Текст книги "Восемь Драконов и Серебряная Змея (СИ)"

Автор книги: Yevhen Chepurnyy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 62 страниц)

– С моей помощью, войско Сун падет перед Ляо, словно стена из соломы от сильного порыва ветра. Но эту помощь я окажу, только если мы придем к соглашению.

– Я слушаю тебя, Мужун Фу, – подался вперёд Улубэй. – Чего ты хочешь от моего государя?

– Хэбэйский город Тяньцзинь и его окрестности, – не стал тянуть тот. – Право позвать к себе племя сяньбэй, бывших жителей Янь, что обитают сейчас среди киданей. Признание нерушимости границ обновленного царства Янь, сроком на век. Все это – в обмен на беззащитные сунские земли, много более ценные, чем незначительный городишко, и несколько тысяч строптивых подданных.

– Договор о вечной нерушимости границ твоего царства? – удивлённо усмехнулся кидань. – Не многого ли ты просишь, Мужун Фу? Может, обойдёмся полусотней лет? На твой век хватит, – он хрипло засмеялся.

– Вы, кажется, не понимаете всей полноты моих возможностей, господин посол, – медленно заговорил наследник семьи Мужун, пристально глядя в глаза ляосца. – Моим приказам подчиняется Клан Нищих, и его глава, Цяо Фэн. Тот самый Цяо Фэн, что чуть ли не в одиночку остановил оба прошлых вторжения киданей. В моих силах услать его так далеко от поля битвы, что гонцы с вестью о поражении поспеют к нему недели спустя.

– От лица императора Даоцзуна, я могу пообещать тебе все запрошенное, Мужун Фу, – быстро проговорил Улубэй, изменившись в лице. – Нужно лишь договориться о размерах выделенной тебе земли.

– Западное Ся не сможет принять участие в войне, – присоединился к беседе Жэньюн. – Войска не готовы к полноценному вторжению в Сун, а наш лучший генерал недавно подвергся опале – в мирное время, он умудрился потерять две сотни отборных солдат, ничего не приобретя взамен. Но вы были правы, говоря, что обсуждаемое дело коснется и нас. Государь Цзинцзун намного охотнее согласится выдать свою дочь за правителя соседнего царства, чем за наследника павшей династии. Западное Ся готово подписать с новым царством Янь договор о союзе и нерушимости границ.

– К вашему государю, у меня также будет просьба, господин Жэньюн, – произнес Мужун Фу. Наследник яньского правящего дома заметно расслабился; его лицо, обычно спокойное, блестело довольством. – Подведите войска к сунской границе. Дайте соглядатаям Клана Нищих увидеть готовящееся вторжение. После, можете казнить грязных попрошаек, всех до единого, и возвращать солдат на военные поселения.

– Это возможно, – протянул тангутский посол. – Но вы же понимаете, господин Мужун, что подобные перемещения войск – дело сложное и затратное. Западное Ся не начнет их без должного… поощрения, – он хитро улыбнулся, оставив всю былую горделивость. Сейчас, тангут больше напоминал тороватого купца, чем государственного служащего.

– У меня найдется, чем заинтересовать государя Цзинцзуна, – благодушно ответил Мужун Фу. – В моих странствиях по провинции Хэнань, я многое узнал о расположении защищающих ее войск, их складах с провизией, вооружении, и численности. Думаю, подобные сведения стоят дорого – как бы не дороже той маленькой услуги, о которой я прошу вас, – в глазах Жэньюна загорелись алчные огоньки, и он истово закивал.

Наследник семьи Мужун ещё долго беседовал с чужеземным посланцами, и расстался с ними лишь поздней ночью. Проводив гостей из Ляо и Западной Ся, он вышел на веранду поместья, и опёрся на ее перила, с наслаждением вдыхая прохладный ночной воздух. Тихо шелестели воды Бэйсиня, отражая серебряные блики луны, мелодично стрекотали ночные сверчки, а лёгкий ветерок колыхал ветви плакучих ив, придавая их кронам сходство с развевающимися женскими волосами, но красоты природы проходили мимо внимания Мужун Фу, не задерживаясь в нем ни на миг. Душа молодого мужчины пела от радости – цель его семьи, к которой Мужуны шли поколениями, была так близко, что, казалось, протяни только руку, и коснешься ее.

