднялся солдат в доспехе из красной стали и направился к девушке с лютней, та продолжала играть, но товарищи рядом видели, как её пальцы едва сгибаются от напряжения.

– Что вы, сэр. Эти менестрели здесь уже полторы недели живут. Просто вы, сэр, их выступления не заставали, – пролепетал тавернщик.

Солдат втянул носом жаркий воздух и сплюнул.

– Да? А мне сдаётся, что эта женщина очень похожа на ту, которую мы ищем. Худое лицо, тёмные волосы, голубые глаза, – Элисса продолжала играть, опустив веки, ей больше ничего не оставалось. – Какого цвета у неё глаза?

Солдат протянул к Элиссе руку, чтобы сдёрнуть с неё капюшон. Все её спутники тотчас напряглись, а мабари был готов наброситься на врага в тот же миг.

– Вам нет нужды их подозревать. Этих менестрелей пригласил я, – раздался на весь притихший зал голос.

Солдаты обернулись. Перед ними стоял дворянин, по-хозяйски скрестив на груди руки. Тёмные глаза спокойно смотрели из-под густых бровей, а на указательном пальце поблёскивала печатка.

– Что? А ты кто такой? – солдат в красном доспехе подошёл к нему вплотную и выпятил грудь. Его собеседник не дрогнул.

– Я эрл Леонас Брайланд, и вы на моей земле, – изрёк дворянин.

Элисса точно знала, эрл Южного Предела давно не ладил с Хоу… и был давним другом её отца.

Леонас Брайланд вместе с Брайсом Кусландом и Рендоном Хоу сражались в битве у Белой реки. Во время войны против орлесианцев они были неразлучны, пока сестра Брайланда не вышла замуж за Хоу, а тот не скрывал, что женился ради приданого и связей их семьи. К тому времени Рендон Хоу уже растерял всех своих друзей, и только Брайс Кусланд по-прежнему считал его другом.

В последний раз Элисса видела Брайланда несколько лет назад. Она ещё тогда по просьбе отца демонстрировала гостю свои скромные навыки пения и музыки. Раньше, когда она была ребёнком, ещё при короле Мэрике, Брайланд иногда заезжал в замок Хайевера. На Собрании земель они с Кусландом тоже виделись и часто потом уединялись в кабинете поместья и подолгу разговаривали. С Элиссой Брайланд был вежлив и сдержан, и ей всегда казалось, что он совсем невесёлый даже для взрослого. Что случилось в последние годы, Элисса не знала. Отец только жаловался на бесконечную занятость.

По залу пробежали шепотки. Солдаты таращились на человека перед ними и не могли поверить, но один взгляд на фамильную печатку, и сомнений не осталось. Перед ними действительно тот, кем он назвался. И в замке ли, таверне, эрл держался с аристократическим достоинством, заметно выделяясь среди прочих людей. И сейчас в данном месте этот человек имел высшую, чем у кого бы то ни было, власть.

– Что люди Хоу забыли в Южном Пределе? – нахмурился Брайланд. – Да ещё и таким количеством. Я получал жалобы от своих земледельцев и городских.

Он назвал Хоу небрежно и без титула. Солдат явно почувствовал, что статус этого человека ему не по зубам. К тому же Брайланд вооружён и стоял не один. За его спиной выстроилось четверо его людей. Они не носили герба эрла, вероятно, потому, что приехали сюда с Брайландом негласно, однако было видно, что они воины и готовы исполнить любой приказ господина.

– Мы… мы ищем женщину… милорд, – запинаясь начал солдат. – Она предательница. По приказу тэйрна Хоу и регента её надлежит арестовать или убить на месте.

Солдаты снова покосились на девушку, которая ни на миг не прекращала тихую игру на лютне. Меча возле неё уже не было.

Хоу ищет не Серого Стража. Он желает смерти Элиссы Кусланд. Элисса и вся таверна прислушивались к разговору.

– С каких пор Хоу стал тэйрном? Помнится мне, этот титул носили лишь два рода: Кусланд и Мак-Тир, – ответил вопросом Брайланд.

– Кусландов лишили титула за предательство… милорд. Теперь тэйрном стал Рендон Хоу.

