Текст книги "Марш Обреченных. Финал"

Автор книги: Вадим Климовской

сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 59 страниц)

Алькир спрятал послание за пазуху. Его надо сжечь! Если оставить – магики по отпечаткам разгадают тайну его местонахождения и поднимут тревогу.

Летописец придвинул к себе чистый листок, обмакнул перо в чернила и начал писать. Рогвик выжидательно наблюдал за ним, явно что-то происходило, но он не спешил вмешиваться с расспросами.

– Дружище Рогвик у вас найдется запасной или черный ход из Гранитки?

Брови капитана поползи вверх, он хмуро улыбнулся. Начинается!

– Найдется.

– Меня никто не должен видеть! Я хочу как можно скорее убраться из форта!

– Осмелюсь узнать, вам кто-то угрожает?

Алькир поднял на него взор.

– Боюсь ошибиться, но лучше перестраховаться. Вот! Передадите эту бумагу Рейвану… Сейчас, – Алькир зашарил по карманам. Достал перстень, обмакнул его в чернила и приложил к листу. Остался четкий отпечаток герба Серой Башни. Поставил в довершении внизу размашистую подпись. – Лично в руки Рейвану!

– Будет сделано. Ваши вещи? – Рогвик прятал конверт.

– Сумка и немного еды. Лошадь.

– Я покажу вам выход, идите за мной! – Капитан не задавал лишних вопросов и Алькир ему за это был сказочно благодарен.

Адреналин забурлил в крови. Он снова почувствовал растущее напряжение и жар погони. Насколько быстро архимаги способны преодолеть расстояние от Вельвеллы до Гранитной Балки? Кто их знает?

Жаль, не удалось толком попрощаться с Рейваном и Рыжиком. В другой раз, если тот настанет. Они спустились в коридор, Рогвик свернул в темный проход, от Свергилля особо остро потянуло холодом и морозом, ох и осточертели ему снег и лед! Захотелось тепла и покоя.

Пустая лестница вниз. Спуск. Неужели здесь нет караула? Легкий магический фон – под контролем арканов.

Коридор и еще один спуск, они где-то по ту сторону ворот, внутри горного хребта, начали медленно подниматься, оказались в пещере. В темном углу забранная решеткой дверь. Наверное, выход?

– Подождите здесь! Сейчас солдат принесет ваши вещи и провиант. На выходе у ворот вас будет ждать конь. Всего доброго, Алькир!

Они пожали друг другу руки, как старые, верные друзья.

– Всего доброго, – Рогвик похлопал его по плечам, развернулся и быстро ушел.

Алькир остался один на один с оглушительной тишиной и полумраком. За старой дверью гудел ветер. Бил по щелям сквозняк.

Куда отправиться? У кого без стеснения и опасения спрятаться? Где искать укрытия?

От магиков держаться в стороне! Бежать! Бежать на юг? А там разве его не найдут?

По лестнице загрохотали солдатские башмаки. Вот. Вот он заберет те драгоценности, из-за которых начинается вся эта гонка и сорвется в яростный бег. Без особой разницы куда, главное: подальше от прицела Вельвеллы. Подальше от Коронта, Галаша и Бартольда. Подальше от магии! В дорогу – куда глаза глядят!

* * *

В карете душно и нечем дышать. Илена без остановки обмахивалась веером, жаловаться Рериху нет смысла, он на все безгранично безразличен, отрешен от окружающего мира и событий, тем более к жаре. Дорога к загородному имению представилась невыносимой, по одной простой причине, что с таким рвением и натиском столицу Южных Губерний пыталась покинуть, вся вельможная знать, единственный проходимый для повозок и карет тракт был перегружен телегами, каретами, верховыми людьми и их хозяйством. Эскорты и разъезды застревали на колеях меж груженых повозок и волокуш прислуги; ругались, угрожали, затевали драки, но мало что помогало, ибо все хотели одного – убраться подальше от Лафима. В одну из таких неприятностей едва не попали Илена и ее сопровождение, пришлось незамедлительно вмешаться адъютанту и мейстеру Лоа. Дело утрясли в течение получаса. За Лафимом по главному тракту к карете присоединилась четверка наездников, Илена с интересом побеспокоилась у Рериха кто они, тот пространно ответил: охрана. Харзы наступали с юга, и налеты вывели людей из равновесия, нападения на столицу армия Лафима ожидала со дня на день, слухи о беспорядках на границах Губерний достигли города раньше, чем появились сами странники, но бегство превратилось в массовое действие. И то верно: береженого Фодар бережет!

