Текст книги "Восемь Драконов и Серебряная Змея (СИ)"

Автор книги: Yevhen Chepurnyy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 62 страниц)

Вторая наложница Дуань Чжэнчуня выступила на защиту подруги очень вовремя – та все терла уязвленные глаза, негромко ругаясь. Меч Баобао описал быструю петлю, заставив Дао Байфэн попятиться, и мать Чжун Лин последовала за противницей, осыпая ее быстрыми уколами и короткими рубящими ударами. Ее семейный стиль, не такой размашистый, как многие другие техники для меча, отлично подходил для противостояния менее длинному оружию.

Под напором разошедшейся соперницы, Дао Байфэн вынужденно перешла в защиту. Ее плеть словно обратилась снежно-белым водоворотом, стремясь связать и опутать если не лезвие длинного меча противницы, то ее оружную руку. Гань Баобао все чаще кривилась от боли – удары лошадиного хвоста уже оставили на кисти ее правой руки множество длинных, тонких царапин, набухших алыми каплями, и Дао Байфэн явно не собиралась останавливаться на достигнутом. Одним из широких круговых ударов, ей удалось подсечь опорную ногу Баобао, и женщина, торжествующе скалясь, выбросила плеть вперед в попытке ослепить противницу, так же, как и Цинь Хунмянь ранее.

Волосы лошадиного хвоста прянули вперёд, стремясь достичь лица потерявшей равновесие Гань Баобао, но их полет резко прервался под встречным ударом короткого клинка. Цинь Хунмянь сумела справиться с болью и временной слепотой, и вновь вернулась в бой. Ее глаза, чуть покрасневшие, смотрели с неподдельной злостью.

Вдвоем, наложницы принца быстро начали теснить его блудную жену. Клинки Хунмянь успешно связывали необычное оружие Дао Байфэн, прерывая его размашистые атаки, и угрожая женщине в ближнем бою, а выпады длинного меча Баобао упреждали попытки ее противницы избегнуть прямого столкновения, и использовать техники шагов для получения преимущества – в них мать Дуань Юя была более чем хороша. Дао Байфэн все чаще приходилось отступать, кое-как защищаясь от неотступно преследующей ее острой стали. Мечи двух наложниц уже успели оставить алые следы на белом шёлке ее халата – пока что, лишь неглубокие царапины. Но дело неуклонно шло к тому, что жена Дуань Чжэнчуня не выйдет невредимой из опрометчиво начатой схватки.

– Трусливые твари, – прошипела она, с трудом уходя от широкого взмаха длинного меча, целившего в ее лицо, и серии быстрых уколов парными клинками, что едва не проделали в ее груди и животе множество кровавых дыр. – Только и можете, что нападать толпой на одного, бесчестные разлучницы?

– Ты ведь хотела наказать нас обеих, – сдавленно ответила Цинь Хунмянь, вовсю работая мечами. – Ну же, самодовольная дура, наказывай.

Один из ее клинков свистнул, бамбуковой флейтой выпевая тонкую и резкую ноту, и Дао Байфэн болезненно вскрикнула. Ее левое плечо окрасилось кровью из длинного пореза. Женщине тут же пришлось уклоняться от быстрой атаки Гань Баобао, поддержавшей сестру по оружию. Алое пятно на плече халата матери Дуань Юя мало-помалу увеличивалось, сменяя белизну шелка влажным красным блеском.

– Чжэнмин! – в отчаянии вскричал наследный принц, все это время не находивший себе места. – Сделай что-нибудь! – его взгляд обратился к безмолвной четверке телохранителей. – Пусть Дучэн с братьями прекратят это!

– Что же ты сам не утихомиришь своих женщин, брат? – с деланным спокойствием спросил государь Да Ли. Насмешку в его голосе было трудно не заметить.

– На чью бы сторону я не встал, другая… или другие… возненавидят меня, – принц скривился в гримасе сожаления. – А встань я между ними, меня убьют прежде, чем мое сердце успеет ударить дважды. Брат, – он уставился на Чжэнмина с умоляющим видом. – помоги мне, прошу. Хочешь, я встану перед тобой на колени?

– Не стоит пачкать халат, – насмешливо фыркнул правитель. – Ладно, так уж и быть. Дучэн, – он небрежно кивнул старшему телохранителю.