– Даже спрашивать не буду, за какие заслуги, – вздохнул Брайланд. – И если вы закончили здесь дела, убирайтесь обратно в Амарантайн. Я не потерплю, чтобы по моим землям ходила чужая армия.

– Мы пришли из Денерима, – неловко поправил один из солдат.

– Мне всё равно.

– Но приказ Рендона Хоу… – начал усатый командир солдат и снова обернулся на Элиссу. – Предатели… Говорят, их видели неподалёку…

– Здесь нет предателей, – коротко изрёк эрл, развернулся и ушёл к своему столу.

Люди Хоу что-то проворчали и в сомнениях тоже вернулись на свои места.

– Вы шестеро, – грубо ткнул в подчинённых пальцем усатый командир в красных доспехах. После беседы с эрлом он был не в духе. – Идите и прочешите окрестности ещё раз. Если надо, дойдите до соседней деревни. Если не тут, то наверняка там. Без новостей не возвращайтесь.

Солдаты откровенно заныли, но их командира это не трогало. Они вяло надели перчатки и шлемы, накинули на плечи ещё сырые плащи и уныло поплелись прочь. Командир залпом опрокинул содержимое кружки в рот, подёрнул усами и заорал в никуда, где его суп.

– А ты! – обернулся он на Элиссу. – Коль менестрель, так играй. Чего замолчала? – и отвернулся снова.

– Сестра, ты устала. Позволь, я подменю тебя, – ласково сказала Лелиана, села на место Элиссы у стойки, провела рукой по струнам и запела ещё более прекрасным голосом, разом очаровав всех в таверне.

Элисса тяжело опустилась на стул возле своих товарищей спиной к входу и солдатам. Алистер положил её меч ей на колени.

– Ни слова, – предупредила она устало, закинула в пустую кружку два золотых и отправила Чейза передать её тавернщику.

Пока Лелиана пела, все в таверне на время расслабились, хоть и не решались беседовать громче шёпота. В брошенный на полу пустой мешок из-под лютни иногда летели монетки. Даже солдаты не пытались больше наводить шум, а просто пили, грелись за своими столами и разговаривали.

– Лихо ты их обратно в холод отправил, – усмехнулся один из них.

– Вряд ли они что-то найдут. Мы уже больше недели шастаем по округе туда-сюда и ничего. Только обморожение заработаем, а не денег. Нет их здесь давно. А кому что привиделось, пусть сами и ищут, – заметил второй, глядя на командира.

– А трупы наших людей по всему эрлингу кто оставил? – не унимался тот.

– Да мало ли кто? – пожал плечами первый. – Может, порождения тьмы эти.

– Тэйрну Хоу вы то же скажете? – командир стукнул кружкой по столу и с досадой добавил: – Кабы знал я ещё, как эта девчонка выглядит!

– Так ты что? Не знаешь? – удивились солдаты. – Ты разве не участвовал в резне в Хайевере?

Элисса вздрогнула.

– Да к тому времени девчонки и след простыл. Вроде, только её мамаша ещё живой оставалась.

Ладонь сжалась в кулак и дрожала. Алистер осторожно положил руку на запястье Элиссы, но та отдёрнула свою.

– Вы бы видели: весь замок был в крови! Даже тощих детей и эльфёнышей перерезали. Всех перебили. Попробуй после этого проведи ночку-другую среди трупов и крови. А Хоу хоть бы что.

– Дыхание Создателя! А город? Деревни? Я был там после этого. Кабы человека можно было убить одной ненавистью, мы бы все уже были в могиле. В жизни так не радовался, что откуда-то уезжаю!

Спина Элиссы выгнулась как лук, плечи напряглись. Ненависть закипала, норовя выплеснуться наружу кровавым неистовством. Рука до боли сжала меч.

Командир в красных доспехах допил последнюю порцию эля, грохнул кружкой по столу и поднялся.

– Пошли. Нужно прочесать окрестности.

– Чего? – запротестовали солдаты.

– Того! – огрызнулся он. – Проглядим – Хоу нас всех четвертует. Брр, что за погода!

Солдаты пробурчали что-то невнятное и принялись собираться. Командир бросил на стол пару медяков – куда меньше, чем стоило то, что они выпили и съели. Тавернщик на это промолчал, так как уже получил оплату аж в три золотых, и мысленно пожелал этим четверым «разбойникам» катиться куда подальше и не возвращаться.

