Текст книги "Восемь Драконов и Серебряная Змея (СИ)"

Автор книги: Yevhen Chepurnyy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 62 страниц)

– Не пытайся казаться хуже, чем ты есть, Шэчи, – с неожиданной грустью улыбнулся Цяо Фэн. – Будь ты коварным подлецом, мы с тобой не стали бы друзьями. Рассказывая тебе этот случай из моего прошлого, я не рискую ничем.

– Главное, не рассказывай его кому-то вроде твоего ершистого братца Цюаньцина, – невесело засмеялся Инь Шэчи. – И вообще, подобные вещи лучше держать в тайне, – он задумчиво покачал головой. – Ты хочешь знать мое мнение о своем поступке? Вот оно – твое возмездие было чрезмерным. Твою руку вела злость, а не жажда справедливости. Но, думается мне, с тех пор, ты сам не раз наказал себя за это прегрешение. Человек совестливый и прямодушный всегда судит себя строже других.

– Как бы то ни было, теперь ты знаешь, насколько я справедлив и великодушен, – мрачно ответил на это Цяо Фэн. – Стоит ли доверяться подобному человеку, и надеяться на его милосердие?

– То, что ты спрашиваешь об этом, советуешь сбежать, и признаешься в собственных проступках, говорит за себя, – с улыбкой промолвил Шэчи. – Пойдем-ка обратно, пока моя жена не начала беспокоиться, – повернувшись спиной к главе Клана Нищих, он двинулся в сторону чайной. Цяо Фэн задумчиво проводил его взглядом.

* * *

Поздняя ночь, темная и тихая, царила над небольшой полянкой, где встали на привал воины Клана Нищих, и Инь Шэчи с женой. Неяркий свет луны и звезд, то и дело скрываемых тучами, едва-едва рассеивал ночной мрак, блестя на металле отложенного в сторону оружия и деталях лошадиной упряжи. Безмолвие полуночного часа также мало чем нарушалось – лишь увлеченные храп и сопение спящих, редкие трели ночных птиц, да шелест ветерка в кронах деревьев порой звучали во тьме.

Но вот, едва слышно хрустнула под сапогом сухая ветка, и темная фигура, чей абрис с трудом выхватывали из мрака скудные лучи ночных светил, замерла без движения. Неизвестный полуночник явно не хотел, чтобы его заметили. Простояв неподвижно несколько мгновений, он вновь принялся красться к постели, устроенной на отшибе лагеря. Осторожно приблизившись к спящим в обнимку Инь Шэчи и Му Ваньцин, неизвестный скрытник нагнулся над молодой парой. Неяркий свет луны отразился на стали недлинного лезвия ножа, занесенного вверх.

Шум, поднятый резко вскочившим на ноги юношей, и вспышка брошенной им техники ци в клочья разорвали ночные темень и тишь. Неудачливый убийца поймал удар несостоявшейся жертвы грудью; хоть он и устоял на ногах, рукопашная техника отбросила злодея прочь, и вышибла из него дух. Нож убийцы тускло сверкнул в лунном свете, и вонзился в землю у его ног. Мигом спустя, Инь Шэчи одним длинным шагом подступил к незадачливому душегубу, безжалостно сдавил его горло, и вздернул мужчину в воздух, поднимая на высоту своего роста. Тот вцепился в душащую его руку, судорожно суча ногами – хватка рассерженного юноши была сравнима крепостью с железными тисками. Выглянувшая из-за туч луна отразилась в вытаращенных черных глазах, и неясно обрисовала щегольски подстриженную бородку.

– Меня, или её? – жёстко спросил Шэчи пойманного Цюань Гуаньцина. Он небрежно удерживал старейшину нищих на весу, словно тот был не взрослым и сильным мужчиной, а исхудалым ребенком. На требовательный вопрос юноши, неудачливый злодей ответил лишь судорожным хрипом – единственным звуком, что могла породить сейчас его пережатая глотка.

– Я спрашиваю, меня ли ты хотел убить, или же мою жену? – не отступился Инь Шэчи. – Моргни, если меня. Качни головой, если ее.

Замерев на миг, нищий часто заморгал. Юноша, как ни странно, заметно расслабился на это безмолвное признание. Он опустил Цюань Гуаньцина на землю, и его рука на горле мужчины медленно разжалась. Тот бессильно осел на истоптанную траву, сухо кашляя и растирая шею.

