Текст книги "Восемь Драконов и Серебряная Змея (СИ)"

Автор книги: Yevhen Chepurnyy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 62 страниц)

– По ляну серебра каждому хватит, – широко ухмыльнулся разбойный попрошайка, показав кривые зубы. – Нам эти деньги помогут прожить пару недель, а для тебя они – мелочь, молодой господин. Один лишь твой халат стоит не менее ляна золота, – он оценивающе прищурился.

– Лян золота, и два – серебра, – педантично поправил его Шэчи. – Шелк и работа – ханчжоуские, мастеров из Сада Орхидей. Но у меня к тебе другое предложение. Ты и твои смердящие дружки вывернете карманы, и отдадите все припрятанное господину Цзинь Чэнъу. Вообще все, что у вас есть, отдадите – вы, как я слышал, пропили приданое его дочери. После, вы отправитесь в цзянъянский ямынь, и будете слезно умолять подчиненных господина Коу всыпать вам по сорок палок каждому. Даже лучше по пятьдесят, – задумчиво кивнул он. – Как-никак, вы угрожали обесчестить госпожу Цзинь, и ее дочь.

– Может, нам еще поклониться тебе земно, и назвать дедушкой[3]? – недобро ощерился нищий.

– Тоже можно, – безразлично ответил юноша. – Но не мне, а господину Цзиню – это перед ним вам нужно извиняться. Ну, что же ты стоишь? Кланяйся, – он приглашающе махнул рукой.

– Лучше мы сделаем по-другому, – зло и серьезно заговорил нищий, пристраивая свою тыкву на поясе, и поудобнее перехватывая посох. – Ты оставишь нам свой кошелек… и эту девку, – он обратил на Му Ваньцин пристальный взгляд, и похотливо облизнулся. – Сам можешь катиться на все четыре стороны. Хотя, халат свой тоже оставь, – он издал короткий смешок. – Ханчжоуская работа продастся здесь, на юге, за полторы цены.

– Ты назвал мою жену девкой, – с расстановкой проговорил Инь Шэчи. – Верно, ты совсем не дорожишь языком.

Нищий не успел заметить его бросок, ускоренный техникой шагов. Во мгновение ока, юноша оказался рядом с негодяем, и его меч, выскользнув из ножен, сверкнул, словно молния, касаясь лица нищего самым кончиком. Тонкая струя крови хлестнула по воздуху, и оросила пыль крестьянского двора; нищий болезненно замычал, старательно зажимая рот руками, словно в попытке сдержать тошноту. Из-под его пальцев лилась алая жидкость.

– Цел ли твой язык, любитель оскорблять чужих жен? – поинтересовался Инь Шэчи, держа меч на отлете. – Ну же, скажи что-нибудь. Неважно, что – я хочу знать, нужен ли второй удар.

– Ты искалечил братца Хоу, – прорычал один из нищих, лысый громила с бычьей шеей. – Отдай мне свой язык, взамен на его рану! – нищие надвинулись на молодую пару, угрожая им посохами и палками; здоровяк добыл из-за спины граненую металлическую булаву.

– В моем языке маловато мяса, тебе не хватит его и на четверть обеда, – насмешливо ответил юноша. – Или ты собрался также прибрать отрубленный язык своего приятеля? – нищий зло оскалил желтые зубы, и взмахнул булавой, со свистом взрезавшей воздух.

– Постарайся не убивать без необходимости, – бросил Шэчи жене, и ринулся вперед.

Его меч вычертил в воздухе сложную фигуру, задев руки троих противников. Те выронили оружие, кривясь от боли и зажимая посеченные запястья и обрубки пальцев. Остальные не оробели, дружно обрушивая на юношу свои посохи. Тот согнулся, словно в поклоне, забросил за спину меч, и принял на него все вражеские удары. Нищие нажали, напрягая все силы, и стремясь пригнуть противника к земле, но Шэчи, без усилия крутанув мечом, расшвырял их оружие по сторонам. Лысый здоровяк набросился на него, размахивая булавой, и юноша, весело смеясь, ускользнул прочь техникой шагов, попутно кольнув в подмышку одного из нищих. Тот зло зашипел, и выронил свое оружие – увесистую палку.