Элисса терпеливо выдохнула и разжала кулак. Она молилась Создателю, чтобы люди Хоу поскорее ушли, убрались прямо сейчас… пока их командира уже у выхода не спросили об этом:

– Ты сказал, её мамаша была ещё живой. А что с ней стало?

– А. Так Хоу заставил её целовать ему сапоги, а потом взял и перерезал ей горло. Сожгли с мусором, как и остальных.

Дверь таверны захлопнулась.

– Элисса… – прошептал осторожно Алистер, в её глазах горело голубое пламя. Алистер попытался взять её за руку. – Элисса, не…

…но не успел. Край тёмного плаща взметнулся над столом и только мелькнул в проёме за хлопнувшей дверью. Мабари беспокойно залаял. Страж кинулся вон. Остальные тоже повскакивали с мест. Лелиана прекратила играть.

Темнота ночи после яркого света казалась плотной и чернильной. Мокрый снег с лужами хлюпал под ногами, а косой дождь бил по лицу и глазам. Он ничего не видел.

– Где же ты? – шептал Алистер, не рискуя из-за солдат позвать её вслух по имени.

Элисса…

Он кинулся вперёд, потом в другую сторону, но замер, когда услышал звон стали. Совсем рядом.

Они не успели уйти далеко. Она нагнала их в паре десятков шагов от таверны чуть в стороне от входа. Когда Алистер, наконец, привык к темноте и увидел её, она уже стояла одна среди трупов, истекающих кровью. Луна показалась из-за туч и осветила поле боя. Нет, боя не было. Они даже не успели сделать двух взмахов оружием. Мастерство мечницы и неистовая ярость обрушились на них в темноте и лишили жизни. Прямо, холодно, безжалостно.

– Элисса? – тихо позвал Алистер.

Она обернулась. Её глаза были пусты и холодны, а дождь смывал с лица и клинка кровь.

Остальные спутники уже нагнали их и стояли позади, глядя на эту картину. Мабари жалобно заскулил, но не подошёл.

– Ну вот. Из-за кое-кого нам теперь опять в холод идти, – посетовала Морриган. – А ведь в тепле же могли остаться.

Однако Элисса не стала извиняться. Чётким движением она вложила меч в ножны и сухо сказала:

– Идём.

Никто не стал спорить.

Мельком Элисса заметила, что под ярким светом с крыльца таверны за ней наблюдает пара тёмных глаз. Видел он её в темноте или нет, Элисса благодарно склонила голову, а после скрылась во тьме холодной ночи.

========== Глава 31. Сомнения ==========

Логэйн сидел на троне в пустом зале, подперев ладонью подбородок. На улице давно стемнело и только несколько канделябров разгоняли окружающий мрак. Он слушал доклад Хоу о ситуации в Винтер Брис, Хайевере и Осуине. Мятежи вспыхивали по всему Ферелдену, слухи об Остагаре ползли и среди его собственных людей. Многие банны открыто заявили, что не поддержат его, другие пока отмалчивались в стороне, а с юга доходили плохие вести.

Всё пошло не так, но Логэйн не отступится. Он защитит наследие Ферелдена и, если надо, сделает это один.

Дверь зала внезапно хлопнула, оборвав доклад Хоу на полуслове. Анора торопливо шла к трону, её шаги звонко отдавались в тишине. Прежде идеальный макияж королевы оказался чуть смазан в уголке правого глаза, что осталось незаметным для всех, кроме неё.

Эрл неуверенно оглянулся на Анору и попытался закончить:

– В общем… да, битва прошла именно так, как вы и…

– Довольно! – Анора властно взмахнула рукой, Хоу замолчал. – Отец, я хотела бы знать, чего ты добиваешься? Давай сражаться с порождениями тьмы, а не друг с другом!

– Мы заставим знать подчиниться, а затем победим порождений тьмы, – объяснил Логэйн, точно неразумному ребёнку. – Это даже не настоящий Мор. Только тщеславие Кайлана требовало, чтобы это было так.

– Прошу прощения, сир, – вмешался Хоу, – но Мор это или не Мор, скоро не останется людей, чтобы сражаться с порождениями тьмы.