– Пожалуй, ты поживешь ещё немного, братец Цюаньцин, – насмешливым голосом сообщил ему Инь Шэчи. – Пусть Цяо Фэн сам накажет своего бесчестного младшего. Вот если бы ты вздумал покуситься на мою жену, не обессудь – я забрал бы твою жизнь здесь и сейчас, – умей Цюань Гуаньцин убивать взглядом, его ненавидящий взор уничтожил бы и Шэчи, и все живое за его спиной.

Их короткая стычка не осталась незамеченной – очень скоро, зажжённые факелы окончательно разогнали мрак ночи, и поляна наполнилась встревоженным гомоном просыпающихся нищих. К Инь Шэчи и лежащему старейшине подступили Цяо Фэн и двое из его спутников. Му Ваньцин, разбуженная шумом вокруг их с мужем постели, сонно терла глаза.

– Что происходит? – требовательно спросил глава Клана Нищих. – Зачем ты здесь, Гуаньцин? Твоя лежанка – на другом конце лагеря.

– Верно, он хотел выслужиться перед Ма Даюанем, – безмятежно предположил Шэчи. – Сильно сомневаюсь, что он принес вот этот нож, – он равнодушно кивнул в сторону орудия убийства, все так же торчащего из земли, – мне в подарок.

– Ты пришел к Серебряной Змее и его жене, словно тать в ночи, замышляя злодейство, – медленно проговорил Цяо Фэн. – Есть ли у тебя хоть какое-то оправдание этому постыдному деянию?

– Я лишь защищаю доброе имя клана, – просипел Цюань Гуаньцин. – То, в чем тебе, глава, следует быть немного усерднее.

– Ты позоришь наше доброе имя снова и снова, глупец! – громогласно вскричал Цяо Фэн. Ночные птицы, спугнутые его могучим голосом, снялись с ветвей окружающих деревьев, заполошно хлопая крыльями.

– Подлое убийство, неважно кого, принесло бы Клану Нищих лишь осуждение и порицание среди вольных странников! – гневно продолжил мужчина. – Серебряная Змея, в ссоре между ним и нашим кланом, неизменно ведёт себя с честью и благородством, достойными похвалы, а мы, Клан Нищих, сообщество известное и уважаемое, раз за разом показываем себя мелочными, коварными негодяями… благодаря тебе, и подобным тебе, Цюань Гуаньцин! – рык Цяо Фэна отозвался гулким эхом. Лежащий старейшина открыл было рот, намереваясь что-то ответить, но был безжалостно прерван.

– Ни слова больше, – холодно отчеканил глава нищих. – Я не желаю ничего слышать от тебя, позор нашего клана. Ты немедленно соберёшь вещи, и отправишься обратно в Хубэй, где будешь ожидать моего возвращения. Когда я закончу с делами, то лично буду судить тебя, и определю твое наказание. Помнится мне, ты пекся о добром имени нашего сообщества? – Цяо Фэн недобро нахмурился. – Мне придется решить, что очистит его от свершенной тобой подлости – изгнание, или же и вовсе, казнь.

Цюань Гуаньцин, неловко поднявшись, убрел на другой конец лагеря, провожаемый недовольными и сожалеющими взглядами нищих. Цяо Фэн с виноватым видом повернулся к наследнику семьи Инь.

– Прими мои искренние извинения, Шэчи, – промолвил он, сгибаясь в поклоне. – Я не уследил за моим младшим, и не предотвратил его бесчестный поступок. В будущем, мне придется прилежнее относиться к обязанностям главы клана.

– Не стоит, брат Цяо, – с лёгкой улыбкой махнул рукой юноша. – Признаться, чего-то такого я и ожидал от твоего недружелюбного братца Цюаньцина. Но, раз уж все обошлось, я не в обиде.

– Хорошо, – с облегчением ответил Цяо Фэн. – Я лично прослежу за тем, чтобы Цюань Гуаньцин отправился в путь сейчас же. Можешь не опасаться за свой ночной сон.

– Раз так, доброй ночи, – дружелюбно промолвил Шэчи, и церемонно раскланялся с нищими и их главой. Те потянулись прочь, унося с собой шум и свет, а юноша принялся укладываться обратно на постель, рядом с женой.

– Ты опять оставил за спиной живого врага, Шэчи, – недовольно пробормотала та. – Видит небо, когда-нибудь это милосердие выйдет тебе боком.