Мимо пронеслась Му Ваньцин, раздавая болезненные уколы коротким мечом, и с небрежной легкостью уклоняясь от ответных ударов. Посохи и дубинки нищих словно пытались попасть по призраку, так быстры и точны были ее движения. Сразив четверых, она отступила обратно к мужу. Молодая пара остановилась, выставив клинки в сторону врага.

– Ну что, пойдете в ямынь за наказанием, или мне покалечить еще нескольких из вас? – весело спросил Инь Шэчи. – Но учтите, теперь вам придется просить по шестьдесят палок – спустить вам оскорбление моей жены я не могу, – Му Ваньцин бросила на юношу быстрый взгляд, и подарила ему широкую благодарную улыбку, заметную даже из-под вуали.

– Ублюдок! – проревел лысый громила, вздымая булаву к небу. – Живьем бы тебя съел!

– Думаю, даже съев меня целиком, ты останешься голоден, – засмеялся Шэчи. – Интересно, сколько людей в вашей банде было раньше, до того, как вы нашли, кого объедать? С подаяния такую тушу, как ты, точно не прокормишь.

Нищие бросились на них все разом, единой волной разноцветных лохмотьев и угрожающе поднятого дубья. Ваньцин метнулась в сторону, и, проскочив мимо вражеского строя, резанула по животу одного из нападающих; тот, тонко взвизгнув, повалился навзничь, зажимая глубокую рану. Темная кровь лилась между его пальцев, а в воздухе мерзко завоняло – удар Му Ваньцин вспорол нищему кишки.

Шэчи ринулся вперед, встречая врага лоб в лоб. Рубанув из-за головы, он рассек два древка нищенских посохов, и разбросал их владельцев мощными ударами кулаков. Легко уклонившись от ответных атак, он прошел сквозь вражеский строй и соединился с Ваньцин. Бок о бок, они накинулись на нищих, тесня их мечами, и нанося болезненные, калечащие, но не смертельные раны. Здоровяк с булавой продержался против их совместного натиска считанные мгновения: Инь Шэчи без труда отразил тяжелый удар его оружия, а Му Ваньцин прянула вперед, и вонзила меч в широкую грудь врага. Тот рухнул навзничь, пуская кровавые пузыри изо рта. Видя его конец, остальные нищие утратили остатки присутствия духа, бросая оружие и падая на колени. Раздав для острастки несколько оплеух, Шэчи удовлетворенно улыбнулся, и, вытерев клинок о наиболее чистые лохмотья одного из нищих, вложил оружие в ножны.

– Хорошо справились, жена моя, не правда ли? – весело обратился он к Ваньцин. Та с серьезным видом покивала. Юноша по-хозяйски оглядел побежденных, раздумывая, как бы продолжить их наказание, и озабоченно нахмурился.

– Постой-ка, а где тот любитель позлословить? – спросил он. – Который лишился языка.

– Он побежал в сторону города, – подал голос все еще прячущийся за деревьями Цзинь Чэнъу. – Несся так, что пятки сверкали, а кровь изо рта разлеталась по сторонам.

Инь Шэчи не успел ответить на это – чужое убийственное намерение накатило на него волной ледяных уколов. Он скользнул в сторону, напрягая меридианы в применении техники шагов, и тут же в клочок земли, где ранее стоял Шэчи, ударила техника ци, разорвавшаяся подобно осадной бомбе. Юноша уклонялся снова и снова, словно танцуя между падающими на него ударами, переполненными сокрушительной мощью, каждый раз проходя на волосок от верной гибели или серьезных ранений. Он сумел углядеть едва не заставшего его врасплох врага – рослого, длинноволосого мужчину в темных цветов одежде, – и бросился на него, стремясь сократить расстояние между ними, и вступить в ближний бой.

– Ваньцин! Я сам! – крикнул Шэчи, заметив знакомое мелькание красного с черным неподалеку. Не то, чтобы ему не была нужна помощь в бою со столь опасным противником, но при мысли о том, как его жену настигает один из ударов, от которых он с таким трудом уклонялся, сердце юноши замирало в холодном оцепенении.

Неизвестный враг усилил натиск, и исторгаемые его ладонями техники ци обрушились на Инь Шэчи сплошным потоком неодолимой силы, снопом сверкающих молний, стаей разъяренных драконов. Юноша стиснул зубы, и бросился прямиком сквозь вражеский навал, встречая бьющие в него техники клинком меча, и рассекая их могучими встречными ударами. Вся его сила, подаренная Уя-цзы, была пущена в ход, все умение и талант Шэчи сошлись на острие его меча, позволяя ему сражаться с незнакомым воителем на равных. Неожиданно для себя, Инь Шэчи понял, что наслаждается этой схваткой на пределе сил, боем, что впервые заставил его выложиться на полную. Он весело рассмеялся, и крутанул мечом стремительную двойную петлю, прокладывая путь прямо сквозь бурю мощи, поднятую вражеской ци.

