Текст книги "Восемь Драконов и Серебряная Змея (СИ)"

Автор книги: Yevhen Chepurnyy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 62 страниц)

– Пока что, у нас нет ничего против Мужунов, кроме подозрений, – встрял Инь Шэчи. Он настолько увлекся загадкой таинственной смерти монаха, что без сомнений перебил старшего по возрасту, и много более старшего по общественному положению человека. Тот, впрочем, не обратил внимания, с любопытством слушая юношу. – Как говорил уважаемый наставник, искусства Шаолиня попали во многие руки. Применение именно Кулака Веды может быть совпадением. К тому же, зачем Мужун Фу убивать одного из высокопоставленных буддийских монахов? Шаолинь редко вмешивается в дела, происходящие на реках и озёрах, и вряд ли мог перейти дорогу Мужунам. Разве что… – он озадаченно умолк.

– Что? – не выдержал Дуань Чжэнчунь. – Договаривай, зять, будь так добр.

– У меня тоже найдется для вас странная история с участием Мужун Фу, – ответил юноша. – Не знаю, насколько она важна для сегодняшнего дела, но одно достоверно – наставник Сюаньбэй также был к ней причастен.

Он поведал присутствующим о своем участии в отражении нападения киданей, о Мужун Фу, пришедшем в Яньмыньгуань под маской неизвестного юноши, и о своем невольном раскрытии личности наследника семейства из Гусу.

– Если уж Мужун Фу и мог затаить зло на кого-то из-за этого случая, то разве что на меня, – закончил он свой рассказ. – Уважаемый Сюаньбэй был одним из многих славных героев, отбивших вторжение, но с Мужун Фу никак не сталкивался.

– Ясно одно – наследник Мужунов точно нечист на руку, – решительно промолвил Дуань Чжэнчунь. – Он пытался помочь киданям… ведь помочь же? – он с сомнением посмотрел на брата.

– Воинам Сун он точно помешал, – ответил тот. – Из-за его действий, то дело окончилось кровавее, чем должно было.

– Вот! – довольно воскликнул наследный принц. – Мужун Фу замешан в неких подозрительных делах. Может статься, и в убийстве Сюаньбэя он тоже замешан.

– Вижу, ты уже неравнодушен к этому происшествию, младший брат, – спокойно ответил правитель Да Ли. – Это хорошо. Слушай мое повеление: ты немедленно отправишься в монастырь Шэньцзе, и лично расследуешь убийство наставника Сюаньбэя. Шаолинь – одно из влиятельнейших сообществ Поднебесной, а Сюаньбэй был одним из семи его высокопоставленных монахов, каждый из которых – воитель огромной силы. Это дело слишком серьезно, чтобы пускать его на самотек.

– Но… я… – стушевался Дуань Чжэнчунь. – Я же не знаток сыскного дела, брат. И потом, у меня… – он замялся, – множество забот…

– И обе эти заботы – госпожу Цинь и госпожу Гань, – ты оставишь здесь, – непреклонным тоном потребовал Дуань Чжэнмин. – Во избежание ненужных отвлечений. Довольно тебе проводить дни в праздности, утехах с наложницами, и совращении придворных дам моей жены, – уши шаолиньских монахов заметно покраснели от этой прямоты государя Да Ли. – Пора бы и тебе сделать что-нибудь для родного царства.

– Может, ты хотя бы разрешишь мне взять с собой детей? – просительно взглянул на брата наследный принц. – Юй-эру не помешало бы поднабраться опыта, Лин-эр – непоседа, Цин-эр многое повидала, а ее муж – не по годам проницателен. Их помощь могла бы мне пригодиться.

– Зная тебя, ты скинешь все дела на них, а сам сбежишь, прямиком в объятия очередной любовницы, – строго глянул на него государь. Дуань Чжэнчунь, тяжело вздохнув, понурился – брат был твердо намерен нагрузить работой именно его, а не кого-либо другого.

– Нет, ты займешься этим делом сам, и немедленно, – не терпящим возражений тоном продолжил Дуань Чжэнмин. – Отправляйся сейчас же. Я извещу всех, кого следует, о твоем отсутствии, и его причинах.

– Повинуюсь, мой царственный брат, – с нескрываемым унынием пробормотал Принц Юга. Коротко поклонившись, он двинулся к выходу.