Примечания

[1] Змеиные волосы и лошадиные рога – поговорка-чэнъюй, означающая небывальщину.

[2] Иероглиф «фу», имя Мужун Фу, переводится как «восстановление». Именуя сына этим словом, Мужун Бо имел в виду восстановление царства Янь.

[3] Ловить рыбу в древесной кроне – поговорка-чэнъюй, означающая занятие, заведомо обреченное на провал.

[4] В один шаг достичь неба – поговорка-чэнъюй, означающая быстрое завершение некоей сложной работы.

Глава 49

Рассказывающая о жестокости и беспощадности драконов и демонов

Сегодня, прогулочная лодка, принадлежащая семье Мужун, сидела глубже обычного – ее деревянные борта выглядывали из воды на какую-то пядь. По счастью, погода стояла безветренная, и ни единой волны не тревожило зеркальную гладь озера Тайху. Озерные воды лениво плескались о нос лодки только лишь когда их тревожил шест Бао Бутуна, правящего судёнышком. Пожилой воин осторожно отталкивался длинной бамбуковой жердью от илистого озёрного дна, направляя лодку к причалу Дома Камелий.

Тамошние обитатели встречали гостей без капли радости: собравшиеся на пристани служанки держали ладони на рукоятях мечей, а госпожа Ван, стоящая впереди своих прислужниц, глядела с откровенным презрением.

– И что же за плавучий мусор принесло озеро к моему поместью? – с отвращением бросила она, стоило судну приблизиться. В глазах женщины, обращённых на стоящего в лодке наследника Мужунов, и его приближенных, виднелась злость пополам с глухой тоской. – Если его всё-таки прибьет к берегу, мне придется побеспокоить моих служанок, и приказать им отправить его в печь.

– Здравствуйте, уважаемая тетушка, – вежливо ответил ей Мужун Фу. – Ваша обида на меня справедлива и заслужена, но молю вас, не отвергайте мои извинения, не выслушав их. В знак искренности, я принес вам некие скромные подарки, – он небрежным жестом указал на заполняющие лодку коробки и ящики. – Конечно же, я не рассчитываю, что жалкие два десятка отрезов парчи, пять сотен лян серебра, и шкатулка фамильного нефрита купят ваше прощение. Я лишь надеюсь, что они хоть немного смягчат ваше сердце.

– Ты зря набил свою лодку этим хламом, – голос Ли Цинло был холоднее снегов на пиках Тяньшаня. – Если ты надеялся впечатлить меня богатством и щедростью, то без пользы потратил время – подобные скудные дары недостаточны не то, что для приданого, – она ядовито усмехнулась, проговорив последнее слово, – но даже для знака уважения.

– Ваши слова полны горькой правды, – с покаянным видом склонил голову наследник Мужунов. – Увы, Ласточкино Гнездо переживает не лучшие времена. Мои ничтожные подарки вам – все, что оставалось в закромах поместья. Воры унесли немало моего имущества, а главное мое сокровище – юная госпожа Ван, – и вовсе пропало без вести.

– Мне плевать на твои беды… что? Янь-эр пропала? – насторожилась госпожа Ван. – Сейчас же говори, что ты сделал с ней, мерзкий мальчишка! Клянусь небом, если ты обидел мою дочь – не сносить тебе головы, – пристально уставившись на молодого мужчину, она положила руку на черен меча.

– Мне неизвестно, что произошло с моей двоюродной сестрой, – не меняя почтительного тона, ответил Мужун Фу. – В один день, она попросту исчезла из Ласточкиного Гнезда. Мои собственные поиски Юйянь не увенчались успехом, и я надеялся найти ее здесь. Вернись она в отчий дом, и мое сердце прекратило бы болеть о ее судьбе. Но, раз уж ее нет здесь, предлагаю объединить усилия в ее розысках.

– Ты уже… помог достаточно, – презрительно выплюнула женщина. – Именно из-за твоей «помощи» моя Янь-эр сейчас незнамо где. Исчезни с глаз моих, никчёмный глупец, или твое тело отправится кормить донных рыб.