Царские охранники вмешались в бой резко и слаженно. Чу Ваньли вклинился между сражающимися женщинами, потеснив всех троих широкими махами верного шеста, а Гу Дучэн, Фу Сыгуй, и Чжу Даньчэнь, не берясь за оружие, ловко подхватили взбешенных дам под локотки, и развели подальше друг от друга.

– Не стоит так волноваться, госпожа, – увещевал старший телохранитель бьющуюся в его руках Дао Байфэн. – Государь и принц рассудят ваш с наложницами спор. Просто подождите немного.

– Отпусти меня сейчас же, Дучэн! Я не отступлюсь, пока не заберу жизни этих мерзавок! – рявкнула ему в лицо разъярённая женщина, совсем забывшая, что какие-то мгновения назад, она сражалась за свою жизнь.

– Мечтай, – бросила Цинь Хунмянь, тяжело дыша. Она отстранила Фу Сыгуя, что вежливо поддерживал ее под руку, и обратилась к наследному принцу:

– Что ты будешь делать с этой вздорной бабой, Чжэнчунь? Если ее отпустить, она, чего доброго, и вправду попытается убить нас с сестрой, – Дуань Чжэнчунь мрачно кивнул, соглашаясь с подругой.

– Фэнхуан-эр, – грустно обратился он к жене. – Прекрати. Какую бы вражду ты ни питала к моим наложницам, подумай о детях. Ты же не хотела бы, чтобы Юй-эр остался без одного из родителей? Не надо отнимать матерей у моих дочек. Если бы ты только узнала Лин-эр и Цин-эр получше…

– Юй-эр всю жизнь прожил вдали от своего настоящего отца! – зло прокричала Дао Байфэн. – И ничего, вырос во вполне приличного юношу! Если ты так привязан к плодам своих измен – ладно, но не смей вставать между мной и этими потаскухами! От их смертей, мир ничуть не обеднеет!

Дуань Юй, все так же подслушивающий из-за своего древесного укрытия, затаил дыхание, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли. Он истово понадеялся, что его мать всего лишь пытается задеть неверного мужа побольнее, а не раскрывает им всем правду, от злой обиды забыв о постыдности своей тайны. Его отец явно думал сходным образом.

– Верно, злость туманит тебе разум, жена, – медленно проговорил он. – Юй-эр – наш сын, и он редко покидал меня надолго.

– Жена⁈ – горько воскликнула Дао Байфэн. – Вспомнил ли ты об этом хоть раз, оставляя меня одну, в холодной постели, ради очередной распутницы⁈ Вспоминал ли ты обо мне хоть единожды за прошлые месяцы⁈ Не думаю, – зло скривившись, она плюнула в направлении мужа.

– Когда я узнала о твоей первой измене, мое сердце разорвалось, – вновь заговорила она, четко и ровно. – Тогда, я искренне любила тебя, и верила, что ты любишь меня не меньше. Твое предательство свело меня с ума. Бродя по улицам Да Ли, я выбрала самого старого, уродливого, и грязного нищего, какого только смогла найти, и провела с ним ночь, желая отомстить тебе. В Юй-эре, родившемся через девять месяцев, нет твоей крови, – тускло закончила женщина. – Он – мой сын, но не твой.

Дуань Юй не слышал возмущенный ответ своего отца, а точнее, отчима. Не слышал он и дальнейший разговор матери с присутствующими. Неожиданная догадка молнией пронзила его, захватив без остатка все его чувства до единого. Ноги сами понесли его в сторону конюшни, где он обзавелся лошадью, взобрался на неё во все том же бездумном оцепенении, и двинулся к северо-западным окраинам Да Ли. Одна лишь мысль билась в его разуме – Ван Юйянь, девушка, которую он любит всем сердцем, не сестра ему.

* * *

Ли Цинло приняла Дуань Юя в главном зале своего поместья. В противоположность юноше – запыхавшемуся и покрытому дорожной пылью, но пышущему бодростью, – женщина напоминала памятную юному принцу нефритовую статую своими неподвижностью и бледным видом. Темные круги пролегали под ее глазами, пальцы госпожи Ван нервно теребили вышитый платок, а ее взгляд то и дело скользил в сторону двери.

– Это ты, Юй-эр, – безрадостно кивнула она юноше, не вставая из-за стола. – Отец с тобой?

– Нет, тетушка, я сегодня один, – нетерпеливо ответил Дуань Юй. Тоскливый вид отцовской подруги все же заставил его вспомнить о приличиях, и он удивлённо поинтересовался:

– С вами все в порядке? Вы выглядите усталой.