– Не волнуйся, моя суровая богиня, – весело отозвался юноша, обнимая Му Ваньцин. – Этот враг, конечно, подл и коварен, но больно уж никчёмен – до сих пор, все его козни оборачивались для нас прибытком. К тому же, Цяо Фэн пообещал его казнить.

– Сомневаюсь, что он и правда казнит это бородатое ничтожество, – проворчала девушка. Недовольство из ее голоса понемногу уходило – Ваньцин размякла и разнежилась в объятиях мужа. – Ну да хватит о нем. Иди сюда и поцелуй меня скорее, пока нищие отвлеклись, – Шэчи с готовностью выполнил просьбу жены.

Глава 28

Повествующая о безрассудном начинании трех подруг, и о том, как молодой дракон юго-запада узнал важную новость

В напоенный цветочными ароматами воздух Дома Камелий сегодня вкралась необычная нотка – запах крепкого чая плыл по ветру, исходя из чайного прибора на столе, что расположился внутри небольшой беседки. Сидящие за столиком девы уже долго оставляли без внимания постепенно остывающий напиток, полностью захваченные беседой, предметом которой была извечная женская тема – любовь.

– Со мной ни разу не случалось ничего подобного, – изливала душу А Чжу. Загорелые щеки девушки покрылись густым румянцем, а карие глаза возбужденно блестели. – Стоило ему бросить на меня один-единственный взгляд, и я забыла, как дышать, а сердце мое словно решило вырваться из груди ему навстречу, – она мечтательно вздохнула. – Некоторые из соратников молодого господина довольно привлекательны, да и среди странников, что захаживают в его поместье, попадаются симпатичные, но ни один из них – не ровня Цяо Фэну. Он такой… такой!.. – девушка умолкла, не в силах выразить словами обуревающие ее чувства, и широко раскинула руки, словно пытаясь обнять то ли весь мир, то ли бродящего по его дальним уголкам Цяо Фэна.

– Большой? – насмешливо приподняла бровь А Би.

– И это тоже, – не смутилась ее товарка. – Господин Цяо – истинный герой, телом могучий и крепкий, словно неустрашимый Дянь Вэй, а ликом прекрасный и мужественный, точно сам Чжоу-лан[1]. А его руки… – девушка мечтательно прижмурила глаза. – Они выглядят равно способными сворачивать горы, и нежно ласкать любимую, – она вновь умолкла, с восхищенным видом уставившись вдаль.

– Э, да ты по уши влюбилась, сестрица, – задумчиво выразила вслух очевидное А Би. – Скоро ли нам ждать сватов от знаменитого главы Клана Нищих?

– А? Кого?.. – с головой погрузившаяся в мечты А Чжу невольно вздрогнула. Осознав вопрос подруги, она отчетливо посмурнела. – Господин Цяо, наверное, и не заметил меня, неуклюжую прислужницу, заурядную видом, – грустно пробормотала девушка, опустив взор.

– Служанки в поместье болтали, что один из наших гостей хвалил твою внешность, – ободряющим тоном промолвила Ван Юйянь. – Я о молодом господине, что приходится маме соучеником. Беседуя наедине с тем смешным школяром, Дуань Юем, он назвал тебя красивой, словно цветущая бегония, сестрица. Верно, он не стал бы лгать или преуменьшать в разговоре без свидетелей.

– И то правда, – поддакнула А Би. – А еще, молодой господин Инь нежно любит свою жену, которая и сама – редкая красавица. Если уж он отметил красоту другой женщины, то ее никак не назовешь заурядной, – слегка приободрившаяся А Чжу бросила на подруг полный благодарности взгляд.

– Интересно, сестрица, что ты заговорила о Дуань Юе, – продолжила служанка Мужунов, обращаясь к Ван Юйянь. В ее голосе зазвучало плохо скрываемое ехидство. – Неужто его обожание сумело хоть на миг, но заслонить образ нашего молодого господина, столь прочно поселившегося в твоем сердце?

– Ты о чем, А Би? – искренне удивилась дочь госпожи Ван. – Дуань Юй всего лишь вежлив, хоть и малость глуповат. Мы с ним побеседовали немного, и ничего более.

– И о чем же таком вы беседовали? – с каверзным видом поинтересовалась А Би. – О твоей несравненной красе, сестрица? О том, сколь восхищен ею молодой господин Дуань?

