Текст книги "Восемь Драконов и Серебряная Змея (СИ)"

Автор книги: Yevhen Chepurnyy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 62 страниц)

– Вы неправы дважды, – спокойно ответила Юйянь. – Мы с Дуань Юем – всего лишь знакомые. Между нами нет никакой связи, – юный принц Да Ли невольно понурился, слыша эти слова.

– Также, Дуань Юй – вовсе не неумеха, – продолжила она, с прежней уверенностью. – Он в начале своего пути, и все ещё неопытен, но с помощью хорошего учителя, он может многого достичь.

– Этот неуклюжий юнец? – пренебрежительно отозвался Ли Яньцзун. – Да что ты вообще понимаешь в боевых искусствах, чтобы бросаться подобными словами?

– Я вижу, что вы ещё не полностью освоили свою сабельную технику, – бесстрастно ответила девушка. – Вы применяете ее где-то в четверть силы. В техниках шагов вы намного лучше, как и в управлении своей ци.

– И где же, по-твоему, моя сила стоит в сравнении с лучшими воинами Поднебесной? – в голосе тангута послышалось болезненное любопытство.

– Вы слабее моего двоюродного брата, Мужун Фу, – твердо ответила Ван Юйянь. – А уж главе Клана Нищих, Цяо Фэну, вы уступаете ещё больше.

– Значит, ты считаешь, что Цяо Фэн сильнее Мужун Фу? – оскорбленно отозвался Ли Яньцзун, и тут же добавил:

– А я – ниже их обоих? Что насчёт этого глупого юнца Дуань Юя? Где он в сравнении с нами тремя? Ну же, безмозглая юница, повесели меня своими праздными суждениями.

– Сейчас, он слабее всех троих, но со временем, он превзойдет и вас, молодой господин Ли, и моего двоюродного брата, – без колебаний ответила дочь госпожи Ван.

– Ах, превзойдет? – вопрос тангута был полон искренней злости. – Что ж, тогда я просто обязан избавиться от будущего соперника, покуда он слаб… – пока он разорялся, девушка устремила ждущий взгляд на юного принца, и тот, догадавшись, чего она хочет, подошёл, и присел рядом.

– Беги, Дуань Юй, – прошептала Ван Юйянь. – Я отвлеку его, насколько смогу. Выйди через черный ход, и уходи.

– Ни за что, – негромко, но твердо ответил юноша. – Я не оставлю вас, юная госпожа Ван. Даже если я, с моими никудышными умениями, и не смогу победить Ли Яньцзуна, я выйду к нему, и прогоню, пусть и ценой моей жизни. Эта добрая женщина, – он кивнул на плачущую жену красильщика, – позаботится о вас. Когда яд перестанет действовать, вы сможете найти помощь.

– Не стоит умирать ради меня, – несмело возразила девушка. – Быть может, молодой господин Ли сжалится надо мной.

– Он хотел убить нас обоих, – непреклонно ответил юный принц. – Даже и не просите – я не стану спасать свою жизнь ценой вашей, – заглянув ему в глаза, и увидев там лишь отчаянную решимость, Ван Юйянь покорно кивнула.

– Хорошо, – прошептала она со слабой улыбкой. – Я успела разглядеть уязвимость в технике Ли Яньцзуна. Его защита несовершенна, и оставляет открытыми ноги. Если тебе удастся лишить его подвижности, победа останется за тобой.

– Спасибо, юная госпожа Ван, – признательно ответил Дуань Юй, и добавил с уверенностью, которой не ощущал:

– Я сейчас вернусь.

Упрямо сжав зубы, он встал, и зашагал к двери. В душе юного принца, вся горечь, боль, и вина от недавно учиненной им резни переплавились в отвагу – снаружи, его ждал враг, такой же человек из плоти и крови, как и те, что умерли от его руки совсем недавно. Пусть этот враг и был силен и умел, но за спиной Дуань Юя осталась любимая девушка, полностью беспомощная, и не способная пошевелиться. Если он не сможет убить врага, его любимая распрощается с жизнью. Эта мысль наполняла юного принца холодной яростью, чувством, совершенно необычным для добросердечного и легкомысленного юноши.