– Дочка сбежала из дома, – тускло ответила госпожа Ван. – Видать, эти мерзавки А Чжу и А Би ее подговорили – они гостили у нас в день, когда Янь-эр пропала, – тяжело вздохнув, она равнодушно продолжила:

– Попадись мне эти негодные девки, я отрублю им ноги, и пущу на удобрения. Пусть живут дальше в виде обрубков.

– Примите мои искренние соболезнования, – отбарабанил юный принц. Радостное воодушевление снова изгнало из его мыслей все остальное, заполняя их предвкушением скорой встречи с любимой. – Скажите, тетушка, могу ли я повидать… – смысл слов женщины дошел до него на середине фразы, и юноша озадаченно умолк.

– Как сбежала? – спросил он, ошарашенно моргнув. – Куда? Зачем?

– К этому напыщенному юнцу Мужун Фу, конечно же, – грустно ответила женщина. – Вряд ли что другое могло стронуть мою девочку с места: все ее прочие увлечения – здесь.

– Я виноват перед вами, тетушка, – медленно проговорил Дуань Юй, меняясь в лице. – Я рассказал Юйянь… то есть, юной госпоже Ван… о том, где мог быть Мужун Фу. Это мне, а не служанкам Мужунов, следует отрубить ноги.

– Брось, Юй-эр, – тяжело вздохнула Ли Цинло. – Ты не мог знать, что дочка сбежит. Скажи, куда она могла направиться?

– В Северный Шаолинь, – задумчиво ответил юный принц. – Когда мы с ней беседовали, я упомянул, что Мужун Фу может быть там, – от его слов, женщина окончательно поникла.

– Путь через две провинции, – горько промолвила она. – Для моей девочки, ни разу не выходившей за порог поместья, подобное не может кончиться добром.

– Судя по вашим словам, тетушка, она отправилась вместе с А Чжу и А Би, – попытался подбодрить ее Дуань Юй. – Они – девушки опытные, и не новички в боевых искусствах. Случись что, они смогут защитить юную госпожу Ван.

– Надеюсь, что ты прав, Юй-эр, – чуть собралась Ли Цинло. – Я отправлю четырех доверенных служанок в Шаолинь – догнать дочку, или, хотя бы, выяснить, где она.

– Я тоже попробую вам помочь, тетушка, – предложил юный принц. Его настроение, испортившееся было, стремительно улучшалось – возможность попутешествовать вместе с любимой вновь пробудила в нем радость. – Раз уж я стал невольной причиной побега юной госпожи Ван, мне ее и возвращать. Могу ли я взять на вашей конюшне свежую лошадь, взамен моей?

– Конечно, – впервые за их разговор, госпожа Ван улыбнулась, пусть и устало. – Я немедленно распоряжусь о лошади для тебя. И… спасибо, Юй-эр.

– Не стоит, тетушка, – ответил Дуань Юй, чуть более радостно, чем следовало бы. – Я обязательно отыщу вашу дочь, вот увидите.

Примечания

[1] Персоналии времен Троецарствия. Дянь Вэй – телохранитель канцлера Цао Цао, отличавшийся огромной физической силой. Безоружным сразился с крупным вражеским отрядом, давая своему господину время уйти. Чжоу-лан («господин Чжоу») – имеется в виду полководец Чжоу Юй. Он также был известен под прозвищем «Прекрасный», и это что-то да говорит о его внешности.

[2] Имя «Байфэн» переводится как «белый феникс». Словосочетание «фэн хуан» также означает «феникс». Дуань Чжэнчунь называет жену «Фэнхуан-эр» – что-то вроде «малышка-феникс», и Цинь Хунмянь недовольна этой избыточной ласковостью.

Глава 29

Рассказывающая о том, как серебряная змея подпортила шкуру гордому тигру северо-запада

Стоянка гостей из Западного Ся выглядела бы лагерем армии вторжения, если бы не ее малый размер – даже самое доблестное войско не стало бы пытаться завоевать Срединную Равнину силами сотни-другой солдат. В остальном, ровные ряды шатров, отряды часовых, и крепкий частокол из неошкуренных бревен выглядели более чем серьезно.