– Ну… да, и об этом тоже, – удивленно ответила девушка. – Но, вообще-то, мы говорили о Мужун Фу, и его нынешних делах. Дуань Юй пообещал мне помочь ему в Северном Шаолине. Надеюсь, с двоюродным братом все хорошо, – с тоской добавила она.

– Не ожидала я от тебя такой жестокости, сестрица Юйянь, – обвиняюще высказалась А Чжу, немного оправившаяся от душевных терзаний. – Могла бы и смилостивиться над несчастным братцем Юем немного. Неужто нет в мире тем для дружеской беседы, кроме нашего молодого господина?

– Ну, еще он рассказал мне о том, как сбежал из дома, когда старшие родственники задумали обучать его боевым искусствам, – пожала плечами Ван Юйянь. – И о разных других мелочах. Но почему это ты называешь меня жестокой?

– Сбежал из дома, – медленно повторила А Чжу, словно и не услышав прочих слов собеседницы. – Сбежал…

– Ты явно что-то задумала, – недовольно промолвила А Би. – Что-то, чего не одобрил бы молодой господин.

– Молодой господин слишком долго отсутствовал, – заговорила ее подруга и товарка, вновь пропустив мимо ушей все на свете. – Я считаю, нам с тобой, сестрица, нужно отыскать его, и рассказать о недавних происшествиях. Нападение того мерзкого тибетца, и учиненный им пожар – важная новость. А весть о посещении Ласточкиного Гнезда наследным принцем Да Ли обязательно обрадует молодого господина – сама знаешь, как усердно он ищет связей с сопредельными царствами. Дела поместья можно оставить на Лю Юна, – уверенно продолжила она. – Своим усердием, он искупит недостаток опыта.

– Ты вконец ума решилась, подруга, – с обреченным видом бросила А Би. – Ты явно вознамерилась не молодого господина найти, а догнать Цяо Фэна. И ведь какое-то мгновение назад, ты сомневалась, что он тебя заметил.

– Н-неправда! – со смущенной решительностью возразила А Чжу. – Я обязательно разыщу молодого господина Мужуна. А уж кого мы встретим по дороге – другое дело, – он опустила взгляд, вновь покраснев.

– Я отправлюсь с вами, – неожиданно вмешалась Ван Юйянь. – Довольно матушке держать меня взаперти. Что? – спросила она недоверчиво глядящих на нее подруг. – Дуань Юй сбегал из дома, и чувствует себя прекрасно, а он – сын наследного принца, рожденный в роскоши и богатстве. Чем я хуже него?

– Тем, что ты – девушка, – отмерла А Чжу, – и сроду не выходила за порог своего дома. Лучше бы тебе отказаться от этой задумки, сестрица Ван: большие дороги полны опасностей. В моих путешествиях по поручениям старого господина, я видела многие вещи, от которых юным девам лучше держаться подальше, – ее взгляд на мгновение построжел, блеснув сталью, но тут же вновь засветился искренним волнением за подругу.

– Я не испугаюсь ни злодеев, ни дорожных невзгод, – горячо возразила Ван Юйянь. – Тем более, с такими опытными спутницами. Не отказывай мне, А Чжу – ведь ты и сама, оставляя обязанности служанки, стремишься найти любимого. Мама достаточно продержала меня в золотой клетке. Помоги мне выбраться из нее, подруга – без вас с А Би, я и вправду не смогу ни найти двоюродного брата, ни избегнуть опасностей дальних странствий, – сложив руки перед грудью, она устремила на девушку умоляющий взор. Та заметно смешалась.

– Почему-то, никто даже не спросил, желаю ли я участвовать в этом безрассудном и безответственном предприятии, – недовольно проворчала А Би. – Ну да ладно. Все лучше, чем торчать в поместье день-деньской. Пойдемте, подруги, – она поднялась со стула. – Нужно как-то пробраться мимо служанок, что охраняют границы поместья. Как думаете, матушка Янь нам поможет? Стражницы не любят задерживаться рядом с хранилищем удобрений, где она работает.

– Спасибо, сестрицы, – просияла широкой улыбкой Ван Юйянь. – Вы не пожалеете, уверяю!

– Что-то мне подсказывает, что пожалеем, и в очень скором времени, – едва слышно пробормотала А Чжу, также вставая.