Когда он подошёл к створкам двери, последней непрочной преграды между ним и смертью, Дуань Юй не боялся ничего – ни врага, намеренного изрубить на куски его и Ван Юйянь, ни смертоносной силы своего боевого искусства, так легко отнимающего жизни. Напротив, он был твердо намерен пустить эту силу в ход. Недрогнувшая рука далиского принца сдвинула засов в сторону, и юноша вышел наружу, навстречу ждущему его врагу. Тот как раз закончил свою возмущённую речь, полную оскорблений в сторону прячущихся.

– Ты, я вижу, ищешь смерти, – с предвкушающим видом бросил тангутский вельможа. – Сегодня, ты найдешь ее, – он ловко взмахнул саблей, вычертив ей в воздухе свистящую петлю.

– Последний раз предлагаю тебе прекратить ненужное кровопролитие, – ответил Дуань Юй. Страх окончательно отступил в дальние уголки его сердца, и голос юного принца звучал с холодным спокойствием. – Забирай своих мертвых товарищей, и уходи. Я не хочу сражаться с тобой.

– Ещё бы ты этого хотел, неуклюжий глупец, – самодовольно ответил Ли Яньцзун. – Но мне надоело тратить время на бессмысленную болтовню. Отдай мне свою жизнь, – кровожадно скалясь, он ринулся вперёд.

Ли Яньцзун

Юный принц не стал отступать – не жажда бегства вела его, но стремление к победе. Ему припомнилась скоротечная схватка с Инь Шэчи, и он, рассудив, что не зазорно будет воспользоваться приемом своего более умелого зятя, метнулся в сторону, и встретил врага быстрым лучом пальцевой техники. Ли Яньцзун поспешно вскинул саблю, принимая удар Божественного Меча Шести Меридианов на ее широкое лезвие. Защита вынужденно замедлила тангута, и Дуань Юй, пользуясь отыгранным расстоянием, вновь прянул в сторону, пытаясь зайти за спину противника, и снова посылая в него смертоносные клинки из ци, один за другим. Он целился в ноги врага – даже не будь юный принц горячо влюблен в Ван Юйянь, отчего каждое ее слово он слушал, словно божественное откровение, он не мог не признать ее совет разумным и полезным.

Одна из посланных юношей техник достигла цели – Ли Яньцзун зло зашипел, припадая на левую ногу. На рассеченном голенище высокого тангутского сапога выступила кровь. Дуань Юй не стал заранее праздновать победу, ведомый все тем же неожиданным хладнокровием. Ему не нужно было торжество над врагом – лишь безопасность любимой, во имя которой, он готов был оставить прежние легкомыслие и добродушие, и обратить все силы своего разума на то, что ранее презирал – тактику и военную хитрость. Он отступил чуть подальше, и атаковал оружную руку врага, снова и снова заставляя того защищаться, и вынужденно блокировать лезвием сабли смертоносные лучи ци. Дуань Юй был намерен утомить Ли Яньцзуна, заставить его ослабить внимание и открыться, чтобы затем добить одним точным ударом.

Тангут не сдался – даже раненный, он оставался смертельно опасен. Отбив очередную атаку, он сорвался с места, огибая один из чанов для краски. Стоило ему на миг скрыться из виду, Ли Яньцзун применил свою технику шагов, совершенную и отлично освоенную, в полную силу. Размывшись в воздухе до того, что его фигура за малым не исчезла из виду, он легко оттолкнулся от своего деревянного укрытия, пробежал по висящему на стойках полотну ткани, даже не поколебав его ровную поверхность, и молниеносным прыжком ринулся прямо на Дуань Юя. Лезвие сабли с шипением разрезало воздух, целя в горло, и стремясь убить, жестоко и болезненно.

Юный принц успел уйти от этого яростного удара лишь благодаря совету Ван Юйянь, и своему мимолётному успеху – раненая нога подвела тангута, и его прыжок с атакой вышли менее быстрыми и точными, чем могли бы. Припав к земле, и едва не ложась на нее спиной, Дуань Юй потерял клок волос и часть воротника халата, состриженные сабельным ударом, но сумел уклониться, после чего поспешно отступил. Не медля, он вновь напал на врага, встречая его порыв сияющими клинками Божественного Меча Шести Меридианов. Быстрые выплески ци снова и снова соединяли пальцы юного принца с фигурой его противника, словно тонкие струны света. Ли Яньцзун умудрился отбить часть этих отчаянных атак саблей, чем уберёг свои лицо, живот, и левую руку от беспощадной остроты сверкающих клинков, но левую ногу, уже пострадавшую, защитить не смог.