Наконец видимо подустав от тряски и тянучки, Рерих высунулся из окна и велел мейстеру Лоа:

– Сворачивай на объездную дорогу! Объедем их через низовья!

– Слушаюсь.

Илена и за такое решение была ему чудовищно благодарна. Глаза заливало потом. Она соскучилась по ванне. Ведь выехали они сразу же из магистрата, после встречи и разговора с магистром Тревором Ешканом. Перед глазами до сих пор стояла черная полуоткрытая карета и беглые, подозрительные взоры стражников. Возможно, их уже ищут? Тревор поднял на ноги всю стражу. Рвет и мечет.

– Чего он медлит? – Рерих повторно высунулся, стал на ножку.

Илена рассеяно поглядывала в противоположное оконце, шторы скрывали ее лицо от солнца и проезжающих путников. Ничего интересного: суета и галдеж. Кареты. Повозки. Нервные от жары и духоты люди.

– Не успели! – внезапно с разочарованием восклицает Рерих, падая на место.

Илена вытаращилась, испугано на него. Что, значит, не успели? В каком таком смысле не успели?

– Государственная стража! Несется прямо за нами, разгоняют всех на своем скаку! И с ними чиновники магистрата! Не разобрать, правда, кто – метров двести от нас!

Илена ахнула. Что делать?!

Их подбросило. Потом еще раз подбросило – карета съезжала в кювет, Лоа собирался гнать лошадей по бездорожью, по пескам и камням. Но если за ними мчатся галопом им уже никак не уйти, их точно схватят! Вот и доигрались! Каратели закона! Доигрались, будь справедлив и милостив Фодар!

Илена запаниковала. Слезы потекли по щекам. Вспомнилась как некстати казнь Жонака. Ее ждет тоже самое! Святые боги! Она не хочет умирать. До загородного имения миль двадцать. Уже никак не успеть. Может все спихнуть на Рериха? Свалить на апатичного и маниакального адъютантишка? Свалить на проделки Лоа? Колдунов никто не любит.

Карету подкидывало и шатало, Илена переживала, как бы ей раньше времени не вывалиться из экипажа и не свернуть о камни шею? Тогда точно к ней никто не подступится, естественная и глупая смерть, без всяких там разбирательств.

– Не переживайте, сударыня, мы что-нибудь придумаем!

Его голос ей совсем не понравился. И эти суженые в щелочки глазенки, нагло уверенные и беспардонные. Ей стало жаль себя, жаль, за то, что она дала себя вовлечь в эти кровавые и грязные авантюры. Неужели нельзя было свергнуть нынешнюю власть магистрата другими методами? Обойтись без кровопролития? Без стыда перед совестью?

Она отвернулась, на его заявление нет смысла отвечать.

– Сто-ойте! Немедленно остановитесь! Именем закона Лафим – остановитесь!

Им кричали совсем близко.

– Начинается кульминация нашей оперы, госпожа! Кто кого, – Рерих опять выглянул в окно. – Лоа, правь лошадей! Делаем стоянку! Посмотрим, чего они от нас хотят?

Он выпрыгнул из кареты, захлопнул за собой дверцу, экипаж зашатался – извозчик с мейстером спрыгнули тоже на горячий песок. Она осталась одна со страхами и переживаниями. Руки тряслись, она выбросила веер на подушки, вслушалась в стук копыт, команды наездников.

– Где она? Где она?? – орал знакомый мужской голос.

Тиберий Форт? Сам Тиберий Форт явился по их души!

– Она в карете? Вы все арестованы! Вы мои узники! Вы будете немедленно казнены! Мне все известно! Все!! – крики не прекращались.

Она с содроганием толкнула дверцу, ноги не слушались ее. Надо выйти! Надо посмотреть им в глаза!

Она съехала на подножку, ступила на раскаленный песок, солнце зависло в зените, не успело перемахнуть и половину дня. А уже яростно требуют ее смерти! А где же Тревор Ешкан? Он выслал за ними эскорт? Бьется в истерике над трупом сыночка? Рыдает и ноет?

– А вот ты… стерва!!