Внутрь лагеря ни Инь Шэчи, ни Цяо Фэна, ни их сопровождающих не пустили – один из солдат, охраняющих ворота, достаточно вежливо попросил прибывших подождать, пока о них не доложат генералу. Двинувшиеся на доклад солдаты оказались расторопными, а генерал – не склонным к проволочкам: вскоре, из ворот лагеря вышла группа тангутов, одетых в меха и броню.

– Посмотри-ка, брат Цяо, – не удержался от негромкого замечания Инь Шэчи. – Чем больше на этих господах меховых одежд, тем важнее они выглядят. Верно, тот из них, что сильнее всех страдает от жары, и есть Хэлянь Тьешу.

Цяо Фэн ответил неожиданно серьезным кивком, внимательно разглядывая встречающих. К великому удивлению Шэчи, его шутливое предположение подтвердилось: вышедший им навстречу тангут выглядел не только самодовольнее, но и утеплённее прочих. Как ни странно, в своих меховой накидке, клепаной стальной броне поверх стеганого поддоспешника, и подбитом мехом шлеме с роскошным плюмажем, он не выглядел испытывающим неудобство. Узкие щелочки глаз мужчины сурово озирали гостей из-под густых бровей, плоское лицо, обрамленное косматой бородой, выражало снисходительный интерес, а левая рука, затянутая в кожаную перчатку, небрежно придерживала ножны с богато украшенной саблей.

– Я – Хэлянь Тьешу, первый воин Западного Ся, глава сильнейшего из его воинских сообществ, и начальник над пятью тысячами отборных солдат, – зычно провозгласил он. – Каждый из тангутов знает мое имя. Скоро, его узнает и Срединная Равнина. Который из вас Цяо Фэн? – задавая свой безразличный вопрос, он едва удостоил взглядом стоящих напротив него.

Хэлянь Тьешу

– Я – Цяо Фэн, – добродушно улыбнулся глава нищих. – Рад познакомиться со знаменитым генералом Хэлянем, – он коротко поклонился. Высокопоставленный тангут окинул его кратким оценивающим взглядом.

– Хорошо, – кивнул он с неохотным одобрением. – Ты выглядишь сильным воином. Надеюсь, из тебя выйдет неплохой соперник. Нужно ли тебе отдохнуть перед нашим поединком? Я не хотел бы, – тангут криво ухмыльнулся, – чтобы меня попрекали победой над уставшим противником.

– Я не устал, – чуть улыбаясь, безмятежно ответил Цяо Фэн. Напыщенное поведение тангутского генерала, как и его оскорбительные намеки, ничуть не задели главу Клана Нищих. – Нужно ли время на подготовку вам, генерал Хэлянь?

– Э нет, так не пойдет, – решительно и недовольно вмешался в беседу Инь Шэчи. – С чего это брат Цяо получает все твое внимание, Хэлянь Тьешу? Он прибыл сюда не один.

– Знай свое место, выскочка, – раздражённо бросил высокопоставленный тангут. – Если ты хочешь попробовать силы в поединке с моими младшими, дождись, пока я закончу с твоим главой.

– Цяо Фэн – не мой глава, – медленно и четко ответил юноша. Окружавшие Хэлянь Тьешу тангуты недовольно заворчали, а некоторые и вовсе схватились за оружие – тон Шэчи не пришелся им по вкусу. Сам генерал лишь приподнял бровь в насмешливом удивлении.

– Я обращаюсь к нему, как к старшему брату, из уважения к его силе и возрасту, – продолжил Инь Шэчи все так же неспешно и размеренно, словно обращаясь к тугоухому, или же к неразумному ребенку. – Мы с ним равны по положению, и близки по силе, чему порукой наш с ним прошлый поединок, – Хэлянь Тьешу перевел вопросительный взгляд на главу Клана Нищих, и тот согласно кивнул.

– Кто ты? – обратился тангутский генерал к Шэчи, на этот раз – с чуть большим уважением. – Не тот ли самый Мужун Фу, о котором я слышал, как о лучшем воине юга Срединной Равнины?

– Вовсе нет, – с улыбкой ответил юноша. Приняв нарочито горделивую позу, он с самодовольным видом заговорил:

– Я – Инь Шэчи, третий ученик второго поколения секты Сяояо, ее наследник, и, что немаловажно, – он бросил весёлый взгляд на стоящую рядом Му Ваньцин, – муж прекраснейшей в мире женщины! Мое имя известно… – он скорчил задумчивую гримасу, и принялся напоказ загибать пальцы. Тихо ругнувшись, он раздражённо тряхнул рукой, и вновь начал что-то высчитывать, беззвучно шевеля губами. Тангуты смотрели на его представление с нарастающим раздражением, а нищие и Ваньцин старательно сдерживали улыбки – от них не укрылся прозрачный намек Шэчи.