* * *

Дуань Юй бессильно растекся по скамье в саду отцовского дворца, подобный выброшенной на берег медузе. Две неприятные беседы подряд окончательно истощили терпение и силы юного принца, и даже привычные цветущие и благоухающие красоты дворцового сада не могли восстановить его душевное равновесие – с недавних пор, цветы неизменно вызывали в памяти юноши образ Ван Юйянь, лишь добавляя к его недовольству.

Что хуже, в обоих разговорах, что так истрепали нервы Дуань Юя, выговаривавшие юноше были по-своему правы, а их суровость – закономерна. Дуань Чжэнмин, узнав о благополучном разрешении ссоры Инь Шэчи с племянником, твердо решил предотвратить подобные распри в будущем, и устроил юному принцу изрядную выволочку, браня его безответственность, легкомыслие, неосторожность, и многое, многое другое. На робкие возражения Дуань Юя, и его резонные доводы, что Инь Шэчи полностью простил шурина, государь Да Ли непреклонно отвечал, что будь на месте добросердечного наследника секты Сяояо кто другой, дело вполне могло закончиться расколом в семье, а то и кровной местью – ценность тайных знаний, случайно доставшихся юному принцу, трудно было переоценить. Спустя час непрерывной воспитательной беседы, Дуань Чжэнмин нехотя сменил гнев на милость, и отпустил племянника, строго наказав ему примириться с обиженной сестрой.

Вот тут-то Дуань Юй и совершил большую ошибку. Вместо того, чтобы дать нервам отдых, и отложить разговор с Чжун Лин на вечер, или же и вовсе на следующий день, он решил побыстрее покончить с неприятными последствиями семейной ссоры, и отправился к сестре немедленно. Та поначалу не желала слушать брата, и лишь после долгих увещеваний впустила Дуань Юя в свою комнату, но только для того, чтобы ругательски изругать. Иссякнув, она все же выслушала усталые оправдания юного принца, и великодушно поведала ему, что ничуть не сомневалась в благородстве брата Шэчи и сестры Вань, в отличие от его, Дуань Юя, совести. Затем, она милостиво сообщила, что, так уж и быть, не станет держать обиду на своего негодного брата, пусть, его стараниями, их семью до сих пор разделяют многие ли расстояния. На это, юный принц смог лишь коротко попрощаться с сестрой, выбраться в сад, и упасть на одну из скамеек, полностью истощенный всеми этими семейными дрязгами.

– С тобой все в порядке, Юй-эр? – раздался совсем рядом встревоженный женский голос. Принц поднял мутный взгляд, и обнаружил стоящих перед ним Цинь Хунмянь и Гань Баобао. Последняя, заговорившая с ним, глядела с искренним участием.

– Госпожа Гань, госпожа Цинь, – тихо пробормотал он, кивнув обеим женщинам. – Я немного устал, только и всего. Долгий путь, а также беседы с дядюшкой и…

– Не стоит возиться с этим бесполезным юнцом, Баобао, – раздраженно оборвала его Цинь Хунмянь, обращаясь к сестре по оружию. – Мало того, что он, никчемный дармоед, пренебрегает семейным наследием, вместо этого воруя чужие знания, так он еще и смеет обращаться к нам без должного уважения!

Кровь бросилась Дуань Юю в голову от резких слов отцовской подруги, и пусть какая-то часть ее обвинений была справедливой, это лишь сильнее уязвило юного принца. Его гордость, в который раз оскорбленная за сегодня, не выдержала, вместе с полностью истощившимся терпением. Клокочущая внутри обида отодвинула в сторону усталость, и юноша, поднявшись со скамьи, гордо выпрямился, и оскорбленно отчеканил:

– Да будет тебе известно, Цинь Хунмянь – я не крал ничьих знаний! Даже мой зять в конце концов признал это, и не тебе, узнавшей о произошедшем с чужих слов, обвинять меня в воровстве! Кроме того, я всегда относился с сыновним почтением что к тебе, что к госпоже Гань! – усталость, вкупе с пылающим внутри гневом, окончательно задавили неизменную вежливость юного принца, и он, не особо думая о последствиях, в сердцах выпалил то, что исподволь грызло его уже давно:

– Это вам двоим, приживалкам в доме моего отца, кормящимся от его щедрот, следовало бы проявлять побольше уважения к его родному сыну, рожденному в законном браке!

Стыд и сожаление в глазах Гань Баобао немедленно дали дорогу искреннему гневу. Цинь Хунмянь же и вовсе вскипела, словно морские воды в шторм.