– Послушайте, Тиберий, вам не кажется, что вы перегибаете палку? Для таких обвинений нужны веские доказательства…

– Что?! Что ты, плебей, требуешь?! Доказательств?! Да ты смеешь после всего открывать рот? Стража! Взять его! – распалялся Форт, лицо его сильно покраснело, глаза в диком пожаре горят.

Солдаты качнулись в сторону Рериха, подчиненные адъютанта, в том числе и Лоа, потянулись к своему оружию. Не так-то просто загнать в угол мышь!

– Ах, вы еще сопротивляетесь? Палачи поработают над вами – я это обещаю! Вы ответите за Ламаса! Ответите за Жонака и Бародж! Сучьи твари, подстроили…

– У вас нет свидетелей, Форт! Нет улик!

– Мы раскопали ваше гнусное гнездо под Фодарской ареной, там вы пытали, ублюдки, Ламаса? Там? – пена выступила на его губах, тело крупно трясло.

– Ешкан конечно огорчен? – неожиданно злорадно осведомился Рерих.

Илена едва не свалилась в обморок возле кареты от неслыханной дерзости помощника. Святой Фодар, он разоблачил всех нас! Рерих проговорился!

– Ам… ат… ах-х… – выпученные бельма Форта наливались кровью. – Тру-упы! Вы – трупы! Вы убили его! Он упал и не пришел в себя! Вы убили его!

Боже мой, Форт спятил!

– Тревор рыдал над трупом… Потом схватился за сердце, упал и больше не поднялся. Сердечный приступ. Вы убили его! Вы – мерзавцы! Ублюдочное… – он завыл, затрясся. Стражники ошалело стояли в шоке. Пораженные безумной картиной.

На дороге останавливались и вглядывались в их сторону.

Рерих переступил с ноги на ногу – и двинулся вперед.

– Вы остались один Форт, так ведь?

Тиберий захлопнул рот, его передернуло от злобы.

– Вот значит, кто вами двигал, этот мерзавец, да? И что он вам наобещал? Трон? Место в магистрате? Палач будет рвать ваше тело на кусочки, Рерих! Не ждите пощады и быстрой смерти!

Рерих дьявольски ухмыльнулся.

– А известно ли вам, Форт, что полчища харзов в этот момент берут Нильф? Свергают губернатора Ложича и спешат к Лафиму!

– Да плевать мне на Ложича! Чего вы лыбитесь? Вы – покойник!

Рерих звучно и картинно расхохотался.

– Без Тревора вы мешок с костями, Тиберий! Разве такие шуты, как вы, могут править страной? Вы не умеете думать, поэтому подохните в пустыне!

– Ах, ты затраханный…

Рериха исказила гримаса ненависти.

– Ньеманн! – грозно вскричал он.

Илена отшатнулась, она и не заметила за крупами жеребцов, спрятавшегося председателя магистрата. Тот с осторожностью, хищно подошел с боку к Форту, Тиберий даже не обернулся, вельможа чересчур был уверен в собственной власти над событиями, уверен в подчиненных и страже. И очень зря!

Ньеманн выхватил из-за пояса нож, и пока изумленный Форт оборачивался, всадил лезвие старику в спину, по самую рукоять. Захрипев и закашляв кровью, Тиберий рухнул на песок, покатился с песчаного холма.

– Спокойно, господа! Возвращайтесь в магистрат! Ньеманн распорядитесь назначить старшего в эскорте! – четко командовал Рерих.

Илена шокировано констатировала новый факт: у адъютанта спланировано и схвачено и доведено до ума. Ньеманн заблаговременно подключен в их игру. Крепко зажат в их руках! Сплошная паутина заговора.

– А вы так переживали, госпожа! – платоническая улыбочка.

Лоа тихо закончил:

– Нечисть подберет.

Илена с отстраненным ужасом посмотрела на окровавленный труп Форта. Магистрат низвергнут!

Они сидели на террасе, и пили чай.

Разговора с председателем Ньеманном не клеилось, Илена никак не могла забыть поступка, совершенного таким слабым и безобидным на глаз человеком. Это еще раз доказывает то, на что способен человек, когда им движет такой интриган, как адъютант Рерих. Обычный, простодушный и трусоватый чиновник в мгновение ока обернулся в коварного изменника. В бездумную марионетку. Илена не знала, понимал ли Ньеманн того, чего натворил? Сознательно ли пошел на преступление или под руководством чужой воли? Даже чар? Не надо долго думать и решать – и так ясно, кто на самом деле стоял за всеми грязными делишками, кто манипулирует игрой за кулисами спектакля. Адъютант Рерих либо мейстер Лоа? А может оба?