– Прошу вас, уважаемая тетушка, не прогоняйте меня, – покаянно взмолился Мужун Фу, сложив руки перед грудью. Всем своим видом, молодой мужчина выражал сожаление. – Я безмерно виноват перед вами, и вину мою нельзя искупить словами и подарками, но позвольте мне хотя бы помочь исправить содеянное. Двоюродная сестра дорога мне, и ничто не волнует меня так, как грозящая ей опасность. Умоляю, дайте мне возможность помочь. Меньше всего я хочу, чтобы наша семья страдала из-за моей ошибки, – он опустился на дно лодки, встав на колени. Госпожа Ван пристально следила за ним, и подозрение в ее глазах медленно сменялось усталостью.

– Что ж, будет нелишним хотя бы выслушать тебя… племянник, – проворчала она. – Вы все можете сойти на берег, но твои люди подождут здесь. Заодно, пусть выгрузят те мелочи, что ты привез с собой – они станут платой за потраченное на тебя время. Мы же с тобой побеседуем внутри.

Не говоря больше ни единого слова, она зашагала в сторону поместья. Мужун Фу, ловко выпрыгнув на пристань, двинулся за ней, пройдя меж расступившихся служанок. На его лице промелькнула едва уловимая тень довольства, вмиг сменившаяся покаянной грустью.

* * *

– Рассказывай, – повелительно бросила Ли Цинло, стоило дверям главной залы поместья закрыться за спиной Мужун Фу. – Когда именно исчезла Янь-эр, и что взяла с собой? Кто из твоих людей видел ее последним? Говори, сейчас же, – ее тон более приличествовал обращению к какому-нибудь прислужнику, но это ничуть не смутило наследника Мужунов.

– Позвольте, я заварю чай, тетушка – нам обоим не помешает взбодриться, – почтительно промолвил он. Женщина безразлично махнула рукой, и Мужун Фу прошел к стоящему на одном из столов чайному прибору.

– Мы хватились Юйянь около четырёх дней назад, – заговорил он, взяв в руки поднос с чайником и чашками, и направляясь к очагу. – Вместе с ней, пропала лошадь, и некоторое количество дорожной еды, весом не больше пары цзиней…

Госпожа Ван сидела к очагу спиной. Взгляд ее, полный снисходительного презрения, был направлен куда угодно, кроме как на Мужун Фу. Когда мужчина прошел мимо нее, женщина и не подумала обернуться, что и позволило наследнику Мужунов без спешки и шума поставить поднос с фарфором на пол, не прекращая речи, вынуть из-за пояса веер, и, одним длинным шагом преодолев расстояние до сидящей Ли Цинло, ударить, точно и безжалостно, прямиком в основание черепа. Женщина бессильно обмякла, и опустилась на стол, словно ее сморил внезапный сон. Мужун Фу, подумав, снял с нее перевязь с мечом, и, распахнув окно, зашвырнул оружие далеко в воды озера. Затем, он вышел на двор, извлек из-за пазухи сигнальную хлопушку, и, воткнув в землю ее недлинный держатель, поджег фитиль. Хлопушка с громким шипением рванулась ввысь, и взорвалась в яркой вспышке; в тот же миг, Гунъе Гань, мирно беседовавший на пристани с одной из служанок, рванул меч из ножен, и, продолжая движение, рубанул собеседницу поперек груди. Девушка рухнула, обливаясь кровью, а воины семьи Мужун, обнажив клинки, набросились на ее товарок. Видя успех первого удара своих соратников, Мужун Фу довольно кивнул, и двинулся к берегу озера, намереваясь присоединиться к братьям по оружию.

Защитницы Дома Камелий потеряли двоих, прежде чем была поднята тревога, и берег Тайху заполнился юными воительницами в белых одеждах. Воины Мужунов, вместе со своим подоспевшим старшим, вмиг оказались в окружении, и взбешенные мечницы уже готовы были наброситься на предательских гостей, как над поместьем прозвучал дребезжащий смешок, и задние ряды служанок госпожи Ван буквально смело сокрушительным градом пальцевых и рукопашных техник. В бой вступили союзники Мужун Фу.