Незнакомый воин был непрост – обладая невероятной силой, он не полагался лишь на нее, и не атаковал бездумно, стремясь задавить противника мощью. Сила и частота его ударов были изменчивы, словно блики на воде: они то свистели в воздухе легкими стрелами, то обрушивались тяжелым осадным тараном. Поначалу, отбивая его техники ци клинком меча, Шэчи едва не потерял оружие, обманутый частыми и быстрыми атаками, и чуть не упустив ударившую следом за ними разрушительную волну силы. Он все же приноровился к этому чередованию атак, кажущемуся рваным и беспорядочным, но подчиненному одной простой идее – рассеять внимание противника, ослабить его защиту, и преодолеть сопротивление. Несложная, но действенная тактика, вкупе с огромной силой и великолепным владением его боевым искусством, делали неизвестного воителя поистине грозным противником.

Ускоряясь еще сильнее, Инь Шэчи прорвался сквозь вражеские техники, но за мгновение до того, как его меч смог дотянуться до плоти врага, могучий незнакомец, резко выбросив вперед ладони, ударил сплошной, непрерывной волной ци, обрушившейся на Шэчи яростной бурей. Юноша вынужденно вскинул меч в защитном движении, отчаянно сжимая рукоять, и удерживая клинок за лезвие левой рукой. Его меридианы напряглись, как никогда ранее, пытаясь противостоять неумолимому давлению враждебной ци; он неосознанно применил метод своего противника, то усиливая, то ослабляя нажим своей внутренней энергии на вражескую технику. Это возымело успех: Инь Шэчи почувствовал, как навал врага, поначалу казавшийся неостановимым, начал ослабевать. Продавив его в одном мощном выплеске ци, юноша ускорился, прыгая вперед, и взмахнул мечом, целя в шею и горло незнакомца – торс врага был надежно прикрыт кожаной броней и стальным оплечьем. За мгновение до удара, неизвестный воин внезапно прекратил атаку, и впервые за бой отступил, уходя в сторону техникой шагов. Шэчи вынужденно затормозил, и его противник, чуть улыбаясь, поднял руки.

– Достаточно, – произнес он спокойно и доброжелательно. Его голос, сильный и басовитый, звучал рокотом могучего водопада, и рыком свирепого тигра. – Ты отлично сражаешься, братец. Позволь узнать твое славное имя.

– Я – Инь Шэчи, наследник секты Сяояо, – медленно ответил юноша. – А ты – Цяо Фэн, наследник Клана Нищих. Поистине, людская молва не врет – твое боевое искусство способно сотрясать горы и раскалывать небеса.

– Спасибо, – Цяо Фэн благодушно рассмеялся. – Но твою защиту ему все же не удалось расколоть. Видит небо, имя секты Сяояо было забыто незаслуженно.

Шэчи наконец смог как следует разглядеть своего противника. Замеченный ранее кожаный нагрудник, потертый и чиненный, как и потемневшие от времени львиные головы стальных наплечников, испятнанные множеством зарубок, были явно сделаны не по мерке, с трудом прикрывая широкоплечего и рослого мужчину. Его одежда – темно-синяя хлопковая рубаха с плетеным воротником, – выглядела поопрятнее, чем у его младших, и носила следы тщательного ухода. Карие глаза Цяо Фэна смотрели дружелюбно и уверенно, словно и не было недавнего боя на пределе сил. Легкая улыбка на угловатом, с крупными чертами и тяжёлым подбородком лице, придавала ему открытый и приятный вид. Наследник Клана Нищих казался прямодушным и добросердечным человеком, но, как уже успел убедиться Шэчи, людская внешность могла быть весьма обманчива.

Цяо Фэн, наследник Клана Нищих

Быстрый топот легких шагов прозвучал за спиной юноши, и Ваньцин встала с ним рука об руку, настороженно глядя на Цяо Фэна.

– Это – Му Ваньцин, моя жена, – представил ее Инь Шэчи.