– Кайлан ведь звал на помощь орлесианцев, разве нет? – осторожно начала Анора, но Логэйн стукнул кулаком по подлокотнику.

– Никогда! Мэрик и я прогнали этих мерзавцев, и мы не станем встречать их с распростёртыми объятиями!

– Отец, нам нужна помощь! В тяжёлые времена нам не справиться в одиночку.

– Ферелден выстоит и сам! – крикнул на дочь Логэйн, та замолкла, но взгляд был полон несогласия. Тэйрн осёкся и вздохнул. – Я позабочусь обо всём, Анора. Поверь в меня.

– Это ты убил Кайлана? – бросила она отцу. Столько слухов, разговоров, свидетелей, но никто не говорит прямо. Что случилось? Как умер король? Почему Логэйн Мак-Тир его не спас? Почему люди шепчутся, что её отец убийца…

Тэйрн отвёл глаза.

– Смерть Кайлана – дело рук самого Кайлана, – пробормотал он и более не собирался отвечать.

Анора нахмурилась, вскинула руки и ушла прочь, шумно постукивая каблуками по холодным каменным плитам. Она хлопнула дверью в своей спальне. Комната ещё хранила присутствие Кайлана, но была пуста. Анора сползла по стене на пол, светлые волосы растрепались в причёске.

Бессилие. Она ненавидела его. Отец как-то сказал, что Анора родилась, чтобы править. Когда в детстве она разбивала коленки, то командовала им перестать болеть. Пять лет Анора была всеми любимой королевой и за плечом мужа негласно правила страной. Теперь, потеряв его, она потеряла всё.

Кайлан… Какой же ты дурак…

Логэйн неспешно бродил по коридорам дворца. После смерти жены два года назад он поселился здесь и ни разу не возвращался в Гварен, но даже до этого много времени проводил тут с королём Мэриком. Всё здесь было ему знакомо. По этим коридорам бегали детьми Кайлан и Анора, а в той комнате Логэйн и Мэрик часто обсуждали планы и спорили… спорил Логэйн, а Мэрик лишь отмахивался, смеясь.

Логэйн провёл рукой по волосам. Мэрик отлично знал этот жест и всегда понимал, когда друг раздражён. Некоторые люди вселяют в других такую преданность к себе, что всякий готов отдать за них жизнь. И если бы Мэрик сказал, что хочет завоевать Тень, Логэйн бы повёл туда войска.

Но Мэрик мёртв. Логэйн один.

Тэйрн упёрся ладонями в холодный подоконник. В Денериме ещё горели огни, а горизонт был безнадёжно чёрным. С юга доходили разные вести, беженцы заполонили Денерим. Согласно докладам, орда порождений тьмы множится и захватывает южные владения, пока в центральных областях и на севере бушует гражданская война.

Многие уже поверили в Мор. Они бы во что угодно поверили, но кто может знать наверняка? Серые Стражи? Двадцать лет назад Логэйн был против возвращения их ордена в Ферелден, но Мэрик настоял на своём.

Теперь из-за Стражей Ферелден в таком положении. Они объявили Мор, они заразили глупой тщеславной идеей Кайлана. Из-за их наставлений он призвал орлесианцев и погиб. И утянул бы за собой на погибель всю армию, не прикажи Логэйн отступить! Но сейчас юг стонет в агонии, и Логэйн не может этого игнорировать. Он должен узнать, что там происходит.

Его взгляд упал на большой портрет Мэрика на стене в коридоре. Картину написали уже после смерти короля, и Логэйну она не нравилась. Мэрик не улыбался так. Даже когда был беззаботным принцем в изгнании, болтающим без умолку о пустяках, он не улыбался так. А вот глаза… глаза получились похожи, и их взгляд теперь устремлён на Логэйна.

«– Помнишь старую ведьму, с которой мы повстречались в Диких землях Коркари? Еще во время мятежа, когда мы удирали от орлесианцев? Она сказала, что в Ферелден придёт Мор.

– А ещё она сказала, что мне нельзя доверять! Ты и этому веришь?»

«Он предаст тебя, Мэрик, – говорила она. – Оставь его при себе, и он будет предавать тебя. С каждым разом всё горше»[1]

«Это ты убил Кайлана?»

«В Ферелден придёт Мор»

Логэйн снова провёл рукой по волосам.