– Если вы не устали, уважаемые гости, вам было бы уместно последовать за моим младшим братом, – обратился правитель к юным монахам. – Так, вы сможете помочь расследованию убийства вашего старшего товарища, – те дружно отвесили низкий поклон, и поспешно вышли.

– Раз уж вы успешно разобрались с этим происшествием, государь, не хотите ли вернуться к отдыху и развлечениям? – промолвил Хуанмэй, с намеком глядя на доску с незаконченной игрой.

– Я не могу надолго отрываться от дел, – с каменным лицом высказался Дуань Чжэнмин. – Мне надлежит вернуться к заботам царства. Ты хотел сыграть с победителем, Шэчи? Уступаю тебе право завершить игру от моего имени, – он коротко кивнул юноше, и двинулся вглубь дворца. Инь Шэчи и монах переглянулись, обменявшись понимающими улыбками, и уселись за игровую доску.

– Приступим, наставник? – потер ладони юноша. – Учтите, я не намерен уважать вашу старость, и поддаваться. К тому же, я просто обязан отомстить за дядю моей жены.

– Этот старик еще может показать молодежи пару трюков, – весело улыбнулся Хуанмэй. – Твой ход, Шэчи.

* * *

Инь Шэчи не спеша шагал по дворцовому саду, задумчиво любуясь ухоженными цветочными клумбами. Их противостояние с Хуанмэем так и не выявило окончательного победителя – в первой игре, находящийся в заведомо проигрышном положении Шэчи закономерно уступил настоятелю храма Няньхуа, но следующие две с блеском выиграл. Монах, покряхтев, уговорил юношу сыграть ещё, и успешно отквитал одну победу. Как признался настоятель Няньхуа, облавные шашки были одной из его давних страстей, которую старый монах так и не сумел отпустить. Пожелав Хуанмэю успешно избавиться от этой преграды на пути к нирване, а после, непоследовательно предложив как-нибудь сыграть ещё, Инь Шэчи простился с монахом, и двинулся в их с женой комнату, намереваясь провести остаток дня с Ваньцин. Он нарочно отправился в нужное ему крыло дворца через сад – утомленному разуму юноши требовалось расслабиться, и созерцание красот природы, заключённых в оправу клумб и посадок, могло прекрасно этому помочь.

Заинтересовавшись рядами ровно остриженных кустов живой изгороди, Инь Шэчи остановился, намереваясь рассмотреть их поближе, и краем глаза уловил неясное движение на вершине стены, окружающей дворцовый парк. К удивлению юноши, он узнал непрошенного гостя, едва его разглядев – дворец Принца Юга посетил не кто иной, как Юнь Чжунхэ, младший из Четверых Злодеев, известный под прозвищем Злейший из Людей. Бросаясь следом за вторженцем, Инь Шэчи припомнил рассказ Дуань Юя, в котором давний враг попытался похитить его новообретенную свояченицу. Он рассудил, что негодяй в черном не оставил намерения причинить вред Чжун Лин, и, узнав о месте ее обитания, пришел попытаться снова.

– Эй, ты, дурень с засохшей куриной лапой! – весело завопил Шэчи, гонясь за Юнь Чжунхэ. – Так и не выстирал свою одежду? Верно, ты ещё глупее, чем я думал – даже после того, как умные люди указали тебе на ошибки, ты упорствуешь в них! Или копьё уважаемого Янь Ли вселило в тебя столько страха, что все остальное вылетело из твоей дурной головы, оставив позади лишь похоть? Попытай лучше счастья в весёлых домах, да не забудь как следует напоить выбранную девку – вонь от твоего тряпья отпугнёт даже самых невзыскательных!

Парень в черном остановился, и медленно обернулся, крепко сжимая свое оружие, и злобно скалясь. Его лицо знакомо налилось кровью, пылая искренним бешенством – Злейший из Людей явно не забыл ни давней обиды, ни ускользнувшего от возмездия обидчика.

– Подумать только, – выдавил он сквозь зубы. – Сегодня, я не только похищу красавицу, чьих объятий так долго желал, но и поквитаюсь с тобой, гадкий мальчишка. Ты, не иначе, ищешь смерти; иди сюда, и найдешь ее быстро. Обещаю, ты будешь истекать кровью не больше часа, – он хрипло рассмеялся.