– Госпожа Инь, – коротко поклонился наследник Клана Нищих. Девушка кивнула в ответ.

– Слава Цяо Фэна дошла даже до меня, неопытного юнца, едва начавшего свое странствие по рекам и озёрам, – церемонно заговорил Шэчи, упредив открывшего рот собеседника. – Недаром, когда речь заходит о сильнейших воителях Поднебесной, люди говорят: «на севере – Цяо Фэн, на юге – Мужун». К тому же, как я слышал, недавно север делом доказал свое превосходство над югом. Подобное мастерство заслуживает многих похвал, – наследник Клана Нищих польщенно улыбнулся, но его невысказанную благодарность вновь прервали слова Инь Шэчи, жёсткие и обвиняющие.

– А вот твоя помощь злодеям и мерзавцам, порочащим доброе имя Клана Нищих, не заслуживает ничего, кроме порицания. Пристало ли прославленному герою служить защитой ворам и разбойникам? Твоей силой вот эти гнусные бандиты, – он махнул рукой в сторону избитых нищих, – запугивают городских стражников и простых хуторян, чтобы свободно творить зло. Близорукость тому виной, или попустительство?

– О чем ты, Шэчи? – Цяо Фэн все же сумел вставить пару растерянных слов в поток обвинений, излитый на него юношей.

– Не верь ему, брат Цяо! – крикнул один из нищих. – Это он и его жена напали на крестьянина. Мы пытались их остановить…

– Заткнись, ты, бесчестная падаль! – зло рявкнул Инь Шэчи. – Не тебе разевать свой вонючий рот, когда с нами – жертва твоих злодеяний. Подойдите к нам, господин Цзинь, – позвал он. – Не бойтесь. Обещаю, вам больше никто не причинит вреда, – Цзинь Чэнъу приблизился, с опаской глядя на Цяо Фэна.

– Расскажите наследнику Цяо все то, что недавно поведали мне, – попросил крестьянина Шэчи.

Мужчина начал свою скорбную историю, поначалу говоря скованно и боязливо, но постепенно распаляясь все больше, а под конец, и вовсе награждая разбойных нищих крепкими ругательствами. С каждым его словом, Цяо Фэн глядел все смущеннее и растеряннее, что смотрелось странно и чуждо на его суровом лике.

– Клан Нищих – крупнейшее из вольных братств Поднебесной, – негромко заговорил он, когда Цзинь Чэнъу закончил свою речь. – Мы не отвергаем никого из пришедших к нам – любой несчастный и обездоленный, поклявшийся клану в верности, получит кров, пищу, и убежище. Эта открытость привела к нам многих славных людей, но случается так, что в наших рядах скрываются бесчестные притворцы и коварные негодяи. Мой учитель, Ван Цзяньтун, всегда наказывал мне быть строже и требовательнее к моим братьям, чем к кому-либо другому, и сегодня, братец Шэчи, ты помог мне исполнить наказ учителя. Я же подвел его и клан, и обязан искупить свою вину. Сколько денег у вас отобрали, господин Цзинь?

– Двенадцать лян серебра, – с запинкой ответил тот.

– Примите эти деньги, и мой поклон, в качестве извинения, – Цяо Фэн вынул из поясной сумы крупный серебряный слиток, и протянул его Цзинь Чэнъу, низко кланяясь.

– Что вы, господин Цяо, не стоит, я не смею принять это, – залепетал крестьянин, удержав наследника Клана Нищих под локоть.

– Пожалуйста, господин Цзинь, примите их, – мягко, но настойчиво повторил Цяо Фэн, вновь отвешивая поклон.

– Я не смею, я не смею, – испуганно отвечал мужчина.

– И вновь прошу вас, примите их, – поклонился наследник Клана Нищих все так же низко и смиренно. – Я виноват перед вами. Позвольте мне искупить эту вину.

– Х-хорошо, – запинаясь, пробормотал Цзинь Чэнъу, и взял слиток из рук склонившегося мужчины. Наметанный глаз Инь Шэчи определил в переданном куске серебра не менее, чем двадцать пять лян веса.