Чокнутая карга!

*

Морриган по обыкновению разложила вещи в стороне от основного лагеря и развела собственный костёр. Она сидела на постели, скрестив ноги, и внимательно изучала фолиант в кожаном переплёте, вокруг были разложены другие книги, чей язык и рисунки Элисса не понимала.

– Что ты делаешь? – спросила она колдунью, та не подняла головы от книги.

– Читаю. Ужель не видишь?

– Вижу. Ты нашла, что искала?

– О да, но шифр и язык здесь сложные. Чтоб разобраться, нужно время. Много, – ответила Морриган, продолжая скользить глазами по строчкам.

– Ты вернёшь фолиант матери?

– Вот ещё! – рассмеялась колдунья. – Флемет тайны свои хранить умеет, и я не упущу возможность узнать поболее того, что Флемет решила мне открыть.

– Ты, – с сомнением протянула Элисса, но всё же спросила, – не ладишь с матерью?

– А почему ты мне вопросы такие задаёшь? Разве ж я до тебя допытываюсь?

– Ты права. Прости, если задела тебя, – неловко извинилась Элисса и потупила взгляд. Морриган посмотрела в её виноватые глаза и снова уткнулась в книгу.

– С чего ты решила, что я с ней не лажу? – спросила колдунья, не отрывая взгляда от причудливых завитков неизвестного письма.

Элисса вспомнила сон Морриган в Тени, но не стала говорить о нём.

– Ну… ты зовёшь её по имени.

– А что ж тут странного? – рассмеялась Морриган – Имя «Флемет» давно уж стало нарицательным. Все её так зовут, так почему ж и я не могу за глаза? – колдунья немного помолчала и снова подняла голову. – Да, Флемет трудно назвать образцом родительской любви, и всё ж она мне мать. Всему, что нужно, меня научила. Как выживать. Что значит власть. В чём правда человечья. И если другие матери таким вещам не учат, моё мнение о них невысоко.

Элисса немного помолчала, а после сказала тихо:

– Другие матери учат любви.

– Любви отдаться – значит отдаться наваждению. Неужто Серый Страж иного мнения? Даже теперь.

– Да, иного, – тихо ответила Элисса.

– Ясно. Тогда давай не обращать внимания на присутствие в рядах Серых Стражей такого бесхитростного существа как ты, – Морриган отложила фолиант в сторону и поднялась. – Раз ты спросила, один вопрос за мной. Что скажешь ты о матери своей ? – золотые глаза с любопытством смотрели на Элиссу.

– Я любила её, – просто ответила Кусланд, прямо отвечая на взгляд.

– И за её любовь и смерть убила. Я слышала, о да.

– Морриган…

– Ох, не подумай. Не смеюсь я вовсе. Я… соболезную тебе… твоей потере.

– Ты соболезнуешь мне?

– Удивленье в твоём голосе сквозит. Впрочем, не без причины. Кто б другой понёс потерю, прошла б я мимо, но тебе… сочувствую я… правда.

– Спасибо, – просто отозвалась Кусланд и развернулась, чтоб уйти.

– И тебе… спасибо. За фолиант. Я чрезвычайно благодарна за него, хоть по мне не видно.

Элисса на ходу кивнула и ушла обратно к общему костру. Все соратники непринуждённо болтали друг с другом и были расслаблены. Алистер уговорил Винн зашить ему рубашку, надавив на жалость, а вдруг он простудится. Зевран неприкрыто любезничал с Лелианой и даже с Винн; с Морриган, кажется, ничего не вышло. А Чейз уломал Стэна побросать ему палку.

Они выбрались из Южного Предела дальше на юг, и солдаты Хоу потеряли их след. Зато уже трижды за несколько дней спутники натыкались на небольшие группы порождений тьмы. С умелыми воинами и двумя магами в отряде, один из которых к тому же целитель, такие стычки перестали представлять для них опасность… вот только Элисса стала получать всё больше лёгких ран и порезов. Винн уже отчитывала её за неосторожность и предупреждала, что магия не всесильна, а девушка в ответ только извинялась.

Элисса села у костра и молча ворошила угли. Чейз закончил игру со Стэном и теперь вертелся возле хозяйки, и лаял.