– Ты, верно, говоришь о моей свояченице, Чжун Лин, – безмятежно ответил Шэчи. Этим утром, он оставил меч в своей комнате, но собственная безоружность ничуть не волновала юношу. Не прекращая разговора, он легко отломил крепкую ветвь от ближайшего дерева, и в несколько небрежных движений избавил ее от лишних прутьев.

– Сестрица Лин ещё не нашла спутника жизни, но вряд ли она захочет обнимать смердящего уродца, вроде тебя, даже под страхом смерти, – он на пробу взмахнул получившейся дубинкой, и остался доволен – для задуманной трепки, ее должно было хватить.

– Маленький трусишка вздумал сразиться со мной? – глумливо осклабился Юнь Чжунхэ. – Да ты, видно, рехнулся от страха. Даже жаль – безумцы не так смешно орут, когда я вытягиваю их потроха наружу, – он продолжительно облизнулся, не прекращая ухмыляться. Шэчи брезгливо поморщился.

– До чего же ты мерзок, Худший Среди Курей и Гусей[1], – нарочито серьезно промолвил он, заставив злодея в черном вновь полыхнуть яростью. – Ничего. Я выбью из тебя не только дурные мысли о чужих родственницах, но и избыток злобы, – и он немедленно бросился на врага, замахиваясь своим неказистым оружием.

Юнь Чжунхэ встретил его, презрительно скаля зубы, и с ленцой поднимая свой жезл, но стоило Шэчи достичь своего противника, тот вмиг обрёл всю возможную серьезность – юноша налетел на Злейшего из Людей бурным ураганом, осыпая его множеством быстрых атак. Отхватив несколько тяжёлых ударов дубинкой, Юнь Чжунхэ вынужденно начал отступать, уходя в глухую защиту.

– Ты где так… навострился… биться на палках… гадкий юнец? – сдавленно проговорил он, кое-как отбиваясь от стремительного натиска Инь Шэчи. Его короткий жезл едва успевал за выписывающей замысловатые петли дубинкой юноши.

– Скажу, если поклонишься мне земно, и назовешь дедушкой, – весело бросил тот. Шэчи ничуть не устал от этого скоротечного наскока – его меридианы лишь начинали разгонять потоки ци, постепенно наполняя тело юноши силой.

Злодей в черном яростно заскрипел зубами, и удвоил напор, изо всех сил пытаясь достать смеющегося над ним противника. Юноша, весело улыбаясь, внезапно ускользнул от очередного взмаха птицелапого жезла быстрым движением. Крутанувшись волчком, он оказался за спиной рассвирепевшего врага, и с оттяжкой хлестнул его палкой пониже спины. Юнь Чжунхэ взвыл в приступе лютой злобы, и ринулся на Шэчи, размахивая жезлом с такой скоростью, что тот словно превратился в черную, отблескивающую металлом тучу.

Инь Шэчи беззаботно рассмеялся, легко уклоняясь от этой быстрой, но беспорядочной атаки. Его ответный тычок прошел под вражеским оружием, и врезался Юнь Чжунхэ под дых; парень в черном словно натолкнулся на каменную стену, резко остановившись, и судорожно хватая воздух ртом. Шэчи продолжил свою атаку размашистым ударом по лицу, от которого щека Злейшего из Людей лопнула перезрелой сливой. Злодей в черном заревел диким зверем, вслепую махая оружием. Отступив при помощи техники шагов, Шэчи спокойно ждал, стоя поодаль, и с улыбкой наблюдая за бессильным бешенством врага.

Едва лишь Юнь Чжунхэ оправился от боли и злости, и поднял к лицу свободную руку, чтобы утереть кровь, прозвучал едва слышный хлопок, короткий свист вспорол воздух, и в тыльную сторону ладони злодея вонзилась тонкая стальная стрелка. Случилось то, что обязано было случиться рано или поздно – один из многих обитателей дворца Дуань Чжэнчуня вмешался в этот странный поединок. Злейший из Людей тонко вскрикнул, выдернул уязвивший его снаряд из раны, и зажал пробитую ладонь подмышкой, пачкая черную одежду темными потеками крови.

– Это ты, любимая жена? – громко спросил Инь Шэчи. – Или здесь ее уважаемая матушка?