– Ах ты… маленький ублюдок! – заорала она, побагровев от злости. – Ты, дурное семя, бесполезный мусор, позор семьи, так-то ты разговариваешь со старшей⁈ Вот погоди, я обязательно уговорю Чжэнчуня всыпать тебе розог! Видать, тебя мало учили в детстве что он, что твоя разлюбезная матушка, шляющаяся боги знают где! Хоть и поздновато исправлять дело сейчас, но придется! Раз уж твоя дурная голова не понимает смысла сыновней почтительности, надобно вбить его через седалище!

– Моя мать покинула дом отца именно из-за таких, как вы – женщин, не знающих приличий, – холодно бросил Дуань Юй. Цинь Хунмянь поперхнулась, давясь очередным злым и громким словом, лишь ее губы бессильно хватали воздух. Гань Баобао гневно нахмурилась, медленно краснея.

– Так почему бы тебе не отправиться следом за матушкой, негодный юнец? – сдавленно выговорила она. – Раз уж ты настолько лучше меня с сестрой, зачем тебе пачкаться нашим обществом?

– Отличная идея, – процедил юный принц. – Прощайте, не нужно провожать меня, – и, резко развернувшись, он двинулся прочь.

Путь к буддистскому храму Юйсюй, что располагался на окраине города Да Ли, промелькнул перед глазами Дуань Юя мутной чередой смазанных картинок – гнев и обида туманили его мысли и застилали глаза. Лишь обратившийся к нему послушник несколько вернул юного принца в действительность.

– Что я могу сделать для вас, молодой господин? – вежливо заговорил монах. – Вы желаете помолиться в храме, или побеседовать с кем-то из наставников?

– Я хотел бы повидать мою матушку, Дао Байфэн, – тускло ответил юноша. Его собеседник расплылся в доброжелательной улыбке.

– Конечно, господин принц, – с радостью ответил он, сгибаясь в поклоне. – Я немедленно оповещу Юйсюйскую Святую. Подождите здесь, – разогнувшись, он поспешно двинулся вглубь храма.

Дуань Юй, невольно подивившись величавости титула своей матери, остался ждать, опираясь на створку ворот. Очень скоро, из-за другой, полуоткрытой воротины, показалась знакомая ему стройная фигура в белом, которую юноша, издав радостный возглас, тут же заключил в объятия. Женщина довольно рассмеялась.

– Все-все, Юй-эр, – похлопала она принца по спине. – Дай-ка я на тебя посмотрю, – отстранившись, она вгляделась в его лицо. Ее улыбка чуть омрачилась тенью беспокойства.

– Тебя кто-то обидел? – участливо поинтересовалась она. Дуань Юй невольно заулыбался.

– Кто бы это ни был, ты на моей стороне, верно, мама? – спросил он, повеселев. – Ты у меня прекрасна, словно бодхисаттва Гуаньинь, а значит, столь же милосердна.

– Хватит дразнить мать, негодник, – ответила Дао Байфэн с деланным возмущением. Несмотря на ее показную сердитость, веселая улыбка выдавала ее довольство лестью сына. Многие мужчины с готовностью согласились бы с юным принцем – время словно было не властно над цветущим ликом женщины, выглядящей лишь немногим старше своего восемнадцатилетнего отпрыска.

Дао Байфэн

– Пройдем-ка внутрь, и ты расскажешь мне, что у тебя случилось, – предложила она, и двинулась внутрь первой, перебросив через локоть свое оружие – буддистскую плеть из лошадиного хвоста. Дуань Юй охотно последовал за матерью.

Они устроились за столом в небольшой беседке посреди храмового двора, и юный принц поведал родительнице историю своей ссоры с новыми-старыми подругами отца. Обычная для Дуань Юя гладкость речи оставила его – слишком уж много неприятных чувств теснилось в его груди, из-за чего рассказ юноши был довольно бессвязен. Начав с утра сегодняшнего дня, и завершивших долгий путь нерадостных разговоров с дядей и сестрой, он вынужденно перескочил на ссору с Инь Шэчи, а после – на самого зятя, и его жену. После, он повинился матери в обиде, ненамеренно нанесенной Гань Баобао – мать Чжун Лин всегда была с ним сердечнее суровой Цинь Хунмянь, и Дуань Юй поневоле жалел, что высказанные обеим папиным подругам дерзкие слова обеих же и задели. Касаясь темы наложниц отца, ему пришлось рассказать о Чжун Лин, ее матери, и встрече с ними. Кое-как представив всех действующих лиц сегодняшнего скандала, он, повторяясь и путаясь в повторенном, рассказал и о самой сваре с матерями своих сестер.