– Ты ещё не наигрался? – чуть улыбнулась Элисса. – Слышала, ты теперь приносишь добычу Морриган, а она ворчит, но тебе, кажется, нравится, – Элисса потрепала пса по холке, тот высунул от удовольствия язык и повалился на спину, подставляя для чесания живот. – Ах, ты хитрюга. Я видела, как Морриган тайком тебя подкармливает. Ты её покорил, – Чейз от удовольствия расслабился и слегка подёргал передней лапой. – А ещё Винн сказала, что ты сильно пахнешь и грозилась тебя помыть, а до тех пор просила тебя спать на другом конце лагеря… рядом с Алистером, – Чейз запыхтел, словно по-собачьи смеялся, потом вскочил на лапы и энергично замахал коротеньким хвостиком. – Что такое? – пёс уткнулся в её запястье, потом в свою шерсть на боку, а затем залез носом в сумку. – А, поняла.

Элисса покопалась в сумке, которую обычно носила на бедре и извлекла оттуда маленькую металлическую коробочку.

– На что это ты смотришь, Зевран? – лукаво заметила Лелиана устремлённый в сторону взгляд эльфа. – Любуешься нашим командиром?

– Милая, Лелиана, неужели я слышу нотки ревности в твоём прелестном голосе? – улыбнулся он.

– Ты явно ослышался. Я лишь уточнила, на что ты смотришь.

– Ах, какая жалость, а ведь я совсем не о том думал.

– И о чём же ты думал, так пристально разглядывая её… спину?

Лелиана ожидала, что эльф опять посмеётся. Она всё ещё была на него в обиде за то, что он поиздевался над её видением, посланным Создателем. Она не врала, она действительно верила в божественные знаки. Никто, кроме, пожалуй, Элиссы, ей не верил, да и Кусланд не ответила ничего, лишь приняла объяснение Лелианы как должное, не пытаясь ни спорить, ни соглашаться.

Однако Зевран, вопреки ожиданиям, вдруг перестал улыбаться и ответил серьёзно:

– У тебя никогда не складывалось впечатления, что наша Страж проверяет тебя?

– Проверяет? Не понимаю, о чём ты.

– Да так, подумалось, что, когда у тебя в руках нож, кинжал или ещё что в этом духе, она нарочно поворачивается к тебе спиной, словно проверяя, что ты сделаешь.

– Если это и проверка, то очень опрометчивая.

– А по мне очень хитрая. Она словно нарочно провоцирует убийцу… если б, конечно, тут таковой имелся. Сдаётся мне, не так она проста и доверчива, какой хочет показаться.

Лелиана опустила голову, словно задумалась, но потом отмела эту мысль. Монахине хотелось верить, что Элисса доверяет ей просто так, и в показанных уязвимостях не было ловушки.

– Не думаю, что всё так, как ты говоришь.

– Хм, ну как знаешь. Однако по опыту своему скажу, что излишне доверчивые люди долго не живут, а она, знаешь ли, ещё здравствует.

Эльф оставил Лелиану и подошёл к Элиссе со спины. Она почувствовала и напряглась, но в следующую секунду снова расслабилась и продолжила заниматься своим делом.

– Зачем ты красишь пса? – в замешательстве спросил Зевран.

– Это каддис, – просто отозвалась Элисса, словно это слово должно всё объяснить антиванцу, на родине которого отнюдь не благоговели перед собаками.

– А каддис – это?..

– Запах этой краски позволяет псу чуять союзников за двести ярдов в пылу сражения, а мы не чувствуем, – пояснила Элисса, попутно втирая молочного цвета краску себе в запястье.

– Но ведь хватило бы одного мазка ему на нос. Зачем ты наносишь краску на шерсть?

– Ему так нравится.

– Ах вон как.

– У тебя же есть татуировки, вот и Чейзу тоже хочется.

Зеврана это позабавило. Ферелденцы – странный народ. В других странах их неприкрыто называют собачниками, а они, похоже, этого вовсе не отрицают. Эльф ещё раз глянул на волкодава. Судя по выражению морды, Чейз пребывал в таком блаженстве, словно он был котом, а каддис – кошачьей мятой. Когда Элисса закончила, мабари уже был полосатым, как бурундук.

– Вот так, – улыбнулась его хозяйка. Кроме пса, она больше никому не улыбалась.