– Ты зачем оставил меч в спальне, дурень? – раздался голос Му Ваньцин, исполненный раздражения пополам с беспокойством. – Что, если бы этот мерзавец оказался сильнее, или к нему пришла подмога? – девушка приземлилась рядом с Шэчи, выходя из длинного прыжка. Как заметил юноша, техника шагов, используемая его женой, была на редкость тихой; вот и сейчас, Ваньцин удалось подобраться к сражающимся без единого звука.

– Тогда, я бежал бы ко дворцу быстрее ветра, вопя во все горло, – весело ответил Инь Шэчи. – Познакомься, жена моя, это – Юнь Чжунхэ, похотливый глупец, и нелепейший из злодеев Поднебесной.

– Скоро, он станет мертвым злодеем, – Му Ваньцин равнодушно смерила взглядом баюкающего раненую руку парня в черном. – Яд на моем тайном оружии убивает за какие-то несколько минут.

Встрепенувшись на эти слова, Злейший из Людей повёл себя странно – заткнув за пояс свой жезл, он выхватил длинный нож, и рубанул себя по левому запястью. Не обращая внимания на хлещущую во все стороны кровь, он рубил снова и снова, грязно ругаясь и обливаясь слезами, пока пораженная ядом кисть руки не упала, мертвая и бездвижная, на утоптанную землю садовой тропинки. Оставляя за собой кровавый след, Юнь Чжунхэ бросился прочь, вопя на ходу:

– За мою руку, я отомщу тебе сторицей, мерзкая ведьма! Я надругаюсь над тобой, а после – медленно выпотрошу тебя, и надругаюсь над твоим трупом!

– Беги-беги, ничтожество, – прокричал ему вслед Инь Шэчи. – Когда мы встретимся в следующий раз, ты окончательно войдёшь в историю! В историю секты Сяояо, как мелкая и незначительная победа ее наследника!

– Думаешь, этот трус всерьез намерен отомстить нам? – рассеянно спросила Ваньцин, оглядывая залитую кровью землю, и скрюченные белые пальцы отрубленной руки Юнь Чжунхэ.

– Что бы он ни собирался делать, я прикончу его, попадись он мне снова, – безразлично пожал плечами Шэчи, отбрасывая в сторону свою дубинку, порядком измочаленную о Злейшего из Людей. – Его оружие – неудобно и неуклюже, и годится лишь для запугивания безобидных крестьян, а боевое искусство – немногим лучше, чем у трехногой кошки. Даже простой палкой, я отколотил его, словно прачка – мокрое белье.

– У него есть трое старших, известных своими силой и умением, – серьезно предупредила Му Ваньцин, словно невзначай придвигаясь ближе к мужу. Тот с готовностью обнял ее за плечи.

– Давай забудем покамест об этом глупце и его дружках, жена моя, – попросил он. – Вчера, братец Юй показал мне винный погреб вашего отца. Думаю, господин принц не будет сильно горевать, если мы позаимствуем оттуда кувшинчик «западного феникса» – отпраздновать нашу невеликую, но все же победу.

– Конечно, не будет, – чуть повеселела девушка. – Папа щедр ко всем своим детям. Веди, муж мой, – она накрыла ладонью руку юноши на своем плече, и сжала её, немного крепче, чем требовалось – волнение за Шэчи, безоружным сошедшегося в поединке с опасным врагом, не спешило покидать ее.

Молодая пара повернулась в сторону дворца, и наткнулась на Дуань Юя, замершего каменной статуей. Юный принц неотрывно пялился на Инь Шэчи, с неверием и растерянностью в глазах.

– И ты здесь, братец Юй, – приподнял брови Шэчи. – Если хочешь принять участие в праздновании победы над Злейшим из Людей, давай встретимся завтра – сейчас, я жажду уделить немного внимания моей любимой жене, – он улыбнулся и с намеком подмигнул.

Дуань Юй отрешённо кивнул на слова юноши, так и не двинувшись с места. Когда Шэчи и Ваньцин ушли, он какое-то время безмолвно смотрел им вслед. Его губы обиженно подрагивали, глаза блестели влагой, а лицо искривилось в гримасе сильнейшего сожаления.

– Секта Сяояо, – горько прошептал он. – На мне долг жизни, обязывающий отнимать чужие. Зачем только я изучил то проклятое искусство?