Ньеманн развалился в плетеном кресле, купался в заходящих лучах солнца и преспокойно прихлебывал себе чаек. Безмятежный веселун, если не давать ему в руки холодного оружия. Интересно, ради чего Ньеманн пошел на преступление? Неужели только ради денег и власти? Зачем ему та власть? Его трудно представить на месте Тиберия Форта или Тревора Ешкана. С него вышел бы купец или торгаш пряностями, но не тиран и игрок большой политики. Абсурдный нонсенс. Куда лез Ньеманн, он и сам толком не догадывался? Но что произошло, то произошло, события не обратишь вспять. Придется привыкать к новым лицам и ситуациям.

– Э-эм… сколько вы думаете, госпожа, пробыть за городом? – чиновнику не ловко, но он ничего не мог с собой поделать.

Илена ощущала в его обществе себя не лучше.

– Дня два-три. Пускай уляжутся волнения в стране. – На губах терпкий привкус. Чай довольно-таки горьковат, надо будет попросить служанку отныне бросать побольше меда.

Они снова помолчали. Адъютант с мейстером в постоянных заботах, Илене в последнее время не удавалось завести с ними разговора на нужные темы: Рерих в любом случае куда-то ускользал, скорее всего, нападение на Северное Королевство Людей его абсолютно не интересовало, хотя ей следовало настаивать. Давить на него и требовать повиновения, ведь они всего-навсего ее подчиненные, обязанные беспрекословно ей подчиняться. Она долго раздумывала, необходим ли ей вообще марш на север? Стоит ли затевать войну с северянами? Но понимала: либо она отважится первой нанести удар, либо Альвинский, ее бывший герцог-муженек, поведет на юг свою Королевскую армию. Армия без короля! Вопрос времени. У них есть серьезный шанс опередить противника и ударить с неожиданностью.

– Форт хотел отдать под суд моего двоюродного брата… тот служил под командованием Жонака… и я… я…

– Да не выкручивайтесь, Ньеманн, я вас не в чем не обвиняю! Вы патриот страны! Тешьте себя тем, что выполняли свой государственный долг, и не берите дурного в голову. Наши враги мертвы. Страна полностью обезглавлена. Ей нужны новые лидеры! Реформы! Действия! – Она неожиданно остро почувствовала, что если не с помощью Рериха и Лоа, то вполне с Ньеманном, стоит только его придавить, и можно добиться требуемых результатов. Подготовку войск и поход. Надо лишь свергнуть тандем Рериха и Лоа, заменить их при власти и уже с председателем опутать младший магистрат и мнущуюся иерархию знати. Завязать им банты на глотках и требовать беспрекословного повиновения.

– Послушайте, Ньеманн! – она поближе пододвинулась к оторопевшему чиновнику. – Вы прекрасно представляете, что на верхушке сейчас никого не осталось, вся тройка узурпаторов скинута! Губернаторы дряхлые и не поворотливые. Мы тайно соберем совет и назначим себя правителями. Время терять нельзя! Харзы щекочут бока, многим из вельмож есть, о чем подумать, им не до столицы. У нас превосходный случай воспользоваться моментом.

Ньеманн алчно сглотнул, предложения Илены звучали крайне аппетитно.

– А чтобы утешить народ и столичную аристократию – преподнесем им десерт: скоротечное нападение на королевство герцога Альвинского. Сотрем с лица варваров маску лицемерия и шуточек. Вы не представляете, Ньеманн, за кого они нас считают! Хуже мантикор и гномов! Хуже…

– А что насчет этого советует Рерих?

Плебей! Боягуз! Вокруг нее одни кретины и трусы!

– Рерих обо всем узнает, когда придет очередь, их дело подписывать и рапортовать. Ньеманн!

По его щекам скользнула дрожь, он опасливо отшатнулся и дернул ручонками, отгораживаясь. Засранец! Илена мягко откинулась на спинку кресла и повернулась к портьере, в проеме стоял невозмутимый Рерих, ждал, пока госпожа обратит на него внимание. Илена с трудом подавила приступ раздражения, ее не могут оставить в покое, одну. Она спрятала гримасу в длинных волосах – нет, от них нужно избавляться! Рерих и Лоа мешают! Выскочки!

