Текст книги "Марш Обреченных. Финал"

Автор книги: Вадим Климовской

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 59 страниц)

– И что выяснилось? – Урф предполагал, какой будет ответ, но хотел услышать достоверное изложение фактов из уст очевидцев.

Марьян без запинок и путаней, перешел к делу. Грилл присев на край стула кунял. Сульян видел его осунувшееся и уставшее лицо, сынок старался, правда, пока толку от его стараний не слишком много. Пользы ноль, а значит…

– …Разделились на три взвода, обошли все тропы того района. Заглядывали под каждый куст и в нору. Думали сначала, что браши прячутся на ветках, в кронах деревьев, но потом…

– Марьян, духи Эльфрана, когда это призраки жили на деревьях? Они же не птицы. Они… – монарх на мгновение замолчал.

Притихли и подчиненные.

– Завтра у меня открытый совет с Магическим Кругом, будем решать, как поступить со стражами, – король сложил руки на груди, ну а теперь получайте, голубчики! – Я не доволен тобой, Марьян! Тобой и твоими эльфами. Вы в моей немилости!

Физиономия капитана вытянулась, он приосанился, впрочем, к подобному повороту событий он, конечно, был готов, но реальность сильнее теории.

– Напишешь рапорт о переходе в военный корпус, будешь замаливать проколы на передовой. Пойдешь в первых рядах летучих отрядов и знай, если и там промажешь… то считай себя покойником! Понял?

– Да, ваше величество!

– Вместе с рапортом, я жду на столе детальный отчет об операции в Ульях Грез. О том, как вы позорно упустили из-под носа полукровку и дайкин. Все хорошо понял?

– Так точно, ваше величество.

– Пшел вон!

Капитан Марьян отдал честь, развернулся и, чеканя шаг, поскорее убрался прочь, не мозоля лишний раз глаза рассерженному, едва сдержанному государю.

Сульян внутренне выгорел, остыл и успокоился. Нервотрепка в генштабе с Мелисой утолила его и выжала, ох как хотелось напиться и забыться в объятиях уступчивой эльфийки! Вряд ли плоть эксцентричной королевы его могла польстить? Раздражение. Великое и патологическое раздражение испытывал Урф Сульян вспоминая бурно вздымающую грудь и непослушные локоны, выбивающие из прически. Дуреха! И зачем она создает вокруг трона бури? Он же ее раздавит, словно капризного муравья!

– Ну а теперь ты!.. Расскажи дорогой сынок, с какой такой ты вдруг пользы начал карать моих верноподданных? Разве я тебя просил устраивать публичный самосуд?

Грилл заполыхал яростными глазенками, но поспешно убрал петушиный гонор, обратившись в паиньку.

– Он упустил беглецов на мосту! Он потерял трех бойцов! Он опозорил меня перед высшими эльфарами! Он…

– А ты?! А ты не упустил их в Ульях? Почему не догнал в Василисковых холмах? Ты имел в подчинении до сотни бойцов, а проворонил жалкую четверку недоэльфов! Животных!! – и все же гнев вырвался из его груди, затопив кабинет удушливым жаром. – Что ты, Грилл сделал из того, что я тебя просил? Из того, о чем можно было с гордостью отметить? Кроме своеволия ты лишь даром прошлялся по болотам, скормил комаров и потоптал сапогами жаб – это весь твой подвиг. Послужной список за неполную седмицу скитаний по Грезам, я ничего не забыл, сыно-ок?

Грилл вскочил, побелел как сахарный корж и задрожал осиновым кустом. Хватит! Хватит его унижать и провоцировать!

Сульян закатил глаза и грязно выругался. Подошел к отпрыску и, положив на плечо руку, заставил обратно опуститься на стул. Лицо младшего Сульяна горело, на глазах дрожали слезы.

– Ладно… ладно, говорю, успокойся! Извини, я погорячился. Дурной день, – он заскрипел от злости зубами, – это все Мелиса. Стервозина вывела меня из себя. Будем что-нибудь думать…

Грилл осунулся, поник головой, продолжая дуться.

– Пойдешь на передовую!

– Но отец! – бледнея, проблеял сынок.

– Да успокойся ты! Никто тебя в бой не посылает. Проследишь за маневрами. Отсидишься в тылу. Развеешься. Переждешь все бури. Ты хоть думал, что чудишь? На тебя ведь Робьенны и Лемьенны взъелись за убийство своего родственничка!