Болезненно вскрикнув, тангутский воин вдруг ударил рукопашной техникой – не в Дуань Юя, но в землю под его ногами. Пока юный принц откашливался от поднятой пыли, и протирал глаза, Ли Яньцзуна и след простыл.

Юноша устало опустился на землю, полностью опустошенный. Он не чувствовал радости от своей славной победы – лишь усталость, и облегчение. Непрерывное использование могущественной пальцевой техники истощило его меридианы, а скоротечный бой, показавшийся ему долгим, словно вечность, истрепал нервы Дуань Юя, и утомил его разум. Уже готовый отдаться тупому, сонному равнодушию, и прикорнуть прямо во дворе на пару минут, юный принц неожиданно заметил тусклый блеск у себя под ногами. Потянувшись к неведомой вещице, он поднял из пыли небольшую металлическую фляжку. Дуань Юй быстро припомнил этот же медный блеск на поясе Ли Яньцзуна, и подумал, что тангутский вельможа то ли обронил свой сосуд при поспешном бегстве, то ли потерял его от удара пальцевой техникой. Ровный разрез на кожаном ремешке, должном прикреплять флягу к поясу, подтверждал последнее.

Юный принц неожиданно понял, насколько он хочет пить – долгое, выматывающее бегство с Ван Юйянь на руках, а после – не менее тяжёлый бой, порядком утомили юношу, не отличающегося телесной силой. Он поспешно вытащил из фляги плотно пригнанную пробку, и нетерпеливо поднес ее к губам.

Невыразимо мерзкий смрад вырвался из медного горлышка, наполнив ноздри Дуань Юя. Юный принц не выпустил вонючий сосуд из рук лишь потому, что пальцы его судорожно сжались – больно уж гнусным был идущий из фляжки запах, и очень уж много вдохнул юноша, неосторожно поднеся коварный сосуд к самому лицу. Заходясь в громогласном кашле, и невнятно ругаясь, далиский принц поспешно закупорил смрадную флягу, и отбросил ее прочь.

– Что с тобой, Дуань Юй? – раздался из дома встревоженный голос Ван Юйянь. – Все ли в порядке?

– Все хорошо, юная госпожа Ван, – выдавил принц. – Убегая, Ли Яньцзун, похоже, обронил фляжку с ядом, которую я принял за сосуд для питья. Не беспокойтесь, яд не подействовал.

– Фляжку? – с сомнением спросила девушка. – Тангуты носили свою отраву в ножнах сабель, я успела заметить это в их лагере. Уверен ли ты, что нашел именно яд?

– Н-нет, – смущённо отозвался юноша. – Но эта жидкость до крайности вонюча. Настолько, что мои нос и горло до сих пор жжет изнутри.

– Их яд пах совсем по-другому, – сказала Ван Юйянь. – Принеси мне эту фляжку, Дуань Юй. Может статься, в ней – не яд, но противоядие.

– Вы уверены, юная госпожа Ван? – засомневался юный принц. – Если она окажется ядом, мне он не повредит, но вы и без того отравлены. Как бы вам не стало хуже от этой смрадной жижи.

– Просто принеси ее, – в голосе девушки зазвучало раздражение. – Мне надоело кричать тебе через весь двор, – смутившись, Дуань Юй осторожно поднял с земли медный сосуд, и вошёл в дом. Дочь госпожи Ван находилась там же, где и раньше, все такая же бездвижная, а вот жена красильщика куда-то запропастилась.

– Я, все же, не думаю, что пробовать незнакомые составы – хорошая мысль, – стесненно промолвил он, подходя ближе к Ван Юйянь. – Хорошо бы испытать эту дрянь на чем-то… или ком-то… кроме вас. Не на мне – я стоек к ядам. Может, мне удастся поймать какое-нибудь животное неподалеку?

– Я не собираюсь это пить, – устало и тихо ответила девушка. – Если, вдохнув немного вони из этой фляжки, я почувствую себя лучше, значит, мы и вправду нашли противоядие. Если же нет – я все одно беспомощна и не могу двигаться. Большей обузой тебе я никак не стану. Скорее открывай ее, – недовольно добавила она. – Мои руки все ещё не слушаются меня.

– Ну… хорошо, – со вздохом согласился Дуань Юй.