Неустрашенные, юные мечницы повернулись к новому врагу – их числа все еще хватало, чтобы сразиться одновременно со всеми. Клинки охранниц Дома Камелий скрестились с оружием воинов семьи Мужун, и хищно потянулись к плоти странно выглядящей троицы – двух старцев и женщины. Едва ли не сразу же, превосходство немногочисленных вторженцев над противостоящим им небольшим войском защитниц стало очевидным. Мужун Фу без труда отражал сыплющиеся на него удары мечей, а ответные атаки веером разили служанок госпожи Ван наповал. Воздух перед двумя престарелыми воинами – сухоньким длинноволосым старичком в халате с воротником из перьев, и скрюченным старцем в медной маске, – гудел и стонал от наполнивших его техник ци, стремительных и могущественных. Спутница двух старцев сражалась без оружия, но ни в чем не уступала своим вооруженным противницам – от точных и сильных ударов ее ладоней, воительницы Дома Камелий разлетались сухими листьями.

Служанки госпожи Ван падали, одна за другой, под ударами техник ци двух старцев, веера Мужун Фу, и мечей его спутников. Четверо доверенных прислужниц, соединившись, сумели потеснить семью Мужун, но ненадолго – длинноволосый старец в перьях одним длинным прыжком вознесся над полем боя, и с его рук сорвалась струя сине-зеленого пламени, охватившая четверку разошедшихся воительниц. Стоило лишь зеленоватым огненным языкам коснуться их тел, юные мечницы без сил попадали на мгновенно истлевшую траву, и не издали ни звука, даже когда их кожа начала обугливаться и течь, словно воск, от адского жара, а глаза закипели в глазницах. Жуткая молчаливая смерть сильнейших из них окончательно сломила дух защитниц Дома Камелий, и вскоре, все было кончено – в живых на поле боя остались лишь воины семьи Мужун, и их союзники.

– Мужун Фу! – раздался над заваленным трупами двором дикий, надрывный вопль. – Тварь! Выродок! Как ты посмел⁈

Госпожа Ван, бледная, с красными от лопнувших сосудов глазами, на непослушных ногах приблизилась к устроенному вторженцами побоищу, и остановилась, чуть пошатываясь.

– Ты напал на меня исподтишка, и вырезал всех моих прислужниц, поганый недоносок, – выдавила она, ошеломленно глядя на учиненное ее племянником. – Ты что, ума решился? Каждый бродяга из тех, что восхваляли тебя, проклянет твое имя, узнав о том, как ты напал на собственную семью…

Ее обвиняющая речь оборвалась громким хрипом – веер Мужун Фу, коротко прошипев потревоженной змеей, полоснул ее по горлу, и Ли Цинло, захлебываясь кровью, повалилась на траву. Ее глаза, вылезшие из орбит, до последнего смотрели на убийцу с искренним неверием. Молодой воин с безмятежным видом отряхнул веер, и сложил его щелчком пальцев.

– Никто не узнает об этом, дорогая тетушка, – слова наследника Мужунов истекали ядом. – Никто, кроме моих друзей, что пришли сюда со мной, и, конечно же, Яньло-вана. Будь любезна пожаловаться ему обо всех моих прегрешениях до единого, прежде чем отведаешь Супа Забвения[1], ты, напыщенная, безмозглая, сварливая тварь, – зло оскалившись, он сплюнул на остывающий труп женщины. Его соратники ошеломленно глядели на своего старшего.

– Господин, – нарушил молчание Гунъе Гань. – Вы… это… ведь вы и госпожа Ван – родичи… – он осекся под пристальным взглядом Мужун Фу.

– Не ты ли, Гань, какие-то месяцы назад попрекал мне тем, что я недостаточно усерден в достижении цели моей семьи, и не стремлюсь пожертвовать ради нее ненужными излишествами? – с обманчивым спокойствием спросил молодой мужчина. – Я прекрасно помню тот разговор наедине, и его причину. Проходя по рынку, я услышал трели соловьев в лавке птичника, и купил одного, для двоюродной сестры. Ты же счел нужным укорить меня тем, что после поражения Цяо Фэну, я не прилагаю все силы для достижения великой цели Мужунов, и отвлекаюсь на то, чтобы угождать женщине, – напряжение в его голосе все нарастало.