– В общем, мое имя знает более полутора тысяч человек, но менее двух, – закончил он, и тут же воскликнул:

– Хотя нет! Брат Цяо, сколько в твоём клане младших?

– Тысяч семь-восемь, – ответил мужчина, и тут же добавил, видя радостно вскинувшегося Инь Шэчи:

– Но Серебряную Змею среди них знает где-то тысяча, не больше, – на эту отповедь, юноша нарочито поник плечами.

– Ну вот, а я уже надеялся, – печально протянул он. – Ну да ладно. Мое имя знает около трёх тысяч подданных великой Сун, и где-то сотня жителей Да Ли. Изволь обращаться со мной соответственно, Хэлянь Тьешу, – задрав нос, он бросил на тангута снисходительный взгляд сверху вниз. Тот раздражённо скривился.

– Безвестный юнец из мелкой секты требует моего внимания, – брезгливо бросил он. – Что дальше? Каждый из сунских бродяг захочет говорить со мной на равных? Ты, как тебя там, не ровня мне, ни по знатности, ни по известности. Отойди-ка в сторону – меня ждёт поединок с Цяо Фэном.

– То, что моя фамилия неизвестна тебе – неудивительно, – весело ответил Шэчи. – Когда конница и колесницы моего великого предка Инь Цзифу истребляли гуннские полчища, на месте твоего мелкого царства кочевали племена диких скотоводов-цянов. В необразованности, как и в недостатке любознательности, нет ничего необычного, – он доброжелательно оглядел тангутов, оставляя без внимания их злобные взгляды.

– Непонятно одно – как тебе не удалось запомнить мое несложное имя? – продолжал он с деланным удивлением. – Судя по твоему виду, роскошь тебе очень даже близка, – он кивнул на великолепный плюмаж генеральского шлема, и на позолоченную гарду сабли Хэлянь Тьешу.

– Мне плевать на твои оскорбления, безвестный мальчишка, – бросил тот. Сузившиеся глаза и дергающаяся щека тангута, тем не менее, говорили обратное. – Я не собираюсь опускаться до избиения каждого встречного бродяги. Исчезни.

– Неужто первый воитель Западного Ся опасается безвестных мальчишек? – вкрадчиво поинтересовался Инь Шэчи. – Зачем тогда было посещать пределы великой Сун? Здесь ведь найдутся воины и посильнее меня. Если уж ты так настойчиво отказываешься от боя со мной, вызови лучше кого-нибудь… менее знаменитого, чем Цяо Фэн.

– С меня довольно, – процедил Хэлянь Тьешу. – Так и быть, наглый юнец, я заберу твою жизнь, здесь и сейчас, – зло кривясь, он сжал рукоять сабли.

– Так-то лучше, – довольно ответил юноша. – Ты ведь не возражаешь, брат Цяо?

– Ничуть, – весело улыбнулся глава нищих. – С удовольствием понаблюдаю за твоим боевым искусством, Шэчи.

Тангуты и нищие расступились, давая поединщикам место, и образовав вокруг них широкий круг. Му Ваньцин, сжав напоследок руку мужа, и прошептав ему несколько ободряющих слов, также отступила назад, и встала рядом с Цяо Фэном. Глава Клана Нищих что-то негромко спросил у нее, и девушка так же тихо ответила – за прошедшие несколько дней, все отчуждение между молодой парой и нищими исчезло без следа, благодаря усилиям Инь Шэчи, и дружеские беседы между ними стали обыденным делом.

Хэлянь Тьешу с нарочитой неспешностью извлёк свою саблю из ножен, таких же необычно широких, как и у его посланца, побежденного Шэчи ранее. Юноша, заинтересовавшись, бросил быстрый взгляд на оружие прочих присутствующих тангутов, и с лёгким удивлением отметил схожесть их ножен. Он невольно предположил, что либо воины Западного Ся дружно сговорились носить свои сабли в чрезмерно больших вместилищах, либо мастера столярного и кожевенного дела, снабжающие тангутскую армию ножнами, страдают от недостатка качественных материалов.