Заранее морщась и отворачиваясь, он вынул пробку из медного горлышка фляги, и осторожно поднес его поближе к лицу Ван Юйянь. Та брезгливо наморщила носик, но вдруг, ее гримаса сменилась довольной улыбкой, и девушка легко поднялась на ноги. Удивленный принц встал следом за ней.

– Ты и вправду нашел противоядие, Дуань Юй! – радостно воскликнула Ван Юйянь, и, шагнув к юноше, коротко обняла его.

Тут же, она смущённо отстранилась, и даже отступила на несколько шагов, но юный принц, расплывшийся в улыбке искреннего счастья, не замечал этого. Давящая на юношу усталость, боль в разодранной спине и ссадине на локте, и все остальные неприятные ощущения исчезли, как дым, отогнанные этим мимолётным проявлением чувств.

– У нас есть зелье, излечивающее от тангутского яда, – заговорил он, радостный и воодушевленный. – Я не устал, и все ещё полон сил. Думаю, я смогу пробраться в лагерь тангутов, и спасти наших друзей. Подождёте меня здесь, юная госпожа Ван? Если я не вернусь к утру – сообщите… кому-нибудь.

– Нет, – подумав, ответила девушка. – Я пойду с тобой. Пусть я и не могу сражаться, но отсиживаться в стороне тоже не могу – мне будет стыдно перед подругами и сестрой. Возможно, я смогу тебе чем-то помочь, или, если ты потерпишь неудачу, скорее узнаю о твоей судьбе.

– Хорошо, – юный принц, чье лицо не спешила покидать улыбка, не мог спорить с возлюбленной, тем более, что ее слова были вполне разумны.

– Вот только, мне снова придется понести вас на спине, чтобы добраться до тангутов побыстрее, – добавил он, внутреннее замирая от своей наглости.

– Ты не устанешь, таская меня на себе? – неуверенно спросила Ван Юйянь.

– Я… э-э-э… – юноша смущённо замялся было на это справедливое замечание, но тут же просиял, осененный новой идеей.

– В изученной мною методе развития, Искусстве Северной Тьмы, есть техники усиления, – радостно поведал он. – С ними, я смогу нести четверых таких, как вы, целый день, и ничуть не устать.

– Искусство Северной Тьмы? – озадаченно протянула девушка. – Никогда о нем не слышала. Ну да ладно. Значит, мне нужно… забраться к тебе на спину, так? – она заметно смутилась.

– Давайте я присяду, чтобы вам было удобнее, – довольно улыбаясь, ответил Дуань Юй.

* * *

Отбежав на несколько ли от красильной мастерской, воин, назвавшийся Ли Яньцзуном, раздражённо сорвал с потной головы подбитый мехом шлем, и отшвырнул его в сторону. Затем, он взялся за волосы на виске, и осторожно потянул. Нечто, тонкое и во всем подобное человеческой коже, следовало за его пальцами, отслаиваясь с лица, пока из-под маски не показались истинные черты мужчины. В них, многие вольные странники Поднебесной без труда узнали бы знаменитого Мужун Фу.

Наследник семьи Мужун пребывал в тихом бешенстве. Завершив все свои дела в лагере тангутов, он возвращался оттуда, и по пути заметил свою двоюродную сестру, в компании некоего юнца, крайне вольно ведущего себя с ней. Конечно же, Мужун Фу вознамерился окоротить наглеца – наследница семьи Ван все ещё была важна для его планов, и он не собирался позволять всяким выскочкам внаглую увиваться вокруг нее.

Краткая беседа с Ван Юйянь не только разозлила наследника Мужунов, но и побудила его изменить первоначальные, достаточно безобидные намерения припугнуть обнаглевшего мальчишку и забывшую приличия девицу. Как рассудил Мужун Фу, не в последнюю очередь из-за обидных слов дочери госпожи Ван, смерть одного из принцев Да Ли скорее поможет, чем помешает его планам. Давний союзник империи Сун, это юньнаньское царство могло стать лишь помехой на пути семейства Мужун, но никак не помощником, а значит, вредя ему, Мужун-младший помогал себе.