Дао Байфэн слушала сына внимательно, не перебивая, и не задавая вопросов. Когда он завершил свой сбивчивый рассказ, она какое-то время молчала, не говоря ни слова. Изогнутые брови женщины сошлись к переносице, глаза чуть сузились, а полные губы сжались в тонкую линию.

– Значит, теперь он не только бегает к распутным девкам, но и тащит их в дом, – напряженно промолвила она. – А они, возомнив себя женами вельможи, оскорбляют моего ребенка. Пойдем, Юй-эр, – она резко поднялась из-за стола. – Я хочу сказать пару слов твоему отцу.

– Ты возвращаешься домой, мама? – неподдельно обрадовался Дуань Юй. – Вот здорово! Тащиться на дальние окраины города, просто чтобы повидать тебя, очень уж утомительно.

– Поговорим об этом после, сынок, – строго ответила женщина. – Сейчас, я намерена высказать Дуань Чжэнчуню все, что думаю о его поведении… и этой его новой задумке, с притаскиванием домой каждой подзаборной бродяжки, что некогда одарила его своим вниманием, – глядя на суровое выражение лица матери, юный принц невольно поежился. Многие, обманувшись хрупкой красотой Дао Байфэн, ни за что не заподозрили бы в ней опытную воительницу, при нужде не стесняющуюся пустить в ход верную плеть. Как рассудил Дуань Юй, его отцу грозила нешуточная трепка.

* * *

Слуги издали заметили возвращение жены наследного принца, и немедленно засуетились, всполошенные нежданным прибытием высокой гостьи. Несколько прислужников метнулись внутрь, сорвавшись с места, точно вспугнутые антилопы – доложить Дуань Чжэнчуню о прибытии жены. Их расторопность принесла свои плоды – у входа во дворец, Дао Байфэн с сыном встретила целая толпа. Вместе с Принцем Юга, встречать гостей вышли его царственный брат с четверкой телохранителей, и держащиеся рядом с Дуань Чжэнчунем наложницы.

– Фэнхуан-эр, дорогая моя, – светски улыбнулся наследный принц Да Ли. – Я несказанно рад тебя видеть. Мы все как раз собирались обедать. Присоединяйся – давненько у нас с тобой не было доброй застольной беседы, – Цинь Хунмянь, стоящая рядом с мужчиной, придвинулась к нему ещё ближе, так, что они коснулись плечами. Недовольно зыркнув на новоприбывшую, женщина пробормотала нечто насчёт фениксов, павлинов, и чрезмерного внимания к давно сбежавшей жене[2].

– Это они, Юй-эр? Женщины, оскорбившие тебя? – строго вопросила Дао Байфэн, не обратив внимания на слова мужа. Дуань Юй с небольшой задержкой кивнул.

Глядя на напряжённых наложниц отца, на него самого, прячущего тоску за маской радушия, и на мать, с трудом сдерживающую ярость, юный принц ощутил жгучую неловкость. Ему подумалось, что, ведомый обидой, он невольно стал причиной ссоры много более неприятной, чем его перебранка с отцовскими подругами. Как бы то ни было, сейчас, пред лицом разъяренной матери, Дуань Юй мало что мог сделать для предотвращения свары.

– Я требую, чтобы ты немедленно повелел всыпать своим девкам палок, Чжэнчунь, – холодно произнесла Дао Байфэн. – Два десятка каждой хватит – это должно научить их почтению к царской крови. После этого, деверь, – повернулась она к Дуань Чжэнмину, – я вынуждена просить тебя изгнать этих распутниц из нашего царства. Пусть возвращаются в Сун, или где там их отыскал мой блудливый муженёк, и вмешиваются в дела каких-нибудь других семей.

– Юй-эр, оставь нас, будь добр, – попросил юношу его отец. – Я не хочу, чтобы ты слушал подобное. Пожалуйста, сын, – виновато улыбнулся он, видя колебания юного принца.

Тот заторможенно кивнул, и двинулся прочь. Он не ушел далеко – любопытство было одним из тех пороков Дуань Юя, которым он совершенно не мог противиться. Укрывшись за растущим неподалеку кряжистым дубом, он вслушался в беседу родителей.