– Теперь с вами, недостойные! – повысил голос Цяо Фэн, обращая свое внимание к валяющимся на земле двора нищих. – Вы из ветви Дачжи, не так ли? Видит небо, Цюань Гуаньцин слишком распустил своих младших! Вы отправляетесь со мной, в поместье главы. Там, каждый из вас пойдет к Бай Шицзину, старейшине, ведающему соблюдением законов клана. Вы подробно расскажете ему о своих прегрешениях, и понесете заслуженное наказание! И упаси вас боги, – в его голосе зазвучали рычащие нотки, – утаить хоть один мелкий проступок! Если кто-то из вас попытается преуменьшить свершенное им зло, я лично накажу его, и, будьте уверены, поркой он не отделается, – нищие съежились под его грозным взглядом. Отвернувшись от них, Цяо Фэн обратился к молодой паре.

– Если у тебя и твоей жены нет срочных дел, братец Шэчи, я хотел бы и вас пригласить в обитель клана, что в Хубэе. Я хочу как-то отблагодарить вас за помощь. К тому же, для меня честь и радость познакомиться со столь славными воинами, – он дружелюбно улыбнулся.

– Вообще-то, у нас есть дела, – без особого восторга ответила Му Ваньцин. – Я разыскиваю моего учителя, которую потеряла где-то в этих краях, а мой муж направляется к горе Улян. Путешествие в Хубэй лишь отдалит нас от наших целей.

– Не спеши отказываться, жена моя, – вмешался Инь Шэчи, блестя веселой улыбкой. Только что, Цяо Фэн подтвердил свое доброе имя, показав себя благородным и беспристрастным, и юноша не хотел прерывать начатое знакомство с прославленным героем и хорошим человеком. – Не забывай, что Клан Нищих – крупнейшее из вольных братств Поднебесной. По слухам, у них есть глаза и уши даже в империи Ляо и Западном Ся. С их помощью, мы в два счета разыщем твоего учителя. Мои же поиски не ограничиваются горой Улян. Учитель дал мне три наказа – вернуть утерянные знания секты, избавить ее от дурных последышей, и прославить ее имя на реках и озёрах. Заводя друзей среди вольного люда, я выполняю третий наказ, а связи и знания Клана Нищих могут помочь со вторым. Но, прежде чем просить наследника Цяо и его клан о подобных услугах, надо, для начала, принять его приглашение.

– Твои слова открыли мне глаза, муж мой, – с лёгким удивлением отозвалась Ваньцин. – Верно, без твоей находчивости я долго и бесцельно рыскала бы по южным окраинам.

– Значит, решено! – громогласно возвестил Цяо Фэн, широко улыбаясь. – Мы отправимся в Хубэй, где я познакомлю вас с учителем и братьями по оружию. Будь уверен, братец Шэчи, мы с тобой выпьем много чашек доброго вина в честь нашего знакомства!

– Приглашение, достойное героя, – рассмеялся юноша. – Но сначала, вернёмся в город. Нам с женой нужно забрать лошадей и пожитки.

– И то верно, – согласился наследник Клана Нищих. – Мне и самому нужно в Цзянъян. Погодите-ка, – не церемонясь, он пинками и ругательствами поднял на ноги опозорившихся нищих, и они, все вместе, двинулись в сторону города.

– Да, братец Шэчи, что за дурных последышей твоей секты ты упоминал? – поинтересовался Цяо Фэн. – Могу ли я знать о них?

– Я говорил о злодее Дин Чуньцю, также известном, как Старый Чудак с Озера Синсю, – с готовностью ответил Инь Шэчи. – Некогда, он был учеником секты Сяояо, но, жаждая незаслуженного, предал учителя, ограбил секту, и заставил соучеников скрываться в дальних уголках Поднебесной. Учитель приказал мне убить его, во имя справедливого возмездия.

– Мне известно имя Старого Чудака Синсю, – с узнаванием на лице кивнул наследник Клана Нищих. – Он и его ученики принесли много зла вольному люду, без зазрения совести используя смертельные яды, и нечестивое искусство своей секты, именуемое Техникой Истощения Силы. С ее помощью, они искалечили много славных воинов. Прекратить их злодеяния – достойное дело.

– Отлично, – воодушевленно потер руки Шэчи. – Тогда, я побеспокою тебя просьбой разузнать о старом мерзавце и его прихвостнях побольше, с помощью твоих братьев. Негоже бросаться в битву, не зная врага.

– Подобными вещами ведает глава, но Ван Цзяньтун не оставит без внимания мою просьбу помочь тебе, – уверенно ответил мужчина. – Тем более, что тебя ведет жажда справедливости, и у меня перед тобой долг.