Чего он никак не ожидал, так это проиграть неумелому, неловкому недоучке Дуань Юю. Мужун Фу видел все недостатки его техники – да что там, техника глупого юнца за малым не состояла из недостатков! Далиский дурень словно намеренно не развивал доставшееся ему могущественное боевое искусство. Однако же, того, что было изучено им, вкупе с нежданно обретенной храбростью, оказалось достаточным, чтобы нанести поражение ему – ему, наследнику семьи Мужун, знаменитой своим мастерством, и широтой познаний в воинских умениях!

Мужун Фу со злостью посмотрел на неуклюжую тангутскую саблю. Он предпочитал более короткое и лёгкое оружие, и знание сабельных техник наследника Мужунов было откровенно недостаточным, по сравнению с многими другими стилями. Он вынужденно сражался с Дуань Юем при помощи сабли: намеренный убить далиского выродка, он не хотел быть узнанным Ван Юйянь. Его глупенькая двоюродная сестрица порой была чересчур сообразительна, особенно, когда дело касалось воинских стилей и техник.

Поглощенный раздражением, Мужун Фу совершенно не заметил крайней непоследовательности этой своей мысли.

Разумеется, он не причинил бы вреда наследнице семьи Ван. Прикончив Дуань Юя, он изобразил бы страдания от полученной в бою раны, и удалился бы, чтобы вернуться через некоторое время, уже в своем истинном обличье, и спасти девицу в беде от всех возможных опасностей. Но проклятый далисец оказался резвее, чем рассчитывал наследник Мужунов, и сумел дважды ранить его. Не решившись и дальше испытывать судьбу, Мужун Фу вышел из боя, стремясь сохранить хотя бы первоначальную цель своего похода в тангутский лагерь.

При этой мысли, он довольно погладил ножны сабли, скрывавшие ёмкость с ядом, и зашарил на поясе, ища фляжку с противоядием. Найдя лишь обрезанный ремешок, он уставился на него округлившимися глазами, а затем, сорвал с пояса саблю, и, широко размахнувшись, зашвырнул ее в кусты. Ночную тишь разорвали громкие и злые ругательства.

Глава 31

Которая повествует о славной битве, и заканчивается яростной схваткой серебряной змеи и северного дракона

Полог большого шатра зашуршал, откидываемый в сторону, и внутрь пробрались двое тангутских солдат – часовые, что были поставлены охранять удерживаемых в шатре пленников. Они, эти самые пленники, лежащие вповалку на земляном полу, и заинтересовали двух тангутов. Точнее, оставившие пост часовые интересовались охраняемыми пленницами.

– Как долго мы уже бродим вдали от дома, братец Сытай? – спросил один из них, не отводя взгляда от троих девушек, лежащих, как назло, рядом друг с дружкой. Его маленькие глазки навыкате затянулись масляной поволокой, а губы расплылись в широкой улыбке.

– Несколько месяцев, – ответил его товарищ, так же откровенно пялясь на пленниц. – И все эти дни, мы даже завалящей крестьянки не видели – генерал как притащил нас в эту глушь, так и не вылезал из нее.

– А эти девицы весьма привлекательны, – тут же подхватил его мысль второй солдат. – Что там для них приготовил славный генерал Хэлянь – рабство? Думаю, от будущих рабынь не убудет, если мы развлечемся немного.

– Только попробуйте их тронуть, грязные выродки, – выдавил лежащий поблизости от девушек худощавый юноша в некогда белом халате. – Я зубами вас буду грызть, если коснетесь их хотя бы пальцем.

Тангуты лишь рассмеялись на его дерзость. Названный Сытаем подступил ближе к лежащему, и с размаху пнул его в живот, вызвав болезненный скрип зубов и сдавленное ругательство. Похохатывая, тангут ударил снова, стараясь попасть по лицу. Носок грязного солдатского сапога врезался юноше в плечо – тот успел сдвинуться в сторону.

– Дергайся-дергайся, ханьский червяк, – насмешливо бросил солдат. – Ты сейчас слабее новорожденного младенца, и связан так, что только землю и сможешь грызть. Но ты не молчи – пока мы с братцем Чицы будем развлекаться с этими девками, можешь клясть и поносить нас от всей души. Позор ханьских мужчин делает бесчестие их женщин лишь слаще, – оба тангута довольно загоготали. Юноша в белом зло плюнул в сторону солдат.

– С какой начнёшь, братец? – спросил мужчина, поименованный Чицы. – Я хочу вон ту, в розовом халате.