Примечания

[1] Простенький каламбур. Прозвище Юнь Чжунхэ – Злейший из Людей («цюн сюн цзи э»). Два его последних иероглифа частично созвучны со словами «курица» («цзи») и «гусь» («э»).

Глава 17

Повествующая о том, как серебряная змея затеяла ссору с драконами юго-запада, и была снова вынуждена бежать

Инь Шэчи вновь поднялся ни свет ни заря, полный бодрости и жажды действия. Оставив жену досматривать сладкие утренние сны, он отловил в дворцовых коридорах одного из слуг, и попросил обеспечить себе помывку. Пока прислужники согревали воду, и наполняли большую лохань в одной из незанятых комнаток, юноша немного потренировался с мечом во дворе. После, смыв трудовой пот, он заскочил на дворцовую кухню, где слегка перекусил остатками ужина – грудкой запеченного фазана, мисочкой жареного с овощами риса, и свежим манговым соком. Затем, он вышел в дворцовый сад – подышать свежим воздухом, прогуляться, и поразмыслить.

Те недолгие дни, которые они с женой гостили во дворце Дуань Чжэнчуня, живо напомнили Инь Шэчи его пребывание в родительском доме – сытое, беспечное, и порядком приевшееся юноше за восемнадцать лет. Шэчи и сам не заметил, как непредсказуемая, опасная, и лишённая удобств жизнь вольного странника увлекла его, очаровав беззаботного юношу настолько, что он больше не мыслил себя без ее случайных встреч, безжалостных схваток с врагами, и меняющихся каждое утро пейзажей. Тем не менее, было в его жизни нечто, влекущее Инь Шэчи много больше любых приключений – его жена. Встретив Му Ваньцин, он был покорен ее красотой, а узнав искреннюю, бесхитростную, и добросердечную девушку получше, он еще крепче полюбил ее. Шэчи видел, как его жена восхищена своим новым окружением – не блеском и мишурой богатства, но дружбой новообретенных брата и сестры, трогательной внимательностью отца, всем сердцем желающего искупить годы своего невольного отсутствия в жизни дочери, и ворчливой заботой матери, принявшей, наконец, свое материнство. Пусть Инь Шэчи и желал вновь пуститься в странствие, он ни за что не стал бы отбирать у любимой ее только-только обретенную семью. О том, чтобы оставить Ваньцин, юноша даже и не думал – разлука с любимой казалась ему чем-то невозможным и немыслимым.

Присев на одну из садовых скамеечек, Инь Шэчи задумался о возможном и достижимом. Горы Улян располагались совсем близко от столицы Да Ли – их заснеженные пики виднелись на северо-востоке, выглядывая из-за горизонта. Он вполне мог уговорить как жену, так и ее брата с сестрой, отправиться в небольшое путешествие. В своем рассказе о пережитых на горе Улян невзгодах, Дуань Юй упомянул случайно обнаруженную им пещеру, что некогда было обитаема. Хоть юный принц и поскупился на подробности, Шэчи подозревал, что эта пещера может быть той самой, где Уя-цзы проводил время в компании соученицы. Юноша рассчитывал найти пещеру с помощью Дуань Юя, и тщательно обследовать ее в поисках следов, могущих указать на местонахождение Ли Цюшуй.

Его увлечённые раздумья прервал знакомый голос, обратившийся к нему с напряжением и громкостью, необычными для него обладателя.

– Ты – наследник секты Сяояо! – обличающие воскликнул Дуань Юй, встав перед Инь Шэчи, и указывая на него пальцем.

– Да, – согласно кивнул тот, поднимаясь со скамьи. – Мне как-то не довелось представиться тебе полным титулованием, братец. Я – третий ученик второго поколения секты Сяояо, и ее наследник. Отчего ты так взволнован этим?

– Я должен признаться тебе кое в чем, брат Шэчи, – несчастный и понурившийся, юный принц, тем не менее, говорил с отчаянной решимостью. – Недавно, я рассказывал тебе про обитаемую пещеру, что была найдена мною на горе Улян. Она находится на дне впадины, из которой обычному человеку не выбраться. Я упал в ту расщелину с горного склона, и неким образом остался невредим, но не имел возможности выбраться. Неизвестная мне благодетельница оставила в своем былом обиталище две книги боевых искусств – технику шагов, именуемую Искусство Бега по Волнам, и Искусство Северной Тьмы, могущественную технику развития. Изучив их, я сумел покинуть мое невольное узилище, избежав медленной смерти от голода, но вместе с тем, принял на себя назначенный моей благодетельницей долг… – он замялся, виновато глядя на растерянного Шэчи. Тяжело вздохнув, он все же закончил:

– Этот долг – убивать всех членов секты Сяояо, что я встречу.