– Может, еще чаю желаете?

– Спасибо нет, Рерих. Можете нас оставить. Я позову вас, когда вы мне понадобитесь.

Она не увидела тонко сжатые от негодования губы и заходившие желваки, Рерих, низко кланяясь, удалился, оставив ее наедине с боязливым чиновником.

Илена попыталась вернуться к беседе, на Ньеманна жалко даже смотреть, весь как-то сморщился, скукожился и сжался в комочек. Насколько патологически он боялся гнева Рериха и Лоа! Отчего кажется понятно. Ну, подумаешь заносчивые интриганы и схемники, таких при любом дворе пруд-пруди!

Горло резко пересохло. Ох, и жара!

Она хлебнула поостывшего чая. Вкус стал необычайно противным. Привкус не терпким, а крепко приторным. Что они туда бросили?

– Плюньте на страхи! Мы сейчас стоим на решающей ступени… гм-м! Гм! – она закашляла, прочищая горло. Сильно душила приторность. Попробовала прокашляться. Гортань пекло. Ужас, тяжело дышать! Она залпом допила оставшийся в чашке чай. Куда там – стало только хуже! Кашель усилился. Горло резало будто ножом. Лицо Илены потемнело. Она давилась слюной и пыталась вымолвить слова помощи. Ньеманн перепугано глядел на нее квадратными шарами. Даже не посмел сдвинуться с места.

Что происходит? Она задыхалась. Горло сдавливала режущая боль. Она ногтями впилась в шею. В гортань. Стала кромсать кожу, безуспешно пробивать доступ воздуху. Перед глазами помутилось. День померк и окутался ночью. Она в агонии свалилась на брусчатку террасы. Закаталась между столиком и креслом. Перевернула чашку. Ньеманн в ужасе поджал под себя ножки, дрожал осиновым листом. Пот градом катился по щекам и шее.

Пару раз, конвульсивно дрогнув, Илена насовсем замерла на разноцветной мозаике. С губ проступила белая пена.

– Яд, господин Ньеманн! Банально, но до чего эффективно. Другого выхода мы, к сожалению не приняли.

Ньеманн подскочил на стуле, словно ужаленный.

Из-за портьеры выходили Рерих и Лоа. Рерих отпихнул бесчувственное тело сударыни Лафимской в бок и присел напротив остолбеневшего председателя, Лоа остался стоять в стороне. Под рукой.

– Именно так сложилось с королем, и именно такая судьба постигла несостоявшуюся королеву. К печальному концу она подвела себя сама. Исключительно по собственной глупости! Никто ей такую судьбу не готовил. Для нее готовилось королевское место в истории Лафима, а она приняла безликую смерть. Завтра вся столица и страна узнает: Тиберий Форт в порыве гнева убил госпожу Альвинскую, герцог получит похоронное письмо. Завтра вы объявите магистрату и двору о принятии новой власти. К правлению приходит новая, свежая сила. Знаете, кто ее обвенчает?

Ньеманн затравлено мотнул башкой.

– Ну что же вы такой несмелый? Ньеманн, соберитесь в конце то концов! Вы мой дорогой друг! Отныне вы владыка Лафима! А мы… А мы ваши преданные слуги!

Ньеманн криво улыбнулся.

– Итак!.. Ваши первые приказы Верховный магистр?

– Тро-он, – невнятно прошептал новоиспеченный глава, – тро-о…

– Не понял? – мотнул головой не соображая Рерих.

– Я хочу стать королем юга! – очумело набравшись храбрости, выпалил Ньеманн.

Рерих закатил на лоба глаза, а Лоа смерил побледневшего чиновника критическим взглядом.

* * *

Аршит приподнял козырек шлема и вдохнул пропаленного, задушенного пожарищами воздуха. Каким бы ни был этот воздух, какой бы запах не источал, но он казался для него слаще и ароматнее нектара роз. Благостным и долгожданным. До города они так и не добрались, но семир-полководец достаточно видел, насколько решительны и неутомимы впавшие в боевой азарт странники, им достаточно дать сигнал, возможность и они сотрут с пустынных барханов город Нильф. Не оставят от него и каменой стены. Возьмут приступом каждый дом, каждую виллу, пронесутся смерчем по бедняцким трущобам. Разнесут в щент лавочки, магазинчики, трактиры и частные учреждения. В пылу и в жаре боя странники крайне опасны и их уже ничто не остановит. Защитники повержены. Многие убиты и не дожили до плена, а те, кто все-таки увидел взятие ворот и наплыв орды, смилостивились на волю победителей. Ожидали кары и незамедлительной мести.