– Сегодня, я пожертвовал ради этой цели жизнью родственницы, – выплюнул Мужун Фу. – Как ты думаешь, Гунъе Гань, достаточна ли эта жертва? Может быть, – в голосе молодого мужчины зазвучали опасные нотки, – ты все еще не уверен в твердости моих убеждений? Или же наоборот, ты считаешь, что я, обязанный жертвовать всем ради восстановления царства Янь, делаю это как-то не так? Я жду, соратник, – эти слова, Мужун Фу прошипел прямо в лицо Гунъе Ганю. – Выскажи мне свои упреки и в этот раз, не стесняйся.

Мужчина ничего не ответил. Побледнев и отступив на шаг, он молча поклонился в пояс наследнику Мужунов. Бао Бутун, хотевший было что-то сказать, лишь покачал головой, и тяжело вздохнул. Мужун Фу, безразлично отвернувшись от братьев по оружию, обратился к Дуань Яньцину и Дин Чуньцю.

– Следуйте за мной, старшие. Наша добыча – совсем рядом, – сделав двум старцам приглашающий жест, он двинулся вглубь камелиевого сада.

Часом спустя, младшие Мужун Фу заканчивали укладывать стопки книг и свитков в привезенные на лодке ящики. Их былое содержимое – обычная речная галька, – усеивало берег озера, высыпанное, куда придется. Похохатывающий Дин Чуньцю чуть ли не облизывался, разглядывая невзрачного вида томик, а его увечный союзник, нахмурив брови, вчитывался в древнего вида свиток из бамбуковых дощечек.

– Подумать только, – пропел Старик с Озера Синсю, довольно улыбаясь. – Все те тайные знания, что подлец Синхэ укрыл от меня, или же испортил – здесь. Я немедленно начну тренировки в уединении, и через какой-то месяц… нет, даже неделю!..

– Быть может, вы отложите свою практику на какое-то время, старший? – светским тоном предложил ему наследник семьи Мужун. – У меня есть для вас еще одно предложение – более рисковое, чем наш маленький поход за знаниями, но и выгоды от него могут быть несравнимо большими. Вас оно тоже касается, господин Дуань.

«Говори,» прогудел старец в медной маске, бережно сворачивая свое чтение. «Ты с блеском выполнил свою часть сделки, и Нефритовая Пещера Ланхуань упала нам в руки, словно перезрелый плод. По меньшей мере, стоит тебя выслушать. Чего ты хочешь от нас на этот раз?»

– Все верно, – отрешенно протянул Дин Чуньцю, влюбленным взглядом озирая книжицу в своих руках. – Вы показали себя достойным нашего доверия, господин Мужун. Что вы хотите предложить нам?

– Примите участие в войне Ляо и Сун, – без обиняков высказался тот. – Я заключил с киданями тайный договор, и собираюсь употребить свои полномочия Главы Вольных Странников, чтобы погубить как можно больше воинов, что будут сражаться на стороне Сун. На реках и озерах, вы оба известны, как всеобщие враги. Подумайте, сколь многих вольных странников, жаждущих вашей крови, вы сможете подтолкнуть прямо на ждущие острия ляоских мечей, если примете участие в этой битве, – вкрадчиво заговорил он. – Даже небольшой отряд обычных солдат, ударивший в нужное время, может стать той песчинкой на весах битвы, что склонит их к победе, а уж с участием таких опытных и могучих воинов, как вы, поражение Сун так же неизбежно, как восход солнца! – благодушия во взглядах двух старцев поубавилось.

– Я не очень-то жажду лезть в самую середку чужой драки, – недовольно высказался Дин Чуньцю, закрывая книгу, и убирая ее за пазуху. – Мечи не разбирают правых и виноватых, а сотня шакалов может свалить и льва. Что-то я не вижу большой пользы в том, чтобы лить свою кровь ради выгоды каких-то северных варваров.

– Вы не совсем верно поняли положение дел, уважаемый Старец Синсю, – голос Мужун Фу за малым не источал патоку. – Воинов, подобных вам и уважаемому господину Дуаню, ни один разумный военачальник не поставит в первую линию. Вы сами по себе стоите крупного отряда, и, вступив в бой в нужное время, способны забрать жизни многих врагов без малейшего вреда для себя. Только представьте – сунские вольные странники, насмерть схватившиеся с полками киданей, видят лишь врага перед собой, и ничего более. В это время, вы внезапно налетаете на них, незримые и неостановимые, словно боги войны, и сражаете усталых, раненых врагов одного за другим своими несравненными техниками ци, – недоверчивое выражение лица Дин Чуньцю постепенно сменилось задумчивым.