– Постой-ка, – поднял ладонь Инь Шэчи. В его голосе зазвучал зимний холод. – Постой. Ты хочешь сказать мне, что найдя старый дом моего учителя и его соученицы, ты отыскал в нем знания моей секты. Знания могущественные и тайные, из тех, что позволено изучать лишь главе. И ты изучил их, чтобы взойти на горный склон?

– Высокий и отвесный склон, – с виноватым видом вставил Дуань Юй.

– Горный склон, – с отсутствующим видом повторил Шэчи. – А теперь, украв знания моей секты, ты намерен убить меня из-за них?

– Я вовсе не хочу тебя убивать, брат Шэчи, – запротестовал Дуань Юй. – Должна быть возможность все исправить без ненужных свар. Что, если ты покинешь свою секту? Она учинила обиду моей благодетельнице, обиду столь великую, что та жаждет смерти всех учеников Сяояо. Ты же – честный и справедливый юноша. Зачем тебе оставаться в рядах злодеев?

– Оскорбление моей секты – малая безделица в сравнении с другими твоими проступками, – тяжело вымолвил Инь Шэчи. – Мой учитель спас мне жизнь, и одарил силой и знаниями. Я никогда не предам его. Худший из врагов учителя, а значит, и моих врагов – его бывший ученик, предатель и вор. Ты же, Дуань Юй, став вором, предлагаешь мне стать предателем, – он с кривой улыбкой покачал головой. – Я был много лучшего мнения о брате моей жены.

– Я вовсе не вор, – оскорбился юный принц. – Я использовал в дело давно брошенное. И я вовсе не толкаю тебя на предательство, а хочу разрешить наш спор наилучшим для всех образом. Что, если ты, как наследник секты Сяояо, принесешь извинения за своих братьев перед статуей моей благодетельницы, и земно поклонишься ей? – дружелюбно предложил он. Его собеседник молчал, и улыбка Дуань Юя медленно блекла под его жёстким взглядом.

– Давно брошенное, – кивнул Шэчи. – Как хозяева бросают свое имущество, выйдя за дверь. Отличное оправдание для вора. У меня нет с тобой споров, Дуань Юй – это ты приходишь ко мне, оскорбляешь мою секту, признаешься в преступлениях против нее, и высказываешь намерение убить меня. Что я должен думать о подобном, а, шурин?

– Вовсе не то, что думаешь сейчас, – обиженно ответил юный принц. – Я хочу помочь нам обоим, а ты выдумываешь невесть что. Вместо того, чтобы повести себя, как мой друг и родственник, ты бросаешься беспочвенными обвинениями. Неужто секты и титулы для тебя важнее семьи?

– Моя семья – фамилия Инь! – рявкнул Шэчи ему в лицо. – За десятки поколений, ни один из нас не запятнал себя воровством, предательством, либо же убийством невиновных! Даже влача жалкое существование бедняков при вэйской и цзиньской династиях, мои предки не опускались до краж! Моя семья – мудрец Уя-цзы, спасший меня от верной смерти, и хотевший ценой своей жизни сделать меня сильнее! Какими бы лживыми обвинениями ты ни бросался, тебе не удастся опорочить его доброе имя! Моя семья – Му Ваньцин, но никак не ее негодный братец, скрывавший, словно змея в траве, свою натуру вора и подлеца! – он умолк, сверля юного принца бешеным взглядом. Тот невольно попятился под напором этих яростных обвинений.

– У меня также есть идея, как разрешить наш спор без причинения вреда, – успокоившись, холодно отчеканил Инь Шэчи. – Ты немедленно забудешь украденные тобой знания моей секты. Мне известна целительская техника, что при использовании угнетает меридианы практика. Ты изучишь ее. Затем, мы с тобой отправимся в город, и ты будешь лечить всех встреченных болящих, пока украденное искусство не исчезнет из твоего тела без следа, – он с отсутствующим видом погладил рукоять меча, бывшего при нём с самого утра – вчера, жена упросила Шэчи всюду носить оружие.