Аршит Ийлют сквозь пропаленные надбровья, сняв кожаную маску, высокомерно оглядел рваную и истерзанную толпу пленников, среди них не только офицеры и солдаты, когда его отряды поднажали, на баррикадах, губернатор Ложич завопил, что резаная свинья, потребовал в течение жалких секунд сколотить ополчение и выставить добровольцев на стены города, в отместку павших вояк. Офицеры никакими силами, угрозами и приказами не могли добиться от защитников дисциплинированной обороны. Защита Нильфа трещала по швам и в эти бреши, расширяющие и множащиеся, начали проникать юркие и кровожадные захватчики. Мстители пустынного племени. Потомки земли, которую подло и нагло отобрали в прошлом люди. И глядя на вымученные, покорные физиономии банкиров, торговцев, спекулянтов и сутенеров Аршит мысленно вопрошал у сего сброда: разве мы, ненавистные вам харзы, не заслужили на эту землю? На территорию, которую вы лживыми обещаниями и темными делишками захватили у наших предков? Разве я, семир Ийлют, потомок рода властвовавшего в древности Нильфом, не заслуживаю теперь на свое? От отца к сыну, от деда – к отцу! Нет, лживые кроллы, ваше место – Лафим! И молитесь за него своему Фодару! Нет вам прощенья!

Посланник Шиарра слетел с седла гипаа, взмыленного и напряженного, первая шеренга пленников у горячей от солнца и костров стены, попятилась на робких и несмелых. Безмозглые варханы! Для устрашения Ийлют быстрым взмахом извлек из ножен кривой ятаган, липкий и горячий от крови. Атмосфера у городских ворот, сшибленных и отворенных настежь, накалилась до кипения. Сейчас будет еще горячей! Сейчас мясо станет отслаиваться от костей!

Теперь Ийлют хорошенько рассмотрел в задних рядах стариков и женщин, благо детей не было, он не хотел позориться. Последнее дело убивать малолетних дайкин. Он никогда не опустится до таких дел. Пускай Олзун или Балайз грешат на святой земле, а пока он командует странниками, бойни не будет!

Его грозный вид и выражение оскала навлек на побежденных страху, женщины заскулили, старики затряслись, а мужчины потеряли последние крохи мужества. Так и должно быть – настало время странников! Настала эпоха детей пустыни!

В ворота Нильфа потоком вбегала река харзов – ликующих, упоенных победой. Победный азарт еще не утих, запал не растаял в глазах, а продолжал гореть и разбухать новой, пламенеющей волной.

Широким шагом, покинув седло, к нему поспешил Рфуч, капитан Рфуч.

– Мы сбросим трупы дайкин в ров! Нечего их хоронить рядом с телами наших павших воинов, мой господин!

С этим не следовало спорить: правильное дело.

Он согласно кивнул.

– Ийлют, как ты распорядишься с пленниками?

Аршит обернулся к Орзанну, тот в седле гипаа и в окружении своих воинов, доблестных бойцов, сделавших и переломивших битву за Нильф в пользу шиаррского бога.

– Съем их.

– Ха-ха! – загоготали верные солдаты. – Этого хочет Шиарр?

– Скорее этого хотели б вы! – уточнил Аршит.

Колючие взоры. Странники прекрасно понимали, к чему он клонит.

– Половину можно продать в рабство Хамширу…

– Я подумаю, – коротко отмахнулся семир-полководец.

– Значит, все-таки пища бога?

– Не гневи святого посланника. Хочешь золота и роскоши – иди, бери! – Аршит ятаганом указал на дымящиеся черные клубы, поднимающиеся над кварталами Нильфа. – Но прежде, чем твоя орда ринется в город, знай, – дайкин не трогать! Мирные жители обязаны остаться в живых!