– Было бы неплохо избавиться от шаолиньских старших, – пробормотал он. – И лучших воинов Пэнлая. Даосы Цюаньчжэня также давно сидят у меня в печенках, как и эти лицемеры с Хуашаня. А уж Клан Нищих… – недобрая улыбка зазмеилась на его губах. – Это может стать неплохим предприятием. Что скажешь, Дуань Яньцин?

«Мне плевать на Сун, Ляо, и их свары,» гулкий голос старца прозвучал без малейшего интереса. «Даже истреби ханьцы и кидани друг друга подчистую, я не стану оплакивать их. Для меня важен лишь трон Да Ли. Не забывай о нашем с тобой договоре, Старик Синсю. Ты даже не приблизился к его выполнению.»

Дин Чуньцю раздраженно покивал, и с недовольным видом открыл рот, намереваясь что-то возразить, но его слова упредил Мужун Фу, вновь заговоривший с предупредительной вкрадчивостью.

– Да Ли, а точнее, семья Дуань, также не осталась в стороне от вторжения киданей, прислав в Сун помощь, – услышав эти слова, Дуань Яньцин резко повернулся к наследнику Мужунов, и вперил в него внимательный взгляд. Тот продолжил, как ни в чем ни бывало:

– Из них, мне знакомы двое – Инь Шэчи, известный как Серебряная Змея, и Дуань Юй, принц Да Ли, сын наследника трона. Не ошибусь ли я, предположив, что вам известно хотя бы одно из этих имен?

«Я пойду с тобой, Мужун Фу,» зазвучал потусторонний голос увечного старца, стоило молодому мужчине закончить свою речь. «Можешь рассчитывать на мою силу в своей войне. Взамен, я попрошу только одно – голову мерзкого мальчишки Дуань Юя.»

– Вместе с Дуань Юем, не видел ли ты юнца в белом, и девку с черной тряпкой на лице? – нетерпеливо вмешался в разговор глава секты Синсю. – Они – мечники, сражающиеся вместе, и имеют некое отношение к царской семье Да Ли.

– Это и есть Серебряная Змея, и его жена, Му Ваньцин, – с легким удивлением ответил Мужун Фу. – Госпожа Инь – сестра Дуань Юя, а ее муж – наследник секты Сяояо.

– Наследник, значит? Замечательно, – довольно потер руки Дин Чуньцю. – Тем больше причин для меня помочь вам, господин Мужун. Что бы ни вело вами в этом предательстве родины, вы решили учинить его в очень удачное для меня время. На редкость удачное, – старец в перьях тоненько захихикал, скривив губы в довольной улыбочке.

– Не может предать тот, кто не клялся в верности, – с закаменевшим лицом ответил ему молодой воин. – Моя семья всегда оставалась верной лишь одному царству – Янь, и лишь одной династии – сяньбэйской фамилии Мужун! Пусть сунские странники, сделавшие меня главой, винят за поражение себя и свою глупость!

– Замечательно, замечательно, – с отрешенным видом повторил старец в перьях, довольно улыбаясь. – Ко всему, я еще и окажу услугу особе царской крови. Надеюсь, воссев на престол, вы не забудете о старых друзьях, господин Мужун.

– Я помню все добро, и все зло, учиненные мне, – ровно ответил Мужун Фу. – Рано или поздно, я расплачусь по каждому из долгов, будьте покойны, – глава Синсю, вновь выудивший из-за пазухи столь увлекший его томик, рассеянно покивал на это многозначительное обещание.