– Отец, он насмехался надо мною! Открыто высмеивал…

– Хорош! Хорош оправдываться! Сам виноват, надо операцию на мосту брать в свои руки, а не…

– Да он же ненавидел того выродка больше нас всех! – выпалил Грилл.

Сульян слабо улыбнулся. Юнец!

– У нас и без этого предостаточно врагов, а ты их копишь как антиквариат. Ты думаешь, нами довольны во дворце? Любят и лелеют? Одна Мелиса чего стоит!..

– Что она уже тебе сделала, отец? Не панькайся с нею!

Сульян вовремя заткнулся, о союзнике сыну ни слова!

– Я наконец-то придумал, как обвести ту дурочку вокруг пальца и расшевелить брашей.

Грилл жадно прислушался к тону отца, уже понимая – сейчас пойдут новые указания.

– Желин.

Мышцы лица будущего принца задергались.

– Пора задействовать то тело по назначению! Он отработает свою измену сполна!

* * *

Ночь в Вечных садах.

Серебристость купола придает пикантности обстановке и они ею пользуются вдосталь, в полной мере. Кому было неудобно от их уединения, свидания и романтических откровений, естественно меченосцам-хорратам во главе с Вирканном. Тихое щебетание ночных птах. Угуканье и аханье. Трескотня жуков и гудение мотыльков. Вирканн с бойцами реагировали на каждый шорох, на малейший треск в зелени парка. Лужайки и дорожки тянулись по центру, гектаров фруктовых и ялиновых рощ. Аккуратных и подрезанных. Аллеи среди бесконечной зелени и разноцветья цветов. Мрак притушил краски и изобилие тонов, но запах, чарующий и благоухающий напирал отовсюду, заполнял воздух и пространство до невесомого магического купола. Ванная для души!

Ба-ах!

Ба-ах!

Ба-бах! Ба-бах! Ба-бах!

Вирканн содрогнулся, резко развернулся на каблуках, топча молодую траву и срывая дерн.

Всполохи ослепительного янтарно-золотистого ореола озаряют поднебесья купола. Зарницами вздымаются под самый свод и, вспыхивая разноцветными гирляндами, опадают через пару секунд бесцветными огарками. Тьфу ты! Фейерверк, мать их! Аристократия бушует и веселится. Прямо над головой запускают магические разряды с искристыми вспышками. Кому одна робота, а кому – одно веселье.

На лицах Моратпа и королевы блики огней, они неотрывно смотрят на представления Магического Круга. Сколько ж энергии вбухали, чтобы создать такой шедевр? Разве на собственное и показательное удовольствие когда-нибудь жалели? Конечно же, нет. Пока голубки, взявшись за руки и прижавшись к друг другу телами, сидели в тени ялинового сада, Вирканн и трое бойцов с этой стороны бдели караул. Ему Вирканну даже в какой-то момент показалось, что он что-то видел, затаенное и скрывающее свою личину в хащах деревьев. Крадущееся к лавочке, на которой примостились внезапно нашедшие друг друга влюбленные. Короткая тень. Темное пятно в полумраке между прижавшимися один к одному ялинов. Миг – и снова никого нет! Может, почудилось? Тень от ихних тощих, изготовившихся ко всему фигур? Он напрягся. Машинально приготовились подчиненные хорраты. Ничего. Привиделось?

– Нам непременно надо их остановить.

Вирканн чуть скосил глаза в сторону эльфов, прислушиваясь к разговору.

– Я давал клятвы…

– Хавьен, ты давал клятвы Эльсдину и мне, а не ему!..

Они замолчали, переживая по поводу несокрушимых преград.

– Но, ваше высочество! Мели-иса…

– Это нашествие! Поход на земли дайкинов – это утопия.

Моратп участливо гладил ее нежные руки.

– Что мы можем сделать вдвоем?