Мотнув головой, Инь Шэчи отбросил глупые мысли, и обратил внимание на само оружие противника. Сабля генерала Хэляня выглядела просто и безыскусно, напоминая слегка облагороженный мясницкий тесак: прямой и ровный клинок, чуть расширяющийся к кончику, скруглённое острие, и выемка-дол ближе к обуху. В руках рослого и статного тангута, чья броня делала его фигуру ещё крупнее, это немудреное оружие смотрелось лёгкой игрушкой. Хэлянь Тьешу, неспешно шагающий в сторону Шэчи, держал саблю на отлете, явно не опасаясь ударов своего противника.

Юный воитель весело ухмыльнулся на такое пренебрежение, и, применяя технику шагов, метнулся вперёд, быстрый, словно порыв штормового ветра. Он налетел на тангута со стороны безоружной руки, и молниеносным выпадом кольнул его в лицо, больше проверяя защиту Хэлянь Тьешу, чем всерьез пытаясь достать противника. Тот ловко отмахнулся левой рукой, встретив лезвие меча сталью перчатки, и с неожиданной скоростью бросился на Инь Шэчи. Сабля тангута засвистела, вспарывая воздух в частых атаках, и норовя врубиться в тело юноши с самых разных направлений. Драгоценный клинок, подарок генерала Хань Гочжуна, отчаянно зазвенел, безошибочно отражая точные и яростные сабельные удары – Шэчи встретил противника жёсткой защитой, пробуя его силу. Длиннорукий и хорошо защищённый, Хэлянь Тьешу не побоялся сблизиться с противником, оставив без внимания угрозу более длинного вражеского меча.

Инь Шэчи тотчас же воспользовался этим – уклонившись движением корпуса от очередного выпада, он смахнул вражеское оружие в сторону лёгким ударом меча, заставив тангута чуть провалиться в атаке, и обратным движением рубанул его по плечу. Острейшее лезвие меча легко просекло и стальные пластины доспеха, и его кожаный подбой, и толстые ткань и войлок поддоспешника, но не коснулось плоти, лишь надорвав нижнюю рубаху генерала. Тот недовольно скривился: похоже, тангут не рассчитывал, что его броня не станет большим препятствием для оружия врага.

Видя слабость своей защиты, Хэлянь Тьешу немедленно отступил, ловко отпрыгнув назад. Утвердившись на ногах, он наставил саблю на своего врага, сторожко провожая его движения остриём. Шэчи не заставил себя ждать: яростным вихрем налетев на противника, он закружился вокруг него, осыпая тангута непрерывными ударами. Его меч рубил, колол, и резал, словно обратившись клинками десятка воинов, нападающих со всех сторон. Эту технику Инь Шэчи создал сам, вдохновленный последней формой Семи Мечей Привязанности, что именовалась Мечом Глубочайшей Преданности, и заслуженно гордился своей придумкой.

Доспех тангутского генерала заскрежетал и залязгал, обзаводясь все новыми зарубками и царапинами, но редко когда подаваясь под ударами Шэчи – быстрые атаки юноши уже не могли пробить крепкую сталь брони с прежней лёгкостью. Сам Хэлянь Тьешу невольно ускорился, пытаясь отразить навал противника клинком сабли и свободной рукой. В очередной раз проскользнув мимо врага, и попутно полоснув его по бедру, высекая из стальной юбки доспеха сноп искр, Шэчи внезапно оставил тангута в покое. Применив технику шагов, он отступил назад, почти к самому кругу зрителей, и убрал меч за спину, держа его обратным хватом. Хэлянь Тьешу, запыхавшийся и обливающийся потом, проводил его удивлённым взглядом. Инь Шэчи, безмятежный и ровно дышащий, ответил доброжелательной улыбкой.

– Ваше боевое искусство достойно своей славы, генерал Хэлянь, примите мое уважение, – вежливо обратился он к противнику с коротким поклоном. – Также, примите мои извинения за былую дерзость.

– Ничего, – в голос тангута вернулось былое самодовольство. – Я не стану держать обиду, парень – ты и сам неплох. Если хочешь, можешь признать поражение, и…

– А вот за следующую мою дерзость я просить прощения не буду, – весело закончил Шэчи, не дослушав напыщенные слова противника.