– Но сколько со стен сбежало в город, когда оборонцы поняли, что город им не удержать? Их тоже щадить? Между прочим Улюн погиб от копья одного из таких…

Флаунг Улюн – паршивый гипаа, старый и хромой. Туда ему и дорога! Прибирать навоз за колесницей Светлоликого Шиарра!

– Я говорю: достаточно будет казней зачинщиков, Орзанн! Надеюсь, твои воины их не упустят? Ложича, Грима и Тольфа – вы знаете в лицо?

Орзанн хмыкнул, дернул поводья.

– Грешно не знать тех ублюдков! Их вся пустыня знает!

– Приведи их ко мне! – грозно приказал вождь, хватит панькаться с подчиненными, надо довершать дело!

К трусливым ополченцам и капитулировавшим солдатам он потерял интерес, их казнь – это агония нервов. Другое дело прилюдно наказать управителей городского порядка – это надолго вразумит дайкин не покушаться на племя странников, это насовсем убедит магистров и губернаторов держаться от них подальше.

Команды неслись по рядам, и странники потихоньку впитывались в городскую черту, оккупировали площадь перед административными зданиями Нильфа и захватили парк, жиденький и ухоженный, наверное, корпуса перед городскими воротами принадлежали губернаторству Ложича, а вот где сам достопочтенный муж, посланные в разведку отряды Орзанна выясняли. Убитых защитников бойцы Айруна и Олзуна скидывали через стену, скорей всего в ров. Нет времени ими заниматься. Сейчас надо думать о раненых и пленных. Если не решить сегодня, странники за ночь их просто-напросто перережут.

Со стороны губернаторства к нему спешила вооруженная толпа соплеменников, под главенством Орзанна, в центре процессии они кого-то вели. Вроде человека?

К Аршиту подошел Хумс.

– Уймос и Лугум погибли.

– Я помолюсь за них Шиарру. Попрошу благополучия овдовевшим семьям.

Хумс не отходил, заинтриговано наблюдал за толпой. За спиной Аршита теснились харзы.

– Да они Ложича поймали, только посмотрите!..

Ийлют довольно хмыкнул. Без представлений не обойдется!

Бойцы остановились в пяти метрах от него, кто-то из воинов Орзанна пинком вытолкал побелевшего, избитого в изодранной форме Ложича на середину "сцены".

Аршит двумя шагами навис над главным неприятелем, скорее нет, одним из главных душегубов племени странников.

От его взгляда Ложич затрепетал, сжался на потрескавшемся песке. Ийлют поднял взор, обвел им примолкших воинов твердо и неприступно. От него ожидали многого, но в первую очередь – правосудия. Не ошибись, Аршит!

Зрачки Аршита в те роковые минуты подернулись жаром, увидели все: и заляпанные кровью и застывшей смолой стены, и почерневшие от гари и копоти перекрытия подъемников и баррикадных лестниц. И не захороненные, распростертые, подвернутые на стенах трупы дайкин и соплеменников. И опрокинутые, накренившие на бок чаны с полуостывшим и коптящим маслом и смолой. Древки стрел и болтов. Разбросанное по песку оружие, оборванная сбруя и пожарища, не дотушенные и чадящие. Караулка, со сбитой крышей. Но самое главное, лица! Гримасы и еще раз гримасы! Застывшие портреты захватчиков и победителей. Захватчики-побежденные и захватчики-победители. Нас не судят – мы забираем свое. Мы не несем флаги племен до поражения, до глубин континента с жаждой наживы и захвата земель. Нет! Мы пришли лишь вернуть свое. Жить на родной земле. И больше никогда, ни под каким предлогом, ее не терять!

Итак, здесь все всем ясно?

Для полной всеобщей неожиданности, он развернулся к трепещущим оборонцам и на человеческом языке приказал:

– Убирайтесь прочь! Вам дан шанс уйти живыми, и не говорите потом, что у харзов черствые сердца и нет совести. Вон! Выметайтесь из нашей земли! – дикая ярость клокотала в нем мощным потоком.

Ручейком, затем целой рекой потекла людская масса к губернаторской резиденции, через парк и клумбы, мимо распахнутых дверей и безлюдных окон. Река текла к Лафиму, боясь даже подумать о приливной волне.

Аршит скривился: чем они лучше нас? Сейчас абсолютно ни чем.

Возня у ног, он неторопливо меняет свой интерес – на карачках Ложич пытается догнать исчезающее русло сородичей. А куда это мы?