– Вдво-оем ничееего, а с-с наамиии… мнооогоеее…

Шипяще-льющийся голос раздался за их спинами, очень даже незаметно, заставляя содрогаться и прянуть от скамейки. Мелиса вжимается в объятия Моратпа с чувством беззащитного ребенка, а Моратп притискивает ее страстно и с лилейной нежностью. Мечник Вирканн уже возле них, холодная сталь сверкает, преграждая любую акцию со стороны ночного леса. Парк в одно мгновение наполнился безмолвием и тишиной. Хорраты расходятся полукругом, своими телами защищая королевскую особу и неожиданного фаворита-любовника. Ни шороха, ни щебета. Вирканн запоздало определяет мертвенную тишину, непривычную и нереальную, насекомые и животные забились по глухим углам, пережидая секунды и минуты опасности, с неопределенной стороны вновь докатился шипящий голос.

– Небооойтеесь, ваашее высооочеествооо, я ваас не обииижуу.

Он появился из-за высоких кустов крыжовника. Весь закутанный в черный сарафан-мантию. С ног до головы. Хорраты нервничают еще больше. В движениях незнакомца нет ничего живого, и его силуэт очень страшно напоминает…

– Браш! – восклицает, удивлено капитан дворцовой стражи Хавьен Моратп и Мелиса еще сильнее к нему прижимается. Браш в центре Вечных садов – это сумасшедшее непредвиденное чудо.

– Соовеершеенно веерноо, каапитаан Моораатп, воождь брааашеей, – поправило существо. – Ваашее выысоочееество, вы поозвоолиитее приисоееедииниться-а к вашееей беесеедее?

– Зачем вы пришли?

Создание не ответило, окаменев на месте без движения, потом, наконец, прошипело:

– Мы нее моожеем бооольшее пооокооряться-а Сулья-ануу.

– Он наш король! – выпалил, не раздумывая патриотически Моратп, но почувствовал, как внутренне затрепетала Мелиса.

– Нии каакоой он нее кооороооль! И над наамии никто не вправеее комаандооваать! – гневно прошипело существо, чуть наступая.

Хорраты сдвинулись, образуя между брашем и эльфами живую стену.

– Бунт! Путч! – сужает в предчувствии беды глаза Моратп.

– А зачем нааам праавииитеель, который неее веереен своему наароооду? Он преедааал Эльсдииинаа… он преедааастт и вааас… нааас…

– Откуда у вас такое мнение? Своеволие?

– Я знаю, что-о Сулья-ан лиичноо заклюючил союз с дайкииноом. Храмоовнииком. Который пустил стреееелуу в короля и… трооолля. Я лично помог даайкииинаам избежааать гибели, путем паниикии в лаборатоооорииия-ах Круууга. Я вижу подготовку и органииизаациию Сульяна к охоте против нааас, чтобы…

– Сульян уничтожил Эльриха Эльсдина? – Мелиса всем телом подалась вперед, но натолкнулась на крепкую спину Вирканна. – Он идет войной на земли людей. Он тащит за собою всю Общину, он…

– Прооопааасть! Ему обеещааают прооопааасть… – существо заклокотало. – Тот, кто ведет его, моожжеет подарить Сульяну взамееен лишь… смеееерть!

– Я хочу спасти Общину! – слезы катились по щекам королевы. Хавьен парализовано затих, замерли обескураженные, безжалостные хорраты – в Вечных садах этой ночью решалась судьба целого народа. И это они патологически чувствовали.

– Вы ее спаасеетее, ваашее высоочеество. Но только Общинууу! Не Сульяна и не его подхалииимщииикоов… не Магичееескииий Круууг и эльфаароов, а простых житеелеей Эль-Фаароонаа. Рядовых сограждан Эльфраааанааа. Запомните, ваше высочеееествооо, мы позвооолииим спасти лишь верных клятве эльфов. Остальные – лицемеры и плееебеии погибнут! Это наш уговор!

– Что вы собираетесь делать?

– Униичтооожааать враагаа в ееегоо лоогоовееее!

Эльфы затрепетали от ужаса и хорраты не остались без эмоций.

– Заапоомниитее, только ряядоовыеее…

– Но как же так? Магики объединившись, станут непобедимыми? – попытался возразить Хавьен.

Шелестящий хохоток.

– Их орудия против ихнего же оружия, разве это не справеееедлииивоооее воозмеездиее? И не благодарите наас поотооом. Приведете эльфов в Вечный сад и ожидайте развязки! Иной помощи от наааас и нее ждиииитеее!..

* * *

– Я теряю контакт с Эль-Фароном, Сульян…

– Но поче-емуу мой…

– …не знаю, но что-то обрывает нашу связь… дрянь какая-то?!

– Господин! Господин!

Пропасть тишины и безмолвия.

И, наконец!..

– Ублюдочная сетка! – некоторое время ругань и проклятия. – Возможно, это все браши? Не церемоньтесь с ними, они не заслуживают прощения, помогли уйти храмовникам, оставили лес без прикрытия. Куда они могли подеваться, ты выяснил?

– Определено да, мой господин. В подземелья лабораторий.

– Ага, и теперь их оттуда даже через год ни выкуришь? Конечно, твой Круг нарыл нор, что теперь не завалишь, и не заблокируешь! Зачем, спрашивается, вам столько катакомб? Такая глубокая инфраструктура подземелий?

– Ну-у, понимаете…

– Наплодили всякой мерзости и не знаете, что с ней дальше делать, верно? – хихикает втихаря собеседник со злорадством.

Сульян тем временем лихорадочно подбирает достойные словца.

– Ладно, я в свое время тоже забавлялся всякой ерундой! Ох… ну как там бал? Порезвились?

– Подымал боевой дух королевскому двору.

– И правильно делал. Давно пора засучить рукава, взять в руки сабли и луки, да показать дайкинам, кто на континенте хозяин. Играетесь с нечистью, как с детьми! Тошно даже смотреть.

– Мой сын возглавит фронт…

– Ты б его пожалел, папаша! Он у тебя какой-то дохлый! Себастьяна с младенцами упустил. Тех двоих… что Эльсдина пришили не догнал, что ж он на севере будет делать? Снеговые бабы лепить? Замки баронов и графов снежками закидывать? Непутевый он у тебя слишком, не привычный к бою.

– Мой господин, мы исправимся! Соберемся…

– Так ты, пьяная рожа, уже две седмицы собираешься и собраться никак не можешь! Тебе что под зад пинка дать?

Король Урф Сульян внезапно ощутил невидимые и всепроникающие магические нити собеседника, который, как и в прошлый раз, начал потихоньку закипать.

– Еще два дня! Еще…

– Король Сульян!!

Пот градом тек по спине монарха, скатываясь в роскошные, шелковые панталоны.

– У тебя на все про все… день! Один день!! И попробуй, не успей!.. Ты меня понял?

– Да-да-да!!

– И… – обрывок связи. – Свою… драть задни… армию через… Плешь. Ты меня… понял?

– Да! Да-да!!

– …мать… иначе труп!

– Понял!

* * *

После возвращения из Северного Королевства Людей Илена Лафимская во второй, особенный, раз, получила прекрасный случай повстречаться с достопочтейнешими особами Южных Губерний Лафим, а именно, с бывшим старшим магистром Тревором Ешканом и Тиберием Фортом. Взамен от перечисленных персон, старшего магистра Юржана Невольча она почему-то не успевала никак забыть, потому, как его худорлявая фигурка маячила на каждом светском приеме, встречах или малейших общественных событиях столицы Лафим, любой шик не обходился без присутствия Невольча, и это обстоятельство начинало действовать Илене на нервы. Как объяснял адъютант Рерих, Юржан Невольч являлся глазами и ушами отшельников-богачей Ешкана и Форта, а вся управленческая связка и командная планировка государством осуществлялась не в кабинетах магистрата или в штабах армий, а именно здесь, и только здесь – при закулисных встречах и собраниях высшего общества Лафим. Такие съезды в резиденциях творили судьбу целого государства, и это вошло в моду и придерживалось, по сей день, с приходом к власти трех властных семей, с которыми Илена хоть и встречалась очень редко, но про которых ей не давали на долго забыть, лиходейные поступки аферистической тройки. В этот задушливый, жаркий вечер Илена получила прекрасный случай, воочию увидеться со своими заядлыми врагами и прицениться насколько серьезными кажутся ее шансы в затеянной Рерихом и Лоа игре. Воспоминания Фодарской арены невольно возвращали ее в прохладные катакомбы амфитеатра и десятки, сотни, раз перед глазами всплывал тошнотворный инструментарий верных ей палачей. Память вопротив воли прокручивала и прокручивала смертоносные наборы железяк, придуманные экзекуторами для одной единственной цели: получать МАКСИМУМ необходимой следствию информацию от первоисточника!..

Из легкого ступора ее вырвал в жаркую атмосферу наступившего вечера, вкрадчивый и резковатый голос Тревора Ешкана, пытавшегося делать два дела сразу, говорить и поедать с блюдца спелый, сочный виноград, он бросал виноградинки в рот, душил их языком и, смакуя, постоянно приговаривал:

– За два последних квартала мы умудрились отбить постройку Фодарской арены и заложить проект на реконструкцию Бароджа, – Тревор на секунду скривился, видно попалась недоспелая виноградина. Он придирчиво сощурился на полуобглоданную веточку и сплюнул на краешек блюдца новую порцию косточек, продолжил: – у меня мелькнула мысль, что если к воскресному дню Фодара многоуважаемые отцы губерний соберутся и то поспеют на банкет.

– Это в Бародж, я так понимаю? – подбираясь к столу, уточнил Тиберий Форт.

– Да, – Тревор отставил, наконец, блюдце с виноградом и посмотрел чем бы это вытереть липкие от сладкого сока руки. Незаметно со спины, призраком возник слуга и услужливо протянул старику салфетку. Не глядя, Ешкан воспользовался оказанными услугами и бросил скомканный комок через плечо, проверяя реакцию мальчугана в ливрее.

Илена с затаенным напряжением волчицы больше наблюдала за такими тонкостями из-под опущенных век, чем слушала болтовню. Первое занятие оказалось во сто раз интереснее второго. Глубокомысленного трепа о деньгах и мошеннических схемах. О том, что она здесь якобы присутствовала и все это безобразие слушала, они нисколечко сим фактом не переживались, а наоборот, казалось, даже больше приукрашивали и расхваливали свои достижения перед явной публикой. Столь гнусные разговоры ее быстро притомили, распаляя в глубине груди огонь раздражения и неприязни. Но она четко помнила рекомендации Рериха и наставления Лоа, терпеть и выжидать, ведь на карту поставлено слишком много… чудовищно много.

– Соберем всех губернаторов и проведем внеплановый осмотр отчетностей и разнарядку на полугодие, что б к следующей проверке то, что не успели раскрасть и списать, оставили нам на десерт.

– Ха, Тревор, ты такой наивный, это когда ж они не успевали, напомни? – захихикал Верховный магистр Юржан Невольч.

– Всегда успевали, дорогой! В этом и заслуга твоего ведомства, а когда б не успевали, мы б подчищали после них.

– Ага. После Ложича и Кина подчистишь. На прошлой недели мне докладывали снова пикеты возле магистрата стояли. Опять диктатурой попахивает, Юржан? Когда ты их усмиришь, мантикора им в печень? – вспылил Форт.

Быстрые перегляделки.

Илена от возмущений внутренних и неудержимых, прикрыла от усталости глаза. Святой Фодар, как надоело слушать об этих вечных передегриваний и грызне. Когда они научатся брать на себя ответственность за работу? Когда они начнут грамотно и плодотворно работать? Не для своих сейфов, а на благо государства? Покашливания и шепот, кто-то усердно в полголоса кому-то доказывал и оправдывался.

Илена расплющила глаза. Великие стратеги и комбинаторы Лафима: Юржан Невольч, Тиберий Форт и Тревор Ешкан загадочно помалкивали, зато за них отдувались их сыночки, Илена догадалась, что в вопросе митинга возле магистрата провинились младшие отпрыски великих аферистов. Ламас Ешкан и Ромус Форт – они что-то убеждали и опровергали. Илена откинулась на спинку кресла и постаралась унять раздражительную дрожь. Терпение! Терпение!! Вспомни, зачем ты здесь!

– Довольно, Ламас! Закрой рот! Впредь умей отвечать за свои поступки!

Ага, а вы их научили этому? – хотелось вмешаться низвергнутой королеве. – Кроме афер и шантажей, вы их ничему и не научили!

– Я пытался…

– Прекрати выгораживаться! Ты прекрасно знаешь, что виновен! – шипел, бешено Тревор на своего сынка.

– Успокойся, Тревор, все уже позади! Ламас получил хороший урок на будущее. Я предложил бы ему в Бародже лично отчитать Кина и Ложича за случившийся инцидент. Они виновны в без контроле. Попустительстве поданных. Где это видано, чтобы собственные горожане бунтовали против своего правительства? Чем они, наволочь, недовольны? Мы им платим… кормим, а они!.. – подчеркнуто выпалил Форт, старший заводила семейства.

– И то верно, Ламас, запомни, что тебе посоветовал дядя, мы будем сверхвнимательно ожидать от тебя действий. Кин и Ложич на твоем попечении, ты нас понял?

Ламас тут же страдальчески улыбаясь, заверил и убедил с новой силой.

Илена окаменев, размышляла. Размышляла и поражалась, насколько ее государство утонуло в коррупции и анархии. Своевластии и гонке за добычей.

Слова Тиберия Форта окатили ее снежным комом. Мейдринской ключевой водой. Гады! Они даже не знают и не представляют, что такое недовольство толпы, что такое общественный бунт и пожар революции! Хорошо, она им приведет достойный пример. Ждите и дрожите!

– Вчера западная стена ворот у входа в Бародж неожиданно рухнула, – внезапно подал со своего места Лойф Жонак, обливаясь липким потом. Его умудрились усадить в укромный уголок, подальше от распахнутых настежь дверей летней веранды и естественно без прохладных, вечерних порций ветра.

Мгновенно притихла основная половина собравшихся в круг "мародеров", с напряженным интересом посматривая на смельчака. Лойф с опозданием начал осознавать, что стоило и дальше помалкивать и не высовываться, теперь лишняя фраза, слетевшая с его уст, могла привести к очередному взрыву недовольств.

– Ба, да что вы говорите, Лойф? Так почему вы не придержали ее до банкета? Подумаешь стена, а вы не думали, что когда тридцать племен харзов прибьются в горном хребте Нильфа под стены вашего имения и дворца маразматика Ложича у вас не только стены, а задницы с пузами попроседают, а? – сыронизировал Тревор Ешкан.

Дядюшка Форт и Невольч довольные шуточкой загоготали, те, что не боялись семейства Жонак, подержали их. Лойф густо покраснел, а потом еще больше вспотел. Тонкий, расшитый золотом камзол жалко на нем висел. И кто только решился сделать его магистром? Идиотизм!

Илена прикрыла снова лицо ладонью, словно в который раз отгораживаясь от пафосной действительности. Всемилостивый Фодар, да когда же они перейдут к делу?

Ламас успокоительно перевел дух, наконец-то о нем забыли. Зато Илена почувствовала, что настало время ее действий. Решительных контрнаступлений.

– Господа, может, перейдет к неотложным делам? Вы еще не забыли, зачем мы здесь собрались? – ее голос мелодичным звоном растекся по летней веранде, прикасаясь к каждому вельможному слуху, пробуждая, будто ото сна. Ей показалось, что многие из присутствующих только теперь ее заметили и удивлено помаргивали, изумляясь, что она здесь делает?

– А зачем, собственно, мы здесь собрались, ваша милость? – в знак учтивости наиграно полюбопытствовал Верховный магистр Невольч.

Терпения! Железного терпения!

– Разве вам не скучно в вашем дворце? – ставя ударение на "вашем", подал со своей стороны Тревор Ешкан.

Что, Фодар осени меня, они имеют в виду, говоря, "в вашем дворце"? На что, стариканы, намекают? – Илена часто задышала, чувствуя, как в груди разгорается пожар злости. – Для всего народа Лафим и государства Лафим – резиденция покойного короля Риште Лафимского священна и одноправленческая! Нет, и не будет больше в истории Лафима иных дворцов власти, ибо полномочия и традиции монаршеской иерархии священны и действительны для всех! То, что сейчас происходит грубо и незаконно, противоречит велению и святости Фодара! Посему надлежит искоренению. Если присутствующие в этих хоромах павлины еще об этом не понимают, и чего-то не осознают, то Илена в дальнейшем, скором времени постарается им это втолковать. Вытатуировать клятвенные законы верности на их старческих животах, чтобы малейшее телодвижение напоминало им о заветных истинах. Молитесь грешники!

– Скучно, – согласилась с улыбкой она.

– Поэтому, ваша милость, вы и здесь. Представьте, что вы в ложе Фодарской арены, а на манеже вместо мантикора и грифона – я, Форт и Невольч, – Форт и Юржан ехидно прыснули, извиняясь. До чего изобретателен и насмешлив Тревор? – мы выступаем и скачем, а вы… лицезреете, рукоплещете и восторжествуете нашим проказам. Неужели не забавно, ваша милость? Неужели такое развлечение вам не по душе?

Эти гадливые губы! Ехидные смешочки! Она вглядывалась в каждую черточку лица. В каждую мимическую складочку. В каждый… она представила его погибель. Она наперед знала, как и от чего, он умрет. Им весело сейчас, а больно будет потом. Ох, как больно!

Она улыбалась им в лицо, соглашаясь с дурными шуточками Тревора, а мозг думал о другом. Планировал эпизоды мести. Схемы возмездия.

В какой-то момент, мимоходом, она заметила на себе скользкое внимание Ламаса, рассеянное и слабое. Сынок Тревора страдал апатией к происходящему вокруг, он с превеликим удовольствием в точности словам отца, оказался либо в ложе Фодарского амфитеатра, либо в номере Лозанского борделя с пышнотелой куртизанкой. Но здесь, кроме осточертевших рож, перед его очами мелькало лишь одно аппетитное личико – это бледная маска противоречий Илены Лафимской. И Илена не смогла в себе отказать хоть в мимолетном удовольствии: легкий флирт с выскочкой Ламасом. На секунду их взоры встретились, и дочь короля оставила на губах игривый след коварной улыбочки, обещающей и многозначительной. И о чудо, Ламас с неподдельным удивлением, а затем изумлением заметил ее. Стал украдкой поглядывать на скучающую госпожу, ловя тонкие намеки. Возможно, он никогда бы не отважился закрутить с Иленой тайный роман, если бы она в том ему не намекнула. Скомпрометировав молодого аристократа к первым осторожным шажкам к ее сердцу. Бог весть, чего горячая голова Ламаса там навыдумывала, но младший магистр повелся и клюнул на расставленные Иленой и Рерихом удочки.

– Действительно, Тревор, а не пора ли нам обговорить идею госпожи Лафимской? Мне Ламас уши прожужжал о кампании на север, это случаем не розыгрыш?

Илена отвлеклась от ловли на живца. Кажется, родственник Ешканов Тиберий Форт подустал и хочет потихоньку закрывать сегодняшнюю встречу.

– Я предлагаю Илене самой рассказать о затее с Королевством и о союзе с Хамширом. У нее появились тайные связи с королем Илламом, не правда ли? – наседал Невольч, беря с подноса на столе сахарное, песочное печенье и отправляя его в рот, похрустывая, при этом добавляя, – перепись с секретариатом?

Чего завистники огрызаетесь, когда вам что-то не нравится? Подождите, вы еще не знаете, что вас ожидает дальше?

Илена лучезарно улыбнулась лиходеям и, поднеся ладошки вверх, над головой, три раза хлопнула.

Брови магистров приподнялись: она тоже умеет наводить эффекты.

Неторопливой походкой, значащей и имеющей себе цену, Рерих вошел, раскланиваясь уважаемым господам, неся на серебряном подносе сложенные документы. Именно те самые документы, что заставляли понервничать Юржана Невольча, Ламаса Ешкана и Ньеманна в оазисе Рульш. На подносе лежало пять карт. Адъютант услужливо склонился над сударыней, позволяя ей забрать с подноса бумаги.

– Вы свободны, Рерих!

Он поспешно исчез.

Великие умы Лафима хмурились и молчали, обиженные произведенным эффектным спектаклем. Понимая, что дальше их может ожидать более коварное зрелище. Нацеливаясь на грызотню и борьбу. Готовясь унизить и раздавить всякого, кто осмелится позариться на ихнюю власть.

А Илена трепыхала внутри и клокотала, чувствуя лавину перемен, чувствуя, как толчок изменений бурной рекой несется на резиденции Невольча, Форта и Ешкана, готовясь, смести и изничтожить рассадник интриг и мародерства. Пейте и гуляйте! Уже не долго вам осталось!

Она с предельным уважением положила на край стола карты и, не глядя на сложенные вчетверо бумажки со схемами местности, заявила:

– Взгляды короля Хамшира на ситуацию континента всегда были односторонними и предсказуемыми. Он никогда не поддерживал моего отца и не собирался прислушиваться к моим советам. Он консервативный человек и человек глубоко религиозный…

– Хамширские фанатики! – выпалил горячный Лойф Жонак.

Дуралей! Ведь ты заплатишь за свои словца!

На него посмотрели, тяжело и убийственно. И можно было не беспокоиться, Жонак заткнулся надолго.

– Поход на Мейдрин он сперва принял за шутку, но в следующем письме я их зацепила…

– Зацепили? – Юржан выпятил губу, раздумывая над услышанным. – В каком смысле зацепили? И если вас Илена не затруднит, то кого это их?

– Советников Иллама.

– Ах, вот оно что! – прошептал Тревор, буравя карты на столе.

И вас тоже! – хотелось от радости закричать ей. – Ламаса, к примеру, я тоже заарканила. Вон, посмотрите, как на меня пялится! Пожирает и раздевает… глазищами.

– Позвольте узнать, сударыня Илена, зачем вам нужен Мейдрин и Северное Королевство Людей в целом? Вы хотите кроме юга еще иметь север? – сузив глазки, поглядел на нее Тиберий Форт.

Лукавые шакалы! Когда ж это она хоть чем-то правила? Когда всю страну сграбастали вон какие лихачи!

Она соврала и, не моргнув глазом.

– Мы! Мы, господин Форт! – От тишины воцарившейся на веранде и посторонних звуков за окнами в саду, зазвенело в ушах. Плямканье Роджека Тальна, пересохшими губенками глотавшего воздух от услышанных фраз. Роджек заглатывал идею целиком, ни с кем не делясь.

– Какая дерзость! Немыслимая дерзость! – шептал пораженный Форт, в его искристых глазенках мелькали горы и горы мешков с золотом.

– Холод. И снова… холод, – пробубнил осторожный Ешкан, но план ему уже начинал нравиться.

Фодар всевышний, когда же они наедятся? Нахватаются и запакуются?

Деньги-деньги-деньги-деньги… Власть-власть-власть-власть… – они чем-то бывают кроме этого озадаченными? Наверное, вряд ли?

– Вы забываете, господин Ешкан, что до Королевского леса лежат земли, которые никому не принадлежат. Которые плодородны и хранят в своих недрах природные запасы…

– Так почему ж, вы жаждете покорить север, если можно обойтись Южным трактом?

– Потому что мой бывший муж никогда не отдаст клочок земли без боя. Даже если это земля пострадала от магии и на ней никогда… полсотни лет, не будет расти ни трава, и не забурлят источники воды.

– И все-таки предлог! А мотив старый – сведение счетов. – Ухмыляется Ешкан.

Илена отвечает ему той же злорадной усмешкой.

– Думайте, как хотите. Аргументов у меня тысячи, – и она указала на карты.

– Что ж… тогда расскажите, что это такое? – с интересом беря в руки верхний документ, вопросил Юржан Невольч.

– Довольно просто. Спланированные советом Иллама позиции наступательных войск.

Мгновение и карты разошлись по рукам. Углубленное изучение. Илена поспешила добавить, чувствуя, что внештатная планерка у Невольча, затянется до глубокой ночи.

– Хе-хе, они пообещали нам конницу и пикинеров, господа!

– Ваша милость уже поздно, может организовать вам охранный эскорт?

Верховный магистр Юржан Невольч стоял за спиною, тенью, учтивый и расположительный, но кто знает, каким он становится, когда дело вдруг приобретает противоположный оборот? Когда паланкин Илены и свита ее людей покинет резиденцию Невольча, ведь она хорошо видела что ни Ешкан, ни Форт особо не спешили по домам, заинтригованные ее планами и затеями. Останутся, чтобы без лишних ушей и языка, обмозговать предложение сударыни Илены. Вынести прямолинейные решения и подготовить их к банкету в Бародже. Именно в тот день в парке ей обещано услышать постановление тайных, кулуарных правителей Лафима. И не раньше!

Так тому и быть.

С ней прощались учтиво, но не более, без всякого раболепия, она произвела на них впечатление, а на кое-кого даже во второй раз. Но каков будет ответ, зависел не от организаторских способностей Илены, а, напротив, от маниакальной привязанности стариканов к креслам власти и не желанием рисковать. В общем, рассчитывать на положительные результаты – поспешное бегство от реалий или самообман самой себя.