– После того, как мы расстанемся сегодня, неразумно будет видеться снова, – продолжил наследник семьи Мужун. – Лучше нам не вызывать подозрений странствующих воинов, раскрывая наш союз. Я попрошу вас, уважаемые старшие, прибыть к деревне Шицзяхэ, что на севере Шэньси, через полторы недели, и ожидать там большого сражения сунской армии с киданями. Я подам вам условный знак, по которому вы вступите в битву на стороне Ляо. Знак этот будет следующим…

Обговорив с престарелыми воинами сигнал к вступлению в схватку, и передав им те из книг и свитков разграбленной Нефритовой Пещеры Ланхуань, что приглянулись двум старцам, Мужун Фу распрощался с ними, и Дин Чуньцю с Дуань Яньцином удалились. За ними последовала Е Эрнян, смотрящая в спину своего старшего со все большим сомнением – беседы о вступлении в войну между Сун и Ляо на стороне последних явно не нашли отклика в ее сердце. Сам же наследник Мужунов, проследив за погрузкой полных ящиков в лодку, отдал короткий приказ Дэн Байчуаню. Тот, после недолгих сомнений, с мрачным видом бросил в заранее подготовленную груду хвороста зажженный факел. Дом Камелий запылал, словно покойник, уложенный на погребальный костер, а ставший причиной его гибели Мужун Фу с безмятежным видом уселся в лодку, и приказал отплывать. Ни разу не обернулся молодой мужчина на горящее поместье своей тетушки, ставшее ей огненной могилой, и ни единого чувства не показалось на его лице, кроме умиротворения.

Приммечания

[1] Суп Забвения – китайский аналог вод Стикса. Им души умерших кормит одно из божеств Диюя – тетушка Мэн (Мэнпо).

Глава 50

Описывающая жестокий бой северного дракона с более чем достойным противником

Закончив вчитываться в пульс Цяо Фэна, доктор Сюэ Мухуа улыбнулся, и улыбка его была широкой, довольной, и наполненной превосходством. Убрав пальцы с запястья главы нищих, знаменитый целитель принялся собирать свои инструменты. Для начала, он извлёк из тела подопечного акупунктурные иглы, и, бережно протерев их, уложил в кожаный чехол, который, в свою очередь, был свернут и отправлен в деревянный короб – вместилище всех врачебных принадлежностей доктора. Многочисленные бутылочки с пилюлями и порошками, стоявшие на столе, были тщательно закупорены, и убраны следом за иглами. Напоследок, доктор Сюэ уложил на самый верх короба странную принадлежность – десяток бамбуковых чашечек с прилепленными к внутренней стороне донышка свечами, – и закрыл крышку.

Цяо Фэн безмятежно наблюдал за ним, и терпеливо ждал. За неделю с лишним общения, он успел неплохо изучить великого целителя, обладавшего самомнением под стать известности. Начни глава нищих отвлекать Сюэ Мухуа от такого важного ритуала, как уборка инструментов, расспросами о лечении, он получил бы свои ответы – раздражённые, неохотные, и очень краткие. Вместе с тем, тщеславие знаменитого доктора не могло не побудить его всласть похвалиться врачебными успехами. Вот и сейчас, закончив собирать свои принадлежности, доктор Сюэ с довольным видом заговорил, обращаясь к Цяо Фэну.

– Скажу без ложной скромности – лечение вашего отравления стало венцом моей практики! – заявил он. – Для начала, мне пришлось определить отдельные компоненты яда, воздействуя на вашу кровь определенными лекарственными травами и своей ци, затем – понять сочетание этих компонентов с помощью более сложных составов, тщательного осмотра внешних признаков отравления, и чтения вашего пульса, и, наконец, составить нужную совокупность методов и лекарств для вашего лечения. Этот Яд Семи Трав и Насекомых бросил настоящий вызов моим умениям! Ляоская девица, что отравила вас – истинный мастер своего дела…

– Была мастером своего дела, – с лёгкой улыбкой поправил его глава Клана Нищих. – Она мертва.

– Да-да, конечно, – чуть смутился Сюэ Мухуа. – Примите мою похвалу вашему развитию – первым делом, яд должен был лишить вас сил. То, что вы преодолели его воздействие, и, кхм, сумели наказать злодейку, многое говорит о вашей внутренней силе… Ну да неважно. Вы совершенно здоровы, господин Цяо. Ешьте побольше мяса, и проводите время на свежем воздухе – вашему телу нужно восстановиться после болезни. И самое главное, – прославленный целитель грозно нахмурил седые брови, – никакого вина в следующие две недели! Если вы не хотите вновь ощутить то бессилие, что держало вас прикованным к постели в последние дни – не вздумайте и касаться горячительного! – отдав это строгое напутствие, он с важным видом кивнул, и взялся пристраивать на спине свой короб с лечебными принадлежностями.