– Твой учитель – глава Клана Нищих? – заинтересовалась Му Ваньцин. – Передал ли он тебе знаменитый стиль Шеста, Побивающего Собак?

– Это боевое искусство может изучать лишь глава, – покачал головой Цяо Фэн. – Ван Цзяньтун обучал меня техникам развития, и передал мне искусство Восемнадцати Ладоней Драконоборца, один из сильнейших рукопашных стилей Поднебесной.

– Истинная правда, – с улыбкой кивнул Инь Шэчи. – Ощутив этот стиль на своей шкуре, я могу сказать о нем только хорошее… ну, когда его техники не направлены на меня, – удивленно моргнув на эти слова, Цяо Фэн громко, от души, расхохотался. Юноша поддержал его смех; не удержалась от улыбки и Ваньцин.

– Скажи-ка мне, брат Цяо… да, а сколько тебе лет? – спросил Шэчи.

– Мне недавно исполнился тридцать один год, – был ответ.

– Тогда, я с полным правом могу называть тебя старшим братом – ведь мне всего восемнадцать, – покивал юноша. – Так вот, скажи мне, известна ли тебе учитель моей жены, госпожа Цинь Хунмянь? – Шэчи не собирался забывать о нуждах любимой, или же забрасывать поиски ее учителя, и решил заранее справиться о ней у Цяо Фэна.

– Цинь Хунмянь, по прозвищу Клинок Асуры? – с удивленной улыбкой спросил тот. – Не думал я, что твоя жена – ученица столь знаменитой воительницы. Примите мое уважение вашему учителю, госпожа Инь, – кивнул он девушке. Та ответила короткой благодарностью.

– Мы с учителем потеряли друг друга во время боя с ее врагом, – поведала Ваньцин. – Уже вторую неделю, я не могу ее найти. Надеюсь на твою помощь, Цяо Фэн.

– О Цинь Хунмянь давно ничего не было слышно, где-то дюжину или полторы лет, – ненадолго задумался тот. – Те вольные странники, что знали ее, давно уверились, что она отошла от дел, и живет мирной жизнью. Но ее доброе имя по-прежнему известно многим. Не сомневаюсь, Ван Цзяньтун не откажет в помощи ее ученице.

– Вот и хорошо, – довольно ответила девушка, и добавила, с одобрением в голосе:

– Пусть первые встреченные нами члены Клана Нищих и оказались никчемными людишками, его наследник совсем неплох.

– Жена моя… – с горестным вздохом протянул Инь Шэчи. – Твоя прямота по душе мне, и даже делает тебя привлекательнее в моих глазах, но все же, она не всегда уместна в общении с людьми.

– Не стоит, братец Шэчи, – добродушно рассмеялся Цяо Фэн. – Я – человек простой, выросший в бедной семье. В общении со мной не нужны церемонии.

Так, беседуя, они добрались до Цзянъяна, и временно расстались, отправившись за оставленными вещами. Зайдя в «Райский приют» за лошадьми и кладью, Шэчи и Ваньцин двинулись в заранее оговоренное место встречи у северных ворот, где дождались наследника Клана Нищих и его проштрафившихся собратьев. Цяо Фэн восседал на гнедом коньке, что заметно пригибался к земле под могучей статью своего всадника; разбойные нищие могли похвастаться лишь обработанными и перевязанными ранами. Соединившись, их пестрая группа выступила в путь, ведущий в провинцию Хубэй, где, неподалеку от города Сянъян, обитал глава Клана Нищих, вместе со своими ближайшими соратниками.

Примечания

[1] Час Змеи – время с 9:00 до 11:00.

[2] Один му примерно равен семи сотням квадратных метров.

[3] В китайской традиции, назвать кого-либо старшим родственником – знак уважения. Чем старше родственник, тем больше уважения.

Глава 7

Рассказывающая о том, как серебряная змея пустилась в безоглядное бегство

Весел и обилен был пир в доме Ван Цзяньтуна, главы Клана Нищих. От яств и напитков ломились столы, и пусть безыскусны были пища и питье – мясо, овощи, рисовый хлеб, и рисовое же вино, – еда была сытной и свежей, а выпивка – крепкой. Великое множество народу было приглашено на это застолье, от простых попрошаек без гроша за душой, до влиятельных старейшин-с-девятью-сумками, что начальствовали над сотнями младших. Ни один воин клана не был выше другого на этом пиру – все сидели рядом за широкими столами, черпали вино из общих кувшинов, брали закуски с общих тарелок, и обменивались веселыми здравицами.