– Забирай ее себе, – безразлично отмахнулся Сытай. – Вот эта словно заранее подготовилась, скинув лишнюю одежду, – он похотливо облизнулся, глядя на черноволосую девушку в одной лишь нижней рубахе.

Юноша в белом задергался вдвое усерднее, рыча ругательства сквозь сжатые зубы, когда тангут нагнулся над неподвижно лежащей девой. Его трепыхания не приносили никакого успеха – связанный по рукам и ногам, и прихваченный за шею крепкой веревкой, чей другой конец стягивал его лодыжки, юноша даже ползти сейчас не мог, не то что придти на помощь товаркам по несчастью.

Подрагивающие от нетерпения пальцы Сытая уже тянулись к отворотам рубахи его жертвы, как похотливый тангут замер на мгновение, словно раздумав учинять замысленное злодейство. Из затылка насильника выплеснулась струйка крови, как если бы сам собой лопнул крупный нарыв, и мужчина, покачнувшись, рухнул на земляной пол лицом вперёд, совсем рядом с несостоявшейся жертвой. Красное пятно на его затылке не прекращало бить кровавым ключом; вокруг лица и груди мертвеца медленно ширилась темно поблескивающая лужа.

Его напарник испуганно вскрикнул, пораженный этой внезапной кончиной, и метнулся было к выходу, но не успел сделать и шага. Беззвучная и незримая смерть настигла его, насквозь прошив горло мужчины. Тангут ещё какое-то время кашлял и невнятно клокотал, перхая кровавыми брызгами и скребя шею непослушными пальцами, прежде чем рухнуть на землю, и окончательно затихнуть. Через мгновение, полог палатки откинулся, и внутрь вошел Дуань Юй.

– Никогда не был так рад тебя видеть, братец, – обратился к нему юноша в белом. – Ты прибыл как нельзя вовремя.

– Вы все – в порядке, брат Шэчи, и это главное, – ответил далиский принц, склоняясь над зятем, и добывая из-за пояса небольшую медную фляжку. – Вот, понюхай.

– Этот смрад словно вселил в меня вторую жизнь, – удивлённо поведал Инь Шэчи, глубоко вдохнув. – Ну-ка, посторонись, братец.

Дождавшись, пока Дуань Юй встанет, Шэчи рванулся всем телом, и опутывающие его веревки лопнули, словно тонкие нити. Вскочив на ноги, он бесцеремонно выхватил фляжку с противоядием из рук шурина, и поднес ее к лицу Му Ваньцин. Прождав какое-то мгновение, он сунул медный сосуд обратно в руки юного принца, и без особого труда разорвал путы жены. Вздернув ее на ноги, он крепко обнял девушку, прижимаясь к ней всем телом.

– Как ты? – невнятно пробормотал он, зарывшись лицом в ее волосы. – Всё в порядке?

– Было, пока ты не решил переломать мне ребра, – недовольно ответила Ваньцин. Объятия юноши разжались лишь самую малость.

– Муж мой, – с лёгким вздохом заговорила девушка. – Мне приятно твое беспокойство, но ты зря волновался – я не первый день странствую по рекам и озёрам. Для похотливых глупцов, вроде этого недоумка Сытая, у меня в рукаве всегда припрятаны отравленные иглы. Вздумай он позволить себе лишнего, и его смерть была бы быстрой и крайне мучительной.

Ее слова немного успокоили Инь Шэчи, и он отстранился, напоследок страстно поцеловав жену, чему та даже и не подумала противиться. Дуань Юй, смущённо хмыкнув, поспешно отвернулся.

– Будь добр, братец, помоги А Би и А Чжу, – обратился к нему Шэчи, оторвавшись от губ Му Ваньцин. – Там, в углу, лежит Цяо Фэн – его окуривали ядом дольше других, и он до сих пор не очнулся. Потом, нужно будет найти Ван Юйянь – она, почему-то, не с нами. Надеюсь, с ней все в порядке, – он взволнованно глянул на трупы незадачливых насильников.

– Юйянь… то есть, юная госпожа Ван, со мной, – отозвался Дуань Юй, подносящий свое ароматное лекарство к носику А Чжу. Та отчаянно кривилась, и даже пустила слезу, но старательно дышала целебным смрадом. – Я, э-э-э, спас ее из рук тангутов. Мы вернулись, добыв противоядие у одного из них.

– Понимаю, – весело протянул Инь Шэчи. – Ты ни за что не мог оставить в грязных лапах западных варваров свою любимую сестру, и спас ее при первой же возможности.