– Я… я не собираюсь этого делать, – опомнился Дуань Юй. В его глазах начала разгораться злость, понемногу вытесняя испуг и вину. – Как бы то ни было, долг перед Небесной Сестрицей… то есть, неизвестной мне благодетельницей, не исчезнет, забудь я ее науку – она уже спасла мою жизнь. Не кажется ли тебе, что ты слишком многого от меня требуешь, зять? Ты хочешь, чтобы я искалечил себя в угоду твоей секте, в древние времена совершившей злодейство. Вижу, твоя честность – лишь видимость, – он подбоченился, упрямо сдвинув брови.

– Ты забудешь украденные знания, так или иначе, – равнодушно ответил Инь Шэчи. – Если ты не хочешь сделать это добром, есть и другой способ. Я давно изучаю строение меридианов и акупунктурных точек по руководству, написанному моим старшим. Разрушить источник человека и выжечь его энергетические жилы довольно просто – нужен лишь сильный выплеск чужой ци, направленный в точку даньтянь. Используя технику Ладони Сяояо, я легко избавлю тебя и от краденых знаний, и от возможности воровать навыки других сект. Разве это не хороший выход? – он искривил губы в безразличной улыбке. – Стой спокойно, шурин, иначе будет больно.

– Ты… ты… не подходи! – вскрикнул Дуань Юй, пятясь назад. – Я, если ты забыл, изучил Искусство Северной Тьмы. Вздумаешь причинить мне вред, и сам избавишься от лишней ци! – вокруг его поднятых ладоней заструилось призрачное марево.

– Ты угрожаешь мне, – с расстановкой произнес Инь Шэчи. Холодная улыбка рассекла его лицо сабельным изгибом. – Угрожаешь техникой, украденной у моей же секты. Воистину, новорожденные телята не боятся тигров.

– Ещё неясно, кто из нас теленок, а кто тигр, – оскорбленно ответил Дуань Юй. – Ты старше меня на считанные дни. Видать, сила ударила тебе в голову, заставляя вести себя, точно разбойник с большой дороги. Уничтожив твое развитие, я совершу доброе дело, – удовлетворенно кивнув своим рассуждениям, он бросился на Шэчи, применяя технику шагов.

Тот и не пошевелился, лишь в самый последний момент отшагнув в сторону, и резко выбросив вперед кулак, на который Дуань Юй и налетел грудью, со всей немалой скоростью, сообщенной ему техникой Бега по Волнам. Юный принц сдавленно засипел, и повалился наземь, мелко дыша и кривясь от боли. Инь Шэчи присел рядом, лениво уклонился от скрюченных пальцев Дуань Юя, пылающих прозрачным огнем Искусства Северной Тьмы, и точными движениями вогнал пальцы в три акупунктурные точки юного принца – чжоужун, даньтянь, и тяньци. Шэчи не владел пальцевыми техниками, но его знаний и силы было достаточно, чтобы парализовать неопытного воина воздействием на важнейшие узлы меридианов. Дуань Юй, издав три болезненных вскрика, бессильно обмяк, и лишь глаза его жалобно моргали, пытаясь поймать взгляд Инь Шэчи. Тот не обращал на потуги шурина никакого внимания – юноша был твердо намерен исполнить долг наследника Сяояо, и примерно наказать вора, вздумавшего, к тому же, оскорблять его секту. Он примерился было к животу юного принца, сосредотачивая ци для одного точного выброса, как раскаленно-ледяной укол убийственного намерения заставил его подхватиться на ноги, и рвануть меч из ножен. В следующий миг он вынужденно попятился, быстрыми взмахами клинка отражая сияющие стрелы пальцевых техник, посыпавшихся на него частым градом.

– Прекратить сейчас же! – голос Дуань Чжэнмина, казалось, прогремел на весь сад. – Что ты творишь, Шэчи⁈ О чем бы вы ни повздорили с Юй-эром, ты не вправе калечить его! – прекратив атаку, государь Да Ли приземлился рядом с племянником, и встал между ним и юным воителем. Ноздри правителя подергивались в частом дыхании, а лицо застыло маской праведного гнева.