Четверо великих старейшин Клана Нищих (слева направо): Си Шаньхэ, У Чанфэн, Чэнь Гуянь, и старейшина Сун

Сам глава клана отсутствовал на пиру – годы брали свое, и все чаще нездоровилось славному Ван Цзяньтуну, известному также, как Бородатый Мечник. Однако же, многие из верхушки клана сидели сейчас за пиршественными столами: четверо великих старейшин, Сун, У, Чэнь, и Си, каждый – могучий и прославленный воитель; заместитель главы, прямодушный и добродетельный Ма Даюань; и, конечно же, наследник клана, доблестный Цяо Фэн. Много здравиц прозвучало в его честь этим вечером, да и сам он не раз поднимал чарку с вином, чествуя друзей и соратников. Вот и сейчас, он поднялся на ноги, держа в руке чашу, до краев наполненную горячительным.

– Слушайте все! – звучно провозгласил он. – Достойный юноша, сидящий рядом со мной – Инь Шэчи, наследник секты Сяояо! Его сердце благородно, дух – неустрашим, а боевое искусство не уступает моему! Когда мы с ним сошлись в поединке, он выдержал не меньше двух десятков моих ударов, и видит небо, не останови я бой, неизвестно, кто вышел бы победителем! Сегодня, я рад назвать его моим другом! Выпьем за него! – и первым приложился к своей чаше, осушив ее одним большим глотком. Поднялись чаши, прозвучали громкие крики здравиц, и крепкое рисовое вино полилось в глотки гостей. Инь Шэчи, допив свое, оторвал зубами ломоть мяса от куриной ноги. Прожевав закуску, он вновь наполнил свою пиалу вином, и вскочил на ноги.

– А ты стоек к выпивке, брат Цяо, однако же и я тебе не уступлю! – весело крикнул он. – Выпьем за отважного Цяо Фэна, и его славную победу над знаменитым Мужун Фу из Гусу! – следуя примеру, поданному наследником Клана Нищих, он осушил свою чашу до дна.

– Отлично! – вскричал Цяо Фэн, также прикончив полную чашу вина. – Наконец-то, достойный собутыльник! Выпьем же за наш поединок! Эй, братцы, поднесите-ка нам кувшины – что-то вино в этих мелких мисочках быстро кончается, – он грянул оземь свою чашу, размером с два кулака взрослого мужчины.

Двое расторопных нищих приволокли объемистые глиняные кувшины с вином, и кое-как утвердили их на столе перед наследником клана и его гостем. Сорвав запечатывающую кувшин бумагу, Цяо Фэн поднял его, словно легкую чарку, и щедро приложился, влив себе в глотку около четверти шэна[1] вина. Инь Шэчи не отстал, вскрыв свой кувшин, и выхлебав из него не меньше. Они продолжали пить, возглашая одну здравицу за другой, и опустошили вдвоем уже шесть кувшинов, когда Шэчи, покачав головой, отодвинул очередную емкость.

– Ох и здоров же ты пить, братец, – протянул он заплетающимся языком. – Лишь одного из моих знакомых я не сумел перепить – чиновничьего сына Шао Цзюйцзы, который мог вылакать целый доу[2] вина, и уйти домой на своих ногах. Но, думаю, ты и его отправил бы под стол.

– Доу вина? – услышал Цяо Фэн главное в его речи. – Хорошая идея, братец! Клянусь, я не покину пира, не выпив еще доу вина! – ничуть не выглядящий пьяным, он придвинул к себе кувшин собутыльника, и, пробив пальцами бумажную крышку, принялся опустошать вместительный сосуд.

Инь Шэчи, с восхищением глядя на эту стойкость, отдал должное еде, и вскоре, хмельная муть отступила, прекратив застилать его взор и туманить разум, но оставив за собой пьяное благодушие и расслабленность. Он придвинулся ближе к сидящей рядом Му Ваньцин, и обнял ее за плечи. Та лишь неловко пошатнулась, бессмысленно моргая: поначалу, девушка пила наравне со всеми, и порядком захмелела. Ее взгляд блуждал, не задерживаясь ни на чем дольше, чем на краткий миг, а вуаль промокла: последнюю чашу вина Му Ваньцин выпила прямо сквозь нее. Шэчи наполнил пиалу жены водой, и помог ей напиться; Ваньцин, переведя дух, пробормотала невнятную благодарность, и пододвинула к себе блюдо с мясом.