Едва договорив, он вновь бросился к генералу, возобновляя череду быстрых атак. Хэлянь Тьешу не собирался сдаваться – все ещё бодрый и полный сил, он встретил натиск юноши своим оружием, отражая удары и атакуя в ответ. Когда начало казаться, что двое противников сравнялись быстротой движений, Инь Шэчи громко рассмеялся, и взвинтил скорость атак почти вдвое. Клинки сражающихся словно обратились стальной бурей, что то и дело прерывалась лязгом и искрами столкновений, и тут же начинала бушевать вновь.

Тангутский генерал начал уставать первым – обременённый и скованный тяжёлым доспехом, он не смог долго поспевать за прытким и легконогим противником. Шэчи уловил лёгкое замедление его движений мгновенно, и тут же воспользовался им – его меч поймал саблю уставшего врага в связывающий прием, и, резко крутанувшись, швырнул ее прочь, выворачивая оружие из пальцев тангута. В следующий миг, острие меча сверкнуло у самого лица генерала, и его фигурный шлем покатился по земле, пачкая серой пылью меховую оторочку, и теряя перья плюмажа.

Хэлянь Тьешу замер без движения, растерянно моргая. Подозрительно нахмурившись, он мазнул рукой по раскрасневшейся щеке, и коротко выругался – удар Шэчи не только сорвал с него шлем, но и попутно состриг изрядный клок бороды.

– Думаю, исход поединка ясен, – довольно проговорил Инь Шэчи, убирая меч в ножны. Тангут, бросив на него злобный взгляд, неохотно кивнул.

– Замечательный бой, – высказался подошедший Цяо Фэн. В карих глазах мужчины промелькнула насмешка, стоило им остановиться на утратившей лоск бороде Хэлянь Тьешу. – Ваше боевое искусство открыло мне глаза, Шэчи, генерал Хэлянь. Да, генерал, вы все ещё хотите сразиться со мной?

– Я не откажусь от моего вызова тебе, Цяо Фэн, – с небольшой задержкой ответил тангут. – Предлагаю провести наш бой завтра – этот… – он бросил раздраженный взгляд на добродушно улыбающегося Инь Шэчи, – … наследник секты Сяояо заставил меня попотеть. Будьте моими гостями сегодня, – он приглашающе махнул рукой в сторону лагеря. – Я прикажу выделить вам два командирских шатра, и места в одном из солдатских, для твоих младших, Цяо Фэн. Обратитесь к одному из моих заместителей, а пока, не буду вас задерживать – у меня ещё остались дела, – он развернулся и поспешно удалился в сторону лагеря.

– Как тебе его навыки, Шэчи? – задумчиво спросил Цяо Фэн, провожая Хэлянь Тьешу взглядом.

– Очень пристойно, – серьезно ответил юноша. – Фехтовальный стиль хорош, да и развитие внутренней энергии неплохое. Но победил я его именно за счёт превосходства во внутренней силе – это было самым простым способом. Думаю, ты одолеешь его ещё легче, брат Цяо.

– Ты нарочно?.. – глава Клана Нищих не стал договаривать, вместо этого проведя рукой по щеке – там, где Хэлянь Тьешу лишился бороды.

– Нарочно, – широко улыбнулся Инь Шэчи. – Нечего какому-то варвару из западного захолустья так задирать нос, – Цяо Фэн согласно кивнул, и негромко засмеялся.

Подошедшие нищие выразили наследнику секты Сяояо свое бурное одобрение. Му Ваньцин, крепко обняв мужа, и внимательно оглядев его с ног до головы, также высказала Шэчи скупую похвалу. Как заметил юноша в последнее время, после обучения Семи Мечам Привязанности его жена все чаще переживала за него, особенно когда Инь Шэчи приходилось сражаться в одиночку. Юноша собрался было успокоить волнение девушки самым простым и приятным способом – объятиями и поцелуями, для чего предложил осмотреть выделенные им тангутские шатры, но ни молодая пара, ни Цяо Фэн с младшими не успели двинуться к стоянке воинов из Западного Ся. Их внимание привлек громкий возглас, вместе с топотом копыт раздавшийся из-за поворота ведущей к лагерю дороги.

– Господин Инь! Мы здесь! – воскликнул знакомый Шэчи женский голос, и вскоре к присутствующим присоединилась троица юных всадниц.