– Фэнхуан-эр, – успокаивающим тоном говорил его отец. – Сын наверняка рассказал тебе многое, и я вижу, что рассказ не был приятным. Я не сомневаюсь в его искренности, но прошу, послушай и меня: сегодня, у Юй-эра выдался тяжёлый день, и обида могла говорить в нем громче уважения к старшим. Хунмянь совершила ошибку, беседуя с ним, и готова извиниться. Быть может, лучше будет не рубить сплеча, а вместе поговорить о случившемся, и разобраться во всем без дальнейших ссор?

– Я и не думала ни с кем ссориться, муж, – бесстрастно ответила женщина. – Хозяйка не ссорится со служанками. Мы можем поговорить, пока твои девки получают заслуженные палочные удары.

– Не слишком ли много ты себе позволяешь, как для сбежавшей жены? – напряжённо проговорила Цинь Хунмянь. Подобравшаяся и настороженная, она выглядела готовым к прыжку хищником.

– Ты не вправе заговаривать со мной, грязная простолюдинка, – прошипела Дао Байфэн. Ее красивое лицо исказилось в гримасе неподдельной ярости. – Знай свое место, ты, безродная потаскуха, и помалкивай, когда разговаривают законные муж и жена.

– Мое место – рядом с Чжэнчунем, – не растерялась Цинь Хунмянь. Жёсткая отповедь соперницы, как ни странно, успокоила женщину. – Ты, как я знаю, тоже нашла свое – в монастыре. Почему бы тебе не вернуться туда? Твой сын – взрослый мужчина. Все недоразумения между нами мы с Юй-эром решим и без тебя, – бросив на собеседницу насмешливый взгляд, она спокойно добавила:

– По-семейному.

– Ты, я вижу, загордилась оттого, что мой муж делит с тобой постель, – Дао Байфэн за малым не кипела от злости. – Не обольщайся – таких, как ты, у него многие сотни. Ты – не первая, и далеко не последняя.

– Тебе-то что за дело до постельных упражнений давно брошенного мужа? – рядом с пышущей раздражением соперницей, Цинь Хунмянь выглядела воплощением спокойствия. Она внезапно повернулась к стоящей рядом сестре по оружию, и безмятежно заговорила с ней. – Помнишь тот день, когда я и дети застали тебя с Чжэнчунем, Баобао? Ты ещё назвала меня завистницей. Похоже, мне, с моей тогдашней завистью, далеко до этой вот знатной дамы, – она небрежно кивнула в сторону Дао Байфэн.

– Ну все, – прошипела та, сбрасывая лошадиный хвост плети со сгиба локтя. – Мое терпение не бесконечно. Незачем ждать слуг – я накажу тебя сама.

– Накажешь, изнеженная домашняя девочка? – насмешливо приподняла бровь ее собеседница. – Ладно. Раз уж ты так напрашиваешься на трепку, не вини меня… за невежливость, – она привычным движением освободила клинки от ножен.

– Хунмянь! Фэнхуан-эр! – повысил голос Дуань Чжэнчунь, все это время с обречённым видом наблюдавший за перепалкой женщин. – Не нужно устраивать драку! Постесняйтесь хотя бы государя! – он обернулся к брату, который с отсутствующим видом разглядывал виднеющиеся вдали городские крыши. В глазах Дуань Чжэнмина на мгновение мелькнула тень насмешки.

– Я – все ещё подданная Сун, – откликнулась Цинь Хунмянь. – Я уважаю твоего брата, и не против оказать ему услугу, но не я – зачинщица этой ссоры.

– О, к моему дражайшему деверю у меня также найдутся вопросы, – зло процедила Дао Байфэн. – Но они подождут. Для начала, я заберу дерзкий язык этой дрянной девки, – ее плеть взметнулась, целя в лицо Цинь Хунмянь.

Та была готова к удару, но все же не сумела его избежать – на ее уход в сторону, Дао Байфэн резко дернула плеть следом, а при попытке противницы отклониться назад, позволила рукояти своего оружия скользнуть в пальцах чуть вперёд. Кончики волос лошадиного хвоста хлестнули Цинь Хунмянь по лицу, и та, морщась и жмуря глаза, отступила назад. Дао Байфэн бросилась было следом, но вынужденно затормозила, остановленная сверкнувшим совсем близко мечом Гань Баобао.