Оказав жене необходимую помощь, Инь Шэчи довольно огляделся, лениво грызя свиное ребрышко. Пирушка была в самом разгаре, и юноша невольно сравнил ее с привычными ему застольями. Много проще чинных гулянок богатой молодежи, пир Клана Нищих был куда как громче и веселее. Сияли ярким светом многочисленные факелы и фонари, освещая подворье Ван Цзяньтуна не хуже солнца днем. Пылали костры, на которых, шкворча жиром и благоухая мясными ароматами, обжаривались туши овец, коз, и домашней птицы, чтобы немедленно попасть на столы пирующих. Нередко между гостями вспыхивали перебранки, порой переходящие в драки – пьяное веселье било через край, и выплескивалось в желание помахать кулаками. Блестели глазурью округлые бока вместительных кувшинов с вином, опустошаемых столь быстро, что прислужники едва успевали подвозить новые.

Лишь один огонь, горевший ярче других на этом пиру, долго оставался незамеченным для Инь Шэчи – пламя, полыхавшее в глазах Кан Минь, молодой жены Ма Даюаня. Взгляд этой женщины, вышедшей из юного возраста, но ничуть не утратившей свою цветущую красоту, неотступно преследовал Шэчи с того самого мига, как Цяо Фэн обратил на него всеобщее внимание, восхваляя доблесть нового друга. Оглядываясь, юноша приметил и этот жаркий взор, и страсть, загоревшуюся в глазах госпожи Ма, стоило их взглядам встретиться.

Губы юноши сами собой расплылись в понимающей улыбке. Он окинул оценивающим взглядом гладкую кожу привлекательного лица Кан Минь, и женственные изгибы ее стройной фигуры. Следом, он оглядел седую бороду ее мужа, сидевшего неподалеку, и близкого к тому, чтобы уснуть, рухнув лицом в свое блюдо. Женщина поняла его взгляды по-своему: подхватив стоявший рядом с ней серебряный кувшинчик, она встала, и двинулась прямиком к столу Инь Шэчи.

Кан Минь

– Позвольте мне услужить вам, дорогой гость, – раздался ее томный голос за спиной юноши, и полная белая рука Кан Минь, легонько мазнув его по щеке, поставила перед ним небольшую винную рюмку.

Шэчи ощутил прикосновение горячего женского тела – госпожа Ма, наливая ему вино, нагнулась ниже необходимого, и юноша смог в полной мере оценить упругую мягкость ее груди, и твердость напряженных сосков, уткнувшихся в его плечо. Он невольно задумался о том, что делать дальше – хмель все еще наполнял его голову легкомысленным пьяным весельем, но даже в подпитии, Инь Шэчи смог оценить и настойчивость Кан Минь, и откровенность ее касаний. Этим вечером, жена старейшины Ма всей душой жаждала совершить супружескую измену, с его, Шэчи, помощью. Как назло, юноша не смог придумать никакого остроумного плана действий – все же, он выпил слишком много этим вечером, – и решил пойти самым простым и безыскусным путем.

– Что-то мне нездоровится, – озабоченно промолвил Шэчи. – Отойду-ка я освежиться, – он неловко поднялся, кое-как отодвинув свой стул.

– Поосторожнее там, муж мой, – раздался от стола тихий голос Му Ваньцин, успешно отошедшей от опьянения. – Здесь темно, грязно, и очень много пьяных нищих.

– Я ненадолго, – заверил ее юноша, и неверными шагами двинулся к ближайшему углу.

Как он и ожидал, стоило ему отыскать подходящий укромный закуток, поодаль от веселого гомона гуляк, как его плечи ощутили ласковое прикосновение женских рук.

– Вы устали, молодой господин Инь? – промурлыкала Кан Минь за его спиной. – Позвольте проводить вас в спальню.

– В спальню? Меня? – пьяно удивился Шэчи, неловко поворачиваясь к женщине. Та не отступила, стоя вплотную к нему. – Но это ведь будет очень не… неприлично! – он выговорил последнее слово с нарочитым трудом. – Вы замужем, да и я женат. Что будет, если нас увидят вместе?