– А Чжу, – удивлённо промолвил юноша, глядя на служанку Мужунов, останавливающую коня рядом с ним и нищими. – А Би, и… юная госпожа Ван, верно? – А Чжу не ответила ему. Большие карие глаза девушки неотрывно смотрели на Цяо Фэна, возбуждённо блестя, ее длинные ресницы подрагивали, а тонкие пальцы судорожно вцепились в поводья, отчего мышастый мерин служанки нервно прядал ушами, и переступал с ноги на ногу – девушка так и не ослабила натянутую узду.

– Они самые, – весело ответила А Би, соскальзывая с седла. – Мы, вообще-то, ищем нашего молодого господина, но его следы остыли ещё в Северном Шаолине. Пришлось нам проследовать по вашим, братец Шэчи, сестрица Вань. Вы сумели отыскать Мужун Фу? И где братец Юй с отцом?

– Уже несколько дней как должны быть в Да Ли, – ответил Инь Шэчи, приятно удивленный неожиданной встречей. Обе служанки Мужунов, бойкие и неунывающие девушки, были ему симпатичны, а Ван Юйянь, с которой он так и не смог познакомиться в Доме Камелий, но которую немедленно узнал по сходству с Ли Цюшуй, пробуждала в юноше невольное любопытство.

– Мы не застали Мужун Фу в Шаолине, – обстоятельно продолжил он, – но наткнулись на убийцу монаха Сюаньбэя. Мой тесть даже сумел наказать его как следует. Ваш молодой господин оказался невиновен, и его доброе имя полностью очищено. Сейчас, я и жена, вместе с главой Клана Нищих, заняты одним небольшим дельцем… кстати, познакомьтесь с братом Цяо, сестрицы, – Цяо Фэн обменялся с А Би и Ван Юйянь краткими представлениями, церемонно раскланявшись. А Чжу продолжала зачарованно молчать, так и не сойдя с коня.

– Вижу, она не врала, – с задумчивой полуулыбкой промолвила А Би, оценивающе глядя на главу нищих. – Я о молве, конечно же, – поспешно добавила она. – Статью и видом, вы не уступаете героям прошлого, господин Цяо, – мужчина вежливо поблагодарил, вновь поклонившись.

– Что это с А Чжу? – обеспокоился Шэчи все никак не кончающимся ступором девушки. – Ей нужна помощь?

– С ней все в порядке, – безмятежно ответила А Би, украдкой щипая подругу за бедро. Та болезненно ойкнула, и, поняв, что восседает на коне среди пеших, словно военачальник меж своих солдат, густо покраснела.

– Она немного устала с дороги, – ничуть не смутившись, продолжила А Би, помогая товарке сойти с седла. – Ей, как и нам всем, попросту нужна передышка.

– Что ж, надеюсь, наш гостеприимный тангутский генерал не откажется приютить вас до завтра, – насмешливо ухмыляясь, промолвил Инь Шэчи. – Вот только… о ночлеге для девушек лучше спрашивать тебе, брат Цяо – боюсь, мне Хэлянь Тьешу откажет и в глотке воды посреди Длинной Реки, – присутствующие невольно заулыбались.

– Ты – соученик мамы, да? – внезапно спросила Ван Юйянь, указывая на Шэчи. – А это – твоя жена, моя единокровная сестра. Я слышала о вас от матушки и служанок.

– Верно, – ответил юноша.

Ему невольно припомнилась схожая беседа Му Ваньцин и Дуань Чжэнмина, и он улыбнулся необычно проявившемуся сестринскому сходству. Инь Шэчи коротко представил девушке себя и жену. Юйянь благосклонно кивнула, все так же не озаботившись вежественным обращением, и собиралась было спросить ещё что-то, как со стороны дороги раздался громкий стук копыт. Вскоре на поляну перед тангутским лагерем вылетел взмыленный конь, с которого соскочил Дуань Юй.

– Юная госпожа Ван, – запыхавшийся не меньше своей лошади, роняющей с губ белые хлопья пены, юный принц немедленно обратился к дочери Ли Цинло. Губы юноши расплылись в широкой улыбке. – Наконец-то я нашел вас! Ваша матушка волновалась… а я… мне пришлось расспрашивать о вас по дороге, и… в общем, вот! – завершив свою сбивчивую речь, он радостно раскинул руки, словно намереваясь заключить девушку в объятия.

– Вы здесь! – громко отметил он очевидное.

– Это ты, Дуань Юй, – с лёгким удивлением промолвила дочь госпожи Ван. – Что ты здесь делаешь?