– Ван Юйянь – не сестра мне, – поспешно выпалил юный принц. – Как оказалось, я – плод прелюбодеяния матушки… кхм, – закашлявшись, он смущённо умолк, поняв, что именно вываливает на головы друзей в порыве самооправдательного усердия. Шэчи и Ваньцин обменялись удивлёнными взглядами.

– Ну, этого, наверное, стоило ожидать, – растерянно произнесла Му Ваньцин. – Небо воздает каждому по заслугам, и неудивительно, что папины грехи вернулись к нему же. Значит, ты, братец Юй, вовсе даже и не брат мне?

– Выходит, что так, – ответил тот, склоняясь над А Би. Та, унюхав лечебную вонь, оглушительно чихнула. – Но мы ведь останемся друзьями?

– Конечно, – убеждённо заявила Ваньцин. – После того, как ты доблестно спас нас от этих мерзавцев, мы с Шэчи должны тебе жизнь, верно, муж мой? – тот согласно кивнул.

– Я бы ни за что не стал прекращать нашу дружбу из-за твоего происхождения, братец Юй, – задумчиво добавил он. – Надо бы подумать, как лучше вернуть тебе долг жизни.

– Не стоит, – решительно отверг его благородные порывы далиский принц. – Ты простил мое преступление против секты Сяояо, ничего не требуя взамен. Негоже и мне считаться долгами, точно скряга-ростовщик. Помоги-ка мне с Цяо Фэном, брат Шэчи.

В четыре руки, юноши выволокли главу нищих на свет. Инь Шэчи растерянно заморгал, глядя на заплывшее от синяков лицо Цяо Фэна, но мигом спустя, его взгляд прояснился. Заручившись помощью Дуань Юя, он устроил мужчину в сидячем положении, и, приложив руки к его спине, сосредоточился на движении своей ци.

– Может, не стоит, Шэчи? – осторожно произнесла Му Ваньцин. Она без труда узнала целительскую технику мужа – подобных секретов между ними не осталось уже давно. – Он, как-никак, твердо намерен тебя убить – ты все еще враг их клана.

– Не могу же я… уступить… в благородстве братцу… Юю, – сдавленно ответил юноша. Громко выдохнув, он отнял руки от спины Цяо Фэна, и Дуань Юй, повинуясь его жесту, поднес к носу главы Клана Нищих свой целебный сосуд. Мужчина глухо закашлялся, и открыл глаза. Разорвав свои веревки с легкостью не меньшей, чем Инь Шэчи до этого, он пристально оглядел свое окружение.

– Ты лечил меня, Шэчи, – уверенно произнес он, без труда узнав в их взаимном положении технику переливания ци. – Я у тебя в долгу, и постараюсь отплатить за истраченные на меня силы.

– Не волнуйся об этом, брат Цяо, – встряхнувшись, ответил юноша. – Мне хватит пары часов медитации, чтобы вернуть потраченное. Давайте лучше подумаем о другом, а именно, – лицо Шэчи на миг озарилось необычной для него кровожадностью, – о мести. Тангуты обязаны ответить за наши бессилие и позор. Я считаю, нужно задать хорошую трепку этим наглым варварам, осмелившимся похищать подданных великой Сун.

– Верно, – жена была полностью единодушна с мужем. – Заберем пару десятков тангутских жизней, и прогоним остальных. Они все равно не выпустят нас из своего лагеря без боя.

– Мои младшие, – спохватился Цяо Фэн. – Их здесь нет. Кто-нибудь видел, куда их унесли?

– Я был без сознания, – с сожалением ответил Шэчи. – Ваньцин, ты? – девушка с виноватым видом развела руками.

– Нас с А Би и вовсе замотали в халаты, точно куколку – в шелковую нить, – негромко высказалась А Чжу. – Первым, что я увидела, когда очнулась, была гнусная рожа вон того мерзавца, пускающего на меня слюни, – брезгливо скривившись, она указала на мертвого тангута Чицы.

– На окраине лагеря, где я оставил Юйянь… молодую госпожу Ван, есть еще одна охраняемая палатка, – задумчиво промолвил Дуань Юй. – Она была слишком мала, чтобы вместить всех, и я решил проверить этот шатер первым. Отчего бы не заглянуть в тот, другой?