Аршит резво опускает подошву сапога на согбенную спину губернатору.

– Далеко ли собрались, Ложич? – на человеческом спросил он.

– Та-ак ведь…

– Вас мы не в силах отпустить не попрощавшись. Без почестей и наград. Столько усилий… сопротивлений. Посмотрите, Ложич, что вы натворили! Встаньте, распахните пошире свои глазенки! Оглянитесь вокруг! Мы предлагали вам добровольно сдать город? Предлагали. Чего вы пожелали взамен? Боя? Бойню? И вы думаете после всего содеянного уйти без поощрения своих жалких колебаний?

– Мне… меня прину-у… при…

– Трескотня пожарищ.

– Да бросьте, вы думали выстоять, правда? Не врите нам.

Невразумительное покачивание головы и плеч.

– Рфуч! Балайз! – Аршит принял решение. – Во-он тот чан со смолой еще не остыл? Искупайте господина Ложича перед дорогой, он торопится покинуть наш город! Действуйте!

– Не-ет! Не-е… Не-е-е-ет!! – дико заорал губернатор Нильфа, кидаясь в лапах харзов, тащивших его к котлу.

Ийлют мерзко сплюнул в песок. Гаденыш!

С взрывным всплеском, Ложича бросили в кипящий чан. Вельможа с головой погрузился в вязкую массу, конвульсивное шевеление – и все!

– Грима и Тольфа не нашли?

– Повеселись, – с торжественностью выпалил Орзанн.

– На одной петле?

– Нет, на одной люстре.

Тоже неплохо.

Аршит радостно потряс над головой ятаганом и закричал.

– С этого мига земля Нильфа принадлежит странникам, во имя Шиарра! Во славу Шиарра!

И многотысячная накатывающая армия пустыни сотрясла стены города восторженными ревами:

– Шиарр! Шиарр! Шиарр!

А Орзанн и за ним все командиры подхватили:

– Да здравствует Шиарр! Да здравствует вождь Ийлют!

– Вождь Ийлют! Ийлют!!

– Вождь Ийлют!!!

* * *

Флавесс с той секунды ни разу не отошла от окна. Все ее внимание приковано к темно-багровому полотну. За весь разговор в кабинете Дерлина она два раза выдавила из себя малозначительные фразы, хотя хон Тольенн ждал от нее большего, к примеру, профессионального мнения относительно природы аномалии или предположения дальнейших развитий событий в долине? Ничего подобного на совещании не произошло. Закутанная в плащ фигура эльфонессы ни разу не сдвинулась с места, не подошла к столу и не познакомилась с полевыми офицерами. Могла бы конечно представится Рихартьенну со'Видчику. Ноль эмоций. На лице начальника форта остался легкий осадок обиды, он не привык к такого рода обращениям, но Дерлин ничего не смог поделать, в заданной обстоятельствами миссии он вынужден выбирать позицию дисциплинированного поручителя и от королевского двора Альрина, вести изгоев Черного оврага на полигон сражений. Цель миссии хон Тольенн успел за время совещания озвучить дважды: искоренить внезорганскую субстанцию, а именно туман, с территории земель долины Грэг, благополучно провести исследования, полностью утвердиться в том, что аномалия нейтрализована, подготовить, после чего подробнейшие отчеты выполненных работ и вернуться с изгоями во дворец. Казалось бы, ничего страшного и трудного, но граф хон Тольенн уже чувствовал нависшую над фортом и окружающими землями прямую и явную угрозу. Она впиталась в сам воздух. Она задувала каждый раз в открывающую дверь сквозняком. Она неслась с эпицентра багрового пятна сухим, настырным ветром и заставляла эльфов прятаться в казарме и за стенами форта. Ничего хорошего такие предчувствия не предвещали – ничего, а конкретнее сказать и невозможно, и оно не думало по доброй воле покидать Зорган, цеплялось за пологий ландшафт долины когтистыми, цепкими лапами. Дерлин глубоко, в подсознании, переживал, чтобы ситуация на рубеже не ухудшилась и не пришлось вызывать из Черного Дворца подкреплений. Ко времени завязки совещания со'Видчик, так ничего толком и не смог объяснить, по какой причине и в силу чего поднялся нестерпимый ветер, и когда прекратится экспансия тумана? Анализы не разборчивы и маловерные. Нечему и верить.