– Что насчёт путешествий и сражений? – с доброжелательной усмешкой спросил Цяо Фэн. – Угрожают ли они моему здоровью?

– Вовсе нет, – рассеянно ответил доктор Сюэ. – Немного упражнений будет даже полезно… кхм, – поняв суть вопроса, он неподдельно смутился. А Чжу, безмолвно сидевшая на стуле у двери, фыркнула в кулачок, отчего прославленный врач покраснел ещё сильнее.

– Я, хм, не стал бы запрещать вам принимать участие в защите великой Сун, – стесненно промолвил он. – В ближайшие дни, ваша прежняя сила должна вернуться. Я уверен, вы повергнете ляоских разбойников так же легко, как и в прошлые разы.

– Хорошо, – благодушно кивнул мужчина. – А теперь, давайте поговорим о вашей плате, господин Сюэ. Я не смогу передать вам стиль Шеста, Побивающего Собак – его разрешено изучать лишь главе Клана Нищих. Но любое из прочих известных мне искусств может стать вашим. Какие техники вам больше по душе – рукопашные, фехтовальные, или же методы развития?

– Да, об этом… – великий целитель вновь замялся. – Можно сказать, я даже рад, что по воле случая, – он бросил короткий взгляд на А Чжу, – мне довелось вылечить вас, не уговорившись вперед об обычной плате. Видите ли, я и мои соученики… то есть, я хотел сказать, мои близкие друзья… у нас, и нашего… у человека, что обучал нас искусствам, принесшим нам славу на реках и озёрах, есть могущественный враг. Рано или поздно, он решит забрать наши жизни, и нам нечего будет противопоставить ему. Долгие годы, я испрашивал у всех излеченных мною воинов плату в виде боевых искусств, пытаясь стать сильнее, но больших успехов не достиг. Если вы, господин Цяо, поможете мне и моим друзьям избавиться от коварного врага, угрожающего нашим жизням, я сочту ваш долг полностью уплаченным, и более того, не возьму с вас никакой платы за лечение в будущем, – голос Сюэ Мухуа приобрел просительный тон, а сам великий целитель утратил всю свою былую напыщенность.

– Как имя вашего врага? – спокойно спросил Цяо Фэн. – Я не стану обещать покушаться на жизнь незнамо кого.

– Не беспокойтесь, господин Цяо – забрав жизнь этого мерзавца, вы лишь упрочите свою славу на реках и озёрах, – мгновенно понял его сомнения доктор Сюэ. – Мой враг – Дин Чуньцю, известный также, как Старый Чудак с Озера Синсю.

– Опять он, – удивлённо приподнял брови глава нищих. – Супруги Инь также разыскивали его для мести, верно, жена?

– Братец Шэчи упоминал его имя в разговоре, – согласно кивнула девушка. – Что-то о предательстве их секты, и ранах учителя.

– «Их» секты? – навострил уши Сюэ Мухуа. – Прошу вас, госпожа Цяо, ответьте мне: к какой секте принадлежит этот Инь Шэчи?

– Некая мелкая и малоизвестная секта, – беспечно пожала плечами А Чжу. – Я запомнила ее имя только потому, что оно как нельзя лучше подходит братцу Шэчи – заботы и волнения словно не имеют власти над ним. Он – наследник секты Сяояо.

– Секты Сяояо, – зачарованно повторил доктор Сюэ. – Случайный человек не назвал бы этого имени, не стал бы присваивать титул наследника, и, уж тем более, не говорил бы, что разыскивает Старика Синсю для мести. Подобные слова несут сказавшему их лишь опасность. Определенно, мне нужно повидаться с этим замечательным юношей, – довольно протянул он, потирая руки.

– Я не против помочь вам со Стариком Синсю, господин Сюэ, – попытался вернуть беседу в прежнее русло Цяо Фэн. – После войны, я готов отправиться в логово его секты, и испросить с него ответ за все былые злодеяния.

– Да, да, конечно, – рассеянно отмахнулся целитель. – Скажите мне, господин Цяо, известно ли вам, где я могу найти Инь Шэчи?

– Супруги Инь благородны и самоотверженны, – с толикой грусти ответил глава нищих. – Они оба посетили Место Встречи Героев, чтобы предложить Сун свою помощь. Быть может, вы даже встречались с ними.