– Так и сделаем, – решительно кивнул Инь Шэчи. – Никто не будет против, если мы с женой заберем оружие наших нелюбезных тюремщиков?

Сабли тангутов никого больше не привлекли, и вскоре, вся пестрая компания, не скрываясь, покинула палатку. За пологом, их едва ли не сразу же встретила смена часовых, присланная подменить Сытая и Чицы. Тангуты удивленно вытаращились на пленников, свободных и бодрых.

– Побег! – громко заорал один из солдат. – Пленные бегут!

Он немедленно рухнул навзничь, истекая кровью и мозговой жидкостью из совсем небольшой дырочки во лбу, пробитой Божественным Мечом Шести Меридианов. Второй из пары часовых развалился на шесть частей, осыпавшись бесформенной грудой конечностей, которую увенчала отрубленная голова – Шэчи с женой, не сговариваясь, применили третью форму Семи Мечей Привязанности, мгновенно сократив расстояние до врага, и пустив в ход оружие. Использование сабель не сделало их парное боевое искусство менее смертоносным, но, уничтожив врага, они скривились в совершенно одинаковой недовольной гримасе, глядя на свои неудобные клинки. Подняв взгляды друг на друга, они тут же обменялись равно понимающими улыбками.

Лагерь тангутов спал чутко – едва лишь часовые умерли, на небольшой пятачок земли перед шатром пленных начали стекаться вооруженные люди. Солдаты Западного Ся вооружились неизменными саблями – в большинстве своем, без ядовитых ножен, – и, в пару к ним, круглыми деревянными щитами. Часть тангутских воинов угрожающе выставила вперёд острия копий. Вскоре, перед горсткой ханьцев замер неровный строй, ощетинившийся сталью.

Молчаливое противостояние взглядов не продлилось долго – прозвучала команда военачальника, и людская масса стронулась с места, стремясь накатить на шестерых беглецов и погрести их под собой, рассечь их лезвиями сабель и наколоть на копейные жала. Тангуты отнеслись к побегу ханьских пленных со всей возможной серьёзностью.

Словно пороховой снаряд катапульты разорвался перед жидким строем ханьцев, с такой силой ударила рукопашная техника Цяо Фэна. Передние ряды тангутов разлетелись сломанными куклами, их товарищей сбило с ног и поволокло, как если бы они угодили в бушующий ураган, и даже в задних рядах тангутского войска, многие не устояли на ногах. Пользуясь замешательством врага, в бой вступили все остальные.

Инь Шэчи и Му Ваньцин немедленно ринулись вперёд, вновь применив третью форму своего боевого искусства. К ним хищно потянулась острая сталь – подчинённые Хэлянь Тьешу были опытными воинами, и быстро опомнились от сокрушительного удара Цяо Фэна. Их усердие пропало втуне – белая и красная фигуры уклонялись от ищущих клинков и копейных наконечников, неуловимые, словно призраки. Их атаки же рубили и секли отнюдь не призрачно.

Единым четырехруким, двутелым воином юноша и девушка ворвались во вражеские ряды, рубя направо и налево, раня, калеча, и убивая. Кровавая дорога оставалась за спинами пары юных воителей, стремительных и неостановимых; дорога, усеянная обломками оружия и отрубленными конечностями. Любые попытки сдержать их, остановить их неумолимый напор, задавить числом и затормозить остриями оружия, наталкивались на непробиваемую защиту, что мгновенно оборачивалась стальным шквалом ответных атак. Шэчи и Ваньцин прошли сквозь строй врага дважды, и не собирались ни замедляться, ни останавливаться.

Обрушив на тангутов свой первый удар, сравнимый по мощи с гневом богов, Цяо Фэн недолго бездействовал. Почти сразу же, он бросился вперёд, посылая во врага рукопашные техники одну за другой, в одиночку напирая и тесня тангутов, и те пятились и отступали под его натиском. Сгустки ци срывались с ладоней мужчины шаровыми молниями, и сражали вражеских солдат одного за другим. Тангуты отлетали в стороны под ударами главы Клана Нищих, изломанные и измятые, как если бы их сокрушил неподъемный молот великана. Кожа и редкое железо их доспехов не могли устоять перед разрушительной силой Восемнадцати Ладоней Драконоборца – могучие техники одного из лучших рукопашных стилей Поднебесной рвали в клочья и броню, и защищаемое ею.