Чейз благодарно гавкнул и уткнулся носом в её пальцы, которыми она наносила краску, словно изо всех сил старался запомнить этот запах. Запах мог быть любым и зависел от добавочного ингредиента, цвет тоже не был постоянным. Некоторые ферелденцы, в основном Воины Пепла, красили своих псов в пепельно-серый или смолянисто-чёрный, и для каждого состава запах был уникален.

Элисса заметила, что Зевран по-прежнему смотрит на неё.

– Хочешь спросить что-то ещё?

– Ты ведь дочь тэйрна, правда? Второго по статусу человека после короля, – вдруг спросил эльф.

– Да, это так, – отозвалась Элисса.

– Так ты, стало быть, очень знатная леди! Почему же ты ходишь пешком по колено в грязи, сражаешься мечом до мозолей, а не разъезжаешь в карете и не выставляешь сражаться толпу своих рыцарей?

– Где ты здесь видишь карету и толпу рыцарей?

– Хм, твоя правда, но я имел в виду другое. Знатные леди обычно ходят с высоко поднятыми головами, взирают на всех сверху вниз и отдают приказы в угоду своих личных желаний. Ты… не такая.

Элисса сморгнула. Она не поняла хвалит ли её Зевран или стыдит, а потому предпочла промолчать на этот счёт.

– Интересно, все знатные леди Ферелдена похожи на тебя? – вслух задумался Зевран.

– Ты мог заметить, что в нашей стране солдаты – и мужчины, и женщины. Но нет, не все аристократки учатся владеть мечом, – Кусланд присела обратно к костру и снова начала ворошить угли.

– Что же подвигло тебя? Разве леди учатся не другим вещам? Ну там, соблазнению, ядам?

Элисса шутки не оценила, хотя для антиванцев это едва ли было шуткой. Вместо того чтобы посмеяться или насторожиться, Кусланд снова ответила серьёзно.

– Я сама так решила, и мне дали наставника, но женским занятиям меня также учили: музыке, танцам, пению, рукоделию.

Алистер в стороне слушал их разговор. Ему стало досадно, что он сам никогда не спрашивал Элиссу о подобном. Напротив, он старался избегать вопросов о её прошлом. Ему казалось, что Элисса не захочет рассказывать. Алистер помнил, как в Остагаре она усиленно избегала говорить о семье. Даже о том, что случилось с ней в Хайевере, он узнал от Дункана, а не от неё. А теперь этот эльф-убийца так легко её расспрашивает, и она так же легко ему отвечает. Слишком легко. Алистер нащупал в кармане чужой медальон. Он ведь думал, что ей всё ещё больно.

– Так ты, оказывается, мастерица на все руки! Я впечатлён, – хлопнул в ладоши Зевран.

– На самом деле, посредственная, – глухо отозвалась Элисса.

– Но я опять же спрашивал не об этом.

– О чём же?

– Для знатной леди ты слишком… неприхотлива. Слишком скромна и не брезгуешь, прости за выражение, валяться в грязи с собаками.

Чейз громко гавкнул, то ли подтверждая слова, то ли возмущаясь ими.

– Меня такой воспитали. Чем выше положение, тем скромнее нужно быть.

– Почему? С твоим статусом ты имеешь права требовать для обеда золочёных тарелок. Видал я в Антиве дам, которые так и делали.

– Здесь не Антива.

– В Ферелдене, стало быть, по-другому?

– В Ферелдене ты не имеешь права на все блага мира только потому, что родился в знатной семье. Меня учили, что истинный властитель – всегда народ. Именно он вспахивает поле и сеет пшеницу, чтобы испечь хлеб, который ты ешь. Именно он прядёт ткань и шьёт одежду, которую ты носишь. И народ это знает. Ты ничего не получаешь даром. За все блага, что он тебе даёт, ты управляешь землями, улаживаешь в суде его споры, защищаешь его от врагов. Если народ разочаруется в тебе, он восстанет и выберет себе другого правителя.

– Так местные дворяне пытаются быть скромными и хорошими, потому что боятся, что народ их свергнет?

– Дело не в страхе, Зевран. Мою семью и народ Хайевера всегда связывало взаимное уважение, поэтому мы там у власти уже несколько веков.