– Не вправе ли? – приподнял бровь Инь Шэчи. Его меч, все так же обнаженный, указывал на лежащего юношу и его дядю, а в голосе, спокойном и бесстрастном, звучало нарастающее раздражение. – Семейство Дуань гордится своими ханьскими корнями, и связями с вольными странниками Поднебесной. Скажи мне, государь, какое наказание, по неписанным правилам вольных братств, полагается вору, присвоившему тайные знания чужой секты?

– Юй-эр – не вор, – непреклонно заявил Дуань Чжэнмин. – Успокойся, убери оружие, и объясни мне все с самого начала. Я честно и беспристрастно рассужу любую вашу ссору.

– Мне нет нужды что-то объяснять, – холодно бросил Шэчи. – Спроси своего племянника сам. Спроси его и о том, как он угрожал мне смертью из-за моей принадлежности к секте Сяояо, – он с нарочитой неспешностью вложил меч в ножны, и скрестил руки на груди, с ожиданием глядя на правителя Да Ли.

Дуань Чжэнмин наклонился над юным принцем, и осторожными касаниями пальцев вернул тому способность двигаться. Дуань Юй медленно поднялся на ноги, охая и неловко опираясь на руку дяди.

– Что ты натворил, Юй-эр? – недовольно спросил его государь Да Ли. – Из-за чего вы поссорились с Шэчи?

– Я-то ничего не натворил, дядюшка, – обиженно отозвался принц. – А вот мой зять едва меня не искалечил, да еще и избил. Синяк точно будет, – он с недовольной миной потер грудь, и скривился от боли.

– Прекрати вилять, и расскажи все с самого начала, – построжел правитель. – Отчего Шэчи говорит, что ты украл знания его секты? И что это за слова о смертельных угрозах? Отвечай немедленно!

– Я ничего не крал, и никому не угрожал, – насупился Дуань Юй. – А дело вот в чем…

Путанно и сбивчиво, то и дело отвлекаясь на бессвязные обвинения в сторону Инь Шэчи, он пересказал дяде историю своего изучения техник секты Сяояо, и невольно принятого долга перед неведомой девой, обитавшей в пещере на горе Улян. С каждым его словом Дуань Чжэнмин мрачнел все больше, уже не напоминая обликом статую воинственного Бодхидхармы[1]. В быстрых взглядах, бросаемых им на мужа племянницы, виднелось все больше стыда.

– Вместо того, чтобы разрешить нашу ссору полюбовно, Инь Шэчи начал грозить мне увечьями, – закончил свой рассказ Дуань Юй. – Мне пришлось защищаться. Я хотел применить к нему Искусство Северной Тьмы, но, – юный принц, скривившись, вновь потер грудь, – он избил меня.

– Ты еще и напал на него первым, – устало протянул правитель. – Юй-эр, Юй-эр… чем встревать в такие истории, лучше бы ты перенял от своего отца чрезмерную любовь к женщинам, и бегал от разозленных папаш и мужьев в зеленых шапках. Ты хоть понимаешь, насколько твои безрассудные выходки опозорили семью?

– Но, дядюшка, я вовсе не… – оскорбленно протянул юный принц.

– Помолчи, глупый мальчишка, – раздраженно оборвал его Дуань Чжэнмин. – Не в твоем положении спорить и возражать, – тяжело вздохнув, он повернулся к бесстрастно наблюдающему за ними юноше.

– Инь Шэчи, – мрачно промолвил он. – Мой племянник виноват перед тобой и твоей сектой, но свои проступки он совершил из опрометчивости и юношеского незнания. Прошу, не держи на него обид, и прими мои извинения и поклон, от его имени, – он поднес было к груди сомкнутые ладонь и кулак, намереваясь поклониться, но был остановлен словами Инь Шэчи.

– Нет, государь, – ровным тоном произнес он. – Я не могу принять ни твоих извинений, ни поклона. Из-за козней предателей, моя секта стоит на грани уничтожения. Мой учитель – увечный старец, не могущий и двинуться без чужой помощи. Мои младшие и соученик вынуждены скрываться, боясь за свою жизнь. Сокровища и знания моей секты разграблены и утеряны. Все, что у нее осталось – ее доброе имя, – вперившись в правителя жестким взглядом, он твердо закончил:

– И я никому не позволю порочить его, даже родне моей любимой жены. Дуань Юй обязан забыть украденные искусства, и принять справедливое наказание, – недовольно скривившись, он добавил: